Уничтожитель

Глава 1 Право на честность

Вечернее небо не темнело, скорее, выцветало, синхронно с ним теряла яркость ладожская гладь. Едва слышный плеск воды у основания пристани походил на шëпот засыпавшего человека. Деревянный настил, огороженный по краям канатами, будто гирляндами на празднике дриад, был заставленным круглыми столиками в пятнах уютно-желтоватого света. Никаких ламп или фонарей, однако, заметно не было, и свет словно рождался из волшебства, разлитого в вечернем воздухе.

Стеша с подругой Ниной сидели за столиком в углу, у самой воды. Стеша расположилась спиной к берегу и за подругой видела массив острова Риеккалансаари, чëрный зубчатый ельник на нëм горбился хребтом древнего животного, к ночи поднявшегося из глубин озера.

Одета Стеша была в белую брючную пару, под пиджаком чернела футболка. Коротко стриженые лиловые волосы щекотали шею. Перед девушкой стояли пустая широкая тарелка и блюдце с калитками, в бокале пузырилось золотистое пиво. Нина только что осушила свой и благостно вздохнула. Еë чëрное вечернее платье не очень сочеталось с мерцавшими на небе звëздами и тëмной водой.

— Как же хорошо снова разрешать себе такие вещи, — улыбнулась Нина.

— Это твои третьи роды, — отозвалась Стеша, — никак не привыкнешь?

Стеша говорила глубоким грудным, но в то же время как будто суховатым голосом, чëтко произнося все звуки. Казалось, она в принципе не могла говорить быстро, в отличие от подруги, щебетавшей на высоких тонах, точно синичка.

— Ты знаешь, нет. Хоть в этот раз контракт был с Терра-Медика, а у них нет таких жëстких требований к режиму, как, допустим, у Лунной Горно-Рудной, ну, понятное дело, врачи, на самом деле, знают, что полезно, а что — нет, всë равно постоянные ограничения выматывают нервы.

— Когда отдаëшь ребëнка — гора с плеч?

— Да, вот именно. Так ты постоянно на стрëме, постоянно готова встать и побежать, если ему там плохо, или покормить надо. Не принадлежишь себе, одним словом. А, как только отдашь, сразу чувствуешь сладкий воздух свободы. Короче, материнство — совсем непростая работа, скажу я тебе. Это даже не касаясь того, что каждый заказчик даëт свою методику воспитания. Смотришь их симы, и думаешь: "Какое воспитание, я его вам через полтора года отдам? Что за это время можно в человека заложить?" Вот ты, например, помнишь свои первые полтора года?

— Нет.

— Вот и я не помню. А заказчики чего-то требуют каждый раз. Морока одна, в общем.

— Зачем же ты тогда соглашаешься?

— Во-первых, там хорошие условия, сама понимаешь. Вот ты мечтаешь о большой квартире на уровне А, так?

— Так.

— Чтобы три комнаты, а лучше четыре: гостиная с барной стойкой, спальня с широкой кроватью, голопроектор чтобы хороший под потолком ездил.

— Да. И чтобы просторно было.

— Ага, и чтобы какой-никакой парк был в пешей доступности, пусть и с платным входом. А сколько тебе нужно вкалывать для этого? Копить деньги, чтобы, например, на месяц арендовать нужные базы данных, освоить их и сдать тест на квалификационную часть рейтинга. А потом ловить ещë случай поднять этическую часть. Да и то, если случай подвернëтся, неизвестно, стоит ли его брать.

— Да уж, будет ещë, как с Тимуром.

— Сколько ты с ним промыкалась? Год?

— Год, да. Минимальный срок, который нужно было провести в отношениях с инвалидом, чтобы накинули баллы за инклюзивность. Пришлось ему ещë кредитов отдать, чтобы раньше срока не бросил. Говорил, у него таких, как я — очередь за порогом, и мальчиков, и девочек. Всем прибавка к рейтингу нужна.

— Я бы так не смогла.

— Зато я повысилась до ведущего специалиста и теперь могу позволить себе капсулу попросторнее.

— Ну вот. А у меня и так три комнаты, бассейн, сад для бесплатных прогулок. Пока ношу ребёнка, конечно. И, если ещë два контракта выполню, корпоративных или муниципальных, смогу предлагать себя как суррогатную мать для пар с зелëным рейтингом. Тогда я вообще у них на виллах буду жить, прикинь.

Ветер с Ладоги легонько коснулся тыльной стороны ладони Стеши. Бионика заменяла только кисти девушки, поэтому больше она ничего не почувствовала: ни единый волос не шевельнулся на еë голове, ни единой слезинки не скатилось по пушистым ресницам. Некоторые еë знакомые все заработанные средства тратили на замену собственной органики бионикой, чтобы чувствовать виртуальную реальность полнее, острее. В планах Стеши на бионику предусматривались более чем скромные средства, главные траты планировались на образование. Поэтому она поставила себе только бионические кисти рук со встроенным голопроектором и имплант радужки, чтобы транслировать изображение на сетчатку. Сколько-нибудь приемлемую виртуальную реальность такими средствами нарисовать было нельзя, приходилось подключать внешний проектор, но для работы хватало вполне.

Девушка смотрела на подругу глазами вишнёвого цвета и думала, каково это: выносить человека, родить, слышать его первый лепет, наблюдать первые попытки шагать, успокаивать его ночью, когда он плачет и просит человеческого тепла, — а потом отдать в службу опеки по условиям контракта? Она не спрашивала Нину напрямую, боялась разбудить у той материнский инстинкт. Упоминания об этом чувстве попадались в старых книгах, фильмах и симах про людей до введения родильных контрактов, но Стеша так и не смогла понять его особенностей, как и вообще семейных отношений. Множество симов погружали пользователя в самые разные семьи, типичные для своего времени и девиантные, богатые и бедные, в счастье и разладе, но ни одна симуляция реальности не ответила девушке на вопрос, что же такого ценного находили в этом люди прошлого. Жить с отцом и матерью, братьями и сëстрами, дедушками и бабушками было, конечно, интересно, но не более того. В конце концов, это были случайные люди, их не рекомендовала для общения нейросеть исходя из психологического профиля.

— А сейчас у тебя с этим как, кстати?

Вопрос Нины вывел Стешу из раздумья.

— С чем?

— Ну, есть кто-нибудь?

— Нет.

— И даже кандидатов нет?

— Нет. Я давно не заходила на платформы знакомств.

— Да, помотал тебе Тимур нервы, конечно.

— У него там отличные отзывы.

— Ты ему не написала ничего?

— Нет, он предупредил, что в таком случае опротестует мою искренность, и бонуса за инклюзию мне не видать. Да я и не хотела, всë равно к нему не из-за отзывов идут.

Ветер опять подул, теперь сильнее, и Нина, подставив ему лицо, проговорила довольная:

— Нравится мне этот сервер. Всë вокруг такое живое, настоящее. Недавно, представь, открылась новая турфирма, "Дикие Гуси", ну и начали клиентов акциями зазывать. Я сходила к ним на три ночи в Венеции.

— И как?

— Вообще не понравилось. Даже тарелку разбить нельзя, подписку надо оформлять для включения разрушаемых предметов.

— Это по акции? — удивилась Стеша.

— Да, я по промокоду зашла. Казалось бы, вы только открылись, вам надо переманить клиентов у действующих фирм, так покажите товар лицом, выложите все возможности ваши на стол. А они подпиской закрываются. Нет, я не сомневаюсь, там у них всë на уровне: и разрушаемость, и физические ощущения, — но сам подход настораживает.

— Может, у них не так много мощностей вычислительных, и они не справятся с наплывом промокодных пользователей?

— Да, скорее всего.

Сигнал вызова возник перед лицом Стеши.

— Извини, надо ответить, — предупредила она Нину и приняла звонок, — Алло?

— Степанида Голуб? — спросил еë гладко-выбритый мужчина средних лет.

— Да, — кивнула Стеша.

— Меня зовут Никодим Карпов. Я от Владимира.

— Да, он мне сообщил о Вашем приезде. Я у себя.

— Хорошо, я буду минут через пять.

— Жду Вас.

Нина задала вопрос, как только подруга закончила разговор:

— Значит, кто-то, всë-таки, есть?

— Нет, — улыбнулась Стеша.

Она ждала этого вопроса.

— Да ладно, — не поверила Нина, — рассказывай.

— Это вообще не то, о чëм ты подумала.

— А что это тогда? Такая одинокая кошка, как ты, абы с кем болтать не станет.

— Это человек, которому надо помочь. Вова попросил.

— Он хоть тебе плюс по этике поставит, Вова твой?

— Конечно. Ладно, Нинок, здорово поболтали, но мне пора.

Попрощавшись, Стеша закрыла глаза, а когда открыла вновь, берег Ладоги, летняя ночь с усыпанным звëздами небом, пристань у края тëмного озёрного зеркала, столики на ней и подруга напротив исчезли. Сознание девушки вернулось в материальный мир, в капсулу два на полтора метра. Половину пространства занимала узкая койка, у её изголовья стоял старенький пищевой принтер в красном корпусе со следами давно высохших подтëков. Главным его достоинством, тем не менее, был не возраст, а само наличие. В капсулах на нижних ярусах, где девушка жила раньше, не было ни места для расположения такого аппарата, ни подводки воды для обеспечения его работы.

На принтере, расставив в стороны три коротких чëрных лапы, обосновался голопроектор, перевезëнный сюда Стешей с прошлого места жительства. Над койкой нависали полки с одеждой и скудными личными вещами. Одета Стеша была в жёлтую майку и серые тренировочные штаны.

Свет в капсуле горел приглушëнный, и первым делом девушка увеличила его яркость. Обвела взглядом желтоватые стены и мысленно выругала себя за старый проектор. Аппарат предназначался для работы в гораздо меньших капсулах и с трудом справился с отрисовкой ладожского побережья в новых габаритах. Сама Стеша не испытывала дискомфорта по этому поводу, в капсуле она, в основном, спала или проводила время в виртуальной реальности, но перед приходом гостя чувствовала неловкость. Второй зритель увеличивал нагрузку на графические процессоры вдвое, и девушка отнюдь не была уверена, что аппарат справится.

В дверь постучали, Стеша встала с койки, почти достав макушкой до потолка, и подошла ко входу. На пороге её взору предстал мужчина средних лет, среднего роста, гладко выбритый, с непропорционально высоким и широким лбом и жёсткими кудрявыми волосами. Умные карие глаза смотрели с ироничным прищуром. В левой руке он держал чемодан. Лексигон, распознав его лицо, сообщил Стеше: "Никодим Карпов, адвокат. Возраст — тридцать пять лет, холост. Темперамент сангвинический. Рейтинг околоземной адвокатской палаты — четыре и шесть из пяти".

— Здравствуйте, — кивнул он, — меня зовут Никодим.

— Очень приятно, Стеша, — представилась девушка и отступила вглубь капсулы, приглашая Карпова.

— Просторно, — заметил Никодим, перешагивая порог.

— На самом деле нет, — возразила Стеша.

— Смотря с чем сравнивать.

— Да с чем не сравни.

— Мне хватит, во всяком случае. Владимир предупредил, что мне нужно будет провести у Вас сутки, до завтрашнего вечера почти?

— Да.

— Глупо получилось. Надо мне на Ярославль-12, а спохватился я поздно и достал только билеты с пересадкой через Вашу станцию, Северодвинск-7, да и то, видите, с какой дурацкой. Уж извините за неудобства. Вы меня очень выручаете, даже не знаю, как Вас благодарить.

— Ничего страшного, никаких неудобств нет, — мотнула головой Стеша.

Гость поставил на пол чемодан и сел на него. Стеша опустилась на койку.

— Полагаю, мне лучше устроиться здесь внизу, — заключил он.

— Как скажете, — согласилась Стеша.

— Вы, однако, не боитесь пускать к себе незнакомцев.

— Вовка — мой старый друг, мы много общаемся в сети. Знаете, люди меняются с возрастом или просто от жизни, и меняется рекомендованный цифровыми помощниками круг общения. А бывают люди, которых нейросеть оставляет в друзьях, что бы ни происходило.

— Да, бывает такое.

— Вот Вовка для меня как раз из таких друзей. Правда, вживую я его не видела, но доверяю ему, как себе.

— Так что, когда он сказал, что одному его не слишком обеспеченному знакомому нужна помощь с пересадкой, Вы, не раздумывая, согласились, — предположил Никодим.

— Ну, немножко я подумала, — усмехнулась Стеша, — но в целом Вы правы.

— Я тоже ему доверяю. И Вам доверяю.

— Рыжий сектор — не красный. Я уверена, здесь в любой капсуле Вам нечего опасаться.

Никодим вздохнул:

— Вы наивны. Существует множество способов навредить человеку без ущерба для этического рейтинга. Так что рекомендации друзей для меня важнее. Хороший проектор, кстати, у меня был такой же.

— Для этой капсулы он, однако, не подходит.

— Правда? Почему же?

— Геометрия изображения не та.

— Не задумывался об этом.

Стеша достала из-под кровати постельное бельë и расстелила его на полу, чтобы гость смог лечь. Закончив, сказала:

— Останетесь тут?

— Да, устал с дороги.

— Понятно. Я сейчас уйду, схожу в зал.

Никодим кивнул.

Пока Стеша упражнялась в зале, поймала два подряда на доставку грузов в кластере металлургов, решила заняться ими завтра утром. Каждое поступление кредитов за выполненный подряд приближала Стешу к промежуточной цели — базе цифровых инструментов логиста "Оптимальный путь 4.0", и, шагая по сетчатому настилу между разноцветными дверями капсул после тренировки, Стеша радовалась удаче. Вообще настроение у неë было приподнятым, средние ярусы рыжего сектора до сих пор производили на неë хорошее впечатление по сравнению с уровнем, откуда девушка переехала год назад. Всë здесь было просторнее, удобнее: и тренажëрные залы, и душевые, и кафешки с пищевыми принтерами. И по обе стороны сетчатого настила, по которому шла Стеша, тянулись, нависая друг над другом, не цепочки крошечных ячеек-сот, а ряд разноцветных дверей. А потом еë догнали воспоминания о разговоре с Ниной и, как это часто бывало, в голове родились слова, что, на самом деле, следовало произнести вместо глупого рассуждения об отзывах на Тимура.

"Я вообще пришла к выводу, что одной проще, — повторно отвечала Стеша на вопрос подруги, — По крайней мере, сейчас. Я не стою на месте, я поднялась на три яруса за последние семь лет. Нет гарантий, что мой партнëр захочет расти вместе со мной, скорее всего, он попытается зацементировать жизнь в текущем состоянии. А партнëров с ярусов повыше отпугнëт уже мой низкий рейтинг. На сайтах знакомств, я заметила, алгоритмы всегда прогнозируют либо стагнацию моего рейтинга, либо вообще снижение, если мы психологически совместимы с парнем. А если не совместимы, то смысла в отношениях вообще нет, верно? Поэтому я пока побуду одна, раз я не могу увеличивать рейтинг, встречаясь с кем-то. А вот когда доберусь до уровня А, тогда посмотрим."

Вернувшись в капсулу, девушка предупредила Никодима, что завтра проснëтся рано, надо будет поработать.

— Понятно, — кивнул Карпов, — А кем Вы работаете, кстати?

— Фрилансер.

— Неужели "чистый"?

— Что Вы, нет. Я родилась по контракту с фирмой Мухоморовых. Так что я могу брать только подряды, размещëнные корпорацией «КГМ».

— «Космические грузоперевозки Мухоморовых». Вы — логист?

— Вроде того.

— Соглашение между Мухоморовыми и Поганкиными всë ещë действует?

— Да. Так что я пользуюсь только их медиа-сервисами. Наверное, надо было сразу сказать.

— Всë нормально. Я не вижу разницы между их продуктом и, допустим, предложением Жуковицких.

— Я встречала людей, которым это принципиально важно. Какие новости смотришь, на какие агрегаторы подписан. Кто-то даже договаривался до антропологических различий между аудиториями медиа-гигантов. А завтра Мухоморовы разругаются с Поганкиными, подпишут соглашение с Жуковицкими, допустим, и что тогда?

— По мне, они все одинаковы, потому что все действуют в интересах сверхкрупного капитала. Просто красят подписи внизу экранов в разные цвета.

Слово «капитал» резануло Стеше слух. В повседневных беседах оно звучало совсем не часто.

— Возможно, — согласилась она, — А Вы в какой области специализируетесь?

— Этические споры. Разбираю иски людей к «Нойману».

— Такие бывают?

— Находятся безумцы. Знаете же, как оно получается. Пройдëт человек случайно не по той ссылке и попадëт на сайт с «токсичным контентом». Или оступится на лестнице, выругается, а ему засчитают оскорбление меньшинств. А рейтинг режут, не разбираются. Кто-то мирится, а кому-то деваться некуда.

За стенкой что-то грохнуло, послышался град ударов, разбавленный женскими воплями. Стеша и Никодим вскочили на ноги и выбежали в коридор.

Вход в соседнюю капсулу был открыт, внутри полуголая растрëпанная женщина визжала и лупила туфлëй по полу вокруг себя, будто заколачивала молотком невидимые гвозди.

— Убью! Убью! Убью! — кричала женщина.

Вокруг капсулы скопились соседи и случайные прохожие.

— Опять таракана нашла, — слышала Стеша разговоры.

— В башке у неë тараканы, — отвечал кто-то.

Из толпы к двери выскочил высокий худой мужчина, три волоса на его лысой голове встали колом от встречного ветра. Он, судя по виду, долго бежал и, оказавшись у двери, первым делом опëрся рукой о косяк и отдышался.

— Вероника, успокойтесь, — прохрипел он метавшейся в капсуле женщине.

— Убью! Убью! Убью!

Мужчина опустился на одно колено и положил руку на пол. Что-то серебристое выскочило из его рукава и, виляя змееподобным телом, устремилось к босым ногам Вероники. Увидев робота, она завизжала ещë громче и запрыгнула на койку. Синтетическая змея принялась курсировать по полу и уничтожать своих жертв короткими электрическими разрядами. Перебив всех, робот замер.

