Укрощение зверя

Глава 1. Публичный дом

Сутки назад. Публичный дом.

— Ну, ну, сбежала, чтобы служить Богине. — Дядя Эдгар улыбнулся ей улыбкой, которая, несомненно, должна была выглядеть гордой и отцовской. Но Гизелле Трелайн виделось на его узком лошадином лице больше похоти, чем семейной привязанности. Тем не менее, она уехала сегодня, надеясь, никогда больше не увидеть его снова, поэтому попыталась подавить свое отвращение.

— Да, дядя Эдгар, — сдержанно пробормотала она, глядя на свои длинные синие дорожные одеяния. Они не были и близко такими же красивыми, как чисто белые, которые ей дали в монастыре, но на данный момент и они годились.

— Это такой позор, моя дорогая. Когда ты могла сделать какого-то мужчину очень-очень счастливым. — Глаза его скользнули по ее телу настолько откровенно, что Гизелла была удивлена, что они не оставили следа слизи. — Очень счастливым. — Повторил он еще, с вожделением глядя на нее.

— Я уверена, что буду лучше служить своей цели в качестве жрицы Света, — ответила она примитивно. Заслонив глаза рукой, она посмотрела вдаль, чтобы ей не пришлось смотреть, как он раздевает ее своими глазами. — Скоро ли здесь будет парящий экипаж, который отвезет меня в космопорт?

— Очень скоро. На самом деле, он уже здесь. — По тому, как он что-то перебирал в кармане, возможно, чип вызова, Гизелле пришла в голову мысль, что ее дядя откладывал момент расставания до тех пор, как мог. Она сразу же успокоилась, когда беззвучный серебристый экипаж остановился перед поместьем ее родителей, нет, теперь уже поместьем ее дяди, напомнила она себе, и скользнул, чтобы остановиться перед ними.

Она повернулась, чтобы сделать один последний долгий взгляд на холмистый зеленый газон, который вел вверх к высокому белому дому, где она выросла. На протяжении двадцати одного из ее двадцати двух лет она была так счастлива с родителями. Они были строгими, но справедливыми, трогательно преданными друг другу и Гизелле. Хотя временами они слишком защищали ее, девушка почти ничего не знала о мире, вне ее уединенных окрестностей, но она любила родителей всем сердцем. После их смерти дом стал другим, особенно когда ее алчный дядя пришел занять их место в качестве ее законного опекуна. Как она скучала по ним! Но сейчас она знала, что не оставляет здесь ничего, кроме воспоминаний, у нее ничего не оставалось в высоком белом доме, кроме отголосков того, что было в прошлом. Пойти в монастырь, чтобы служить жрицей не было ее первым выбором, но, по крайней мере, это заберет ее от призраков прошлого, и похотливого дяди.

— Что ж, — сказала она, хлопая по защелке двери, хватая и поднимая одну часть своего багажа в шикарный интерьер экипажа. — Полагаю, пришло время попрощаться, дядя Эдгар.

— К сожалению, да. Иди сюда, моя дорогая, обними своего старого дядю. — И до того, как Гизелла могла возразить, он сгреб ее в объятия. — Ты уверена, что хочешь пойти? — его дыхание было мокрым в ее ухе. — Ты всегда можешь остаться здесь… со мной. — Когда он заговорил, одна рука скользнула с ее поясницы вниз, чтобы обхватить изгибы ее ягодиц, и плотно притянул ее к себе.

Гизеллу чуть не стошнило от вторжения.

— Дядя Эдгар, пожалуйста! — резко сказала она, борясь в его руках. Он был тяжелым и костлявым везде, за исключением пухлого большого живота и пряжки его ремня впивающейся в ее бедро. Но что если это не пряжка ремня? Эта мысль заставила ее бороться даже сильнее, пока, наконец, он отпустил ее с явной неохотой.

— Тогда отлично, — его тусклые голубые глаза стали холодными от ее невысказанного отказа его плотского предложения. — Ты не оставляешь мне выбора.

Гизелла не была уверена, о чем он говорит, но была более чем благодарна убраться от него подальше. От его дыхания несло гнилым мясом, и ее тошнило от отвращения его не совсем тонких заигрываний.

— До свидания, дядя Эдгар, — сказала она холодно, взбираясь в экипаж с облегчением. — Пусть Богиня хранит вас.

