Уго Чавес

Глава 36 БОРЬБА С БЕСПОЩАДНОЙ БОЛЕЗНЬЮ

Решение Чавеса о вскрытии саркофага Симона Боливара в Национальном пантеоне оппозиция восприняла в штыки. Это ничем неоправданная профанация! История уже расставила все точки над «i». Звучали и такие предостережения: Чавес должен бояться последствий, мести из мрачных глубин потустороннего мира, той смертельной угрозы, которую называют «проклятием Тутанхамона».

Президент мотивировал необходимость вскрытия саркофага тремя причинами: требуется подтвердить подлинность останков Либертадора, установить реальные причины его смерти, использовать новейшие методы консервации для сохранения того, что сохранилось от Боливара. Эксгумация была проведена 17 июля 2010 года. Государственный телеканал вёл репортаж с «места события».

Чавес эмоционально относился к венесуэльской истории, особенно к героическому периоду борьбы за освобождение страны от ига испанской короны. Не раз приходилось слышать от венесуэльцев: «Наш президент так рассказывает о той эпохе, словно сам жил во времена Миранды и Боливара, все события пропускает через себя, через свои чувства и политические взгляды». Доступные исторические хроники конца XVIII — первых десятилетий XIX века, мемуары, эпистолярное наследие непосредственных участников тех событий Чавес изучил досконально. Во время трансляций «Алло, президент!» он не раз демонстрировал какой-нибудь древний том и, любовно поглаживая его, рассказывал, как долго пытался отыскать этот раритет, в котором содержатся неизвестные для него сведения о Предтече венесуэльской борьбы за освобождение Франсиско де Миранде или о Либертадоре Симоне Боливаре.

Ощущение сопричастности к судьбам великих предшественников и побудило Чавеса заняться расследованиями — во имя выяснения правды, которая, по его мнению, была искажена буржуазными историками в «классовых интересах». В отношении Миранды ставилась задача возвращения его праха на родину, в мраморную усыпальницу в Национальном пантеоне, которая долгие десятилетия оставалась пустой. Ещё в 2006 году Чавес направил в посольство Венесуэлы в Мадриде указание о принятии мер по поиску и идентификации останков Предтечи. Миранда умер в 1816 году в тюрьме Каррака испанского города Кадис. Тело его было погребено в общей могиле почти 200 лет назад, и потому поставленная задача казалась трудноразрешимой: десятки скелетов перемешались и далеко не все кости сохранились. Возникли проблемы с поиском могил его родителей в Каракасе, захороненных в соборе Сан-Франсиско, что требовалось для получения ДНК. В июле 2010 года Чавес вновь подтвердил: задача возвращения праха Миранды на родину не снимается, несмотря на сложности и «бюрократические трудности» (то есть саботаж испанских властей).

Что касается останков Боливара, то учёные подтвердили их подлинность. Было также установлено, что Боливар умер не от туберкулёза, как традиционно излагалось в его биографиях. Либертадор страдал от хронического заболевания дыхательных путей. Его лечили в соответствии со знаниями того времени. Можно предположить, что болезнь усугубилась от использования общепринятых тогда лекарств, содержавших мышьяк.

Определить, применялись ли критически опасные дозы мышьяка специально, невозможно из-за отсутствия достоверных свидетельств. Однако в некоторых документах той эпохи зафиксировано, что лечащий врач Боливара (с весьма сомнительным образованием) — Алехандро Просперо Реверенд — несколько раз встречался с американцем Макнайтом, военным врачом, и советовался о методах лечения и применении лекарственных средств. Не оказались ли эти встречи фатальными для Боливара? Как бы там ни было, Чавес не изменил своей убеждённости в том, что Боливар, который последние недели жизни провёл в колумбийском селении Санта-Марта, был отравлен врагами.

В день 229-й годовщины со дня рождения Либертадора — 24 июля 2012 года — Чавес показал венесуэльцам и всему миру реконструированный портрет Либертадора. На церемонию пригласили представителей судебной и избирательной власти, министров, журналистов и учёных, которые осуществили реконструкцию. «С сегодняшнего дня, — сказал президент, — твоё настоящее лицо, Боливар, спасённое любящими руками твоих учёных дочерей и сыновей, будет светить гораздо сильнее, потому что мы узнали его во всей достоверности и ощутили во всей бесконечной интенсивности твой полный живого блеска взгляд». Этот портрет Боливара стал обязательным атрибутом официальных учреждений республики, включая рабочий кабинет Чавеса, распространялся в виде плакатов, был воспроизведён на почтовых марках и на сувенирных рубашках.

Оппозиция воспротивилась попыткам заменить «исторически принятый» облик Либертадора на «новодел Боливара, лишённый благородства, подлинности и элегантности портретов его эпохи». В новом изображении, если не считать бакенбард, сохранилось мало от привычного Боливара: близко сведённые небольшие глаза, густые брови, мясистый нос. «Это проявление неуважения к Либертадору! Чавес хочет перевернуть историю, пересмотреть её и навязать свою. Иногда он хочет быть медиумом, через которого делает заявления Отец нации. Чавес выдумывает фразы Боливара, берёт какойнибудь фрагмент и искажает его и в таком виде применяет против своих противников, лучше сказать: врагов, которые тут же превращаются во врагов Боливара. Чавес стал единственным хозяином Боливара, и настолько дерзким и безответственным, что без стеснения превращает прилагательное “боливарианский” в прилагательное “чавистский”»(См.: El Nacional. 26.07.2012).

Оппозиционная пресса вновь заговорила о «Проклятии Тутанхамона». «Профанация» саркофага Боливара привела к таким же гибельным последствиям, с которыми столкнулись искатели сокровищ фараона. Они проникли в усыпальницу Тутанхамона в недрах пирамиды, потревожили его прах и начали умирать один за другим. «Что-то похожее происходит у нас, — комментировали в СМИ и социальных сетях противники Чавеса, — только под другим названием: “Проклятие Симона Боливара”». В течение года после эксгумации ушли из жизни многие видные деятели боливарианского режима, «прямо или косвенно связанные с этим тяжким оскорблением, нанесённым Отцу нации: Вильям Лара, губернатор штата Гуарико; Луис Таскон, депутат Национальной ассамблеи; Альберто Мюллер, генерал в отставке, член руководства Соцпартии; Лина Рон, руководитель партии Народный венесуэльский союз; Клодосбальдо Руссиан, председатель Счётной палаты». В список был включён и Уго Чавес с пометкой — «на очереди из-за раковой болезни»(El Universal. 28.06.2011.)…

Первые признаки нездоровья проявились у Чавеса в начале мая 2011 года. Без видимой причины воспалилось левое колено. В последний раз оно болело лет тридцать назад. Парашютный прыжок в ветреную погоду, неудачное приземление, сильный удар. Но тогда он был моложе: через несколько дней всё зажило, хромота прошла. На этот раз пришлось лечиться более двух недель, соблюдая постельный режим и пользуясь костылями. Рассказывая о своём недомогании в телепередаче «Алло, президент!», Чавес посетовал, что его «стальное здоровье» уже далеко не то: «Никогда прежде я не проводил столько времени в кровати».

