Ураган любви

Глава 9

Назначенный для проведения званого приема день оказался серым и пасмурным. Область низкого давления, так тревожившая Лору, официально была названа тропическим штормом. Предполагалось, что скорость ветра в его эпицентре достигнет пятидесяти миль в час.

— Я уверен, что нас это не коснется, — заверил ее Джеймс, когда Лора, послушав прогноз по телевидению, вновь завела об этом разговор. — Это же далеко в море. Даже если шторм двинется к берегу, то, пока достигнет его, наверняка уже потеряет силу. Это первый шторм в этом сезоне, и он редко бывает очень сильным.

Лора заставила себя отогнать тревожные мысли и настроиться на праздничный лад. Было влажно и душно, но потом постепенно погода немного улучшилась, а вместе с ней — и настроение Лоры. Ближе к вечеру Индиго-плейс приобрел праздничный вид.

Возбуждению Мэнди не было предела. Словно непослушный щенок, она все время путалась под ногами, выводя всех из себя.

— Мама, пожалуйста, не могла бы ты чем-нибудь занять Мэнди, пока мы с Лорой одеваемся? — спросил Джеймс Леону, когда она приехала в Индиго-плейс в том самом платье, которое сын специально купил ей для этого приема.

Леона сделала себе прическу и маникюр в салоне красоты. Сама она давно уже была лишена какого бы то ни было тщеславия и старалась не ради себя, а ради Джеймса: знала, насколько для него важен этот вечер, и не хотела, чтобы сыну было стыдно за нее. Морщинки — свидетельство многолетних забот и тревог — сейчас не так бросались в глаза, потому что теперь она часто улыбалась и вообще выглядела необычайно симпатичной.

Леона стала частым гостем в доме сына с тех пор, как они помирились. Лора не спрашивала Джеймса о подробностях их примирения, но, вернувшись тогда домой, он долго сжимал Лору в объятиях, а потом заявил:

— Ты была права. Моя мать действительно настоящая леди.

В ответ на просьбу сына Леона ласково улыбнулась ему и взяла внучку за руку.

— Не беспокойтесь обо мне и Мэнди. Мы позаботимся друг о друге, правда, Мэнди?

— Конечно, бабуля! Пойдем нарядим Эннмари к празднику.

Леона увела девочку, и Джеймс заторопился наверх, чтобы закончить одевание.

— Как я выгляжу? — обеспокоенно спросил он Лору, критически глядя на себя в зеркало. — Может, мне надеть что-нибудь другое?

— Ты выглядишь непринужденно и элегантно. Одним словом, просто замечательно.

На Джеймсе были льняные брюки цвета болотной зелени, рубашка того же цвета, но более тонкой выделки и кремовый спортивный пиджак из полотна. Эти лесные оттенки очень хорошо сочетались с цветом его глаз и волос. Он был красив, как никогда.

Лора обвила руками его шею и нежно поцеловала.

— Не волнуйся, Джеймс. Ты произведешь на всех должное впечатление. А если даже и нет, то какая разница? Дело совсем не в них.

Но Лора знала: для него очень важно, что подумают люди. В конце концов для этого и устраивался званый вечер.

— Я не хочу выглядеть как отщепенец, решивший принарядиться.

Любовь к нему переполняла сердце Лоры. Ей было больно за каждое пережитое мужем унижение. Обхватив его лицо ладонями, она прошептала:

— Ты смотришься именно тем, кто ты есть, — преуспевающим бизнесменом, сельским землевладельцем, имеющим прекрасный дом. Отцом, чья дочь боготворит его, и мужем, чья жена…

— Не останавливайся. Чья жена?..

«Любит тебя всем сердцем», — хотелось сказать Лоре. Вместо этого она кокетливо наклонила голову набок и сказала:

— …тоже не против получить комплимент, пусть и неискренний.