— Она действительно может. — Он сейчас насмехался, как будто у него была неприятная тайна, которую она не знала. — Но она, конечно, не будет хранить тебя. Кто-то еще позаботится об этом. — И прежде чем она успела ответить ему, он захлопнул дверь экипажа и дал ему сигнал двигаться дальше. Она была на пути в монастырь.

После третьего извилистого переулка, куда свернул экипаж, Гизелла была вынуждена признать, что он, кажется, не везет ее в космопорт. На самом деле район, в котором она оказалась, был настолько захудалый и грязный, что она не ничего не понимала, ожидая вместо этого увидеть сверкающе-белые здания, в которых размещались ракеты, чтобы отвести путешественников в космос.

Повсюду где она смотрела, полуразрушенные серые строения опирались друг на друга, как будто в противном случае они могли упасть. Движущиеся дорожки по обеим сторонам дороги были сломаны, а в некоторых случаях настолько разорваны, что даже если они двигались, ни один пешеход не мог их использовать.

Она нервно провела рукой по своим длинным медово-светлым волосам. Где она и почему экипаж привел ее сюда? Она не могла не заметить, что, когда район вокруг медленно движущегося парящего экипажа стал уродливее и более разрушенный, люди, которые, по-видимому, населяли его, становились все более яркими. Люди. Когда она посмотрела, молодая женщина, немного старше ее, расхаживала с важным видом, раскачивая бедрами, что казалось, предназначалось для привлечения внимания. На ней были черные кожаные шорты, настолько короткие, что половина ее широких ягодиц вываливалась из них, а также короткий топ, который показывал не только вершины ее груди, но и большую часть широких розовых дуг ее ареол. Ее ноги были обуты в туфли, усыпанные драгоценными камнями, шпильки были такими высокими, что было удивительно, что она вообще могла ходить, не то что щеголять.

Гизелла повернула голову, чтобы не терять из виду женщину, когда парящий экипаж бесшумно скользнул мимо. Куда она могла идти одетая в такой наряд? Гизелла знала, что умрет, если ее принудят к такому наряду. Она всегда одевалась в длинные скромные платья, которые закрывали ее от шеи до лодыжек, и всегда носила перчатки, чтоб лучше защищать руки.

Она выглядит как женщина из тех видео… тех, которые я нашла спрятанными на чердаке. Но Гизелла оттолкнул эту мысль прочь, как непристойную. Теперь она собиралась стать жрицей, и пришло время очистить разум от всех неправильных и грешных мыслей. Вскоре все ее прекрасные длинные золотистые волосы будут отрезаны, как жертва Богине Света, и она навечно наденет непорочное белое одеяние. До нее даже доходили слухи, что жрицы в монастыре, в который она собиралась, вынуждены носить запрещающий пояс целомудрия, который обвязываются вокруг талии и сдерживают любые похотливые ощущения в запретных местах. Гизелла не была встревожена мыслью о том, чтобы носить такое устройство, ей только хотелось, чтобы тот, кто изобрел это, также придумал что-то, что работало на мозг, чтобы сдержать похотливые мысли в узде.

Когда я буду в монастыре, размышляла она о великодушии Богини и чистоты Света, такие мысли будут изгнаны без особых усилий, пообещала она себе. И я никогда больше не буду думать о неправильных и постыдных вещах, которые видела на тех видео.

Тем временем, о чем ей нужно было подумать, так это то, куда ее привез экипаж, и как она могла заставить его развернуться и направиться в космопорт. Наклоняясь вперед, она посмотрела на непонятное множество огней и элементов управления в передней части пустой кабины. Такие машины были предварительно запрограммированы, и у Гизеллы всегда был кто-то поблизости, чтоб запрограммировать транспорт для нее, так что она была беспомощна в этом случае. Она думала о попытке нажать некоторые кнопки или рычаги, но она боялась, что ухудшит ситуацию. Тем не менее, сейчас все было уже довольно плохо, когда парящий экипаж, казалось, намеревался везти ее все глубже и глубже в этот захудалый район. Неужели страх причинить себе вред стоит того, чтобы не рисковать?

Как только она потянулась вперед, чтобы нажать хоть на какие-нибудь элементы управления, экипаж бесшумно остановился перед особенно обветшалым зданием с надписью «Эрогенная зона», мигая в старом блеклом неоне. «Девочки-Девочки-Девочки» гласила более новая сверкающая голографическая вывеска, прокручивающаяся в малиновых буквах высотой в три фута в воздухе, прямо над убогим главным входом в сомнительное заведение. Сообщение сменялось ещё более тревожным «Горячие-Голые-Готовые Наши Девочки Удовлетворят Ваши Самые Темные Желания». После прочтения вывески у Гизеллы внезапно вспыхнуло узнавание.

