Умерев однажды, подумаешь дважды

Глава 2

Воздух в верховье реки был холодный, и мои сырые волосы казалось, обледенели, когда Барнабас посадил нас точно туда, где мы начали это утро: задняя часть парковки средней школы Нью Ковингтона. Как обычно, его крылья исчезли в вихре, прежде чем я их как следует, рассмотрела, их заменили сухие джинсы, обычная черная футболка и серый плащ — совершенно неподходящий для жаркой погоды, но, безусловно идущий ему. Приятный цвет плаща, наброшенного на плечи и ниспадающего до пят, напомнил мне его крылья.

Неуверенной походкой я прошла мимо нескольких машин к велосипедной стойке. Велосипедов сегодня не должно было быть и мне стало интересно, что случилось. Мне понадобилось две попытки чтобы верно ввести комбинацию, и я медленно покатила свой зеленый десятискоростной велосипед обратно в тень к Барнабасу, прислонив его к высокой по пояс стене между крутым склоном горы и главной дорогой, прежде чем сесть рядом с ней, в ожидании Рона — начальника Барнабаса.

Я скучала по своей машине, которая все еще была во Флориде у мамы, но отсутствие машины более чем компенсировал шанс снова узнать отца. Мама отослала меня сюда, потому что у нее были разговоры с учителями, директором, родителями и когда после наступления темноты звонил телефон — она волновалась что это полиция. Хорошо, может, я и была немножко увлечена "приведением в действие моих вольнодумных стремлений", как школьный консультант сказал маме, как раз, перед тем как он лично сказал мне прекращать играть на публику и, наконец, вырасти, но это все были невинные штучки.

Где-то завывала цикада, и я вскарабкалась на стену позади Барнабаса и скрестила руки на груди. И сразу же опустила их вниз, не желая выглядеть уныло. Барнабас выглядел достаточно уныло за нас обоих. Во время полета назад он меня неудобно держал. И он был молчалив. Не то чтобы он когда-нибудь много говорил, но сейчас он был скован, почти задумчив. Может быть, он был недоволен тем, что искупался в озере. Благодаря нему, моя спина была сейчас полностью мокрой.

Неудачно я сделала вид, что завязываю шнурки, так, чтобы смогла сдвинуться от него на дюйм, или около того. Я могла бы попросить его высадить меня дома, но тут был мой велосипед. Не говоря уже о том, что я не хотела, чтобы носатая миссис Уолш заметила, как Барнабас расправляет крылья и улетает. Клянусь, у нее бинокль на подоконнике. Школа была единственным местом где, как я думала, нас никто не увидит. Почему здесь сейчас были машины — для меня было загадкой.

Я вытащила из кармана телефон, включила, проверила, нет ли пропущенных звонков, и засунула обратно в карман.

Взглянув на Барнабаса, я сказала:

— Извини, что тебя раскрыли на жатве.

— Это не была жатва. Это было предотвращение косьбы.

Его голос был натянутым, и я подумала, что для того, кто пробыл тут так долго, он ведет себя по-детски. Может быть, поэтому его прикрепляли к семнадцатилетним.

— Все равно мне жаль, — сказала я, ковыряя верхушку цементной стены.

Опершись о стену, Барнабас уставился в небо и вздохнул. — Не волнуйся об этом.

Когда снова сгущалось молчание, я начала постукивать ногтями по цементу.

— Было понятно, что наиболее красивый — темный жнец.

Барнабас обратил взгляд на меня. — Красивый? Накита — темный жнец.

Я пожала плечами.

— Вы все великолепны. Я могу выделить одного из вас из толпы только по этому признаку. — У него на лице отразилось удивление — как будто он никогда не замечал, как они все безупречны. Когда он отвел взгляд, я добавила — Ты узнал ее?

— Да, я слышал ее пение ранее, — сказал он тихо.

