Уроборос

Глава 6

— … а их золотого бога мы обобрали до нитки и изрубили в щепки! — на такой веселой ноте отец завершил свой рассказ про путешествие на север.

Синдри рассказал, что они плыли на четырех кораблях: во-первых, набрать мехов, во-вторых, разведать северные земли, ну и конечно поразбойничать.

С кораблем отца Харальд отправил двух своих хёвдингов — Хаука и Вигхарда, а провожатым был Отер. Сначала они доплыли до вотчины Отера и пробыли там пару седмиц, пользуясь его гостеприимством. Затем отправились к тем саамам, которые, как оказалось, были простыми полудикими племенами, живущими добычей пушнины, оленеводством и китобойным промыслом. Также они поведали, что если добрые господа (это отец с друзьями и их ватажка головорезов) отправятся дальше вдоль берега, то вскоре встретят богатых бьярмов[13], а у бедных саамов брать нечего!

«Как это нечего?!» — возразил Хаук и потребовал лучшие меха с рыбьей костью. Трэли из них были никудышные: маленькие, тщедушные и вонючие, из-за этого с ними даже говорить было сложно. Но отец все же взял одного, чтобы с его помощью понимать язык бьярмов. И драккары отправились дальше. Спустя три дня они заплыли в такую даль на север, где редко бывают даже китоловы. В том же направлении прошли еще три дня. Тогда суша стала отходить к востоку. Еще через четыре дня земля стала сворачивать к югу. И на пятнадцатый день драккары зашли глубоко в землю, в устье большой реки.

Сразу после того, как викинги причалили к берегу, к ним вышел дед с сопровождающими, видимо местный староста. Но выглядел орлом: весь в соболе, золоте, борода заправлена в расписной пояс… и начал что-то деловито вещать на своем языке. Отец подозвал саама и приказал переводить. Как оказалось, морские волки приплыли к месту назначения. Отсюда начинались земли бьярмов и продолжались далеко во всех направлениях.

Викинги сказали, что прибыли сюда для торговых дел и заключили с местными перемирие до окончания купле-продаж. Бьярмский старейшина дал им оттиск кожи с особыми знаками, которые позволяли морским волкам свободно передвигаться дальше вглубь их земель по руслу Вине[14]. Синдри и Отер отправились вниз по реке, чтобы ближе познакомиться с культурой этих загадочных людей (или разведать, где у них больше богатства, что вероятнее), а Хаук вместе с Вигхардом остались для торговли. Ниже по руслу был достаточно крупный город, в котором отец и решил остановиться. По совместительству в это время проходил праздник усопших предков, на который местные пригласили достойных хёвдингов. Вожди викингов пришли в сопровождении своих лучших хольдов: Тогира Кота и близнецов Гунни и Карлстейна. Праздник проходил на капище, где восседал на троне огромный деревянный идол бога бьярмов — Юмал. Его шею обхватывала длинная золотая цепь толщиной с палец, а в руках покоился огромный серебряный кубок с монетами. Удивительнее богатств, показанных чужакам, было доверие, оказанное к ним. Как сказал отец, эти бьярмы никогда прежде не встречались с воинами севера и старались быть дружелюбными и открытыми. Роковая ошибка.

Нет, викинги никогда не предавали своих слов, это считалось бесчестием! Но ведь все торговые дела рано или поздно заканчиваются…

На капище местные жители всегда одаривали предков, а в землю к умершими возлагали их лучшие вещи и часть денег.

— Мы стоим на золоте, хевдинг, — прошептал Тогир. — И ему не место гнить в земле.

— Согласен, Кот, пусть лучше храниться на наших поясах, мы найдем ему лучшее применение, — заверил отец. — Но позже!

Обменяв стеклянные бусы на лучшие меха, скандинавы пожали бьярмам руки, загрузили еду и поклажу на драккары и поплыли вверх к Белому морю.

Но это было только начало плана отца. «Пусть бьярмы думают, что мы уплыли!» — сказал он.