Мужчина распрямился, окинул взглядом через плечо толпу и собрался было шагнуть в капсулу, но замер, едва оторвав ногу от пола. Сначала Стеша решила, он смотрел на неë, и испугалась непрошенного внимания. У него был странный взгляд, как будто перевëрнутый крик шевелил ногами в глубине его зрачков. От такого взгляда девушке сделалось не по себе. Лексигон предупреждал, у мужчины был красный этический рейтинг, пусть и у верхней границы. Не отдавая себе отчëта, она сделала два шага в сторону и поняла, что, на самом деле, объектом внимания дезинсектора был еë гость. Никодим стоял, не шевелясь, и отвечал взглядом на взгляд, потом спросил:

— По мне что-то ползëт? — и криво улыбнулся, как человек, думавший совсем не о том, о чëм спрашивал.

— Да нет, — пожал плечами дезинсектор, — показалось.

Женщина с тапком выскочила из капсулы к дезинсектору.

— Почему у меня опять тараканы?! — заорала она, — Ты их специально ко мне запускаешь?!

Дезинсектор обернулся к ней.

— Аделаида Никитишна, это не тараканы.

— А что же это?! Твоя мамка?! — всë также орала женщина.

— Нет. Это дроны закладчиков на телеуправлении.

— Какие дроны, что ты несëшь?! Откуда они узнали про меня?!

— Аделаида Никитишна, я не знаю, почему они выбрали Ваше жилище своим перевалочным пунктом. Но, если Вы продолжите разговаривать со мной в таком тоне, я пожалуюсь на токсичность.

Вернувшись в капсулу, Стеша полюбопытствовала:

— Вы знакомы?

— Нет, — покачал головой Никодим, — он меня с кем-то спутал.

Стеша заснула рано и проснулась в пять утра. Зажгла совсем слабый свет, села на край кровати, подобрав под себя длинные ноги. Запустила принтер и сделала кофе. Маленькое помещение капсулы наполнил столь душистый запах, что девушка испугалась, Никодим учует его сквозь сон и проснётся. Но гость, спавший на полу одетым, как будто не шелохнулся. Допив кофе, девушка убрала пустую кружку обратно в принтер, подключилась к сети и только собралась поработать, как взгляд зацепился за новость с пометкой “Срочно!”. Перейдя по ссылке, девушка прочла: “Источники редакции сообщают, что руководство движения “Союз духовной стражи” активировало программу “Золотой уничтожитель”, тайно записанную на сетевые импланты членов запрещённых на орбите партий. “Настало время очистить околоземную орбиту от вредного налёта, — якобы, заявил один из лидеров “Союза” на ночной конференции, — Если органы правопорядка не могут этого сделать, наша организация готова взять на себя трудную миссию”. Несмотря на то, что достоверность сведений вызывает сомнения, наша редакция настойчиво призывает всех членов партий Ad Astra, “Космический передел” и “Революционный космос” выйти из подполья на контакт с властями во избежание человеческих жертв”.

Как только девушка дочитала новость, Никодим на полу зашевелился, поднялся и пробормотал, не до конца проснувшись:

— Доброе утро. Мне надо уйти.

— Вы же сказали, Ваш рейс во второй половине дня.

— Боюсь, я опять всё напутал. Вечно со мной так.

Объясняясь, Карпов встал на ноги и принялся собирать вещи в чемодан. Его движения были заторможенными и неточными, сон только-только начал отпускать мужчину.

— Сходите, хотя бы, умойтесь, — предложила Стеша.

— Потом, — отвечал Карпов, — Всё потом. Сделайте, пожалуйста, свет поярче, если можно.

Яркий свет заставил Карпова сощуриться. Растрёпанный, он не тратил и секунды, чтобы придать себе сколько-нибудь приличный вид, явно торопясь поскорее покинуть капсулу. В его копошении можно было разглядеть и беспокойство, и тревогу и даже страх, если знать, куда смотреть.

— Благодарю за гостеприимство, прошу извинить за доставленные неудобства, желаю счастья в личной жизни и успехов в труде… — всё бормотал он, пока не подошёл к двери, не взялся за ручку и не попытался сдвинуть дверь в сторону.

Дверь сдвигаться не желала.

— Заперто, — сообщил он.

— Не может быть, — удивилась Стеша, — я скомандовала замку открыться.

— Попробуйте сами.

— Действительно, заперто. Но почему?

Стеша полезла в настройки капсулы через нейроинтерфейс.

— Боже мой, — страх выморозил всю жизнь из еë голоса, ладонью девушка прикрыла рот, — Система считает, тут у нас пожар, и сейчас начнёт распылять кислородный сорбент.

— Ну что ж, похоже, это конец, — Никодим сделался удивительно спокойным.

Маска незадачливого путешественника слетела с него, и Стеше открылся совсем другой человек с жёстким и цепким взглядом, несомненно умный, но навряд ли милосердный ко всем, в первую очередь к себе.

— Полагаю, Вы заслужили хотя бы честности, — сказал он. — Это я стал причиной Вашей гибели, у меня сработал “золотой уничтожитель”.

Глава 2 Изгой

— Надо что-то делать, — ответила Стеша.

Она не задумалась над признанием Никодима, сознание девушки отложило полученнные сведения в сторону, как занятную безделушку, на изучение которой сейчас не было времени.

— Попробуйте вызвать спасателей, — предложил Никодим.

Тон его голоса давал понять: Карпов не верил в успех своего предложения.

Стеша подключилась к локальной сети и отправила просьбу о помощи. "Сообщение не доставлено", — мгновенно ответил ей почтовый клиент. Девушка попыталась вызвать полицию, скорую помощь, пожарных, даже дезинсекцию, попыталась связаться с друзьями и знакомыми, упрямый клиент злорадно долбил своë: "Сообщение не доставлено".

— Не отправляет, — сообщила Стеша упавшим голосом.

— Эти гады всë предусмотрели, — спокойно ответил Никодим.

В следующий миг девушка подскочила к стене, забарабанила в неë кулаком и закричала:

— Помогите! Помогите! На помощь!

Болевой порог кистей она благоразумно повысила, чтобы удары получались сильнее.

В ответ кто-то заколотил в дверь с противоположной стороны. Стеша отпрянула назад, Никодим отступил вглубь капсулы. В левом верхнем углу дверного полотна обозначилась чëрная точка и поползла вниз, оставляя за собой угольный след. Вонь жжëного металла наполнила тесное помещение.

— Что это? — спросила Стеша, зажав пальцами нос.

— Лазерный резак, — пояснил Карпов.

— Пахнет ужасно.

— Запах новой жизни, — усмехнулся Никодим.

Когда на дверном полотне образовался чëрный прямоугольник, снаружи его толкнули, и металл со скрежетом выпал в капсулу. Взорам Стеши и Никодима предстал дезинсектор, прибегавший к соседке вчера. Рядом с ним в коридоре стоял ящик на колëсиках и с шестью манипуляторами, сложенными на крышке.

— Корней Мохов, я полагаю, — сказал мужчина, глядя на Карпова.

— «Золотой уничтожитель» сломал мой камуфляж? — удивился Никодим.

— Нет, просто я привык смотреть на лица, а не на подсказки Лексигона.

Диалог сбил Стешу с толку, еë радость от спасения уступила место недоумению.

— Что здесь происходит? — спросила она.

— Уважаемая Степанида, — обратился к ней Корней, — Сейчас у Вас, как я вижу, есть две альтернативы. Во-первых, Вы можете выйти из капсулы, подключиться к сети и вызвать полицию. Потому что я состою в запрещëнной партии Ad Astra и нахожусь в розыске. Ни я, ни наш спаситель, я надеюсь, не станем Вам мешать и просто уйдëм.

— Не станем, — кивнул дезинсектор.

— О чëм Вы говорите? — удивилась Стеша.

— Вторая альтернатива, — продолжил Корней, проигнорировав вопрос Стеши, — Это пойти с нами.

— Я выбираю полицию, конечно, — сказала Стеша и шагнула к выходу, — иначе «Нойман» срежет мой рейтинг.

— Ваше право, — согласился Корней, — но, скажите, Вы уверены, что Вашей страховки хватит на удаление «золотого уничтожителя»?

Стеша замерла в коридоре. Простая картина, что она нарисовала в своей голове, неожиданно усложнилась.

— В смысле? Разве мне не удалят его за…

— За донос? — докончил фразу Корней, — Я думаю, нет, почему? Вы же не предприняли никаких действий, чтобы проверить потенциальную токсичность контакта со мной. Вы же не запросили «Нойман»?

— Нет, — Стеша начинала понимать, куда клонил еë гость.

— Ну вот, Вы положились на своего друга, Владимира. Сомневаюсь, что страховая сочтëт это достаточным основанием для финансирования операции. А с активным «уничтожителем» на сетевом импланте Ваш рейтинг рухнет в красную зону, едва Вы окажетесь в отделении полиции. Возможно, Вас там и слушать не станут. Сначала опустят в соответствующий сектор, а потом спросят, зачем пришли.

Стеша ни разу не жила в красных секторах наяву, но часто попадала туда в кошмарах, в окружение людей, чьи квалификация и этичность были столь низкими, что большинству из них не доверяли даже простейшей работы. Они получали пособие, которое обязаны были потратить на потребление определëнных материальных и информационных продуктов. Девушка была уверена, что не выберется из этого болота в нормальную жизнь. Услышав слова Корнея, бывшего Никодима, она непроизвольно содрогнулась от страха и омерзения, словно коридор наводнила орда тараканов.

— Какой у меня выбор? — переспросила она Корнея.

Дверь соседней капсулы открылась, лохматая со сна Аделаида Никитишна высунулась в коридор.

— Стеш, — раздражëнно сказала она, — ещë одно слово, и я пишу в «Нойман».

Договорив, соседка задвинула дверь обратно.

— Что теперь делать? — повторно обратилась Стеша к Корнею.

— Пойдëмте отсюда в публичную зону, поговорим там, — ответил Мохов.

— А дверь? — спросила Стеша.

— Поставь на сигнализацию, — посоветовал дезинсектор, — она повесит над входом баннер. И отправь заявку на замену двери.

— Точно, как я не сообразила.

Мохов поднял с пола чемодан и вышел в коридор. Через нейроинтерфейс Стеша активировала сигнализацию капсулы, на месте вырезанной двери загорелась красная голографическая табличка: «Проход запрещëн!»

Троица проследовала к ближайшей публичной зоне — просторному круглому помещению, куда подходили четыре бежавшие параллельно коридора с капсулами. Здесь стояли лавки, диваны и кресла, стулья и столики, зеленели деревья и трава в кадках. Вместо стен разными цветами светились фасады кафе быстрого обслуживания, за прилавками ждали клиентов нарочито нечеловечные автоматоны с квадратными головами и телами, с веером хромированных манипуляторов. Стеша с опаской смотрела на них, она вмиг перестала доверять напускной беспристрастности машин и каждую секунду боялась разоблачения.

Люди заняли три свободных креслах в центре зала, и Стеша спросила полушëпотом:

— Что это такое, «золотой уничтожитель»?

— Это такая программа, — начал объяснять Корней, — разработанная «Союзом Духовного Спасения» для борьбы с теми, кого они называют врагами государства. Она работает автономно на заражëнном сетевике и после активации пытается убить своего носителя разными доступными способами. Нас она пыталась отравить противопожарным сорбентом, но может, например, изменить настройки пищевого принтера, и он распечатает какой-нибудь яд под видом котлеты.

— А как она попала ко мне? — удивилась Стеша. — Я когда успела стать врагом государства?

— Она автоматически копирует себя на любые сетевики, находящиеся в зоне близкого контакта больше восьми часов.

— То есть, Вы знали, что можете меня заразить?

Глаза Стеши сузились, как у пантеры перед прыжком.

— Нет, не знал, — мотнул головой Корней, — я прошëл обследование перед вылетом к Вам на Северодвинск-7, оно ничего не выявило. Я бы не стал подвергать Вас такой опасности сознательно.

— Тогда как уничтожитель попал к Вам?

— Не знаю. Перелëт длился меньше восьми часов, и, даже если со мной в салоне был другой носитель уничтожителя, автоматом программа ко мне на сетевик не записалась бы. Не знаю, это вопрос для нашего конспиративного крыла.

— Хорошо. Допустим, Вы говорите правду. Что Вы предлагаете?

— Удалить Ваш уничтожитель в клинике на Большом Камне-2.

— А почему не здесь?

Дезинсектор, молча слушавший разговор, поднял руку, привлекая к себе внимание.

— Товарищи, я предлагаю продолжить обсуждение в другом месте.

— Почему? — спросила Стеша.

— Станция просыпается, — ответил мужчина, — Сюда будут приходить люди. С ними будут приходить андроиды. Я не знаю, как они среагируют на ваши… особенности.

— Прежде чем будете что-то предлагать, — сказал Корней, — Назовите себя и свои мотивы. Потому что пока мы находимся в неравном положении. Вы знаете о нас во всяком случае довольно много, а мы о Вас — ничего.

— Охотно, — согласился мужчина, — Меня зовут Демид Морозов.

— Это мы, положим, знаем, — проворчал Корней Мохов, — это нам Лексигон сообщил.

— «Орбита и Свобода», — тихо сказал Демид.

Мохов хлопнул себя по лбу:

— Ба! А я понять не могу, где Вас видел. Однако, Вас сложно узнать, за прошедшие сколько… тринадцать лет Вы сильно изменились. А Ваших новых изображений нет, только голограммы из того… дела.

— В таких делах я больше не участвовал, тогда хлебнул достаточно. Однако, у меня есть контакт с, так сказать, наследниками нашей организации.

— Это с кем же?

— Пойдëмте, я покажу.

— Сначала скажите, почему нам помогли? Ваши друзья Вас послали? Навряд ли, о моëм прибытии сюда никто не должен был знать.

— Нет, — улыбнулся Демид, — это моя собственная инициатива.

— Поясните.

— Я же Вас узнал прошлым вечером, — разговаривая, Демид чесал щетину на подбородке, — А утром сегодня увидел новость про активацию уничтожителя. Ну и понял, что Вы можете попасть в беду.

Стеша только молча переводила взгляд с одного собеседника на другого. Разговор свернул на какую-то неведомую девушке жизнь, о ней не рассказывали в трендах социальных сетей и не спрашивали на этических тестах. Идти по неизвестному курсу было боязно, но страх обрушения рейтинга удерживал девушку от простого возвращения в капсулу.

— Какова их токсичность, Ваших друзей? — поинтересовалась Стеша у Морозова, — Мой рейтинг не пострадает?

Она помнила, рейтинг дезинсектора был красным, и опасалась, мужчина утащит еë в красные сектора.

— Нет, — усмехнулся Демид, — они живут здесь, на два уровня ниже Вашей капсулы. Может, Вы проходили мимо друг друга на улице или стояли в очереди в одно кафе. Или крутили педали на соседних тренажëрах. В любом случае, их зовут Савва Каменский, Майя Каменская и Кирилл Нечипоренко. Идентификаторы заканчиваются на двадцать три, сорок пять и восемнадцать. Можете проверить их через Лексигон.

Стеша так и сделала. Убедившись в безопасности контактов со знакомыми Демида для своего рейтинга, она кивнула:

— Хорошо, я согласна пройти с Вами. Но на месте Вы скажете мне, что делать с уничтожителем. Или я вызову полицию.

— Конечно-конечно, — согласился Корней, — только у меня предложение: для упрощения общения давайте перейдëм на "ты".

— Ну я жаловаться в Лексигон не буду, — опять усмехнулся Демид.

Стеша заметила, даже когда Морозов пытался улыбнуться, непроглоченный крик не исчезал из его глаз.

— И ещё одно, Степанида, — обратился к девушке Мохов, — Ты уже общаешься со мной, и, наверное, тебе ещё предстоит встреча с другими разными подпольщиками. Заклинаю тебя: никогда, ни при каких обстоятельствах не называй человека его настоящим именем. Только псевдоним. Мы с тобой существуем в полностью рукотворном окружении, и здесь за нами наблюдают всегда.

Стеша согласно кивнула.

Лифты располагались здесь же, в начале каждого из двух центральных коридоров. Рядом с ними змеились вниз зубчатые ленты лестниц, Корней предложил воспользоваться ими.

«С лифтами программа может сделать всë, что угодно», — пояснил своё предложение Мохов. Следовавший за Демидом ящик опустил манипуляторы с крышки и спускался по лестнице, опираясь на них.

Переступая со ступеньки на ступеньку, Стеша думала, что через совсем небольшой промежуток времени вернëт свою жизнь в запланированную колею. Она была логистом и сравнивала себя с космическим челноком, вынужденным задержаться в пути из-за недостатка свободных шлюзов для стыковки. Много позже Стеша поняла, сравнение с девочкой, провалившейся в кроличью нору, было гораздо уместнее.

Глава 3 Убийцы

На фудкорте загорались голографические вывески, самые ранние пташки уже подходили к андроидам за прилавками и заказывали еду. Пищевые принтеры разогревались, лязгали узлами и заполняли помещение запахами приготовляемой снеди. Люди получали еду на разноцветных подносах и поодиночке рассаживались за маленькими столиками, одни жевали молча, другие больше общались с собеседниками по беспроводной связи, чем поглощали завтрак. Демид подвинул белый столик к коралловому дивану с кудрявыми пальмами в горшках за спинкой и пригласил Стешу туда сесть. Для Мохова он поставил к столику стул. Затем Морозов оставил спутников в публичной зоне, постепенно заполнявшейся людьми, и наказал ждать своего возвращения.

— Что же ты с партией сделали, что против вас применяют такие средства? — спросила Стеша.

— Не боишься услышать что-то опасное, за что тебя накажет «Нойман»? — вопросом на вопрос ответил Мохов.

— Ой, спасибо, что предупредил. Я, честно, плохо ориентируюсь в политической части рейтинга, потому что старалась держаться от этих дел подальше.

— На самом деле, опасаться нечего. «Нойман» реагирует на собеседника в первую очередь, а не на слова, было бы слишком много ошибок. Потому что, анализируя речь, невозможно определить момент, когда снижать рейтинг. Я могу тебе что-то рассказать, тебе снизят рейтинг, пока ты слушаешь, а ты потом назовëшь это бредом. Или вообще донесëшь на меня, к примеру. Другое дело — контакт. Система хорошо запомнила, что от Корнея Мохова ничего хорошего ждать не приходится, и даже пассажиры челнока, которым я сюда летел, получили бы снижение рейтинга, вздумай я перекинуться с ними парой фраз на любые темы под своим настоящим идентификатором. Но сейчас «Нойман» видит, что ты общаешься не с Корнеем Моховым, а с Никодимом Карповым, вполне законопослушным гражданином. Надеюсь, так останется и впредь.

