Узник зеркала

Глава 7 Одарка

Заснеженная тропинка, терявшаяся меж сугробов, вела ребят к перепутью. Две дороги, как две длинные руки, тянулись от перекрестка, на котором возвышался дом Одарки. Ни пеший, ни конный не мог, минуя его, выйти на дорогу. Можно было неделями кружить возле дома, оставаясь на месте, потому что полотна дорог дразнили путника своей близостью, но без разрешения хозяйки, словно горизонт, оставались недосягаемыми, сколько бы к ним ни шёл.

Марика бежала с прискоком, чтобы снег не так обжигал ступни. Глянув на её покрасневшие босые ноги, Глеб ужаснулся.

— Ты ведь отморозишь ноги. Давай я тебя понесу.

— Не-е, я тяжёлая. Ты не думай, мне тепло. Варга говорит, я горячая, — бойко отказалась девчонка и припустила ещё быстрее.

На самом деле ноги у Марики так закоченели, что девочка не чувствовала их, но она не собиралась становиться обузой. К тому же маленькая цыганка боялась, что заботливость Глеба сделает её слабой, когда ей особенно нужна сила, чтобы помочь ему.

Добежав до жилища Одарки, дети раскрыли рты от изумления. Никому из живущих не приходилось видеть ничего подобного. Дом высился, вернее рос, на толстенном стебле в три обхвата. Покрытый бугристой корой, ствол необычного дерева-избы, как гигантская нога, цепко впивался в почву корневищами, а вместо кроны громоздилось скопище кособоких домишек. Одни избёнки стояли прямо, другие лепились так, что почти лежали на боку, потупившись оконцами в землю, а хатки поменьше пристроились на крышах своих больших собратьев. Избушки глядели в разные стороны множеством окошек, но дверь была только одна — в маленьком домике, что высился прямо над головами ребят. Несчастный домишко так накренился, что висел почти боком и дверь смотрела в землю.

Мороз крепчал, пощипывая щеки, поэтому детям было недосуг долго разглядывать удивительный дом. Вспомнив наставления мельника, Глеб и Марика громко запели:

Одарка не заставила себя ждать. Из окна высунулась голова в чепце из капустных листьев, из-под которого вместо волос в разные стороны торчали спелые колосья.

— Кто меня кличет, понапрасну от дел отрывает? Колядовать время не приспело, а попрошаек я не жалую. Добро у меня считанное, мерянное, прежде наработайте, а потом просите. Кыш, кыш, — недовольно заквохтала Одарка, будто потревоженная курица.

— Нас мельник прислал, велел тебе привет передать, — сказал Глеб.

— Мельник? Ха-ха-ха, — звонко рассмеялась хозяйка, будто услышала что-то ужасно смешное. — Давненько от него весточки не было. Вспомнил-таки о соседке, ветрогон. Всё бы ему из пустого в порожнее молоть, воздух мельничными крыльями гонять. Ладно. Милости прошу, коли пришли, — смилостивилась она.

Дверь отворилась, из домика вытянулись длинные ручищи, ловко сграбастали Глеба и Марику и втащили внутрь. Одарка опустила детей на пол, и её руки вновь стали ничуть не длиннее, чем у обычных людей.

В доме всё было наперекосяк: пол покатый, стены перекошены. Мебель так кренилась, что удивительно, как вообще стояла и не падала, а Одарка ухитрялась передвигаться по кособокой горнице, точно муха по стене.

— Что ж, садитесь, гости дорогие.

Она широким жестом указала па лавку, а сама уселась напротив.

Дети попробовали сесть, но скамья клонилась к одному краю, и они то и дело соскальзывали.

— Спасибо, мы лучше постоим, — вежливо отказался Глеб.

— Ха-ха-ха, — Одарка снова заливисто расхохоталась. — В ногах правды нету.

Она громко стукнула несколько раз каблуком об пол и скомандовала:

— Поворотись да встань ровнее. Вишь, гости какие нестойкие попались.

Всё заходило ходуном, будто началось землетрясение. Избушка, кряхтя и постанывая, выпрямлялась. Пол и потолок встали на место. Мебель выровнялась, и даже оконца из перекошенных стали ровненькими, квадратными. Глеб и Марика не без опаски присели на краешек лавки, боясь, что она вновь перекосится, но скамья стояла устойчиво.

