Ужин с папочкой

Глава 4

Всю короткую дорогу до ресторана я размышляла над предложением Барда защитить меня с помощью его пистолета, не зная, флиртует он, шутит или прикалывается.

То, как он смотрел на меня в бутике, не было защитой, и как он стоял позади меня в зеркале. В тот краткий миг я почувствовала себя желанной, но это могло быть лишь моим воображением.

Когда Бард помогает мне выйти из лимузина, от прикосновения его руки меня бросает в дрожь. Я смотрю на него сквозь ресницы, но вся теплота исчезает, оставляя после себя стоическую маску. Как будто он готовится к битве.

Мышцы напрягаются, и я упираю локти в бока, все мои чувства начеку.

Трое телохранителей окружают нас сзади, а Лиам идет впереди. Мои пальцы дрожат от перспективы разговора с боссом. Я сжимаю кулаки и подхожу ближе к Барду.

Даже снаружи «Ле Селлье» выглядит как огромный ресторан с белыми стенами и серым мраморным полом. Со сводчатого потолка свисают огромные стеклянные светильники, создающие рассеянное освещение. В таком месте девушки вроде меня должны работать, а не ужинать.

Мы подходим к двустворчатым дверям заведения, и ветерок обдувает мои голые руки и ноги, от чего ощущаю себя уязвимой и незащищенной. Женщины внутри одеты в коктейльные платья, как в дорогую броню, а на мне наряд - не более чем вторая кожа.

Бард кладет руку мне на поясницу, и тепло его пальцев просачивается сквозь тонкую ткань платья. Его прикосновение - защитное или собственническое? Трудно сказать, когда я не могу прочитать его выражение лица. Еще труднее понять, когда его прикосновение вызывает волну тепла между моими ногами.

Сжав бедра вместе, я подавляю стон, забыв о том, что одета неподобающим образом. Я не должна возбуждаться. Не от перспективы ужина.

Администратор открывает дверь, мгновенно узнав Барда, и проводит нас по периметру огромного помещения.

Звон и разговоры стихают до едва слышного гула, а все сидящие за столиками оборачиваются и смотрят на меня, отчего бегут мурашки по коже. Этот ресторан, скорее всего, связан с мафией. Они наверняка интересуются, что Бард делает здесь с другой девушкой.

— Видишь всех этих людей? — шепчет он мне на ухо.

Я сглатываю.

— Твои друзья? Они все смотрят.

Уголок его рта приподнимается.

— Все глаза в этом ресторане глазеют на тебя. От тебя захватывает дух, а мой сын - чертов идиот.

Бард смотрит с такой силой, что у меня дрожат колени. Я с трудом набираюсь смелости, чтобы спросить, что он имеет в виду. Когда его взгляд опускается к моим губам, я говорю что угодно, лишь бы сменить тему.

— Ваша жена ведет себя так, будто прошла боевую подготовку. У нее тоже есть связи?

— Лайра родилась в греческой мафии, — бормочет он, его дыхание вызывает покалывания на коже. — Наш брак был заключен в рамках мирного договора.

Ого.

— А что насчет матери Коннора? — спрашиваю я.

— Давно забытая связь на одну ночь, когда мне было пятнадцать, — его голос понижается с сожалением. — Я никогда не знал о существовании своего сына, пока семь лет назад, когда ему исполнилось восемнадцать, он не разыскал меня.

Я спускаюсь по лестнице, и мои брови хмурятся. Коннор ни разу не намекнул, что ненавидит своего отца, но что я могу знать? Он также ни разу не намекнул, что хотел бы трахнуть свою мачеху.

Бард открывает тяжелую деревянную дверь, показывая частную столовую, где из-за круглого стола выглядывают шестеро мужчин в костюмах. По чертам лица, схожим с чертами Барда, я уже понял, что это члены его семьи, а по их хмурым лицам - что это собрание исключительно без посторонних.

— Какого хрена, Бард? — спрашивает гигант с бородой и повязкой на глазу. — Мы что, теперь будем приводить сучек на семейные встречи?

