Уникальная и парадоксальная военная техника, т. 1

УДАР ИЗ-ПОД ВОДЫ

Годы с 1850-го по 1880-й являются переходным периодом, периодом изысканий в пока еще несовершенной нарезной артиллерии и последних усилий гладкоствольной артиллерии в борьбе с броней (см. главу «Орудия-монстры»), Недостаточная мощность орудий, дававшая возможность броне обеспечить защиту судна от разрушительного действия снарядов, заставила искать новые способы уничтожения броненосцев. И в первую очередь изобретательскую мысль начинает захватывать идея поражения подводной, незащищенной части корпуса.

Паровая машина с винтовым движителем, давшая подвижность и маневренность военному судну, вновь возродила идею таранного удара, изобретенную, как говорится, еще «до Рождества Христова». Мы не можем сейчас утверждать, кто именно изобрел таран и кем он впервые был применен. Геродот (484–425 гг. до н. э.) приписывает изобретение этого оружия древним грекам. Это же утверждает римский историк Плиний Младший (62—114 гг.). Но дошедшее до нас изображение одного египетского корабля, относящееся к XV веку до н. э., свидетельствует, что задолго до греков тараны были уже на кораблях египетских фараонов. Морская тактика тех времен сводилась к нанесению таранного удара в борт противника, а если маневр не удавался и удар получался скользящим, то выступавшие со скул корабля другие, меньшие тараны ломали весла вражеского судна, лишая его возможности двигаться. Позже, с переходом от весел к парусам и с появлением артиллерии, таран как главное оружие корабля постепенно утратил свое значение, а в XVII веке древнее грозное средство морского боя практически было забыто. К нему вернулись в середине XIX века, когда паровая машина начала вытеснять паруса.

Во время Гражданской войны 1861–1865 годов в Америке появляются даже специальные таранные суда, которые небезуспешно действовали на реках Роанок и Миссисипи. Примером таких таранов может служить броненосец южан «Мерримак», в подводной части форштевня которого был укреплен 700-килограммовый чугунный бивень.

Броненосец-таран «Мерримак».

В бою на Гемптонском рейде ему удалось потопить шлюп северян «Кумберленд». Однако бивень при ударе отломился, и командиру «Мерримака» не осталось ничего другого, как действовать артиллерией.

С учетом этого опыта военные корабли стали оснащать более прочными таранами, являвшимися неотъемлемой частью корпуса и опиравшимися на броневой пояс. Появился даже специальный таранный отсек. Во время Австро-итальянской войны 1866 года в бою у острова Лисс австрийский броненосный фрегат «Фердинанд Макс» сумел ударом такого тарана потопить итальянский броненосец «Ред Италия». «Удар был так силен, — писала газета „Таймс“, — что оба броненосца приподнялись из воды. Когда австриец подался назад, вода хлынула в зияющий пролом „Италии“, и она так быстро наполнилась водой, что через 3 минуты уже скрылась…» По стершейся на носовой части «Макса» краске определили размеры пробоины — ее площадь составила 13 кв. м.

Австрийский броненосец «Фердинанд Макс».

Данный эпизод дал повод к обширной полемике. Многие видели в этом ударе первое проявление нового оружия, призванного вытеснить артиллерию. Например, французский адмирал Тушар писал: «В наше время таран есть главное оружие в морском сражении». Увлечение таранной тактикой было столь сильно, что продержалось до начала следующего столетия, а тараны на многие годы стали непременным атрибутом не только броненосцев и крейсеров, но даже и части миноносцев. Однако для внимательного наблюдателя было очевидно, что таранный удар удавался лишь в том случае, когда противник был неподвижен или ограничен в движении. Так, австрийцы смогли протаранить «Ред Италию» только после того, как руль последней был поврежден снарядом. «Мерримак» ударил «Кумберленд», когда он стоял на якоре, а другие «американские тараны» происходили на реках с весьма ограниченной акваторией. Когда же противник обладал свободой маневра, протаранить его было практически невозможно. Поэтому все здравомыслящие моряки понимали, что таран — оружие вспомогательное. Фактически после потопления «Ред Италии» в истории морских сражений имеются всего лишь два случая удачного применения тарана. Это смертельный удар перуанского монитора «Уаскар» в бою при Икике 21 мая 1878 года, нанесенный в борт чилийского корвета «Эсмеральда», и потопление броненосца «Рио-де-Жанейро» шпироном крейсера «Республика» во время гражданской войны в Бразилии в 1893 году. Но эти исключения только подтвердили правило: «Эсмеральда» была проткнута в тесной гавани, а бразильский броненосец стал жертвой своего земляка, стоя на якоре.