Когда здоровье вроде бы пошло на поправку, Чавес отправился в рабочее турне в Бразилию, Эквадор и на Кубу. В Гавану он прибыл 8 июня. Его встречал Фидель, сразу обративший внимание на болезненное состояние гостя, на его неуверенную походку. «Первоначально я собирался показать кубинским врачам мою левую коленку, доставлявшую мне беспокойство. Но не мог избежать орлиного взгляда Фиделя, — вспоминал Чавес. — “Что с тобой происходит? Что за боль?” И он начал меня расспрашивать, как отец сына, как доктор пациента, и тут же позвонил врачам, стал выяснять их мнение, взял ситуацию под контроль. В ту же ночь вся огромная медицинская мощь, которая была создана Кубинской революцией для народа, была предоставлена в наше распоряжение».

Чавеса привезли в тихий столичный район Сибоней, где находится Центр медицинских хирургических исследований (CIMEQ), который курируется министерством внутренних дел. В Центре, оборудованном по последнему слову медицинских технологий, могут лечиться все кубинцы, в первую очередь те, у кого выявлены сложные заболевания. В структуре CIMEQ есть подразделение, которое обслуживает членов кубинского руководства, поэтому в западных СМИ нередко встречаются упоминания о «номенклатурном госпитале» в Сибоней.

Чавеса разместили в просторной палате на третьем этаже главного корпуса, в закрытой зоне. Тихо работающий кондиционер, телевизор, за широким окном видны пальмы, аккуратные газоны и асфальтированные дорожки для прогулок. Именно в CIMEQ боролись за жизнь Фиделя летом 2006 года, когда его здоровье катастрофически ухудшилось. Тогда Чавес часто навещал друга и наставника, вдохновлял его, рассказывал о своих международных поездках, советовался. Разве мог Чавес представить тогда, что этот госпиталь прочно войдёт в его жизнь? Теперь роли переменились. Резиденция Фиделя находилась неподалёку от Центра, и он приходил к венесуэльскому другу ежедневно.

Кубинские хирурги прооперировали Чавеса 10 июня, чтобы удалить внутритазовый абсцесс. В ходе послеоперационной санации, вызвавшей необычайно сильное кровотечение, была выявлена подозрительная опухоль «размером с бейсбольный мяч» (слова Чавеса). Специалисты подтвердили раковый характер опухоли, и 20 июня была проведена вторая операция. В интервью для государственного телеканала (30 июня) Чавес сохранял оптимизм: «Сейчас и всегда мы будем жить и побеждать!» Этот лозунг стал для Чавеса главным. Он повторял его постоянно, при каждой возможности, и прежний призыв — «Родина, социализм или смерть!» практически перестал звучать. Слово «смерть» Чавес инстинктивно отталкивал.

Процесс восстановления продлился более трёх недель. Была отменена поездка на Форум Сан-Пауло. Не состоялась в Каракасе региональная встреча в верхах, на которой планировалось создание Сообщества латиноамериканских и карибских государств (CELAC). За празднованием Дня армии и Битвы при Карабобо президенту пришлось наблюдать по телевизору. Фидель регулярно навещал Чавеса, приносил журналы и книги (в том числе «Так говорил Заратустра» Фридриха Ницше). Фидель подолгу беседовал с венесуэльцем, вдохновлял перед сеансами химиотерапии, и Чавес шутливо называл его «мой верховный врач». Телефонными звонками в клинику отметились многие латиноамериканские президенты. Из Бразилии звонили Инасио Лула да Силва и Дилма Руссефф, предлагали пройти курс лечения в Сирийско-ливанском госпитале в Сан-Пауло. Чавес отказался, не хотел обижать кубинцев, считая их лучшими специалистами по раковым заболеваниям в регионе. К тому же президента устраивала географическая близость Кубы и Венесуэлы (в случае необходимости можно было быстро вернуться на родину), а также защищённость каналов связи от «вражеской прослушки».

Сообщение о хирургических операциях, которым подвергся Уго Чавес на Кубе, венесуэльцы восприняли по-разному. Его сторонники — с сопереживанием и тревогой, радикальная оппозиция — с нескрываемой радостью. Все заговоры, все покушения на «диктатора» терпели крах, но метастазы рака — эта угроза выглядела «перспективней». Прогрессирующая болезнь станет реваншем оппозиции и в конечном счёте приведёт к падению «режима»! Среди врагов Команданте нашлись и такие, которые не поверили в его болезнь: это, мол, хитроумная пропагандистская комбинация, задуманная братьями Кастро для «поддержания рейтинга» стратегического союзника накануне президентских выборов 2012 года. Сценарий прост: тревожные сводки о состоянии здоровья Чавеса в политически выгодный момент сменятся сообщениями о «чудесном исцелении». Эффект воздействия на электорат будет гарантирован: президент выиграл очередную схватку, смертельная болезнь отступила, мессианская роль Чавеса в истории Венесуэлы далека от завершения! В первые, самые сложные для Чавеса дни послеоперационного восстановления в Венесуэле сохранялась обстановка стабильности и спокойствия. Однако эта относительно мирная пауза была недолгой. Оппозиция потребовала «немедленного возвращения» Чавеса в Венесуэлу для исполнения президентских обязанностей: «Страна не может долгое время оставаться без руководства!» После прежней многолетней кампании под лозунгом «Чавес, убирайся!» («Chavez fuera!») резкая смена курса расшифровывалась просто: «Если не можешь полноценно исполнять свои конституционные полномочия, уходи в отставку!» Всё активнее распространялись злонамеренные слухи: президенту «осталось жить не более трёх месяцев», он прикован к кровати и пытается «управлять страной с помощью посланий в Twitter». Для оппозиции на этом этапе противоборства с «режимом» не имело значения, кто унаследует власть. Главное — побыстрее избавиться от Чавеса.

В июле Чавес вернулся в Каракас. В аэропорту его встречали вице-президент Элиас Хауа, брат Адан, министры. Президент заявил, что уверен в полном выздоровлении, но предупредил, что не сможет принять участие в мероприятиях по празднованию Двухсотлетия независимости. Лечебный цикл ещё не завершён. Можно представить, каких внутренних переживаний это стоило Чавесу. Праздники он готовил как апофеоз боливарианизма, как демонстрацию исторической близости между борьбой Либертадора Симона Боливара в XIX веке за свободу и независимость Венесуэлы и стран Южной Америки и своей борьбой против империализма США, за укрепление суверенитета страны, интеграцию Латинской Америки и Карибского бассейна.