— И куда же вы направляетесь? — поинтересовалась хозяйка.

— В Зазеркалье. Мне нужно освободить брата, чтобы самому избавиться от колдовства.

Одарка кокетливо поправила капустные оборки на чепце и лукаво глянула на ребят.

— Вот как? Дело неплохое. Так и быть, на путь вас направлю и подарком одарю. Только учтите, у меня добра не бездонная пропасть, поэтому, хоть вас и двое, а получите что-нибудь одно. — Она ткнула в Глеба: — Поскольку ты за главного идёшь, тебе и выбирать. Можешь требовать, что душа пожелает. Хочешь цветочную пыльцу, от которой всё становится красивым, вечную лепёшку или несгорающую свечку?

Глеб глянул на Марику. В пёстрых оборках, похожих на разноцветные лохмотья, маленькая цыганка походила на крошечную заморскую пичужку, неведомо как занесённую в снежные края. Девочка ободряюще улыбнулась. Она искренне радовалась доброте Одарки. Ей и в голову не пришло обидеться, что её обделили. Глеб вдруг понял, чего он хочет.

— Мне нужны башмаки, — сказал он.

— Башмаки? Ха-ха-ха! — покатилась со смеху Одарка.

— Ну да, крепкие и тёплые. Для неё. — Он указал на Марику.

Смешливая хозяйка так хохотала, что долго не могла произнести ни слова, хватаясь за живот. А потом, борясь с приступами смеха, проговорила:

— Ой, уморил! Ха-ха! У тебя ведь только одно желание, ха-ха-ха. Любая из волшебных вещей, что я предлагаю, сослужит куда большую службу, а ему подавай простые башмаки, и то не для себя. Ха-ха-ха! Вот чудак из чудаков! Одумайся, а то ещё пожалеешь.

— Она правду говорит. Бери, что дают. Я согрелась уже, — зашептала Марика, испугавшись, что по своей доброте Глеб сделает ошибку.

Но мальчик твёрдо заявил:

— Может быть, мне и пригодились бы волшебные вещи, но сейчас башмаки для Марики нужнее. Я не меняю своих решений.

— Ишь, а ты крут, как я погляжу. Ха-ха-ха! Будь по-твоему, — одобрительно сказала Одарка и, хлопнув в ладоши, кликнула: — Эй, хованцы, хватит ховаться. Время приспело, выходи на дело.

Раздался шорох, и из углов и щелей стали вылезать серые тени.

— Крысы! — воскликнула Марика.

В ответ послышалось тоненькое хихиканье. Дети с удивлением увидели, что это вовсе не крысы, а странные коротышки с тоненькими ножками и ручками и непомерно большими ладонями. Их лица походили на пропечённые ноздреватые блины с глазами-изюминками. Одеты они были в неприметные серые армячки, а на плечи были накинуты плащи цвета сумерек.

— Что прикажешь, Одарка? — почтительно поклонились хованцы.

— Поищите но сундукам да шкафам, в которых вы моё добро храните, и принесите пару ботинок. Да пошустрей!

— Мигом управимся, — пообещали хованцы и не солгали, потому что уже в следующее мгновение они положили перед Одаркой пару прехорошеньких башмачков из мягкой лайковой кожи с блестящими пуговками и будто растворились по тёмным углам.

Одарка подмигнула Глебу.

— Вот то, о чём ты просил. Это не простые башмаки. В жару они холодят, а в холод — греют. Они не изнашиваются, и ноги в них не устают. Коли угодила тебе, так бери.

Глеб и не мечтал о таком волшебном подарке.

— Спасибо, вы очень добры, — искренне поблагодарил он и, взяв ботиночки, преподнёс их Марике. — Держи, они твои.

Девочка завороженно глядела на башмачки, не в силах вымолвить ни слова. Марика и подумать не смела, что такую красоту можно носить на ногах. Она трепетно приняла подарок из рук Глеба и бережно прижала к себе.

— Примерь, — улыбнулся Глеб, но Марика отчаянно помотала головой.

— Такую красоту топтать?! — в ужасе сказала она.

Одарка прыснула со смеху. На этот раз к ней присоединился и Глеб, а вслед за ним дружно захихикали хованцы.

— Что смешного говорю? — обиделась Марика.