— Так что когда она использовала свой амулет для кошения, я смог сопоставить имя и лицо. Она была темным жнецом достаточно долго, чтобы иметь камень такого темного фиолетового оттенка. Они медленно меняют цвет с опытом, светлые жнецы движутся по спектру вниз, от зеленого к желтому, оранжевому, и, наконец, красному, настолько темному, что кажется почти черным. Темные жнецы идут другим путем, вверх от голубых и пурпурных цветов к фиолетовому оттенку. Цвет твоего камня отражается в твоей ауре, когда ты используешь амулет. Но ты еще не видишь наши ауры, так ведь?

Это было поистине язвительное замечание, и если бы я не думала о собственном камне, черном как космос, я бы сказала ему заткнуться.

— Так она в этом дольше тебя, — сказала я, и он обернулся ко мне в удивлении.

— Как ты это поняла? — спросил он обиженным голосом.

Я взглянула на его амулет, сейчас просто черный т. к. он его не использовал.

— Это как радуга. Ее цвет фиолетовый, а твой оранжевый, в шаге от красного, просто с другого конца радуги. Твой пока еще не красный. Когда будет красный, ты будешь такой же опытный, как и она.

Он окинул меня взглядом, его поза стала напряженной. — Мой амулет не оранжевый. Он красный!

— Нет, не красный.

— Красный! Он был красным со времен пирамид.

Я махнула рукой. — Как бы то ни было … Я все равно не поняла, как в это вписывается возможность слышать ее пение.

Тяжело вздохнув, он отвернулся от меня к парковке.

— Амулеты делают возможным общение за пределами земного шара, и я слышал ее. Цвет камня и звук ее пения совпадают. Как если бы слышать ауру, вместо того чтобы видеть. Так что, не трудно понять, кто поет, потому что на земле нас так мало. И хотя я могу слышать темных жнецов, я не понимаю, что они говорят. Накита должна была бы изменить цвет своих мыслей, чтобы он совпадал с цветом моей ауры, а мы настолько далеко расположены в спектре, что это почти невозможно. К тому же, зачем мне ее мысли в моих.

Мои брови поднялись. Эта крупица информации могла быть полезной, ведь я провела последние четыре долбанных месяца, пытаясь научиться использовать свой амулет.

— Хм. Я думала ты просто… появляешься на небесах, когда хочешь поговорить, или что-то типа того.

У него склонилась голова. — Целая вечность прошла с того времени, как я принял амулет, и стал привязан к Земле.

Он привязан к Земле? — Ничего себе, — сказала я, гравий заскрипел под моими ногами, когда я повернулась к нему лицом.

— Жнецы привязаны к Земле?

— Нет, только светлые жнецы, — сказал он с выражением лица похожим на смущение.

— Накита вольна приходить и уходить. Она на земле столько, сколько нужно чтобы убить, потом она уходит.

Это было сказано, скорее, с горечью.

— Я думала все ангелы живут на небесах.

— Нет, — сказал он кратко. — Не все из нас.

Скривившись, он провел рукой по своим вьющимся волосам, каким-то очаровательно-привлекательным образом делая их еще более неряшливыми.

Некоторые ангелы грешили, и часто вставали на путь жнецов ради искупления. И когда они искупают грехи, они возвращаются к своим обязанностям.

Искупление? Искупление грехов? Барнабас стал жнецом, потому что попал в неприятности? И тут я, впутываю его в новые. Я полагаю, спасение жизней будет отлично выглядеть в любом ангельском резюме.

— Что ты сделал? — Спросила я.

Барнабас скрестил руки и облокотился на стену.

— Я светлый жнец не по причине моральной ответственности, не потому что разгневал серафимов. Меня не волнует, что они думают.

Я слышала, как Барнабас ругался в адрес серафимов, когда мы сидели у меня на крыше и кидали камни в летучих мышей. Я очень хорошо знала, что он не высокого мнения о напыщенной элите царства ангелов, но я не могла не удивляться, что такого серафимы сделали. Полагаю, управлять вселенной очень непросто.

