Украина: политика упущенных возможностей

451 градус по Ющенко

На берлинской Бебельплац (бывшая Операплац) находится «Мемориал сожженным книгам» работы талантливого скульптора Михи Ульмана. Под стеклом уходят вниз пустые белые стеллажи для книг и написаны пророческие слова Генриха Гейне: «Это лишь начало. Там, где жгут книги, там и людей побросают в огонь».

Мемориал расположен здесь неслучайно: именно на Операплац 10 мая 1933 года прошел первый «Праздник костра» — под руководством рейхсминистра народного просвещения и пропаганды Йозефа Геббельса сожгли 20 тысяч книг, «выражающих неарийский дух». В огне погибли произведения лучших немецких писателей и поэтов — Гейне, Ремарка, Фейхтвангера, Брехта, русская классическая литература, советские авторы, коммунистические издания. Потом костры из книг запылали по всей Германии. Немецкая интеллигенция отнеслась к происшедшему достаточно спокойно, посчитав не стоящим особого внимания обычным нацистским спектаклем. Но прошло совсем немного времени, и в концлагерных печах оказались люди.

Национал-социалисты были совсем неоригинальны в желании покончить с любыми проявлениями свободной мысли. Психологию общественного строя, считающего крайне опасным существование книг, как носителей независимого сознания, прекрасно изобразил Рэй Брэдбери в романе «451 градус по Фаренгейту». Название глубоко символично: 451 градус по Фаренгейту — температура самовоспламенения бумаги. В описываемом американским фантастом мире оглупляющей массовой культуры книги запрещены и подлежат аутодафе.

Антиутопию Брэдбери вполне можно использовать в качестве учебника психологии тоталитаризма. Всегда и везде тоталитарные правители не довольствовались внешним подчинением, им хотелось установить контроль над умами и душами, без чего невозможна абсолютная власть. Главным условием для этого было недопущение неподконтрольного слова, нарушающего монополию власти на истину.

Первое известное в истории сожжение книг прошло в 221 г. до н. э. Китайский император Цинь Ши Хуан устроил публичную церемонию бросания в огонь «вредных» книг, после чего их авторов живьем закопали в землю. А с любовью срежиссированный рейхсминистром «Праздник костра» — неприкрытый плагиат организованного Джироламо Савонаролой в 1497 г. во Флоренции «Костра тщеславия», хотя фанатичный монах не мог и мечтать о геббельсовских масштабах.

Психологическая преемственность книгоборцев прошла через тысячелетия и не ограничивалась разовыми театральными акциями. Священная инквизиция не только сжигала «еретические» книги и их авторов. С 1529-го по 1966 г. силу закона в Католической Церкви имел «Индекс запрещенных книг», в последнее издание которого вошло 4 тысяч наименований. Подобных примеров можно привести немало. Достаточно вспомнить, что в полпотовской Кампучии за нахождение запрещенной книги (были запрещены все книги, кроме трудов Пол Пота) «красные кхмеры» немедленно забивали мотыгами. Но в наиболее завершенном виде система работала в фашистской Германии, где список «неарийских книг» на немецком языке насчитывал 5500 наименований. Костры зажигались для экзальтации толпы и киносъемок, основная работа проводилась специально созданной Имперской палатой культуры в библиотеках. После тщательнейших чисток основу их книжных фондов составила издававшаяся огромными тиражами пропагандистская литература. Уничтожение несовместимых с нацизмом книг и навязывание человеконенавистнической макулатуры стало чрезвычайно весомым фактором всеохватывающей нацификации немецкого народа и его подготовки к войне.

