В аду места нет

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Они вернулись в театр; Энни зажгла свет и села на стул, подперев подбородок рукой и слушая рассказ Брейди.

Когда он закончил, она вздохнула и покачала головой в недоумении.

— Все это выглядит, как какой-нибудь ужасный ночной кошмар, за исключениям одного.

— Харас? — сказал Брейди.

Она серьезно кивнула.

— Да, из-за него все становится до ужаса реальным. Вопрос в том, что вы собираетесь делать дальше?

— Попробую добраться до Лондона. А что я еще могу сделать? В конце концов, этот профессор Сомс — моя единственная надежда.

— Но ведь это будет трудно теперь, когда они знают, что вы на свободе?

Он мрачно кивнул.

— Вы совершенно правы. Я надеялся, что они меня не хватятся до завтрака, но что-то, должно быть, сорвалось. И все же я мог бы преспокойно разгуливать по Лондону, разыскивая то, что мне нужно, пока они будут искать меня в Мэннингеме.

— Вопрос только в том, как попасть туда?

— Прекрасный вопрос — долларов на тысячу потянет, не меньше, — в тон ей ответил Брейди.

Девушка, казалось, о чем-то раздумывала. Через некоторое время она сказала:

— Вы знали, что мой отец был в плену в Германии во время Второй мировой войны?

Брейди кивнул.

— Он как-то упоминал об этом однажды.

— Он бежал из плена три раза, — продолжала она. — В конце концов, он сумел-таки пробраться через Германию и Францию, а потом через Пиренеи в Испанию. Он говорил, что главное при этом — держаться подальше от дорог и добираться до места назначения как можно быстрее.

— Прекрасная теория, — согласился Брейди. — На практике это может оказаться немного сложнее. Есть ночной экспресс в Лондон, но для меня попасть на него сейчас — все равно, что слетать на Луну.

— Сегодня вечером я сама уезжаю в Лондон, — сказала Энни. — У меня место в спальном законе. Остальные уехали утром, но мне еще хотелось повидаться с друзьями перед отъездом. Они живут милях в двенадцати от города. Я пробыла у них весь день.

— Так значит, турне закончилось?

— Боюсь, оно с треском провалилось.

Девушка внезапно нахмурилась.

— Погодите, мне кое-что пришло на ум. Я ведь заказала билет в одноместном купе. Терпеть не могу ездить с незнакомыми людьми, лучше уж доплатить немного. Если бы нам как-нибудь удалось провести вас в вагон, вы могли бы с удобствами доехать до Лондона вместе со мной.

— Ничего не выйдет, — возразил Брейди. — Вокзал будет кипеть полицейскими. Они будут непременно проверять поезда. Мне ни за что не удается пройти через турникет.

— Мой отец как-то раз вышел через главные ворота немецкого концентрационного лагеря. Вид у него был настолько непримечательный, что никому даже в голову не пришло попросить у него документы.

Брейди нахмурился.

— Я что-то не понимаю.

— На нем была немецкая форма.

— И как же это может помочь мне?

— Но ведь это так просто, — объяснила она. — Кто, скажите на милость, обратит хоть малейшее внимание на носильщика, который несет багаж дамы к поезду? Он вносит его в купе и там остается. Только и всего.

— Если не считать такой мелочи, как форма, — заметил Брейди.

Девушка весело рассмеялась и встала.

— Вы забываете, что вы в театре.

Он прошел вслед за ней за кулисы. Энни открыла дверь бутафорской, зажгла свет и принялась рыться в большой плетеной корзине. Минуты через две она с торжеством обернулась и бросила ему форменный картуз с козырьком.

— Вот — для начала.

На белом металлическом значки была надпись: «Британские Железные дороги». Брейди примерил фуражку и оглядел себя в зеркале. Она была немного великовата, что было даже на руку: девушка подошла и остановилась у него за спиной, через руку у нее был переброшен темный костюм с блестящими форменными пуговицами.

— Вот и все, — оказала она; лицо ее было озорное и возбужденное. На миг она стала похожа на ребенка, которому предложили сыграть в новую, необычайно увлекательную игру.

Брейди повернулся, лицо его было серьезно.

— Что-то мне это не нравится, — оказал он. — Так вы увязнете в этой истории аж по вашу хорошенькую шейку; я не могу на это пойти. К людям, которые помогают сбежавшим преступникам, относятся без всякого снисхождения. Вы поезжайте на этом поезде, как и собирались. А я уж как-нибудь сам доберусь до Лондона.

— Я и так уже замешана в этой истории — хотите вы того или нет, — заявила она решительно. — Мой отец много думал о вас. Когда я приходила, чтобы встретиться с вами в тот день, я поняла, почему — под злостью, и горечью, и обидой еще сохранилось что-то от настоящего Мэттью Брейди.

