Угроза с Марса

Глава 8 Совет Джей-Би

Слейтер все так же держал Данну за руку, но его взгляд, устремленный поверх ее курчавой макушки, был пустым и невидящим. О Мудрых Женщинах известно было мало. Их обязанности, ранг и статус в паутине слухов и мифов, окутывавшей общественную жизнь руккеров, не предполагали какого-то особенного отношения к сексуальной жизни. «Каждая мелочь может оказаться полезна, — звучал в его мозгу холодный рассудочный голос, — а потому ее следует запомнить и передать для более полного и логического исследования в архив командования базы Арес». Память Слейтера всего лишь послушно повторяла то, что все время подчеркивали голоса на гипнопленках. Всякое знание о рукке представляло собой величайшую ценность, и все узнанное считалось собственностью центрального банка информации в Аресе.

Включая тот факт, что у женщины, которую он любил, уже есть два мужа.

Земные нравы двадцать третьего столетия были довольно легкомысленными. Всякий мог выбирать тот вариант устройства личной жизни, который больше всего был ему по душе. Никому не было дела до того, как устроились другие. И тем не менее подавляющее большинство тех, кто решил навсегда соединить свои жизни, составляли традиционные пары. И к тому же он влюбился. Влюбился в женщину, у которой два мужа, и которая тем не менее явно отвечает ему взаимностью.

Данна подняла на него глаза и озадаченно моргнула сквозь слезы.

— Ты что-то молчишь и молчишь, Слейтер. Может быть, у тебя есть идея, как нам их отыскать?

Слейтер выругал себя, возвращаясь к реальности. Он любит Данну, а ей сейчас больно. В конце концов, он не имеет права совать нос в ее частную жизнь.

— Я думаю, может быть, у полковника Мюллера и консела есть какой-нибудь план. Наверняка они и прежде сталкивались с такими случаями. Не падай духом. — Он постарался вложить в свою речь всю уверенность, на которую был способен, и крепче сжал руку Данны, стараясь ее ободрить.

— Придется нам отправиться в стойбище без них, — сказал Мюллер, посовещавшись со старым вождем. — Возможно, они погибли, заблудились или даже попали в плен, но мы не можем ждать. Прости, Данна. Это слишком важно.

Девушка молча кивнула. Разрушения, причиненные бурей, сильно затрудняли их путь. Повсюду громоздились груды мусора, нанесенного неистовым ветром, и тропа, по которой они шли вчера, исчезла бесследно. Обломки скал перемешались с искореженными ветками терновника и кактусами, которые ветер выдрал из почвы с корнями, и продвижение отряда замедлилось: дорогу приходилось прокладывать через эти завалы. К восходу солнца все уже обливались потом. Мюллер разрешил недолгий отдых, а затем опять безжалостно гнал их вперед, покуда темнота не сделала путь чересчур рискованным даже для него. Они провели отвратительную ночь, ни словом не обменявшись друг с другом, и хотя вымотались до предела, так и не сумели заснуть. На следующий день было уже полегче. Данна и полковник часто совещались с Тау Лангом. Дороги больше не существовало, и отряд выбился из графика.

Этой ночью, в начале своего дежурства, Слейтер, расхаживая вперед и назад, вдруг услышал странный звук. В разрушенном ураганом краю, который они пересекали, почти не было зверей или птиц — буря либо уничтожила их, либо согнала с насиженных мест. Даже вездесущие насекомые куда-то попрятались. Звук, который донесся сейчас до Слейтера, напоминал отдаленное гудение гигантской пчелы.

Он едва не подпрыгнул, услышав рядом голос Мюллера, который должен был мирно спать в своем спальном мешке:

— Это реактивный глайдер. Причем не наш — гул слишком высокий.

Звук затих в морозной ночи и больше не повторялся. Мюллер, погруженный в свои мысли, ушел и вновь улегся спать. До самого утра ничто больше не нарушало тишину, кроме воплей редких животных.

На следующее утро, примерно за час до полудня, путники одолели заваленное обломками скал сухое русло и вдруг оказались на широком, хорошо утоптанном тракте. Тау Ланг, который вел отряд, сделал всем знак отходить, и они укрылись там, где их нельзя было разглядеть с дороги.

— Это главный тракт к новому стойбищу, — прошептал старик. — Я сбился с пути, и теперь мы подходим к стойбищу совсем с другой стороны. Стойбище, должно быть, совсем близко, если тракт хорошо расчищен. Наше счастье, что нас не заметили. Надо решить, что нам делать дальше.

Они столько раз репетировали свои роли, что устали от бесконечных повторений, но беспощадный Мюллер еще раз проверил всех, прежде чем позволил двигаться дальше. Видимо, постоянные тренировки принесли свои плоды: удовлетворенный проверкой, Мюллер подал знак Тау Лангу, и отряд вышел на тракт.

Они не прошли и двух километров, как были обнаружены. С невысокого каменистого, поросшего кустарником холма по левую сторону от дороги долетел пронзительный свист. Путники, ожидавшие чего-то подобного, остановились, высоко подняв свое оружие — в таком положении стрелять из него было практически невозможно.

Тау Ланг, шедший во главе отряда, прокричал длинную фразу, из которой Слейтер разобрал только имя консела, и стал ждать. Из-за холма ответно свистнули дважды, и старый вождь без колебаний опустил руки; его примеру последовали остальные. Они так и не увидели тех, кто их остановил. Тем не менее все хорошо понимали, что неудачный ответ мог закончиться для них не только свистом.