Я прижимаюсь к Барду, стараясь не скривиться, но он ободряюще сжимает мою талию.

— Джентльмены, позвольте представить вам мисс Брианну Мерфи, — говорит Бард, не обращая внимания на ругань парня. — Она только что поймала Лайру и моего сына, замышлявших мое убийство.

Все взгляды устремляются на меня, отчего сердце замирает.

Я больше люблю быть за кадром - и на работе, и в бойцовском клубе, и даже в отношениях. Мои нервы не выдерживают такого внимания, пульс учащается под пристальным взглядом таких влиятельных людей. Присутствие Барда - единственное, что не дает мне переживать.

— Это правда, — говорю я. — Коннор и Лайра хотят завладеть бизнесом Барда.

Фыркнув, одноглазый откидывается на спинку.

— Отправь ее обратно в качестве шпиона, — говорит он. — А еще лучше - используй как приманку.

— Брианна находится под моей защитой, — говорит Бард сквозь стиснутые зубы. — Как и вся ее семья.

Что? Все черты на моем лице застывают.

Другой мужчина поднимается со своего места, его мускулы бугрятся под темно-синим костюмом.

— Ни одна сучка никогда не сидела за столом Дагды...

— Будешь и дальше так говорить о мисс Мерфи, и лишишься последнего глаза, — рычит Бард, понижая голос.

— Лу, сядь, — раздается резкий голос, заставляющий одноглазого опуститься на свое место. Голос принадлежит мужчине лет шестидесяти с седеющими волосами и суровыми чертами лица как у Барда.

У меня перехватывает дыхание. Неужели это Деклан Дагда? Кто еще может усмирить этого гиганта двумя словами?

— Мисс Мерфи, — говорит пожилой мужчина. — Присаживайтесь и расскажите нам, почему вы считаете, что Лайра хочет убить моего сына.

Подождите, Коннор никогда не говорил мне, что они родственники...

Мужчина в бордовом костюме с чертами лица, похожими на Барда, отодвигается от стола, освобождая два соседних места. Бард, как джентльмен, выдвигает мне стул. Я опускаюсь на свое место и сдерживаю приступ паники.

В горле пересыхает, кожа покрывается испариной, а руки дрожат так сильно, что Бард придерживает их под столом.

— Не торопись, — бормочет он.

Его слова и прикосновения снимают слой тревоги, и я отворачиваюсь от взглядов остальных мужчин. Глубоко вздохнув, отвечаю. Мои слова сыплются друг на друга, когда я рассказываю им именно то, что Коннор поведал во время своего бессвязного объяснения.

На протяжении всего моего рассказа Дагда засыпает меня вопросами, как и сидящий слева от меня мужчина в бордовом, которого, как узнала, зовут Ангус.

Остальных имен я не помню. Пальцы Барда, переплетающиеся с моими, слишком отвлекают. Его большой палец проводит по моим костяшкам ритмичными движениями, которые я ощущаю между ног. Приходится прилагать все усилия, чтобы сосредоточиться на разговоре.

— Вот что ты получил за то, что приютил это ублюдочное отродье, — рычит Лу.

Некоторые из сидящих за столом мужчин кивают, но никто не комментирует. Я сглатываю, гадая, правы ли они. Мой отец - самый безответственный родитель на свете и еще худший муж. Мы с мамой постоянно разгребаем его проблемы, но никогда не желали ему смерти.

— Как мы можем быть уверены, что ты не расскажешь о том, что узнала сегодня, своему парню? — спрашивает Дагда.

— Коннор теперь мой бывший, — отвечаю я. — Если он узнает, что я разговаривала с вами, я покойница.

Бард сжимает мою руку.

— Я уже забронировал для Брианны номер в «Особняке Мирабилис». Она будет жить там, пока я не разберусь с этой угрозой.

Лу разражается звонким смехом и ударяет ладонью по столу.

— Ты крадешь девушку своего сына?

Жар вспыхивает на моих щеках, и я ерзаю на месте. Неужели этот гигант читает мои мысли?