И тут Стеша вспомнила, несколько месяцев назад транспортный кластер сотрясла стачка рабочих с верфей. Девушка тогда максимально осторожно выбирала медиа-контент, строго следуя рекомендациям нейросети-агрегатора, опасаясь излишней токсичности. При этом, сколь ни плохо ориентировалась Стеша в политической части рейтинга, но неким простым способом поднятия своей этики пользовалась регулярно, как и миллионы других жителей Земли и околоземного пространства. Она отыскивала контент, осуждавший безответственное социальное поведение или нападки на прогрессивные ценности, ставила под контентом лайк, улучшая его продвижение таким образом, и получала небольшую прибавку к этике. Стеша знала о существовании специальных ботов, способных отсматривать за человека и лайкать тысячи материалов в день, но использовать их боялась. Во-первых, это запрещалось законом, во-вторых, были случаи, когда боты, не разбираясь в тонкостях момента, начинали лайкать не те статьи, и человек вместо прибавки к этическому рейтингу получал колоссальный урон.

Стачка тогда была прекращена принудительно после того, как загорелось вставшее на ремонт в эллинг пассажирское судно на верфи Большого Камня-2, соседнего с Северодвинском. Экипаж погиб в полном составе, пытаясь перебороть огонь, бастовавшие докеры прибыли на место трагедии слишком поздно. Вся история породила огромный вал материалов, обличавших безответственность стачечников, и Стеша неплохо подняла свою этику безо всяких ботов, компенсировав этим вынужденный простой в работе. Зачинщиков поймали, осудили и отправили на биржу мощностей. Девушка запомнила, некоторые из них состояли в партии Ad Astra.

— Погодите, я вспомнила, — сказала она, непроизвольно прикрыв рот кончиками пальцев, — стачка на Большом Камне!

— Я вижу, ты всë знаешь, — грустно улыбнулся Корней.

— Не обижайся, но я могу понять людей из "Союза Духовного Спасения". Из-за этих стачек гибнут люди.

— Я бы поспорил, но не здесь.

— Почему?

— Слишком много лишних ушей. Ещë вызовут полицию, и плакал твой рейтинг.

Стеша заметила, как из бокового коридора появился Демид и махнул рукой, подзывая еë и Мохова.

Все трое прошли по коридору до четыреста первой капсулы. В ней Стешу и Корнея встретила пара: Майя и Савва Каменские. Майя была невысокого роста, короткие волосы платинового цвета обрамляли еë миниатюрное личико, красивое красотой маленького хищного зверька. Савва, отрекомендовавшийся еë мужем, возвышался над супругой на добрых полторы головы, полные щëки и шея выдавали в нëм человека, питавшегося обильно и регулярно.

— Здравствуйте, коллега, — сказал он, протягивая Корнею руку, — Не думал, что представится возможность встретиться.

— Аналогично, коллега, аналогично, — отвечал Мохов.

Оба мужчины вели себя с плохо скрываемой осторожностью, точно два встретившихся в чаще лисовина. Что бы ни чувствовала Майя, она мастерски прятала это за показным радушием.

— Степанида, заходи скорей, а то без тебя уедем! — смеясь, зазывала она в капсулу оставшуюся в коридоре Стешу.

Четыреста первая капсула по размерам не намного превышала Стешину, и девушка не совсем понимала, зачем ей тоже следовало войти туда. Решив, однако, что в тайном мире, куда она провалилась, обычная человеческая логика не действовала, она подчинилась. Как и ожидалось, капсула оказалась слишком тесной для пятерых человек.

— Вот, молодец, и дверь закрой, — попросила, однако, Майя, ничуть не смутившись.

Как только замок входной двери щëлкнул, Савва снял заднюю стенку капсулы, и люди прошли за Каменским в техническое помещение между лëгким и прочным корпусами станции. Узкое пространство тянулось во все стороны и заполнялось мраком, где иногда загорались и плавали вверх-вниз огни. Поперечные балки между корпусами, подсвеченные огнями, придавали окружению сходство с межкостной структурой.

— Что это? — спросила Стеша Каменскую, указав на один такой огонëк.

— Сервис-боты ползают по коммуникациям, — пояснила та.

У выхода из капсулы между стеной обитаемого модуля, исполосованной голубыми и красными нитками труб, чëрными коробами кабель-каналов с разноцветными жилами проводов и металлически-серыми воздуховодами, и гладкой стеной прочного корпуса прилепились два яруса самодельных настилов, точно гнëзда паразитов, которых Демид обязан был уничтожать по долгу службы. Первый ярус повис на уровне выхода из капсулы, второй был поднят на этаж выше. Оттуда, из квадратного люка в полу, спускалась приставная лестница. Вся конструкция освещалась тусклым светом немногих ламп, развешанных вдоль стены с коммуникациями.

Настилы слабо погромыхивали под ногами людей, будто напоминали о своей изначальной ветхости. Стеша шагнула из капсулы с опаской.

— Я так же ставила ножку, — заметила Майя, — когда парни впервые показали мне это чудо строительной мысли.

— Потом привыкла? — с надеждой спросила Стеша.

— Нет. До сих пор мурашки по спине бегают, как сюда выхожу.

Корней уже успел забраться по лесенке и наполовину скрылся в люке верхнего настила.

— Ба! — услышала оттуда Стеша чей-то голос, — Это же сам товарищ Мохов! Или как Вас сейчас рекомендует Лексигон, Карпов, да?

— Да, — отвечал Корней, смеясь, — Можно и "Карпов".

— Ба! Да это же сам товарищ Карпов! Видите, не звучит. А вот с Моховым звучало ого-го!

— Не уловил разницы.

— А ты, Демид?

— С Моховым лучше, конечно, — отозвался Демид.

— И я так же думаю.

Майя повернулась к Стеше:

— Пойдëм скорей, а то всë пропустим.

Поднявшись по дрожавшей лестнице наверх, Стеша увидела, как Мохов, поставив чемодан на пол, пожимал руку высокому парню с кучерявыми волосами пшеничного цвета. На парне был домашний махровый халат, ноги обуты в пару тапочек.

— Рад видеть тебя в добром здравии, Кирилл, — говорил Мохов.

— Нас без хрена не сожрëшь, — смеялся в ответ парень.

Увидев Стешу, он обратился к ней:

— А Вы, я так понимаю, Степанида Голуб? Невинная жертва обстоятельств, которую ужасный Никодим Карпов затащил в омут революционной борьбы?

— Это не я, это Ермак, — замотал головой Корней.

— Прокурор разберëтся, Никодим, не переживай, — шутливо успокоил его Кирилл, — Итак, товарищи, вы двое подхватили ту же заразу, что и я, верно?

— Да, — кивнул Корней, — "Золотой Уничтожитель".

— И что ты собираешься делать?

— У нас в клинике на Большом Камне-2 остались товарищи, хочу добраться туда.

— Так в чëм проблема? Купи билет и лети. Карпову-то билет продадут, и Голуб тоже.

— Прежде надо с ними связаться, я не знаю, как. У вас на Северодвинске, вроде, должны находиться Антонина и Ермак, я хочу вызвать их сюда. Ермак — эксперт по связи, он найдëт канал. Кроме того, я не уверен, что с активным уничтожителем возможно пройти контроль при посадке на челнок. Антонина у нас разбирается в цифровом камуфляже, возможно, она что-то организует. Нам нужно место, где можно подготовить перелëт, не опасаясь пожарных сигнализаций и пищевых принтеров. Если ты сможешь помочь, я буду благодарен.

Савва проговорил, недобро улыбаясь:

— Пусти в дом одного «звездуна», и скоро их будет целый выводок.

Кирилл, сделавшись вдруг серьëзным, покачал головой и проговорил:

— Большой Камень — плохое место. После вашей стачки там почти всех зачистили. Я бы на твоëм месте не рассчитывал найти там помощь.

— В любом случае, надо с чего-то начать.

— Как знаешь. Я вот, видишь, по-другому решил проблему.

— Вышел за границы всех систем, способных тебя убить?

— Да. Наш друг Морозов помог нам распечатать материалы для этого строительства, и мы сварганили такой вот "домик на дереве".

— Я не могу сейчас долго оставаться на одном месте. Да и Вам надо будет рано или поздно отчаливать. Вы же здесь не просто так.

— Ты прав, Мохов, — в голосе Кирилла не осталось и следа показного радушия, только тяжëлый, убийственный холод скрежетал на выходе из горла, — Так уж и быть, можете пользоваться моим гостеприимством, и можете даже позвать друзей. Но я попрошу кое-чего взамен.

— Ты же знаешь, — Корней тоже лишился вдруг дружелюбия, что демонстрировал в начале беседы, — Мы не одобряем ваших методов.

— Успокойся, — натянуто усмехнулся Кирилл, — ни о чëм таком я любителей не попрошу. Впрочем, ты всегда можешь уйти, если считаешь свою совесть слишком нежной.

— Нет, я принимаю твои условия.

Стеше вдруг стало страшно. Ей почудилось, Савва, по-прежнему недобро улыбавшийся, бросится к ней и спихнëт с настила вниз, в чëрную пустоту. Она подумала, это было бы отличным способом для всех собравшихся избавиться от лишних глаз, ушей и обязательств. Ноги девушки сами собой подкосились, она ухватилась за плечо стоявшей рядом Майи, чтобы не упасть.

— Ты чего? — спросила та.

— Оступилась что-то, — неверным голосом ответила Стеша.

В общении с людьми она привыкла полагаться на Лексигон. Система подписывала имена и фамилии, указывала род занятий и даже прикладывала выдержки из психокарты, естественно, соблюдая охрану персональных данных. Всë это давало возможность предугадывать поведение собеседников. Здесь, на окружëнных тьмой мостках, повисших над вечно голодной чëрной бездной, подсказки системы теряли всякую ценность. Очевидно, Майя, Савва и Кирилл были ненастоящими именами, как и Никодим. Вся информация, что показывал Стеше Лексигон, когда она смотрела на собеседников, не имела ни малейшего отношения к реальной жизни этих людей. Девушка поняла, что вообще не знала, чего могла ожидать от своих новых знакомых, эта неизвестность пугала.

— Отлично, — кивнул Кирилл, — в таком случае можете остаться здесь.

Мохов обернулся к Стеше:

— Я рекомендую тебе согласиться, если каких-то срочных дел в капсуле у тебя нет.

— Я вчера взяла подряд один, мне надо его выполнить. Срыв уменьшит мой рейтинг.

— Но это же необязательно делать из капсулы? — уточнил Корней.

— В общем, нет. Ещë в капсуле отсутствует дверь.

— Я отправлю заявку на замену, — сказал Демид, — В конце концов, это я еë "вынес".

— В любом случае, пока тебе лучше остаться здесь, — заверил Стешу Корней, — в противном случае я не поручусь за твою безопасность.

— Ну хорошо, — кисло улыбнулась девушка.

Она была не в восторге от развития событий. Будто специально Стешу затягивали в какой-то омут, маскируя истинные намерения беспокойством о еë безопасности.

— Но мне по-прежнему надо работать с подрядом, — добавила она причину вернуться в привычное пространство из сумрачного междустенья, — я могу пойти на фудкорт для этого?

— Конечно, — согласился Мохов, — Я пойду с тобой. Мне нужно связаться с Ермаком и Антониной.

— Возвращайтесь, как закончите, — сказала Майя, — мы сегодня весь день здесь.

Возвращение в коридор к привычным людям, носившим те имена, что указывал в справке Лексигон, и занимавшимся профессиями, указанными системой же, купировало приступ паники.

— В чëм различие взглядов, о котором вы с Кириллом говорили? — на всякий случай Стеша решила полнее выяснить обстановку, чтобы лучше ориентироваться и принимать верные решения.

— Для нас террор, то есть система политических убийств, как способ политической борьбы, в настоящее время является в высшей мере нецелесообразным.

— А они, получается…

— Да.

— В таком случае хорошо, что я встретила тебя.

— Не думай о нас слишком хорошо. Принципиально мы никогда не отказывались и не можем отказаться от террора. Это — одно из военных действий, которое может быть пригодно и даже необходимо в известный момент сражения, при известном состоянии войска и в известных условиях.

— Благодарю за честность, — невесело усмехнулась девушка.

На фудкорте Стеша занялась логистическим подрядом. К своей работе она не относилась никак, потому что не она еë выбирала. В современном мире она могла изменить свои внешность, пол и возраст, но условия родильного контракта оставались незыблемы на протяжении всей жизни. Сейчас, однако, подборка оптимальных судов и маршрутов помогла отвлечься от пугающего предчувствия крушения с таким трудом выстроенной судьбы. Из виртуального мира в материальный еë вернул до ужаса знакомый голос:

— Привет, Никодим.

«Володя!» — взорвалась холодом мысль в еë сознании.

— Привет, Ермак, привет, Антонина. Рад видеть вас… целыми, — отвечал Корней, — Как прошла ночь?

— Трудно.

Погасив таблицы и графики, Стеша увидела за столиком напротив себя молодого парня лет двадцати пяти, высокого, смуглого, с мясистым носом, большими губами и чудесно-большими карими глазами. Именно таким он показывался ей во время общения в сети. Парень смотрел на неë виноватым взглядом и смущëнно улыбался, будто улыбка могла что-то исправить.

— Привет. Прости, что пришлось встретиться при таких обстоятельствах.

Она верила ему как себе и даже больше, она рассказывала ему вещи, которыми не делилась даже с цифровым психологом. А сколько чудесных бесед, длившихся не один час, когда говоришь с человеком и забываешь, где кончаются его мысли и начинаются твои, у них было! Сколько раз он утешал еë и убирал слëзы из глаз! Сколько раз она вытаскивала его из глухой тоски! Сколько раз они смеялись, пока челюсть не начинало сводить от напряжения! И теперь всë это обесценилось, драгоценность, бережно хранимая в тайнике души, превратилась в дешëвую стекляшку, что не жалко было даже не выбросить, а просто забыть.

— Ничего страшного, — холодно ответила Стеша, — Я так понимаю, подобные обстоятельства для тебя привычны.

— Ты общался с кем-то по сети… в настоящем виде?

Услышав недовольный женский голос, Стеша обратила внимание на спутницу Владимира — невысокую даму среднего возраста, глядевшую на молодого человека цепким взглядом умных, навыкате глаз, и требовательно поджимавшую губы. Её движения были резки, её мимика — отрывиста, точно сигналы по нервным окончаниям рассылал не мозг, но перешедший в критический режим ядерный реактор.

— Это другое, — попытался отмахнуться Владимир.

— Блин, Ермак, ты же не хуже меня знаешь, так делать нельзя. Ты не хуже меня знаешь, скольких людей за такое отлучили вообще от всякой работы!

— Это другое, Тоня. Я еë с пяти лет знаю.

— Не шуми, Антонина, — поддержал Владимира Корней, — Всем нужны люди, с которыми можно говорить без масок.

— Но всем хватает ума не смешивать личное и рабочее, — возмутилась Антонина.

— Ты не хуже меня знаешь, это был форс-мажор, — ответил Ермак спокойным голосом уверенного в своей правоте человека, — Когда я предложил этот вариант, никто не возражал.

Мохов вздохнул и полуофициальным тоном обратился к девушке, с отстранëнным интересом исследователя наблюдавшей за перепалкой:

— Уважаемая Степанида Голуб, из этого разговора ты должна сделать вывод, что ни наша организация в целом, ни знакомый тебе Ермак в частности не имели своей целью как-то навредить твоим рейтингам. Всë произошедшее с тобой является трагическим стечением обстоятельств, которое крайне сложно было предугадать. От лица нашей организации заверяю, что и я, и мои коллеги сделаем всë возможное, чтобы как можно скорее вернуть тебя в нормальную жизнь.

— Уж постарайтесь, — против воли улыбнулась Стеша.

— Что будем делать? — спросила Антонина.

— Думаю, надо связаться с Большим Камнем, — предложил Корней, — в тамошней клинике у нас оставались товарищи. Ермак, сможешь организовать?

— Легко, — цокнул языком Владимир.

Стеша поднялась с места, предупреждающим движением Мохов тронул еë за руку:

— Если хочешь позавтракать, советую вернуться к Каменским и попросить их. Здешние пищевые принтеры могут… сбоить.

Девушка боялась возвращаться к Каменским одна, потому что они ничем не отличались от обычных людей. Наверное, когда всë закончится, она не сможет так же спокойно ходить по станции. Будет бояться тайных убийц среди прохожих. Нежелание находиться рядом с предавшим её дружбу Владимиром, однако, пересилило страх.

Глава 4 Предел порядочности

Пищевой принтер у Каменских оказался ещë древнее Стешиного. Кроме того, аппарат давно и безнадëжно нуждался в чистке и сообщал всем блюдам особенный привкус несвежести, так что распечатанный на нëм завтрак Стеша жевала безо всякого удовольствия. Отдав девушке еду, Майя ушла за стену, к Савве и Кириллу. Стеша осталась в капсуле одна и рассматривала помещение. Обстановка казалась обычной, но из-за постзнания, наверное, выглядела для Стеши ненастоящей, будто люди здесь не жили, но лишь изображали жизнь, маскировали свою деятельность за обманом из двуспальной кровати и полками у потолка. Иллюзию разрушало отсутствие безделушек вроде голографического проигрывателя и всякого мелкого хлама, необязательного для кратковременного пребывания, но, так или иначе, засорявшего помещение, где люди жили долго.

Стеша задумалась, сколько таких квартир сменили подпольщики, пока занимались своим чёрным ремеслом. Намëки Мохова, мелькнув в памяти, вызвали приступ страха и отбили остатки аппетита. Неужели кто-то мог добровольно заполнять свою жизнь… этим? Кочевать по станциям, прятаться за чужими идентификаторами, ползать по тайным ходам подобно крысам, забыть про собственное будущее ради очередного убийства?

Через силу запихнув в себя пищу, девушка отодвинула заднюю стенку капсулы, намереваясь поблагодарить Майю и предупредить об уходе. Звонкий голос Каменской сразу достиг слуха Стеши.

— Я против, потому что они всë сорвут! — возражала она подельникам.