Все еще не смотря на меня, Барнабас оттолкнулся от стены и двинулся, чтобы встать на границе света.

Он мне ничего не скажет, чувство, которое усилилось, когда он положил руки на бедра и уставился на раскаленную парковку

— Хотя она права. Кое-что воняет хуже черных крыльев на солнце, — сказал он, едва ли не сам себе.

— Накита сказала, что у тебя камень Кайроса. Этого не может быть. Он… — Барнабас повернулся, пугая меня своим выражением лица.

— Мэдисон, я тут думал. Когда появится Рон, я попрошу его передать твое обучение кому-то другому.

Я разинула рот и почувствовала себя так, будто мне врезали в живот. Внезапно это все прояснило. Он сдается. Боже, я должно быть глупее, чем я думала. Обиженная, и не зная что еще делать, я соскользнула со стены, оцарапывая тыльную сторону ног потому что не оттолкнулась достаточно сильно. Слезы защипали глаза и, хватая велосипед, я направилась к дальнему выезду. Я направлялась домой. Рон сможет найти меня там.

— Ты куда? — Спросил Барнабас когда я закинула ногу на велосипед.

— Домой. — Будучи смертельно уставшей. Я не могу никому сказать, и сейчас меня бросают как никому не нужный Рождественский кекс. Если Барнабасу я не нужна — меня это устраивает. Но стоять здесь пока он говорит это Рону — унизительно.

— Мэдисон, это не то чтобы ты подвела меня. Я не могу учить тебя, — сказал Барнабас, его карие глаза выражали беспокойство и симпатию.

— Потому что я мертвая и глупая. Эту часть я поняла, — сказала я несчастно.

— Ты не глупая. Я не могу учить тебя из-за того, чей у тебя амулет.

В его словах было пугающее количество заботы, и я остановилась, неожиданно испугавшись. За все это время Рон так и не мог понять, что за амулет я украла.

— Амулет Кайроса? — Прошептала я, потом застыла от неожиданного покалывания между лопаток. Я застыла, мой взгляд метнулся к теням, гадая, не двинулись ли они только что резко вперед. Барнабас посмотрел мне за спину, и выражение его лица стало странной смесью облегчения и настороженности.

— У меня мало времени. Давайте посмотрим ваши амулеты, — донесся характерно резкий голос хранителя времени.

Я повернулась, чтобы увидеть невысокого человека, стоящего сгорбившись на солнце.

— Рон, — сказала я тихо, когда он шагнул вперед, его свободная серая мантия такая же неподходящая для жары, как и плащ Барнабаса. Я окинула взглядом школу, надеясь, что никто не увидит меня с ними. У меня и так уже была достаточно плохая репутация, чтобы считаться странной. Шесть месяцев, а я все еще была новенькой. Может мне стоит начать одеваться попроще. Ни у кого больше не было розовых волос.

Хронос — Рон для краткости — выглядел как смесь колдуна и Ганди, одетый в одежду, похожую на ту, что используется в боевых искусствах, и с глазами которые создавали у меня впечатление, что он может видеть сквозь стены. Его брови были светлыми от солнца, но кожа и сильно вьющиеся волосы были темными. Ниже меня и, тем не менее, у него получалось быть внушительным. Возможно, это был его голос, который был глубже, чем можно было ожидать. У него было приятное, четкое произношение, как если бы у него было много чего сказать, но совсем не было времени.

Также, он быстро двигался и у него был амулет позволяющий вклиниваться во временные потоки и оберегающий его от старения, т. к. в отличие от жнецов, хранители времени по какой-то причине были людьми. Что ставило вопрос о том, как стар он в действительности был. Он использовал свою способность читать и манипулировать временем, чтобы помогать светлым жнецам. Это через него Барнабас получал свои задания по предотвращению жатвы.

Покосившись на небо, Рон поманил меня рукой.