О, Богиня, я знаю, где это! Это район Красной Звезды! Почему экипаж остановился здесь? Гизелла никогда не была в таком месте, как это, но она слышала о нем в перешептывании с друзьями в школе. Это была запрещенная тема для разговора, и это создавало самые сочные сплетни.

Гизелла долго спорила с собой, но она не могла сидеть здесь весь день. Поскольку экипаж был автоматизирован и запрограммирован заранее, она ничего не могла сделать, кроме как выйти и поискать кого-то, кто помог бы ей переустановить протокол карты. Собрав все свое мужество, она открыла дверь и вышла. Но в ту минуту как ее туфли коснулись скользкого тротуара снаружи, экипаж беззвучно взмыл прочь, оставив ее в затруднительном положении испуганную и ужасным образом одинокую.

— Подожди! Вернись! — Гизелла тщетно звала отступающий экипаж. Ее первой мыслью было позвонить дяде, но все ее вещи, в том числе ее видеотелефон, и несколько скромных платьев, которые она взяла с собой в поездку в монастырь, были заперты в задней части парящего экипажа. В любом случае он, вероятно, не захотел бы мне помогать, призналась она себе. Не после того, как мы расстались. И я, конечно, не хочу проводить еще одну ночь под той же крышей, что и он. Даже идти в монастырь, где она была бы обречена на жизнь безбрачия, лучше, чем терпеть его развратные подмигивания и поглаживания по заднице. Поэтому она оказалась сама по себе.

Первое, что нужно сделать, это выбраться из этого района, сказала себе Гизелла. И тогда она смогла бы найти доброго и порядочного человека, который помог бы ей. Все, что ей нужно было сделать, это установить межпланетный вызов в монастырь и сообщить им, что произошло, и она была уверена, что старшая жрица отправит кого-нибудь забрать ее. В конце концов, они ожидали ее завтра.

Мне лучше начать. Я не хочу застрять здесь, когда стемнеет. От одной только мысли Гизеллу бросало в дрожь. Она повернулась и собиралась идти вниз по осыпающемуся скользкому тротуару, когда кто-то схватил ее за руку и развернул.

— Вот ты где, девчушка. А я тут задаюсь вопросом, когда ты собираешься приехать. — Мужчина в испачканном красном шелковом жилете сиял. Он был чудовищно толстый и не слишком чистый, с запахом дешевого алкоголя и еще более дешевых духов, как будто он недавно был с женщиной с плохой репутацией. Не то, чтобы Гизелла что-то знала об этом. Она жила очень защищенной жизнью в Бета Шесть, состоятельном районе Ноб Хилл, в течение большинства из ее двадцати двух лет. Возможно, слишком защищена, подумала она осторожно. Если бы только ее образование включало курсы самообороны! Но этого не было — если бы леди осталась там, куда она отправлялась, у нее не было бы необходимости защищать себя. Однако что делать, если беглый парящий экипаж привез ее не туда, где ей следовало быть? Что она должна делать в этом случае? — задавалась вопросом Гизелла.

— Хорошо, теперь пойдем со мной, — сказал толстяк, нарушив ход её мыслей. У него был высокий пронзительный голос, и он вытирал лысину грязным носовым платком, когда говорил.

— Извините, сэр, я вас знаю? — Гизелла с сомнением посмотрела на него, а затем многозначительно глянула на его толстую руку, держащую ее.

— Нет, еще не знаешь, девчушка. Но не волнуйся, теперь узнаешь. Жирный Сэм — это имя. Входи внутрь, чтобы мы могли поговорить.

— Но… но мне нужно идти. Мне нужно добраться до космопорта, — запротестовала Гизелла.

— Не волнуйся об этом. Теперь тобой распоряжается Жирный Сэм, — сказал он. И не обращая внимания на ее протесты, он потащил в сомнительно выглядящую «Эрогенную зону» по длинному коридору с рваным ковром, в крошечный грязный личный кабинет. — Теперь слушай, — сказал он, когда уселся во вращающийся деревянный стул, который заскрипел под натиском огромной массы. — Ты принадлежишь мне, и можешь начать работать прямо сейчас.