Джеймс стал неторопливо рассматривать Лору. На ней было платье пурпурного цвета, который обычно редко идет женщинам. Но яркий цвет подчеркивал голубизну ее глаз, розовый румянец на щеках и солнечно-золотистый оттенок волос. Платье было без рукавов, с гофрированным вырезом, проходящим ровной линией по ключицам, а сзади вырез доходил до самой талии. Широкая юбка колоколом развевалась вокруг икр, почти касаясь ремешков босоножек. Волосы были зачесаны наверх и закреплены там белыми камелиями.

— Ты выглядишь восхитительно, так что я серьезно подумываю над тем, чтобы овладеть тобой. А если ты сомневаешься в моей искренности, то… — Он схватил Лору за бедра и, потянув на себя, прижался к ней всем телом. — Вот тебе искренний комплимент.

Губы Джеймса, приоткрытые и теплые, неторопливо заскользили по губам Лоры, потом по ним легко пробежал кончик языка. Руки наслаждались нежной кожей ее обнаженной спины. Затем одна рука скользнула к груди и накрыла ее.

— М-м-м, Джеймс, прекрати! — ахнула Лора, оторвавшись от его губ. — Мы сейчас не можем.

Муж отпустил ее без всякого сопротивления.

— Как я тебе уже говорил раньше, это никуда не денется.

Он многообещающе подмигнул жене, и его взгляд был таким чувственным, что у Лоры не возникло ни малейших сомнений относительно того, как они отметят окончание вечера. Она уже сейчас не могла думать ни о чем ином.

Все волнения Джеймса были напрасны. Он был не только принят, перед ним буквально лебезили те, с кем он знакомился впервые, и те, с кем он возобновлял знакомство после долгого перерыва. Вокруг него все время была толпа, и ему с трудом удавалось поговорить со всеми.

Лора часто брала его под руку, чувствуя вспышки ревности, когда дамы становились слишком экспансивными в своих приветствиях. И каждый раз она испытывала благодарность, когда Джеймс накрывал ее руку своей и нежно сжимал ее. Как бы ни были привлекательны и решительны женщины, добивавшиеся внимания Джеймса Пейдена, жене всегда удавалось отвлечь его от милых дам.

Если бы Джеймс только сказал, что любит ее — хотя бы один раз, — Лора сочла бы себя самой счастливой женщиной на свете. Но даже в самые бурные мгновения их любви он ни разу не произнес этих трех простых слов.

Глядя на профиль мужа, пока он пожимал руку городскому мэру и договаривался с ним поиграть в гольф, Лора понимала, что достаточно и того, что она имеет. Она дала Пейдену респектабельность, к которой он так стремился. И если он не любил ее, то по крайне мере был очень благодарен. Этого было достаточно.

Пейден с гордостью представлял гостям свою мать и дочь. Вряд ли у кого-нибудь в городе возникали ассоциации между бедно одетой женой городскою пьяницы и этой сдержанной, любезной женщиной, которая явно наслаждалась успехом своего сыпи и любовью внучки.

Гости вдоволь насплетничались о хозяине и хозяйке дома и о том, как они явно неравнодушны друг к другу. Приглашенные наслаждались едой, напитками и пейзажем, которыми всегда славился Индиго-плейс, 22.

Только где-то около полуночи последние гости направились к своим машинам, переговариваясь между собой о том, что это был самый лучший вечер сезона и вряд ли кому-нибудь скоро удастся превзойти Пейденов.

— Ох, как хорошо! — сказала Лора, сбрасывая босоножки. Она с самого утра была на ногах, и теперь, сидя за столом, вращала пальцами, чтобы кровь прилила к онемевшим ногам.

— Эй, малышка, налетай. — Джеймс поставил перед ней доверху наполненную едой тарелку. — За весь вечер ты ни крошки не съела. — Он наполнил тарелку и для себя, и они с жадностью принялись есть. — Мама, ты ведь у нас ночуешь? — спросил Джеймс Леону, едва прожевав.

— Если ты так хочешь.

— Да, хочу. Глэдис уже приготовила для тебя спальню. Почему бы вам с Мэнди не отправиться наверх? Вы обе едва на ногах держитесь.

