Услышь моё молчание [СИ]

Глава 8 Ты из тех, кто способен услышать меня, даже если я буду молчать

Вернувшись из командировки, Герман несколько раз позволил себе визиты к Алексу, естественно закончившиеся ночёвкой. Эти странные отношения, от которых он не мог отказаться, постепенно затягивали его в сладкий плен самообмана. Герману безумно хотелось поверить, что его любят, ждут и простят всё, даже его молчание. Ему жутко не хотелось, чтобы Алекса коснулась та грязь, что ему пришлось пережить, но подозрительные взгляды Рогозина, с которым пришлось несколько раз пересечься, заставляли всё время быть на стороже. У этого опытного бывшего следователя могла быть прекрасная память на лице и то, что в образе «Эммы» он видел его лишь однажды, совершенно не успокаивало. Доказательств, похоже, не осталось, но кто знает, за какую ниточку и где мог потянуть профессионал, чтобы размотать запутанный клубок. Герман стал убийцей, защищая собственную жизнь, но он сам уничтожил всё, что могло оправдать его, впрочем, как и обвинить. Рогозин мог устроить ему уйму проблем и, главное, настроить против него Алекса, к которому так успел прикипеть сердцем. Всё-таки Альбина была его сестрой, пусть и сводной, а Герман был более чем причастен к её смерти. Он вернулся в родной дом тайком. Герману просто повезло, что мачеха, пьяная в стельку была дома, а не как обычно в Москве, проматывая деньги по клубам и бутикам. Он уколол ей препарат, которым поделился покойный доктор, который остановил сердце. Спустя несколько часов её смерть любой врач констатировал бы как обычный сердечный приступ. Впрочем, так и произошло. Об этом не знал никто, кроме Глеба и его отца. С дядей Ромой произошёл тяжёлый разговор. Он умудрился вытащить из Германа всё, вплоть до мелочей. И, к счастью, не стал смотреть с презрением и гадливостью, как можно было бы подумать. На самом деле ему было горько, что не смог рассмотреть в молодой жене друга стерву, способную на заказное убийство и это с его-то жизненным опытом. Да и с самим Германом вышло паршиво, ведь Глеб пытался доказать, что поведение друга нетипично. Что он, мол, не мог уехать, ничего не объяснив и прекратив всякие контакты. А дядя Роман проверил, что парень пересёк границу и успокоился, решив, что Герман отойдёт от горя и сам вернётся. Потому, чувствуя свою вину в произошедшем, хотя это и было абсолютно не так, он помог зачистить концы. Он сам, якобы приехав к Альбине с визитом, нашёл её тело, и именно его знакомый врач констатировал смерть от сердечного приступа, подтверждённую затем патологоанатомом.

Так что даже если Рогозин ринется что-то искать, то, скорее всего не найдёт, но осадок недоверия может возникнуть и тогда так осторожно начавшиеся отношения с Алексом рассыпятся прахом. И Герман не мог сказать, чего именно он боялся больше: то ли обвинения, то ли расставания. Избавиться от подозрений может помочь дорогой адвокат, а вот если Алекс не захочет быть с ним, то не поможет уже никто и ни что. Это будет крах всех надежд, что робко поселились в душе, ведь рядом с ним было надёжно, тепло, уютно. Вот и сейчас, Герман лежал в его постели, раздумывая, что же делать. Он предпочёл бы молчать и дальше, хотя это молчание было и равносильно лжи, но переступить через себя было ещё тяжелее. Слишком много грязи, слишком много крови за спиной. А ещё хуже было то, что он не сожалел о том, что убил Артура и его подельников. Угрызения совести исчезли давно, уступив место трезвомыслию. Шерстобитов просто откупился бы, а Германа давно не было бы в живых, не сделай он того, что сделал. Ситуация была просто: либо его, либо он. Другого выбора ему не оставили.

Герман оделся и вышел из спальни. Из кухни доносились тихие голоса. У кого-то был ранний гость, и он даже догадывался кто. Снова вездесущий Рогозин, чтоб он был здоров. Нет, он мужик хороший и вполне на своём месте, только иметь такую бомбу замедленного действия у себя под боком… Врагу не пожелаешь. Герман усмехнулся и, собравшись с духом и нацепив приветливое выражение лица, вошёл в просторную светлую кухню, где вкусно пахло кофе и свежими булочками.