После возвращения в Каракас Чавес, выступая по телевидению, демонстрировал полную дееспособность и ясность мысли. «Мне повезло, что во время обострения болезни я находился на Кубе, с помощью лучших кубинских специалистов я сумею побороть недуг», — не уставал повторять он. Бурная деятельность президента подтверждала: он такой же, как прежде. Чавес провёл рабочее заседание кабинета министров, встретился с руководством Единой социалистической партии. Посетил Военную академию, где выступил перед «будущими защитниками социалистических завоеваний». По указанию президента был созван съезд «Боливарианских кружков» для обсуждения программы действий. Среди поставленных задач — защита «Социализма XXI века» и углубление боливарианского процесса; борьба за консолидацию народной власти; выход «Кружков» на международную арену с целью укрепления антиимпериалистической солидарности. Было объявлено о новых военных назначениях. Руководство Службой обеспечения безопасности президента (Casa Militar) Чавес поручил генералу Хосе Аделино Орнелье. Президент лично поблагодарил сотрудников Службы, которых знал всех без исключения по именам, за «верность служебному долгу и самоотверженность».

Национальная ассамблея снова разрешила президенту «временное отсутствие» для продолжения лечения на Кубе. На заседании Совета министров Чавес передал часть своих функций вице-президенту Элиасу Хауа и министру планирования и финансов Хорхе Джордани. На требования оппозиции «полностью сложить президентские полномочия» Чавес ответил так: «В случае снижения моих (физических и умственных) возможностей и неспособности управлять государством, я буду первым, кто заявит о готовности выполню ь положения Конституции». По Основному закону Чавес име; право на использование 180 дней «на личные цели чрезвычайного характера». Столь долгого отсутствия президент не планировал. После завершения курса химиотерапии на КуСе он собирался возобновить работу без каких-либо самоограничений: «Я хочу жить для нашего народа, для моих детей и внуков, жить для самого себя».

Поездки Чавеса в Гавану на химиотерапию оппозиция называла антиконституционными. Постоянно звучали намёки на то, что братья Кастро «пользуются» болезнью президента и влияют на венесуэльскую политику в кубинских интересах. Чавес критику игнорировал. Куба — стратегический союзник. Нападки на Фиделя и Рауля — всего лишь эхо пропагандистских кампаний Империи. Обеспокоенность оппозиции судьбами страны — лицемерие. Отлаженная система управления Венесуэлой действует надёжно. Коллективное боливарианское руководство не подведёт.

12 августа Чавес провёл несколько часов с братьями Кастро. Причина была знаменательной: на следующий день Фиделю исполнялось 85 лет! «Мы отпраздновали эту дату», — написал в Твиттере Чавес. Отпраздновали без шампанского, но с небольшим тортом. В память о юбилее посадили три карибские сосны. Свой подарок Чавес только показал Фиделю, поскольку картину под названием «Казарма Монкада» завершить не успел. Обещал прислать её из Каракаса.

В этот же день Чавес, сопровождаемый дочерью Росинес, вернулся в Венесуэлу, надеясь, что болезнь побеждена окончательно. Чавес мало напоминал себя прежнего: округлившееся лицо, бледная нездоровая кожа, обритая голова под красным беретом. Его встречали Элиас Хауа, Николас Мадуро, министры, военное руководство. «Я очень рад, что снова оказался в привычном кругу, среди своих», — сказал Чавес. Не обошлось без шуток, юмористического описания лечебных и гигиенических процедур, а также цитирования Фиделя и «Заратустры». Министр по делам молодёжи Марипили Эрнандес пришла с гитарой и исполнила песню «Венесуэла, моя любимая родина».

После возвращения президент стал реже появляться на публике, сократил продолжительность речей, упорядочил рабочие нагрузки: никаких ночных бдений! Было нормализовано питание: рыба, диетические блюда, фрукты и овощи. Если Чавес раньше пил по тридцать-сорок чашек кофе в сутки, то теперь сократил употребление любимого напитка до двух-трёх чашек. Перешёл на травяные чаи. В интервью Восьмому каналу Чавес сказал: «Проблемы со здоровьем — это моя вина, поскольку я взвалил на себя все государственные дела и пытался заниматься всем сразу. И я пришел к мнению, что надо передавать полномочия, чтобы были задействованы возможности разных уровней правительства. Я не могу заниматься всеми делами, надо ставить задачи и контролировать их выполнение. Я не чувствую себя незаменимым. Но здесь развивается (революционный) процесс, и каждый занимает в нём свое место. Я убивал себя сам: ел всё подряд, растолстел до размеров танка, имел при себе три постоянно включённых телефона, что-то смотрел по телевизору и одновременно звонил комулибо из министров. Люди передавали мне записки с просьбами о помощи. Это был постоянный стресс, который не давал мне возможности вздохнуть, и виноват в этом был я. Сейчас я чувствую себя лучше, чем когда-либо. После удаления опухоли восстановление здоровья шло в оптимальном режиме, я сбросил четырнадцать килограммов веса».

Президент опроверг слухи о том, что раковой болезнью затронуты прямая кишка и желудок: «Моя нынешняя активность должна убедить, что ничего этого нет. Да, у меня рак, но не такой, как некоторые хотели бы». Однако Чавес предупредил, что ему предстоят процедуры второго этапа лечения с использованием химиои радиотерапии, а возможно, что и третьего, чтобы «надёжно защитить организм от злокачественных клеток, которые угрожают появиться вновь». Чавес особо подчеркнул, что он «находится в процессе возрождения и духовного обновления».

В сентябре слухи об обострении болезни стали распространяться с новой силой. Газета «Нуэво геральд» в Майами (28 сентября 2011 года) опубликовала фальшивку о том, что Чавес был доставлен в Военный госпиталь Каракаса в бессознательном состоянии. Чтобы пресечь очередную волну слухов, президент прервал текущее совещание и, прихватив бейсбольную перчатку, провёл «разминку» на площадке у дворца Мирафлорес, перебрасываясь мячиком с охранниками. Его сопровождали Николас Мадуро, министр иностранных дел, и Андрес Исарра, министр информации, а также журналисты. «Эти слухи, — сказал Чавес в заключение, — часть злонамеренной, грубой и антигуманной кампании. Раковую опухоль размером с этот мяч у меня извлекли на Кубе. Но всё, что сейчас говорят о раке прямой кишки, — это ложь. Уже миновало одиннадцать дней после последнего цикла химиотерапии. И, слава Богу, я нахожусь в процессе восстановления. Все последние анализы дали очень позитивные результаты, даже в отношении холестерола».

Чавес не мог не думать о том, какова реальная первопричина его заболевания. В ряде публичных выступлений он назвал «эпидемию рака» у латиноамериканских президентов странным и настораживающим явлением и обронил фразу об «Империях, которые любыми способами добиваются своих целей». Этот трудноизлечимый недуг был выявлен не только у него, но и у Фернандо Луго (Парагвай), Дилмы Руссефф и Лулы да Силва (Бразилия), Кристины Фернандес (Аргентина). Все они — политики-левоцентристы, которые борются за укрепление южноамериканской интеграции и избавление от доминирующей роли США в Западном полушарии. Реакция Вашингтона не заставила себя ждать. Представитель Госдепартамента Виктория Нуланд назвала слова Чавеса «ужасными и достойными порицания». Они были интерпретированы администрацией Обамы как обвинение.