— Простите? — Гизелла посмотрел на него непонимающе. — Я думаю, вы, должно быть, меня путаете с кем-то другим, — сказала она, так вежливо, как могла. — И пока вы кажетесь очень приятным человеком, я нахожусь на пути к Храму Света, поэтому мне сейчас не нужна работа. — Она огляделась, дрожа от мысли о необходимости обсуживать столики в этом грязном заведении. Она не могла себе представить, какую другую работу мог ей предложить такой мужчина.

Жирный Сэм нахмурился.

— Я не приятный человек, и нет никакой ошибки, девчушка, — сказал он, уголок его пухлого рта опустился вниз в гневной гримасе. — Твой дядя Эдгар Трелайн, правильно?

— Ну, да, — с сомнением сказала Гизелла. — Вы знаете его?

— Знаю ли я его? — Жирный Сэм фыркнул от смеха. — Знаю ли я его? Сукин сын должен мне чистые шестьсот кредитов. И посмотрите, когда у него не нашлось и двух кредитов в кармане, он послал мне тебя в качестве оплаты.

— Вы не можете быть серьезным, вы должно быть шутите! — Гизелла задохнулась, не в силах принять чудовищность ситуации.

— Никаких шуток, девчушка. Твой дядя крупно мне задолжал. Никчемный сын шлюхи, вот кем он является, он не платил мне деньги в течение нескольких месяцев. Однако продолжал рассказывать о своей племяннице, говоря, что ты стоишь как весь долг. — Жирный Сэм косился на нее оценивающе. — Не могу сказать, что он ошибся.

— Но… но это не важно, сколько он вам должен, я не виновата, — протестовала Гизелла. — И он не может просто… просто обменять меня вам, как старый парящий экипаж, который он больше не хочет, чтоб покрыть свои долги. Он не владеет мной!

— Фактически, по законам Бета Шесть, он владеет тобой, девчушка. Он твой законный опекун пока тебе не исполнится двадцать три года, и поскольку, тебе только что исполнилось двадцать два, это означает, что я получаю тебя на десять месяцев по земным стандартам. Что должно быть достаточно времени для тебя, чтобы отплатить те шестьсот кредитов, что он должен мне. — Он засмеялся, и низкий скупой звук заставил бежать мурашки по коже Гизеллы. — Достаточно времени. Просто посмотри на себя, плотные большие сиськи, крепкая задница и эти длинные светлые волосы, и большие карие глаза. Плюс я уверен, поскольку ты направлялась в монастырь, то твое влагалище тугое как кошелек скряги, ведь они не берут никого, кроме девственниц в свои жилища, как мне говорили. О да, клиенты будут поглощать тебя, девчушка. Поглощать и просить секунды.

— Клиенты? Какие клиенты? О чем вы говорите? — Гизелла диким взглядом окинула помещение, как будто толпы жаждущих, голодных мужчин уже выстроились позади нее. Тяжело сглотнув, она подумала о самой худшей перспективе, которую могла себе представить. — Вы… это одно из тех мест, где девушки танцуют без… без одежды? — Она не понимала, как можно было ожидать, что она поднимется на сцену и снимет свою одежду перед кучей мужчин, но что еще может захотеть толстый, вонючий мужчина, который утверждал, что владеет ею?

— О нет, девчушка, это не тот вид бизнеса, которым я здесь управляю. — Жирный Сэм покачал головой, и двойной подбородок на его грязной шее выпятился.

— О, хорошо. — Гизелла почувствовала мгновенный прилив облегчения, но это было недолго.

— Нет, «Эрогенная Зона» — это не стриптиз клуб, это бордель. Действительно высококлассный, я мог бы добавить. Не такой, как Дворец Киска и Скользкий Член, что стоят вниз по дороге. — Он отполировал свои почерневшие ногти на запятнанном красном жилете и выглядел довольным собой. — И теперь, когда ты здесь, держу пари, мы поднимемся еще выше. Да, я считаю, что мы можем начать получать настоящих джентльменов в качестве клиентов, когда я прорекламирую и дам им знать, что твоя тесная монастырская киска готова для продажи.

— Боже мой! — Гизелла приложила руку ко рту, чтобы скрыть крик, который хотел вырваться. Конечно, он не говорил то, о чем она думала. Конечно, он не хотел, чтобы она была… но разум Гизеллы даже не думал об этом слове.

Жирный Сэм выглядел раздраженным.

