Утраченная свобода

Глава 11

Возвращаясь из Уимблдона, мистер Бомарис поехал домой по Бонд-стрит, где по счастливой случайности увидел мисс Тэллант, выходящую из книжной лавки Хукхэма в сопровождении симпатичной служанки. Он немедленно остановился, и Арабелла, улыбаясь, подошла к коляске, воскликнув:

— О, он выглядит намного лучше! Я же говорила вам, что он поправится! Ну, милая собачка, помнишь ли ты меня?

Улисс небрежно завилял хвостом, позволил ей протянуть руку, чтобы погладить его, и зевнул.

— Ради Бога, Улисс, ты не развалишься, если тебя погладят, — посоветовал ему мистер Бомарис.

— Вы назвали его Улиссом? — рассмеялась Арабелла. — Почему?

— Судя по всему, он вел бродячую жизнь, полную приключений, — пояснил мистер Бомарис.

— И правда. — Она увидела, с каким обожанием Улисс заглядывает в его лицо и сказала:

— Я знала, что он привяжется к вам: обратите внимание, как он на вас смотрит.

— Его привязанность, мисс Тэллант, грозит стать серьезной проблемой!

— Да что вы! Вы его, конечно, любите, а иначе не взяли бы с собой!

— Если Вы так думаете, сударыня, то это лишь говорит о том, насколько вы чисты: конечно, вам просто трудно представить себе глубину падения этого существа. Ведь это отъявленный шантажист. Попробуй я обойтись с ним сурово, как, вообще говоря, следовало бы, и я сразу потеряю даже тот небольшой кредит, которым пользуюсь с вашей стороны. Думаете, он этого не знает?

— Ну, зачем вы так? Я с самого начала заметила, что вы с ним умеете обращаться. И я рада, что он с нами!

Она в последний раз погладила Улисса и двинулась к уложенной плитами дорожке. Мистер Бомарис остановил ее.

— Не позволите довести вас до дома?

— Да нет, тут несколько шагов, спасибо…

— Ну, пожалуйста! Отпустите служанку, вот и Улисс тоже просит!

Пес в это время как раз чесал лапой за ухом; Арабелла не могла удержаться от смеха.

— Это от смущения, — прокомментировал мистер Бомарис поведение Улисса и протянул ей руку. — Пойдемте!

— Ну, ладно, раз таково желание Улисса! — весело проговорила она, принимая его руку и делая шаг в сторону коляски. — Мистер Бомарис довезет меня, Мария.

Он кинул ей на колени легкий плед и бросил кучеру:

— Я вспомнил, Клейтон, мне надо кое-что в аптеке. Сходи, купи мне… пластырь. Потом пройдешься до дому пешком.

— Отлично, сэр! — ледяным голосом откликнулся тот и соскочил с козел.

— Пластырь? — удивленно повторила Арабелла. — Зачем он вам понадобился, сэр?

— Ревматизм! — в ответе мистера Бомариса, который как раз тронул лошадей, прозвучал вызов.

— У вас? Смеетесь надо мной!

— Отнюдь. Я просто придумал предлог, чтобы отделаться от Клейтона. Хватит с меня и Улисса. Я вам хочу что-то сказать, мисс Тэллант, причем желательно, чтобы поменьше было свидетелей.

Ее рука, гладившая собаку, замерла, и вся краска исчезла с лица. Едва слышно она выдохнула вопрос:

— Что вы хотели сказать?

— Вы окажете мне честь стать моей женой?

Она была так поражена, что какое-то время не могла вымолвить не слова. Когда она овладела собой, то вновь произнесла:

— Вы смеетесь надо мной?

— Вовсе нет, и вы должны это знать.

Арабелла вздрогнула.

— Давайте считать, что я ничего не слышала! Я, конечно, очень польщена, но я не могу выйти за вас замуж!

— Могу ли знать, почему не можете, мисс Тэллант?

Она боялась, что вот-вот расплачется, и поспешила ответить первое, что пришло ей в голову:

— Много причин. Поверьте, это невозможно, умоляю вас!

— А вы уверены, что это такие уж непреодолимые причины? — спросил мистер Бомарис.

— Абсолютно. Ой, пожалуйста, не надо. Я никогда и не мечтала… мне и в голову не могло прийти, что я… что я могла дать вам повод… Ой, правда, не надо больше об этом, сэр!

Он молча склонил голову. Арабелла не могла поднять глаз, в душе ее бушевала целая буря чувств: от удивления, что услышала эти слова от человека, которого, как она считала, ее общество только забавляет, до ужаса — впервые она поняла, что если она за кого и хотела бы выйти замуж, так это за мистера Бомариса.