Чавес так объяснил свою позицию: «Я никого не обвиняю, а просто пользуюсь правом на свободу мысли перед лицом весьма необычных событий, которые с трудом поддаются объяснению». Обеспокоенность Чавеса можно было понять: почему у него, человека с крепким здоровьем, регулярно занимавшегося на тренажёрах и бегавшего кроссы, возникла злокачественная опухоль? Почему эта беда обрушилась на политиков-«популистов» и не коснулась президентов из «правого лагеря»? «Закрыть» подобного рода подозрения поспешил модный венесуэльский диетолог, частый гость американского посольства в Каракасе, Соломон Якубович. Он «авторитетно» заявил, что в раковых болезнях виноваты сами президенты. Мол, Лула да Силва слишком много курил, Кристина Фернандес злоупотребляла процедурами по омоложению, парагваец Луго грешил многочисленными связями с женщинами, не предохранялся, и его лимфома — обычное дело для таких случаев, хорошо что не СПИД. «А Чавес должен пенять на самого себя, поскольку живёт вне гармонии с биоритмами, работает по ночам и к тому же неправильно питается, о чём свидетельствует его нездоровая полнота». В оппозиционных кругах и в проамериканских СМИ подхватили версию: Чавес и его друзья «популисты» подвержены стрессам, опасаются за свое будущее и потому страдают манией преследования, видя повсюду «заговоры Империи».

Президент Венесуэлы хорошо представлял, какую ненависть вызывает его независимая политика в Вашингтоне. Он не игнорировал угроз, которые исходили от близкого окружения президентов Буша и Обамы. Знал, каким изощрённым арсеналом для проведения «ликвидаций» располагают западные спецслужбы. В беседах с Фиделем Кастро, на которого ЦРУ и военная разведка США покушались сотни раз, эта тема затрагивалась постоянно. Даже те немногие документы ЦРУ, которые были рассекречены, доказывают, что спецслужбы для выполнения подобных заданий шли на всё — от использования снайперов и применения ядов до организации авиакатастроф. Фидель говорил: «Чавес, будь осторожным! Ты очень беспечен. Появились новые технологии. Надо быть внимательным в отношении еды, того, чем тебя угощают. Или помнить: одна небольшая иголочка, и ты получаешь [смертельную] инъекцию».

Задача «нейтрализации» президента Венесуэлы была поставлена перед разведсообществом США в 2009-м — начале 2010 года. Опросы электората предвещали уверенную победу Чавеса на президентских выборах 2012 года. От использования классических способов (покушения «фанатичных одиночек», крушение президентского вертолёта и т. д.) отказались. Как и от применения ядов. Подобных эпизодов в истории Латинской Америки было слишком много. Смерть Чавеса от пули, в результате падения самолёта или от яда прямо указывала бы на заказчика.

Судя по всему, был одобрен вариант заражения «объекта» неизлечимой болезнью. Возможности для этого имелись. Обозреватель венесуэльской газеты «Ультимас Нотисиас» Диас Ранхель в статье «Внедрённый рак?» (17 марта 2013 года) сообщил, что эксперименты по искусственному созданию злокачественных клеток велись в США не менее сорока лет. Базовые лаборатории находятся в Форт-Детрике (штат Мэриленд). Там разрабатывалось биологическое оружие, и там до сих пор функционируют научно-исследовательские институты закрытого характера, включая лаборатории Национального института рака. Гватемальский писатель Франсиско Альварадо, который более двадцати лет работал на кубинскую разведку в Соединённых Штатах, опубликовал на портале «Ребельон» статью «Внедрение раковой болезни: оружие ЦРУ?». На конкретных фактах он показал, что на территории США действуют десятки лабораторий биологической (бактериологической) войны. Альварадо тоже отметил, что особенно зловещую известность имеет «департамент вирусологии» в исследовательском комплексе Форт-Детрик.

Одна из лабораторий — Instalaciones Fredrick para la Investigation del Cancer — курируется Пентагоном и ЦРУ. По данным, имеющимся в Интернете, специальная программа по созданию максимально агрессивного вирусного рака была завершена более десяти лет назад. Попав в человеческий организм, раковое заболевание этого типа преодолевает иммунную систему человека, распространяясь через кровеносные сосуды и лимфу. Получение генетического материала человека, приговорённого к болезни, знание его ДНК-кода облегчают создание более эффективного (персонализированного) варианта вируса. Здесь стоит вспомнить об одной из публикаций WikiLeaks — указании Госдепартамента посольству США в Парагвае о негласном получении ДНК четырёх кандидатов в президенты. Из этой четвёрки только один по-настоящему интересовал Госдеп — Фернандо Луго. Остальные понадобились для «зашифровки» конкретного объекта будущей операции. Луго считался потенциальным союзником Чавеса по созданию «оси популистских государств» на континенте. Запрос Госдепартамента «аукнулся» через два года, когда Луго, уже будучи президентом, заболел лимфомой, относительно лёгкой формой рака. Ему пришлось надолго покидать страну, лечиться в Бразилии, а Парагваем в это время управлял вице-президент Федерико Франко, фаворит Госдепа и ЦРУ…

Поток обвинений в адрес ЦРУ как организатора смертельной болезни Чавеса заглушил другие версии. Их было немало. Высказывались подозрения в отношении западноевропейских спецслужб, которые в рамках «североатлантического сотрудничества» могли оказать Соединённым Штатам эту «услугу». Но чаще всего говорилось об «израильском следе». После прихода Чавеса к власти Тель-Авив утратил многие привилегии, которые имел в Венесуэле во времена Четвёртой республики. Национализация нефти, усиление государственного контроля над финансово-банковской сферой, возвращение на родину золотого запаса из западных банков, ужесточение борьбы с золотой и алмазной контрабандой, которую прикрывала агентура МОССАДа, — всё это заметно ухудшило венесуэльско-израильские отношения. Сошло на нет военнотехническое сотрудничество. Представителям оружейных компаний Израиля пришлось уехать из страны. Была прекращена практика приглашения израильтян на ответственные посты в тайной полиции Венесуэлы. Чавес также принял меры по очищению силовых структур от сотрудников, которые проходили подготовку в Израиле.

