Унесенный потоком

1

В каждом клубе есть свой зануда, и клуб «Коронация», жизнь в котором не замирала даже во время воздушных налетов, исключения не составлял.

Недавно прибывший из Индии майор Портер сложил газету и, прочистив горло, сказал, совершенно не обращая внимания на то, что все старательно избегали его взгляда:

— В «Таймс» поместили сообщение о смерти Гордона Клоуда. Правда, очень сдержанное. «Погиб 5 октября в результате налета авиации противника». Даже место не упомянуто. А, между прочим, это произошло всего в двух шагах от моей квартиры. Бомба угодила в один из домов на Кэмпден-хилл. Вы, конечно, знаете, что я — участник местной противовоздушной обороны, но даже я был потрясен. Клоуд только что приехал из Штатов, где занимался государственными закупками. Там он и женился. На молодой вдове, причем такой молодой, что она годилась ему в дочери. Миссис Андерхей. Между прочим, в Нигерии я был знаком с ее первым мужем.

Портер замолчал. Никто не проявлял ни малейшего интереса узнать продолжение его рассказа. Все старательно уткнулись в газеты, но это вовсе не смущало майора. Он всегда рассказывал очень длинные истории, к тому же чаще всего о людях, которых никогда не знал.

— Интересно, — задумчиво произнес майор Портер, отрешенно уставившись на пару остроносых кожаных ботинок одного из присутствующих (он терпеть не мог такую обувь). — Я уже говорил, что я из местной противовоздушной обороны. Странный это был взрыв. Впрочем, никогда не известно, что может произойти. Бомба прошила дом и разорвалась внизу; взрывом снесло крышу, но второй этаж практически не пострадал. В доме было шестеро человек: трое слуг — замужняя пара и горничная, Гордон Клоуд, его жена и ее брат. Все они были на первом этаже, за исключением брата жены, бывшего десантника, который предпочитал коротать время в своей комнате на втором этаже. И, надо же, он не пострадал, отделался лишь незначительными ушибами. Взрывом сразу Же убило всех троих слуг. Гордон Клоуд был погребен под развалинами. Его откопали, но он скончался по дороге в госпиталь. Его жена также сильно пострадала, на ней обгорела почти вся одежда, но она осталась жива. Врачи считают, что она поправится. Она будет богатой вдовой — состояние Гордона Клоуда наверняка было не меньше миллиона.

Майор Портер вновь замолчал. Он перевел взгляд с кожаных ботинок на брюки в полоску, затем на черное пальто, яйцеобразную голову и огромные усы. Ну, конечно же, это иностранец! Теперь понятно, почему у него такие ботинки. «Да, — подумал майор Портер, — куда мы все катимся? Даже здесь, в клубе, нет покоя от иностранцев!» Эта мысль проскользнула у него, когда он вновь вернулся к своему повествованию, ничуть не смущенный тем, что его, пожалуй, единственным слушателем был именно этот странный иностранец.

— Ей не более двадцати пяти лет, — продолжал майор. — И она вновь вдова! Уже во второй раз! По крайней мере, она так думает.

Он замолчал в надежде на проявление хоть какого-нибудь интереса, но поскольку такового не последовало, упорно продолжал:

— Между прочим, это загадочная история. У меня невольно возникают кое-какие мысли по этому поводу. Как я уже говорил, я был знаком с ее первым мужем, Андерхеем. Прекрасный человек! В свое время он был районным комиссаром в Нигерии. Был совершенно помешан на своей работе. А на этой девушке он женился в Кейптауне, куда она попала с какой-то труппой. Ей не везло, играла она плохо, и вот, наслушавшись бредовых рассказов бедняги Андерхея о красотах его района, она со вздохом заметила, «как это прекрасно» и как ей хочется «куда-нибудь». Ну, а затем она вышла за него замуж и уехала вместе с ним. Он был очень влюблен, бедняга, но жизнь у них не клеилась с самого начала. Она терпеть не могла тропический лес, боялась туземцев и смертельно скучала. Вся ее жизнь свелась к тому, чтобы ездить в местный центр, встречаться с очередной театральной труппой и ходить по магазинам. Solitude à deux[1] в джунглях было не по ней. Должен сказать, сам я ее никогда не видел. Все это мне рассказывал бедняга Андерхей, который очень сильно переживал, но поступил по чести: он отправил ее домой и согласился дать развод. Вскоре после этого я с ним и познакомился. Он был на грани отчаяния, как раз в том состоянии, когда человеку необходимо выговориться. Он был довольно странным, даже в некотором смысле старомодным человеком и совсем не хотел развода. «Есть и другие возможности дать женщине свободу», — заявил он мне. «Послушай, старина, — возразил я ему, — не глупи. Ни одна женщина в мире не стоит того, чтобы из-за нее пускать себе пулю в лоб.»

Он заметил, что совсем не это имел в виду. «Я одинокий человек, — сказал он, — и у меня нет никаких родственников. Если станет известно о моей смерти, то Розалин будет считаться вдовой, а это, я думаю, должно ее устроить.» «Ну, а что же будет с тобой?» — спросил я. «Может быть, — ответил ой, — где-нибудь за тысячу миль отсюда появится некий мистер Энок Арден и начнет новую жизнь.» «Когда-нибудь, — предупредил я его, — это может поставить ее в щекотливое положение.» «О нет, — возразил он, — я знаю правила игры. Роберт Андерхей будет погребен навечно.»

Я больше никогда не вспоминал об этом, но шесть месяцев спустя я услышал разговоры о том, что Андерхей якобы умер где-то в джунглях от лихорадки. Проводниками у него были надежные туземцы, которые вскоре появились с довольно убедительный рассказом о его последних днях и письмом, в котором Андерхей сообщал, что они сделали все для него возможное, что было в их силах, но он боится, что умрет, и просил вознаградить вождя племени. Этот человек был очень предан ему, как, впрочем, и все остальные. По просьбе Андерхея они могли подтвердить все что угодно. Так что… Возможно, Андерхей действительно погребен где-то в дебрях экваториальной Африки, а возможно и нет. А если это так, то миссис Гордон Клоуд в один прекрасный день может столкнуться с большими неприятностями. И поделом ей! Я никогда не видел ее, но она разбила сердце бедняги Андерхея. Да, печальная история…

Майор Портер задумчиво оглянулся, пытаясь отыскать поддержку своему утверждению, но встретился лишь с двумя откровенно скучающими взглядами: косым — молодого мистера Меллона и вежливым — месье Эркюля Пуаро.

Послышалось шуршание газеты, и какой-то седовласый мужчина, сидевший в кресле у камина, встал с совершенно бесстрастным лицом и равнодушно вышел из зала.

Майор Портер открыл от удивления рот, а молодой Меллон слабо присвистнул.

— Все-таки вы добились своего! — заметил он. — Вы знаете, кто это?

— Боже, храни меня! — пробормотал майор Портер с неописуемым волнением. — Ну да! Я его плохо знаю, но мы знакомы… Джереми Клоуд. А ведь он, кажется, брат Гордона Клоуда. Черт побери, это крайне неприятно. Если б я только знал…

— Он — судебный поверенный, — заметил молодой мистер Меллон.

— Готов поспорить, он подаст на вас в суд за клевету, за распространение ложных сведений или за что-нибудь подобное.

Мистер Меллон обожал создавать панику в подобных ситуациях, особенно если это не грозило ему неприятными последствиями.

Майор Портер продолжал патетически восклицать:

— Ужасно неприятно. Ужасно неприятно!

— Об этом к вечеру станет известно всему Уормсли-Хиту, — заметил мистер Меллон. — Именно там проживает семейство Клоудов. Они будут сидеть допоздна и решать, что же им предпринять.