Вскоре Слейтер услышал шум большого стойбища. На земле, которую руккеры считали недосягаемой для ненавистного правительства, они не так ревностно соблюдали тишину, хотя о других предосторожностях не забывали.

Путники одолели еще один поворот тракта и оказались перед входом в стойбище.

Пологий откос вел к большому озеру у подножия продолговатого холма, истинная длина которого скрадывалась пологостью уклона. Над дальней стороной вытянутого озера нависал громадный козырек серой гранитной скалы, образуя гигантскую пещеру почти в пятьсот метров глубиной. Пещера была так глубока, что цепочки огней уходили в черноту ее недр. Трудно было бы найти лучшее укрытие от наблюдения с воздуха.

Снаружи пещеры были поставлены сотни шатров из пластика — самого дешевого и наиболее распространенного материала, который когда-либо создавала человеческая наука. Шатры снаружи были искусно разрисованы маскировочными буро-серо-зелеными пятнами. Стайки детей бегали и играли у входов в шатры, которые уходили, насколько хватало глаз, в глубь пещеры. Одни лишь их негромкие голоса — ни воплей, ни криков — свидетельствовали о том, что обучение у руккеров было суровым и жестким и начиналось с раннего детства. С детьми возились и играли крупные псы — частично одомашненные марсианские волки. Они не шумели вовсе, и отнюдь не по собственной воле: руккеры удаляли у щенков голосовые связки. Собаки охраняли детей, жилища и домашний скот. Охотник на Марсе должен передвигаться совершенно бесшумно, а редко какая собака способна производить так же мало шума, как хорошо обученный человек. Здесь было много женщин. Те, кто постарше, на ходу болтали друг с другом, девушки в облегающих бриджах или коротких рубашках гуляли стайками, небрежно поглядывая на такие же беспечные компании юношей, которые в своих внешне бесцельных прогулках ухитрялись неизменно оказываться поближе к девушкам. На краю стойбища паслись и пережевывали жвачку стада одомашненных козлобыков — потомки карликового вида. Вес некоторых из них доходил до 450 килограммов, а крупные самцы достигали в холке двух с лишним метров. Дети и псы присматривали за скотом, не позволяя вожакам устроить драку. В основном светло-серые, с черной полосой вдоль хребта, эти стадные животные были ничуть не менее агрессивны, чем их дикие предки. Слейтер, однако, знал, что козлобыки умны и хорошо приспосабливаются к новой обстановке. На базе Арес велись опыты с целью вывести породу верховых и упряжных козлобыков.

Тау Ланг вдруг резко остановился и испустил протяжный, перекатывающийся эхом клич. Затем он сел на землю и скрестил руки на груди. Остальные последовали его примеру. Сновавшие поблизости руккеры не обратили на них никакого внимания, но вскоре из-за ближайших шатров появилась группа людей и направилась прямиком к прибывшим. Когда они подошли ближе, Тау Ланг встал.

Восемь пожилых руккеров в ничем не примечательных кожаных костюмах были выборными конселами пяти кланов, встретившихся в этом стойбище. Они вышли приветствовать равного. От них веяло спокойным достоинством, и все их вооружение составляли кинжалы у пояса и бластеры в кобурах — по понятиям руккеров они были все равно что безоружны. Явно кто-то предупредил стойбище о приближении нового отряда, потому что конселы поджидали их поблизости.

Все они по очереди выходили вперед и обнимали Тау Ланга, бормоча ему на ухо слова тайного приветствия, которых не должен был слышать никто из посторонних. Когда этот ритуал был исполнен, Тау Ланг повернулся и почтительным жестом поднял на ноги Данну. Конселы приветствовали ее так же, словно никогда прежде не видели, хотя один из них наверняка должен был быть конселом ее родного клана.

Потом Ланг широким жестом обвел остальных своих спутников и бросил несколько слов. Конселы кивнули без явного интереса, но Слейтер остро осознавал, что их внимательно разглядывают, и гадал, выдержит ли испытание его маскировка. Человек, который принимает все на веру, конселом не станет. Наконец Ланг повернулся к своим спутникам и жестом поманил их следовать за собой. Только тогда встал Мюллер, за ним остальные — и весь отряд цепочкой двинулся вслед за стариками.

Через полчаса они уже сидели в просторном пустом шатре под сенью скалистого козырька, но недалеко от воды. Проведя сюда отряд Ланга, конселы с чувством и достоинством распрощались со своим собратом. Когда они ушли, можно было уже заговорить на юните, но Мюллер настойчиво потребовал у Ланга, чтобы он или Данна, как бы прогуливаясь, прошлись вокруг шатра.

— Старый друг, — сказал Тау Ланг, — я согласен, что мы не должны рисковать, но ты, я думаю, очень скоро поймешь, что шатер консела в высшей степени удобное место. Кроме того, с нами Мудрая Женщина, а Истинные Люди предпочитают не совать нос в их дела.

— Ты кое о чем позабыл, — непривычно резко ответил Мюллер. — Существует не только так называемый новый клан с юга, не говоря уже о тайных пособниках, которых они нашли среди твоих людей. Ты что, забыл убийцу? Конселов, если помнишь, не убивают по пустякам. Кроме того, есть еще и Джей-Би. Кто знает, какие у него связи? Пожалуйста, не создавай нам дополнительных трудностей.