— Перестань, — говорит Бард. — Мы все знаем, что это самое надежное убежище в радиусе пятидесяти миль.

Некоторые из остальных ухмыляются, а взгляд Дагды становится оценивающим, даже благодарным. Интересно, не потому ли это, что он думает так же, как Лу? Кивком он подзывает официанта, который приносит поднос с напитками.

Остальные мужчины возвращаются к своим разговорам, а я наклоняюсь к Барду и шепчу:

— Что такое «Особняк Мирабилис»?

Он отпускает мою руку, чтобы взять у официанта два бокала, а моя кожа жаждет его прикосновений.

— Это жилой комплекс, где некоторые из этих ублюдков держат своих любовниц подальше от жен. Вход туда разрешен только избранным. От Лайры ты будешь в полной безопасности.

Разворачивая салфетку дрожащими пальцами, заставляю себя улыбнуться. Я не наивна, но и не собираюсь мечтать, что богатый, красивый, взрослый мужчина хочет видеть меня в качестве своей любовницы. Не тогда, когда он может получить более гламурную женщину, не связанную с его сыном.

К столику подходит рыжеволосая официантка с первым блюдом из меню. Это тающее во рту сырное суфле, к которому подается шардоне. Я даже не могу в полной мере оценить вкус, потому что меня переполняет паранойя.

Бард наблюдает за тем, как я ем, его голубые глаза сверкают.

— Лучше себя чувствуешь?

Я подношу бокал с вином к губам.

— Эта еда почти компенсирует то, что меня чуть не подстрелили.

Его глубокий смех успокаивает мои нервы, и мужчины за столом возобновляют свои разговоры и расслабляются. Это преувеличение. Лайра только выхватила пистолет, я уже добежала до лестницы, когда услышала выстрел. Но то, что он улыбается, наполняет мое сердце теплом.

Рыжеволосая официантка возвращается со следующим блюдом. Это лосось с нарезанными овощами и ярко-оранжевым пюре. Я слишком занята тем, что смотрю на женщину, чтобы оценить еду.

Она нависает над плечом Барда, одаривая его жеманной улыбкой.

— Могу я предложить вам что-нибудь еще, сэр?

Мои глаза сужаются. Она флиртует с Бардом, потому что подслушала разговор и знает, что он скоро станет холостяком?

— Это все, спасибо. — Бард отмахивается от нее.

Официантка замирает, словно ожидая очередной словесной отмашки. Мои губы сжимаются, и мне приходится прилагать все усилия, чтобы не скрежетать зубами. Что с этими искусственными рыжими дамочками, которые навязывают себя чужим мужчинам? Сначала Лайра, теперь она.

Я сдвигаюсь на своем сиденье, мое бедро касается его ноги.

Бард напрягается, и мой желудок скручивает от извержения бабочек. Сердце колотится так сильно, что все звенит. Я не хотела касаться его бедра.

— Мистер Дирг, — говорит официантка, ее голос настойчив. — Вы уверены, что я ничего не могу...

— Уходи, — рычит Бард.

Ее поза напрягается, и она отступает назад, но успевает бросить на меня взгляд. Однако, когда Ангус подзывает ее к себе, ее черты лица светлеют.

Бард снова берет мою руку и переплетает наши пальцы.

— Не беспокойся о ней, — шепчет он, его теплое дыхание обдувает мое ухо, а глубина его голоса заставляет кожу покрываться мурашками. — Я обещал заботиться о тебе. Сегодня вечером я твой.

Я давлюсь воздухом.

Что?

Сегодня вечером я твой.

Эти слова эхом отдаются в черепе.

Жар поднимается к щекам, но это ничто по сравнению с тем, что происходит у меня между ног. Мой разум придумывает двойные смыслы там, где их нет, и я почти готова броситься на Барда или сделать что-то столь же неуместное.

Словно на автопилоте, я поднимаюсь со своего места и кладу салфетку на стол. В разговоре наступает пауза, и взгляды мужчин заставляют меня нервно вздрагивать.

Бард смотрит на меня, нахмурившись.

— Брианна, ты в порядке?