Мэнди, уже совершенно сонная, обошла всех, целуя на ночь, прежде чем позволила бабушке отвести ее наверх. Глэдис суетилась вокруг Джеймса и Лоры, отчитывая их за то, что они не отужинали на собственном празднике. Приводя в порядок кухню, она все время что-нибудь подкладывала им на тарелки.

Задняя дверь скрипнула, когда с улицы вошел Бо. Он проследил за тем, чтобы погасили все фонарики и факелы и чтобы на ночь все было закрыто. Он был явно встревожен.

— Джеймс, Лора, я только что услышал по радио, что к нам приближается не шторм, а ураган.

Внезапно потеряв аппетит, Лора оттолкнула тарелку в сторону.

— Глэдис, включи телевизор.

Глэдис потянулась к кнопкам на портативном телевизоре, который она держала в кухне для того, чтобы во время работы смотреть свои любимые «мыльные оперы».

«Бетти», как теперь назывался ураган, был главной новостью вечерних выпусков. Он бушевал уже несколько часов. Военные моряки сообщили, что скорость ветра превышает сто миль в час. Даже на фотографиях со спутника ураган выглядел устрашающим и, похоже, грозил большими разрушениями. Сейчас на его пути находилось побережье трех штатов — Джорджии и обеих Карелии.

— Индиго-плейс! — произнесла Лора слабым от ужаса голосом. Лицо ее побелело, когда она повернулась к Джеймсу. — Что же нам делать?

— Сегодня мы все равно ничего не сможем сделать — разве что только хорошо выспаться, — сказал Джеймс, обнимая ее. Он похлопал ее по спине, губы нежно касались волос. — А утром мы заново оценим ситуацию. Эти ураганы могут менять направление в считанные часы.

Бертоны отправились к себе. Плечи их поникли от тревоги. Джеймс попытался увести Лору из кухни, но она уперлась:

— Нет, ты иди. А мне лично спать не хочется.

— Лора, ты же не останешься внизу, прилипнув к радиоприемнику?

— Почему бы и нет? Я волнуюсь.

— И я тоже. Но какой смысл сидеть здесь и отмечать продвижение урагана? Мы не в состоянии ничего сделать.

Лора прикусила нижнюю губу, нервно перебирая руками.

— Я не могу просто так идти спать, как будто это такая же ночь, как и все остальные. Это все равно что отвернуться от Индиго-плейс. Все равно что бросить его.

Джеймс посмотрел на нее, словно на капризного ребенка, и мягко взял за плечи.

— Какой от тебя будет толк нашему Индиго-плейс, если ты выбьешься из сил? Пошли. Никаких споров.

Она пошла неохотно, но покорно, двигаясь словно во сне, полностью подчинившись его воле. Руки ее тяжело повисли вдоль тела. Поскольку она сама была не способна даже раздеться, Джеймс пришел ей на помощь. Раздев жену, он быстро снял с себя одежду и повел Лору к постели. Она дрожала под простыней, хотя было тепло.

Руки Джеймса обвились вокруг талии жены, и он так тесно прижал ее к себе, что тела их просто слились. А потом он любил ее, но сейчас это не имело ничего общего с сексом.

Пропуская сквозь пальцы ее волосы, которые он сам распустил, Джеймс шептал ей в темноте ласковые, успокаивающие слова, пока она не перестала дрожать.

Его губы были недалеко от виска Лоры, и Джеймс часто касался его легким поцелуем, говоря жене, как много для него значит вечер, который она устроила ради него, и как замечательно он прошел.

И наконец, уткнувшись лицом в его покрытую пушком грудь, она уснула.

Новости на следующее утро были мрачными.

Лора и Джеймс сидели бок о бок на диване в кабинете ее отца и смотрели телевизор. Вся программа была изменена, чтобы уступить место выпускам новостей об урагане «Бетти».

Забылись все слова утешения, которые Джеймс шептал ей прошлой ночью. Лору приводила в уныние мысль о потере Индиго-плейс, потому что это означало и жизнь без Джеймса. Уничтожение дома будет равносильно крушению ее брака, который фактически опирался на этот дом. Нет дома — нет и брака.