— Мэдисон?

— Рон, по поводу моего амулета, — начала было я, держа все еще висящий на кожаном шнурке амулет перед хранителем времени.

— Да, я знаю. Я исправлю, — пробормотал он, в то время когда его пальцы размытым движением появились из ниоткуда, обводя круговыми движениями мой амулет. Я почувствовала покалывание на коже головы, и потом все прошло.

— Когда ты покрасила волосы? — Спросил он невзначай, стараясь не встречаться своим острым взглядом с моим.

— После бала. Рон, — но он уже стоял перед светлым жнецом, по собственнически протянув руку. Нависая над невысоким человеком, Барнабас имел абсолютно больной вид.

— Барнабас… — сказал он с предупреждением в голосе, или может быть с обвинением.

Думаю, Барнабас услышал тоже, т. к. он снял амулет с шеи и отдал, вместо того чтобы подходить ближе. Без своего амулета Барнабас не может косить, теряет большинство своих способностей. Без моего я буду призраком, более или менее.

— Сэр, — сказал Барнабас, выглядя неуютно, когда его амулет сделался того же цвета, когда он обнажал свой меч, потом амулет обратно стал матово черным.

— По поводу амулета Мэдисон…

— Починил, — энергично сказал Рон, возвращая Барнабасу его амулет.

Барнабас накинул простой шнурок обратно на шею и засунул амулет под футболку.

— Темный жнец на жатве узнал его.

— Я знаю! Потому я и здесь! Вы были раскрыты, — взревел Рон, уставившись него с прижатыми к бокам кулаками, я опустила глаза, с досадой.

— Вы оба. На ее первом предотвращении косьбы. Что произошло?

Потрясающе, я снова втянула Барнабаса в неприятности.

— Мне жаль, — сказала я с покаянием, и Барнабас поднял голову.

— Это все было моей идеей, — всхлипнула я, думая, что если я возьму вину на себя, Барнабас может, даст мне еще один шанс. Мое теперешнее знание, что ауры могут звучать, могло внести изменения в наши занятия, и может быть мы могли бы выполнить прикосновение мыслью.

— Барнабас не хотел меня брать пока мы не сможем касаться мыслью, но я убедила его, что это не так уж важно. И потом я встретила Сьюзен. Я не могла позволить тому жнецу убить ее. Все произошло слишком быстро.

— Стоп! — гаркнул Рон, и я подпрыгнула. У него были широко раскрытые глаза, и он пристально смотрел на Барнабаса который… весь сжался?

— Ты сказал мне, что она может касаться мыслью! — обвинил его невысокий человек, а у меня челюсть отвисла.

— Ты соврал? Один из моих собственных жнецов солгал мне?

— Ох, — Барнабас заикаясь, отступил, когда Рон подался ближе чтобы заглянуть в его лицо.

— Я не лгал. — Закричал он. — Ты сам предположил, когда я сказал, что она готова. И она готова.

Он думает, что я готова? Даже не смотря на то, что мы не можем касаться мыслью?

У Рона сузились глаза.

— Ты знал, что я не позволил бы ей пойти на предотвращение пока она не сможет касаться мыслями. Из-за этого пришлось изменить воспоминания пятерым. Пятерым!

Моя недолгая радость на то, что Барнабас думал, что я готова, испарилась, лучше бы я держала рот на замке. Щенячьи подарочки на ковре, какой отстой.

— Не имеет значения, сколько мы тренируемся, Мэдисон не сможет касаться мыслями со мной, — возразил Барнабас, его лицо стало красным.

— Это ее амулет, не она!

— Боже всемогущий, — перебил Рон, отворачиваясь с поднятой рукой.

— Я не могу утаить это от серафимов. Ты представляешь, что будет? Ты просто провел недостаточно времени с ней. Научится касаться мыслью это длительный процесс, не просто бац и ты можешь.

Барнабас нахмурил брови.