— В уборную, — бормочу я.

Собрав всю унцию уверенности в себе из окружающей среды, я на дрожащих ногах иду через приватную столовую.

Сегодня вечером я твой.

Это может означать что угодно: от внимания до... Я стряхиваюсь от этой мысли и отбрасываю ее как желаемое. Бард не может флиртовать. Он отец Коннора, черт возьми. И его не могут интересовать женщины. Он только что узнал, что его жена - стерва-изменщица, которая замышляет его смерть.

Когда я захожу в ванную, мой пульс бьется так сильно, что вибрирует каждое нервное окончание. Никогда еще за двадцать один год жизни я не чувствовала себя такой живой... и такой желанной.

В свете люстр, распространяющих лучи света во все стороны, я с трудом узнаю гламурную женщину, отражающуюся в зеркале ванной комнаты. Щеки раскраснелись, губы стали еще ярче, чем были раньше. Макияж глаз, нанесенный Имоджен, подчеркнул серебро в моих радужках. Черт, я почти похожа на модель из инстаграма.

Я спускаю холодную воду из крана, смачиваю пальцы в воде и брызгаю капельками на кожу. Но мне все еще слишком жарко.

Как я еще стою на ногах и не самовоспламеняюсь? Я сейчас ужинаю в кругу ирландской мафии. По словам этого огромного парня, Лу, я единственная женщина, которая когда-либо сидела за этим столом. Почему я не превратилась в кучку пепла?

Ответ прост.

Бард.

Он велел Лу отступить и объявил остальным, что я под его защитой. Он мог бы передать меня одному из своих телохранителей, чтобы тот поместил меня в «Особняк Мирабилис», но привел меня, чтобы познакомить со своей семьей. Он хотел, чтобы я была рядом с ним.

Это его способ оградить меня от того, что случится с Коннором?

Бард, скорее всего, прогонит его. Я не могу представить, чтобы такой хороший человек, как он, заказал убийство собственного ребенка, даже если их отношения длятся всего семь лет.

Я прикладываю прохладные пальцы к виску и набираю в легкие воздух. Больше нет причин бояться - у меня есть Бард.

Сегодня вечером я твой.

Теперь эти слова - бальзам на мои расшатанные нервы, и я с усилием сбрасываю напряжение. Слава богу, что сегодня я врезалась в лимузин Барда. Слава богу, что я решила ему все рассказать. Слава Богу, что мне не придется столкнуться с Коннором.

Слава Богу, что есть Бард.

Без него я бы превратилась в развалину.

Я иду к выходу, открываю дверь и натыкаюсь на стену мускулов.

Пошатываясь, я уже готова упасть на задницу, когда сильная рука обхватывает меня за талию.

Это Бард.

Он смотрит на меня с такой силой в голубых глазах, что замирает сердце. Я не могу понять, хочет ли он поглотить меня или уничтожить.

В голове проносится десяток объяснений, начиная от того, что Дагда велела ему избавиться от меня, и заканчивая тем, что Бард поддался на уговоры официантки. В его челюсти и вздымающейся груди нет ничего нежного или отеческого.

Вот черт. Только не говорите мне, что он уже передумал помогать? Сердце стучит так оглушительно, что я прижимаю руку к груди, дабы заглушить звук.

Его взгляд опускается к моим губам, как тогда, когда мы вошли в ресторан. Жар в его глазах напоминает о том, как он прикасался ко мне в бутике. Мой пульс учащается, пока не заполняет уши тупым грохотом.

— Бард, — хрипло произношу я, стараясь, чтобы мой голос не дрогнул. — Что-то не так...

Его рот опускается на мой прежде, чем я успеваю закончить.

Первое прикосновение его губ — это как чиркнуть спичкой, которая воспламеняет мое либидо. Он обхватывает меня за талию и притягивает к своему твердому телу.

Мои глаза закрываются, а спина выгибается.

Губы Барда твердые, требовательные и всепоглощающие. Мои ноздри наполняются смешанными ароматами сандалового дерева и виски, и я растворяюсь в поцелуе.