Шатер изнутри был выложен подушками и выделанными шкурами зверей. На крюках висели утварь и оружие, да и прочая обстановка была типичной почти для любой кочевой культуры. Слейтеру невольно вспомнились семейные предания о набегах его предков на русских, которые рассказывала ему в детстве престарелая прабабушка из соседней Гильтразы. Он ощутил трепет при мысли, что здесь, в новом мире, вдруг ожило прошлое его собственного народа.

Данна ушла, не сказав ни единого слова, и Ланг тоже промолчал. Слейтер догадался, что она отправилась порасспросить о своих мужьях. Вернулась она бесшумно и внезапно, когда остальные уже ели мясо, сваренное в котелке над маленькой жаровней. Девушка проскользнула за полог, словно привидение.

— Я видела Миллу! Он не был у пришельцев с юга. Они уже покинули стойбище. Он у совсем других людей. И с ними земляне, земляне с оружием! Они сегодня будут говорить перед собранием. Милла сделал мне знак, чтобы я не заговаривала с ним. Но здесь много моих сородичей, и они непременно заметят, если мы с Миллой будем делать вид, что не знаем друг друга. Что же нам делать?

«О да, уж верно кому-нибудь бросится в глаза, что жена избегает своего мужа, даже если их у нее парочка, и второй пропадает невесть где». Эта мысль, порожденная непрошеной ревностью, едва успела мелькнуть в голове Слейтера, как он постарался загнать ее поглубже. Он просто не мог допустить, чтобы его эмоции привели к провалу всей миссии.

Мюллер тотчас выхватил из рассказа девушки самое главное.

— Земляне, которым позволили оставить при себе оружие? Это наверняка Джей-Би. Никому другому не разрешили бы прийти сюда вооруженным. Видимо, его контакты с племенами руккеров куда теснее, чем мы предполагали. Ты видела лейтенанта Датт? Слышала что-нибудь о ней?

— Нет.

— Благодарение Богу за эту малость! По крайней мере, они не узнают, что мы здесь. Я планировал покинуть стойбище, как только мы выясним, когда и в каком направлении ушли гиганты с юга, но теперь, я думаю, нам лучше остаться хотя бы до вечера и выяснить, что задумал Джей-Би.

— А мне обязательно тащиться с вами на эту вечеринку? Кто-нибудь еще сочтет это странным. — Накамура уже прочно вжился в свою роль гиганта с юга. Все заметили, какие взгляды бросали на него конселы и простые руккеры, встречавшиеся им по дороге.

— Хорошая мысль, Накамура. Оставайся в шатре. Твой клан так загадочен, что любая твоя выходка никого не удивит.

Когда стемнело и похолодало, путники погасили огни и приготовились покинуть стойбище. По совету Мюллера Тау Ланг получил солидный запас дорожного рациона от местного межплеменного совета, группы, которая распоряжалась повседневной жизнью огромного стойбища. Они прихватили с собой все оружие и снаряжение, чтобы под покровом темноты выйти в путь, как только закончится собрание.

Отряд Мюллера, следуя за Тау Лангом и Данной, влился в поток руккеров, направлявшихся в огромную пещеру. По мере того как огни у входа оплывали и гасли, далеко впереди вспыхивали в темноте новые. Обернувшись, Слейтер увидел, что бледнеющий отсвет вечернего неба в отверстии входа остался уже далеко позади. Пещера была просто громадна! Слейтер гадал, что делает Милла и как ему удалось затесаться среди приспешников Джей-Би. И где же все-таки Арта Бург?

Маленькая рука скользнула в его ладонь, и Слейтер мгновенно дернулся. Затем он сообразил, что это Данна воспользовалась темнотой, чтобы ободрить его и дать ему понять, что она рядом. Слейтер сжал ее руку, гадая, сумеет ли он когда-нибудь выпутаться из этой безумной истории.

Толпа двигалась медленно, но никто не толкался, и разговоры велись вполголоса. Вежливость руккеров так же вошла в пословицу, как их готовность убивать. Один антрополог как-то описал манеру поведения руккеров как смесь эскимосской мягкости, мусульманского фанатизма и психологии американского Запада конца девятнадцатого века, жившего «с пальцем на спусковом крючке».

Огни стали ярче. Огромные деревянные факелы пылали в каменных гнездах по стенам сужавшегося коридора. Флуоресцентные светильники, возможно, обошлись бы и дешевле, но руккеры всегда предпочитали использовать то, что под рукой, и сберегать то, что может пригодиться на крайний случай. Когда стало светлее, Слейтер заметил, что их отряд смешался с другими руккерами и что коридор впереди снова расширяется в пещеру. Через несколько шагов перед ними оказался огромный амфитеатр. Просторный, со скошенными стенами чертог, высеченный прямо в скале, был уставлен ярусами грубо сколоченных деревянных скамей. Они полукругом подступали к платформе из отесанных бревен. Она располагалась перед скамьями, у самой скальной стены, и вдоль края ее в металлических гнездах пылали яркие факелы.

Руккеры, все так же вполголоса переговариваясь, растекались по залу, усаживались на свободные места, а в зал вливались все новые и новые людские ручейки. Действуя по совету Мюллера, отряд постарался занять места поближе к выходу — кроме Тау Ланга, который покинул их и направился к платформе. На подобных собраниях консел должен был сидеть с равными себе.