— Только не заводись, девчушка. Ты не первая девушка, которая должна была продать кусок задницы, чтобы отправится в галактику. И вот что я скажу тебе, если будешь хороша в том, что делаешь, я позволю тебе остаться по окончанию десяти месяцев и заработать немного лишней мелочи для себя. Ты можешь сделать настоящую хорошую жизнь, раздвигая ноги, при условии, что ты обращаешься с клиентами правильно и даешь им то, что они хотят.

— Но… но я не могу. Я просто не могу, — умоляла Гизелла. — Пожалуйста, я… я никогда раньше не делала ничего подобного. Я была на пути принять обет безбрачия и стать жрицей Богини Света. Я не могу остаться здесь вместо этого и делать… что вы просите меня сделать.

Лицо Жирного Сэма застыло, как тесто, оставленное на ночь.

— Ты можешь и будешь, девчушка. Не забывай, что я теперь владею тобой. Если я скажу, что ты будешь обслуживать двадцать клиентов в день, ты это сделаешь. Ты будешь сосать член, трахать член и принимать его в свою киску и задницу, оба одновременно, если я решу сдавать тебя на вечеринки. И ты будешь любить каждую минуту этого или, по крайней мере, делать вид.

Гизелла отшатнулась от его грубых слов и уродливых образов, которые возникали в ее голове. Богиня, он действительно ожидал, что она сделает это, действительно ожидал, что она раздвинет ноги для любого мужчины, который захочет ее за деньги. Что она собиралась делать? Гизелла сделала глубокий судорожный вдох. Для начала, она должна была убраться от его жадного взгляда, от крошечных поросячьих глазок, которые ползали по ее телу, без сомнения, думая, сколько доходов она ему принесет.

— Мне нужно воспользоваться вашими удобствами, пожалуйста, — сказала она слабым голосом.

Жирный Сэм нахмурился и переместил свою внушительную массу за стол из дешевой древесины.

— Сортир вон там, в углу, — сказал он, кивнув на небольшую дверь в углу своего кабинета. — И не думай, что ты сбежишь, выбравшись из окна, ни того, ни другого. На нем решетки и единственный выход — это вход. — Не говоря ни слова, Гизелла поднялась с жесткого пластикового стула, где сидела и, спотыкаясь, пошла на дрожащих ногах в крошечную, тесную ванную, на которую указал Жирный Сэм. Внутри она была не больше, чем шкаф, и неприятный запах дрейфовал из потрескавшегося белого унитаза. Гизелла опустила крышку и рухнула на нее, уткнувшись лицом в руки.

Это все моя вина. Вся моя вина. Это наказание от Богини, и это все моя вина! Мысль побежала в бесконечной петле сквозь ее разум и Гизелла знала, что это было правильно. Ситуация, в которой она оказалась сейчас, была из-за ее испорченных мыслей и греховных желаний. Это было потому, что она на самом деле не хотела идти в храм и становиться жрицей и жить жизнью смирения, бедности и безбрачия. Втайне она думала, что смирение и бедность могут быть не такими плохими, но не идея никогда не выйти замуж, никогда не иметь мужчину между ее бедер, даже когда ее жизнь была ужасной.

Гизелла всегда была любопытной девушкой, и в своем более позднем подростковом возрасте она обнаружила стопку порновидео в дальней части чердака, куда никто никогда не ходил. В течение следующих нескольких лет она наблюдала и пересмотрела их все до единого. Сначала она была шокирована и чувствовала легкое отвращение от странных действий, которые видела, но со временем она стала заинтригованной и стала возбуждаться. Она лежала в темноте ночью и думала о том, что видела, и представляла, что делает те вещи, которые наблюдала, с мужчиной, которого хотела, мужчиной который пробудит ее тело и оставит ноющей для его прикосновений. Он был бы высоким темноволосым и мускулистым, точно так же, как мужчина в ее любимом видео, и он раздел бы ее догола и делал бы невероятно восхитительные вещи с ее телом.

Когда ее мысли становились слишком сильными, чтобы терпеть, Гизелла иногда добиралась между своих ног и касалась себя в самой запретной зоне. Это было место, которое она должна была избегать, если она не мылась, ее мать строго инструктировала, и даже тогда она должна была быстро вымыться и не задерживаться. Но даже не смотря на то, что она знала, что это неправильно, Гизелла не могла ничего с собой поделать. Она не могла не раздвигать набухшие губы своей киски и не гладить пульсирующий бутон клитора, пока ощущения замечательные и страшные, чтобы назвать, омывали ее, заставляя застыть на узкой кровати и кусать нижнюю губу, чтобы удержаться и не издавать стоны вслух.