— Я никогда не говорил, что она не сможет научиться, как касаться мыслями с кем-нибудь, просто не со мной.

— Сэр, — сказал он, посматривая на меня, — Накита была темным жнецом, назначенным на жатву. Она узнала камень Мэдисон. У Мэдисон амулет Кайроса!

Хранитель времени замер. Тревога сменилась неподдельным удивлением. Видя, как его взгляд скользит по моему амулету, я так сильно зажала камень в кулаке, что серебряное окаймление впилось в руку. Он был моим. Я его добыла, и никто не отнимет его у меня без боя. Даже Кайрос, кем бы он ни был.

— Кайрос? — Прошептал Рон и, видя мой страх, прервал зрительный контакт со мной.

— Да, и если у нее амулет Кайроса, — сказал Барнабас, — тогда может быть…

— Тсс — прошептал Рон, останавливая его, и Барнабас вскипел.

— Я знал, что это камень не обычного жнеца, но Кайрос? Ты уверена, что это то, что сказала Накита?

Барнабас стоял чопорно. — Я там был, сэр.

Накита также сказала, что я принадлежу им, что заставляет меня чувствовать просто прекрасно. Я просто хотела быть той, которой была прежде, находящейся в блаженном неведении о жнецах, хранителях времени и черных крыльях. Может если игнорировать их, они исчезнут?

Рон покосился на нас, его скованная поза подчеркивала внезапную атмосферу недоверия. Он указал на границу тени.

— Барнабас, иди, последи за небом.

Молча, Барнабас сдвинулся к границе солнечного света и уставился ввысь. Меня пробрал холод. Все изменилось в момент — все из-за Кайроса.

— Кто такой Кайрос? — Спросила я, возвращая внимание к Рону.

— Мой эквивалент. — Рон держал руки на поясе и выглядел тревожным вне тени дерева на раскаленной парковке.

— Светлые жнецы, темные жнецы. Светлый хранитель времени, темный хранитель времени. Ты ведь не думала что я один единственный, не так ли? Все находится в балансе, и Кайрос — мой баланс. Кайрос следит за нитями материи времени, определяя возможное будущее, и посылает темных жнецов для косьбы людей заранее. Я потратил больше времени на то чтобы предвосхитить его, чем на что-либо другое.

Он произнес последнее слово так, будто это было проклятие. Мое сердце снова заколотилось, и я сложила руки на груди, как будто это могло остановить его. Хорошо. Я украла амулет хранителя времени. Дерьмо, мне нужно избавиться от него, но это не то чтобы я могла одолжить амулет жнеца и вернуть этот Кайросу. Оставить этот — было моим единственным выходом. Я никогда не буду спать снова. Хорошо, что мне и не нужно.

— Не удивительно, что Сэт не вернулся, — сказала я, стараясь разобраться и прийти к выводу. — Могу поспорить, он прячется от Кайроса.

Хмурясь, Рон сдвинулся глубже в тень, чтобы облокотиться на стену рядом со мной.

— Жнец не сможет использовать амулет Кайроса, так же как хранитель времени не может использовать амулет жнеца, — сказал он. — Накита должно быть ошибается. Если только — у Рона поднялись брови от той мысли что пришла ему в голову, когда он повернулся чтобы посмотреть на меня — тот, кто убил тебя, был не жнец. Возможно, Кайрос проводил свое небольшое внепрограммное скашивание.

Барнабас оглянулся на это через плечо и Рон жестом указал ему ничего не говорить. Снова.

— Как выглядел Сэт? — Спросил Рон, его голос был обманчиво мягок.

Нервно, я села на стену, посматривая на Барнабаса, но он снова смотрел на небо. Я подтянула колени к подбородку, не желая вспоминать ту ночь, но воспоминания пришли с кристальной ясностью.

— Темная кожа, — сказала я. — Темные вьющиеся волосы. Приятный акцент. Хорошо целуется, добавила я мысленно, поежившись. Боже мой, я целовала парня, который убил меня.