− Доброе утро, Егор. Вы как всегда с утра пораньше с новостями? Надеюсь, с хорошими? — поприветствовал начбеза он.

− Откуда им взяться в последнее время, − хмыкнул мужчина, попивая горячий напиток. Алекс поцеловал Германа в щёку и усадил за стол, тут же поставив чашку кофе со сливками.

− Это тот человек, из-за которого у вас неприятности? — спросил Герман, заметив на столе раскрытую папку с бумагами и несколькими фотографиями человека с очень знакомым лицом. Где-то Герман его видел.

− Да, но простите, Герман, вас это не должно касаться, − пробухтел Рогозин, закрывая папку.

− Как хотите, Егор. Не особо было и интересно. Вы же такой профи великолепный. Уверен, что вы справитесь сами с любыми неприятностями, ─ не удержался и съязвил Герман.

− Рогозин, что же ты такой подозрительный-то? — вздохнул Алекс, с укоризной глядя на мужчину.

− Работа у меня такая, шеф, − ехидно ответит тот.

Герман с Леной закрутили вместе какой-то новый проект, и Алекс видел его теперь только по вечерам, уставшим, но жутко довольным. Горянский появлялся в квартире-студии и чуть ли не за симпатичные ушки отрывал любимую женщину от работы, оставляя Германа на попечение Алекса. Из Стаховского вышла отличная сваха, чем он очень теперь гордился. Их Рыжее Чудо было пристроено в крепкие руки, которые её ни за что не выпустят. Алекс был бы в полной мере рад за них, если не собственный проблемы. И дело было не только в том, что у него хотели отобрать бизнес, но и в том, что с каждым днём между его любимым человеком и другом, с которым они проработали вместе не один год и съели не один пуд соли, что-то происходило. Рогозин всё больше хмурился, а Герман вновь начал отгораживаться незримой стеной. Алекс всё чаще просыпался ночью в одиночестве, потому что его любовник предпочитал бодрствовать у окна в одиночку. Гриневский обнимал его и вновь утаскивал в тёплую постель. Расспрашивать о том, что не даёт ему спать, было абсолютно бессмысленным занятием. Герман сохранял упорное молчание, но в постели был таким… Он отдавался безоглядно, дарил ласки так, словно каждая ночь была последней и другой не будет никогда. Алексу нравилась это страстность, неудержимый огонь. Это было прекрасно, непередаваемо, но… Всё это вселяло беспокойство в и так напряжённую жизнь.

Только закончилось утреннее совещание, и Алекс вздохнул свободно, собираясь выпить бодрящего кофе, как в кабинет вошёл Рогозин с весьма задумчивым лицом. Егор всегда был человеком решительным, он умел принимать быстрые, но всегда обдуманные решения и такое вот выражение лица у него возникало лишь тогда, когда он это самое решение принять не мог. Он сомневался, и это было ещё более редким явлением. Он поздоровался и сел, положив на стол чёрную кожаную папку. И продолжал молчать, не на шутку интригуя Алекса.

─ Егор! Ау! Вас вызывает Земля, ─ пошутил он, постучав по полированной поверхности стола карандашом.

─ Привет, ─ хмуро ответил Рогозин.

─ Что опять случилось? ─ обеспокоенно спросил Алекс, отбрасывая шутливый тон. Пребывающий в прострации начальник безопасности ─ это уже не шутки.

─ На фронте пока затишье, если ты об этом.

─ Тогда почему такой вид?

─ Помнишь, ты хотел помочь молодой девушке, которая была с Артуром незадолго до его смерти?

─ Смутно. Невысокая крашеная блондинка. Довольно красивая, хоть и немного вульгарно одетая, но Биток любил таких. А что?

─ Меня тогда больше Удав интересовал. Мой друг дело вёл о пропаже проституток и этот кадр промелькнул в одном из эпизодов. Но из-за связей Шерстобитова подобраться к уроду было невозможно. Знаешь, что меня зацепило в той девушке?

