Узнавать Отражение

Глава 16

— С московскими номерами вы у нас здесь далеко не уедете. Так что лучше уж со мной. Да и знают нашу тачку, зря не тормозят. А мы всё же ствол везём.

Игорь Ан свернул на Боровую. На часах без десяти девять. Уже рассвело в обычный питерский зимний сумрак. Снег с улиц был убран на от@бись. Я порадовался, что хоть снегопада нет. Выданная мне куртка-спецовка попахивает нафталином. Я сижу на заднем сиденье. В ногах у меня лежит завернутый в армейский бушлат АК.

Проехав Боровой мост, свернули направо и медленно поехали по набережной Обводного. Миновали ДК «имени Десятилетия Октября» и совсем медленно поползли к дому недалеко от ж/д моста. Проезжую часть и трамвайные пути здесь ремонтируют. И вообще место выглядит совершенно заброшенным. Заехали во двор дома с кое-где выбитыми окнами, и сразу остановились. Вылезли из машины. Лишь древние «Жигули»-«двойка» на въезде да слабо протоптанная в снегу тропинка к спуску в подвал намекали, что здесь теплится жизнь... Молча пошли ко входу в тот подвал. Спустились по ступенькам. Толкнули дверь и вошли в коридор, оканчивающийся уже дверью в зал.

План бегло обсудили еще у Фреда, да и что там обсуждать? Я аккуратно положил у стеночки бушлат. Нам еще возвращаться…

Я собрался толкнуть дверь, но Ан меня тормозанул. Протянул мне и Горынычу хлебные шарики, которые мы вставили в уши. Не наушники, конечно, но хоть так… Я дернул дверь — закрыто. Несколько раз стукнул прикладом.

Дверь открывается внутрь, и она, после лязга запора, двинулась. Я что есть сил пнул ее ногой и нос к носу оказался с Мишелем, то есть дагестанцем Ахмедом с таким занятным погонялом. Самым из них, пожалуй, опасным. Но я не дал ему ни шанса. Просто засадил прикладом в лоб и оттолкнул его падение в сторону. Передернул затвор, перекинул ремень автомата, взял оружие в рабочее положение на уровне глаз. Оценил обстановку.

Большое прямоугольное помещение. Справа в ряд тренажеры. За вторым от меня приседает Комиссар, Валентин Комиссаров, типа зама у Кучера. А сам Кучер сидит слева на скамейке посреди зала, у тренерского стола. Больше никого. Ну что ж, поехали.

Твою мать!!! Спуск оказался слишком легким, и первая очередь вместо двойки вышла на шесть выстрелов! Быстренько перекинул на одиночный.

Прямо напротив двери, у дальней стены, стоит приличная такая гора с барахлом: несколько телевизоров, видеомагнитофоны, какая-то еще техника. Эти кретины складируют здесь награбленное! …в нее и вошла вся очередь, кроме последнего патрона. Кинескопы отозвались приличными хлопками. Последняя пуля как раз срикошетила, ушла в потолок и разбила плафон. На нас, вошедших, посыпалась всякая фигня и мусор.

Не задерживаясь, произвел по одиночному выстрелу в сторону шевеления справа и слева. Целясь в маты тренажеров. Это и вышло просто на отлично. Помещение наполнилось пороховым дымом.

Где Кучер?! Вот он, солнышко общажное… он меня тоже разглядел и очень вовремя присел возле тренерского стола. Потому что последнюю пулю я положил впритирку с его макушкой. Пуля с визгом срикошетила в конец зала. А он упал плашмя, укрываясь за тренировочной скамейкой, и я начал движение. На ходу смахнул эти хлебные пробки с ушей. Не обращая внимания на какую-то невнятную возню за спиной, встал над Кучером и засадил ему ногой по печени.