Через три часа драккары свернули в речной рукав и пристали к берегу, схоронившись между двумя заросшими холмами. И летучая группа в составе отца, Тогира Кота, близнецов и Отера двинулась в обратный путь. Почти все время, что викинги провели в этих местах, ночи были похожи на дни. Казалось, что солнце никогда не заходит, и как только оно скрывалось из вида, то вскоре появлялось вновь. Скандинавы затаились в отдалении от капища и стали ждать подходящего момента. Очень удачно, что оно располагалось в отдалении от города, и смена караула, охраняющего храм, ушла.

— Эх, как бы не разглядели бельчата, что мы в их норке шелудим, — прошептал Гунни.

— Зато боги в такую светлынь тебя точно увидят, и им это понравится… — глаза Отера алчно сверкнули.

— Пошли, — дал команду отец.

Остановившись перед высоким частоколом, Карлстейн забросил за него свежую зайчатину, чтобы отвлечь на время собак. Они подошли с другой стороны и бесшумно перебрались на территорию святилища. Быстро наполнив мешки драгоценностями, команда дошла до истукана. Но кроме грозного взгляда деревянных глаз он не мог помешать в разорении капища.

— Тогир, Гунни! Обчищаем этого Божка и уходим! — сказал отец, увидев взлетевших птиц в полете стрелы от частокола.

Тогир Кот схватил огромную чашу, а Гунни перерубил цепь топором, но удар был так силен, что голова идола слетела и забренчала по ступеням. Услышав шум, псы разразились громким лаем, и на него прибежали бьярмы. Тотчас один из сторожей затрубил в рог, и через миг его пронзило копье Отера, а за ним упал второй абориген, пробитый стрелой Карлстейна. Но мгновение было упущено, и вся округа загудела. Впрочем, к тому времени как гурьба аборигенов прибежала на капище, викингов и след простыл.

Когда нужно, эти неутомимые воины могли составить конкуренцию лошадям. Поэтому бьярмы не смогли настигнуть груженных скандинавов. Правды ради, пара барбосов нагнала отряд, но после копейного тычка наглость четвероногих заметно упала. Добежав до драккаров, северная десант-группа побросала тюки с добром на палубу, и корабли мягко отчалили от берегов уже в меньшей степени богатых туземцев.

Потом началась дележка… Как же сладко ее описывал отец! Их добыча состояла из двух пудов серебра, полпуда золота, половину которого весила цепь Юмала, а также из золотых браслетов, колец, фибул, брошей и цепей поменьше. Помимо драгметаллов, с капища забрали пару отличных кинжалов, очень красивый лук и богато украшенные пояса с самоцветами, но ни одного меча там не было. Отец сказал, что они не воины, а чтобы землю копать — мечи им не нужны. С того момента каждый человек на драккарах стал богатым, хотя, львиную долю[15] забрали отец и Отер.

Когда их корабли вошли в море, они не увидели Хаука и Вигхарда. «Может они решили дождаться нас в Халогаланде?» — предположил Отер.

В любом случае драккары двинулись дальше. Вскоре они увидели дым за скалой, а за ней — четыре корабля, среди которых два были знакомыми. Викинги приготовились к бою, ведь от четырех драккаров им было не уйти…

— Хаук, ты встречал хоть где-нибудь подобную торговлю? За эти меха в Халифате к нам будут в очередь становиться! — воскликнул Вигхард.

— Не встречал… бусы закончились, за серебро последнюю пушнину покупал. А ты видел рыбью кость? Бьярмы сказали, что она добывается из мертвых китов[16]. А в Англии я видел лошадь с таким же рогом, у жреца в храме видел! Может туда отвезти? — спросил Хаук.

— О! Смотри, какой смешной туземец! — к ним приближался пухлый бьярм, все лицо которого было красным от бега.

Он начал кричать им на своем языке, и вокруг него сразу столпилось много местных.

— Эй, саам!? Скажи, о чем пищит этот поросенок? — Хаук подозвал раба.

— Он говорит, что вы обманули доверие бьярмов, вы пришли грабить, а не торговать, — перевел тот.

— Ты назвал меня лжецом, сын тюленихи?! — рассек воздух выхватываемый из ножен меч. Все ближайшие хирдманы достали оружие и подняли щиты.