— Не кричи, — отвечал Кирилл на повышенном тоне, — мне это нравится не больше твоего. Но сроки сдвинулись, он скоро улетает.

— Я поддерживаю Кирилла, — вступил Савва.

— Хорошо, тогда я требую санкции исполкома, — не сдавалась Каменская.

— Майя, сейчас, когда активирован уничтожитель, никто не может сказать, как быстро получится собрать исполком, — устало говорил Кирилл.

— В общем так, я выношу вопрос на голосование, — сказал Савва. — Очевидно ты, Майя, в меньшинстве.

Приступ неосторожного любопытства у Стеши прошëл, и она топнула ногой нарочно как можно более громко. Грохот настила оборвал совещание наверху. Девушка подошла к лестнице и забралась наверх.

— Это я, — сказала она, просунув голову в люк на втором ярусе, — Хотела поблагодарить за завтрак и предупредить, что уйду работать обратно на фудкорт.

— Дверь закроется за тобой сама, — сказала Майя.

Без показного дружелюбия голос Каменской выдавал готовность своей хозяйки перешагнуть через любое количество мертвецов на пути к цели. Стеша сочла за благо вернуться к нормальным людям как можно скорее.

В коридоре на пути к фудкорту она столкнулась с Корнеем, Антониной и Владимиром.

— Позавтракала? — спросил Мохов.

— Да. Вы тоже идëте?

— Ага. Мы, наверное, останемся до вечера там.

— Если нам разрешат, — добавила Антонина.

— Нам работать там сподручнее, — пояснил Корней.

— А мне — наоборот, — ответила Стеша.

— Оно и понятно, ты к такому непривычна.

— И не надо привыкать, — сказал вдруг Владимир.

— Ты сам всë сделал, чтобы было наоборот, — напомнила ему Стеша.

— Получилась накладка, прости.

— Оставь свои «прости» при себе, сейчас от них никакого толку.

— Ермак, мы пойдëм, ты догонишь нас позже, — предупредила Антонина.

Она взяла Корнея под руку и повела в сторону четыреста первой капсулы.

— Нет, я с вами, — возразил Владимир и поспешил за соратниками.

Стеша не могла сказать, почему ей хотелось больнее уколоть Владимира в разговоре. Девушка считала, он использовал еë как вещь, инструмент для достижения своей цели, и вознамерилась относиться к Владимиру схожим образом, не тратить эмоции на предмет, признанный неодушевлённым. Но парню удавалось оставаться еë старым знакомым Владимиром, несмотря на груз вины. Он так же улыбался, так же хмурился, так же смущался. Она очень давно общалась с ним и сейчас читала, как открытую книгу. Она видела, парень был близок к отчаянию, боялся потерять что-то ценное. Неужели еë? Стеша опасалась верить в это, но человечность, что против воли замечала девушка во Владимире, мешала относиться к нему, как к инструменту. И подталкивала донести свою боль.

Мысли о Владимире не желали уходить из головы и мешали работать. Стеша, как обычный представитель своего поколения и нескольких предшествующих, не имела ничего личного. Она росла на ферме со множеством других детей без родителей, воспитывалась детскими и молодëжными алгоритмами, разработанными педагогическими нейросетями. Когда надо, девочка заполняла пустоту в душе мультяшными зверушками по цифровой подсказке, по мере взросления их сменили рекомендованные виртуальными наставниками бунтарские рок-группы и нон-комформистские эссе о прогрессивных ценностях. Нейросети подбирали ребëнку наиболее подходящий коллектив, чтобы исключить детские травмы, способные оказать негативное влияние на будущую профессиональную деятельность, и маленькие люди путешествовали от группе к группе, пока не вырастали и не уходили во взрослую жизнь.

Стеша никогда не мучилась выбором профессии, за неë всë решила корпорация, заказавшая рождение ребëнка неизвестной Стеше женщине. Пока росла, девушка посмотрела достаточно медиапродуктов, чтобы прочно увериться — такой порядок воспроизводства наилучшим образом подходил для хрупкой орбитальной экосистемы, где было ограничено всë, и в первую очередь воздух. Но человек не может жить вообще без мечты, и Стеша после множества симов об успешных людях своей мечтой сделала красивую жизнь. Девушка выросла реалистом и понимала, зелëного уровня рейтинга, что давал возможность покупать и продавать собственность за токены, ей не достичь, но на верхушку рыжей его части забраться казалось вполне по силам. Верхушка рыжего рейтинга при помощи арендованных баз данных и специальных приложений по подписке давала возможность устроиться на работу, за которую на орбите платили больше всего кредитов. Верхушка рыжего рейтинга открывала доступ на центральные ярусы жилых секторов, где можно было арендовать не крохотную капсулу, но полноценную квартиру с несколькими комнатами и высокими потолками. Где можно было, пусть и заплатив кредитами на входе, гулять в парках и зимних садах, и деревья там росли прямо из земли, а не из горшков за спинками диванов.

Так она и планировала двигаться по жизни: с профессией, что выбрала корпорация, с арендованными знаниями и навыками от арендованной капсулы до арендованной квартиры, с рекомендованными друзьями и мечтой, вложенной проверенными на токсичность симами.

Владимир не вписывался в эту схему. Несколько раз цифровой психолог советовал прекратить с ним общение, но Стеша игнорировали рекомендации даже теряя рейтинг. Они познакомились в онлайн-игре, когда ей было семь, а ему — шесть, и дружили с того момента. Владимир стал для Стеши личной историей. Еë не передашь следующему арендатору или другому аккаунту в социальной сети, потому что нельзя было взять и расстаться с тремя четвертями жизни. Сейчас личная история грозила обернуться иллюзией, ничем не отличимой от прочих виртуальных симуляций.

Во второй половине дня фудкорт Стеше надоел, и она поднялась в капсулу на свой ярус. Она подумала, ночь, скорее всего, придëтся провести у Каменских, и решила собрать кое-какие вещи. Дверь пока не восстановили, и девушка просто шагнула сквозь красную голографическую завесу, затем вернулась обратно с чëрной сумкой в правой руке.

До вечера она работала здесь же на ярусе, затем сходила в тренажëрный зал. Рутинное заполнение времени действовало как транквилизатор, что однажды прописал цифровой психолог, и снижало тревожность. Стеша бы и с друзьями поболтала для полной картины нормальной жизни, с той же Ниной, но боялась заразить кого-то золотым уничтожителем.

К ужину она вернулась в капсулу и застала на двуспальной кровати невысокую девушку в чëрном спортивном костюме. "Лидия Павлова, — сообщил Стеше Лексигон, — пилот третьего ранга. Порт приписки — Северодвинск-7, Орбитальная транспортная компания "Ветерок". Увидев Стешу, Павлова поднялась и сказала:

— Привет. Мне сказали накормить тебя ужином. Сейчас распечатаю.

Длинные чëрные, как космическая пустота, волосы Лидии доставали их обладательнице почти до пояса.

Пищевой принтер включился и загудел. Стеша, вспомнив обед и завтрак, мигом растеряла весь аппетит, пришлось заставлять себя проглатывать еду. "Ничего, — уговаривала себя Стеша, — Некоторые вещи надо перетерпеть, чтобы вернулась нормальная жизнь".

Лидия отползла к стене, оставляя ближайшую к принтеру половину кровати свободной для Стеши. По пустому взгляду Павловой можно было сделать вывод, что девушка ушла в виртуальную реальность.

Как только Стеша доела и убрала посуду с остатками еды в принтер, задняя стенка капсулы сдвинулась с места, и вошла Каменская. Даже мимолëтного взгляда Стеше было достаточно, чтобы уловить глубину различий между девушками. Они были одной комплекции, но движения Майи были быстрыми, в каждом из них сквозило стремление к цели, пусть и природа энергии, родившей стремления и движения, была тëмной. Лидия же представлялась оставленным в доках судном, предназначенным не для полëта, но для утилизации в качестве мишени на стрельбах, потому что все возможные пункты назначения были достигнуты.

— Поела? — спросила Майя Стешу.

Та кивнула.

— Пойдëм, — позвала еë за стенку Каменская, — разговор есть.

— А где Корней и Демид? — задала вопрос Стеша, испугавшись тëмной энергии Каменской.

— Там все уже, — ответила Каменская, — Пойдëм.

В этот раз убежище встретило Стешу тишиной, собравшиеся на втором ярусе люди: Корней, Владимир, Антонина, Кирилл и Савва, — молча ждали, пока девушки поднимутся.

— Что же, — начал Мохов, когда Стеша уселась рядом с ним на расстеленное по полу покрывало, — все собрались, давайте теперь говорить по существу.

— Изволь, — улыбнулся Кирилл, — Нам нужно, чтобы вы похитили навигационные коды у старшего портового инспектора.

— Хотите угнать челнок? — быстро спросил Владимир.

— Это не ваша забота, чего мы хотим, — проворчал Савва.

— А почему вы сами не можете этого сделать? — спросил Корней Кирилла.

— Мы сначала так и планировали, «сами», — пояснил Кирилл, — но по независящим от нас обстоятельствам время ускорилось, и теперь мы «сами» не успеваем.

— Расскажите подробности, — попросила Антонина, — у кого, когда, где?

— Инспектора зовут Марфа Кричевская, — сказал Савва, — она живëт в квартире на верхнем радиусе рыжего сектора. Надо пробраться туда ночью и извлечь коды из её сетевого импланта.

— Как это сделать? — спросил Ермак, — мы не умеем взламывать сетевики.

— Я дам вам извлекатель. Прислоняешь его к виску и держишь минут семь. Прибор уже научен находить нужные сведения.

— Удалëнно подключиться никак нельзя? Лезть в квартиру не хочется.

— Нельзя. Хранилище, где лежат коды на импланте, хорошо защищено от взлома по сети. Мы пытались.

— Может, плохо пытались?

— Если операция с извлекателем провалится, — вступил в беседу Саввы и Ермака Кирилл, — у тебя будет шанс попробовать.

— Как попасть в квартиру к инспектору? — поинтересовался Мохов.

— Через капсулу на ярусе под ним, — ответил Кирилл, — Мы арендовали еë месяц назад, сейчас там никого нет.

— Ну что ж, — прокряхтел Корней и посмотрел на Владимира с Антониной, — Товарищи, что решаем?

Владимир подумав секунду, заявил:

— Пойду я, товарищи. У Тони весь наш цифровой камуфляж, она всю партию подставит, если попадëтся, а ты, Корней… с тобой тоже всë ясно.

— Она тоже должна пойти, — сказал Кирилл и кивнул на Стешу, — И, само собой, когда вы вернётесь, я отсмотрю её воспоминания. Чтобы убедиться, что она не просидела всю ночь на фудкорте.

Девушке показалось, будто в неë выстрелили. Сердце на миг замерло, дыхание пропало.

— Зачем это? — удивился Корней.

— Чтобы она не отправилась в ближайший полицейский участок, как только вы уберëте у неë уничтожитель, и не рассказала там всë за бонус к этичности.

«Этого не может быть, — испуганной птицей заколотилась душа Стеши, — об этом не было уговора. Этого не может быть!»

— Она так не сделает, — возразил Владимир, — Я за неë ручаюсь.

— Может, ты и достаточно хорошо еë знаешь, — резко сказал Савва, — И можешь ей доверять. Может, тебя она и не сдаст. Но мы еë видим впервые, и рисковать не намерены. Мы и тебя видим впервые, кстати.

— Ради своего рейтинга, — проговорила Майя, глядя на мыски своих ботинок и как будто ни к кому конкретно не обращаясь, — она полезла в настоящее осиное гнездо, к нам, то есть. Я не вижу причин, которые помешают ей ради того же рейтинга пойти в полицию.

— Товарищи, но мы не сможем сделать ей цифровой камуфляж, — сказала Антонина, — Я просто не успею.

— Пойдёт так, — хладнокровно парировала Майя, — будет лишний повод вести себя аккуратно.

— Как долго вы ещë намерены здесь оставаться? — вдруг спросил Мохов Кирилла.

— В смысле? — не понял Кирилл.

— Ты говорил, у вас «горят» сроки. Значит, скоро вы устроите ваше, скажем так, «дело». Я достаточно хорошо знаю ваши «дела», чтобы ожидать, что после его исполнения вы спешно покинете станцию. Очевидно, мы тоже не сможем пользоваться вашим убежищем после этого. Я хотел бы знать, как скоро это произойдëт, чтобы понимать, ради чего и мы, и Степанида будем рисковать. И вообще стоит ли оно того.

— Трое суток, — сообщил Кирилл, — считая с сегодняшнего вечера.

Корней повернулся к Антонине:

— Трое суток для нас важны?

— Безусловно.

Мохов развернулся к Стеше:

— В таком случае, товарищ Голуб, я вынужден просить вас согласиться на предложение Кирилла.

— Нет, Корней, не втягивай еë в это, — взмолился Владимир.

— Это глупо, — заметил молчавший прежде Демид, — подключать к такому делу любителя.

На досуге Стеша решила подумать, беспокоился Владимир о ней или о своëм образе в еë глазах, а пока ответила:

— Я согласна.

Если уж нырять в омут, то сразу, чтобы поскорее выбраться обратно на берег нормальности.

— Но при условии, — добавила Стеша, — что моему рейтингу не будет нанесëн ущерб.

— Вот и предел порядочности, — хмыкнула Майя.

Владимир вскинулся было, но Антонина приземлила его на место, зашипев и надавив на плечи.

— Ущерба не будет, если вы не попадëтесь, — заверил Савва.

— В таком случае я тоже в деле, — сообщил Демид, — подстрахую вас, если дела пойдут скверно.

Стеша никак не ожидала такого заявления от дезинсектора.

Глава 5 Агитация и пропаганда

Некоторое время потратили на обсуждение разных тонкостей, после чего Кирилл, Савва и Майя спустились на первый ярус, загремели там чем-то, наверное, из ящиков, и покинули убежище, предупредив, что намеревались вернуться утром.

— Поспи, — советовал Стеше Владимир, — нам в половине второго выходить.

— Поспи, — поддерживал его Демид, — ты с пяти утра «на ногах».

Стеша послушалась и спустилась в капсулу, легла на кровать и погасила свет. Заднюю стенку оставила открытой. Заснуть не вышло, ощущение непоправимой ошибки ворочалось в душе и отгоняло сон. Сколько девушка не убеждала себя, что ситуация выправится, успокоиться не получалось. Сколько ни проигрывала в голове прошедший разговор, других вариантов своего поведения не находила. Возможно, кто-то посторонний, кто не являлся Степанидой Голуб, повëл бы себя иначе, окажись в подобной ситуации, но Стеша была Стешей и пришла к выводу, что иногда свои действия следовало просто принять.

Время сделалось главным врагом девушки. В какой-то онлайн-игре она встречала такого персонажа — Старика Время. Он выглядел, как седобородый дед в пшеничного цвета робе и фиолетовой остроконечной шляпе, в одной руке он держал посох, увенчанный солнечным часами, в другой — часы песочные. Сейчас Стеше представлялось, будто бы он своим посохом без жалости и передышки крушил тонкий наст будущих секунд, на котором стояла девушка, и который тянулся до магической отметки "половина второго ночи". Секунды с треском рассыпались на осколки и проваливались в чëрную бездну небытия. Стеша знала, такая же участь была уготована и ей.

Сквозь открытый проход из убежища долетали разговоры оставшихся там людей. Владимир занялся связью с клиникой, Антонина — поиском способа посадить на рейсовый челнок людей с активным уничтожителем на сетевиках. Демид и Корней беседовали.

— Расскажи мне о вас, — попросил Морозов, — о ваших целях, ваших методах.

— Ты, наверняка, и так всë это знаешь, — усмехнувшись, отвечал Мохов.

— Что-то знаю. Но я хочу послушать тебя. Получить знание из первых рук, так сказать.

— Тогда услуга за услугу. Я расскажу тебе о нашей программе, а ты — о том, как здесь оказался. Идëт?

— Идëт.

— Ну, хорошо, слушай. Итоговая цель нашей программы — заселение ближних планет и космического пространства на околопланетных орбитах. Земля и еë окрестности уже столь плотно забиты народом, что людям банально не хватает места. Контроль рождаемости от этого, опять же. С ним интересный исторический финт произошëл, кстати. Его вводили совсем для противоположных целей. В своë время на Земле, тогда ещë без больших орбитальных поселений и лунных колоний, люди перестали воспроизводить себя в большинстве. Отдельные отсталые семьи ещë рожали детей, но большинство прочно отошло от этой практики. Такой настрой сильно ударил по корпорациям, потому что в основе богатства любой корпорации лежит массовый спрос, то есть, количество покупателей. И корпорации стали стимулировать рождаемость, размещая родильные контракты. Воспитание детей — процесс затратный, естественно, тратить деньги с неизвестным результатом никто не хотел, поэтому заказчики заранее определяли, потребителем чьей продукции вырастет новый человек. Это вы делаете и сейчас. Но теперь, в отличие от старых времëн, вся эта система призвана не повысить рождаемость, а наоборот, замедлить еë, чтобы избежать перегрузки инфраструктуры, и называется устойчивым развитием. Не мне тебе рассказывать, что сами владельцы инфраструктуры и материальной, и виртуальной, рожают детей старым способом, а в головы людей вроде нашей общей знакомой Степаниды вдалбливают идеи о недопустимости традиционного деторождения. Ты также отлично знаешь, что всë, что тебя окружает в материальном и виртуальном мирах, всë, чем ты пользуешься принадлежит примерно одному проценту населения. При этом, если говорить об орбитальной части человечества, то здесь этот один процент занимает тридцать процентов пригодных для проживания площадей и потребляет тридцать процентов вырабатываемой электроэнергии. В этом куске есть и твоя доля.

— Была.

— В смысле "была"?

— Ты сначала дорасскажи, потом я расскажу. Как уговаривались.

— Ладно. Так вот, продолжим. Наша партия строит свою программу из того факта, что освоение Марса и Венеры с текущим общественно-экономическим устройством во-первых, невозможно, во-вторых, невыгодно правящему классу. Оно невозможно, потому что между Марсом и Землëй, например, нельзя организовать связи с приемлемой скоростью обмена данными. В момент большого противостояния сигнал от планеты до планеты идëт три минуты, в случае максимального удаления планет друг от друга это время увеличивается до десяти минут и более, вдобавок Солнце оказывается между планетами и сильно забивает его своими шумами. Таким образом, распространить Лексигон и «Нойман» на околомарсианскую орбиту не представляется возможным.