─ Что?

─ Неправильность. Что-то с ней было не так. Вроде бы ноги красивые, личико более чем симпатичное, грудь отличная, вот только… Всё это как-то мельком в голове промелькнуло, а теперь вот всплыло в памяти, и я стал копать.

─ И что нарыл любопытного?

─ А ничего, ─ ухмыльнулся вдруг Рогозин, бросив хитрый взгляд на шефа. ─ Её как будто никогда и не было. Призрак. О ней никто и ничего не знает, кроме имени. Эмма. Ни соседи по дому, ни жители деревни, где была взлетевшая на воздух дача Артура, ни его друзья-знакомые.

─ И что ты сделал? Ты же докопался, судя по блеску в глазищах.

─ Докопался. Но… это, скорее, мои догадки. Только думаю, что они тебе не понравятся.

─ Рогозин, прости, но какое мне дело до очередной любовницы Битка. Я предложил помощь, она отказалась. Больше я её не видел.

─ Видел, Алекс. И не только видел, но и спал.

─ Егор, ты чем с утра обкурился? Я не сплю с женщинами. Вообще, ─ озадаченно глядя на друга, ответил Алекс.

─ Посмотри, ─ и Рогозин подтолкнул чёрную папку к Гриневскому. ─ У меня профессиональная память на лица. Когда я впервые увидел твоего Германа, то сразу пришло понимание, что где-то я его видел. Вот только никак не мог вспомнить, где именно. Пока не пришло в голову обратиться к знакомому художнику.

─ И причём в этой истории Герман? Его и в стране тогда не было, ─ Алекс открыл папку и удивлённо замер, рассматривая два рисунка. ─ Твою же мать…

─ Угу. Блондинкой ему точно не шло.

─ Не говори чушь! У той девушки была грудь, при таком декольте, как были у неё на платьях, сие рассмотреть мог бы даже слепой. Может, у него сестра есть?

─ Близняшка, ─ усмехнулся Рогозин. ─ В наше время грудь без труда может появиться даже у мужчины, главное, врача найти подходящего. Очень любящего деньги врача.

─ Это полный бред, ─ Алекс снял очки и потёр глаза. ─ Зачем сыну банкира идти в любов… даже назвать не знаю как. Зачем ему быть с Битком и к тому же в таком виде? Зачем?

─ Мне пришлось поднапрячься, но кое-что я выяснил. Отто Рейне собирался подать на развод, да вот только весьма кстати помер. Авария случилась очень вовремя.

─ Намекаешь, что моя сестрица могла заказать мужа? Нет, ─ покачал головой Алекс. ─ У неё даже знакомых таких не было, одни богатые бездельники и гуляки, как она сама.

─ У неё в лучших друзьях обретался Артур Шерстобитов, подозрительный тип, о котором ходили весьма нелестные слухи. У него в подручных был Удав. А этот за деньги мог убить кого угодно.

─ Н-да. Озадачил ты меня, Егор. Что дальше?

─ А дальше твой Герман сразу после похорон исчезает. Обрывает все связи с друзьями, даже с семьей Горянских. Около двух лет о нём ни слуху, ни духу, а твоя Альбина, размахивая доверенностью на управление всеми делами семьи Рейне, продаёт часть акций, тратит деньги направо-налево и гуляет напропалую.

─ Герман давно был совершеннолетним, и Альбина никак не могла стать опекуном, да и он вряд ли дал бы ей доверенность. Фальшивка?

─ Нет. Роман Горянский, отец Глеба, выкупил акции, и доверенность была проверена, ибо у него тоже факт передачи прав вызвал подозрение. Подпись Германа была настоящей. И я думаю, что он действительно добровольно не дал бы ей доверенность.

─ А знаешь, на свадьбе Артур позволил себе высказаться о Германе и его невесте в такой форме, что это возмутило Отто. Мол, красивая пара и неплохо детки могли бы устроиться в столице. Покровители и так далее. Он не знал тогда, кто такой Герман и принял их за нанятых профессиональных танцоров. Отто его одёрнул. Артур тогда так плотоядно смотрел на ребят, словно хотел оттрахать прямо посреди зала. Только я думал, что его заинтересовала девушка, ─ брезгливо произнёс Алекс, припоминая давний эпизод.