У Глэдис постоянно был наготове горячий кофе, хотя никто не испытывал никакого желания есть или пить. Леону попросили остаться и помочь занять Мэнди. Девочка не могла играть на улице, потому что начался дождь. Ей было скучно в такой тоскливой обстановке, и она капризничала, заставляя всех еще больше нервничать.

По радио призывали население покинуть прибрежный район, когда стало ясно, что именно на побережье Джорджии ураган вырвется на сушу. Залив Сент-Грегори уже весь клокотал.

— Я не уеду, — сказала Лора, упрямо качая головой. — Я никогда не оставлю Индиго-плейс.

Такой неразумный подход разозлил Джеймса; он скривил рот, но промолчал. Натянув высокие резиновые сапоги и плащ с капюшоном, он решил бросить вызов стихии. Доски, которые они вместе с Бо прибивали к окнам, не спасли бы от урагана, но Джеймс должен был чем-то заняться, иначе можно было сойти с ума. Он не мог сидеть просто так, словно дежуря у постели умирающего. Ему ненавистно было бессилие и раздражало то, что ураган диктует им свою волю.

Хотя население уже начало уезжать из прибрежных городов и движение по дороге на запад стало очень оживленным, Джеймсу удалось пригнать несколько трейлеров для лошадей. Лора печально наблюдала с переднего крыльца, как перепуганных животных завели под проливным дождем в трейлеры и увезли.

Ее отчаяние было столь же глубоким, сколь мрачной была погода на улице. Лоре потребовалось достаточное усилие, чтобы вдохнуть тяжелы и воздух грудью, которую переполняли тревожные предчувствия.

— Ты не поможешь сложить вещи для Мэнди? Мама может забыть что-нибудь важное.

Джеймс нашел жену сидящей в одиночестве в гостиной. Все окна были закрыты, и атмосфера в доме была похоронной. Он подумал, что Лора его не слышит, и собирался уже повторить просьбу, когда жена повернулась и посмотрела на него отсутствующим взглядом:

— Вещи?

— Я отправляю маму и Мэнди с Бертонами. Я дозвонился по телефону до мотеля в Мейконе, где еще оказались свободные номера. Я забронировал им номер, но, если они не приедут к определенному времени, его отдадут другим.

Она рассеянно кивнула и пошла наверх помочь Леоне уложить вещи Мэнди в чемодан. Когда все были готовы к отъезду, Лора присела на корточки, чтобы поцеловать Мэнди на прощание.

— Мне не страшно, а вот Эннмари боится, — произнесла девочка дрожащими губами. — Я сказала ей, что не надо бояться.

— Вы обе очень храбрые, — сказал Лора, гладя Мэнди по голове.

— Я не хочу оставлять тебя и папу. Но он сказал, что вы позаботитесь друг о друге. Это правда?

— Конечно.

— Вам не будет страшно?

— Нет, нам не будет страшно.

— Я люблю тебя, мамочка.

Лора прижала к себе теплое, полное жизни тело ребенка, буквально впитывая в себя его силы, страстно желая, чтобы вера Мэнди передалась и ей.

— Я тоже люблю тебя, дорогая. Будь умницей, слушайся бабушку, Глэдис и Бо.

— Пойдем, Трикс, — мягко сказал Джеймс, отрывая их друг от друга. — Ты ведь не хочешь, чтобы в мотеле отдали комнату кому-нибудь другому?

Губы Мэнди сильно дрожали, когда Бо нес ее под проливным дождем к машине и передал на заднее сиденье в руки ожидавшей там Леоны. Она трогательно смотрела на Джеймса и Лору через заднее стекло и махала рукой до тех пор, пока машина не скрылась за поворотом.

У Лоры защемило сердце, но она знала, что эта боль ничто по сравнению с той, что ей придется испытать, если Джеймс и Мэнди навсегда уйдут из ее жизни.

— Жаль, что ты не передумала, Лора. Нам бы следовало уехать с ними в Мейкон.

Лора сжала губы, упрямо посмотрела на Джеймса и покачала головой. Однако несколько часов спустя ей уже было не до выбора, когда в переднюю дверь забарабанил заместитель шерифа.