В январе 2006 года Центр Симона Визенталя потребовал от Чавеса публичных извинений за якобы сделанные им антисемитские заявления. Основанием для претензий стали слова, произнесённые президентом в Центре развития человека: «Мир принадлежит всем, однако меньшинства, потомки тех, кто распял Христа, потомки тех, кто изгнал отсюда (из Венесуэлы. — К. С.) Боливара, по-своему распяв его в колумбийском городе Санта-Марта, завладели богатствами мира. Меньшинство завладело золотом планеты, серебром, минералами, водой, плодородными землями, нефтью, сконцентрировав эти богатства в руках немногочисленной группы: десять процентов мирового населения владеет более чем половиной богатств мира». Никаких оснований для обвинения в антисемитизме этот фрагмент не даёт, но тема была подхвачена врагами Боливарианской революции.

Позже Центру Визенталя пришлось признать, что Чавес не обвинял евреев в убийстве Христа и захвате богатств. Под «меньшинствами» он подразумевал правящий класс Венесуэлы, фактически изгнавший Боливара в ссылку в Колумбию, а также нынешнюю глобальную систему, которая обеспечила концентрацию мировых богатств у десяти процентов населения. Тем не менее кампания на тему антисемитизма Чавеса продолжалась, несмотря на отсутствие доказательств. Она усиливалась всякий раз, когда Чавес выступал в поддержку Ливана против Израиля или против атак «возмездия» в секторе Газа. Проявление солидарности президента Венесуэлы с Палестиной и Ливаном неизменно откликалось эхом обвинений в антисемитизме. 15 января 2009 года в знак протеста против проведения очередной военной операции в секторе Газа, когда число жертв превысило тысячу человек, Венесуэла прервала дипломатические отношения с Израилем. Ещё раньше, 6 января, Чавес объявил персоной non grata израильского посла Шломо Коэна.

Как раз в этот кризисный период отношений произошла так называемая «профанация» синагоги в Каракасе. Би-би-си подала инцидент следующим образом: «В столице Венесуэлы группа вооружённых людей осквернила синагогу, призывая к депортации евреев из страны. Около пятнадцати вооружённых мужчин ворвались в храм, размалевали стены антисемитскими и антиизраильскими лозунгами и осквернили Священное Писание. Банда связала охранников и блокировала синагогу в течение нескольких часов. “Ещё никогда в истории еврейской общины Венесуэлы мы не становились мишенью подобной агрессии, — сказал президент Еврейской ассоциации страны. — Обстановка очень напряжённая”».

Венесуэльские органы начали расследование, а на боливарианское правительство тем временем обрушилась волна протестов. Абрам Леви, директор Конфедерации израильских ассоциаций в Венесуэле, заявил, что нападение на синагогу было вызвано «антиеврейской позицией правительства (Чавеса) в отношении войны Израиля против Палестины». Представители еврейской общины провели манифестацию у представительства ООН в Каракасе под лозунгом «Ненависть порождает ненависть». Дипломаты США, Франции, Канады, Германии, Чехии и Финляндии посетили синагогу, чтобы выразить свою солидарность. В США конгрессмены подготовили и направили в адрес Чавеса послание, в котором осудили атаку на синагогу и потребовали «положить конец запугиванию еврейской общины в Венесуэле». Прозвучало ещё много заявлений по этому поводу с лейтмотивом: «Такое надругательство могло произойти только с согласия высшего руководства страны».

Венесуэльские полицейские выполнили свою работу быстро. Обвинительная шумиха ещё набирала силу, когда министр внутренних дел Тарек Эль Айссами сообщил о результатах расследования. Главарём нападения на синагогу был полицейский Эдгар Кордеро, до последнего времени — телохранитель раввина Исаака Коэна. В этой авантюре его сопровождали восемь экс-агентов различных органов полиции, два уголовника и охранник синагоги. Кордеро хорошо знал электронную систему охраны здания, поэтому «вторжение» произошло без осложнений. Сигнализация была отключена изнутри охранником, другом Кордеро. Были повреждены некоторые предметы культа, а на стены кое-где нанесены граффити «антиеврейского характера». Всё это для ^ого, чтобы обозначить в качестве виновников вторжения «ультралевые организации» (Colectivo La Piedra, UPV и другие группы), «сотрудничающие с режимом». По версии следствия, реальной целью Кордеро было похищение 200 тысяч боливаров из сейфа синагоги. Бывший телохранитель просил у раввина деньги в долг, но получил отказ и, восприняв это как личное оскорбление, решился на грабёж, замаскировав его под антисемитский налёт.

Ассоциация израильтян в Венесуэле выразила благодарность Чавесу за быстрое расследование. Однако большая часть его обвинителей предпочла отмолчаться.

Особенно резко против Израиля Чавес выступил 2 июня 2010 года, затронув острую для того момента тему — атаку израильского спецназа против «Флотилии свободы», которая пыталась доставить гуманитарную помощь в сектор Газа: «Правительство Обамы осуждает терроризм. Но только если он не совершается ими самими. Самими США или их союзником — Израилем. Нас осуждают, нас, меня, в том, что мы породили терроризм. Тогда как это они сами порождают терроризм. Я пользуюсь случаем, чтобы снова осудить их. Всей душой и всем своим существом. Я проклинаю Израиль. Будь ты проклято, государство Израиль!.. Да здравствует свободная Палестина! Да здравствует палестинский народ!.. Теперь посмотрите на венесуэльскую оппозицию, которая ничего не сказала против Израиля, нет! Потому что Израиль финансирует венесуэльскую оппозицию! Он финансирует контрреволюцию! Даже есть террористические группы МОССАДа, которые меня обкладывают со всех сторон, чтобы убить… Чтобы попытаться меня убить. Вот что нам угрожает».

Через год после этих слов Чавес объявил о том, что болен раком. На портале MiamiDiario.com (15 апреля 2012 года) и на многих других сайтах в США, Израиле, странах Западной Европы и Латинской Америки появились публикации на тему: «Существует ли связь между раком у Чавеса и проклятием, которое он произнёс против Израиля?» Сам вопрос как бы подсказывал: да, существует. Подтверждением того, что спецслужбы Израиля устраняют неугодных политиков, стала смерть Ясира Арафата. В интервью газете «Нью-Йорк тайме» в январе 2013 года президент Шимон Перес назвал убийство бывшего руководителя Палестинской национальной администрации «ошибкой», поскольку «без него всё было гораздо сложнее». По мнению палестинцев, это заявление Переса спустя пять лет после смерти Арафата стало первым косвенным признанием причастности Израиля к убийству. Возможно, когда-нибудь будет приоткрыта правда и о «болезни» Чавеса.

В октябре 2011 года после завершения сеансов химиотерапии Чавес объявил о победе над болезнью. Однако Сальвадор Наваретте, называвший себя «домашним врачом» семьи Чавес, утверждал, что у президента «выявлена саркома в запущенной форме». По прогнозу врача, шансов на исцеление не было: президенту оставалось не более двух лет жизни. Чавес опроверг слова Наваретте о том, что он лечил членов его семьи, сказал, что впервые слышит это имя. Чтобы выяснить, откуда появилась версия о саркоме, сотрудники тайной полиции приступили к розыску врача, и тот поспешил покинуть Венесуэлу. Однако утверждения Наваретте вызвали новую полемику. Отрицать факт, что президент борется с тяжёлым заболеванием, было невозможно. Каковы реальные перспективы выздоровления? Не пора ли президенту отойти от дел, назначить преемника и объявить досрочные выборы? Как стыкуются с тяжёлым недугом Чавеса его заявления о намерении участвовать в президентских выборах в октябре 2012 года? Тема нездоровья президента стала доминирующей в венесуэльских СМИ и широко обсуждалась за рубежом.