— Но вам ведь от этого будет только хуже, — возразил он.

— Давайте решим так, — спокойно оказала девушка. — Я помогу вам, и мне ровным счетом наплевать, хотите вы этого или нет.

Он посмотрел на нее с некоторым удивлением, чуть ли не с восхищением и покачал головой.

— А в вас больше от отца, чем я думал.

Девушка улыбнулась, понимая, что победила.

— Пойдемте отсюда. Я живу совсем рядом, за углом. Мы можем побыть там до отхода поезда. — А как насчет вашей квартирной хозяйки?

— С этим все просто. Она ночует у сестры. Сказала, чтобы я перед отъездом оставила ключ под ковриком.

Она нашла кусок бурой оберточной бумаги, чтобы завернуть униформу, и они вышли через служебный вход и заперли дверь. На улице по-прежнему лил дождь; они прошли по переулку, свернув прямо на главную улицу.

Девушка взяла Брейди под руку, и они шли неспешно, как бы прогуливаясь, мимо залитых светом витрин магазинов. Они сворачивали на боковую улочку, когда из-за угла вывернула полицейская машина; ее слегка занесло на мокрой дороге.

Машина с ревом умчалась в ночь; сирена пронзительно завывала, и Брейди натянуто улыбнулся.

— Они не успокоятся, пока не перевернут этот город вверх дном.

— Они еще не успеют как следует раскачаться, а вы уже будете на пути в Лондон, — спокойно сказала Энни.

Вдоль улицы стояли старинные особнячки викторианской эпохи, перед каждым был маленький садик. Девушка открыла калитку в один из них, и Брейди, идя за ней по дорожке, с недоумением покачал головой. В Энни было нечто неуловимое, что-то, чего он в точности не мог бы определить, что делало ее непохожей ни на одну из женщин, каких он когда-либо знал. Ничто, казалось, не могло поколебать ее самообладания.

Энни открыла парадную дверь и через холл прошла в просторную уютную гостиную. Она включила большой электрический камин и повернулась к Брейди с улыбкой.

— Сначала я соберу свои вещи, а потом приготовлю кофе. Вы тут располагайтесь пока, покурите. У вас такой вид, будто вы можете проспать, по меньшей мере, сутки.

Когда она вышла, Брейди закурил, уселся перед камином и попытался расслабиться. Но тут же понял, что из этого ничего не выйдет. Дождь неумолчно барабанил по стеклу, точно пытаясь войти; он внезапно ощутил какую-то сосущую пустоту внутри — нервное перенапряжение давало себя знать. Пока что он в тепле и в безопасности, но, стоит ему выйти за дверь — и он преступник, беглец, за которым все гонятся.

Брейди вздрогнул и неожиданно почувствовал страх. Он встал и заметил у стены старое пианино. Он открыл его и взял несколько аккордов. Клавиши пожелтели от времени, но инструмент был настроен. Брейди сел и заиграл старые, полузабытые мелодии. Томительные и смутные — отзвук лета, которое ушло и оставило только воспоминания.

Он незаметно переходил от мелодии к мелодии, целиком сосредоточившись на игре, и страх покинул его; через некоторое время он поднял глаза и увидел, что Энни Даннинг стоит рядом с ним.

— Вы очень хорошо играете, мистер Брейди, — сказала она.

— Одно из моих немногих достоинств. Он улыбнулся. — Меня зовут Мэтт.

Девушка тоже улыбнулась, и уголки ее глаз чуть прищурились.

— Сейчас сварю кофе… Мэтт. А вы пока можете переодеться в свою униформу. Я оставила ее для вас на кровати. Первая дверь наверху, направо.

Комната оказалась такой же старомодной, как и остальная часть дома, с громадной кроватью с металлическими спинками и громоздкой викторианской мебелью. Два чемодана стояли на полу у дверей, еще один лежал на кровати рядом с униформой, открытый и пустой. Девушка, видимо, переложила свои вещи, чтобы высвободить место для его твидового костюма и пальто.

Он быстро переоделся и, стоя перед высоким зеркалом в платяном шкафу, внимательно оглядел себя. Из зеркала на него смотрел незнакомец. Сама форма была ему маловата и немного жала под мышками, зато фуражка, напротив, съезжала на глаза, и козырек прикрывал лицо. Брейди аккуратно свернул свой костюм и пальто, уложил их в пустой чемодан и отнес его вниз вместе с другими.