И теперь это… это было ее наказание за такие мысли и действия. Гизелла была в этом уверена. Богиня Света увидела все, что она сделала, даже если это было сделано в темноте ночи, и теперь, Гизелле придется заплатить. Сколько раз она втайне желала мужчину между своих бедер? Чтобы раскрыть ее девственное влагалище для толстого члена и наполнить его горячей спермой. Сколько раз она представляла себе ощущение, запах и вкус твердого мужского тела? Как часто она задавалась вопросом, каково это быть распростертой и трахнутой? И теперь она собиралась получить свое желание, только вместо одного мужчины она была отдана сотням. Лучше бы она убила себя прямо сейчас, прежде чем умрет в скором будущем от унижения и боли.

Когда Гизелла обыскала тесную и грязную ванную комнату ради инструмента самоубийства, она услышала голос, исходящий с другой стороны тонкой как бумага стены. Сначала она подумала, что это Жирный Сэм, зовет ее выйти и обслужить своего первого клиента, или, возможно, ее первые двадцать, но, к ее облегчению, она вскоре поняла, что голос был легче и более культурным, чем у владельца грязного борделя.

— Пожалуйста, мой хозяин остро нуждается. Время его изменения приближается и должна быть найдена женщина, чтобы унять его похоть.

— Нет, я не буду больше посылать тебе своих девочек. — Голос Жирного Сэма был агрессивным. — Я уже отправил троих, и ни одну не видел снова, и то же самое по всему району. Я очень хорошо знаю, что Сэл ниже в «Дворце Кисок» больше не продаст тебе ни одной и уверен, что ни один из других домов тоже не заинтересован. Это не стоит того, даже если ты предлагаешь триста кредитов.

— Тогда я удвою цену, шестьсот кредитов за одну из ваших дам, — умолял высокий, культурный голос.

Гизелла сразу оживилась. Шестьсот кредитов это была точная сумма, что дядя задолжал Жирному Сэму, та же сумма, за которую она была продана! Стараясь не издавать шума, она открыла узкую дверь и осторожно выглянула.

Мужчина в темно-синем ливрее[1], отделанный в красный расхаживал по грязному ковру перед захламленным столом Жирного Сэма. Он выглядел как высококлассный слуга, или что-то в этом роде и когда он повернулся к ней, Гизелла поймала проблеск черно-красного значка на груди его пальто. Это был какой-то герб, или в этом роде, она была уверена, хотя и не похож ни на что, что она когда-либо видела на Бета Шесть.

— В любом случае, почему девушка, которую вы должны получить, должна быть отсюда? — Жирный Сэм рычал, очевидно, готов к тому, что его посетитель уйдет. — Есть много публичных домов вокруг галактики, черт возьми, на Ригель Девять, откуда вы пришли. Тебе не нужно возвращаться на Бета Шесть в район Красной Звезды, чтобы получить девушку, чтобы удовлетворить своего хозяина, кем бы, черт возьми, он ни был.

— Но я должен! — Человек жестикулировал с волнением. — Это часть пророчества. Только девушка из двух красных звезд, выровненных на шестой планете от Бета-Солнца, может помочь моему хозяину.

Две красные звезды выровнены? Гизелла прикусила губу, задумавшись. Бета-солнце само по себе было красной гигантской звездой, и поскольку это был район Красной Звезды, она догадалась, что это имеет смысл. Но почему мужчина в синей ливрее так отчаянно пытался привести девушку своему хозяину, что он просит таких, как Жирный Сэм, ради одной из его шлюх?

— Я не знаю, о чем ты болтаешь, и я не хочу знать, — прорычал хозяин борделя. — Все, что я знаю, у меня нет ничего для тебя.

— О, да, у него есть. — Едва зная, что делает, Гизелла обнаружила себя выходящей из крошечной, грязной ванной и подходящей к слуге в синей ливрее. Ее разум быстро работал, наблюдая за разговором, и хотя математика никогда не была ее любимым предметом в школе, арифметика была очевидна. Если бы она была обречена на жизнь принудительного подчинения, по крайней мере, пока ей исполнилось двадцать три, то обслуживание одного мужчины, независимо от того, кто он, было бесконечно предпочтительнее обслуживанию сотен.

— Ах, как прекрасно. — Слуга тепло улыбнулась ей и повернулась к Жирному Сэму. — Кто это очаровательное создание? Она действительно идет в разрез вашими обычными сотрудниками.