После короткой паузы он произнес своим обычным, холодно-насмешливым тоном:

— В таких ситуациях, как у нас сейчас с вами, всегда ощущаешь некоторое неудобство. Надо попытаться как-то с ним справиться. Вот этот бал у леди Бридлингтон — это действительно событие, как вы считаете?

Она была благодарна ему за попытку разрядить атмосферу и попыталась ответить как можно более естественно:

— О, да! Триста приглашений разосланы! Вы… Вы улучите время заглянуть?

— Несомненно. Хочу надеяться, что, по крайней мере, вы не откажите мне в танце, раз уж отказываете в другом.

Она ответила что-то невнятное. Мистер Бомарис бросил быстрый взгляд на ее склоненную головку, хотел было что-то сказать, но воздержался. Они как раз доехали до Парк-стрит. Мистер Бомарис соскочил с коляски, подал ей руку.

— Не надо меня провожать! — поспешно проговорила Арабелла. — Я знаю, лошадей нельзя оставлять. До свидания, сэр. Увидимся на бале.

Он подождал, пока за ней закроется дверь, потом снова взобрался в коляску и тронул лошадей. Улисс уткнулся ему носом в руку.

— Благодарю! — сухо отреагировал он. — Думаешь, глупо было рассчитывать на то, что она мне настолько доверяет, чтобы сказать правду?

Улисс громко зевнул: после сегодняшнего моциона он хотел поспать.

— Полагаю, все кончится тем, что я скажу ей, что давно про все это знаю. И все-таки, все-таки, Улисс, я действительно поглупел. Как ты считаешь, она правда так равнодушна ко мне, как хочет показать, или все-таки?..

Поняв, что от него что-то требуется, пес издал звук, представлявший собой нечто среднее между лаем и завыванием, и начал яростно крутить хвостом.

— Думаешь, надо быть терпеливым? Точно, я слишком спешу. Ты, наверное, прав. Но если ей не все равно, почему она так?

Улисс оскалил зубы.

— Во всяком случае, — констатировал мистер Бомарис, — она была, несомненно, довольна тем, что ты был в нашей компании.

Сыграло ли роль это приятное воспоминание или непреодолимое убеждение Улисса в том, что он не должен расставаться с хозяином ни на минуту, но мистер Бомарис стал всегда возить его с собой, в своей коляске. Знакомые, увидев впервые Улисса и оправившись от первого шока, обычно приходили к выводу, что Несравненный решил вновь эпатировать общество. Правда, тут же появился имитатор, который тоже завел себе какую-то псину таинственной породы и превратил ее в своего постоянного спутника.

Идея состояла в том, что если Несравненный ввел новую моду, то вскоре будет уже трудно найти во всем Лондоне подходящую дворнягу. Однако мистер Уоркуорт, человек фундаментального склада мышления, счел эту акцию поспешной и необдуманной.

— Помните, когда Несравненный три дня назад носил в петличке одуванчик? — мрачно заметил он. — Помните эту суматоху, когда все, как оглашенные, ринулись к цветочницам за одуванчиками, которых у тех, естественно, не было? Бедняга Джеффри в поисках одуванчика добрался до Эшера, да так и ничего и не нашел. А Олтрингхэм? Тот сообразил выкопать полдюжины в Ричмонд-парке и хотел разводить их у себя за окнами. Неплохая идея, если бы это действительно стало модой. Но ведь Несравненный просто морочил нам голову! Только мы приукрасились одуванчиками, как он перестал их носить, и все мы оказались в дураках. И на этот раз то же самое, наверное!

И вот, наконец, бал у леди Бридлингтон. Он обещал быть событием экстраординарным. Хотя покойный лорд Бридлингтон, чтобы угодить своей честолюбивой супруге, пристроил к особняку целый зал, да еще и галерею, казалось почти невозможной задачей принять такое огромное количество гостей, чтобы они при этом чувствовали себя свободно, а не толкались, как сельди в бочке.

Был приглашен отличный оркестр; во время ужина слух гостей должны были услаждать волынщики. Наняли дополнительный штат прислуги. Предупредили полицейское начальство, чтобы оно приняло особые меры по поддержанию порядка и безопасности в районе Парк-стрит. Повар сбился с ног… Сверх того, что должны были приготовить под его началом, пришлось заказать закуски из ресторана «Гантер». Уже за несколько дней до этого торжественного события слуги двигали мебель, начищали хрустальные люстры, перемывали сотни бокалов, извлеченных из запасников, считали и пересчитывали столовые приборы — словом, в доме был настоящий бедлам.

Гости приходили и уходили; одни пораньше, чтобы успеть еще на какой-нибудь прием, другие попозже, оставив бал у леди Бридлингтон в качестве заключительного пункта своей вечерней, вернее, ночной программы. Основные гости стали появляться уже после двух часов ночи. Снаружи непрерывно раздавались пронзительные вопли: «Карету милорда такого-то!» (или «миледи такой-то!»), потные полицейские переругивались с лакеями, кучера — с извозчиками. Во всем этом хаосе для Арабеллы было, по крайней мере, одно светлое пятно: Бертрам прибыл ровно в десять и держался, как настоящий джентльмен.