Энни была еще на кухне: он вошел и остановился в дверях, прислонившись к косяку. Она вскоре обернулась, потянувшись за чем-то, и увидела его. Она ахнула от неожиданности и слегка отступила назад, потом рассмеялась.

— Но это же замечательно, Мэтт! Вас просто не узнать.

Он сдвинул фуражку на затылок и усмехнулся.

— Прекрасно. У меня прямо гора с плеч свалилась. Когда мы должны выходить?

Энни внесла нагруженный поднос в гостиную, и он вошел вслед за ней.

— Поезд отходит в самом начале первого. Мы можем занять свое место в любое время, начиная с одиннадцати. Думаю, нам лучше это сделать как можно позже, поближе к двенадцати.

Брейди кивнул, соглашаясь. Девушка протянула ему чашку кофе.

— Это вполне разумно. Сколько времени нам нужно, чтобы дойти до вокзала?

Она пожала плечами.

— Минут десять. Немного больше, если мы пойдем боковыми улочками. Мы пройдем мимо большого отеля; вокзал как раз напротив, на той стороне площади.

— Звучит неплохо, — заметил он. — Если кто-нибудь увидит, как мы идем через площадь, то решит, что я несу ваш багаж из гостиницы.

Она кивнула.

— Я так и подумала.

Они выпили еще по чашке кофе, и Энни унесла поднос на кухню. Брейди закурил еще одну сигарету, откинулся в кресле и попытался расслабиться.

Минут через десять она вернулась, уже в плаще и темном беретике. Он встал и улыбнулся.

— Пора?

Она кивнула.

— Ну как вы?

— Просто себя не чувствую, — сказал он. — Но ничего, как-нибудь продержусь.

Они вышли через заднюю дверь, прошли через маленький темный двор и очутились в узком проулке. Дождь слегка поутих; девушка уверенно шла по улицам, похоже, она здесь прекрасно ориентировалась.

Им никто не попался навстречу. Прошло чуть более четверти часа с тех пор, как они вышли из дома, когда они свернули на узкую улицу, выходившую на центральную площадь.

Брейди нелегко было нести три чемодана. Он остановился у черного входа в отель, чтобы перехватить их поудобнее, потом пошел по мощенной булыжником площади вслед за Энни.

Она шла впереди, спокойно, неторопливо, невозмутимая, уверенная в себе. У главного входа в здание вокзала стояли три полицейские машины. Энни скользнула по ним взглядом и уверенно поднялась по ступенькам в зал ожидания.

Здесь было холодно и уныло, все киоски уже были закрыты на ночь, но привокзальный ресторан еще работал, и в громадном, с полукруглыми сводами зале было на удивление много народу.

Двое полицейских в форме стояли у турникета, внимательно разглядывая каждого, кто проходил мимо них. Энни держала билет наготове.

Какую-нибудь долю секунды контролер проверял его, затем она прошла — и Брейди с чемоданами за ней по пятам.

Поезд уже стоял у перрона, и струйка пара поднималась между колесами паровоза. Спальные вагоны были в конце: ладони Брейди стали влажными от пота, во рту пересохло.

Молодой полицейский, стоявший у входа в вагон, устал. Его рот раздирала зевота, и он прикрыл его рукой, пока Энни проходила мимо него.

Она протянула билет контролеру, стоявшему в ожидании в своей крохотной кабинке, и он быстро пробил его щипчиками.

— Первое купе в следующем вагоне, мисс Даннинг. Номер двенадцать. Не хотите ли чаю утром?

Энни покачала головой:

— Я позавтракаю позже, где-нибудь в городе.

Он вернул ей билет и улыбнулся.

— Мы прибываем на «Кингз-Кросс» в семь часов, но вы можете оставаться в поезде до восьми.

К нему уже подходил другой пассажир, и Энни прошла по коридору, Брейди за ней. Они перешли в соседний вагон. Там было тихо и пусто; Энни быстро открыла дверь купе и вошла.

Брейди опустил чемоданы, снял свою фуражку и прислонился к двери. Лоб его был мокрый от пота, и он тихонько присвистнул.

— Не хотелось бы мне пройти через все это еще раз.

Глаза ее блестели от возбуждения; она ласково обвила его шею руками.

— Я же вам говорила, что это сработает!

Он на мгновение привлек ее к себе, ощущая тепло ее тела — юного, гибкого, полного жизни; через мгновение она осторожно высвободилась.

— Давайте-ка лучше решим, что нам делать дальше, — сказала она как ни в чем но бывало, снимая плащ.

Купе было узкое и тесное, с единственным диванчиком у стены и умывальником в углу у окна. Брейди присел на край дивана и закурил.

— А что я стану делать, если кто-нибудь постучится в дверь?