В поездках по стране Чавес стал чаще посещать церковные богослужения. В октябре 2011 года президент побывал на мессе в церкви Христа Спасителя городка Ла-Грита (штат Тачира). Священник Марио Моронта сказал журналистам: «Мы просили Христа о возвращении президенту здоровья, чтобы он смог продолжать свою работу. Наш храм является пристанищем Христа и предназначен не для жалоб, печалей и слёз, а для поиска милосердия и надежды». В январе 2012 года Чавес приехал на богослужение в другой храм — Богоматери Коромото, покровительницы Венесуэлы, который находится в городе Гуанаре (штат Португеса). Военное оцепление и охрана президента с трудом справлялись с восторженным натиском народа. Время шло к вечеру, но жара не спадала. По явно нездоровому лицу Чавеса, который был облачён в пуленепробиваемую куртку, ручьями тёк пот, десятки просителей пытались прорваться ближе к президенту, протягивая бумажки с просьбами и прошениями. Когда толпа стала напирать со всех сторон, а крики заглушали слова, Чавес отказался от намерения выступить перед народом и не без усилий протиснулся в храм…

Оппозиционные СМИ обрушили на Чавеса шквал обвинений в лицемерии, напоминая о прежних выпадах в адрес церкви, которую он называл «раковой болезнью» общества(На самом деле Чавес критиковал высшую иерархию католической церкви в Венесуэле за её связи с оппозицией, в том числе радикальной.). Спрашивали о том, как совместить неожиданный всплеск религиозных настроений Чавеса с его декларациями о верности идеалам марксизма-ленинизма.

Обратили внимание и на оптимистичное заявление президента, сделанное в октябре 2011 года, когда он хотел верить, что навсегда избавился от проклятой болезни: «Своим излечением я обязан Хосе Грегорио Эрнандесу». По настоянию матери Уго просил об излечении и у него. Этого «врача бедняков» почитают святым в Венесуэле и многих других странах Латинской Америки. Он жил в конце XIX — начале XX века. Ватикан готовится канонизировать его. По предложению Чавеса день рождения врача — 26 октября — был внесён в список официально празднуемых как «День почитания Хосе Грегорио Эрнандеса».

Слухи о терминальной стадии болезни президента ненадолго ослабли после 13 января 2012 года, когда Чавес выступил в Национальной ассамблее с отчётом о деятельности правительства за 2011 год. Доклад длился девять с половиной часов! Достижения в экономике и финансовой сфере, успехи в социальной политике, усиление борьбы с коррупцией и преступностью, инициативы Венесуэлы по ускорению интеграционных процессов на континенте — Чавес на фактах показывал, что правительство выполняет свою программу построения социализма с «венесуэльским лицом». Социальные миссии в области здравоохранения, образования, строительства народного жилья, создания новых рабочих мест постепенно меняют облик Венесуэлы. «Социализм, — подчеркнул Чавес, — это единственно возможный путь для развития отечества».

Президент сказал, что 1 мая 2012 года подпишет новый Закон о труде, на что депутаты оппозиции отреагировали неодобрительным шумом, причина которого была понятна: Чавес использует этот закон для укрепления своего влияния на рабочий класс. Во время подготовки закона учитывались предложения, одобренные на собраниях рабочих, съездах общественных организаций, профсоюзов и левых политпартий. По закону рабочая неделя сокращалась с 44 до 40 часов в неделю. Минимальная заработная плата повышалась на треть. Запрещался заёмный труд, с помощью которого работник ставится в бесправные, фактически рабские условия. Законом вводилось единовременное пособие по выходу на пенсию в размере месячной зарплаты, помноженной на стаж работы в годах. Послеродовой отпуск увеличивался с 12 до 25 недель. Родители не могли быть уволены в течение двух лет после рождения ребенка, а их рабочая неделя сокращалась на два часа.

Главным критиком Чавеса от оппозиции выступила Мария Корина Мачадо, та самая, которую в качестве «лидера сопротивления диктатуре Чавеса» принимал в Белом доме Джордж Буш-младший. «Президент, — с вызовом сказала она, — мы слушаем вас восемь часов. Вы говорите о стране, весьма далёкой от той, которая существует. Сейчас настал момент, чтобы ответить вам. Люди хотят, чтобы уважалась собственность, вершилось правосудие, преодолевались сложности, хотя бы с нехваткой молока. Как вы можете говорить об уважении к частной собственности, когда проводились экспроприации? Разве вы не знаете, что это равносильно грабежу? Ваше время правления закончилось. Страна нуждается в глубоких переменах».

Чавес ответил спокойно: «Вы меня назвали перед всей страной грабителем, но я не собираюсь вас обижать. Орёл не охотится на мошек. Я буду находиться там, где нахожусь, и делать то, что должен делать. Ранее, во время приветствия, вы мне сказали, чтобы я готовился к передаче в следующем году президентской ленты женщине. Желаю вам успеха. Если вы победите на выборах, я вручу вам ленту и даже поцелую, если вы позволите. Но вначале вы должны выиграть на своих внутрипартийных выборах. По опросам, вас поддерживает всего один процент, поэтому вы не входите в число тех, с кем я могу дебатировать. Чтобы поднять свой рейтинг, вы назвали меня грабителем. Вам явно не хватает опыта, поэтому я советую заняться изучением политических дисциплин. Было бы хорошо, если бы вы, депутат Мария Корина, сумели выиграть на партийных выборах, тогда — на президентских — я возьму верх с преимуществом восемьдесят на двадцать процентов, не меньше».

Завершая сессию, председатель Ассамблеи Дьосдадо Кабельо сказал: «В 2013 году Чавесу предстоит побывать в этом зале дважды: 10 января, когда после выборов он будет снова приведён к присяге в качестве президента республики, и позже — для отчёта о деятельности правительства в 2012 году». Кабельо сказал это, искренне веря, что Чавес справится с недугом. После рекордного отчётного «марафона» оппозиция не должна питать иллюзий: президент победит на выборах 7 октября и будет выполнять свои обязанности в полном объёме.