В этот момент прозвучал отбой воздушной тревоги, и молодой мистер Меллон, решив, что достаточно испортил майору настроение, вместе со своим другом Эркюлем Пуаро вышел на улицу.

— В этих клубах царит ужасная атмосфера, — заметил он. — В них собираются отвратительные старые зануды, причем Портер — не из худших. Он может часами рассказывать об Индии и о своих знакомых.

Этот случай произошел осенью 1944 года, а в конце весны 1946 года Пуаро был нанесен неожиданный визит.

2

Как-то чудесным майским утром Пуаро сидел за своим письменным столом, когда в комнату вошел его камердинер Джордж и почтительно произнес:

— К вам дама, сэр.

— Что еще за дама? — осторожно поинтересовался Пуаро.

Он всегда получал удовольствие от скрупулезной точности характеристик, которые давал Джордж.

— Я бы сказал, сэр, этой даме примерно 40–50 лет, внешность у нее несколько богемная. Крепкие, но грубые туфли, твидовый костюм, кружевная блузка, какие-то сомнительные бусы, похожие на египетские, и голубой шифоновый шарф.

Пуаро пожал плечами.

— Не думаю, что мне хотелось бы ее видеть.

— Может быть, сэр, мне сказать, что вам нездоровится?

Пуаро в задумчивости взглянул на него.

— Вы ведь уже сказали ей, что я занят важным делом и меня нельзя беспокоить?

Джордж кашлянул.

— Она заявила, сэр, что специально приехала из деревни, чтобы встретиться с вами, и будет ждать, сколько потребуется.

— Ну, тогда не стоит и пытаться, — со вздохом произнес Пуаро. — Если пожилая дама в фальшивых египетских бусах пришла к мысли о необходимости увидеть знаменитого Эркюля Пуаро и ради этого приехала из деревни, то ее ничто не остановит. Она будет сидеть в холле хоть до второго пришествия, но своего добьется. Проводите ее, Джордж.

Джордж удалился и, вернувшись через несколько секунд, официально произнес:

— Миссис Клоуд.

С сияющим лицом в комнату вошла дама в поношенном твидовом костюме с развевающимся шарфом. Позвякивая множеством бус, она подошла к Пуаро и, протягивая руку, изрекла:

— Месье Пуаро, я пришла к вам по велению свыше.

— Вот как, мадам? — Пуаро прищурил глаза. — Может быть, вы присядете и расскажете…

Но дама не дала ему закончить.

— Я сделаю и то, и другое, месье Пуаро. Это случилось позавчера вечером. Во время спиритического сеанса мы с мадам Элвери, кстати, прекрасной женщиной, сидели за столом, и нам постоянно выпадали одни и те же буквы: Э. П., Э. П., Э. П. Сперва я, конечно, не могла понять, что это значит. Должно, как понимаете, пройти какое-то время. Так трудно на Земле понять послания иного мира! Я стала мучительно вспоминать кого-нибудь с этими инициалами, понимая, что это должен быть человек, каким-то образом связанный с нашим последним, необычайно тяжелым сеансом. Но потом, когда я купила последний номер «Пикчерс Поуст» (кстати, это тоже указание свыше, ибо обычно я покупаю «Нью Стейтсмен») и на его страницах увидела вашу фотографию и описание ваших дел, я догадалась. Удивительно, не правда ли? Как все в жизни предопределено! Я абсолютно уверена, что именно вам суждено пролить свет на это дело.

Пуаро задумчиво смотрел на нее. Как ни странно, больше всего его заинтересовали удивительно умные бледно-голубые глаза посетительницы. Они придавали какое-то благородство ее маловразумительной речи.

— И что, миссис Клоуд… так, кажется? Мне помнится, я уже когда-то слышал эту фамилию.

Она энергично кивнула.