Энни оглядела купе и улыбнулась.

— Полезете под диван, наверное. Похоже, вам не из чего особенно выбирать.

— А что будет, когда мы приедем в Кингз-Кросс?

Девушка пожала плечами.

— Как только пройдем через турникет, сразу же спустимся в метро. У меня есть квартирка в Кенсингтоне. Мы доберемся туда минут за двадцать. Обычно я живу там с подругой, но на этой неделе она выступает в Глазго.

— А как насчет моей униформы?

— Ну, это просто, — сказала она. — Когда мы будем проходить через контроль, я возьму свое пальто на руку, а под ним будет спрятано ваше. Вы сможете накинуть его, как только мы спустимся в метро. По утрам в это время там всегда толчея. Там можно хоть на голове стоять — никто и не заметит.

Брейди усмехнулся.

— Вы уже все продумали, как я погляжу?

— Надо же кому-нибудь об этом подумать.

Говоря это, она расстегнула молнию на платье и стянула его через голову. Стоя в одной рубашке — спокойно, без всякого стеснения — Энни открыла чемодан. Она достала оттуда красный шелковый халат и накинула его на себя. Стягивая его на талии, она улыбнулась.

— Сегодня ночью он мне пригодится.

Брейди кивнул, и неожиданно собственная голова показалась ему слишком тяжелой для тела. Он поглубже вдохнул в себя воздух и постарался сесть прямо; девушка опустилась перед ним на колени и стала развязывать шнурки у него на ботинках.

— Вам нужно лечь спать, и поскорее, — заметила она.

Брейди расстегнул воротник у горла и снял пиджак. Она сняла с его ног ботинки и подтолкнула его на диван.

— А как же вы? — попробовал возразить он.

— Здесь хватит места для нас обоих, — сказала она и прилегла на диван рядом с ним, накрыв его и себя одеялом.

Брейди слишком устал, чтобы спорить. Он повернулся, увидел ее темноволосую головку рядом с собой на подушке и улыбнулся.

— Вы чудесная девушка, — сказал он тихо.

Она улыбнулась — казалось, внутри у нее зажегся свет; темные глаза просияли. Ни одна женщина никогда еще не улыбалась ему так — вовлекая его в это сияние, обволакивая его.

Он наклонился и поцеловал ее очень бережно, в полураскрытые губы: она уткнулась лицом ему в плечо, и вскоре оба уже спали.

Стук в дверь разбудил его, вернул к действительности из глубокого, без сновидений, сна. Энни надевала через голову платье; она быстро обернулась и ободряюще кивнула ему.

— Это проводник — он будит пассажиров, — объяснила она.

— Мы что — уже приехали? — с удивлением спросил Брейди. Она кивнула; Брейди быстро опустил ноги на пол и обулся. Он чувствовал себя отдохнувшим и свежим, но в желудке у него было пусто: он вдруг с изумлением понял, что не ел ничего, с тех пор, как ушел из тюрьмы.

Они быстро оделись. Когда оба были готовы, девушка приоткрыла дверь и осторожно выглянула в коридор. Она обернулась и кивнула; Брейди подхватил чемоданы и быстро прошел мимо нее.

Когда он шел по коридору, дверь одного из купе открылась; оттуда вышел мужчина с маленьким дорожным чемоданчиком. Брейди приостановился, пропуская его вперед, затем пошел вслед за ним.

У турникета не было полицейских в форме, но Брейди заметил двух высоких мужчин в плащах и мягких фетровых шляпах, прислонившихся к стене у газетного киоска; казалось, они внимательно всматривались в лица всех проходящих пассажиров.

Перед Брейди, чуть впереди, ехал небольшой автокар, нагруженный мешками с почтой; когда он подъехал к барьеру, кто-то открыл для него ворота для транспорта. Брейди не раздумывал. Он прошел за автокаром, в знак благодарности кивнув служащему, стоявшему у ворот, и через зал ожидания к спуску в метро.

Он смешался с потоком людей, спускавшихся вниз, и через некоторое время заметил, что Энни уже с ним рядом. Уже внизу, в вестибюле, он поставил чемоданы в угол, и Энни протянула ему пальто.

— Я возьму билеты, — сказала она и пошла к автоматам.

В вестибюле было полно народу; Брейди быстро накинул пальто и застегнул пояс. Затем, как бы случайно, он снял свою форменную фуражку и вытащил из кармана шапочку от дождя. Он расправил ее и надел; в эту минуту вернулась Энни.

— Все в порядке? — спросила она.

Брейди скомкал картуз носильщика и сунул его в карман.

— Все в порядке, — ответил он и, подхватив чемоданы, пошел вслед за ней к турникету.