Интересно отметить, что удачный таран перуанского монитора родил национального героя… Чили. Командир «Эсмеральды» капитан 2 ранга Пратт на таран противника решил ответить не менее древним приемом — абордажем. Когда нос «Уаскара» на несколько метров углубился в борт его корабля, Пратт с криком: «За мной, ребята!», размахивая саблей, перепрыгнул на вражескую палубу. «Ребята» за ним не последовали, монитор дал задний ход, и воинственный капитан остался один, но это не охладило его боевого пыла. Застрелив из пистолета первого вставшего на пути перуанца, Пратт достал саблей еще двоих и был буквально растерзан многочисленными врагами. Так закончилась, пожалуй, самая экзотическая попытка нападения на броненосец. С этих пор в состав чилийского флота входит корабль с названием «Капитан Пратт».

Конструкция тарана XIX века.

Вместе с тем, пожалуй, ни одно другое средство поражения, при весьма скромных успехах на поле боя, не принесло столько неприятностей… самим его обладателям. Судите сами. Первый случай произошел в 1866 году в Английском канале. 10 июля английский шлюп «Амазонка», следуя полным ходом, налетел на пароход «Оспрей». Острый таран, изогнутый в виде лебединой шеи, буквально разрезал пароход пополам. «Оспрей» камнем пошел ко дну со всем экипажем, но это было только начало. В 1869 году русский броненосец «Кремль» случайным ударом таранного форштевня отправил на дно своего боевого товарища — фрегат «Олег». Два года спустя броненосец «Адмирал Спиридов» нечаянно протаранил своего «родного брата» — броненосец «Адмирал Лазарев», которого от гибели спасло лишь то, что столкновение произошло прямо в гавани Кронштадта. В 1873 году испанский броненосец «Нумансия» наскочил на корвет «Фернандо-эль-Католико»; последний мгновенно затонул со всем экипажем. 1875 год ознаменовался сразу тремя катастрофами. Английский броненосец «Айрон Дюк» потопил корабль своего класса «Вэнгард», а французские броненосцы «Тэтис» и «Жанна д‘Арк» нанесли смертельные удары военным судам «Рейна» и «Форфант». Через три года — новая трагедия: от тарана германского броненосца «Кениг Вильгельм» погиб со всем экипажем броненосец «Гроссе Курфюрст». Утонуло 269 человек, в том числе целый выпуск морских кадетов-практикантов. Затем еще несколько столкновений, и, наконец, в 1893 году броненосец «Кэмпердаун» отправил на дно флагман английской Средиземноморской эскадры «Виктория» — сильнейший в мире боевой корабль того времени.

Таким образом, таран превратился в оружие против своих, нанеся гораздо больший ущерб своим флотам, нежели неприятельским. Но еще серьезней были последствия, когда жертвой тарана становилось мирное судно, не имеющее подводной защиты и двойного дна. Безусловно, самой тяжелой катастрофой пассажирского судна, вызванной ударом о таран военного корабля, стала гибель парохода «Утопия». Это судно было построено в Англии в 1874 году, имело водоизмещение 2730 т, длину 107,7 м и специализировалось в перевозке в Америку эмигрантов.