Украина тоже прошла через позор сожжения книг. Начало было положено в двадцатые годы, когда «национал-коммунистическая» гвардия Скрипника, Любченко и Хвыли уничтожала русскую культуру Украины. Ведущая роль в этом принадлежала наркому просвещения (привет пану Вакарчуку из прошлого) Николаю Скрипнику. В Гражданскую войну, возглавляя в ВЧК Отдел по борьбе с контрреволюцией, проводивший красный террор, он увлеченно, с наслаждением садиста, занимался массовыми расстрелами и казнями заложников. Потом, не менее увлеченно, насильственной украинизацией и гонениями на русскокультурную интеллигенцию. По распоряжению Скрипника прошла чистка библиотечных фондов, из которых изымались и уничтожались книги неугодных авторов на русском языке. Причем русский язык для наркома уже сам по себе был отягчающим обстоятельством. «Идеологически чуждыми» и «контрреволюционными» считались даже самые невинные произведения, например, чрезвычайно популярные в дореволюционной России Алексей Константинович Толстой и безобидная детская писательница Лидия Чарская. Особо ревностно в кампании гонений на все русское участвовали галичанские ландскнехты из бывшей Червонной УГА, умело прикрывавшие патологическую русофобию коммунистической фразеологией.

Превзошли чекиста-просветителя только назначенные немецкими оккупантами в городские районные управы националистические коллаборационисты (также в основном из галичанских «культуртрегеров»). Они уничтожали библиотеки и распространяли русофобские и антисемитские писания.

Казалось бы, костры из книг, списки «антигосударственных» произведений для цивилизованного мира давно остались в прошлом. Но урожай посеянных ядовитых зубов дракона взошел в современной Украине, президент который не упускает случая поведать о своем стремлении «стать частью единой Европы» и «приверженности демократии».

То, что из библиотек по всей стране по указанию Минкульта изымаются неугодные властям книги — секрет Полишинеля. Минобразования сделало это еще раньше, превратив подавляющее большинство школьных библиотек в пепелища и хранилища нечитаемой националистической графомании. Немного нашлось директоров школ, которые, несмотря на угрозу увольнения, сохранили книжный фонд. Пан Вакарчук может смело отчитаться на Банковой — все возможное для разрушения системы образования он сделал.

Минкульт, занятый больше добиванием музеев и театров, а также гигантоманией бессмысленного «Мистецького Арсенала», отстал в библиотечном варварстве. Нет, само собой, процесс шел, но все-таки с некоторым налетом стыдливости. Русская литература списывалась, но под предлогом «невостребованности» и «ветхости». Однако, в конце концов, пан Вовкун решил, что стесняться нечего. Наоборот, лучше поактивней проявить верность президентскому курсу. Тем более, прямое указание «принять меры» по отношению к «антиукраинским книгам» дал контролируемый «Нашей Украиной» парламентский комитет по вопросам духовности и культуры. Чтобы судить об уровне борцов за духовность, достаточно почитать высказывания председателя комитета пана Яворивского, которому не дает покоя, что дети читают книги о Зое Космодемьянской, или его заместителя пана Кендзьора, возмущенного наличием в библиотеках изданий, негативно оценивающих Мазепу и считающих Полтавскую битву славной победой.

Министр немедленно выполнил указание, и 17 июня его заместитель пани Бенч разослала по всем регионам Украины директиву Министерства культуры (!), обязывающую «выявить» в библиотеках литературу, «пропагандирующую коммуно-шовинистическую идеологию», и «установить ее количество». Не хочется комментировать эту вершину бюрократическо-тоталитарного творчества. Вспоминается только выражение героя романа Ярослава Гашека относительно «идиотов в квадрате». Но все же несколько слов сказать необходимо. Личное дело Вовкуна и Бенч, как они относятся к коммунистической идеологии, но знать Конституцию им положено по должности. Статья 15 Основного закона гласит, что ни одна идеология не может определяться государством в качестве обязательной (в полной мере это касается и идеологии антикоммунизма), а общественная жизнь основывается на началах идеологического многообразия.

Кроме того, неплохо бы пану министру узнать, что благодаря деятельности «шовинистических» российских самодержцев и коммунистов Украина получила существующие границы. Его неотъемлемое право считать, что совершили преступления — Екатерина II, завоевав и освоив земли Новороссии, Сталин, присоединив к Украинской ССР Восточную Польшу, Закарпатье и Буковину, или Хрущев Крым. Только за лишение миллионов сограждан их, не менее неотъемлемого, права прочитать любую книгу, пусть даже трижды идеологически не нравящуюся Секретариату президента и Минкульту, в будущем придется ответить согласно положениям Уголовного кодекса.