— Ну и что? Научные миссии отлично летают туда безо всякого «Ноймана». И сидят там по полгода.

— Научные миссии — это один разговор. Массовая экспансия и хозяйственное освоение — совсем другой. При такой экспансии общество как бы экспортирует свои методы хозяйствования на новые области, и если у нас здесь «Нойман» регулирует экономическую деятельность, а он регулирует в первую очередь экономическую деятельность, что бы ни писали в официальных документах, то и на околомарсианской орбите он должен присутствовать. Если здесь владеть частной собственностью могут только граждане с зелëным рейтингом, как на околомарсианской орбите возможен другой порядок?

— Можно сделать две системы и синхронизировать их.

— Синхронизировать нельзя, потому что сигнал идëт слишком медленно. И пока копия базы данных летит от Земли к Марсу, в самой базе уже происходят изменения. Посмотри, ради интереса, сколько изменений в секунду проходит через квалификационную и этическую базы «Ноймана». Сотни тысяч. Так что синхронизировать нельзя, можно только сверять и обновлять с учëтом последних изменений.

— Ну обновлять, какая разница.

— Разница принципиальная. Здесь человек будет числиться с рыжим рейтингом, а на Марсе — с красным. И будет при этом нормально работать. Сейчас же как официально обосновывают необходимость системы «Нойман»: Только человек достаточной квалификации и с верными этическими установками может владеть и управлять активами. И вот, пожалуйста, будут примеры, как люди справляются и без этого всего. Я уж не говорю о проблеме легитимизации сделок, совершëнных агентами с подобной разницей в рейтингах.

— Не убедил. Можно найти выход при желании. Давай лучше переходи ко второй части. Почему экспансия невыгодна?

— Ты сказал ключевые слова: «при желании». А вот я неправильно выразился. Экспансия не невыгодна. Она просто не нужна. В самом деле, любая массовая экспансия человечества на новые пространства всегда была вызвана одной причиной — оскудением занимаемой территории при растущем населении. Нет, конечно, находились отважные одиночки, которым невмоготу было ходить по заранее проложенным дорогам, которых влекло за поворот реки, за морской горизонт, за пределы атмосферы. Но их вылазки служили лишь темой для разговоров на светских вечерах и дружеских посиделках, иногда — боевыми средствами в идеологической войне, но всегда и в общем случае оставляли за собой по большей части лишь информационный эффект. Когда же человечеству становилось тесно, когда из-за постоянного роста числа голодных ртов переставало хватать еды, оно смахивало пыль со старых рассказов и вступало на проложенные одинокими смельчаками дороги уже совсем с другим снаряжением и с иными целями. Оно выступало колонизировать и покорять, сменив романтичное платье на прагматичный деловой костюм.

Корней, сам вдохновившись собственной речью, перевёл дух.

— А теперь, — продолжил он, — главная причина экспансии устранена. Рождаемость как эксплуататоров, так и эксплуатируемых под надёжным контролем, алгоритмы аккуратно планируют естественный прирост населения, компенсирующий естественную убыль, родильные квоты распределяются между заказчиками по общей договорённости автоматически, опять-таки, в зависимости от сложных комбинаций заявок и естественной убыли по отраслям народного хозяйства. Специальные приложения следят за генетическим банком и подбирают комбинации половых клеток, выводящие нежелательные мутации за фенотип.

— Тогда зачем вы боретесь? Все довольны, вроде.

— Мы хотим вернуть людям человеческую жизнь, и мы верим, это возможно только через экспансию на Марс и Венеру.

— А дальше? Если вам удастся вернуть жизнь в старый ритм, рано или поздно и на Венере с Марсом сделается слишком тесно.

— Дальше Пояс астероидов. Внешние планеты. Солнечная система сама по себе достаточно огромная, и одних её пространств и запасов сырья хватит на многие сотни лет вперёд. Но главная наша идея — суть человечества, как и любой другой жизни, в экспансии. Хочешь быть человеком, расти, всегда расти, или оставайся приложением к стриминговым сервисам. Тебе выделяют безусловный базовый доход, ты его тратишь на медиа-контент, предусмотренный в твоëм родильном контракте и закреплëнный для тебя блокчейн-шифром. Но разве это жизнь? Поэтому я верю — человечество будет строить города на Марсе, не потому что этого хочу я, а потому что это нужно ему. Чтобы остаться человечеством.

От бесконечного бубнежа Корнея у Стеши разболелась голова. Она с трудом понимала речи Мохова, потому что не привыкла работать с такой информацией, и потому что помнила, партия «Ad Astra» была запрещена, и материалы, распространяемые её сторонниками, маркировались «Нойманом» как токсичные. Девушку больше интересовал Демид, она поняла, он был отнюдь не простым дезинсектором с красным рейтингом. Если в будущем, после удаления уничтожителя, она и он продолжат жить на одной станции, лишнее знание о нём окажется полезным. В любом случае, даже больная голова была для Стеши лучше тягостных мыслей о собственной судьбе.

— Всë это интересно звучит, но ты же сам говорил, что в какой-то момент люди перестали хотеть заводить детей. И пришлось ввести родильные контракты.

— Всë верно, я сказал, что люди перестали заводить детей, но я не сказал, почему люди перестали заводить детей. Какой смысл рожать, если у тебя ничего нет, ты получаешь кредиты от государства и можешь потратить их на аренду ограниченного перечня благ, как материальных, так и виртуальных? Да, этот перечень большой, но качественное образование туда не входит, например. Аренда детской комнаты на космической станции туда не входит, да и вообще капсулы здесь построены с такими тонкими перегородками, что, появись здесь дети, они превратят жизнь в ад. Не предназначены космические станции в большинстве своëм для выращивания детей, это слишком затратно. Проще построить отдельные фермы, тогда можно экономить на эффекте масштаба.

— И как вы хотите с этим бороться?

— Мы переведëм частную собственность в публичную. В материальной части это космические станции и производственные комплексы, вся хозяйственная инфраструктура. В виртуальной части это образовательные базы знаний и наборы профессиональных инструментов. Чтобы любой мог выбрать профессию и любой мог еë освоить.

— Это не даст людям собственность. Это «чьё-то» сделает «ничьим».

— Во-первых, в истории есть множество примеров управления коллективной или муниципальной собственностью. Во-вторых это позволит людям самим управлять структурой площадей и более справедливо распределить её. Тогда и условия для детей появятся. И это даст возможность рожать детей и выбирать им наиболее подходящие профессии, базы знаний ведь будут в свободном доступе. Не надо будет тратить на них токены и кредиты. А центральное правительство будет стимулировать рост численности, тогда жители станций сами решат, как им лучше станции перестроить, чтобы обеспечить детей нужными благами. Это первая фаза — переустройство существующих поселений и создание базы для экспансии. Ну а вторая фаза — экспансия на Марс и Венеру.

— У вашей программы много общих мест со взглядами Кирилла и его «коллег». Почему вы не работаете вместе?

— Общие места есть, ты прав. Это и неприятие рейтинговой системы в текущем её виде. И конечная цель у нас совпадает — вернуть человечеству человеческую жизнь. Но у нас слишком разнятся методы. Вы с Кириллом…

— Я не с Кириллом. Я потом расскажу, продолжай.

— Однако, меня всё больше интересует, что же ты из себя теперь представляешь? Ладно, Кирилл с «коллегами», как ты их назвал, главным своим методом избрали индивидуальный террор. Мы же считаем такой метод напрасным расходом революционных сил. Только сознательное движение широких народных масс может привести к изменению структуры общества, поэтому наша цель — вовлечение их в революционную борьбу путём агитации, стачек и профсоюзной деятельности. Конечно, некоторые на такой подход смотрят свысока, считая, что люди с рейтингом ниже зелёного не могут изменить общество к лучшему в принципе, это, конечно, чушь. Кроме того, работа с массами хороша хотя бы тем, что уберегает от сектантства. Чтобы заставить людей бастовать, например, надо предложить им что-то действительно важное для них, надо дать им цель, к которой они захотят двигаться. Таким образом для нашей партии сохраняется живая связь с народом и происходит отсев разных экзотических идей, которые бурным цветом цветут в среде прочих подпольщиков.

— Кирилл с “коллегами”, однако, в народе гораздо популярнее партии “Ad Astra”.

— Да, это так. Но популярность эта временная. Представим, допустим, что завтра «Ноймана» не станет. И что будет делать Кирилл? Куда он поведёт народ, что предложит ему? Люди быстро разочаруются в нём, потому что и он, и его “коллеги” в пылу индивидуальной охоты совсем не интересуются, а чего, на самом деле, хотят те, кого они собрались освобождать? А мы интересуемся и мы знаем, что предложить. И как дать обещанное.

— Интересно.

— Полагаю, можно сказать, я выполнил свою часть сделки. Теперь твоя очередь.

Демид усмехнулся, смущаясь:

— Мне, право, даже немножко неловко.

— Почему?

— Ход твоих мыслей нетрудно понять. Из прежней “Орбиты и Свободы” уцелело три человека: я, Евнов и Книппер. Книппер “образумилась”, вышла замуж, пускай и не за равного по статусу жениха, зато уж точно по любви, и теперь ведёт жизнь главы департамента второго звена и счастливой матери. Евнов обманул все проверки и возродил индивидуальный террор. Он, собственно, и является председателем исполкома, которому подчиняется Кирилл. И тут ты встречаешь меня. Я связан с террористами сейчас, состоял с Евновым в одной организации в прошлом, пусть не будучи лично знакомым, и ты, очевидно, про меня вообще ничего не слышал. “Какая же лютая конспирология привела сюда Демида Морозова?” — думаешь ты. Угадал?

— Почти.

— А правда в том, что никакой конспирологии нет, — Демид тяжело вздохнул, как будто тоскуя по потерянной душе. — После случившегося в Эльсиноре мне не дали даже рыжего рейтинга. Ментальная нестабильность. Родные боялись со мной общаться, мы же все, с зелёным рейтингом, суперэтичные интеллектуалы, и людям с красным рейтингом даём достоинства немногим больше, чем диким зверям. Знаешь, из тех, что кидаются на стенки вольеров в зоопарках, и благородная публика отпрядывает в страхе, забыв про деньги и прочие социальные условности, на которые она привыкла полагаться в качестве защиты. Вот родные, все, даже самые близкие, смотрели на меня как на такого зверька. Мне выделили виллу у лунного космопорта, подальше от светских кластеров, приставили андроидов с психологическими программами. Закрыли доступ в сеть тяжёлым фильтром, чтобы я никому не мог писать, кроме матери и отца. Боялись токсичности. Я не имел доступа даже к двигателю челнока. Стал таким «бриллиантовым отшельником», только без денег.

— «Бриллиантовым отшельником»? Что это?

— Есть несколько сверхбогатых кланов, которые замкнулись в своих родовых имениях и никак не участвуют в жизни орбитального общества. К ним не летают такси, не ходит транспорт, кроме их собственного, они сами не посещают светские и публичные мероприятия, да их и не приглашает никто. Ты не найдёшь их фамилий в новостях и даже в деловых реестрах сделок так просто не отследишь, но их интерес присутствует, наверное, в каждой второй сделке, совершаемой на орбите или на поверхности самой планеты.

— Понятно. И что же ты сделал?

— Первое время маялся от безделья, прятался от крови за цифровыми наркотиками и прочими дешёвым онлайн-развлечениями. Ну, понятно, секс-ботов заказывал. Первые года три жил такой жизнью. А потом понял, что, в самом деле, превращаюсь в животное, которое сидит в своей клетке, жрёт поданный корм да спаривается с дуплом в дереве. К гражданским системам мне доступ не перекрыли, так что я наугад выбрал профессию, получил квалификацию и отбыл сюда. Ментальная нестабильность всё равно не позволяет моему рейтингу подняться выше красной зоны, так что я заключил с кланом Морозовых смарт-контракт. По его условиям я обязуюсь не связываться с ними устно, письменно, онлайн и оффлайн, не распространять о них информацию в публичном поле. Иначе уеду на Биржу мощностей.

— Сложно поверить в это.

— Согласен. Я сам иногда не верю. Утром, лёжа в постели, думаю, сейчас открою глаза, и увижу маму, папу, живого дядю и вообще всех живыми, и всё будет хорошо.

— А что Кирилл?

— Кирилл? А я встретил его в коридоре вместе с Евновым. Евнова узнал, как узнал и тебя. Ты же знаешь, люди с зелёным рейтингом приучены смотреть на лицо, а не читать подсказки Лексигона. Так что его цифровой камуфляж меня не обманул.

— Не могу поверить, что ты…

— На самом деле дезинсектор?

— Да.

— Ну, я же не простой дезинсектор. Я — дезинсектор с ментальной нестабильностью, не забывай.

Дальше Стеша не слушала. Она запустила поиск в сети по словам “Демид Морозов Эльсинор”. Прошла по первой же ссылке, принялась читать. Из статьи на девушку набросился дикий ужас, ледяной хваткой он сдавил рёбра. С кем же она связалась? Нелегалы-подпольщики, партия из которых организовала стачку с человеческими жертвами, террористы и массовый убийца с ментальной нестабильностью. Девушка почувствовала, как у неё задрожали пальцы рук. Бежать, бежать из этого мрака немедленно, куда угодно, в полицейский участок, и будь, что будет. Плохо соображая, что делает, она поднялась с кровати и на ватных ногах направилась к двери из капсулы в коридор. В этот момент свет вспыхнул, болью разоблачения резанув девушке глаза.

— Половина первого, — сообщил Владимир весёлым голосом, — Ты готова?

Девушка обернулась. Владимир уже вошёл в капсулу из междустенья, лысая голова массового убийцы маячила за его левым плечом. Стеша не успела.

— Д-да, — кивнула она, едва управляя собственными мышцами.

Глава 6 Крушение

Коридоры встретили троих взломщиков пустотой. Владимир и Демид шагали впереди, Стеша глядела на их спины. Время от времени в душе шевелилось искушение развернуться и побежать, девушка игнорировала его, понимая бесперспективность затеи. Догонят и наверняка убьют. «Нойман», «Нойман», почему же ты молчишь? — взывала мысленно Стеша к искусственному разуму, — Мы же идём совершать преступление, это же очевидно из нашей походки, из того, что мы втроём в пустых коридорах, из выражений наших лиц и разговоров этих двух упырей! Почему же ты молчишь, «Нойман», почему не оповещаешь полицию? Может, ты нас раскусил и готовишь засаду? Прошу тебя, миленький «Нойман», подготовь засаду за этим поворотом, нет, лучше за следующим, нет, лучше на лестнице, нет, лучше в капсуле, куда мы идём. Тогда я сдамся и снова буду в безопасности. Ты же всё знаешь, всё просчитываешь, кто-то арендовал капсулу под портовым инспектором, но там не живёт. Злой умысел сверкает, как сверхновая, «Нойман», не подведи меня!»

Ничего не происходило. Рыжие сектора станции спали тихим сном законопослушных граждан. Разноцветные двери капсул стояли плотно закрытые, за что девушка ненавидела их лютой ненавистью. Стеша собиралась привлечь внимание встречных прохожих, попросить их позвать полицию, но на всех этажах, от убежища до капсулы под квартирой инспектора не встретила ни души. Если люди и гуляли, то в виртуальной реальности, там виды были поинтереснее. Девушка хотела вызвать полицию по сети сама, но испугалась мести подельников Владимира. Или Кирилла. Она не сомневалась, с предателями эти люди расправлялись без жалости.

Арендованная капсула оказалась просторнее Стешиной, здесь, кроме кровати, нашлось место для небольшого столика, за которым надо было работать стоя. Как только девушка оказалась внутри, её попросили закрыть дверь и забраться на кровать, чтобы не мешать. Демид отодвинул столик от стены, влез на него и разобрал потолок с помощью инструментов, встроенных в руку.

— Здесь уже всё расчищено, ребятки подготовились, — сообщил он, наклонив голову к спутникам, — Все коммуникации разведены, в охране периметра брешь. Осталось только фальшпол поднять.

— Стеша, — обратился к девушке Владимир, — ты посиди пока тут. Мы сперва залезем туда, убедимся, что всё в порядке, потом я тебя позову.

— Хорошо, — кивнула девушка.

Ни на грош не верила она в его заботу.

Демид ещё пошумел, затем, чуть подпрыгнув, втянул себя в дыру. Спустя мгновение просунул голову вниз и прошептал:

— Ермак, вроде, спит. Давай ко мне.

Владимир последовал за Морозовым. Затаив дыхание, Стеша прислушалась к шагам наверху, тихонько поднялась с кровати и шагнула к двери. Тронула ручку. Открывать надо тихо, ещё миг, и она спасена! Только бы не зашуметь, только не шуметь..

Внезапно раздавшийся шёпот пригвоздил девушку к месту.

— Стеша, — звал её Владимир из люка, — Всё чисто. Давай к нам, я помогу тебе забраться.

Она обернулась и пролепетала, оправдываясь:

— Проверяла дверь. Показалось, я её не заперла.

— И как?

— Заперла.

— Молодец. Давай к нам.

Часть мозга, отвечавшая за рефлекторную реакцию на опасность, командовала Стеше развернуться, открыть дверь и выскочить наружу. Мужчины всё равно не успеют спуститься, чтобы помешать ей покинуть капсулу. Другая часть мозга, рождавшая рациональное мышление, ехидно спрашивала: «И что дальше? Куда ты спрячешься от них в пустом коридоре с запертыми дверьми?» Ответа не находилось, поэтому девушка подчинилась и забралась на столик.

Владимир подхватил её и помог пролезть в квартиру. Стеша огляделась.

Они проникли в просторную, как десять Стешиных капсул, гостиную с диваном, тремя креслами, низким журнальным столиком с прозрачной столешницей и ореховым ножками, высоким и плоским аквариумом, где плавали разноцветные рыбки, а также столом и четырьмя стульями в углу. В одной стене чернела входная дверь, стену напротив закрывала голографическая картина. Прямо сейчас на ней «Потопление немецкого транспорта» Нисского сменялось «Зимним пейзажем» Андрияки. Стеша не разбиралась в живописи, поэтому для неё сцена морского боя из далёкого прошлого сменилась пейзажем из прошлого ещё более далёкого. Мягкий свет лился из полоски вдоль потолочного бордюра. Широкий проход без дверей вёл на кухню, в тамошнем полумраке угадывались очертания диковинной техники. В противоположной стене был такой же проход, но перекрытый занавеской, и вёл, очевидно, в спальню. На занавеске пестрел «Аэродром», опять-таки, Нисского.