─ Хочешь, ещё один интересный факт подкину для размышлений?

─ Да ты уже накинул столько, что только переваривать успевай. Давай!

─ За несколько месяцев до смерти Артур подал в полицию заявление о пропаже своего сотрудника. Некоего Станислава Иевлева, майора в отставке. Человека не нашли, но… Фамилия приёмной дочери Глеба Горянского ─ Иевлева. Злата Станиславовна Иевлева. Ни о чём не говорит?

─ Дочка майора, ─ констатировал очевидный факт Алекс, всё больше хмурясь.

─ Его. И ещё. Сын Горянского отчего-то как две капли воды похож на его друга. Бывшая невеста родила через семь с половиной месяцев после исчезновения Германа. Да и брак с Горянским был поспешным и продлился недолго. Как по мне, он слишком похож на фиктивный.

─ Я могу, конечно, ошибаться, но мне кажется, что Герман не из тех людей, кто способен отказаться от собственного ребёнка.

─ Если только он не знал о нём. Но позже Герман мог забрать сына, если только был в состоянии это сделать. А моё чутьё подсказывает, что это не так. Я не могу утверждать ничего точно, но твой парень куда-то влип. И не без помощи Шерстобитова и Альбины. Я обратился к знакомому, который вёл дело о взрыве и гибели Битка. Одного из охранников застрелил Удав, как показала экспертиза, а всех остальных кто-то другой. Чуть позже, на несколько дней, сгорел дом одного любопытного персонажа. Иннокентий Вениаминович Агаров. Пластический хирург, уволенный за… Короче, грязно вёл дела доктор. Взятки, левые операции. Шум поднимать не стали, просто запретили работать в медицинских учреждениях. Он открыл массажный кабинет на дому. Под этой вывеской была нелегальная клиника для специфических клиентов под очень крепкой крышей. Так вот. На месте пожарища было обнаружено два тела. Одно из них принадлежало хозяину, а вот второе идентифицировали как тело Ерошина Игоря, личного водителя Артура. Рядом с телом был найден пистолет, из которого были застрелены Артур Шерстобитов и его охранники.

─ Получается, что водитель с какой-то радости застрелил своего работодателя, коллег, потом поехал к нелегальному доктору, чтобы застрелить и его?

─ Доктор был убит из другого оружия, которое так и не нашли. И с чего вытекает, что с водителем был кто-то ещё. Кто-то, кровно заинтересованный в таком вот докторе.

─ Герман? Ты допускаешь, что он ─ убийца? ─ напряжённо спросил Алекс.

─ Допускаю. Скажи, у него шрамы в области груди есть?

─ Есть. Пара небольших, тонких шрамов. Они скрыты татуировкой.

─ Одинаковые, с двух сторон? ─ уточнил Рогозин и Алексу оставалось только кивнуть. ─ С доктором работала медсестра. Я аккуратно расспросил её и показал фото Артура. Она его опознала. Агаров говорил ей, что этот человек его деловой партнёр. Несколько раз Артур привозил молодого парня, но лица его она не видела. Доктор во время процедур закрыл ему лицо и запретил ей сунуть нос к пациенту. В первый раз его привезли с попыткой суицида, были перерезаны вены на руке. На левой.

─ Герман носит широкий кожаный браслет на левом запястье, ─ сглотнул Алекс и потянулся за недопитым остывшим кофе. Выпил и не заметил вкуса.

─ Второй раз его привезли сильно избитым, но что было дальше женщина не знает. Её тогда отправили домой.

─ А если это был не он? ─ с надеждой спросил Алекс.

─ Я уверен, что он. Многое совпадает, хотя прямых улик и нет. Только мои догадки и предположения.

─ Почему он не попросил помощи? Он же должен был узнать меня, тем более что в первую встречу Артур представил меня этой Эмме, ─ посмотрел с недоумением на Рогозина Алекс. ─ Я же хотел помочь.