— Да, да. Вы, наверняка, слышали о моем девере — Гордоне. Он был необычайно богат, и о нем часто писали в газетах. Более года назад он погиб во время бомбежки. Это стало большим ударом для всех нас. Мой муж — его младший брат, он врач. Доктор Лайонел Клоуд… Конечно, — добавила она, понизив голос, — он не знает, что я обратилась к вам. Он бы этого не понял и не одобрил. Я считаю, у врачей слишком материалистический взгляд на жизнь. Иной мир, как ни странно, скрыт от них. Они верят только в науку. Но что такое, хочу я вас спросить… что такое наука? Что она может?

На это, подумал, Пуаро, в двух словах не ответишь. Потребуется упоминание множества имен ученых и изобретателей, таких как Пастер, Листер, Хамфри Дэви с его безопасной рудничной лампой, дотошный рассказ о пользе электричества и о многом-многом другом.

Но миссис Лайонел Клоуд явно не ждала ответа. Этот вопрос, как, впрочем, и многие другие ее вопросы, был просто риторическим жестом.

Эркюль Пуаро попытался направить разговор в деловое русло.

— Как вы считаете, миссис Клоуд, чем я могу вам помочь?

— Вы верите в существование иного мира, месье Пуаро?

— Я верующий католик, — осторожно заметил Пуаро.

Однако от католической веры миссис Клоуд отмахнулась со скептической улыбкой.

— Это все чушь! Церковь слепа, полна предрассудков, глупа и не верит в реальность существования иного мира и в его красоту.

— На двенадцать часов, — как бы между прочим произнес Эркюль Пуаро, — у меня назначена важная встреча.

Это замечание было сделано вовремя. Миссис Клоуд наклонилась вперед.

— Тогда я сразу же перехожу к делу. Можете ли вы, месье Пуаро, найти исчезнувшего человека?

Пуаро поднял брови.

— Возможно, да, — проговорил он осторожно. — Но полиции, моя дорогая миссис Клоуд, сделать это значительно проще. У них есть под рукой все необходимое.

Миссис Клоуд отмахнулась от полиции так же, как до этого — от католической церкви.

— Нет, месье Пуаро. Именно к вам я была направлена указанием свыше. А теперь слушайте. Незадолго до своей смерти мой деверь Гордон женился на молодой вдове, некоей миссис Андерхей. Как сообщалось, ее первый муж (бедное дитя, какой для нее удар!) умер в Африке. Таинственная страна эта Африка.

— Таинственный континент, — поправил ее Пуаро. — Возможно. В какой ее части это произошло?

— В Центральной Африке. То ли в доме какого-то воду, то ли зомби.

— Зомби проживают в Вест-Индии.

Там придерживаются черной магии, — продолжала миссис Клоуд, — странных загадочных обычаев. Человек может исчезнуть, и о нем никто никогда больше ничего не узнает.

— Вполне возможно, вполне, — пробормотал Пуаро. — Но с таким же успехом это может произойти и на Пиккадилли-Серкус.

Миссис Клоуд отмахнулась и от Пиккадилли.

— В последнее время, месье Пуаро, дважды приходили сообщения от духа, который называет себя Робертом. И каждый раз послание было одно и то же: «Жив»… Мы были в смущении, ибо не знаем никакого Роберта. Потребовав дальнейших разъяснений, мы получили: «Р. А., Р. А., Р. А.» Затем: «Скажите Р. Скажите Р!» «Сказать Роберту?» — спросили мы. «Нет, от Роберта, Р. А.!» «Что означает А.?» Затем, месье Пуаро, последовали самые важные слова: «Грустный мальчик, грустный мальчик. Ха, ха, ха!» Понимаете?

— Нет, — признался Пуаро, — не понимаю.

Дама посмотрела на него с сочувствием.

— Но это же детский стишок!

И вторая строчка его начинается со звуков «андерхей». Андерхей! Понимаете?

Пуаро кивнул головой. Он сдержался, хотя и испытывал огромное желание спросить, почему если можно было передать имя «Роберт» по буквам, то нельзя было то же самое проделать с фамилией «Андерхей» и почему необходимо было это делать намеками в духе дешевого шпионского жаргона.