— Бьярм говорит, что ты можешь убить его, но нас тут же истыкают стрелами. Господин, может спросить у него, что случилось? — на трэля было жалко смотреть.

— Спрашивай! — расклад был явно не в пользу морских волков. На одного викинга приходилось по пять местных.

— Сегодня утром ограбили селение у моря, сожгли дома и людей, к северо-западу отсюда. Говорит, что это были такие же драконы, как и наши корабли.

— Синдри не мог пройти через нас, значит кто-то другой… Узнай у этого заморыша, сколько людей было на тех драккарах? — приказал Вигхард.

Пухлый бьярм что-то крикнул, и через пару мгновений привели испуганного подростка.

— Этот мальчишка бежал из селения, когда дома начали гореть, а люди кричать, — поведал саам.

— Храбреееец… Ладно, сколько людей было на драккарах? — повторил Вигхард.

— Yksi[17]…yksi, yksi, yksi,… — начал пацанёнок.

А дальше, как в одном анекдоте из моего времени. «Приезжает Петька из Казахстана. Василий Иванович спрашивает:

— Ну что, Петька, выучил ты там казахский язык?

— Да.

— А как по-казахски будет „один“?

— Бiр.

— А „пять“?

— Бiр, бiр, бiр, бiр, бiр.

— А как будет „тысяча“?

— Ну, это долгая песня…»

Наша песня продолжалась еще тридцать четыре раза. А значит, если парень посчитал верно, то их минимум десятка четыре.

— Скажи этому лешему, что те люди — не наши! А с ними мы потолкуем сами. Они точно там на ночь останутся, пока выпытают схронки добра, пока девок поваляют… — заверил Хаук.

— А еще пусть этот бьярм людей дюжину или две даст, кто с луками получше! Пусть огнем прикрывают! — добавил Вигхард.

Оставив драккары в одной из бухт фьорда, недалеко от селения, викинги двинулись на дым. Вскоре они увидели одного из вражеских часовых. Типичный морской волк стоял в тени могучей сосны, но был слишком беспечен, и потому убит стрелой в шею. Видимо, он посчитал, что местные жители опасности не несут, а до настоящих воинов нужно обогнуть весь скандинавский полуостров. Подстрелил его, кстати, бьярм по команде Вигхарда.

Второго часового взяли живьем. И после очень непродолжительного времени наши товарищи узнали, что бесчинствовали тут свейские[18] вожди Бьёрн и Сальгард с дружиной в сорок человек, посланные сюда конунгом Эйриком Эймундсоном. А часового прирезали, правда он так и так бы умер: без глаз, уха и пальцев на правой руке.

Всюду были следы побоища… трупы лесовиков, тлеющие головешки деревянных домиков. Кто-то кричал от боли, кто-то от надругательств…

В центре небольшой площади на коленях стоял дед, а перед ним на корточках — свей в богатом доспехе. Около дюжины воев загружали на драккары награбленное, еще человек десять обслуживали корабли, остальные продолжали заниматься разбоем.

И в этот миг в них полетели стрелы и копья. Первый залп унес жизни четырнадцати свеев. Оставшиеся тотчас похватали щиты, и второй залп был менее успешен, убив только пятерых. В следующие десять ударов сердца воины Харальда Косматого окружили свеев и лишили боеспособности половину всего их отряда. Оставшиеся сражались яростно, но их просто закидали копьями, и на этом битва закончилась.

Потери были невелики. Два дрэнга по глупости напоролись на мечи. Один умер сразу же, кровь второго не смогли остановить, и он отправился вслед первого. У шестерых бойцов были легкие раны, остальные либо отделались синяками, либо не поймали ни одного удара вовсе.

Дюжина свеев уцелела. Тяжелораненым подарили легкую смерть, а остальным дали выбор. Или они сменят «начальство», или им дадут шанс умереть в бою. Десять перешло сразу, двое выбрали бой. И то, только потому что были родственниками свейского хёвдинга, морда которого лежала под сапогом Хаука.

— Ты сдохнешь в мучениях, речная крыса! — сплевывая кровь и грязь, прошипел он.

