Усопший Цезарь

Глава 11

На хмуром лице Осгуда отразилось недоумение, но он снова взорвался:

– Плевать я хотел на вашего быка! Убирайтесь отсюда! Слышите?

Но ему, так же, как и всем остальным, пришлось обернуться на резкий возглас Вульфа:

– Мистер Осгуд, прошу вас!

Вульф выбрался из кресла и направился к нам. Хорошо зная Вульфа, я мог догадаться, что он раздражен до предела. Так оно и было.

– Успокойтесь, джентльмены. Мистер Пратт, надеюсь, вы не считаете себя оскорбленным тем, что в ответ на ваше гостеприимство я предложил свои услуги мистеру Осгуду. Мистер Осгуд, это ваш дом, но как бы вас ни возмущало появление мистера Пратта, при сложившихся обстоятельствах вы должны сдерживаться. Заверяю вас, это необходимо. Мистер Пратт и мистер Макмиллан прибыли с важными новостями…

– Грязный ублюдок! – проревел Осгуд, глядя на Пратта.

– Зазнавшееся ничтожество!

– Фу! Перестаньте! Вдруг вы оба правы? Мистер Макмиллан, прошу вас, что случилось с быком?

– Он пал.

– От чего?

– Сибирская язва.

– Понятно. Это, кажется, болезнь?

– Нет… Это внезапная и ужасная смерть. Формально это, конечно, заболевание. Но такое скоротечное, что больше похоже на укус змеи или удар молнии.

Скотовод щелкнул пальцами.

– Я что-то слышал об этом в детстве, – кивнул Вульф. – Но утром Цезарь был здоров? Когда вы заметили симптомы?

– При сибирской язве симптомы наблюдаются редко. Просто вы приходите на пастбище и обнаруживаете, что все стадо пало. Такое произошло на моей ферме с год назад. То же случилось с Цезарем в пять часов дня. Один из помощников Сэма Лейка пошел в конец загона, где я привязал быка, и увидел, что бык пал. Я был в Кроуфилде у Лу Беннета. Мне позвонили, я тут же примчался к Пратту, и мы решили приехать сюда.

Сердитое выражение исчезло с лица Осгуда. Тогда я еще не знал, что двух слов «сибирская язва» (да еще всего в миле от собственного стада!) вполне достаточно, чтобы встревожить любого скотовода. Вульф повернулся и деловито заявил:

– Мистер Пратт, я хотел бы приобрести тушу быка. Сколько вы за нее возьмете?

Я взглянул на Вульфа – не спятил ли он? Пратт тоже молча уставился на него.

– Скотом, павшим от сибирской язвы, распоряжаются власти, – пояснил Осгуд.

– Чего ради она вам понадобилась? – спросил Пратт.

– Они уже там, – мрачно сообщил Макмиллан. – Отправились из Кроуфилда следом за нами… А зачем вам туша?

Вульф вздохнул.

– Уодделл, наверное, рассказывал вам, что я пришел к выводу: Клайд Осгуд был убит не быком. Мне нужна шкура. Присяжные любят наглядные доказательства. А чем занимаются там представители власти? Увозят тушу?

– Нет, что вы! К ней и прикоснуться нельзя. Ее не закапывают, потому что бациллы сохраняются в земле годами. К ней даже близко нельзя подходить. Сейчас Цезаря обкладывают дровами, чтобы сжечь. – Макмиллан медленно покачал головой. – Он будет гореть всю ночь, мой Цезарь.

– Но как он мог заразиться? Может быть, когда вы доставили его к мистеру Пратту в прошлую пятницу, он уже был больным?

– Нет. Сибирская язва скоротечна. Но вот как он заразился? Мы и пришли обсудить это. – Макмиллан посмотрел на Осгуда, помедлил мгновенье, а потом сказал:

– Может быть, присядем, Фред? Я едва держусь на ногах.

– Пройдем на веранду, – отрезал Осгуд.

Я сдержал усмешку. Бог ты мой, он не мог позволить «ублюдку» даже находиться в стенах своего дома! Все направились на веранду, в том числе и Вульф. Я замыкал шествие, предварительно убедившись, что Мэнси встала с кресла, а Бронсона за окном больше не видно. Я напомнил Нэнси, что Вульф велел ей расспросить прислугу, и она кивнула.

Когда я вышел на веранду, все уже расселись в плетеные кресла, и Макмиллан говорил, обращаясь к Осгуду:

– Мы хотим разобраться в случившемся и поэтому пришли сюда с Праттом. Уодделл тоже скоро приедет. Когда Цезаря нашли мертвым, тут же появилась одна мысль, неважно у кого, и мы подумали, что было только справедливо сперва рассказать о ней вам. Если вас интересует, почему именно я пришел сюда, то скажу – все остальные боятся. Это обязанность Уодделла или Сэма Лейка, а не моя, им придется вести следствие, но они попросили меня сначала обсудить это с вами. Пратт предложил свои услуги, однако мы знали, чем это может кончиться, а нам и так хватает всего, поэтому пошел я, а он вместе со мной, и с самыми добрыми намерениями. Он сам скажет…

– Дело в том, Фред… – начал Пратт.

