Уголовный мир царской России

Васька Смыслов

Ваську Смыслова Московская сыскная полиция знала прекрасно.

Он уже несколько раз нами арестовывался за мелкие кражи; но, отбыв тюремное наказание, снова принимался за свое «ремесло».

Как-то дня через два после довольно значительной кражи в одной из квартир на Поварском, кражи, еще не раскрытой, вдруг раздается звонок по моему служебному телефону. Я подхожу:

– Алло! Кто говорит?

– Это вы, господин начальник?

– Я.

– Желаю вам здоровьица, с вами Васька Смыслов говорит.

– Здравствуй, Васька, что скажешь?

– А ваши-то дураки третьева дня опять меня прозевали!

– Ну-у?! Врешь!..

– Ей-богу! Ведь на Поварском-то – моя работа!

– Ну, что же? Везет тебе, Васька, но только смотри, не попадись!

– Ну уж нет, господин начальник, теперь мы наловчившись, не поймают, шалишь!

– Ох, Васька, смотри не бахвалься!

– Будьте без сумления, не попадусь!

И Васька повесил трубку.

Смыслов был жизнерадостным малым с хитринкой и, как ни странно, с большим добродушием. Он, видимо, не лишен был и юмора и, чувствуя весь комизм моего положения, принялся с этого дня звонить мне всякий раз после удачно совершенной кражи. Стянув благополучно в одном из ювелирных магазинов на Кузнецком мосту несколько часов при помощи выдавленного стекла в витрине.

Васька звонил:

– А это опять я, господин начальник! Что, чисто сработано на Кузнецком?

– Да что и говорить, молодец! Комар носа не подточит…

– То-то и оно, а вы говорите – поймаете, да ни в жисть!

– Поживем, Васька, увидим!

– Да и смотреть нечего! Сказал – не поймаете.

Сделав паузу, Васька продолжал:

– А вот что я вам скажу, господин Кошкин, подготовляю я здесь дельце покрупнее, как сработаю, беспременно вам позвоню.

– Ох, Васька, лучше не звони, дразнишь ты меня!..

Васька хихикнул в трубку от удовольствия:

– Ничего, господин начальник, уж вы потерпите, это вам пользительно!..

И Васька дал отбой.

Создавшееся глупое положение начинало меня изводить. Я был уверен, что Васька сдержит обещание, и решил принять меры.

Мною было отдано следующее распоряжение: лишь только я тремя долгими звонками позвоню из своего кабинета в дежурную комнату, дежурный чиновник немедленно должен броситься к одному из свободных телефонов и тотчас же справиться на центральной станции о номере, разговаривающем в данный момент с начальником сыскной полиции. В это же время на другого чиновника возлагалась задача раскрыть имеющийся при полиции порядковый регистратор телефонных номеров с указаниями против каждого номера адреса абонента. Третий же чиновник с двумя агентами должен будет в это время одеваться и, получив адрес от первых двух, немедленно мчаться на дежурном автомобиле к указанному месту.

Двое суток мы ждали Васькиного звонка. Наконец, на третий день меня кто-то вызвал по телефону, и, подойдя к аппарату, я услышал Васькин голос. Держа трубку в правой руке, левой я нажал электрическую кнопку на письменном столе и дал три долгих звонка.

Теперь вся задача сводилась к тому, чтобы в течение известного времени занять Ваську достаточно интересным для него разговором, не возбуждая при этом его подозрения.

Васька начал как всегда:

– Я обещался позвонить вам, господин начальник, вот и звоню.

– Скажи, Васька, а как ты не боишься мне звонить? Вдруг я узнаю, откуда ты звонишь и по номеру телефона открою твое местожительство.

Васька выразительно свистнул:

– Не на такого напали. Что я за дурак, что стану звонить вам от родных или знакомых. В Москве, слава те господи, телефонов в любом подъезде, а Москва-матушка велика. Подите-ка, ищите!..

– Да ты, я вижу, Васька, башковит!

– Ничего-с, господь головой нас не обидел. А ночью нынче мы опять поработали, на Мясницкой. Чай, слышали? Да только взяли самую малость!

– Нашел чем хвастать! Великое дело, подумаешь! А вот слышал ты, что этой же ночью было на Тверской?

– Нет, не слыхал, а что, господин начальник? – и в голосе Васьки зазвучало любопытство.

– То-то и оно, что ты, Васька, на мелочи размениваешься, а настоящего дела и не видишь!

– Да что же такое? Скажите ж!

– А то, что на Тверской ювелирный магазин дочиста обобрали.

– Да ну-у?!

– Вот тебе и да ну-у…

– И много взяли, господин начальник?

– Да, говорят, тысяч на триста.

– Ишь, черти… – и в голосе Васьки послышалась зависть.

– А как ты полагаешь, Васька, чьих рук дело?

Васька подумал и сказал:

– Не кто другой, как… как Сережка Кривой.

– А кто это Сережка Кривой?

– Неужто не знаете? Да что с Танькой Рябой хороводится.

– Таньку Рябую знаю.

– Ну вот, они вместях и орудуют.

– А давно ты видел Сережку Кривого?

– Да с неделю, пожалуй, будет.

– Послушай, Васька, ты бы узнал мне, где теперь Сережка; зато когда и попадешься, так я тебе твоей услуги не забуду и всякое снисхождение сделаю.

– А и впрямь, не поискать ли? – задумчиво сказал Васька, но потом добавил: – А только не найтить!

– Почему же?

– Да вы, господин начальник, говорите: «триста тысяч» – разве при таких деньгах он останется в Москве? Поди, теперь и след его простыл!..

Васька хотел еще что-то добавить, но вдруг как-то вскрикнул, трубка защелкала у меня в ухе, и я понял, что Васька пойман.

Через четверть часа он уже был у меня в кабинете.

– Ну что, Васька, чья взяла? Кто кого перехитрил?

– Да уж ловко сделано, слова не скажу, господин начальник!

Васька почесал в затылке, помялся и неуверенно сказал:

– А позвольте вас спросить насчет трехсот тысяч, это вы зря, для обману говорили?

– Конечно, для обмана. Нужно было занять тебя интересным разговором.

Васька восхищенно закатил глаза в потолок, ударил себя кулаком в грудь и с чувством промолвил:

– Ну и ловкач же вы, господин Кошкин!!