Всю вторую половину дня продолжал лить дождь, скорость ветра возрастала. Ураган не собирался утихать. Напротив, метеорологи, следившие за «Бетти», предсказывали, что это будет один из сильнейших ураганов за последние годы.

— Простите, мистер Пейден! — прокричал заместитель шерифа сквозь ревущий ветер. Дождь капал с краев его широкополой шляпы. Блюститель порядка весь был укутан в желтый плащ, от подбородка до колен. — Похоже, ураган обрушит на нас всю свою силу. Всем нужно уезжать. У вас есть полчаса на сборы. — Мы уедем, — мрачным голосом пообещал Джеймс.

Закрыв дверь, он повернулся к Лоре, которая стояла позади него:

— Ты хочешь что-нибудь взять с собой?

Она готова была пожертвовать жизнью не ради спасения Индиго-плейс, а ради спасения ее брака. Время! Почему судьба отвела ей так мало времени? Если бы только у нее был еще один день, одна неделя, один месяц — она бы добилась любви Джеймса. Сейчас же Лора была вынуждена сдаться еще до того, как прозвонил последний удар гонга. Бой закончен.

Силы покинули ее, тело обмякло, смирившись с поражением.

— Нет, я не хочу ничего брать с собой.

Ничто материальное больше не представляло для нее никакой ценности. Боже, как же глупа она была, придавая так много значения вещам! Имущество. Родословная. С пеленок Лору Нолан учили дорожить всем этим, но ей следовало бы давным-давно понять, что люди намного важнее вещей. Она усвоила этот урок дорогой ценой, вынужденная расстаться с тем, кого любила больше всего.

Они собрали только туалетные принадлежности и сменное белье, сложив все в сумку. Джеймс подогнал машину к крыльцу. Лора заперла переднюю дверь и приложила ладонь к растущему у крыльца прохладному дереву, словно к сердцу любимого человека, как будто опасаясь, что в любой момент оно перестанет биться.

Наконец, проглотив слезы, она повернулась и побежала вниз по ступенькам к машине.

Стекло хрустело под каблуками Джеймса.

— Все хуже, чем я думал, — сказал он, наклоняясь, чтобы поднять осколок бесценной люстры, которая раньше висела в столовой.

Вид у него был сердитый. Пейден швырнул кусок хрусталя вниз, и тот застучал по куче осколков у него под ногами. Лора, следившая за ним, отвернулась, стараясь не выдавать своего отчаяния.

Предыдущие сорок восемь часов были просто кошмаром. Дорога в Мейкон оказалась одним из самых тяжелых испытаний за всю ее жизнь. Машины двигались бампер к бамперу, и ситуация еще более усугублялась дождем. Такие же испуганные люди, как и Лора, спешно покидали свои дома, не зная, будет ли у них куда вернуться после того, как «Бетти» вдоволь нарезвится.

Когда они добрались до мотеля, вся их семья уже устроилась в небольшом номере. Во всем Мейконе больше не было ни одной свободной комнаты. Джеймс и Бо галантно предложили поспать в машинах, предоставив комнату дамам. В первую ночь Лора почти не могла заснуть. Мэнди, спавшая вместе с ней, брыкалась, как молодой жеребенок; Глэдис храпела; Леона во сне постанывала. Но главной причиной бессонницы была тревога.

Худшие опасения Лоры оправдались на следующее утро, когда газеты и телевидение сообщили, что Грегори сильно пострадал от урагана. Город оказался в самом его эпицентре, так что на него дважды обрушивались ураганный ветер и страшный ливень. Город пережил несколько шквалов, которые оставили после себя массу повреждений.

Только через сутки, когда вода стала спадать и опасность миновала, горожане получили разрешение вернуться в Грегори. Джеймс решил пока оставить всех домашних в Мейконе. Чтобы им было удобнее, он снял еще одну комнату, как только та освободилась.

— Пока я не узнаю, как дела дома, вам лучше побыть здесь, — сказал он оставшимся, увидев, как они расстроены и удручены. — Мы свяжемся с вами, как только что-нибудь узнаем.