Стеша не знала и этой картины тоже, но ощущение начала пути, странствия, уводящего за красный горизонт в лазоревую вечность, тронуло душу, переключило в ней что-то на короткий, может, в тысячу квантов, промежуток времени. Входная дверь перестала притягивать к себе внимание. «Ну вот, Степанида Голуб, — подумала девушка, — твоя мечта сбылась. Ты в квартире на вершине рыжего сектора. Куда же ты отправишься дальше?»

Владимир отвёл занавеску в сторону и поманил Стешу в спальню.

Освещения здесь не включали из страха разбудить инспектора, скупой свет, прилетавший из гостиной, очертил в глазах Стеши контуры королевской ширины кровати и силуэт Кричевской, спавшей на ней под одеялом. У кровати недвижно, будто статуя, ждал Демид. Как только девушка и Владимир пересекли порог комнаты, он повернул в их сторону голову и показал Владимиру движением глаз на изножье кровати.

Владимир встал туда, Демид достал из кармана комбинезона чёрную шайбу, аккуратно шагнул к кровати, наклонился над спавшей женщиной. Та как раз повернула голову на бок, лицом к выходу в гостиную, и Морозов нацелился приложить шайбу к виску инспектора.

«Вот и…» — облегчение только зародилось в душе Стеши, как женщина открыла глаза, их белки блеснули в полумраке, отразив летевший из соседней комнаты свет. Её взгляд упёрся в тёмное лицо Морозова. Инстинкт заставил Кричевскую отпрянуть от Демида. «Прыгайте на неё!» — крикнул Морозов и вскочил на кровать. Владимир приземлился женщине на ноги, Демид — на грудь. Кричевская заворочалась под мужчинами, завозилась, пытаясь освободиться, вывернуться, собирая вокруг себя простынь и одеяло. «На помощь!» — крикнула она, и Морозов накрыл её лицо подушкой. Стеша наблюдала за сценой с отвращением, какое всегда вызывало у девушки насилие в реальной жизни.

Надёжно прижать жертву не удавалось, от подушки она освободилась, вытащила одну ногу из-под Владимира, спихнула его на пол и опять крикнула: “На помощь!”. Демид повторно накрыл её лицо подушкой, в этот раз навалившись на голову Кричевской всем телом. Почувствовав перемещение веса со своей груди, женщина выгнулась, пытаясь сбросить Морозова с себя. Демид двигался судорожно, грязно, подло.

Владимир схватил Стешу за руку, толкнул к кровати и скомандовал: «Садись ей на ноги!». Сам же прыгнул Кричевской на живот. Стеша, перестав соображать, подчинилась, поймала и прижала сперва одну, затем вторую ногу жертвы к кровати. Женщина по-прежнему билась и пыталась освободиться, затем задышала часто и прерывисто, затем часто и глубоко, затем вдохи и выдохи ещё усилились, выйдя за всякие рамки нормальности. Человеческий организм отчаянно пытался добыть воздух, молил о нём, просил хотя бы о капельке кислорода, но воздуха ему не давали.

— Ты же задушишь её, — взволнованно зашипел Владимир Демиду.

При мысли о том, что сейчас она увидит человеческую смерть, Стеша похолодела от ужаса и сама перестала дышать на какие-то мгновения. “Нет, нет, нет, я этого не допущу, — думала она в панике, — я сама вызову полицию, если…”

— Спокойно, — ответил Демид, распрямившись и отбросив подушку в сторону, — она уснула. Вернее, потеряла сознание.

Он слез с кровати и включил свет. Стеша и Владимир остались сидеть на инспекторе, не до конца поверив в то, чему стали свидетелями. Демид, двигаясь как-то очень устало, поднял с пола извлекатель и прислонил к виску женщины. Над чёрной шайбой засветилась голограмма с процессом поиска и извлечения данных.

— Можете слезть с неё, — обратился Морозов к Владимиру и Стеше, его язык еле ворочался.

Стеша встала с кровати и отошла в угол комнаты. В ярком свете картина вырисовывалась ещё более гадостная, девушку начало тошнить. С трудом она удерживала рвотный ком где-то в середине горла. По щекам потекли слёзы. Откуда они взялись? Неужели из её глаз? Надо что-то сделать с ними, но что? Как помешать им литься? Как убрать уродливые струпья вины, выступившие на душе болезненной сетью?

Владимир обнял девушку за плечи и прошептал успокаивающе:

— Всё хорошо, не переживай. Всё хорошо.

Стеша не слышала его слов и не чувствовала прикосновений. Демид поднял на сообщников глаза, обратился к Владимиру:

— Ермак! Ты сможешь связаться с Антониной? Так, чтобы не отследили?

— Наверное.

— Объясни ей ситуацию. Объясни, что у нас провал. Всё, что мы сейчас скопируем у Кричевской, потеряет актуальность, как только она придёт в себя и вызовет полицию.

— Что же делать?

— Посоветуйся с ней и с Карповым.

— Хорошо.

Владимир направился к люку в гостиной, Стеша, утерев слёзы, пошла за ним. Она боялась оставаться наедине с Демидом. Спустившись в капсулу, она села на кровати, обхватив колени руками. Она не была глупой и отлично понимала, что последует за обращением Кричевской в полицию. Но все свои силы девушка тратила на то, чтобы не называть этого в мыслях, ведь даже отдельные слоги могли разбить сознание на осколки, точно попавший в точку напряжения стекла камень. Где-то на краю восприятия остались Владимир и голографический экран, что прилип к стене капсулы и показывал прыжки молодого человека по чатам и форумам.

Таблицы с разноцветными строками диалогов и пёстрыми иконками аватарок падали одна на другую, пока в воздухе рядом со столиком не надулась чёрная клякса колдовской мантии, из которой торчали две маленькие короткие ручки в коричневых рукавах, и которую венчала большая уродливая голова с раздвоенным подбородком, жирными красными губами, двумя зубами в уродливом мультяшном рту, большим носом, острокончеными ушами и глазами в круглых очках. На голову был натянут белый чародейский колпак с загнутыми кончиками. От существа с подобной внешностью ожидаешь скорее услышать чёрное слово «Мутабор», а не совета о спасении из трудной ситуации. Хвост кляксы оканчивался змеиной головой, время от времени она открывала пасть и показывала раздвоенный язык.

Голограмма, за которой скрывался абонент Владимира, смотрелась в капсуле настолько чуждой, что привлекла даже Стешино внимание. Сам молодой человек, не растерявшись, сказал:

— Привет, Тоня.

— Что случилось, Ермак? Почему ты отрываешь меня от работы? — при разговоре рот аватарки ещё шире расплывался в стороны, старческий голос заскрипел в тесном пространстве капсулы.

— Плохие новости, нас распознали.

Едва Владимир договрил, Антонина разорвала соединение.

«Все нервные такие», — вздохнул Владимир и повторно запрыгал по сайтам, пока опять не вызвал в комнату колдуна, будто духа из заполненной злом бездны.

— Тоня, погоди паниковать. Пока за нами Урфин Джюс своих деревянных солдат не послал.

— Что там произошло, объясни человеческим языком?

— Она проснулась и увидела всё.

— И что дальше?

— Лысая башка ей, как это сказать, спел колыбельную. Теперь она снова спит.

— Вы понимаете вообще, что вы натворили?

— Да мы вообще-то не причём. Она сама просто взяла и открыла глаза.

— Ты всегда не причём. До этого был не причём, сейчас не причём. Я вот, сколько по ночам сплю, ни разу глаза ни с того ни с сего не открывала… Никодим, Ермак звонит. Говорит, она увидела всё… что… да разве теперь важно… ладно, я скажу, как ты сказал… Ермак, мы пока не знаем, что делать. Как только Кричевская сообщит полиции о нападении, они обнаружат ваше скачивание. После этого все коды и пароли, что мы получим, станут недействительными.

— Это я и так понимаю. Поэтому и звоню.

— Надо будет скачивать всё повторно. Какого-то трояна у неё в сети не оставишь, его обнаружат. Не знаю, Ермак, не знаю.

В потолочном люке показалась голова Демида.

— Я могу оставить извлекатель здесь. Между перекрытиями. И попробуем повторно забрать у неё коды, когда она уснёт.

Мультяшный колдун задрал уродливое лицо вверх:

— Ты ему ноги приделаешь, что ли? — спросила Антонина со скепсисом в голосе.

— Да, — ответил Демид.

Для демонстрации своих слов Демид опустил руки в капсулу. Пальцами левой руки он тронул предплечье правой, и оттуда, из казавшейся до этого бесшовной ткани выделились четыре лапы и круглое туловище встроенного робота, оставив после себя пустое посадочное место, выложенное трубками и проводами. К туловищу аппарата Морозов прикрепил чёрную шайбу извлекателя и посадил робота на обратную сторону фальшпола квартиры Кричевской. Насекомое потопталось пару секунд на месте и скрылось во мраке межкапсульного пространства.

— Почему мы с самого начала так не сделали? — покачал головой Владимир.

— Требование Кирилла, — пояснил Морозов, спустившись в капсулу, — Он хотел, чтобы вы «замазались».

Рядом с чёрной кляксой колдуна в воздухе возник тощий кролик с большой головой. Одет он был в короткие брючки и красный свитер с засученными рукавами и толстым воротником под самое горло, на носу сидели круглые очки. Его голос и жесты выдавали педанта.

Происходившее рядом всё сильнее диссонировало с душевным состоянием Стеши, по этой причине связь девушки с реальностью истончалась, голова закружилась и вернулась тошнота.

— Положение сложное, ребята, — загнусавил кролик, — вы не можете просто выйти и направиться к нам, полиция в таком случае с лёгкостью отследит ваш путь.

— Я запустила подборку нового камуфляжа для всех троих, но на это нужно время, — проскрежетал колдун, змея на кончике его мантии крутила головой по сторонам.

— А с чем это связано? — спросил Демид.

— Сейчас не время для лекции о подборе камуфляжа.

— Ну хотя бы в двух словах. Всё равно все пока думают, — не унимался Демид.

— Потом, Демид, потом, — ответил кролик.

— Ладно. Сколько времени потребуется на создание цифрового камуфляжа?

— Около восьми часов, — сообщил колдун, — это на подбор подходящей маски и её внедрение в систему безопасности станции.

— Всё это время, — проговорил Владимир, — нам надо будет где-то прятаться, правильно ли я понимаю?

— Да, — кивнул колдун.

— Есть другая опция, — предложил Демид. — Проблемы у нас начнутся, как только Кричевская вызовет полицию. Можно не допустить этого.

— Мы так не работаем, — с педантичной убеждённостью взмахнул лапой кролик и покачал своей ушастой головой.

— Методы есть разные, не только те, о которых ты подумал, — возразил Демид.

— Какие? — вскинулся Владимир, — будешь душить её каждый раз, как она станет приходить в себя?

— Тише, тише, — ничуть не смутившись, отреагировал Демид, — не шуми так, а то разбудишь спящую царевну раньше времени.

Кролик повернулся к колдуну и заметил:

— Тоня, а ведь Демид прав. У нас есть внутрисетевые коды доступа Кричевской. Может, мы сможем как-то настроить её личный кабинет, чтобы блокировать запросы о помощи?

— Надо попробовать. Но остаётся ещё один момент. Как только Кричевская поймёт, что через сеть она никого не дозовётся, она пойдёт пешком. И своими ножками дотопает до полиции.

— Это я беру на себя, — сказал Демид, — я свяжу её и прослежу, чтобы она не освободилась, пока наши маски не будут готовы. Жаль, конечно, что полностью скрыть наше появление в её квартире не получится. Слишком много следов, так что нас объявят в розыск и наши рейтинги ухнут вниз до самой земной поверхности.

— Ну, — развёл руками колдун, — это уж вы сами постарались.

Демид озвучил то, о чём Стеша боялась и думать. Её объявят в розыск. Её рейтинг станет красным. Её жизни конец. Её планы и стремления, её знакомые и друзья, коллеги и заказчики, её цели теперь ничего не значили, как и коды, забранные с сетевика Кричевской. Просроченная информация, потерявшая актуальность — вот чем за мгновение обернулись жизнь и мечты Степаниды Голуб.

Сил бороться с убийственным знанием не осталось, в сознании девушки зашумел белый шум всепоглощающего ступора. Окружающий мир куда-то пропал, события, что фиксировались органами зрения, слуха, обоняния и осязания чиркали по сознанию и терялись в этом шуме, не оставляя следа, не рождая мыслей и чувств. Не было ни злости, ни обиды, ни отчаяния, ни надежды. Наверное, смерть приходила к человеку так же и таким же образом заслоняла от него жизнь.

Стеша смутно помнила, как Владимир вывел её из капсулы. Они спустились на уровень ниже и принялись ждать на фудкорте сообщений от Демида и Антонины. Кажется, Владимир пытался о чём-то поговорить с девушкой, но не особо преуспел в этом. Кажется, он её чем-то кормил и водил до уборной. Наверное, оставь он её на месте, Стеша сидела бы без движения сутки, вторые, третьи, пока от голода не завалилась бы на бок, и система автоспасения не начала бы подавать сигналы бедствия в связи с истощением организма. Но Владимир крутился рядом, должно быть, из страха за собственную безопасность, и девушка ненавидела его за это. Он не понимал, она теперь никуда не побежит и никому ничего не расскажет, потому что вернуть её рейтинг в рыжую зону уже ничто не сможет. Человек из другой жизни, привыкший, словно крыса, ползать по тайным ходам, под ногами нормальных людей, он понятия не имел о настоящей, нормальной жизни. И понятия не имел, что для Стеши означала утрата такой жизни.

Глава 7 Без тормозов

Как-то вдруг в болоте почти застывших секунд возник Демид. Стеша подняла на него взгляд, когда он разговаривал о чём-то с Владимиром. Она не вслушивалась в разговор мужчин, ей был неинтересен их обмен мнениями. Внутренним взором её душа вперилась в глухую стену, возникшую между девушкой и её будущим, и пыталась отыскать в ней малейшую трещину, слабое место, надежду на продолжение движения. Всё было без толку.

Кто-то поднял Стешу с сиденья, взяв за плечо, и повёл с фудкорта в коридор и к лестнице. Должно быть, Владимир, потому что Морозов как будто шёл впереди, его высокая голова крутилась на тонкой шее из стороны в сторону.

— Ты же помнишь, меня теперь зовут Пахом Кержаков, а ты — Аделаида Семёнова, — повторял время от времени Владимир.

Демид неожиданно обернулся:

— А мне моё имя идёт, — он криво улыбался, не шутя, но горько иронизируя над собственной судьбой, — Самсон.

С этими словами он провёл рукой по лысине.

Стеша оставила слова Владимира без внимания. Наверное, именно поэтому он повторял их снова и снова, хотел убедиться, что информация добралась до её сознания.

Оказавшись на пустой лестнице, девушка вытянула руку и тронула Демида за плечо. Морозов обернулся, без единого следа холодной жестокости на лице, и с участием посмотрел на Стешу.

— Что ты хотела, Адиля? — спросил он.

Нельзя верить этой человечности, девушка помнила, как бесчеловечно он мог себя вести.

— Что с ней? Что ты с ней сделал?

— Ты про… да, я понял. Ничего. Оставил в шкафу. Я думаю, она выберется в течение часа, я положил на полу рядом кухонный нож. Это всё?

— Да.

Демид развернулся и затопал по решетчатым ступеням лестницы. Стеша и Владимир спустились за ним.

Когда все трое оказались на нужном уровне и вышли в коридор, их встретили полицейские с ружьями наготове.

— Зараза, — выругался Демид и вскинул руки вверх привычным движением.

Владимир последовал его примеру, Стеша осталась стоять с опущенными конечностями.

Полицейских было трое, у всех тела почти полностью заменены на импланты с кобальтовым покрытием. Розовая кожа их лиц чужеродными пятнами светилась из-под шлемов, напоминая об утраченной природе в пользу корпоративной функциональности.

— Проверка идентичности в связи с планом “Перехват”, — объяснил один из служителей закона, особое внимание уделив так и не поднявшей руки Степаниде, — Можете проходить.

Внезапное появление полиции так сильно шокировало мужчин, что до самого убежища они не проронили ни слова. Что-то изменилось, пока троица спускалась по лестнице до нужного этажа, будто бы на Солнце произошла вспышка, и долетевший до станции поток частиц бомбардировал население, заставлял людей ходить по коридорам быстрым шагом, втянув головы в плечи, и поскорее запираться за разноцветными дверями.

В капсуле убийц на кровати сидели Корней и Антонина, у стены опять лежала Лидия и смотрела в потолок.

— Про нас уже пишут в новостях? — спросил с порога Демид.

— Поверь мне, новостям сейчас не до вас, — ответил Корней и покачал головой.

— Почему? — удивился Морозов, — на этом уровне нас даже полиция проверяла.

Стеша и Владимир, тем временем, тоже зашли в капсулу, Владимир закрыл дверь.

Вместо ответа Мохов указал на голограмму новостного портала, повешенную на стене капсулы напротив кровати.

«Бойня в поместье Лаптевых!» — гласил заголовок статьи, под которым чернело окно видеоплеера с трансляцией.

«С Вами по-прежнему Блю Крит, — вещал репортёр, — и мы продолжаем вести рассказ с места сегодняшней трагедии. Для тех, кто только что присоединился к нам, напоминаю: группа неизвестных проникла в апартаменты Лаптевых комплекса «Люксофф Эстейт» в зелёном секторе станции «Северодвинск-7» и устроила массовую бойню. На момент нападения в апартаментах находились молодые Лаптевы: Борис, наследник хозяина судостроительного кластера Феофана Лаптева, его двоюродные братья Виталий и Ефим, и двоюродная сестра Злата. По последней информации, Борис в критическом состоянии отправлен в реанимацию, остальные Лаптевы погибли. Нападавшим удалось скрыться…»

Стеша не стала слушать до конца.

— Где Кирилл? — спросила девушка.

— Там, — сказал Корней и кивнул головой в сторону задней стены, — но тебе лучше не ходить туда пока, там зрелище не самое приятное.