– Моя фамилия Осгуд, черт побери!

– Ладно. Можете заткнуться со своей фамилией.

Осгуд отвернулся и спросил Макмиллана:

– Что вы хотите со мной обсудить, Монт?

– Речь идет о Клайде, – начал Макмиллан. – Вам, конечно, это будет неприятно, но возьмите себя в руки. Дело в том, что Клайд был в загоне. Зачем? Уодделл, Сэм Лейк и капитан Борроу из полиции признают, что версия Ниро Вульфа правдоподобна, но тогда главная загвоздка – кто мог это сделать? Вот что их, в основном, озадачило.

– Неудивительно, – пробормотал Вульф.

– Вы утверждаете, что его забодал бык? – настаивал Осгуд.

– Ничего я не утверждаю. – Макмиллан пожал своими сутулыми плечами. – Поймите меня правильно, Фред. Я же сказал – я пришел сюда потому, что все остальные, кроме Пратта, побоялись. Я ничего не утверждаю. Они говорят, что если Клайд сам залез в загон, то главная задача – узнать, зачем? Надо быть круглым идиотом, чтобы думать, будто он полез туда за быком. Что он собирался с ним сделать? Быка в чемодан не спрячешь. Но когда Цезарь пал от сибирской язвы, капитан Барроу предложил версию, которая могла бы объяснить, почему Клайд оказался в загоне. Как вы знаете, бациллы сибирской язвы могут попасть в организм тремя путями: через кожу, через органы дыхания или с пищей. Если вчера вечером Цезарю скормили какую-нибудь отраву…

Я невольно подался вперед, готовый к действию. Фредерик Осгуд окаменел. Глаза его заблестели холодной яростью. Ледяным тоном он произнес:

– Берегитесь, Монт! Берегитесь! Если вы хотите сказать, что мой сын умышленно отравил быка…

– Ничего я не хочу сказать, – хрипло отозвался Макмиллан. – Я пришел сюда только как посредник, полагая, что вас должен предупредить друг. По мнению Уодделла и капитана Барроу, раз вы настаиваете на расследовании, то должны себя же и винить, если вам придутся не по душе результаты. Во всяком случае, они появятся здесь с минуты на минуту и станут выяснять, как Клайд провел последние несколько дней и мог ли он иметь доступ к бациллам сибирской язвы.

– Всякому, кто появится здесь с подобной идеей, – Осгуду пришлось сделать паузу, чтобы овладеть своим голосом, – я укажу на дверь. И вам тоже. Это… это бесчестно. – Он задрожал. – Бога ради…

– Мистер Осгуд, – резко перебил Вульф, – я предупреждал вас! Я же говорил о вмешательстве в личную жизнь, о всяческих неприятностях и беспокойстве. Мистер Макмиллан совершенно прав, вы должны благодарить за все самого себя.

– Но я не обязан терпеть…

– Нет, обязаны! Вы обязаны терпеть все, начиная от глупостей и кончая недоброжелательством, хотя в последнем я и сомневаюсь. Я не знаю капитана Барроу, но вижу, как Уодделл простодушно попался на эту удочку. Просто поразительно, с каким легкомыслием подобные люди отказываются замечать самые главные факты – в данном случае тот факт, что Клайд убит не быком. Напоминаю вам – я говорил, что нам понадобится мистер Уодделл. Нам повезло, что он едет сюда и мы сможем получить нужную информацию. Вам придется смириться, потому что это необходимо. Они представляют власть… А вот, кажется, и они.

Раздался хруст гравия, и к веранде подъехал автомобиль. Первым из него вылез с суровым и непоколебимым видом капитан из полиции, а вслед за ним окружной прокурор, пытавшийся выглядеть так же. Они поднялись по ступенькам и направились к нам.

Я не присутствовал при разыгравшемся сражении. Вульф встал со своего кресла, и я, увидев в его руке носовой платок, последовал за шефом. Кивнув Уодделлу, Вульф прошел мимо него в дом, попросил меня подождать, а сам исчез в направлении библиотеки. Я стоял и гадал, что сорвало его с места.

Через несколько минут он вернулся с недовольным видом и пробормотал:

– События развиваются слишком быстро. Боюсь, мы попадем в глупое положение. Возможно, нас даже перехитрили. Я сейчас разговаривал по телефону с Беннетом, но безрезультатно. Ты захватил с собой фотоаппарат?

– Нет.

– Отныне всегда вози его с собой. Возьми машину и поезжай к Пратту. У кого-нибудь там должен быть фотоаппарат – у племянника, или у племянницы, или у мисс Роуэн. Одолжи его и сфотографируй тушу со всех сторон. Сделай несколько снимков, чем больше, тем лучше. Поспеши, пока они не начали жечь быка.