Они уже собирались усесться, когда в передних рядах возникла небольшая заминка, Ссутуленная фигура прохромала мимо них и уселась рядом с Данной. Одна половина смуглого морщинистого лица у вновь прибывшего старца была покрыта белыми рубцами, следами какой-то давней схватки. Старик опирался при ходьбе на массивный посох темного дерева. От него исходил неприятный запах, и Данна нарочито отодвинулась от непрошеного соседа, поближе к Слейтеру. Старик не обратил на это никакого внимания и принялся энергично чесаться. Если его привычки соответствуют внешности, подумал Слейтер, то у него наверняка водятся вши.

Он тотчас же забыл о дряхлом старце, потому что в зале вдруг воцарилась тишина. На платформе стоял человек. За ним вышли еще восемь руккеров — те самые конселы. Тау Ланг шел последним, быть может, случайно, но он оказался ближе всех к лестнице.

Первый старейшина подошел к самому краю платформы и заговорил, обращаясь к залу. Речь его была краткой, голос — сильным и звучным. Закончив, он поднял руку и пропустил вперед другого оратора, а остальные конселы расселись на низкой скамье в дальнем конце платформы.

Оратора звали Альбар Джонцин. Этот кряжистый круглоголовый человек говорил резкими рублеными фразами. Хотя Слейтер не мог понять его речи, ясно было, что Джонцин к чему-то призывает руккеров. В нем чувствовались возбуждение и жестокость. Закончив речь, он махнул рукой в сторону лестницы, призывая нового оратора. Слушатели подались вперед, затаив дыхание. На платформу поднялся землянин. На портупеях, крест-накрест охвативших его торс, висели в кобурах два бластера.

Джей-Би Пелхэм притягивал всеобщее внимание уже одним своим появлением.

Дело было не в физической красоте, хотя белоснежные волосы и высокие скулы делали внешность Пелхэма утонченно-красивой. Скорее можно сказать, что этот человек излучал почти что электризующую ауру, вызывая симпатию у всех, кто сталкивался с ним. Слейтер прежде никогда не видел его, но тотчас понял, каким образом этот человек очаровал половину планеты — и сделал бы это вновь, представься ему такая возможность. Он завладел собранием руккеров, вероятно, самых жестких и суровых представителей человечества за всю его историю, с той же легкостью, с какой завладевал умами фермеров и техников из укрытых под куполами марсианских городов. Он не стал одеваться на руккерский манер, но остался в великолепном походном костюме, явно сшитом на заказ из дорогой темно-синей синтетической ткани, с отделкой из белого меха на воротнике и обшлагах. Лицо его было спокойно, глаза обводили зал задумчивым взглядом. Казалось, он собирается произнести речь перед религиозными лидерами после обеда в хорошем аресском ресторане. Первые же его слова ошеломили Слейтера.

— Друзья! — Голос Джей-Би, глубокий вибрирующий голос хорошего оратора, был великолепен, но потрясло молодого офицера то, что он заговорил на юните. Судя по лицам его соседей, они были поражены не меньше. Не могло быть сомнений, что вражеский язык никогда не звучал на столь торжественном сборе. Однако обаяние Джей-Би обладало такой волшебной силой, что преодолело даже этот предрассудок.

— Я обращаюсь к вам на языке, всем вам понятном. Вы ненавидите этот язык — и вы вправе его ненавидеть. Однако же я не стану извиняться, ибо как друг всех Истинных Людей планеты я принужден пользоваться тем, чем владею сейчас, а не тем, чем надеюсь со временем овладеть. Мне известно, что все дети свободных кланов изучают юнит, когда их начинают чему-то учить. Когда-нибудь я обращусь к вам на вашем родном языке. И все дети на Марсе будущего будут изучать язык Истинных Людей — не первым среди языков, но единственным! Ибо это будет язык Марса, а юнит станет языком отвергнутой Земли, языком грязных бродяг, развалин куполов и фортов, пустыми воспоминаниями беглецов и покойников, языком врагов Истинных Людей — врагов, уничтоженных и изгнанных с планеты, на которой им нет места!

Он добился своего. Несколькими пламенными словами он воскресил древнюю магию, соединяющую народ и прирожденного лидера, который к тому же еще и искусный оратор. Все было забыто — чужая речь, вражеская одежда, врожденная неприязнь к чужакам. Слейтер понимал, что проживи он хоть двести лет, вряд ли ему доведется увидеть подобного оратора. Руккеры дружно повскакивали с мест. Они не кричали — это было не в обычае, но к ропоту, пробежавшему по залу, прибавилось щелканье пальцев — у руккеров это соответствовало грому аплодисментов. Слейтер и сам присоединился к слушателям, причем не только ради того, чтобы сохранить маскировку! Рядом с ним Данна щелкала пальцами с не меньшим воодушевлением. Мюллер подмигнул ему, и это вернуло его к реальности.

Пелхэм продолжал говорить, обосновывая необходимость уничтожения нынешнего марсианского правительства и повсеместного беспощадного разрушения городов под куполами, земледельческих поселений и шахт. Всем не руккерам, независимо от возраста, должен быть предоставлен выбор: присоединиться к руккерским кланам, вернуться на Землю или умереть. Простота этой программы восхитила слушателей и вызвала новый взрыв щелчков. Слейтер гадал, как собирается Джей-Би внушить своим сторонникам в городах идею переселения в рукк, но единственный ответ, который здесь напрашивался сам собой, — этот человек достаточно циничен, чтобы внушать что угодно и кому угодно. Посулы, которыми он осыпал своих городских последователей, не имели ничего общего с тем, что говорилось сейчас. Чем щедрее и безрассуднее сыпал обещаниями Пелхэм, тем большее презрение испытывал к нему Слейтер. Руккерам, однако, все это было по душе.