Он плюнул на все и заказал себе новый вечерний костюм у обязательного мистера Свиндона, разумно прикинув, что та простая одежда, которую он носил в Хейтраме, совсем не подходит для такого случая. Мистер Свиндон постарался на славу, и когда Арабелла увидела, как Бертрам идет вверх по лестнице между ящиками с цветами, которые она до того целый день прыскала водой для свежести, ее сердце так и подпрыгнуло от гордости за него. Темно-синий сюртук сидел как влитой, атласные панталоны — без малейшей складочки, чулки и жилетка — ослепительной белизны. Со своими темными кудрями, аккуратно подстриженными а ля Брут — последний стон моды! — изящным орлиным профилем, с легкой нервной бледностью в лице, — еще бы, первый выход в свет! — он выглядел почти как сам Несравненный. Арабелла, пожимая его руку, бросила на брата такой восхищенно-любящий взгляд, что он не мог удержаться от задорной мальчишеской улыбки, которая сделала его еще привлекательнее; какая-то из ранних гостей даже осведомилась у своего спутника:

— Кто этот симпатичный юноша?

Бертрам успел взять несколько уроков у одного известного танцмейстера и поэтому храбро предложил сестре первый вальс протанцевать с ним. В Хэрроу он много занимался спортом и вообще имел неплохую фигуру, прекрасно двигался, так что в вальсе показал себя наилучшим образом. Арабелла даже воскликнула:

— Ой, Бертрам, как здорово ты танцуешь! Давай и кадриль вместе!

На это, однако, он не мог решиться.

Она не видела его с той случайной встречи на Мэлле, которая проходила в окружении нянек, занятых своими младенцами и закупкой парного молока для них, — сиена была несколько пасторальной. Но теперь Арабелла была в тревоге. Некий оттенок ухарства в его лице еще больше ее встревожил. Это все мистер Сканторп — наверняка тот толкает брата на путь, который папа, во всяком случае, не одобрил бы, подумала она, кстати, без всяких оснований, поскольку мистер Сканторп был тут менее всего виновен.

Однако руководствуясь похвальным намерением найти для Бертрама лучшую компанию, она не нашла ничего лучшего, как познакомить его с одним из своих кавалеров, пожалуй, из числа наименее интересных для нее самой, а именно: с молодым лордом Уайвенхоу, наследником богатого состояния, известным в лондонском обществе под прозвищем Чавкало, — такой он был весь круглолицый, добродушный, любитель поесть-попить.

Оба молодых человека сразу же почувствовали взаимную симпатию. Лорд Уайвенхоу был несколькими годами старше, но поскольку не страдал избытком интеллекта, это делало его моложе, а Бертраму из-за его одухотворенного вида обычно давали на несколько лет больше. Они сразу нашли общий язык, и не прошло нескольких минут, как Чавкало и Бертрам уже договорились вместе поехать на ближайшие скачки.

Между тем тот восторг, с которым мисс Тэллант отдалась танцу с каким-то своим йоркширским кавалером, не остался незамеченным. Немало сердец наполнилось по этому случаю печалью; ведь ни один из тех, кто так домогался руки и сердца богатой наследницы, не мог похвастаться, чтобы она когда-нибудь улыбалась им с такой же нескрываемой нежностью, как улыбалась Бертраму, или чтобы так долго и доверительно разговаривала с кем-либо еще. Одному из наиболее внимательных зрителей, мистеру Чоркуорту, пришло в голову, что эта парочка чем-то неуловимо похожа друг на друга.

Он поделился своим наблюдением с лордом Флитвудом, который как раз был на вершине счастья из-за того, что Арабелла пообещала ему кадриль, и не обращал внимания на призывные взгляды дам, не приглашенных на вальс и оживленно переговаривавшихся, сидя в золоченых креслах, расставленных вдоль стен зала.

Лорд Флитвуд минуту-две внимательно изучал Тэллантов, но так и не обнаружил сходства, которое и впрямь было скорее в мимолетном выражении лиц, чем в их чертах.

— Да нет, черт побери! — отрезал он. — У малышки Тэллант нос вовсе не крючком!

Мистер Чоркуорт вынужден был согласиться с этим и признать, что он, видимо, ошибся.

Мистер Бомарис появился только после полуночи, уже безнадежно опоздав на вальс с Арабеллой. Вид у него был какой-то особенно неприступный. Перемолвившись несколькими светскими любезностями с хозяйкой, сделав тур танца с дамой, которой она его представила, и еще один — со своей кузиной, леди Вейнфлит, он начал прохаживаться из одного салона в другой, лениво перебрасываясь несколькими фразами с кем-либо из знакомых и со скучающим видом рассматривая общество через свой лорнет.