— Не спорь, а надевай, — сказал Глеб, вытирая слёзы смеха. — И давай договоримся: если ты идёшь со мной, то должна меня слушаться. Ты ведь сама говорила, что я теперь твой брат. Не забывай, хотя мы выглядим ровесниками, но я всё-таки старше.

Раньше Марика никому из ребят не позволяла собой командовать и порой кулаками отстаивала свою независимость. Но Глеб был не такой, как другие, и она безропотно приняла его превосходство. Девочка натянула ботинки и застыла, боясь лишний раз ступить в них.

Хохотушка хозяйка хихикнула и радостно затараторила:

— Ну что ж, вы оба прошли испытание. Одна не обиделась, что её обделили и порадовалась за друга, а другой прежде не о себе подумал. Раз так, есть у меня для вас ещё один сюрпризец. Больно вы мне любы, а уж коли я в раж войду, то мне ничего не жалко!

Одарка вытянула руку и открыла в потолке дверку, которую ребята прежде не приметили.

— Ну, теперь держись, не робей! — выкрикнула Одарка и с заливистым смехом топнула ногой.

Тотчас комната заходила ходуном и перевернулась на бок. Оторопевшие от такого неожиданного поворота Глеб и Марика, как по горке, скатились с пола на стенку. Теперь дверца оказалась как раз напротив них, и они без труда последовали за Одаркой в другую избушку.

Стены горницы были выкрашены в разные цвета, и возле каждой стояло по сундуку: один белый, украшенный узором снежинок, другой зелёный, с орнаментом из подснежников, третий красный, разрисованный полевыми цветами, а четвёртый жёлтый с кленовыми листьями на крышке.

Одарка смерила ребят взглядом и, хихикнув, сказала:

— Поворочу я для вас время вспять, в тёплые деньки. Уж больно прытко вы из тепла в холод перескочили. Одёжки-то не по погоде.

Она подняла крышку красного сундука, и оттуда пахнуло сладким ароматом душистого табака. Одарка достала охапку полевых цветов и вывалила её в распахнутое окно. Тотчас снег стал таять. Потянуло теплом. Застрекотали цикады.

Не успели дети опомниться, как зима уступила место лету.

Марика принялась поспешно расстёгивать ботиночки.

— Зачем ты разуваешься? — удивился Глеб.

— Я что, без головы, такую красоту портить? Кто летом башмаки носит? Беречь надо. Ноги на что? — возразила девочка.

— Это ноги надо беречь, — поправил её Глеб.

— Правду сказываешь. Ноги вам пригодятся. Дороги перед вами немерянные, земли неведомые, — поддакнула Одарка.

— А сколько туда дней пути? — поинтересовался Глеб.

— Да кто ж его знает? Может год, а может час. Над Волшебным Зеркалом командиров нету Когда захочет перед вами предстать, тогда и покажется, — пожала плечами хозяюшка.

В это время, как по команде, из щелей повылезали хованцы, закутанные в плащи цвета сумерек. Глаза человечков, точно угольки, поблескивали из-под низко надвинутых капюшонов. Они обступили Одарку и загомонили:

— Эй, хозяйка, мы тебе служим исправно, позволь и нам поразвлечься, рыбку половить, авось что и поймаем.

— Отчего же не позволить? До рассвета ночь ваша, — заливисто расхохоталась Одарка.

Она хлопнула в ладоши, и в руках у неё появилась плошка с водой. Шепнув над ней словечко, Одарка выплеснула воду в распахнутое окошко. Тотчас возле избушки разлилось волшебное озеро.

Хованцы бросали косые взгляды на детей и так заговорщически перемигивались, что Глебу стало не по себе. В голове пронеслась странная мысль: уж не они ли с Марикой та рыбка, которую человечки собирались ловить? Что-то в хованцах настораживало его, хотя он и сам не мог объяснить причину беспокойства. Марике тоже не нравилось кривляние карликов.

Одарка обратилась к детям, будто угадав их опасения:

— Что приуныли? Али не слышали пословицы: дают — бери, бьют — беги? Если вам хованцы что дают — берите. Только сами ничего не просите. А теперь прощайте, лихом не поминайте. Недосуг мне больше попусту болтать.

Она топнула ногой, избушка перевернулась и буквально вытряхнула ребят наружу, а вслед за ними выпрыгнули крошечные существа в неприметных серых армячках и плащах цвета сумерек.