Я отправился исполнять поручение. Оно показалось мне нелепым. Пока я шел к осгудовскому «седану», я перебрал в голове различные теории, которые могли бы объяснить внезапную страсть Вульфа к фотографии, но не мог придумать ни одной более или менее связной. Например, если он хотел просто иметь подтверждение того, что на морде быка не было крови, зачем ему понадобились снимки со всех сторон? За те четыре минуты, которые мне потребовались, чтобы добраться до дома Пратта, я сочинил и другие версии, но ни одна из них меня не удовлетворила. У ворот меня остановил полицейский, которому я объяснил, что еду по поручению Уодделла.

Я поставил машину перед гаражом и направился к дому, когда меня окликнули:

– Эскамильо!

Я повернулся и увидел Лили Роуэн, которая, опершись на локоть, лежала на раскладушке под кленом. Я поспешил к ней.

– Привет, игрушка! Мне нужен фотоаппарат.

– Милорд, – сказала она, – неужели я так хороша, что вам захотелось меня запечатлеть?

– Нет. Дело серьезное и срочное. У вас есть аппарат?

– Все ясно. Вы приехали от Осгуда. О, я знала, что вы были там. Эта желтоглазая Нэнси…

– Стоп. Я же говорю, что дело серьезное. Мне нужно сфотографировать быка до того, как…

– Какого быка?

– Того самого.

– Боже мой! Ну и странная у вас работа. Только того быка больше никто не сможет сфотографировать. Костер уже разожгли.

– Проклятье!

Я побежал. Она крикнула вдогонку: «Подождите, Эскамильо! Я с вами!», – но я не остановился. Промчавшись через лужайку, я почувствовал запах дыма и вскоре увидел, как он поднимается над березами в дальнем конце загона. Я замедлил бег и начал ругаться вслух.

Там собралось довольно много народу – человек пятнадцать или двадцать, помимо тех, кто занимался костром. Я присоединился к ним незамеченным. Один пролет забора был снят. Гикори Цезарь Гринден был завален дровами, и сквозь языки пламени лишь изредка можно было видеть то, что от него осталось. Даже на расстоянии было жарко, как в аду. Четверо или пятеро рабочих в рубашках с закатанными рукавами, обливаясь потом, подбрасывали в огонь поленья, кучей сваленные рядом. Сзади меня раздался голос:

– Я так и думал, что вы окажетесь здесь.

Я обернулся.

– Привет, Дейв. А почему вы решили, что я буду здесь?

– Да так. Вы похожи на человека, который обязательно оказывается там, где что-нибудь происходит. – Он подергал себя за нос. – Чтоб мне пусто было, если пахнет не ростбифом. Точь-в-точь. Если закрыть глаза, чувствуешь себя, как на пикнике.

– Что ж, этот пикник уже не состоится.

– Точно.

В молчании мы наблюдали за пламенем. Немного погодя он снова обратился ко мне:

– Знаете, когда на такое смотришь, волей-неволей задумаешься. Чтоб мне пусто было, если не так. Знаменитый чемпион был этот Цезарь, а жгут его без всякого почтения. Просто срам, верно?

Я что-то сказал ему в ответ и ушел. Стоять там и ждать, пока у тебя поджарится физиономия, не было никакого смысла.

Неподалеку от ворот, через которые мы вчера проносили скорбный груз, сидела на траве Лили Роуэн. Мне захотелось шутливо заметить, что в этой позе она особенно женственна, но сейчас было не до шуток. Я находился на задании, но прибыл слишком поздно, а ведь фотографии быка нужны были Ниро Вульфу не для семейного альбома.

– Помогите мне встать.

Я взял Лили за руки, потянул, она встала и оказалась у меня в объятиях. Я поцеловал ее и отпустил.

– Грубиян! – сказала она, сверкнув глазками.

– Не рассчитывайте, что это станет прецедентом, – предупредил я. – Я сейчас возбужден, и в другой раз мне такого может не захотеться. Я зол как черт и должен был хоть как-то выпустить пары. Можно позвонить по вашему телефону? Вернее, по праттовскому?

– Попробуйте, – сказал она, взяв меня под руку, и мы направились к дому.

На веранде сидела с книгой Каролина, которая выглядела еще хуже, чем утром. Джимми не было видно. Лили прошла со мной к телефону, стоявшему в гостиной, и села, глядя на меня, как и вчера, с легкой улыбкой. Я набрал номер Осгуда, мне ответила служанка, и я попросил Вульфа.

– Да, Арчи?

– Гром и молния! Костер уже пылает, там просто ад. Что мне делать?

– Ничего. Возвращайся.

– Совсем ничего?

– Приезжай и будем вдвоем созерцать людскую глупость. Я повесил трубку и повернулся к Лили.

– Послушайте, игрушка, зачем нам нужно, чтобы кто-нибудь узнал, что я хотел сфотографировать быка?

– Совсем незачем. – Она улыбнулась и провела кончиками пальцев по моей руке от плеча до запястья. – Можете доверять мне, Эскамильо.