Через полчаса, когда начали формироваться две шеренги участников контрданса, он отправился на поиски Арабеллы. Мистер Бомарис успел заметить, что она в конце последнего танца исчезла из зала, направившись в сторону галереи в сопровождении некоего мистера Эпворса, который громко возглашал, что подобной давки он никогда прежде не видывал и что сейчас добудет для своей партнерши стакан лимонада для охлаждения. Выполнил ли он свое обещание или нет, осталось для мистера Бомариса тайной; войдя через минуту в галерею, он обнаружил лишь, что Арабелла, вся вжавшись в спинку кресла и пребывая в состоянии крайнего смущения, пытается высвободить руки из цепкого пожатия мистера Эпворса, романтически расположившегося на коленях у ее ног. Предприимчивый охотник за приданым, воспользовавшись тем, что все устремились в зал для контрданса, и укрепленный в своей решимости изрядной дозой дарового шампанского, явно счел, что пришел его звездный час. Входя, мистер Бомарис услышал как раз развязку этого драматического события:

— О, умоляю вас, мистер Эпворс! Встаньте, пожалуйста! Я весьма польщена, но я никогда, никогда не изменю своего решения! Это не благородно с вашей стороны истязать меня таким образом!

— Боже, Эпворс, какая тоска! Неужели ты ничего другого придумать не можешь? — произнес мистер Бомарис своим обычным, холодно-скучающим тоном. — Я вот хочу спросить, могу ли я рассчитывать на следующий танец с вами, мисс Тэллант?

Она ужасно покраснела и пробормотала в ответ что-то невнятное. Мистер Эпворс так и застыл на месте в своей неудобной позе: надо же, так влипнуть, да еще на глазах этого насмешника! Он неловко поднялся, промямлив что-то насчет того, что должен откланяться, и исчез. Мистер Бомарис взял веер из руки Арабеллы, раскрыл его и принялся методично обмахивать ей пылающее лицо.

— В который раз он это? — спросил мистер Бомарис, будто продолжая ненароком прерванный разговор. — Забавное зрелище, надо признаться!

Она выдавила из себя короткий смешок, потом с чувством проговорила:

— Коротышка противный! Он думает, что если от меня не отстанет, то чего-нибудь добьется!

— Ну, у него есть смягчающие обстоятельства. Это не слепая страсть, — выразил свое мнение мистер Бомарис. — Если бы он не считал вас богатой женщиной, то наверняка отстал бы.

Арабелла порывисто вздохнула, потом дрожащим голосом вымолвила:

— Если бы не вы, сэр, он бы так не считал!

Мистер Бомарис помолчал; его душу переполняли разочарование и сожаление; да, конечно, Флитвуд начал распространять этот слух, но именно его дурацкий треп убедил Чарльза в истинности того, что наговорила о себе Арабелла.

Очнувшись, она произнесла негромко:

— Ну что, займем наши места?

— Да там уже, наверное, все занято, — ответил он, продолжая обмахивать ее веером.

— А! Ну… ну, все равно, наверное, надо идти в зал…

— Не беспокойтесь! — в голосе мистера Бомариса прозвучала едкая нотка. — Я не собираюсь бросаться к вашим ногам!

Она вновь покраснела, смущенно отвернулась, губы ее вздрагивали. Мистер Бомарис захлопнул веер и протянул ей. Потом мягко добавил:

— Я не такой зануда, чтобы докучать вам своими приставаниями, мисс Тэллант, но, поверьте, мое направление мыслей не изменилось с тех пор, как я вам сделал предложение. В случае, если ваши чувства претерпят какие-то перемены, достаточно будет одного слова — нет, одного взгляда! — чтобы дать мне знать об этом. — Арабелла подняла руку, умоляя его замолчать.

— Хорошо! Я не скажу больше ничего по этому поводу. Но если вам будет нужен друг — в любое время, позвольте мне вас заверить, что на меня можно положиться.

От этих слов, сказанных тоном, столь отличным от той высокомерно-насмешливой манеры, которая была для него обычной, у Арабеллы замерло сердце. Как ей хотелось во всем ему признаться! Но ведь до чего же ужасно увидеть, как изменится выражение его лица, как восхищение на нем сменится отвращением! Она медленно повернулась к нему, посмотрела ему в глаза, встала… Но в это время в галерею вошла какая-то другая пара. Момент был упущен. Она вспомнила, как неуважительно отнесся он к ней тогда, когда девушка впервые решила ему довериться, как ее предупреждали быть с ним предельно осторожной. Сердце говорило одно, а разум совсем другое: не делай ничего, что могло бы привести к разоблачению и позору.