Перед тем как они с Лорой отправились в Грегори, Пейден заставил Бо взять деньги, поцеловал мать и Мэнди, а строгой Глэдис велел присматривать за ними.

Возвращались обратно в Грегори в полном молчании. Бесполезно было строить предположения о том, как сильно пострадал Индиго-плейс. Когда супруги подъехали к побережью, представшая перед глазами картина разрушений подготовила их к худшему.

Но сердце Лоры радостно забилось, когда они въехали в ворота и она увидела, что внешние стены уцелели. Конечно, на побеленном кирпиче выделялась грязная черта, показывавшая, как высоко поднялась вода. Часть крыши снесло, окна были без стекол, но сам дом устоял.

Джеймс, бормотавший ругательства, явно не способствовал улучшению ее настроения. Изучая нанесенный ураганом ущерб, Пейден наверняка думал о том, что неудачно вложил капитал. Он истратил на этот дом целое состояние, а отдачи не получил. Потребуется еще одна такая же кругленькая сумма, чтобы убрать всю грязь и отремонтировать дом, — и это еще без учета фамильных ценностей, которые придется заменить. Страховка покроет лишь часть убытков. Но если смотреть на вещи реально, зачем ему все это? Зачем такие заботы и такие затраты теперь, когда в этом нет необходимости? Джеймс Пейден, бывший изгой, уже достиг своей цели. Город, который когда-то насмехался над отщепенцем, теперь преклонялся перед ним. Джеймс выполнил то, что наметил. Он показал себя достойным уважения всего города. Если он собирается еще раз вложить целое состояние в собственный дом, то это может быть и в Атланте или еще где-нибудь. Ему больше не нужен свой дом именно в Грегори.

Когда он уедет, позовет ли он ее с собой, думала Лора. Сейчас этот вопрос был для нее самым главным. Ее миссия была выполнена. Пейден женился на ней ради ее имени и ее знаменитого адреса. Больше они ему были не нужны, а за пределами Грегори ценность их равносильна стоимости кучки бобов. А то, что у них с Лорой было в постели, Джеймс может запросто получить где угодно от бесчисленного числа женщин — ему не привыкать.

— Пойду, проверю конюшню. — Лора поспешила уйти, прежде чем он заметит слезы, навернувшиеся ей на глаза, или услышит, как предательски дрожит ее голос.

Она брела через целое море грязи, не обращая внимания на то, что пачкает ботинки и нижние края джинсов. У нее все похолодело внутри, когда она увидела, что одна из больших веток виргинского дуба оторвалась от величественного ствола, выдерживавшего ураганы на протяжении столетия. Пирс, на ремонт которого у Джеймса ушло столько сил и времени, просто исчез. Но все это не причиняло такую боль, как мысль о том, что придется расстаться с Джеймсом и Мэнди.

Индиго-плейс, 22, был не вечен. Доказательства этому сейчас были повсюду, куда бы она ни посмотрела. А ее любовь к Джеймсу никогда не умрет. Индиго-плейс был ее прошлым. Джеймс стал ее будущим.

Лора вошла в сумрачную конюшню, чудом оставшуюся совершенно нетронутой. Вода залила огромный сарай, но Лора забралась по лестнице на сеновал, где было сухо и приятно пахло сеном, легла на старое одеяло, свернулась в плотный клубочек и зарыдала.

— Лора?

Она не знала, сколько времени проплакала, но, услышав голос Джеймса, резко села. Тыльной стороной ладони торопливо вытерла залитое слезами лицо.

— Я здесь, наверху, — сказала она.

Слабые лучи полуденного солнца пробивались сквозь черепичную крышу. Поднявшиеся пылинки плясали в золотистых лучах света. Конюшня пахла сыростью, но этот запах не был отталкивающим.

— Я обыскался тебя, — сказал Джеймс, пролезая в люк.

— Я раньше сюда часто приходила, когда мне нужно было побыть одной, чтобы подумать.