Сексуальный незнакомец на балу превратился в психопата Сета, в темного жнеца стремившегося убить меня. Что он и сделал, используя клинок жнеца, после того как пускание под откос с дамбы своего корвета не помогло. Той ночью я очнулась в морге, слыша, как Барнабас спорит с другим светлым жнецом о том, чья вина была в том, что я мертва. Они были тут чтобы извиниться и держать черные крылья подальше от моей души пока я не получу свою "расплату".

Но все изменилось, когда в морге появился Сет. Складывалось впечатление, что он хочет бросить мою душу кому-то чтобы "оплатить продвижение в суд первой инстанции", чтобы это не значило. Но только Барнабас и я знали об этой последней части услышанного. По какой-то причине Барнабас думал, что нам не стоит что-либо говорить об этом Рону. А потом я украла амулет Сета, и то, что я могла это сделать это в принципе — оставалось загадкой для всех вовлеченных.

Рон потер ухо, как будто у него был нервный тик. — Выше тебя примерно на руку?

У меня живот скрутило. — Ага, — промямлила я, — это он.

У Барнабаса нога сдвинулась на гравии, в то время как Рон сделал долгий выдох.

— Я должен быть благословен бабуинами! — Пробормотал Рон, потом начал ходить туда-сюда в пределах тени.

— Это был Кайрос, — сказал он напряженно.

— Он не назвался тебе настоящим именем. Боже, если ты когда-либо любил меня, открой мне глаза, когда я бываю настолько глуп!

— Но он выглядел моего возраста, — запротестовала я. Отлично, я не только целовала мужчину, который убил меня, но он к тому же был старше пирамид. Фу! Теперь, когда я подумала об этом, стало понятно, что он слишком хорошо танцевал и целовался длясемнадцатилетнего.

— Кайрос занял свою должность необычно рано, задолго до того как планировал его предшественник. — Остановившись, Рон пристально смотрел на парковку. — Не состарившись не на день, с того времени как заполучил амулет, что сейчас у тебя на шее. Прелестная примадонна. Могу поспорить он не в восторге от того, что снова стареет. Держу пари, что амулет хранителя времени — единственный божественный камень на который ты можешь рассчитывать, и который не сотрет твою душу в прах.

— Потому что я мертва? — Предположила я, и Рон затряс головой.

— Потому что ты человек. Также как и хранители времени.

— Так значит, на самом деле это не моя вина, что я не смог сохранить ей жизнь, — перебил Барнабас, — я не могу обскакать хранителя времени.

— Нет, ты не можешь, — ответил Рон, кинув на него взгляд говоривший "заткнись". — И если Мэдисон связана с камнем Кайроса, то его единственный шанс получить его обратно — это если она будет мертва.

— Но я мертва, — запротестовала я, сомкнув руки на подтянутых коленях.

Рон слабо улыбнулся. — Я имею ввиду, что твоя душа должна быть уничтожена. Он получил твое тело, я предполагаю. Оно у кого-то. И пока ты существуешь в какой-либо форме, амулет связан с тобой. Сам факт, что ты смогла присвоить его — это чудо. — Он глянул на Барнабаса, когда тот попытался перебить его. — Тебе нужно держаться подальше от него, — сказал он, поворачиваясь обратно ко мне.

— Не проблема, — ответила я, изучая часть неба, что могла видеть. — Только скажи мне, на каком облачке он живет, и я сделаю заметку.

Рон снова начал ходить, его мантии двигались элегантно, и его стройное очертание оставалось в тени дерева.

— Он живет на земле, также как и я, — сказал отрешенно, видно сильно занятый собственными мыслями, чтобы понять шутку.

— Сэр, — обратился Барнабас, заставляя меня нервничать, когда он повернулся к небу спиной. Разве не должен кто-то следить? — Если Кайрос не пришел за ней к этому времени, может он и не придет?