─ Парень-транс, который утверждал бы, что его похитили, принудили к сожительству. Гриневский, он первым делом попал бы в психушку на обследование, а потом… Шерстобитов его бы там достал и грохнул. Дело было бы закрыто. А сестрица твоя наплела бы, что пасынок умом тронулся после смерти отца. Да и не думаю, что в таком виде и в той ситуации ему было легко решиться обратиться к кому-то знакомому.

─ А сбежать?

─ Территория загородного дома Шерстобитова была похожа на тюрьму. Колючая проволока по забору, на окнах решётки, во дворе собаки и камеры были понатыканы даже по саду.

─ Ничего себе, ─ пробормотал Гриневский.

─ Приходящая домработница рассказала, что в доме всегда было не меньше трёх охранников.

─ Что будешь делать с собранным материалом? ─ задал вопрос Алекс, закрывая чёрную папку и накрывая её ладонью.

─ Мог бы, да и должен, наверное, передать её своему старому другу, но… Дело Шерстобитова закрыто, убийцей назван Ерошин, а вот дело доктора ─ висяк. Только не хочу я этого делать. Они все получили по заслугам, да что-то подсказывает мне, что это была самозащита. Только не один суд не признает её. Тебе решать, Алекс.

─ Спасибо.

─ За Удава я бы сам спасибо сказал. Уж больно редкой хладнокровной тварью был. Я не знаю, что с твоим парнем происходило в те годы и, наверное, знать и не хочу, но что было хреново догадываюсь. Боюсь даже, как бы твоя сестрица Германом не рассчиталась за смерть мужа.

─ Я бы её сам придушил сейчас, честное слово. А сперва правду бы вытряс, ─ зло процедил Алекс. ─ Чего ей мало-то было? Вышла замуж, родила бы да жила спокойно.

─ Таким людям как твоя Альбина всегда мало. А правду?.. Горянские могут знать, только старший точно не сдаст, а вот Глеба можно было бы спровоцировать. Только сам, Алекс, без меня. И передай Герману, что меня может не бояться. Сам хотел таких уродов убить не раз, только долг помешал. Всё посадить пытался, пока самого с работы не выперли. Пошёл я, ─ Рогозин встал и вышел из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь.

С работы Гриневский уехал через час, поняв, что в голове крутятся только мысли о Германе. На душе было паршиво. Теперь он прекрасно понимал нежелание парня общаться первое время. Скорее всего, он опасался быть узнанным, а Алексу даже в голову не пришло вспомнить ту встречу. Он попытался представить перед глазами Эмму и понял, что не сильно и разглядел её. Она была ему не интересна, как женщина. К тому же это был совершенно не тот тип, который ему нравился. Вульгарных женщин он терпеть не мог, а она выглядела именно так. Слишком сексуальные наряды, слишком яркий макияж, слишком крупные украшения. Она была красива, но какой-то фальшивой красотой. Он скользнул по ней взглядом, но не запомнил. А как оказалось зря. Алекс до позднего вечера бродил по квартире, как привидение. Он то открывал папку, пересматривал собранные Рогозиным материалы, то со злостью захлопывал. В итоге, после долгих размышлений, он принял душ, оделся. Подхватил документы и поехал к тому, кого это касалось.

Квартира-студия встретила ночного гостя полумраком, резкими аккордами танго и хрипловатым знаменитым голосом Стинга. El Tango De Roxanne. Напряжённое, страстное, бьющее по натянутым нервам. Алекс разулся, сбросил куртку и с папкой в руках мягкими тихими шагами направился на звуки музыки, чтобы застыть поражённой статуей. Герман танцевал. Свет от прожекторов на здании издательства проникал сквозь большие окна, отбрасывая на пол тени. Светлые и тёмные полосы, словно символизировали человеческую жизнь с её удачами и невзгодами, счастьем и горем, встречами и расставаниями. Герман кружился, завораживая точностью движений, напряжением тела. Он словно танцевал с собственной тенью, то сражаясь с ней, то сливаясь в объятии. Мелодия затягивала. Алекс отбросил папку на диван и сделал шаг, на последнем аккорде ловя любимого человека в объятия. Крепкие, почти удушающие, неразрывные. В коридоре он заметил собранный чемодан. Он чувствовал, что этот вечер станет отправной точкой их отношений. Либо между ними не останется недомолвок, либо… О другом исходе не хотелось даже думать. В любом случае передать материалы в следственные органы Алекс не собирался, как и шантажировать Германа ими, заставляя остаться рядом. Он должен решить сам. Свой выбор Гриневский сделал.