Пелхэм между тем сделал паузу и махнул рукой людям, землянам и руккерам, стоявшим у основания платформы. Молодой руккерский воин поднялся на сцену и протянул ему шест, укутанный в кусок ткани. Было ли случайным, что выбор Джей-Би пал не на землянина, а на руккера? Вряд ли, подумал Слейтер. Джей-Би редко что делает случайно.

Господи, да это же флаг! У руккеров ничего подобного не было, даже клановые тотемы редко использовались в битвах, но и на сей раз Пелхэм попал в точку. Флаг был красновато-бурого цвета марсианской почвы, посередине — черный круг с двумя кружками поменьше по бокам: Фобос, Деймос и сама планета.

— Вот новая мысль, которую я предлагаю вам — флаг свободных кланов, знамя, под которым Истинные Люди уничтожат своих врагов и очистят Марс от заразы куполов и от швали, которая мечтает расселить землян по всей нашей планете!

Разумеется, земные власти нисколько об этом не мечтали, да и территория Марса была настолько обширна, что воплощение подобной мечты отняло бы добрых пятьсот лет. Джей-Би, однако, не собирался взывать к здравому смыслу и не намерен был объяснять, как именно он предполагает сотворить свои противоречивые чудеса наподобие самодостаточного общества земледельцев-агрономов-технологов и полностью свободных кочевников-охотников. Его захватывающая речь не требовала от слушателей обращения к здравому смыслу. Пальцы защелкали так яростно, что Слейтер стал прикидывать, сколько за сегодняшний вечер будет вывихнуто суставов.

Джей-Би вновь заговорил, и его речь приковала внимание Слейтера. Он представлял своих спутников. Первые трое были руккерами, один из них — вождь, который угрюмо усмехнулся сидевшим внизу соплеменникам, блеснув в мерцающем свете факела серыми зубами. Четвертым был высокий худой землянин с бесстрастным лицом и курчавой черной бородой. Его имя эхом прокатилось по пещере. Медавар! Так это, стало быть, и есть отец Мохини Датт!

— Этот человек, — прокричал Джей-Би, — отдал нашему делу свою дочь, свое единственное дитя! Она долгие годы прожила среди вражеских солдат, добывая для нас ценнейшие сведения, и лишь недавно ей удалось бежать! Отнеситесь с почтением к этому человеку и прислушайтесь к его словам. Он расскажет вам то, что вы должны знать о некоторых ваших якобы предводителях!

На платформу поднималась знакомая фигура, Мохини! Она, должно быть, пряталась, переодевшись мужчиной. Сейчас, однако, она стояла рядом со своим отцом, распустив длинные волосы по плечам, и смотрела прямо на них.

— Шпионы среди нас! — скрежещущим хриплым голосом проговорил Медавар. — Они должны быть разоблачены и уничтожены! Моя дочь знает их. Они скрываются, они переодеты, но она знает их. Она бежала из вражеского форта, чтобы разыскать их ради вашего блага. Верьте ей! Она верная слуга Джей-Би и свободного Марса, Марса Истинных Людей! Пускай же она разоблачит шпионов и предателей, которые затаились среди нас!

Воцарилась мертвая тишина. Толпа ждала, люди переглядывались друг с другом, гадая, что сейчас произойдет. Слышно было лишь слитное дыхание множества людей. Хромой старик повернулся к Слейтеру, и только сейчас лейтенанта осенило, что в его слезящихся глазах есть что-то знакомое. Он нашарил пистолет на поясе и придвинулся ближе к Данне.

— Вон те люди в дальнем углу пещеры, сидящие рядом с Мудрой Женщиной из клана Кошака, — офицеры гринго, которыми командует сам Мюллер. Все вы знаете, кто он такой!

У слушателей вырвался дружный вздох. Конечно, все они знали Мюллера — гринго, которого нельзя было обвести вокруг пальца, который всегда побеждал их. Тысяча горящих ненавистью глаз впилась в них, ожидая только приказа.

— Мудрая Женщина тоже предательница! Не дайте им уйти! Есть и другие предатели, которых еще предстоит разоблачить, когда мы схватим этих! Возьмите их живьем! — пронзительный голос Мохини сорвался на визг.

И лишь сейчас до Слейтера кое-что дошло. Мюллер исчез! Каким-то непостижимым образом он испарился еще до того, как заговорила Мохини! Попросту растворился в воздухе! Слейтер, Фенг и Данна остались одни. На платформе Ланг о чем-то мрачно переговаривался с другими конселами. Мохини явно не осмелилась разоблачить его, или же ей приказали этого не делать.

Руккеры, сидевшие впереди Данны, Слейтера и Фенга, повернулись и бесшумно двинулись к ним с окаменевшими от ненависти лицами. Возможно, они не сразу решатся тронуть Данну, но то, что Мудрая Женщина оказалась предательницей, в конце концов только больше их разозлит и не вызовет желания задавать лишние вопросы. Слейтер приготовился умереть — он не собирался живым попасть в руки врагов и оказаться на допросе.