— Или поплакать, — сказал Джеймс без обиняков и сел на сено рядом с ней.

Лора опустила глаза:

— Разве я не имею на это права? Хотя бы немножко поплакать?

— Наверное, имеешь.

Его голос звучал холодно и отчужденно, и Лора промолчала. Когда напряжение стало невыносимым, она спросила:

— Что ты думаешь делать?

Обхватив руками колени, он жевал соломинку, гоняя ее от одного уголка рта к другому.

— Думаю, мы начнем с крыши, чтобы сделать дом неподвластным стихии. Наверное, нам придется нанять людей для расчистки… В чем дело? — Он заметил, как Лора остолбенела.

— Ты… ты собираешься восстанавливать Индиго-плейс?

— Конечно, черт побери. Ты что, думаешь, мы сможем жить в нем в его нынешнем состоянии?

— Значит, ты планируешь продолжать жить здесь?

— Нам придется пожить где-то в городе, пока не закончится ремонт.

Джеймс все время употреблял слово «мы», и сердце Лоры забилось в надежде. Он опять увидел на ее лице удивленное выражение и немедленно обиделся:

— В чем дело? Ты что, не доверяешь мне? Думаешь, я не смогу восстановить дом? Боишься, испорчу твое фамильное имение?

Слезы заблестели у нее в глазах. Она покачала головой:

— Нет. Совсем не то. Я не думала, что ты вообще будешь восстанавливать дом.

Несколько мгновений он пристально смотрел на нее.

— Не хочешь объяснить, почему это пришло тебе в голову?

— Ты женился на мне из-за Индиго-плейс. Теперь, когда его больше нет и я тебе уже не нужна…

Она так и не смогла закончить свою мысль, потому что Джеймс резко схватил ее за руку и дернул на себя так, что она оказалась лежащей у него на коленях, а его лицо нависло над ней.

— Ты мне больше не нужна? Малышка, ты просто не знаешь, как ты мне нужна. Я и представить раньше не мог, что можно так нуждаться в ком-то, особенно в женщине.

Сильной рукой он обхватил ее подбородок, откинул назад ее голову и горячо поцеловал в губы. Они не касались друг друга с той ночи, когда закончился праздник, и их тела истосковались друг по другу. Жар его тела немедленно воспламенил Лору. Она жадно вернула ему поцелуй, обхватив голову Джеймса руками.

Когда они наконец отстранились друг от друга, дыхание их сбилось.

— Как это ты не нужна мне? — требовательно спросил Джеймс. — Ты что, не чувствуешь этого? Разве ты не видишь это в моих глазах каждый раз, когда я смотрю на тебя? Да я не могу тобой насытиться.

— Тебе нужно было мое имя и мое положение в обществе.

— Да, поначалу. Я вернулся в город исключительно с целью купить Индиго-плейс и жениться на тебе, и именно по тем причинам, что ты назвала. Но сейчас мне нужна только ты, будь ты хоть сборщицей хлопка, это все равно. — Джеймс крепко сжал руками ее голову, почти до боли, и пристально всматривался в ее лицо. — Почему ты проплакала весь день? Потому что думала, что потеряла Индиго-плейс?

Он чуть-чуть ослабил руки, только чтобы Лора могла покачать головой.

— Потому что я думала, что, потеряв дом, я потеряю тебя. Мне невыносима была мысль о расставании с тобой. Без дома можно обойтись. А без тебя я не могу.

Бранные слова, которые на этот раз могли сойти за молитву, отразились гулким эхом от стен сарая.

— Ты никак не могла потерять меня, мисс Лора. — Нагнув голову, он стал покрывать горячими, влажными поцелуями ее грудь. — Как ты думаешь, почему я так старался, чтобы ты забеременела? Малышка, я так надеялся на это. Таким образом я хотел получить гарантию, что ты никогда не уйдешь от меня.

Лора стонала от пылкого натиска его губ и возвращала поцелуи с неистовством, которому он ее научил.

— Тогда почему ты так сердился? Я боялась, что ты счел Индиго-плейс и меня плохим вложением капитала.