12 марта 1891 года «Утопия», приняв в Неаполе на борт более 800 пассажиров, вышла рейсом на Нью-Йорк. По пути пароходу необходимо было зайти в Гибралтар, чтобы пополнить запасы угля. При входе в гавань капитан корабля Мак-Кич вознамерился обойти с носа броненосец «Ансон» и встать на якорь перед волноломом. Но маневр не удался. Мак-Кич не взял в расчет то, что под водой перед форштевнем броненосца на несколько метров вперед выступает смертоносный таран. Огромный острый шип «Ансона» пропорол обшивку парохода на протяжении 9 м, причем высота щели достигала 5 м. Поскольку «Утопия» имела ход, шип броненосца сломал несколько шпангоутов, разрушил паровую машину и пробил водонепроницаемую переборку, отделявшую машинное отделение от третьего трюма. Вода каскадом устремилась в пробоину, и судно мгновенно затонуло. Операция по спасению людей осложнилась сильным штормом, поэтому 574 человека утонули. В этот список не входят два матроса с английского крейсера «Имморталайт», которые погибли при спасении пострадавших. Суд возложил вину за происшедшее полностью на капитана «Утопии», который пытался обогнуть «Ансон» на преступно близком расстоянии. Мак-Кич был лишен звания капитана и получил три года каторжных работ.

То, что случилось с «Утопией», спустя девять лет произошло с английским лайнером «Персидский монарх», принадлежавшим судоходной фирме «Уилсонлайн». В сентябре 1900 года он натолкнулся на подводный таран стоявшего на якоре в заливе Сан-Франциско американского броненосца «Айова» и через 20 мин затонул. К счастью, дело обошлось без человеческих жертв.

Увы, все эти инциденты не заставили морских теоретиков пересмотреть свои взгляды. Наоборот, в ответ появились совсем анекдотические конструкции. Например, съемный таран, которым оснастили английский крейсер «Шэннон». В мирное время, дабы не угрожать своим, таран, или, как его называют моряки, шпирон, хранился в трюме. В случае угрозы войны экипаж дружно брался за работу и водружал треугольный шпирон на свое место. Адмирал Макаров предложил на время стоянки закрывать таранный выступ специальным щитом, дабы уберечь от случайных повреждений маневрирующие в порту корабли. Идея не нашла поддержки, и еще не один капитан, «подрезая нос» стоящему броненосцу, забывал о многометровом подводном бивне и распарывал свой борт, как лист картона.

Помимо тарана велись опыты и по поражению подводной части судов с помощью артиллерии. Однако попытки стрельбы из орудий под углами снижения с малых дистанций не увенчались успехом, так как шаровой снаряд плохо проникал в воду, рикошетил и, ударяя в защищенный броней борт, не причинял броненосцам никакого вреда.

После провала этих попыток зародилась мысль стрелять непосредственно под водой, тем более что еще в 1813 году Роберт Фултон своими экспериментами на реке Гудзон доказал принципиальную возможность такого действия. Для опытов он использовал стандартное орудие с казенной частью, закрытой водонепроницаемым ящиком, и заткнутым пробкой дулом. Заряд воспламенялся через специальную трубку, выведенную на поверхность. При выстреле с 5 м ядро четырехфунтовой пушки углублялось на 30 см в помещенный под водой сосновый сруб.

Пушка для стрельбы под водой.

В 1815 году по проекту Р. Фултона для защиты гавани Нью-Йорка было построено паровое судно «Демологос», вооруженное помимо двадцати 32-фунтовых орудий двумя особыми пушками, которые находились в трюме на глубине 3 м и могли стрелять под водой специальными 100-фунтовыми снарядами. Для защиты от огня противника судно было покрыто 1,5-метровой деревянной «броней».

«Демологос» Фултона.

В период 1852–1862 годов в Англии и Америке был взят ряд патентов на установки для подводной стрельбы.

Англичанин Педж предлагал помещать орудие в особом изолированном отсеке, соединенном с резервуаром сжатого воздуха. Когда орудие было заряжено и наведено, то открывался подводный клапан напротив дула, производился выстрел, и клапан быстро закрывался. Считалось, что запас воздуха не позволит проникнуть в отсек большому количеству воды, но опыты показали обратное и изобретение принято не было.