В феврале 2012 года врачи провели контрольный анализ и выявили у Чавеса рецидив злокачественного образования в тазовой области. Пришлось возвращаться в Гавану, в хорошо обжитую палату в клинике CIMEQ. Операция была проведена 28 февраля. Уже 1 марта в своём микроблоге «chavezcandanga» в Твиттере президент передал читателям «боливарианский привет от команды врачей и от себя лично» и оповестил соратников, что процесс выздоровления идёт хорошо, что он передвигается самостоятельно, «почти бегает», собирается перекусить «замечательным супом из тыквы-ауйямы» и готов «парить как кондор». Несколькими часами позже по социальным сетям оппозиции была распространена информация об «ошибках» в лечении Чавеса. Сведения якобы предоставил источник, «работающий в интересах Израиля», но с хорошими связями на Кубе. Он утверждал, что русские специалисты, подключённые к лечению Чавеса в феврале, «подвергли критике» качество первой операции. В публикации отмечалось, что русские хирурги дали Чавесу не более года жизни, а кубинские — не более двух.

Чавес вернулся в Венесуэлу 16 марта. Центрами пропагандистской войны была запущена в массмедиа дезинформация о серьёзных спорах «между кубинскими, русскими и китайскими онкологами» по поводу стратегии лечения Чавеса.

Подтекст был очевиден: президенту пора подбирать замену, его эпоха в венесуэльской истории завершается. Снова предлагался «самый лучший выход для Чавеса»: оставить президентский пост и по-настоящему взяться за лечение.

За время болезни Чавеса заметно обострились дела в Единой социалистической партии. Проблема состояла не столько в борьбе амбиций, сколько в конфликтах между партийной бюрократией и молодыми, идеологически боевитыми кадрами. Между тем Энрике Каприлес Радонски, избранный оппозицией единым кандидатом на будущие президентские выборы, ездил по стране и постепенно (задолго до начала официальной кампании) набирал очки. Каприлес активно посещал те районы, в которых преобладали сторонники боливарианского процесса. Его встречали хорошо подготовленные и оплаченные массовки. Каприлес заходил в дома бедняков, раздавал подарки и щедрые обещания. Руководство PSUV критиковало демагогические манёвры, но без той энергии и остроты, которыми отличались выступления Чавеса.

На этом фоне оппозиционные политики ужесточили нападки на президента: он не в состоянии скрывать разрушительных последствий рака, не контролирует ситуацию в стране. В лояльной в отношении президента газете «Ультимас Нотисиас», с которой он по утрам начинал просмотр прессы, появилась статья «Чавес: болезнь и политика» (18 марта 2012 года). Подписал её некий экономист Хосе Герра. Стоит воспроизвести статью полностью: «Существует что-то вроде табу в отношении болезни, которой страдает президент республики. День идёт за днём, и все мы превратились во врачей-онкологов, обсуждая тему и консультируясь у специалистов, чтобы понять болезнь, осаждающую президента. Это происходит потому, что речь идёт о человеке, имеющем фундаментальное значение для Венесуэлы и венесуэльцев. Они имеют право и обязанность знать правду о здоровье своего президента. Слухи распространяются из-за недостатка достоверной информации, а также из-за загадочных причин, которые всегда заставляют его уезжать на Кубу. В любом случае болезнь Чавеса имеет две стороны: человеческую и политическую. Те из нас, кто имеет родственников или друзей, болеющих раком, представляют ту тяжёлую ситуацию, в которой находится Чавес как человек, болеющий раком, который, по его словам, поразил паховую область. Именно там находятся жизненно важные органы… Не надо быть врачом со специальным образованием, чтобы понять, что речь идёт о сложном и агрессивном раке, на который сеансы химиотерапии никак не повлияли. Если рак вернулся, то его лечение должно быть более интенсивным и всесторонним. Это должны знать президент, его родственники и близкие. Я продолжаю считать, что президент ошибся, когда поехал на Кубу, хотя мог лечиться в Бразилии или Венесуэле, более продвинутых странах в области медицины. Для блага страны Бог позаботится о том, чтобы Чавес преодолел эти трудности и вернулся к нормальной жизни. Но чтобы это случилось, он должен соблюдать обязательный покой, не подвергать себя стрессам, вести здоровый образ жизни. Если он возобновит политическую деятельность на фоне не самого лучшего лечения, то его здоровье может быть обречено на несомненную и окончательную деградацию. По этой причине ситуацию в Единой социалистической партии трудно назвать обнадёживающей. Эта партия совершает одну ошибку за другой под руководством людей, которые умеют командовать войсками, но не политическими кадрами. Эти люди не имеют собственных лидерских качеств. Легко увидеть, что многие из них откровенно ждут развязки с Чавесом. Многие из них тоже консультируются с врачами и оценивают серьёзность болезни президента. Они не такие наивные, чтобы не готовиться на тот случай, когда Уго Чавес не сможет быть кандидатом или же, даже будучи им, окончательно подорвет своё здоровье».

Подобные публикации давали повод для возобновления в СМИ дискуссий о преемнике Чавеса. В качестве возможных кандидатов называли брата президента Адана, министра иностранных дел Николаса Мадуро, министра энергетики и президента государственной нефтяной компании PDVSA Рафаэля Рамиреса, вице-президента Элиаса Хауа и некоторых других. Однако боливарианским руководством тема не обсуждалась. Для всех членов президентской команды это было бы равносильно предательству. «Чавес будет переизбираться в 2012 году и ещё много лет после этого, — заявил министр финансов Хорхе Джордани, давая понять, что революция в Венесуэле будет продолжаться. — В стране и на континенте ещё много созидательной работы. Команданте Уго рано уходить на пенсию по болезни…» В конце марта — начале апреля 2012 года Чавес прошёл через новые сеансы радиотерапии в Гаване. На Пасху он прилетел в родной штат Баринас. «Я в руках Бога, — сказал президент журналистам. — Сейчас я христианин больше, чем когда-либо прежде». В храм на богослужение «о возвращении здоровья» отправились всей семьёй. Оно транслировалось по государственному каналу, и можно было видеть, с каким вниманием слушал Чавес проповедь священника, как впитывал каждое слово, как нежно обнимал родителей.

После мессы выступил Чавес: «Из этого любимого города я отправился в путь сорок лет назад. Подобно урагану пронеслась моя жизнь, но года два назад она перестала быть моей. Впрочем, такими были все эти годы. Пути революции не могут быть лёгкими, я старался отвечать требованиям исторического момента. К счастью, я не являюсь единственным, кто пытался отзываться на запросы времени и жизни. И вот — нагрянула болезнь, которая стала настоящей угрозой. От этой болезни пострадало много людей, эта болезнь часто означает конец пути. Даже представить было невозможно, что подобная страшная ситуация может произойти с тобой, что болезнь появится в твоём теле. Но я оптимист и верю, что смогу одолеть её. И ещё я хочу выразить то, что говорят не так часто, что обычно спрятано внутри. Сегодня всё невысказанное мной, все мои слова прозвучали в ваших молитвах. Я уверен, что Бог помогает Чавесу и его друзьям. Я не мог сдержать слёз, когда ощутил любящую руку моей матери и в то же самое время любящую руку моего отца. Я сказал про себя: Боже, как давно я не ощущал одновременно двух этих рук на себе».