За его спиной, у входа, низкий голос что-то оглушительно проревел. Слейтер, конечно, не понял ни слова, но разъяренных руккеров, подступавших к ним со всех сторон, этот рев словно пригвоздил к месту. Странный голос прозвучал снова. Люди на платформе замерли. Мохини подалась вперед, угрожающе вытянув руку.

Кто-то зашептал на юните прямо в ухо Слейтера, и тот, вздрогнув, сообразил, что это их сгорбленный дряхлый сосед.

— Медленно идите к двери. Не сутультесь, идите прямо. Делайте вид, что вы оскорблены. Пусть Данна идет последней. Что бы они ни делали, не стреляйте!

Они поднялись и без особой уверенности двинулись к коридору, который выводил наружу в стойбище. Краем глаза Слейтер видел, что в проеме туннеля, раскинув руки в предостерегающем жесте, высится гигантская фигура. Это был Накамура. Его маска колдуна-великана с юга действовала безотказно. Страх, окружавший пришельцев, был настолько силен, что руккеры не двигались с места, и одного этого было довольно, чтобы хоть ненадолго задержать разъяренную толпу.

Чары разрушил голос Мохини:

— Он один из них! — завизжала она. — Я его знаю! Он офицер из форта, а не истинный Открыватель Пути! Не слушайте его! Схватите их всех!

Катастрофу, быть может, предотвратило именно то, что она кричала на юните да еще было одета в военную форму. Противоречивые чувства, разбуженные Джей-Би, обвинения против Мудрой Женщины, ненавистная форма, чужой язык — все это привело Истинных Людей в величайшее смятение. А Накамура еще и подлил масла в огонь.

Он оглушительно проревел длинную бессмысленную фразу и высоко вскинул над головой предмет, блеснувший в свете факелов. Это было то самое стреляющее ядом оружие, которое все они разглядывали в форте. Более того! Именно этот предмет Слейтер видел на поясе у таинственного лодочника в том сне, который разделял с Данной! Так вот что все это время мелькало в его памяти — та мелочь, которую он никак не мог вспомнить... Все это за долю секунды промчалось в мозгу Слейтера, покуда он нашаривал под плащом бластер и смотрел на ближайших руккеров, которые взирали на всех троих с ненавистью и страхом.

Медленно, но верно они протискивались к выходу из туннеля. На платформе явно шел жаркий спор. Мохини спорила о чем-то со своим отцом и Пелхэмом, но слов ее было не разобрать. Рядом с ними конселы погрузились в собственные дебаты, совершенно забыв о существовании делегации землян. Оглушительный рев Накамуры стал еще громче, когда Слейтер и остальные приблизились к нему. Великан выкрикивал что-то невразумительное, совершая загадочные пассы своим не менее загадочным оружием. Истинные Люди, на которых он направлял оружие, нервно пятились подальше. Гул разгневанных и смятенных голосов сопровождал оглушительные вопли переодетого офицера ООН, и толпа колыхалась, устрашенная теми неслыханными событиями, которые только что произошли в этой святая святых.

Сгорбленный вонючий старец шел впереди, размахивая посохом и что-то бормоча. Руккеры уважали старость, поскольку редко кто из них доживал до преклонных лет. Они пятились от старика, хотя Слейтера и его спутников обжигали ненавидящими взглядами. Данна смотрела на своих соплеменников холодно и шла так, словно имела право ходить где угодно, а мужчины старались подражать ее хладнокровию. Слейтеру казалось, что в него вот-вот всадят разом тысячу зарядов, но куда больше он тревожился за девушку.

Теперь они уже были совсем рядом с Накамурой. Он не обратил на них внимания, продолжая совершать странные прыжки и бессвязно вопить и лишь когда они прошли мимо — двинулся следом. Отряд шел размеренным шагом, хотя больше всего на свете им хотелось сейчас бежать сломя голову. Наконец они оказались в туннеле, и сразу стало темнее, потому что факелы, которые освещали им дорогу в зал, либо погасли, либо почти догорели.

— Теперь бегите! — донесся шепот из темноты впереди. — Они вот-вот придут в себя и взбесятся. — Это сказал старик, который сейчас держался на удивление прямо.

— Скорее! — шепнула Данна, хватая Слейтера за руку. — Слушайся Арту! Он знает, что надо делать!

Слейтер поперхнулся. Так это Арта Бург! Второй муж Данны. Он не погиб, не заблудился во время бури, но, переодетый, ожидал, когда для него настанет время действовать! Слейтер почувствовал себя полным идиотом — остальные, похоже, сразу раскусили маскировку молодого воина.

Теперь они бежали, не скрываясь, — Данна и Бург впереди, остальные следом. Они пробежали совсем немного, когда гул голосов за спиной перерос в яростный рев. Впереди уже мерцал свет внешнего мира, позади была верная смерть. На бегу Слейтер гадал, стоят ли у выхода часовые, или путь окажется свободен. И что будет с Тау Лангом, о котором, похоже, все забыли?

Позади, смешавшись с ревом толпы, раздался топот бегущих ног, но никто из них не оглянулся. Хорошо еще, что не стреляют, подумал Слейтер. Если бы Пелхэм и его приспешники полностью овладели ситуацией, они бы превратились в живые мишени.

Выход уже маячил перед ними, и они прибавили ходу, держа наготове оружие. Однако часовых там не оказалось. Несколько женщин и детей, кормившие козлобыков, уставились на беглецов, разинув рты.