— А имя моей невестки — Розалин, — закончила миссис Клоуд с триумфом. — Понимаете? Как перепутались все эти Р.! Но смысл ясен. «Сообщите Розалин, что Роберт Андерхей жив!»

— Вот как? И вы сказали ей об этом?

Этот вопрос застал миссис Клоуд врасплох.

— Э… ну… нет. Видите ли, люди всегда так скептически настроены. И Розалин, я уверена, к этому отнесется так же. Потом, это может расстроить ее — она будет мечтательно думать о том, где он все это время был и что делает сейчас.

— И, к тому же, не знать ничего, кроме посланий голоса. Однако, довольно странный способ заявлять о себе.

— А, месье Пуаро, вы не входите в круг посвященных. Откуда мы можем знать, каковы были обстоятельства? Бедный капитан (или майор) Андерхей может оказаться чьим-нибудь узником где-нибудь в дебрях Африки. Но если б только его можно было найти, месье Пуаро! Если б его можно было вернуть нашей бедной Розалин! Подумайте о ее счастье! О, месье Пуаро, я была послана к вам. Вы должны последовать повелению свыше.

Пуаро задумчиво посмотрел на нее.

— Мои услуги стоят очень дорого, — мягко Произнес он. — Очень дорого. Задача же, поставленная вами, надо признать, непроста.

— О боже, как мне не везет! Мы с мужем сейчас в затруднительном положении, в очень даже затруднительном. Особенно я — и муж об этом еще не знает. По указанию свыше я купила несколько акций, но, как оказалось, неудачно. Вскоре они стали падать и сейчас я осталась практически без средств.

Она с надеждой посмотрела на Пуаро своими голубыми глазами.

— Я не осмелилась рассказать об этом мужу. Я говорю вам, чтобы вы просто поняли, в какой я нахожусь ситуации. Но разве, дорогой месье Пуаро, объединение молодого мужа с женой — не благородная цель?

— Благородством, chère Madame[3], не оплатишь стоимость путешествий на пароходе или поезде и полетов на самолетах. Им не покроешь стоимость длинных телеграмм или опросов свидетелей.

— Но если удастся его найти, если капитан Андерхей окажется жив, тогда… думаю, могу совершенно спокойно утверждать, что, как только это произойдет, не будет никаких проблем в… э… возмещении ваших расходов.

— Так, значит, он богат, этот капитан Андерхей?

— Нет. Ну, нет… Но смею заверить вас, даю вам слово, что денежный вопрос не вызовет никаких затруднений.

Пуаро медленно покачал головой.

— Сожалею, мадам, но должен ответить — нет.

Миссис Клоуд вынуждена была принять этот ответ.

Когда она наконец ушла, Пуаро, нахмурившись, погрузился в размышления. Он вспомнил, при каких обстоятельствах впервые услышал фамилию Клоуд. Вспомнил разговор в клубе во время воздушного налета — монотонный голос майора Портера и его историю, которую никто не хотел слушать.

Он вспомнил шуршание газеты, неожиданно отвисшую челюсть Портера и выражение испуга на его лице.

Но не это волновало Пуаро. Он думал об энергичной женщине средних лет, только что ушедшей от него. Спиритический жаргон, рассеянность, развевающийся шарф, цепочки и амулеты вокруг шеи — и, как бы в противовес этому, неожиданно трезвый пронзительный взгляд бледно-голубых глаз.

«Зачем она приходила ко мне? — спросил он себя. — Интересно, что же происходит… — он взглянул на оставленную визитную карточку, — …В Уормсли-Уэйл?»

Ровно через пять дней в какой-то вечерней газете Пуаро увидел небольшое сообщение о смерти некоего Энока Ардена в Уормсли-Уэйл, небольшой деревне, всего в трех милях от популярного Уормсли-Хита, где была расположена известная школа игры в гольф.

И Эркюль Пуаро вновь задал себе вопрос:

«Интересно, что же происходит в Уормсли-Уэйл?»