Он заскулил, перевернувшись. И уставился в направленный ему в лицо дымящийся ствол. Начал судорожно суча ногами, отползать к стене. Я выдержал паузу, чтобы он уперся спиной в стену. А потом, так что бы он разглядел, нажал на курок. Боек щелкнул, капсюль воспламенился, хлопнуло, пуля застряла в стволе. Из дула потянуло дымком… он тоненько завыл и обильно обмочился.

Я вполсилы засадил ему прикладом по щеке, чтобы не уползал.

Потом сел на эту тренировочную скамейку и, поглядывая, как он извивается боясь встать, начал разбирать автомат. Положил на скамейку магазин, шомпол, крышку ствольной коробки, затвор… шомполом, уперев его в пол, — выбил пулю из ствола. Собрал автомат. Полез в карман куртки, взял магазин и начал аккуратно вставлять патроны по одному. Клацнул магазином и упер компенсатор в лоб Кучеру.

— Где бумаги, что подписал Кот? — Он был очевидно оглушен. Еще бы, девять выстрелов АК в закрытом помещении! Даже у меня гудит в голове. В общем, я орал.

Он совершенно безумным взглядом смотрел на автомат и мотал головой. Скорее просто пытаясь избавиться от звона в башке. Но я снял предохранитель и передернул затвор.

— Постой, Пол, — из-за спины появился Игорь Ан и рукой отвел ствол от лица бандита. Той же рукой он дал ему пощечину. — Отвечай!

— В столе, — пролепетал Кучер.

Игорь кивнул мне. Я щелкнул предохранителем, убрал автомат за спину и полез в ящики стола. Четыре папки с какими-то бумагами. В верхней папке сверху — расписка Константина Владимировича Ивлиева. Я кивнул Игорю.

Тот, вместо того чтобы уходить, вмазал Кучеру по другой щеке и спросил:

— Как зовут вашего наводчика в кассах?

— Пешин, Александр Викторович, — прохрипел гопник. — Он мой родственник…

Я не дал ему договорить, а отодвинул Игоря и снова присел напротив его лица:

— Ты почему решил, что за Кота обратки не будет? Ты с чего осмелел?

— Ермак рассказал. Он в Москве был на старый Новый год. Там узнал, что Дашкин убит, а ты подозреваемый.

Понятно. Серега Ермаков и Саня Жинко, студенты-пятикурсники нашего института. Живут в общаге. А Ермак с Кучером на одном этаже. Сменили меня и Фаиса не то что бы в работе с группой «Дети». Скорее в качестве мелкой обслуги как раз у Фреда. Серега Ермаков бухал со мной и остальными тогда, в общаге МХТИ. А на следующий день их всех прямо с утра расспрашивали менты. Про меня, про Изю… Тьфу ты! А я уже чего только не придумал…

Игорь, тем временем, жестко вывернув руку Кучера, перевернул его лицом в пол и связал ему руки вязкой. Я огляделся.

Все нормально. Как и договаривались, парни двинулись сразу вслед мне и оприходовали Комиссара. А сейчас Горыныч больно подтянул ступню Мишеля почти к спине, стянув её с вывернутыми за спину руками. Потом выпрямился, кивнул мне, достал сигареты и закурил. Пнул в бочину дагестанца, и опёрся спиной о косяк входной двери.

Я глянул на часы. Три минуты на все про все. Игорь Ан закончил вязать Кучера. Я вынул магазин и щёлкнул затвором. Подобрал патрон и вставил в магазин. И пошёл на выход, буркнув Горынычу:

— Курить в спортзале?! Постыдился бы …

— Да я не в затяжку…

Когда мы вошли обратно в квартиру Фреда, он пипеткой закапывал себе в нос какую-то фигню. Потом кашлял, сморкался, в общем — болел изо всех сил. Тем не менее нашему появлению он обрадовался:

— Ну что?

— Пешин, — хлопнул перед ним папками Игорь Ан. Потом повернулся ко мне: — Ты, Пол, ступай в ванную. Куртку бросишь на пол. А руки помой спецсоставом, стоит на раковине. Увидишь.