Учтя это, другой англичанин, Суль, предлагал подводное орудие помещать в небольшом цилиндре. Цилиндр закрывался с двух сторон герметическими крышками. Одна крышка была забортной и открывалась в момент выстрела, после которого цилиндр опять закрывался и попавшая в него вода вытеснялась сжатым воздухом. Затем открывалась задняя крышка и орудие выдвигалось для заряжания.

Известный судостроитель капитан Кольс решил задачу по-другому: он предлагал выделить на судне специальный затопленный водой отсек, внутри которого установить вращающийся барабан с двумя орудиями. Орудия размещались на барабане так, что, когда одно из них находилось наверху для заряжания, другое располагалось внизу в положении для выстрела — дулом к подводному отверстию в борту. Воспламенение заряда осуществлялось с помощью электрического тока. После выстрела барабан поворачивался на пол-оборота, поднимая выстрелившее орудие для заряжания, а верхнее орудие опуская в воду для нового выстрела. При заряжании дуло герметически закрывалось пергаментом. Вращение производилось специальным механизмом.

Установка Кольса.

Американцы Дорфи и Дууффи предлагали изобретенное ими орудие для стрельбы под водой ставить в носовой части судна вместо тарана. Орудие заряжалось с казенной части, а отверстие в носу закрывалось двумя специальными клапанами, которые представляли собой секрет изобретателей. Опыты были удачными, но применения не получили.

В 1863 году в России был объявлен конкурс на разрешение вопроса о производстве подводной стрельбы из орудий, расположенных ниже ватерлинии. Лучшей оказалась разработка известного артиллериста полковника Пестича и инженера-механика Миронова. Для предотвращения проникновения воды внутрь судна через подводный порт изобретатели применили набивочную коробку, поставив ее между стенками пушечного порта и орудия. Для установки пушки применили неподвижный станок, по которому ствол мог скользить. Испытания были успешно проведены в Кронштадте в 1864 году.

Однако при всей своей оригинальности указанные выше идеи практического разрешения не получили, несмотря на острейшую нужду в средствах борьбы с броненосцами. Главным препятствием явилось малое расстояние, которое мог пройти снаряд под водой. Опыты, проведенные в 1859 году в Англии и в 1862 году в Америке, показали, что даже крупнокалиберное (152—178-мм) орудие может нанести действенное разрушение в подводной части судна на расстоянии всего 9—12 м.

Понятно, что изобретательская мысль активно работала и над устранением указанного недостатка. Этим, в частности, занимался известный французский артиллерист Монжери. Он предлагал для увеличения дальности хода применить ракету. Продолговатый снаряд снаряжался как сухопутная боевая ракета, но не имел хвоста. Стабилизацию осуществляли винтовые нарезки, закрепленные в передней части. Эти нарезки раскручивали снаряд при его движении в воде. Для осуществления выстрела Монжери предлагал особое тонкостенное безоткатное орудие, заряжаемое с казенной части. Отверстие в борту закрывалось специальным клапаном. Для увеличения начальной скорости и воспламенения ракетного состава употреблялся небольшой пороховой заряд, прикрепляемый к поддону. Проект испытан не был.

Кроме Монжери ракетные снаряды для подводной стрельбы предлагались его соотечественником Девицем. Снаряд Девица состоял из пустотелого сигарообразного корпуса, в передней части которого помещался боевой заряд, а также из ракеты для сообщения движения и хвоста. Ракета вставлялась внутрь корпуса, а для предохранения снаряда от перегрева имелась изолирующая прокладка.

Снаряд и пусковая установка Девица.

Такая компоновка позволяла использовать вставки с различным временем горения. Передняя часть ракеты сообщалась с зарядной камерой, чем обеспечивался взрыв снаряда, если ударный взрыватель в передней части не срабатывал. Хвост одевался на заднюю часть снаряда и имел четыре винтообразных выступа для сообщения вращения при движении. Установка для пуска представляла собой неподвижную трубу, передний конец которой закреплялся в борту и выводился под воду. Торцы трубы закрывались крышками, а внутренняя полость сообщалась с забортной водой трубкой, снабженной вентилем. В верхней части пусковой трубы имелось запальное отверстие для воспламенения ракеты и клапан для выпуска воздуха при заполнении установки водой перед производством выстрела.