Справа, глубоко в тени скального козырька, стоял человек. Это был Мюллер, и с ним — незнакомый Слейтеру молодой руккер. Оба держали поводья пары крупных козлобыков, навьюченных дорожным снаряжением. Слейтер вдруг сообразил — да ведь молодой руккер не кто иной, как Милла Брин!

— Сюда! — позвал Мюллер. — Нет времени для разговоров. Все за мной — и быстро! У нас в стойбище есть союзник, который знает, что делать. Не теряйте времени!

Он сорвался с места, и Слейтер, побежав следом, схватил повод одного из козлобыков. Они бежали не от пещеры, а вдоль нее, прячась в тени нависшей скалы, по тропинке, которая тянулась между скальными стенами и становилась все уже, покуда беглецам не пришлось вытянуться в цепочку. Ни один из их преследователей еще не показался из пещеры, и, когда они повернули направо, весь шум позади разом стих.

Черно-серый базальт все ниже нависал над головой, стены скального коридора словно сдвигались. Здесь царил полумрак. Козлобык, которого тащил в поводу Слейтер, вдруг зафыркал, заартачился. Молодой офицер с ужасом подумал, что будет, если огромный зверь повернет назад или бросится в драку.

Мюллер словно услышал его мысли. В один миг он оказался около животного и начал грязной тряпкой завязывать ему глаза, что-то монотонно и успокаивающе говоря. В считанные секунды все было готово.

— Все будет в порядке, — шепотом заверил полковник. — Поговори с ним, если он опять начнет шарахаться. Они куда смышленее коней. — И с этими словами вернулся на свое место в цепочке, протиснувшись мимо Фенга, который шел перед Слейтером.

Земля под ногами сменилась скальной породой, и они очутились в новом туннеле — таком же темном и узком. На прямом отрезке туннеля Слейтер увидел, что впереди кто-то включил карманный фонарик. Его света было вполне достаточно, покуда туннель оставался прямым и узким. Второй козлобык, которого вел то ли Мюллер, то ли тот, кто шел за ним, своим массивным крупом загораживал свет. Они лишь изредка переговаривались, и единственными звуками в туннеле был лишь топот копыт да размеренный стук шагов. Казалось, что это путешествие тянется долгие часы, и Слейтер мало-помалу начинал чувствовать усталость. К тому же здесь было холодно, хотя и не сыро. Туннель вел все дальше и дальше, лишь изредка делая небольшие повороты, но все время немного под уклон. Скальные стены на ощупь казались гладкими, и Слейтер на ходу гадал, кто и когда высек в скале этот ход. Он всегда полагал, что у руккеров нет склонности к горному делу, а здесь потрудились настоящие мастера.

Так они шли четыре часа без перерыва, когда впереди забрезжил свет. Свет ожег глаза, и Слейтер заморгал, жмурясь, потом разглядел, что это всего лишь горящий факел и что они оказались то ли в пещере, то ли в сильно расширенной части туннеля. За ним подтягивались остальные, и он почуял знакомый диковатый запах Данны, когда она прошла мимо, направляясь к Мюллеру, державшему факел. Здесь было зябко, темно и сыро, и стены в отсветах факела влажно блестели, хотя пол туннеля был совершенно сухим.

— Здесь мы отдохнем, но недолго, — сказал полковник. — Пока я буду говорить, накормите и напоите животных. Мы не сможем остаться здесь надолго. Слишком опасно. Вода и зерно в левых вьючных мешках. Поторопитесь. Кстати, это Милла был знаменосцем у Джей-Би. Забавно, а?

Рядом со Слейтером, который возился с завязками чужого мешка, вдруг возникла Данна.

— Дай-ка я этим займусь, неуклюжий землянин, не то Стромбок тебя укусит. — Ее голос прозвучал весело, и Слейтер мимолетно удивился этому, борясь с почти неодолимым искушением стиснуть ее в объятиях.

— Мой милый малыш, — ласковым голосом проговорила Данна. — Я вырастила его, когда он был еще теленком. Правда, он прелесть? — И она заворковала с огромным козлом-мутантом, точно с младенцем, а Слейтер мучился от ревности, слушая, как животное с хрустом жует зерно.

— Я хотела, чтобы его вел именно ты, — вполголоса продолжала Данна. — Он должен познакомиться с тобой на случай, если потом что-нибудь стрясется. Козлобыки не подпускают к себе кого попало. Они очень... чувственны? Нет, чувствительны — вот как правильно. И потом, я хотела, чтобы он полюбил и тебя.

— Он просто красавец, — пробормотал Слейтер, глядя в свете факела, как животное косится на него янтарным глазом. Он мог только надеяться, что голос его прозвучал искренне. В жизни не видывал более уродливого зверя, подумал он. Судя по внешности Стромбока, завтракал он исключительно младенцами. Кончики огромных узловатых рогов были острыми, как иголки, — руккеры никогда не спиливали рога у своего скота. Рога нужны были козлобыкам, чтобы отгонять волков, кроме того, руккеры всегда восхищались их силой и с презрением взирали на раскормленные безрогие стада землян. Вдруг до Слейтера дошло, что Мюллер что-то говорит.

— Парень по имени Гансмит на нашей стороне. Он местный вор и славный человек, и умеет так солгать, что ему верят. Во всяком случае, какое-то время. Этот и множество других туннелей известны только Мудрым Женщинам и очень немногим старикам.