Одутловатое лицо Жирного Сэма приняло раздражительный, хмурый взгляд.

— Это мое последнее приобретение, друг, и она не продается. Я собираюсь заработать на ней тонну кредитов, в течение следующих десяти месяцев, поэтому я не посылаю ее с такими, как ты.

— Но шестьсот кредитов — это была цена, которую мой дядя вам должен, — умоляла Гизелла. — И вы сказали, что он не платил вам в течение месяцев, так что это непогашенный долг. Разве не лучше было бы иметь все эти деньги в ваших руках сейчас, за один раз, вместо того, чтобы ждать, пока я… заработаю обратно? — Она едва могла заставить эти слова выйти, но она знала, что это ее единственный шанс спастись. Она должна принять это.

Жирный Сэм нахмурился.

— Я намереваюсь заработать намного больше шестисот кредитов, продав твою девственную киску, девчушка, — прорычал он. — Так что не пытайся умаслить меня, чтобы расторгнуть сделку. Я владею тобой, и собираюсь заработать деньги, оправдывающие затраты.

— Двенадцать сотен кредитов. — Голос слуги был низким и серьезным. — Конечно, вы не можете упустить такую сумму, сэр. Это неслыханная цена за одну ночь с ночной бабочкой. Что скажете?

Только одна ночь? Разум Гизеллы кружился от мысли. Значит, она могла освободиться от этой страшной обязанности за одну ночь обслуживания? Конечно, монастырь никогда бы не взял ее после того, как ее девственность исчезла, но она была уверена, что сможет найти свой путь в галактику, раз она была свободна. Она посмотрела на слугу в синей ливрее с благодарностью и пообещала себе, что независимо от того, как его хозяин выглядел, она будет делать все возможное, чтобы служить ему. Но следующие слова Жирного Сэма разрушили ее счастье.

— Да, одна ночь, они так и не вернулись, — насмехался он. — Но хорошо, ты хочешь ее? Ты можешь забрать ее. Двенадцать сотен и никаких возвратов.

— На самом деле нет. Я верю, что эта девушка — именно то, что нужно моему хозяину, поэтому цена стоит того. — Слуга снова улыбнулся ей, но на этот раз Гизелла не так быстро возвращала его тепло.

Она вдруг задалась вопросом, что случилось со всеми другими девушками, которые провели ночь с его таинственным хозяином.

И что случится с ней?

Наконец, она добралась до космопорта, значительно позже и гораздо в других обстоятельствах, чем это могло бы быть, но, тем не менее, Гизелла была благодарна, увидеть высокие белые стартовые башни, поднимающиеся над ее головой.

— Сюда, моя леди, — почтительно сказал слуга. Он любезно обращался к ней, как если бы она была хрупкой вазой, которая могла разбиться, ценным предметом, который должен быть защищен. Гизелле нравилось. Это было то самое привычное к ней обращение. Определенно, после просмотра видео, она часто мечтала о более грубом обращении, о мужчине, который мог бы взять ее, не обращая внимания на то, что она говорит или делает. Но избежав лап Жирного Сэма, она не склонна быть неблагодарной за хорошие манеры слуги.

— Спасибо, — сказала она, следуя за ним по движущейся дорожке. — Я хочу, чтобы вы знали, что я более чем желаю служить вашему хозяину. Я надеюсь, что он найдет меня приемлемой для удовлетворения его … его потребностей.

Слуга, у которого были приятно мягкие черты и темно-карие глаза, улыбнулся ей немного грустно, подумала Гизелла.

— Я надеюсь, так же, моя леди. Это мое заветное желание, — сказал он. — Ах, а вот мы и здесь.

Ракета, на которую он вел ее, имела такие же цвета, как и его ливрея, темно-синяя с красной отделкой. Диваны внутри были плюшевыми и удобными, и Гизелла с благодарностью погрузилась в тот, на который он указал.

— Позвольте мне просто сообщить пилоту, и мы будем в пути. — Слуга коснулся шляпы и кивнул.

— Не могу дождаться. — Гизелла старалась не зевать, но события дня до настоящего момента были чересчур изнурительными. Теперь, когда она оказалась в теплом и безопасном месте без жирного злого человека, требующего, чтобы она обслуживала его клиентов сексуально, она просто хотела расслабиться. Конечно, кто знал, что ее ждет на Ригель Девять? Но она решила не думать об этом.

— Вы будете в состоянии кибер-сна, пока не узнаете это, моя леди, — сказал слуга, правильно интерпретируя ее подавленный зевок. — Лучше быть свежей и готовой к встрече с моим хозяином.