Следующий шаг был уже очевиден: заменить малоэффективный в воде ракетный двигатель хорошо зарекомендовавшим себя винтом. И в 1866 году англичанину Р. Уайтхеду совместно с лейтенантом австрийского флота Лупписом на заводе в Фиуме удалось создать такой снаряд, который мог под действием собственных механизмов, работающих на сжатом воздухе, перемещаться под водой с помощью винта. Это изобретение положило начало развитию нового действительно грозного оружия — торпеды. Но это уже тема для другого рассказа.

Идею удара из-под воды вспомнили в конце Первой мировой войны англичане, но своей целью они выбрали не борт броненосца, а береговые укрепления. Любому моряку известно, что дуэль боевого корабля с морской крепостью — дело совершенно безнадежное, это лишний раз подтвердили бои 1915 года за Дарданеллы. И тогда родился проект подводного монитора. В 1918 году были спущены на воду три британские подводные лодки типа «М», которые резко выделялись среди современных по своему вооружению. Имея водоизмещение в 2000 т (почти в два раза больше, чем обычные океанские лодки серии «L»), они были вооружены башенным орудием калибром в 12 дюймов (305 мм), устанавливающимся перед рубкой. Имелось в виду, что пушка должна быть заряжена в надводном положении, а ствол ее установлен с максимальным углом возвышения. После этого лодка погружалась так, что дуло торчало над водой, и приближалась к объекту атаки. Пушка наводилась на цель с помощью перископа, при этом маневрирование стволом осуществлялось всем корпусом лодки, и производился выстрел. Затем лодка полностью погружалась и покидала зону действия береговых батарей, ибо для перезаряжания орудия все-таки требовалось всплывать. На вооружение эти лодки поступили в 1920 году, уже после окончания войны, поэтому никакой практической пользы, кроме очередного парадокса, занесенного в Книгу рекордов Гиннесса, от этих огромных субмарин Англия так и не получила.

Английский подводный монитор М-1.

Гораздо больший интерес для военного историка представляет немецкий план ракетного обстрела из-под воды США, хотя он так и не был осуществлен. Согласно этому плану, подводная лодка должна была отбуксировать управляемый по проводам контейнер с ракетой Фау-2 к побережью Америки. В точке запуска у контейнера продувалась носовая цистерна жидкого балласта, и он всплывал в вертикальном положении. Далее автоматически открывалась его носовая горловина, включался двигатель ракеты, и она стартовала.

Работы по созданию ракетного комплекса начались в самом разгаре войны. В 1944 году отдельные элементы его уже испытывались на Балтийском море. Однако в ходе работ стало очевидно, что массовое производство ракетных комплексов не под силу немецкой промышленности. К тому же технические особенности ракеты Фау-2 не увязывались с тактико-техническими особенностями подводной лодки. Ракета имела жидкостный двигатель, требовавший сложной системы проверки и контроля перед запуском; ее нельзя было перевозить в снаряженном состоянии и т. д. И наконец, лодка с контейнером была бы слишком хорошей мишенью для кораблей противолодочной обороны.

Однако о разработке нового оружия стало известно американцам, взявшим этот вопрос под пристальный контроль; и вот в начале 1945 года, когда война уже приближалась к концу, американская разведка донесла: немецкие подлодки, вооруженные ракетами, готовятся нанести удар по крупным городам восточных штатов. Разведка ошиблась — фашисты намеревались нанести очередной удар по морским коммуникациям союзников. Слухи об этой операции, названной «Морской волк», породили панику в американских штабах. Тем более что пресса еще не перестала смаковать «ужасающие» подробности обстрела с помощью Фау-2 Лондона.

В январе 1945 года командующий 4-м флотом США адмирал Ингрем открыто заявил на пресс-конференции: существует реальная угроза ракетного обстрела портов восточного побережья. Это заявление вызвало сенсацию.