Раздвигаю губы, и его язык проникает в мой рот, пробуя, исследуя, требуя. В нем словно живет голод, который могу удовлетворить только я, и какая-то часть меня хочет быть поглощенной.

Мы стоим так близко, что каждый твердый контур его тела прижат к моему, включая длинную, толстую эрекцию, которую я хочу взять в ладони. Черт, я представляю, как провожу языком по покрытому венами стволу, а затем обвожу головку. Я хочу обхватить губами этот член и заставить его стонать.

Это измена, — шепчет маленький голосок где-то на краю моего сознания. Его заглушает пульс, отдающийся в ушах, и влага между ног.

Моя кровь бурлит, ее температура повышается до лихорадочной отметки. Каждый удар сердца отдается эхом в моем клиторе. Даже воздух трещит от искр, рассыпающихся по моей коже.

Бард разжигает в моей душе печь, которая сжигает дотла. Мне нужно остановиться, пока я не потеряла голову. Сейчас же, пока не потеряла контроль.

Сегодня вечером я твой.

Эти слова приобретают иной смысл - секс на одну ночь, который оставит меня в бездне одиночества и сожаления. Здравый смысл бьет по голове. Я не могу вступать в отношения с отцом своего бывшего парня.

Положив обе руки на его грудь, я отстраняюсь, но это нисколько не гасит огонь. Бард нависает надо мной, его крупное тело образует клетку между моим телом и дверью. Его сердце учащенно бьется о мою ладонь, словно разрывать этот поцелуй больно.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я, задыхаясь.

— Я не мог сдержаться. Должен был поцеловать тебя.

— Почему?

— Увидел, как ты смотрела на меня раньше, а потом, как ты смотрела на официантку, и подумал...

Мое дыхание замирает, пока я жду, когда он закончит фразу.

— Бард?

Он моргает, кажется, приходя в себя.

— Я подумал, что, возможно, ты чувствуешь то же самое.

Проходит секунда, прежде чем его слова доходят до сознания, но они все равно не воспринимаются. Я провожу языком по нижней губе, и глаза Барда отслеживают это движение, прежде чем вернуться к моему взгляду.

Стоять в его присутствии - все равно что подлетать слишком близко к солнцу, и я боюсь обжечься. Опустив ресницы, склоняю голову, отчего падает прядь волос.

— Бард. Я не понимаю.

— Я хочу позаботиться о тебе, — он убирает прядь с моего лица и заправляет ее за ухо. — Я хочу удовлетворить твои потребности.

Моя киска сжимается при этом слове, а в глубине души разгорается пламя, кричащее, что я должна сказать «да», проклиная последствия, и погрузиться в наслаждение.

Почему я не могу быть безрассудной? Почему я не могу быть той, кто берет то, что хочет, и не думает о завтрашнем дне? Если Бард будет заниматься любовью так, как он целуется, то сможет заставить меня забыть о предательстве Лайры и Коннора.

Но утром он уйдет, и я останусь одна.

Мне нужно защитить свое сердце.

Моя жизнь была наполнена разочарованиями. Адреналин все еще зашкаливает, и я не могу мыслить здраво. Последнее, что мне нужно завтра утром, — это еще один отказ.

— Бард, — бормочу я. — Я не занимаюсь сексом на одну ночь.

— Посмотри на меня, — рычит он.

Поднимаю взгляд и встречаю его.

— Я тоже не ищу ничего временного. Мне нужна только ты.

Его искренность проникает в мою душу. Он говорит все, что думает... Но в этом-то и проблема. Коннор, папа и все остальные мужчины в моей жизни знают, что сказать, хотят ли они дружбы, траха или прощения. Они все так щедры на слова и ласку, но никогда не бывают щедры там, где это действительно важно.

— Почему я? — спрашиваю. — Ты используешь меня, чтобы отомстить?

— Никогда, — хрипит он. — Мой брак с Лайрой — это всего лишь договоренность. Я никогда не любил ее, но тебя захотел с первого взгляда.