─ Ты испугал меня, ─ прошептал Герман, но выбраться из захвата не попытался. Он положил голову на грудь Алекса и попытался выровнять сбитое танцем дыхание.

─ Я испугался за тебя, ─ прошептали губы в ответ.

─ Почему?

─ Я вспомнил Эмму, ─ три тихих слова заставили тело Германа дёрнуться и почти забиться, но Алекс держал крепко. ─ Успокойся!

─ Отпусти, ─ твёрдо произнёс побледневший парень, тем не менее, глядя прямо в глаза Алекса. В глазах уже не было паники, но была такая чёрная пропасть отчаяния, что…

─ Расскажи мне, ─ попросил Алекс, но в ответ получил упрямое молчание, и в серых глазах напротив прибавилось боли. ─ Я прошу тебя… Нам обоим станет легче. Герман, не молчи…

Он отпустил его. Герман медленно побрёл к окну, положил левую руку на тонкую деревянную перегородку, затем и вовсе прислонился лбом к прохладному стеклу. Тонкие пальцы замерли неподвижно. Алекс осторожно подошёл сзади, остановился очень близко, почти коснувшись телом, и накрыл холодную как лёд руку своей горячей ладонью.

─ Я знаю, что сделала Альбина, и только догадываюсь, какова было цена, ─ произнёс тихо Алекс, почувствовав дрожь, пробежавшую по телу Германа при упоминании имени мачехи. ─ Я не собираюсь её оправдывать или допытываться, как она умерла. У тебя были причины так поступить и не мне быть судьёй. Я всегда знал, что она за человек, только допустить даже не мог, до чего она сможет опуститься. Я просто хочу, чтобы между нами не было тайн. Я сохраню всё, что ты захочешь мне сказать. Поверь, Герман, для меня нет никого дороже тебя.

─ Даже если узнаешь, что я убил кого-то? ─ раздался в тишине голос.

─ А у тебя был другой выбор? Рогозин просветил меня о вариантах событий. Да и не знаю я подробностей. А ты говорить не хочешь, но… Уж прости, солнце моё, но не похож ты на Джека Потрошителя. Я никогда не был на той грани, когда сохранение собственной жизни становится важнее чужой. Бог миловал. Не думаю, что нажать на курок для тебя было легко и просто.

─ А если я тогда сошёл с ума? Зачем тебе псих рядом, Гриневский? ─ голова Германа устало откинулась на плечо Алекса, позволив зарыться губами в шелковистые волосы.

─ В таком случае я сойду с ума с тобой.

─ Что же нам делать-то? ─ прошептал Герман.

─ Жить. Любить.

─ А твой Рогозин? Он же бывший следователь.

─ А Егор просил передать спасибо за Удава и пожелания счастливой жизни. Он не собирается ворошить эту историю. Что случилось с Иевлевым?

─ Он погиб из-за меня.

─ Пытался вытащить?

─ Да.

─ Ты не многословен, ─ усмехнулся Алекс и потянул Германа на второй этаж, туда, где находилась просторная спальня.

─ Я не хочу вспоминать, слишком долго пытался забыть. Не хочу говорить… Не хочу.

─ Я подожду. Сколько захочешь, Герман.