— Действительно, — пробормотала Гизелла, когда другой зевок покинул ее. Она услышала, как слуга идти вперед с последующим рокотом мужских голосов, как он говорил пилоту, и думала, что она должна попытаться не уснуть во время старта. Но, несмотря на ее лучшие намерения, ее веки опускались от изнурения, и еще до того, как ракета покинула орбиту, она уже глубоко спала.

Она мечтала о темноволосом мужчине, которого она видела в порно. Мужчина, который был почти, но не совсем, мужчиной ее мечты. В порно, мужчина, который был высоким и мускулистым, взял девушку с волосами цвета Гизеллы и привязал ее к кровати. Но, как она мечтала, это сама Гизелла, была так привязана …

— Пожалуйста, — пробормотала она, когда мужчина наклонился, чтобы затянуть веревки на запястьях. — Пожалуйста, я не могу… Я никогда не делала этого раньше.

— Никогда не делала что? — Он улыбнулся ей, его белые зубы сверкали на его темном лице. — Никогда не была связана или никогда не трахалась, моя леди?

— Ни то, ни другое, — выдохнула Гизелла. Глядя вниз, она поняла, что она полностью голая, ее зрелые розовые соски выставлены напоказ, а пухлые губы ее влагалища обнажены. К ее шоку она увидела, что мягкий холмик белокурых завитков, которые украшали ее киску, со времен половой зрелости, был сбрит.

— Так ты девственница? — Он прошептал этот вопрос ей на ухо, когда обхватил ее грудь в ладонях, как будто взвешивая их, и большими пальцами нежно касался сосков.

— Да, — призналась Гизелла, извивалась, стараясь уйти от крайне приятных ощущений, которые его руки вызывали в ее теле.

— Но ты же не хочешь ею быть, не так ли? Ты мечтаешь о том, чтобы мужчина, прикасался к тебе… брал тебя.

Он смотрел на нее, хорошо осведомленный, зажимая ее жесткие розовые бутоны, пока она не застонала от резких толчков удовольствия, которое это послало по ее скользим половым губам.

— Д… да, — прошептала Гизелла, чувствуя, что врать бесполезно. Он каким-то образом знал ее секреты. Знал, чего она на самом деле хотела.

— Но твои желания не те, застенчивые, неуверенные, девичьи, несмотря на твою невинность. Ты хочешь сделать все, — обвинил мужчина. — Ты хочешь чувствовать язык внутри киски, также как член. — Он откинулся назад на мгновение и погладил свой собственный толстый ствол, на котором капли предэякулята были похожи на крошечные жемчужины. — И ты также хочешь сосать член. Ты хочешь, чтоб тебя взяли на четвереньках, заставили подчиниться, беспомощная, чтобы сбежать или спрятаться, когда он приходит за тобой, беспомощная чтобы сомкнуть ноги к его нападению. Беспомощная сделать что-либо, кроме как раздвигать бедра и подчиняться его члену внутри твоего влагалища, полностью сдаваться ему, когда он трахает тебя.

Его слова послали глубокую дрожь от необходимости по всему голому телу Гизеллы.

— Да. — Она почувствовала, как стыд затопил ее от признания, но она не могла ничего с собой поделать, все, что он сказал о ней было правдой.

— Девственница с душой шлюхи. — Мужчина кивнул, как будто это подтвердило что-то, о чем он давно подозревал.

— Я… я не знаю, что ты имеешь в виду, — запротестовала она голосом, который дрожал от желания.

— Ты узнаешь. И не волнуйся. — Он медленно провел большими, теплыми руками вниз по ее голому, дрожащему телу, свет мерцал в его темных глазах. — Ты недолго будешь девственницей. Не там, куда идешь.

— Ты… — Гизелла испуганно взглянула на него вверх. — Ты собираешься взять меня? Трахнуть меня? — спросила она, заставив себя произнести это слово.

— Нет. — Он покачал головой, как раз когда обхватил ее обнаженную киску, поглаживая ее опухшие, скользкие складки одним нежным пальцем. — Я здесь, только как посланник, моя леди. Чтобы рассказать тебе, что ты можешь ожидать. — Он внезапно толкнул два толстых пальца в ее скользкое влагалище, и Гизелла выгнулась от кровати, стеная от боли и удовольствия от ощущения, что, наконец, мужчина коснулся ее так, как она так долго хотела…