— Ой! Смотри кто проснулся?! Вигхард, ты видел, как этот червь нас убивал? — насмехался Хаук.

— Нет, но я видел, как он обделался, когда перед ним начали падать его воины! Словно серпом колоски подрубили, ха!

— Эйрик отомстит за меня! И я буду смеяться из чертогов Одина, глядя на ваши трупы!

— А сам-то ты кто, обосрыш? Не хочешь жить как мужчина, умрешь как баба! — пообещал Вигхард.

— Моё имя Сальгард! Я хёвдинг Эйрика Эймундсона, конунга всех свеев! И если ты не трус, то сразишься со мной!

— Да я убью тебя и отправлю твою болтливую голову твоему же никчемному конунгу! Хаук, пусть этот мертвец возьмет меч! — разозлился Вигхард.

— Постой, а где второй? Бьёрн? — спросил Хаук.

— Вон, — кивнул головой Сальгард на лежащее вниз лицом тело.

Викинги встали в круг, освобождая место для поединка. Оба соперника были в одинаковых условиях: меч и щит. Сальгард серьезно не пострадал во время первого боя, а его доспех был даже лучше, чем у его противника. Вигхард покрутил руками, разминая плечи, и в этот момент Сальгард прыгнул с места, чуть его не ранив. Бой воинов такого уровня был невероятным зрелищем. Какое-то время они прощупывали друг друга, ища слабые стороны, после чего перешли в захватывающую битву. Уколом отвечали на укол, принимали удары на щиты, контратаковали и уворачивались. Свей выше, и его руки длиннее, чем он активно пользовался.

Вскоре у Вигхарда появилось первое ранение в бедро — неглубокая длинная царапина. Но если все продолжится в таком же духе, то совсем скоро она сильно повлияет на исход боя. Поэтому Вигхард с ожесточением набросился на свея, все наращивая и наращивая темп. Вигхард принял удар на кромку щита, по которой пошла трещина, и сам уколол противника. Но Сальгард просто увернулся и ударил щитом по щиту, а мечом — по ногам. Он был отличным воином, этот свейский вождь. Еще через пять ударов сердца щит Вигхарда превратился в щепу, а сам норег был несколько раз ранен. И следующим ударом Скальгард вспорол кольчугу противника под рукой.

Это был конец, и Вигхард это понял: «Один! Я иду к тебе!» Он бросился в самоубийственную атаку, но длилась она так же недолго… и упал, пронзенный мечом.

— Ты следующий! — свей указал клинком на Хаука.

— Слишком много болтаешь для мертвеца! — Хаук влетел в круг и сходу нанес сильнейший удар по Сальгарду. Тот принял его на щит, отчего тот развалился надвое.

Хаук высоко оценил противника еще по прошлому бою и не собирался затягивать схватку. Следом за первым ударом на свея обрушилась целая лавина взмахов меча. Сальгард пятился и отбивался скрамасаксом[19], пытаясь контратаковать Хаука мечом. Свей получил расчетливый укол, и рука, что держала его меч повисла, следом прошел размашистый удар в корпус, прорезавший чешуйчатый доспех и рёбра.

Сальгард осел на колени, его меч лежал в трех шагах от него, но встать он уже не мог.

— Меч… вложи меч в мою руку… я достоин… Вальгаллы… — прошептал поверженный свей.

Жизнь вытекала из него вместе с кровью. Голова поникла вниз, и шлем соскользнул на залитый кровью песок.

— Да, ты достоин! — Хаук вложил в его руку оружие.

И в этот момент рука Сальгарда, что сжимала нож, выстрелила Хауку в лицо. Хёвдинг норегов успел лишь слегка отклонить голову, и клинок рассек его переносицу и глаз. В следующее мгновение он отсек свею обе руки и вспорол его горло.

— Бесчестный пес, теперь ты даже не сможешь прислуживать в Чертогах Одина! — прошипел Хаук, зажимая рану на лице, — Отрежьте его башку и привяжите к заднице!

Так закончилась битва в селении бьярмов, а двух родственников Сальгарда прирезали, даже не дав им умереть с честью, потому что их хёвдинг опозорил себя и своих людей.