Алекс втащил несопротивляющегося любовника в спальню и неторопливо, наслаждаясь каждым мгновением, раздел. Оставил стоять в потоке света из окна, любуясь стройным телом. Герман запрокинул голову назад, и устало закрыл глаза, отдаваясь на волю Алекса, который вздохнул с облегчением, не чувствуя барьера. Герман не отгородился от него, а значит, доверие он всё же сумел заслужить. Алекс сбросил одежду и аккуратно уложил любимого на удобную длинную банкетку, стоящую у изножья кровати. Развёл его ноги в сторону и удобно устроился, принявшись ласкать сначала руками, а потом губами член парня. Герман под его руками ёрзал и тихо постанывал, зарываясь пальцами в волосы Алекса, который изводил его от всей души, припомнив весь свой немалый опыт. Его жаркий язык кружил по головке, пальцы нежно перебирали и гладили мошонку. Наконец, он отпустил стоящий колом член и его губы поползли вверх, по пути целуя упругий плоский живот, бусины сосков, тонкую ключицу, стройную шею, пока не добрались до искусанных губ. Алекс покрыл поцелуями любимое лицо, а потом чуть отстранился и подхватил Германа на руки, заставив обхватить длинными ногами себя за бёдра.

Несколько шагов и они оказались на мягкой постели. Прохладный шёлк простыней принял их в объятия. Алекс на секунду навис над Германом, улыбнулся и подарил ещё один жаркий поцелуй, а затем… Быстрый переворот, и вот уже Герман лежит между широко разведённых ног любовника с недоумением глядя в смеющиеся карие глаза.

─ Смелее, ─ прошептал Алекс, немного подкидывая бёдра.

─ Ты…

─ Хочу тебя. Сегодня. Сейчас. Всегда.

─ Настолько доверяешь? ─ всё ещё не веря спросил Герман, скользя рукой к расщелине между подтянутых ягодиц своего неожиданного подарка. Там было смазано и растянуто, словно ждало только его. А ведь так и было. ─ Гриневский, я тебя…

─ Тс-с-с, ─ Алекс быстро положил палец на губы Германа, понимая, что он ещё не готов сказать то, что ему хочется услышать. Признания во время или после секса ему всегда казались немного фальшивыми.

Герман приоткрыл губы и мягко обхватил палец, чуть пососал, вызвав искру в глазах Алекса и тихий стон. Он легко проник в подготовленное отверстие и сделал первое движение, наслаждаясь теснотой. Сразу стало понятно, что Алекс не часто был снизу. Он доверился ему, и сердце сразу наполнилось теплом, изгоняя страх и холод. Даже не зная всего, Алекс пришёл, дав понять, что хочет быть рядом несмотря ни на что. Это дорогого стоило. Герман не остался в долгу, доведя любовника до звёзд в глазах, до громких сладких стонов, до дрожащего и выгибающегося в экстазе тела, шепчущего нежные слова. Он догнал его, сам выгнувшись в последнем рывке и откинув голову назад. Что было дальше, Герман не помнил, главное, он чувствовал себя в безопасности и тепле. Он проснулся, когда за окнами ещё была серость февральского утра. Повернул голову, долго смотрел на любимые черты лица, слушал тихое дыхание, а потом аккуратно, чтобы не разбудить выскользнул из постели. Вещи были собраны, билет на самолёт куплен. Ему необходимо было время.

Алекс проснулся один в широкой постели. Он прислушался, и квартира ответила ему тишиной. Тишиной одиночества. На всякий случай он позвал по имени того, кого настолько сильно любил, что готов был отпустить и ему никто не ответил. Алекс и не ждал ответа, он видел накануне вечером чемодан в прихожей и понял, что Герман уехал. Он оделся, спустился вниз и уже собираясь уйти, заметил на стеклянном столике красную папку. На ней светлым пятном выделялась записка. «Мне нужно время. Слишком много мыслей в голове. Рядом с тобой я не могу трезво мыслить. Отдай папку Рогозину. Он поймёт, что с ней делать. Удачи, Алекс, и спасибо за всё». Гриневский скомкал записку в кулаке и тяжело вздохнул. Затем развернул листок, разгладил, сложил и спрятал в карман. Уходя он заметил, что чёрной папки с материалами Рогозина нигде не было видно, и усмехнулся. «Интересно, что в красной папке? Что же Герман дал взамен?» ─ любопытство потихоньку прогоняло печаль, оставляя надежду. Алекс был уверен, что никуда его любимый человек от него не денется. Он вернётся, пусть даже через месяц или год.