Что касается шовинизма, т. е. пропаганды национальной исключительности и ксенофобии, то именно этим занимается СП и контролируемый им «нашеукраинский» гуманитарный блок Кабмина. Всех давно тошнит от завываний по поводу «моєї нації», «національної помісної церкви» и о том, что думать надо исключительно по-украински. Если Минкульт хочет начать борьбу с шовинистической литературой, то пусть перестанет комплектовать библиотеки закупаемой за бюджетные средства профашистской литературой о «подвигах» проводившей «этнические чистки» и казни мирного населения УПА, «многовековых преступлениях России» против Украины, голоде 1932-33 гг., как организованном русскими и евреями против украинского этноса. До какого маразма доходят ющенковские кадры, свидетельствует хотя бы скандал с подарком представителя президента в Крыму с характерной фамилией Пробейголова одной из местных библиотек книги о «неполноценности» русских.

Также любопытно узнать, каким образом библиотекари будут определять «шовинистичность» книг. Вероятно, по методу СБУ — подобно «тройкам» железного наркома Ежова, без суда назвавшей «организаторов голодомора», среди которых оказался начальник учетно-статистического отдела (хорошо хоть не дворник) ГПУ.

Потерявшее в холуйском рвении остатки разума руководство Минкульта не скрывает, что намеревается провести тотальную идеологическую чистку библиотек. Не скрывает, в том числе, что одной из целей ставится зачеркивание подвига нашего народа в Великой Отечественной войне. На сайте Минкульта 22 августа появилось «пояснение», по наглости и цинизму не уступающее «указаниям» Госкомнацрелигий Русской Православной Церкви, как ей оценивать религиозную ситуацию в Украине. Приведу отрывок из данного документа, который несомненно пригодится обвинению на будущем суде: «література з педагогіки містить «ідеологічно шкідливі» праці апологетів радянської системи освіти; література з воєнної науки прославляє радянські військові доктрини; у виданнях з мистецтвознавства доводиться теза про переваги соціалістичного реалізму тощо. Мають бути вилучені, можливо, до 80 відсотків художньої літератури, — адже твори Сосюри, Малишка, Тичини, Рильського являють собою інколи зразки української радянської поезії з переспівами на тему комуністичної партії. Не говорячи про такі книги, як «Підпільний обком діє» та «Як гартувалася сталь» та інші, що використовувалися радянською владою для формування ідеології. Ідеологія, до речі, означає формування вектору розвитку суспільної свідомості, визначення цілей і програм соціальної діяльності та передбачення системи інформаційних і пропагандистських заходів, спрямованих на її реалізацію».

Как видим — дело не только в том, что нас хотят лишить классиков украинской литературы, гуманистической традиции отечественной педагогики, гордости за Великую Победу, сделать национальными героями вместо героев-партизан гитлеровских прислужников. Речь идет о прямом намерении растоптать конституционные нормы и навязать с помощью госаппарата одну «единственно верную» идеологию.

И еще… Через тридцать лет только энциклопедисты будут знать, кто такой Василий Вовкун, но навсегда в сокровищнице мировой литературы останутся произведения Максима Рыльского, Павла Тычины, Владимира Сосюры и Андрея Малышко. Возможно, правда, историки не забудут его «гениальной» идеи собрать все «памятники тоталитаризма» в Чернобыльской зоне и поставят имя в один ряд с большевистскими «разрушителями старого мира». Посоветую пану министру — чтобы окончательно застолбить себе место в исторических исследованиях, не ограничиваться полумерами, а предложить уничтожить и все памятники деятелям советского периода на Байковом кладбище. Кстати, тогда надгробные памятники членов правительства Советской Украины — Мыколы Бажана, Павла Тычины, Александра Корнейчука — тоже придется выкорчевать из могил и тащить в Чернобыльскую зону. После этого пан Вовкун, наверняка, сравняется со своим предшественником по делам — товарищем Скрипником, считавшим, что национальной пролетарской культуре не нужны могилы «эксплуататоров».