Пропустив предупреждение мимо ушей, девушка прошла к стенке капсулы, сняла её, и шагнула на загрохотавший под её ногами настил. На втором этаже убежища кто-то быстро и прерывисто дышал, иногда срываясь на всхлипы, и время от времени лупил кулаком в пол. Подойдя к люку наверх, Стеша на минуту остановилась, прислушалась. Всхлипы были, как будто, женскими. Чья-то душа словно отделилась от тела и металась, неприкаянная, по узкому пятачку гофрированного металла, не имея возможности улететь в рай и опасаясь спускаться в ад.

Обернувшись, Стеша разглядела на полу тёмное пятно какой-то жидкости, по капле падавшей с потолка из стыка металлических листов.

По лесенке девушка поднялась наверх, просунув в люк голову и плечи. На втором ярусе она увидела лампу, стоявшую на ящике и горевшую мертвенно-холодным светом. На полу у ящика лежала Майя. Кирилл, опустившись на колени, сжимал руку Каменской и гладил девушку по голове, Савва раскачивался на корточках в дальнем конце яруса, у самого края настила.

Лицо Майи было изуродовано гримасой страдания, по щекам текли слёзы. Она дышала мелкими и быстрыми вдохами и выдохами, будто бы вместе с воздухом старалась выпустить из себя немного боли, слишком огромной, чтобы выйти сразу в одном крике. Взгляд Стеши сам собой пополз по телу девушки от её плеч к пояснице и ногам, и наткнулся на культю на месте левой голени, замотанную в пропитанную кровью тряпку. Тёмная лужа венозной крови расползалась под культёй, псеводгравитация засасывала жидкость вниз, в стык щитов.

— Потерпи, родная, потерпи, — успокаивал Майю Кирилл, — сейчас Савва всё узнает у доктора, и мы сделаем, как надо. И всё будет хорошо. Савва! Долго ещё?!

— Нет! — лаял Каменский.

— Я сделала, как вы просили, — сообщила Стеша бесстрастным голосом, — Будете смотреть воспоминания?

— Да погоди ты, — отмахнулся Кирилл, — Не до тебя сейчас.

— Я что, зря туда ходила?

— Не до тебя сейчас, что непонятного?! Демид пришёл?

— Пришёл. Так что, будете смотреть?

— Потом. Савва, Морозов здесь. Если нужна будет промышленная печать, переговори с ним.

— Конечно, нужна, — встрепенулся Каменский, поднялся на ноги и направился к люку.

Стеша, уступив дорогу, спустилась обратно на первый ярус и села, привалившись спиной к стене напротив выхода. Савва прошёл мимо девушки в капсулу.

Всхлипы страдавшей наверху Майи не отвлекали девушку. Не нарушали её концентрацию и звуки падавших в лужу крови капель, что она смогла различить, посидев некоторое время в уютном полумраке. «Раз рейтинг упал в красную зону, значит…» — начиналась мысль в голове у Стеши, но хвост этой мысли вырос до невообразимой длины, так что девушка всё тянула и тянула его из омута подсознания, никак не могла добраться до конца. Уже Каменский вернулся наверх после разговора с Демидом, уже повторно спустился вниз и повторно вернулся наверх, и опять спустился вниз и крикнул, шагнув в капсулу: «Мы пошли, я не знаю, получится или нет!», и Владимир пришёл и сел рядом со Стешей, спросил: «Как ты?», потом: «Может, пойдём отсюда?», и ушёл обратно в свет и чистоту, тяжело вздохнув, и период падения капель серьёзно увеличился, видимо у Майи заканчивалась кровь, чтобы выливать на настил, и только тогда конец хвоста оказался у девушки в руках: «…значит, всё позволено!»

Теперь, без цели и моральных установок, освещавших путь к ней, в душе Стеши осталось одно желание. Оно покоилось на самом её, души, дне, как масса зловонного ила под толщей озёрной воды. Периодически девушка касалась его, когда оставалась одна и погружалась в размышления особенно глубоко, но всякий раз поднималась обратно на поверхность сознания, к общепринятым мотивам и стремлениям, о которых можно было рассказать знакомым и друзьям, тому же Владимиру.

Возвращаясь из виртуальной реальности в капсулу, тесную и наполненную непроглядным мраком, но всё равно пустую, иногда Стеша не засыпала сразу. Она лежала с открытыми глазами и слушала, как нечто со дна собственной души уговаривало девушку перестать существовать. Хоть на минуту, на коротенький миг сбросить с себя груз осознанности, целеустремлённости и впустить внутрь сладкое небытие, что скрадывает секунды и часы, и окрашивает все дни одинаково пустым цветом. Сейчас желанию не осталось сил сопротивляться, оно виделось единственным спасением от пережитых ужасов.

Девушка никогда не удивлялась, что при тотальном контроле за сетью и действиями пользователей в ней поиск цифровых наркотиков занимал не больше двух минут. Устроить всё быстро получилось и в этот раз, так что, как только шкала загрузки данных заполнилась на сто процентов, девушка запустила свежескаченное приложение и повалилась на бок, закатив глаза.

Поднял её, кажется, всё тот же Владимир. Парень тряс Стешу за плечо и что-то говорил, но слова казались девушке какими-то незнакомыми. Другой язык из другого мира. Она отмахнулась от него, поднялась на ноги и ступила в капсулу. Кровать была свободна, девушка собралась прилечь на неё и вернуться к своему умиранию, но Владимир остановил.

— Ты вся в крови, ты всё испачкаешь, — разобрала Стеша его слова.

Она провела ладонью по своему лицу и посмотрела на пальцы. Красные. Откуда взялась кровь? Владимир вывел на стену какую-то картинку. Стеша подошла ближе, чтобы получше рассмотреть. Девушка с лиловыми волосами до плеч глядела на неё со стены. Правая половина лица и волосы, а также плечо футболки и правая рука до локтя были перемезаны чем-то красным, возможно, кровью или кетчупом. Вот неряха, как же так вышло, интересно? Стеша подняла руку, чтобы дотронуться до плеча девушки и понять, что за грязью та вымазалась. Девушка тоже подняла руку, зачем-то копируя движения Стеши. Стеша опустила руку, девушка тоже опустила.

— Зачем она за мной повторяет? — спросила Стеша у Владимира.

— Крепко тебя накрыло, — почему-то вздохнул парень, не ответив на вопрос. — Пойдём, я отведу тебя в душевую.

— Зачем?

— Поверь, тебе нужно.

— Нет.

Владимир схватил руку Стеши за запястье, намереваясь поднять и поднести к глазам девушки, но чересчур сильно сжал.

— Ай! — вскрикнула девушка, другой рукой отпихнула парня.

Тот попятился, споткнулся и рухнул на спину, в открытый проём убежища. Стеша выскочила из капсулы и бросилась наутёк, оставив за собой открытую дверь.

Она заскочила в ближайший лифт, пассажиры шарахнулись от девушки в углы.

— Мне вниз надо, в красный сектор, — пояснила Стеша, глупо улыбаясь.

Никто не стал возражать, и стеклянные двери сомкнулись перед её лицом.

Этаж красного сектора она выбрала наугад, когда двери разъехались в стороны, вышла и побрела по инерции, не смотря по сторонам. Нужно было возобновить сеанс, прерванный Владимиром. Стеша где-то на что-то села, рядом кто-то храпел и вонял, девушка прикрыла глаза и улыбнулась блаженной улыбкой идиота.

Грёзы пришли простые, животные, из тех, что брали яркостью за счёт примитива, и что можно гонять по кругу, пока последние ресурсы организма не будут сожжены в обмен на дешёвое, в полгроша удовольствие. Из тех, что растаптывают Божью искру и оставляют даже не мясо, но заполненную гнилью шкуру.

Кажется, кто-то куда-то еë сначала вëл, подталкивая кулаком в спину, затем, после еë падения тащил за ногу. Навряд ли это были охотники за имплантами, ради только лишь кистей рук они не стали бы возиться, а впрочем, Стеша не оказала бы сопротивления и им, лишь бы не прервался сеанс.

Наконец, где-то еë оставили лежать на полу, Стеша повернулась на бок и погрузилась в пучину сладкого разложения. Время пропало, затем вернулось, ведомое знакомым ужасом.

Ужас имел черты мужчины возрастом чуть меньше сорока. Из-под белëсых бровей на худом, со впалыми щеками лице глаза стального цвета холодным и жëстким взглядом скребли по девушке. Тусклый свет мерцавшей с переменной яркостью потолочной лампы оставил блик на его лысине, прикрытой тремя-четырьмя волосинками. Стеша была уверена, ей следовало бояться этого лица и души, которая пряталась за маской из кожи и мимических мышц, но не помнила, почему.

Потратив минуту на осознание собственного страха, девушка попыталась отпрянуть от ужаса, но тело, доведëнное до ватного состояния бесконечными ложными импульсами из гниющих грëз, отказалось слушаться. Стеша только перевернулась на спину и заскребла по полу ногами, позабыв нужную для подъëма координацию.

Ужас каким-то образом встряхнул еë и поставил более-менее прямо, железными клещами вцепившись в плечо девушки, и потянул за собой.

Ноги зашагали сами, не спросив у головы разрешения, и вынесли девушку из одного помещения, будто бы тесного и тëмного, в другое, побольше и посветлее. Кто-то возник впереди и заматерился, ужас оттолкнул Стешу в сторону. Руки, в отличие от ног, без головы решили не действовать, и никак не отреагировали на стремительное приближение пола. В результате у девушки заболело левое плечо и левый же висок, вместе с болью в сознание пришла мысль: "Упала. Зачем?" Шаря руками вокруг себя, Стеша попыталась встать, нащупала что-то мягкое, чересчур большое, чтобы быть чем-то кроме человеческой плоти, и чересчур податливое, чтобы хранить в себе жизнь. Девушка брезгливо одëрнула руку, посмотрела на ладонь. Опять в чëм-то красном. Красный стал цветом беды, но Стеша не могла вспомнить, какой именно.

Что-то опять вцепилось ей в плечо, потянуло наверх и поставило на ноги. Своевольные конечности опять сделались главными и понесли хозяйку прочь из комнаты за лысым ужасом, хотя всей душой Стеша понимала — от него надо было бежать.

Они вдвоëм: она и ужас, — оказались в какой-то толпе слепцов. Стеша посчитала прохожих слепцами, потому что они никак не реагировали на ужас и девушку, перемезанную красной бедой. Затем ужас втолкнул еë в какую-то длинную трубку со стеклянными стенками, протиснулся туда сам. Усадил девушку на сиденье и встал перед ней, отрезая пути к бегству. Двери, зашипев, закрылись, Стешу качнуло в одну сторону, потом в другую, ужас схватил еë за руку и потянул. Девушка поднялась и пошла за ним, когда шагнула из вагона на платформу, что-то яростно зашипело, и чëрные резинки дверей сдавили еë меж собой, не позволяя шевелиться и дышать. От дикой боли потемнело в глазах. Затем зазвенело рассыпающееся по перрону стекло, и через секунду двери расползлись в стороны.

Ужас опять потащил еë куда-то, в неизвестный коридор мимо незнакомых людей, в лифт, опять в коридор, опять в лифт, в какой-то узкий проход, по которому идти приходилось на полусогнутых ногах и, наконец, еë усадили в мягкое кресло с синей обивкой. Девушка помнила, такие кресла стояли в салоне орбитальных челноков. Ещë она помнила человека, оказавшегося рядом с ней. То был давний друг детства, Володька. Она много общалась с ним и хорошо помнила его карие чудесно-шоколадные глаза, его высокий лоб, мясистый нос и большие губы.

Глава 8 Манёвр Данте

Володька оказался заботливым — отвёл Стешу в уборную в конце салона, когда девушка, смущаясь, попросила. Приносил воды, помогая справиться с жаждой. Впрочем, другого поведения от него Стеша и не ожидала, она знала парня давно и доверяла больше, чем себе. Шестым чувством некоторое время Стеша ощущала присутствие рядом других людей, числом не больше четырëх. Потом гравитация начала спадать резко, ступенями, пока не исчезла вовсе, и только перетянутые через плечи крест-на-крест ремни остались удерживать девушку в кресле. Люди, существовавшие где-то на грани восприятия, пропали. В салоне девушка и Владимир остались вдвоëм.

Чем дольше Стеша сидела здесь, тем неотвязнее вертелись нехорошие мысли, порождëнные пустотой вокруг. Девушка сообразила, они находились в помещении незаконно, это означало скрытность, это означало цифровой камуфляж, это означало потерю рейтинга. Колючая реальность обожгла кожу.

— Володя, где мы? — спросила Стеша компаньона.

— В салоне челнока.

— Это я понимаю. Я спрашиваю «вообще». И что нас ждёт?

Страх потерявшего весь мир человека заметался в душе девушки и запросился обратно в цифровой дурман. Но что-то блокировало доступ в сеть, и Стеша не могла добраться до сайтов с запрещённым содержимым.

— Мы в челноке в порту. Лидия настраивает управление, чтобы лететь на Большой Камень, в клинику, где нам всем удалят «золотой уничтожитель».

— «Всем»? А где эти «все»?

— В кабине с Лидией. Я остался здесь приглядеть за тобой, ты была, скажем так, в плохом состоянии.

Что он мог знать о плохом состоянии? Стеша вспомнила, вовсе он не был её другом детства, Володькой. Он был Владимиром, человеком, который некоторое время притворялся её другом детства, а потом обманул и разбил жизнь вдребезги.

— Лучше бы ты не напоминал мне про этих «всех», — вздохнула девушка, — мне опять поплохело. Уроды они.

Кажется, отходняк развязал ей язык.

— Зря ты так. Никодим персонально очень сильно помог мне в своë время.

— И как же? Научил убивать?

— Он никого не убил. И я никого не убил. Ты нас не путай с другими.

— Все вы одним миром мазаны.

— Ты не понимаешь ничего.

— Я всë отлично понимаю. Живëте, как крысы, ползаете под полом. Роетесь в мусоре. И врëте, всë время врëте, в каждом слове каждому встречному.

Владимир переменился в лице:

— Тебя я не обманывал.

— Неужели? Я что-то не поняла, Корней Мохов — твой начальник на ферме? Вы с ним урожай летите снимать, рекордный с одного гектара?

— Ты не знаешь, о чëм говоришь.

— Вот именно, Володя, вот именно — не знаю. Я, знаешь ли, не привыкла общаться с лжецами.

Молодые люди замолчали. Стеша принялась в мыслях оплакивать своë потерянное будущее, Владимир некоторое время сопел, потом затих.

Они сидели в первом ряду, перед глазами поднималась стена пассажирского отсека с гермодверью посередине. Над гермодверью чëрнело пятно динамика. Сначала из динамика посыпались треск и шорох, будто зерно просеивали сквозь сито, затем голос Лидии, едва узнанный Стешей, сообщил:

— До отстыковки пять минут, пристегните ремни.

— И не отстëгивали, — заметил Владимир и похлопал по металлической защëлке на груди.

Стеша почувствовала слабый толчок из кресла, вероятно, челнок тронулся в направлении кормы. Девушке захотелось открыть шторки иллюминаторов, но она помнила, во время стыковочных манëвров вставать со своих мест запрещалось, посему не покинула кресла. Куда еë везли? Что собирались делать? Владимир сказал правду о полёте на Большой Камень? Очень трудно было полагаться на патологических обманщиков, выстраивать своë поведение без подсказок Лексигона и «Ноймана». Её, конечно, забрали с Северодвинска-7, хотя могли и оставить, но сделали это, потому что обещали, или исходя из заботы о собственной безопасности? Поймай еë полиция в обдолбанном состоянии, вся конспирация как Мохова и Ad Astra, так и Кирилла с подельниками оказалась бы под угрозой.

— Когда мы с тобой познакомились, — заговорил вдруг Владимир спокойным голосом, — Я, в самом деле, рос в агрокомплексе Морозовых, на станции Белëв-1. Корпорация Морозовых разместила мой родильный контракт и растила меня для работы на своих фермах. Но, ты же помнишь, я увлекался радиотехникой? Штука в том, что я не хотел работать на ферме корпорации, а хотел заниматься связью. Помнишь, как ты не позвонишь, я всë время с радиосправочником сидел или с утилитой какой-нибудь простенькой возился, за которую не надо было кредитов платить? Это плохо отражалось на моих рейтингах: и на квалификации, и на этичности, — но тьюторы терпели, «тащили» меня до экзамена. Там я и выступил, что называется, «на все деньги». Попытался взломать базу оценок и поменять себе квалификацию с агронома на инженера связи.

Сначала Стеша не особо вслушивалась в речь Владимира, но слова, что он выпускал плавать в невесомости, сами собой проникали в сознание девушки и разбавляли горестные мысли о еë собственной судьбе, переключали концентрацию на чужие беды.

— Ты долго не писал после экзамена, — вспомнила она, — долго не выходил на связь.

— Потому что за нанесение ущерба корпоративной собственности, я имею ввиду экзаменационную базу данных, меня на год отправили на Биржу Мощностей. Выпустили оттуда с красным рейтингом и забросили на ферму Морозовых. Работа в агрокомплексе была мне противна, и я просто сидел на безусловном базовом доходе, щëлкал ссылки, которые мне указывали. Ставил фоном какой-нибудь сериал про то, как гомосексуалисты и трансгендеры совершали первое кругосветное путешествие в истории, и лазил по сети. Нашёл людей, которые предложили присматривать за сервером, где лежали нерекомендованные «Нойманом» симы. Я согласился. Через этот сервер позже меня нашла Ad Astra, нашëл Никодим. Они вернули мне смысл и дали возможность заниматься любимым делом — связью.

— Почему ты ничего не рассказал мне?

— Боялся.

— Чего?

— Ты стремилась к своей мечте, в какой-то мере даже была для меня примером. Ты уверенно сторонилась токсичности, а мой настоящий профиль после Биржи носил еë в себе достаточно. Так что я боялся, нет, я был уверен, что ты перестанешь со мной общаться, если узнаешь правду. Испугаешься за свой рейтинг.

— Ты был не прав, — глухо возразила Стеша, скорее, потому что хотела, чтобы он так думал, чем потому что так думала сама.