— Нет, нет же. — Он словно втирал губами эти слова в ее шею. — Я злился потому, что ты так переживала из-за урагана и так беспокоилась о доме. Я хотел, чтобы ты волновалась больше обо мне и Мэнди, чем о доме.

— Джеймс, так оно и есть! Разве ты не понял этого? — Лора тянула его за волосы до тех пор, пока ем не поднял голову. — Я поступила очень глупо, не сказав тебе то, что давно уже знаю. — Она заколебалась.

— Ну?

— Я люблю тебя. Он замер:

— Правда?

— Ты мне всегда нравился. Еще до той ночи, когда ты спас меня от тех парней и привез домой на мотоцикле. Меня тянуло к тебе, потому что я знала, что ты никогда не будешь моим. Потом, когда ты вернулся в город… все началось снова. Мне не было покоя из-за тебя, и сначала я думала, что просто опять тобой увлеклась. Но уже давно я поняла, что это увлечение превратилось в любовь.

Он убрал выбившиеся пряди волос с ее лица.

— Я тоже люблю тебя, Лора. Я совершенно испорченный тип. Нет смысла скрывать это. А ты такая леди, аристократка. Я думал, ты будешь смеяться надо мной, если я признаюсь тебе в своих чувствах, поэтому и не рискнул. Но сейчас я тебе это говорю. Я люблю тебя.

Лора коснулась его лица. Она любила и задумчивую сосредоточенность его губ, и дерзкое выражение его глаз, но более всего — его незащищенность. Джеймс раскрыл эту восприимчивую сторону своего характера только ей, и это было подлинным проявлением его любви.

— Ты совсем не такой уж плохой парень, Джеймс Пейден, каким хочешь казаться.

— Никому не скажешь?

— Обещаю.

Тишина окружала их, когда они стали медленно раздеваться. Солнце садилось, отбрасывая на стены сарая длинные тени, хотя несколько ярких лучей еще пробивалось сквозь щели в черепице над головой, словно крошечные прожектора. Конюшня была полна запахов сена и земли, дождя и плоти.

Обнаженные, они опустились на одеяло, лицом друг к другу, соприкасаясь только губами. Потом его руки скользнули ей на грудь, нежно поглаживая ее.

— Родишь мне ребенка?

— Да, да.

— Когда он родится, можно мне будет попробовать твое молоко?

Джеймс опустил голову. Его дыхание было мягким, но прерывистым, рот был нежным и чувственным.

Вздохнув от наслаждения, Лора раздвинула колени:

— Коснись меня.

Он повиновался, накрыв ее ладонью, которая затем скользнула между бедер, а большой палец проявил поразительную изобретательность.

Протянув руки, Лора стала ласкать Джеймса. Под ее ищущими пальцами ему становилось все жарче, он весь уже трепетал от возбуждения.

Ласками они привели друг друга в состояние восхитительного неистовства. Буквально за секунды до взрыва страсти Джеймс приподнял Лору над собой и овладел ею.

Позже они расслабленно и удовлетворенно лежали лицом друг к другу, тела их блестели от капелек пота.

— Я люблю тебя, — прошептала Лора, обводя пальцем его пухлую нижнюю губу.

— Я люблю тебя.

Она поцеловала его быстрым легким поцелуем и попыталась встать.

Джеймс схватил ее за запястье:

— Куда это ты собралась?

Солома запуталась в ее сбившихся локонах, губы полыхали от его горячих поцелуев. Она смотрела на него невинными небесно-голубыми глазами женщины, совершенно одурманенной любовью.

— Я… я думала, мы оденемся, поедем в город… найдем где переночевать… поищем…

Постепенно голос ее затих. Уголок рта Джеймса был приподнят в многозначительной улыбке. Он смотрел на нее завораживающим взглядом из-под отяжелевших век. Его страстный взгляд мог бы уговорить ангела расстаться с крыльями. И даже больше.

— Ничего не выйдет, малышка. Я только что обнаружил, что кое-какая работа у меня лучше всего получается на соломе. — И, обняв ее за шею, он вновь притянул Лору к себе.