Режим понимает, что без уничтожения противостоящих фашизации страны книг, перекрытия доступа (в первую очередь, молодежи) к ним, ему не удастся чувствовать себя в безопасности. Отсюда и психопатическая озабоченность содержанием библиотечных фондов, постоянный прессинг Минкульта и обладминистраций на библиотеки. Так же когда-то СБ УПА своими главными врагами, подлежащими обязательной ликвидации, наряду с местным активом, считала присланных из Великой Украины по распределению молоденьких библиотекарш. Многие из них приняли мученическую смерть от рук эсбистов. Вечная им память…

Дело, конечно, не в личной неадекватности министерских чиновников — они реализуют определенную Ющенко государственную политику. Политику, призванную растоптать наше прошлое, наши святыни, память о предках, сделать полиэтничную, поликонфессиональную, толерантную Украину заповедником национал-тоталитаризма. На нынешних директивах СП, Минкульта и Минобразования как будто лежит отблеск костров в Германии тридцатых годов. Тогда доктор Геббельс пафосно заявил: «Дух германского народа выразит себя с новой силой. Эти костры не только освещают конец старой эпохи, они озаряют и новую эпоху». Насколько знакомы подобные речи Украине, постоянно слышащей об «унікальній нації», вступившей после «солнечного чуда майдана» в «новую эпоху»…

Не следует обманываться карикатурностью происходящего. Конечно, Ющенко никак до уровня рейхсканцлера Гитлера не дотягивает, а все его коррумпированные, не единожды изменившие присяге силовики и отдаленно не напоминают профессиональных палачей СС и РСХА. Однако и нахтигалевцы Шухевича, и усташи Павелича мало походили на «истинных арийцев», что не мешало им удивлять зверствами ко всему привычных эсэсовцев. Иногда пародия может стать страшнее оригинала. И не будет преувеличением считать, что книги, как и считал Гейне, только пролог. Недаром параллельно с «выявлением» «неблагонадежных» книг Минкультом, СБУ (которую скоро можно будет по праву назвать СС б/у) «выявляет» и «устанавливает количество» «неблагонадежных» сограждан. Вероятно, не для проведения социологических исследований…

В заключение хочу, специально для министров Вовкуна, Вакарчука и их хозяина, сказать следующее. Выдающийся немецкий писатель Оскар Мария Граф, потрясенный костром на Операплац, написал открытое письмо новому государственному руководству Германии под названием «Сожгите меня!». Его смысл сводился к тому, что теперь стыдно быть «разрешенным» фашистским режимом автором, и потребовал сжечь свои книги.

Бертольд Брехт посвятил поступку Графа стихотворение «Сожжение книг»:

Я являюсь автором ряда книг, в которых никогда не скрывал своих убеждений и основополагающих жизненных ценностей. Тех самых жизненных ценностей, которые разделяет большая часть граждан Украины, считающаяся из-за этого майданными временщиками «пятой колонной» и гражданами второго сорта. В моих монографиях четко расставлены акценты относительно событий Гражданской войны (сам термин ныне свидетельствует о «несвідомості» историка), службы УПА немцам, преследования националистами канонического православия и русского языка, великого и трагического советского периода, неразрывного украинско-русского единства. Последняя книга — «Утиный суп» по-украински», презентация которой недавно прошла на ХХІ Московской международной книжной выставке-ярмарке, еще одно тому подтверждение. В новой работе, среди других, критических по отношению к «оранжевой» власти сюжетов, говорится правда о президенте Украины, ставшем, к несчастью для страны, специалистом по проведению государственных переворотов и последовательному нарушению прав человека и Конституции. Не забудьте записать и мои книги в список «коммуно-шовинистической» литературы и изъять их из библиотек, господа Вовкун и Бенч. Повторю вслед за Брехтом: «Я писал в своих книгах только правду». Поэтому достоин такой чести…

Надеюсь только, что раздуваемый Ющенко с присными огонь книгоуничтожения не станет погребальным костром для Украины, у которой достанет воли и сил затушить убийственное пламя и дать по рукам поджигателям…