— И потом, — продолжил Володя, — твой рейтинг, и вправду, мог пострадать, продолжи ты общаться со мной на постоянной основе. Так что первое, что я выпросил у ребят из Ad Astra, — цифровой камуфляж фермера со своим настоящим именем. И позвонил тебе, как только Никодим мне его установил. Но с фермерством я тогда уже завязал, работал только на них.

«Почему он ничего не рассказал мне? — думала Стеша, — неужели не верил, что я пойму? Неужели я могла не понять?» Спрашивать Володю она об этом не стала, боялась ответа.

Челнок уже некоторое время как лëг на курс, и в салоне установилась стабильная псевдогравитация. Стеша расстегнула ремень, встала и нетвёрдой походкой пошла к иллюминатору. Оступилась на неверных ногах, но оказавшийся сзади Володя тут же подхватил девушку, не позволил упасть. Что-то пробежало по коже, когда он прикоснулся к ней, волна тепла, удивившая саму Стешу.

— Спасибо, — кивнула она.

А про себя подумала: «Странно».

В иллюминаторе она увидела голубое блюдце планеты, за синюю кайму которого фальшивыми звëздами проваливались тысячи обитаемых станций, предварительно пересёкшие засыпанный своими седыми близнецами небосвод.

— Земля в иллюминаторе, Земля в иллюминаторе видна, — замурлыкал над Стешиным ухом Володя.

— Только я не была там ни разу, — сказала Стеша, — и она мне не снится.

— А что тебе снится?

Страшный грохот сотряс салон, Стеша и Володя повалились на пол и откатились к стене. Какой-то мелкий мусор из-под кресел посыпался на них. Основной свет погас, осталась гореть только аварийная подсветка вдоль прохода. Девушка попыталась встать, поскребла руками и ногами по напольному покрытию и выяснила, что стоять было гораздо удобнее на стене салона, чем на полу. В иллюминаторе голубая Земля вертелась, как попавшая в чëрный водоворот ледышка. Странное чувство тошноты, взявшееся как будто из ниоткуда, подступило к горлу.

— Что произошло? — спросила Стеша спутника, разволновавшись.

— Не знаю, — пожал плечами он, — Похоже, мы вращаемся. Надо связаться с нашими.

Володя, осторожно балансируя, прошагал по стене к двери из отсека, присел около неё и наклонился к маленькому динамику и кнопкам рядом с ним. Пощëлкал переключателями и сказал:

— Ребята, это Пахом. Что у вас произошло?

В ответ прилетел только треск пустого эфира.

— Ребята, это Пахом. Что у вас произошло?

Опять безрезультатно.

— Связи с кабиной нет, — сообщил он Стеше, посмотрев на девушку виноватыми глазами.

Стоять прямо было тяжелее, чем обычно, невидимая сила давила на плечи и пыталась согнуть позвоночник. Стеша села на стену и прислонилась спиной к потолку, проговорила:

— Меня мутит.

— Это из-за вращения, наверное.

— Тебя тоже?

— Нет. Но я не закидывался цифровой дурью перед полëтом.

— Какой ты молодец.

Впервые за всю жизнь Стеша ощутила каждой своей клеточкой, что находилась в хлипкой жестяной коробке посреди вечно голодной и смертельно опасной пустоты. Девушке показалось, приложи она ухо к любой доступной поверхности, услышит чавканье плотоядного «ничто».

Володя встал на колени и склонился над сенсорным экраном рядом с дверью, взаимодействовуя с ним колдовскими пассами будто древний волхв, пытавшийся угадать будущее по перьям и сухим листьям. Надменные духи, однако, не желали говорить с юным провидцем, не считали его за равного, и парень ругался:

— Зараза, да что значит «Нужен красный ключ»?! Я вам что, какодемон?! Я понимаю, только борт-проводник имеет этот красный ключ, но что если он голову разбил?

Духи смилостивились к вопрошавшему, и Володя улыбнулся:

— А, вот, перешла в аварийный режим, долго же ты соображала!

Стеша смотрела в салон, задрав голову. Обшивка, ей чудилось, уже дала течь, и чëрная пустота заливалась внутрь помещения, как забортная вода в симе «72 метра», куда она однажды попала. Хищная смерть притаилась наверху, осталось только дождаться еë. Девушке стало страшно, она не хотела погибать так. Она хотела выключить себя из жизни незаметно, чтобы это называлось не самоубийством, а компенсацией психологической травмы, например. Или следствием невроза.

Володя бормотал:

— Так, диагностика, что здесь? Ресурс кислородных установок… баланс энергопотребления… это всë не то… ага, дверь заблокирована, шлюзовые замки повреждены… побрейте меня наголо и назовите меня лысым!

Забавное восклицание даже Стешу отвлекло от созерцания собственного страха.

— Что случилось? — спросила она.

— Салон отстыковался от тягача. Да не просто отстыковался, а по экстренному алгоритму, с подрывом пиропатронов. Как будто тягач…

— Что «тягач»?

Володя кинулся к динамику, снова включил его.

«Пахом, это Никодим, ответь — зашипел прибор над дверью, — Пахом, это Никодим, ответь. Пахом, это Никодим, ответь».

— Никодим! — заорал Володя в динамик радостно, — Никодим, это я, Пахом! Это я, Пахом, что с вами!?

— С нами всë в порядке, все целы. Стабилизировали курс. Что у вас?

— У нас тоже всë в порядке. Мы с Адилей в порядке!

Девушка не обрадовалась, услышав голос Мохова.

— Что у вас там произошло? — спросил Корней, — Почему Вы отстыковались?

— Отстыковались?

— Да. Внезапно пассажирский отсек отделился от тягача. Теперь вас крутит вокруг поперечной оси.

— Мы ничего не делали.

— Панель управления перешла в аварийный режим?

— Да.

— Просмотри журнал событий. Там должны остаться следы. Нужно понять, с чем мы имеем дело, прежде чем что-то предпринимать. Не волнуйся, мы рядом, мы вас видим. Как там Адиля? Волнуется?

— Мы оба волнуемся.

— Передай ей, что мы вас не бросим.

— Она тебя слышит.

— Адиля!

Стеша, непривычная к фальшивым именам, не сразу сообразила, что обращались к ней.

— Адиля! — повторно позвал её Мохов.

На четвереньках она подползла к динамику.

— Да… Никодим, я тут.

— Адиля, не волнуйся, мы вас вытащим. И не в таких передрягах бывали.

— Спасибо, Никодим.

— Ну, давайте, Пахом, проверь журнал, связь пока разрывать не будем.

После разговора с Корнеем Стеше показалось, голодная пустота чуть отпрянула назад, в противоположный конец салона, будто испугалась огонька надежды, что загорелся у девушки в душе.

Володя погрузился в работу с сенсорной панелью управления, опять рисуя пальцами колдовские знаки на разноцветном экране. Выспросив у духов, что хотел, вернулся к динамику.

— Никодим, ты тут?

— Да, Пахом, слушаю тебя.

— Ничего не понятно, в общем. В какой-то момент система просто решила отстыковать наш отсек по аварийному протоколу.

— Это уничтожитель. Не знаю, у вас или у нас, но, я уверен, это его работа.

— Возможно. Что будем делать?

— Зависит от того, в каком состоянии отсек.

— Шлюзовые замки двери в кабину повреждены, сама дверь заблокирована.

— Лидия говорит, что в таком случае мы пристыковаться не сможем. Но мы попробуем выровнять своë вращение под ваше, и вы перейдëте к нам через аварийный выход.

— Как нам это сделать?

— В хвосте салона расположен аварийный выход. Под каждым сиденьем закреплëн сложенный обжимной костюм. Продвигайтесь к хвосту и там наденьте их. Лидия говорит, там есть такая же панель, так что свяжитесь с нами, как только там окажетесь. Понял?

— Понял.

— Повтори.

— Подняться к аварийному выходу в хвосте салона, надеть там обжимные костюмы и связаться с вами.

— Хорошо. Будем ждать вашего сигнала. Наша частота…

— Осталась в памяти системы, — закончил за Корнея фразу Володя, — я же у вас, всë-таки, эксперт по связи.

— Ну прости, забыл. Всë, конец связи.

Стеша, услышав предложение Корнея о переходе из пассажирского отсека в челнок через открытый космос, едва не задрожала от страха. Она заранее с абсолютной ясностью осознала, что не сможет этого сделать. Но признаваться в свежеобретëнном знании почему-то казалось ей стыдным, и не было времени даже подумать, почему она стыдилась человека, некоторое время назад разбившего ей жизнь. Поэтому девушка с самым внимательным видом слушала, как Володя рассказывал ей план спасения. И про то, что добраться до хвоста салона будет совсем несложно, по мере приближения к центру салона псевдогравитация будет ослабевать, а после его прохождения и вовсе сама вытолкнет их к противоположному торцу. И про то, что обжимные костюмы спасут от декомпрессии, а простенький блок с реагентами сможет перерабатывать выдыхаемый углекислый газ в кислород в течение целых двадцати минут. И про то, что перепрыгнуть от отсека к тягачу сквозь бесконечную хищную пустоту являлось совсем простым делом.

В голову Стеши вдруг пришла мысль, что всë это было затеяно с целью избавиться от неë. В самом деле, оторванный от тягача пассажирский отсек на случайно сложившейся околоземной орбите представлялся идеальной могилой, которую ой как не скоро найдут, если вообще обнаружат. Девушка считала подобные мысли опасными, но сейчас не отшатнулась от них, возможно, из-за давления пустой тьмы внутри и снаружи отсека, возможно, потому что слишком часто сталкивалась с обманом и предательством за последние двое суток.

— Готова? — спрашивал еë Владимир о чëм-то. — Стеша, готова?

— Да, — кивнула она, пока не понимая, о чëм речь.

— Тогда вперëд. В смысле, вверх.

С этими словами Владимир встал в проход, подпрыгнул и полез к центру салона, хватаясь руками и ставя ноги на спинки сидений и подлокотники.

Стеша последовала его примеру. Первые рядов шесть ей было очень тяжело, дважды она едва не сорвалась вниз и замирала на месте, испуганно прижавшись к торцам кресел. Владимир каждый раз порывался спуститься и помочь, но Стеша останавливала его то ли из гордости, то ли из страха. Тьма обволакивала девушку липким туманом, который аварийная подсветка дорожек была не в состоянии развеять.

Поднявшись на полтора десятка рядов, девушка почувствовала, как центробежная сила уменьшилась и практически не прижимала ступни к опорам.

— Сейчас начинается почти невесомость, — предупредил Владимир, — можешь перестать цепляться за кресла и просто отталкивайся от них.

— Я не улечу?

— Я тебя поймаю. Ты раньше попадала в невесомость?

— Нет.

— Это весело. Если не застревать в ней.

— Что значит «застревать»?

— Зависнуть в воздухе одинаково далеко от всех опор. Смотри за мной и делай как я. Не бойся оттолкнуться слишком сильно, я тебя поймаю.

Задрав голову, девушка увидела, как Владимир убрал ноги с кресельных спинок и, отталкиваясь одними руками, поплыл вдоль прохода. Стеша попыталась повторить действия парня, и у неë как будто получилось поплыть так же, но, всë же, не совсем так. Может, виной всему была еë неопытность, или причина скрывалась в темноте, лишь едва разбавленной светом аварийных дорожек и не позволявшей верно определять положение предметов и рассчитывать расстояние до них.

Чем ближе к центру, тем полнее ощущалось вращение. Девушка крутилась вместе со всем отсеком, кажущаяся неподвижность которого придавала всё набиравшему силу ощущению вращения оттенок мистического проклятья. Воля высших сил, незримая и неумолимая, будто специально не пускала Стешу к спасению из-за прошлых грехов. В глазах девушки темнело, она теряла контроль над координацией, она просто не могла плыть вперёд, невыносимо удушливая тошнота запирала глотку мерзким комом и заполняла мозг липким осознанием собственного бессилия.

Потеряв самообладание, девушка запаниковала, неловко оттолкнулась ногой от пола, метнулась к потолку, с треском впечаталась в его пластмассовые панели и перестала двигаться. Парализованное собственным отчаянием, её тело медленно дрейфовало обратно к покинутому недавно торцу отсека.

Тëмный силуэт Владимира скользил между кресел по направлению к хвосту будто рыба по дну ночной реки. Девушка поняла, всë было кончено. Владимиру и его подельникам было выгодно похоронить Стешу в этом отсеке, не надо будет опасаться, что она расскажет всë полиции после удаления уничтожителя. Парень не был связан заботой о рейтинге, не переживал за свою этичность, поэтому мог спокойно оставить Стешу здесь. Ему просто подберут новый камуфляж, когда старый перестанет устраивать. Девушка не сомневалась, так Владимир и поступит, поэтому даже окликать его не стала. В описаниях, попадавшихся Стеше, смерть предпочитала носить чëрное, судя по всему, полы еë балахоны уже укутали девушку. Осталось только дождаться прикосновения костлявой длани.

— Ты что, застряла? — услышала Стеша вопрос Владимира.

— Ага, — отозвалась она неверным голосом.

— Сейчас я вернусь.

Тëмный человеческий силуэт собрался в комок, затем вытянулся в струну и поплыл в обратном направлении, к центру отсека.

— Такое бывает, я сам однажды оказался в похожей ситуации. Тоже пришлось товарища о помощи просить.

— Ты много летал в невесомости? — голос по-прежнему не слушался девушку.

— Приходилось пару раз. Скажем так, при нашем образе жизни не всегда удаëтся достать билет в первый класс.

Владимир оказался на полу рядом со Стешей, оттолкнулся ногами от него, поплыл к потолку и, минуя девушку, вытянутой рукой потащил еë за собой, предупредив:

— Отталкивайся сильнее.

От потолка они оттолкнулись синхронно и синхронно вернулись в проход между креслами.

— Вот и порядок, — хмыкнул Владимир.

Стеша не видела его лица, но знала, парень улыбался. Ещë она будто впервые почувствовала его запах, выделила его из общей массы вдыхаемого и выдыхаемого воздуха и запомнила навсегда — вкусный и уютный запах мужчины, в него хотелось закутаться, как в тëплое одеяло, которого у девушки никогда не было.

Дальше Володя опять поплыл впереди, Стеша — следом. Миновав несколько рядов сидений, девушка заметила, что при том же усилии отталкивания проплывает гораздо большие расстояния. Фактически, можно было вообще перестать отталкиваться, движение от центра к торцу всë равно продолжалось.

— Разворачивайся и хватайся за кресла, — долетел до неë окрик Володи.

Через какое-то время она и он спустились по креслам до хвостовой стены салона. Запасной выход находился сбоку. Стеше казалось странным ходить по поверхности, на которую полчаса назад она смотрела, задрав голову, хотя она и знала, псевдогравитация на обитаемых станциях работала по такому же принципу.

Покопавшись в ближайших сиденьях, Володя достал два обжимных костюма, рыжих и мешковато-бесформенных. Надев их, девушка и парень сделались похожими, как матрëшки-близнецы. Стеша смотрела на Вовку во все глаза, будто в молодом человеке было что-то, что она искала давно, но разглядела только здесь, в полумраке пассажирского салона челнока.

Он помог ей забраться в кресло и пристегнуться. Девушка накинула на голову мягкий капюшон с прозрачным забралом и застегнула молнию у горла. С этого момента она перестала слышать происходившее в салоне и просто наблюдала за молодым человеком. Она больше не сомневалась и верила, он её не оставит. Девушка не знала, что такое доверие без контроля «Ноймана», и, пока это странное ощущение грело душу, рассматривала новинку со всех сторон, прислушивалась к ней и принюхивалась. Володя прошëл к небольшому экрану, светившемуся у двери запасного выхода. Вероятно, поговорил с Корнеем на тягаче. Взял болтавшийся рядом с дверью трос и пристегнул к поясу скафандра. Надел капюшон и также застегнул молнию. Махнул Стеше рукой, взялся за рычаг у двери и с явным усилием опустил его вниз.

Володя даже не успел довести движение до конца, как прямоугольная дверь с закруглëнными краями вылетела в чëрный космос, выбитая заклубившимися потоками воздуха. Газ вырывался из отсека в пустоту стремительно и шумно, подобно пару из чайного носика, его вибрации Стеша разобрала даже сквозь скафандр. Вместе с собой он утянул и Володю, парень моментально выпустил рычаг из рук и оказался за пределами отсека на натянутом подобно струне тросе. Мелькнул и тут же исчез где-то за кормой. Увидев это, Стеша схватилась за замок ремня безопасности, но отстëгиваться повременила. Решила, воздух вынесет из отсека и еë тоже, посему дождалась, пока клубы белого пара за дверью в космосе исчезли, и только тогда освободилась от ремня. Выпала из кресла на стену, цепляясь за спинки, подошла к проëму выхода, упëрлась ногами в порог и потянула трос. Тянуть оказалось неожиданно тяжело, девушка едва не вывалилась из отсека вместе с тросом. Вскоре Стеша поняла, что вернуть Володю в салон ей было не по силам, слишком велико оказалось сопротивление центробежной силы.

Паника опять сдавила сознание липкой массой. Чтобы избавиться от неё, надо было что-то делать, не особо выбирая, что именно. Стеша, схватившись за трос, выпрыгнула из отсека. Сквозь перчатки скафандра девушка почувствовала, как переплетавшиеся волокна впились в ладони, всё та же злая воля, с которой девушка соперничала в центре отсека, теперь вознамерилась оторвать её от троса и зашвырнуть в открытый космос к бесконечно седым и безмерно далёким звездам. Огромных усилий девушке стоило удержаться за трос. Будто бы сама собой она съезжала к его концу, на котором, теперь Стеша это видела, болтался Володя. Пространство за ним разделилось на две части, одну заполняли белые траки звёзд на чёрном бархате бесконечности, вторую расчертила голубая лента размазанной планеты. С умеренной периодичностью проплывал обглоданный рыбий скелет с белёсой в солнечных лучах черепушкой и горевшими глазницами — орбитальный тягач с беглецами в кабине.

Володя, заметив приближение девушки, раскинул руки и ноги в стороны и поймал её в свои объятья, будто рыжая морская звезда — добычу. Кажется, он улыбнулся, заставил девушку обхватить себя как можно крепче и, когда тягач зажёг фары, приблизившись на очередном круге, отстегнул трос от пояса.

Стеша перестала бояться, она знала, пока они с Володей обнимали друг друга, бояться было нечего.