Когда я снова уселся в кресло напротив Фреда, передо мной появился журнальный столик, на него лёг лист резины. На него — автомат. В довершение всего Ан положил рядом кожаные перчатки и поставил оружейную маслёнку:

— Приступай, Пол, — он протянул мне приличный клок ветоши.

Горыныч, удобно сидящий в кресле поодаль с чашкой кофе, сигаретой и пепельницей, тихонько хихикнул. Мне все больше нравилось, как он себя ведёт. Молча, тихо, незаметно. Красава.

Фред, листающий папки, протянул мне три листка. Расписка. Договор аренды. Напечатано на машинке, подписи. Я поднял глаза на Фреда:

— Больше ничего?

— Нет, Пол. И что вы будете делать?

Я сложил листки вместе, а потом вчетверо и сунул в карман джинсов. Натянул перчатки и принялся разбирать автомат:

— Немного посидим у вас, да поедем. Отвезём Кота на финбан. С Иркой, Танечкой и чемоданами.

Андрюха изучающе-задумчиво посмотрел на меня:

— Компания «G - IMPEX ltd», из Стокгольма, подписала прямые договора с ДЛТ, Гостиным Двором и Пассажем. Судя по общей сумме контрактов, Пол… Костя тебя кинул.

— Перестань, Фред, — чистить приёмник магазина — та ещё мутотень. — Кучер давно напрашивался . Чего уж. Да и делов-то…

- И не поспоришь - вздохнул Фред. Потом встал и вышел из комнаты.

- Вы сосиски с пюре будете? - спросил Игорь Ан заворачивая снова автомат в бушлат.

- С удовольствием - оживился Горыныч.

- Тогда начистите картохи, пока я ходить буду - буркнул Ан прижав бушлат к груди и выходя из комнаты. Хлопнула входная дверь.

Но тут снова появился Фред:

- Вот - на столик передо мной легла стопка баксов и какая то книжка - будем считать что я тоже благотворитель. В смысле твоя штука баксов.

- А книжка?

- Это, Пол, у меня просьба к тебе. Завтра с утра наведайся в Ген. Прокуратуру, что на Пушкинской улице. Передай ее следователю Красикову, Илье Сергеевичу. Вот - на книжку легла визитка - позвонишь с проходной, пропуск будет заказан.

Книжка оказалась прижизненным изданием Пастернака. «Избранное», издано в сорок седьмом году. Даже мне, далеко не букинисту, было понятно что это стоит дохера.

- Тебе, Фред, не откажешь в элегантности. Никаких пошлых пачек денег. Просто джентльмен поделился с джентльменом особо любимыми стихами. Тысяч сорок в баксах стоит?

- Скорее шестьдесят - кашлянул Андрюха - но дело не в этом. Илья Красиков ведёт дело о смерти Фаиса. Он хотел с тобой переговорить. А раз такая оказия…

Тут хлопнул дверь, объявился Игорь Ан, и разорался что никто не чистит картошку. Как жрать - так еще и добавки просят, а как почистить- так я?!

Горыныч, незнакомый с местными нравами, покаянно бросился на кухню. А Фред немедленно принялся снова умирать. А я и вовсе взял телефон- пижонскую радио- Нокию. Позвонил в Москву, участковому Окользину - отметился. А потом, конечно же набрал Майриной, на работу.

Дескать - рано радуешься, Светочка! Я не сгинул, а всего лишь в Питере. Она была мне рада. И конечно же буркнула про лучше сгинуть, чем та сырость. Хотя Питер, как шанс от тебя, Павлик, избавиться - отличный вариант. Деревенские любят вот эти все имперские декорации. Твоя попытка, Светлана, грубым хамством отвертеться от багажника не засчитана. Рано, короче обрадовалась. Не позже чем завтра вернусь, и хоть немного разбавлю собой эту всю вашу московскую бездуховность…

Когда Костя Ивлиев женился, родители невесты уступили молодым свою квартиру на Фонтанке. Большую двухкомнатную квартиру со входом в парадную с набережной. А сами переехали в кооператив на Ржевке, на Наставников.