Необходимость бомбоубежищ для Нью-Йорка казалась настолько реальной, что американское морское командование срочно приняло решительные меры. Для перехвата подводных лодок-ракетоносцев была выделена целая армада кораблей: 4 авианосца и 44 эсминца, противолодочная авиация и все наличные суда береговой охраны. Казалось бы, нацистская пропаганда одержала крупную психологическую победу, но расплачиваться за нее пришлось немецким подводникам.

В конце марта 1945 года четыре лодки, выделенные для проведения операции «Морской волк», начали пробираться к берегам США. Уже 15 апреля одну из них заметили американские эсминцы и атаковали. Атака была настолько массированной, что от взрывов глубинных бомб, по описаниям очевидцев, содрогался авианосец, находившийся на расстоянии 12 миль. Преследование двух других лодок и их уничтожение проходили примерно по такому же сценарию. И лишь когда удалось захватить четвертую лодку, все прояснилось. До этого лодку долго преследовали, тяжело повредили, и, наконец, она вынуждена была всплыть. Тридцать три члена экипажа, в том числе и командир, попали в плен. Цели операции «Морской волк» стали наконец ясны американскому командованию, и многие в Вашингтоне вздохнули с облегчением — паника оказалась ложной.

Сколь бы далеко ни простирались замыслы фашистских генералов, практическое их осуществление было сорвано. Огромные потери на фронте отвлекали от ракетного и военно-морского строительства львиную долю промышленного потенциала Германии. Поэтому ни о каком ракетном обстреле Америки в 1945 году не могло быть и речи. Паника в американских морских штабах — печальное следствие ошибок разведки.

Впрочем, более перспективным в то время было бы использование с подводных лодок самолетов-снарядов Фау-1. Примечательно, что вскоре после окончания войны несколько американских субмарин были переоборудованы в носители крылатых ракет типа «Лун» (американский вариант Фау-1).

Лодка-носитель ракет «Лун».

В дальнейшем было создано несколько систем корабельных крылатых ракет надводного старта для ударов по береговым целям, но широкого распространения они не получили. Причина — значительно меньшая эффективность по сравнению с баллистическими ракетами. Американцы на этом этапе вообще потеряли всякий интерес к крылатым ракетам, а вот в СССР эти работы продолжили. Традиционно американцы отводят огромную роль авианосным ударным соединениям. Бороться с этой угрозой гораздо эффективнее не путем уничтожения средствами ПВО самих самолетов, а их носителей. По опыту войны, успешно бороться с ними могли только авиация и подводные лодки.

Вот тогда и родилась идея вооружить их противокорабельными ракетами с подводным стартом. И такие ракеты, первые в мировой практике, были созданы в Советском Союзе. Ими стали «Аметист», П-120 «Малахит» и П-700 «Гранит». Теперь в борьбу с авианосным соединением могла вступить специальная группировка подводных лодок. Лодки проекта 670, вооруженные «Аметистами», с дистанции 80 км наносили внезапные удары по поисково-ударным группам дальнего охранения. Субмарины проекта 670М с ракетами «Малахит» наносили удар с дистанции 120 км по ближнему охранению, и, наконец, подлодки проекта 949 наносили главный удар по самому авианосцу ракетами П-700. Возможный успех был столь очевиден, что практически все страны стали принимать на вооружение противокорабельные крылатые ракеты. В основном это американская ракета «Гарпун» и французская — «Экзосет», запускаемые из штатных торпедных аппаратов. В то же время появляется второе дыхание у крылатых ракет, предназначенных для поражения наземных целей, таких, как американская ракета «Томагавк» и отечественная — «Гранат».

За счет применения современных технологий точность попадания таких ракет в цель измеряется в метрах. Дальнейшее общеизвестно: сегодня атомные субмарины, вооруженные баллистическими и крылатыми ракетами, стартующими из-под воды, заслуженно считаются главной ударной силой флота. То, что всего 20 или 30 лет назад считалось парадоксом, часто на новом техническом уровне становится грозным оружием. О двух таких примерах мы и поведали читателям в этом небольшом рассказе.