— Кайрос оставит поиски бессмертия? Нет. Сомневаюсь в этом, думаю, он еще не пришел за Мэдисон, потому что никто не знал, что он потерял свой амулет. Он, несомненно, взял тайм-аут, чтобы сделать новый. Чем больше времени он на него потратит, тем лучшим он будет, хотя он никогда и не сможет создать такой, который будет соответствовать силе того, что он утратил. Нет, Накита наверняка сказала ему, что амулет у Мэдисон. Теперь он будет ее искать. Будем надеяться, что я достаточно быстро изменил твой резонанс.

— Хранители времени делают амулеты? — Спросила я, удивленно, и мое внимание обратилось к черному амулету Рона, почти затерявшемуся в складках его мантии.

— Ты можешь сделать мне новый, чтобы я смогла вернуть Кайросу его?

Рон глянул на меня так, как будто испугался самой мысли.

— Я делаю их, да, и даю их ангелам, которые хотят действовать и выбирают стать чем-то, чем они никогда не были ранее. Не все рады текущему положению вещей, и это один из многих путей что-то изменить. Но ты мертва, Мэдисон. Я не могу создать камень, сохраняющего мертвого живым. Попытка использовать один из тех, что я дал жнецу, прожжет твой человеческий разум. Видимо, т. к. Кайрос убил тебя, ты имеешь право сохранить его амулет. Конечно, серафимы могут думать иначе.

Я озабоченно закусила нижнюю губу, когда Барнабас обратил внимание на дорогу, где по вершине холма проезжала машина. Серафимы. У них было необходимое влияние, чтобы принимать важные решения. Жнецы были ниже их, а ангелы хранители еще ниже. Барнабас говорил о серафимах, как будто они были испорченными детишками, обладающими властью. Пугающе.

— Это плохо, не так ли? — Предположила я тихо.

Лающий смех Рона быстро утих. — Это не хорошо, — сказал он, потом, видя мою приподнятую бровь, он улыбнулся.

— Мэдисон, ты имеешь все права на камень Кайроса. Он твой. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы это так и оставалось. Только дай мне время, чтобы заставить работать политическую машину.

Я соскользнула со стены, нервозность требовала движения.

— Рон, я знаю, почему он преследует меня сейчас, но это началось несколько месяцев назад. Что я такого сделала, чтобы он пришел за мной изначально?

Барнабас повернулся от границы тени, чтобы посмотреть на нас, но Рон перебил его, прежде чем он смог заговорить, двигаясь вперед, чтобы взять мои руки и ободряюще улыбнулся. По крайней мере, я думаю, это предполагалось быть ободряющей улыбкой. Но что-то было в глубине его глаз, что взволновало меня.

— У меня есть несколько идей, — сказал он, кротко взглянув мне в глаза, прежде чем отвести взгляд. — Позволь мне выяснить больше. Нет нужды беспокоить тебя без надобности.

— Рон, если у нее камень Кайроса, тогда возможно…

— Ох, посмотри на время, — выпалил Рон, хватая Барнабаса за руку и фактически дергая так, что жнец потерял равновесие. — Нам нужно идти.

Идти? Идти куда? Испуганная, я сделала шаг вперед. — Вы уходите?

— Мы скоро вернемся. — Рон покосился, когда тащил Барнабаса на залитый солнцем клочок. — Я должен поговорить с серафимами, и мне нужен Барнабас как посредник. — Он улыбнулся, но выглядел напряженным. — Я еще не мертвец пока, знаешь ли, — сказал он с напущенным весельем. — У меня нет прямой линии на небеса. Нет нужды волноваться, Мэдисон. Все в порядке.

Но не чувствовалось что все в порядке. События развивались слишком быстро, и мне это не нравилось.