Прижимая к груди чётки, подаренные матерью, Уго продолжил: «Боже, дай мне жизнь. Если всего выстраданного мною недостаточно, я говорю Богу: добро пожаловать, пусть и дальше будет испепеляющая, приносящая мне боль жизнь. Мне это не важно. Дай мне твой венец, Христос, дай мне его, чтобы шла кровь, дай мне твой крест, сто крестов, чтобы я нёс их, но чтобы я жил, потому что ещё остаются дела, которые я должен завершить для этого народа и этого отечества. Не забирай меня пока, мой Христос, мой Господин, дай мне шипы с твоего венца, дай мне твою кровь, я готов на все испытания, какими бы трудными они ни были, но в этой, земной, жизни. Аминь».

Через два дня, 7 апреля, Чавес снова отправился на Кубу, чтобы продолжить сеансы радиотерапии. Находясь на острове, президент активно использовал микроблог «chavezcandanga», чтобы показать, что он в курсе венесуэльских дел, живёт только этим. Страна отмечала десятилетие событий, связанных с попыткой государственного переворота 11–13 апреля 2002 года, и, конечно, Чавес остро переживал вынужденную отстранённость от мероприятий, в центре которых должен был находиться. Поток твиттеров не мог компенсировать его оторванности от родины. Оппозиция издевательски комментировала послания Чавеса, адресованные министрам: «Президент управляет страной с помощью твиттеров».

О том, как Чавес совмещал свои президентские обязанности с лечением, рассказал несколько месяцев спустя Николас Мадуро: «Президент поражал нас своей бодростью и силой на всех этапах болезни. Он подвергался тяжёлым и сложным операциям и всегда быстро и уверенно восстанавливался. Главным образом из-за воли к жизни, внутренней энергии и пассионарности. Помню, когда Чавес проходил химиотерапию, всего было пять сеансов: первые три — в Гаване, одна — здесь (в Каракасе) в Военном госпитале, и последняя снова в Гаване, — он звонил мне и говорил: “Приходи сюда”. В семь утра я был у него, он находился в самом разгаре химиотерапии… И так мы работали до десяти часов вечера почти без отдыха. В два часа после полудня он обедал, отдыхал полчаса, и потом мы снова беседовали, читали [документы], изучали [различные проблемы]. Я звонил в Каракас, передавал его указания, на некоторые звонки оттуда отвечал он сам. И ещё он занимался живописью: создал портрет Нестора Киршнера, картины с Казармой Монкада и Казармой Монтанья»(Panorama. 25.03.2013.).

Враждебные Чавесу силы не давали ему передышки. В массмедиа множились «протесты», инспирированные оппозицией: так нельзя управлять страной! За последнее время президент провёл два месяца на Острове и только один — в Венесуэле! Ещё в феврале Чавесу сделали третью операцию, но о её результате невозможно судить по информации из официальных источников. Попутно оппозицией распространялись выдумки о противоборствующих группировках в высших эшелонах власти: мол, Дьосдадо Кабельо, президент Национальной ассамблеи, активно работает с военными, а Николас Мадуро усиливает свои позиции в PSUVи «обхаживает» Чавеса в Гаване, совершая туда поездки под предлогом подписания документов.

Президент позвонил на государственный телеканал и в который уже раз опроверг слухи о своей недееспособности: «Я возглавляю страну, выполняю обязанности руководителя государства и из нынешней особой ситуации смогу выйти в ближайшие дни». Голос Чавеса приобрёл стальной тембр: «В июле мы начнём избирательную кампанию, поскольку должны добиться семидесяти процентов голосов». Президент подтвердил, что стратегия, объявленная несколько недель назад, остаётся прежней: создание «Команды Антипереворот» или «Антидестабилизация», «Наша задача — быть начеку, чтобы нейтрализовать эти попытки. Лучшая война та, на которой побеждаешь без единого выстрела».

11 мая Чавес покинул Гавану, где завершил весь курс радиотерапии. Николас Мадуро вспоминал: «Радиотерапия — это было очень тяжело. Это был самый тяжёлый момент [его болезни], но он не сломался. После радиотерапии сделали анализы. Все получилось отлично». Постепенно Чавес втягивался в работу. В телефонном интервью рассказал, что строго выполняет рекомендации врачей — никаких ночных занятий, днём — не более восьми часов работы, диета, отдых по расписанию: «Я уже не тот необузданный конь, каким был раньше». Перед тем как зарегистрироваться в качестве кандидата в президенты в С NE, Чавес прошёл медицинское обследование. «Если бы обнаружили что-то негативное, — сказал он позднее (8 декабря 2012 года), — уверяю вас, я бы никогда не стал регистрироваться и претендовать на президентский пост».

Избирательная кампания длилась с июля по октябрь. Казалось, что Чавес находится в неплохой физической форме, хотя нагрузки были запредельными. Он вспоминал: «В июле мы участвовали во всех военных (праздничных. — К. С.) мероприятиях. Потом предвыборные поездки по стране. Потом пришлось ликвидировать последствия наводнения в Куманакоа. Затем, в конце августа, произошла трагедия с (нефтяным комплексом. — К. С.) Амуай. В сентябре — заключительный этап избирательной кампании, поездки по стране, и последний завершающий её аккорд (серия предвыборных мероприятий) от Сабанеты до Мирафлореса».

Чавес победил: 7 октября за него проголосовало 54,5 процента избирателей. Победа далась нелегко. Митинги проводились по сокращённому варианту, выступления были на порядок короче, чем в прежних кампаниях. Чавес признался: «Я был как боксёр со связанной левой рукой и связанной правой ногой, из-за чего приходилось прыгать только на одной ноге». По свидетельству Николаса Мадуро, после завершения избирательной кампании «Чавес начал испытывать сильные боли. Всякий раз, когда мы общались, он упоминал о них. Это был второй труднейший этап его жизни после радиотерапии». Лечение в домашних условиях не принесло облегчения. С 15 ноября Чавес не появлялся на публике. Только 28 ноября стало известно, что он вылетел на Кубу для прохождения курса физиотерапии. Сообщалось, что ему предстоит «несколько сеансов в барокамере для укрепления здоровья».

Предполагалось, что после Гаваны Чавес отправится в Риоде-Жанейро на саммит Южноамериканского Общего рынка (МЕРКОСУР). Предстояло знаковое событие, за реализацию которого несколько лет боролся Чавес, — Венесуэла впервые принимала участие в саммите в качестве полноправного члена этого экономического блока. В бразильскую столицу пришлось лететь Рафаэлю Рамиресу. На вопросы журналистов о Чавесе он ответил, что «президент чувствует себя хорошо, проходит курс лечения, чтобы ещё больше укрепить здоровье». На деле ситуация была далека от оптимистичной. Врачи выявили у Чавеса рецидив опухоли в том же самом месте. Снова предстояла операция, и хирурги не давали гарантий, что она будет успешной.