Короткие вдохи наполняют мои легкие, и я качаюсь на ногах. Это не может быть правдой. Он ни разу не флиртовал и даже не делал вид, что ему это интересно.

— Ты говоришь о том случае, когда Коннор пригласил меня к вам на ужин? — спрашиваю я.

— В больнице, когда моего сына ударили бутылкой по лицу, — говорит Бард, его улыбка горька.

У меня отпадает челюсть, и я прижимаюсь спиной к стене. Конечно, я же встретила Коннора на работе. Он был воинственен, пьян и нуждался в помощи. Тот день был настолько запоминающимся, что я вспоминаю все, что произошло. Охране пришлось зачищать его свиту от драчунов, а какой-то идиот сбежал с тележкой, полной лекарств. Но я бы запомнила, что видела такого сильного и красивого человека, как Бард.

Словно прочитав мои мысли, Бард продолжает.

— Я видел тебя в другом конце палаты, когда ты ухаживала за другим пациентом. Ты была лучом света по сравнению с теми личностями, которые встречаются в моей работе, и я планировал пригласить тебя на свидание.

Жар поднимается по моим щекам, распространяется по шее и груди. Я даже чувствую, как краснеют мои соски. Бард тогда был холост. Это было до того, как он женился на Лайре.

— Ты заметил меня? — шепчу я.

— Я несколько дней только о тебе и думал, — он качает головой, его улыбка тосклива. — Надо было сделать свой ход раньше. Когда я сказал Коннору, что собираюсь пригласить тебя на свидание, он упомянул, что вы уже целовались.

У меня отпадает челюсть.

— Этого не было.

Бард закрывает глаза, его губы сжимаются в тонкую линию.

— Тогда он, видимо, был настроен заполучить тебя.

Я читаю между строк. Бард слишком вежлив, не может сказать, что Коннор преследовал меня только потому, что его отец проявил интерес. Это также причина, по которой Коннор переспал с Лирой - из-за ее связи с Бардом.

Ненависть Коннора к Барду глубже, чем я могу себе представить.

Он вздыхает.

— Я подозревал, что он лукавит, но меня не было рядом с ним первые восемнадцать лет, я не мог отказать ему в любви хорошей девушки.

— Но разве ты не был помолвлен с Лайрой?

Он прикасается к моей щеке.

— Наша семья вела переговоры о браке, но ничего конкретного не было. Ты единственная девушка, которая могла бы склонить меня к тому, чтобы поставить под угрозу наш союз с греками.

Каждая бабочка в моем животе порхает вокруг сердца, вызывая в нем напряженную пульсацию. Лучше бы Бард не воспринимал Коннора так серьезно. Мужчины постоянно делают предложения персоналу больницы, когда находятся под воздействием наркотиков. Иногда они думают, что мы заинтересованы в них, а на самом деле мы просто профессионалы.

Черт. Это происходит снова. Сладкие слова, которые побуждают ту часть меня, которая жаждет любви. Сладкие слова, которые заставляют меня чувствовать себя особенной, желанной, уникальной. Слова, которые заглушают тревожные сигналы.

Я не могу перепрыгнуть от Коннора к его отцу и оказаться с таким же мужчиной.

— Что, если я откажусь? — спрашиваю я.

В глазах Барда мелькает боль, но он сохраняет стоическое выражение лица.

— Я останусь при своем мнении, — его слова звучат жестко. — Ты по-прежнему под моей защитой.

Пытаюсь выдохнуть облегчение, но это не помогает ослабить напряжение, нарастающее в груди. Ужас давит на легкие, сопровождаемый чувством потери. Коннор уговаривал меня несколько недель, пока я не дала ему шанс. Не могу понять, почему Бард так легко сдался, если только он действительно не считал меня интрижкой на одну ночь.

Какого черта? Я мысленно даю себе пощечину. Почему я разочарована тем, что мужчина держит свое слово и не настаивает на большем, чем я готова дать?

— Ладно, — говорит он, его голос наполнен теплом. — Сегодняшний день, наверное, был очень утомительным. Давай я отвезу тебя в безопасное место.