— Сэр! — Воскликнул Барнабас, когда вырвался из хватки Рона. — Если Кайрос придет за ней, изменение резонанса ее амулета будет недостаточно. Он знает, как она выглядит. Как и Накита. Любой из них может просто прийти и найти ее. Не должны ли мы оставить с ней ангела-хранителя?

Рон моргнул, так как будто он был шокирован тем, что не подумал об этом сам.

— Ох, конечно, — сказал он, вернувшись обратно в тень. — Какое правильное намерение. Но Мэдисон, — сказал он, беря свой камень, и свечение темного света потекло меж его пальцев, — Я советую ничего не говорить об амулете Кайроса твоему ангелу-хранителю. — Его взгляд переместился на мой амулет и обратно к моему взгляду. — Чем меньше тех, кто знает, что он у тебя, тем меньше мне придется убеждать, что тебе должны позволить его сохранить.

Испуганная, я кивнула, и он улыбнулся. Почти, прежде чем моя голова перестала двигаться, расплывчатая сфера золотого сияния появилась в тени дуба. Я уставилась на танцующее, парящее свечение. Это должно быть ангел-хранитель. Для меня? Барнабас очевидно вздохнул с облегчением, и я удивилась, почему он беспокоится, если он так сильно хотел от меня отделаться еще 20 минут назад.

Световой шар уменьшился и исчез когда приземлился на стену, и я дернулась, когда бесплотный голос, видимо поместивший себя в мою голову, произнес:

— Охранная херувимская служба содействия жнецам и защиты от вымирания[3], — как заказывали! Похлопав меня по плечу, Рон повернулся, видимо также ее слыша. — И ты?

— Грейсиз 176, — чудной звон раздался снова, заставляя мои уши гудеть.

Херувимы? Летающие голые малыши со стрелами?

Барнабас выглядел встревоженным и световой шар снова появился, когда воинственный голос выпалил:

— У тебя проблемы с херувимами, жнец?

— Нет, — ответил Барнабас. — Я не думал, что Грейсиз нанимает херувимов, если защищаемой персоне нет восемнадцати.

Крошечное резкое фырканье заполнило мой разум.

— Как будто в нее кто-то влюбится? — свет насмехался. — Я ангел-хранитель. А не волшебник.

— Эй! — воскликнула я, оскорбленная, и шар света дернулся ко мне. Я отступила, когда он приблизился слишком близко. Грэйсиз, так? Больше похоже на светлячка из ада.

— Ты можешь видеть и слышать меня? — прозвенел световой шар, быстро наматывая круги вокруг меня, и я вертелась, пытаясь держать ее в поле зрения.

— Слышать, да. Видеть? — Не особенно, нет. — Дезориентированная, я прекратила вертеться, и свечение село на колесо моего велосипеда и исчезло. Барнабас фыркнул, и свечение появилось снова и потускнело.

— Восхитительно, — протянул Рон. — Сто семьдесят шесть, это временное задание, выполняй свою часть до смерти. Береги ее, и я хочу немедленно знать, если что-нибудь неприятное подойдет на расстояние 30 локтей к ней.

Свет поднялся с велосипеда и переместился ко мне. — 30 локтей. Тааак тооочно!

Так точно? Это ведь ангел, так?

Рон в последний раз посмотрел на меня с предостережением вести себя хорошо, схватил Барнабаса за руку и потащил прочь.

— Я вернусь, когда смогу. Ах, и мне нравятся твои волосы. Они очень… ты.

Я пыталась не хмурить брови, когда ощупывала кончики волос, потом вздрогнула, когда они вдвоем исчезли. Я с шумом вздохнула, и фактически увидела, как тени сдвинулись к более позднему времени. Не сильно. Может быть, всего на несколько секунд, но Рон останавливал время, чтобы замести свои следы.

Мой камень был теплым, как будто реагировал на его собственный амулет, и я держала его крепко. Смотря из тени на залитую солнечным светом парковку, я размышляла о том, что мир выглядит гораздо более опасным.

Впервые за четыре месяца я была одна.