Но, как выяснилось, это таило в себе неожиданности. В большой парадной легко спрятаться и напасть на входящего.

Мы с Горынычем единодушно выбрали место за стенкой проёма, ведущего на лестницу. Благо там отчётливо виднелись следы крови.

— Ты же говоришь, что он круто подготовлен? — спросил Горыныч.

Мы неторопясь поднимались на третий этаж, выглядывая слежку. Где-то тут толкутся двое-трое из этих сраных мафиози.

— Ну, Горыныч... Костя как женился, на физуху забил. С другой стороны, понять можно... ребёнок родился... Да и вот так — любого можно там подловить... И тебя, и меня.

Гопники не утруждались. На подоконнике окна между вторым и третьим этажом, с видом на Фонтанку, сидели двое. Даже если бы я не знал их в лицо, ошибиться было трудно. Они играли в карты. Судя по заплёванному полу и куче окурков повсюду — достаточно давно. Студенты, твою мать.

Увидев нас, они бросили карты и встали. А я воскликнул:

— Знакомые все лица! Привет! — и протянул руку тому, который Баринов. Второй — Харлов, по умолчанию — в распоряжении Горыныча.

Баринов растерянно протянул мне руку, и я сломал ему большой палец. В пустой след подумал, что нужно было Кучеру руки переломать... Горыныч в этот момент, вывернув Харлову руку до отчётливого хруста, крепко того придушил. А потом аккуратно посадил, прислонив к стене. А я сказал:

— Уёбывайте. Езжайте в спортзал. Развяжите там всех. И передайте Кучеру, чтобы он валил из Питера.

Мы от них отвернулись, поднялись на площадку. Я, по давней традиции, похлопал дверь ладонью. За ней раздался испуганный женский голос:

— Кто там?

— Сова! Открывай, медведь пришёл...

Дальнейшее было насквозь унылым. Ирка — моя одногрупница и жена Кости — плакала. Кот сидел на стуле с прутом из арматуры в бессильной надежде. Выглядел он очень неважно: зеленоватого цвета лицо, рассечение на затылке... Глядя на смурных родителей, захныкала маленькая Танечка...

Удивил Горыныч. Немедленно схватил ребёнка и затетешкал до звонкого смеха. А я протянул Коту отобранные в подвале бумажки. Проследил что бы он их порвал и сжег. Потом проследил, чтобы отъезжающие ничего не забыли.

Долго ли, коротко ли, погрузились в «Жигули» и отбыли. Кот так и молчал. А Ирка, периодически хлюпая носом, жаловалась, что отец убыл в загранкомандировку и не на кого надеяться. Спасибо, Паша...

На Финляндском я замешкался. «Репин» отправляется утром. Но Костя наконец пояснил, что это дополнительный поезд. Будет в Чухне ночью.

Прощаясь у вагона, Кот посмотрел на меня и с трудом сказал:

— Не держи зла, Пол. Я с тобой оттуда свяжусь.

— Бывай. Покажись врачу сразу же.

Пожал ему руку. Чмокнул Костиных женщин. Проследил, чтобы они сели в вагон. И мы с Горынычем побрели на выход.

— Я так понял, он тебе денег должен? — Игорь наконец заговорил.

— Ну... вроде как да.

— Не отдаст.

— Думаешь?

— Ага...

— Что ж...

Мы вышли из вокзала на площадь. К виду на Ленина на броневике. Горыныч глубоко вздохнул и сказал:

— Так вот это и есть твой, Пол, Питер? — он обвёл рукой всё пространство, включая Ленина, Неву, и набережную на другой стороне.

— Он, Горыныч. Как есть. А что?

— Вот чувствую, как в меня питерский дух проникает. Хочется романтики, нежности и сала с чесноком.

— Очень точное ощущение. Давай, заедем на Техноложку, в чебуречную. И назад в Москву.

— Да-да. А то я чувствую, что теряю алчность... Валить со всех ног и как можно быстрее.