Прежде чем кто-нибудь из вас спросит, скажу сам: Тау Ланг вне опасности. Консел, как правило, над схваткой, разве что он объявит кровную месть, а осудить Тау Ланга может только его собственный клан, который, по счастью, далеко, да и все равно никогда бы так не поступил. Тау Ланг — великий военный вождь и знаменит далеко за пределами своего клана. Ни Джей-Би, ни Икс-люди не осмелятся напасть на него открыто, а он сейчас слишком настороже, чтобы дать обманом застигнуть себя врасплох. Сегодня ночью он покинет стойбище и нагонит нас, когда сумеет. Милла сумел ускользнуть, пока бесновалась Мохини.

И последнее: мы сейчас движемся на юг, в те места, откуда явились Икс-люди и их союзники, причем движемся коротким путем. Эти туннели могут сэкономить нам миль тридцать пути, прежде чем мы выберемся на поверхность. Однако мы должны двигаться быстро. Вероятно, что за нами гонятся, а это значит, что Джей-Би, Икс-люди, а возможно, и те и другие, заручились поддержкой одного из конселов или Мудрой Женщины. Правда, об этих пещерах и туннелях известно крайне мало. Некоторые маршруты здесь исследованы — у меня есть при себе их приблизительная карта. Но никто не задерживается здесь надолго. Многие из первых исследователей этих мест так никогда и не вышли отсюда. Порой их находили — вернее, то, что от них осталось, — но большинство исчезало бесследно. Если не считать нескольких коротких туннелей и более открытых пещер, как, например, пещера большого сбора, этот лабиринт используется только в крайней нужде. Так что мы сейчас отдохнем с полчаса, выставив часовых, а потом двинемся дальше.

Неясная тень скользнула к Слейтеру, и кто-то коснулся его плеча. В неверном свете факела он едва сумел различить потрепанную одежду Арты Бурга.

— Много лет назад здесь сгинула половина клана Скорпиона, который живет к западу от нас. — В тишине голос молодого руккера прозвучал даже громче, чем голос Мюллера. — Они укрылись в глубине пещер от страшной бури, куда сильнее той, что была два дня назад. Те, кто их искал, нашли лишь горку костей — да еще много длинных туннелей, уходящих в недра гор, темных и неизведанных.

— Все слышали? — спросил Мюллер. — А теперь расслабьтесь и постарайтесь как следует отдохнуть. Мы с Бургом посторожим первыми. Он встанет у входа в пещеру, а я здесь.

Слейтер устроился между Данной и Накамурой. Фенг и Милла мгновенно заснули, сняв спальные мешки с козлобыка. Факел догорел, и они сидели в темноте, разговаривая шепотом. Время от времени у входа в пещеру или у дальней ее стены вспыхивал луч карманного фонарика — это Мюллер или Бург наугад проверяли темноту, но в основном в пещере царил непроницаемый мрак.

— Я рад, что Арта и Милла живы, — сказал Слейтер. Он не солгал, хотя мысль о том, что у Данны два мужа, по-прежнему была ему ненавистна. Арта и Милла — славные парни, хорошие товарищи. Не виноват же Арта, что чужак влюбился в его жену! Жену, которую он и так делит с другим мужчиной!

— Да, это чудесно, — отозвалась Данна. — Теперь мы все вместе. Если еще вернется мой дедушка, все будет просто замечательно.

— Твой дедушка? — Слейтер был не меньше озадачен, чем Накамура, но друг опередил его.

— Ах да, мы же вам не сказали. Тау Ланг — отец моей матери. Многие Истинные Люди не обращают внимания на свои родственные связи — им нет дела до того, кто с кем в кровном родстве; но мы, Мудрые Женщины, знаем, что такое генетика. Мы не такие дикари, как считаете вы, гринго. — Она рассмеялась и шутливо ткнула локтем рослого лейтенанта. — Кроме того, очень важно знать, кто были предки Мудрой Женщины. Порой мы можем говорить с ушедшими, и всем нам хочется передать наш дар будущим дочерям. Но в родстве с Тау Лангом был бы счастлив оказаться всякий. Он удивительный человек, консел и одновременно великий воин. Конселы обычно не слишком хорошие бойцы. Им приходится слишком много думать. Но Тау Ланг убил сорок с лишним человек и множество жутких тварей. Удивительный человек!

Слейтер заморгал в темноте, задетый этим сочетанием предрассудка и гордости за родство с выдающимся убийцей. Однако секунду спустя ему стало стыдно. Кто он такой, чтобы осуждать свою возлюбленную дикарку, — он, воспитанный на легендах о сражениях с русскими, британцами, сикхами, афганскими и патанскими племенами? Гордость Данны была честной, как и все в ней.

Она сидела рядом со Слейтером, и потому он смог ощутить, как мгновенная дрожь пробежала по всему ее телу. В тот же миг прозвучал ее голос:

— Мюллер, Арта, возвращайтесь сюда! К нам что-то движется!

Все схватились за фонарики, а Фенг и Милла, вынырнув из спальных мешков, присоединились к остальным. Быстро вернулись часовые, и в считанные секунды все семеро стали кругом, выставив перед собой фонарики и винтовки и загнав в центр круга вьючных козлобыков.

— Я чувствую его, — запинаясь, пробормотала Данна. — Оно там... следит за нами.

Ее вытянутая рука указывала в кромешную тьму — как раз в том направлении, куда они собирались двинуться дальше.