В Бихаре все спокойно

Глава 2, в которой мы отправляемся в поход

Всё, что мне было известно о Бихаре, укладывалось в несколько строчек, из отрывного календаря. Не уверен, что этого хватит для предстоящего путешествия. Я так и сказал Брутсу, и он согласился поделиться со мной своими знаниями. Через полчаса мои мозги чуть не вскипели. Старший следователь оказался ходячей энциклопедией и завалил меня целой кучей ненужных деталей.

Бихар — небольшая страна, граничащая с нами на северо–востоке. В настоящее время правит ей султан Абдулла XVIII. Перечень его титулов займёт не одну страницу, самые скромные из них Лучезарный и Великолепный, остальные упоминать без смеха просто невозможно. Как обычно — голова султана попирает небеса, ноги омываются водами океана, а милость не знает границ. Главное другое: Абдулла XVIII проводил по отношению к нам дружественную политику, а его войска сдерживали кочующие племена, так и норовившие прорваться на территорию нашего королевства. Правда, в последний раз кочевникам это удалось. В результате они перерезали все пути, ведущие в Бихар.

Но вернёмся к султану. Его дочку зовут Айни–биби. Если верить портрету, доставленному сватами в королевский дворец, она чудо как хороша. Старший сын короля — герцог Де Бриль влюбился в неё без памяти. Совсем недавно сыграли свадьбу и вот на тебе! — жених, а вернее уже муж, куда‑то пропал. Намечался скандал, способный испортить хорошие отношения между двумя странами.

Я всегда опасался лезть в политику, но на этот раз мне было не отвертеться. Крючок, на котором меня подцепили, держал слишком хорошо: в два счёта с него не спрыгнешь.

— Сколько у нас времени на подготовку? — спросил я.

— Только один день, — ответил Брутс. — Выезжаем послезавтра на рассвете.

— Этого мало. Мы не готовы.

— Я знаю, но нужно спешить. Времени в обрез.

Я распростился с Брутсом и вернулся к своим ребятам. Как и положено настоящим солдатам, они наслаждались каждой минутой безделья. Лео не стал проводить плановые занятия в моё отсутствие. Стоило бы устроить ему выволочку, но не сегодня. Я построил отделение и рассказал о предстоящей поездке. Солдаты восприняли известие довольно спокойно. Они ещё не представляли всех трудностей предстоящего путешествия, но шестым чувством догадывались: кто‑то из них, возможно, не вернётся обратно и останется навсегда в песках Бихара. Однако служба есть служба. Ничего не попишешь. Отделение успело не раз пройти огонь, воду и медные трубы.

Я сумел договориться с ротным, чтобы он оставил нас в покое: мои ребята были порядком измотаны и нуждались в отдыхе. Сам тем временем отправился к каптёрщику. Похоже, армейское начальство сговорилось и решило назначать на такие должности только прожженных жуликов и плутов. Каптёрщик не был исключением. Его заплывшие салом глазки выдавали жгучее желание кого‑нибудь облапошить.

Я подал ему ведомость, выписанную полковником. Плешивая голова каптёрщика склонилась над ней и объявила, что склад пуст, и я могу получить только половину причитающегося имущества. В лучшем случае. Он лгал, причём самым бессовестным образом. Я понял это по хитрому выражению, застывшему на его лице.

— На складе хоть шаром покати. Почти ничего нет, пусто, — развёл руками каптёрщик.

Я схватил его за кончик роскошных сивых усов и потянул к себе.

— Что вы делаете? Отпустите меня, мне больно, — заверещал он.

— Будет ещё больнее, — пообещал я. — Хочешь, я тебе их оторву? — с этими словами я потянул ещё сильнее. — Бесплатно.

— Не надо, — сдавлено пропищал он. — Кажется, я могу вам помочь. У меня осталось кое‑что… из старых запасов. Только ради вас.

— Отлично, — я отпустил усы и ободряюще хлопнул каптёрщика по спине с такой силой, что едва не вбил его в землю по самые уши. — Только смотри, ничего не перепутай. Я проверю и если не досчитаюсь хотя бы крупинки каши — откручу тебе голову. Ты меня понял?

— Понял, понял… — губы каптёрщика расплылись в угодливой улыбке.

— Я знал, что мы с тобой поладим, — усмехнулся я.

Башковитый пришёл, чтобы помочь мне с подготовкой снаряжения. Он больно щёлкнул каптёрщика по ушам в целях профилактики и подставил широкую спину под мешки.

— Не многовато ли с собою берём?

— В самый раз, — откликнулся я. — Нас будет больше десяти человек. Такой ораве подножным кормом не прокормиться. А грибы я не люблю.

Башковитый хмыкнул и подхватил тяжеленный мешок как пушинку. Силён, ничего не скажешь.

Я потрепал каптёрщика по щеке и отправился за Башковитым.

Весь следующий день мы готовили экипировку. В оружейке нам хотели выдать несколько ружей, но солдаты от них отказались.

— Да ну их, — отмахнулся Лео. — Неудобные они, тяжёлые, громоздкие. А как выпалишь все заряды, становятся обычным палками, каких в любом лесу полно. Не хочу таскать на себе лишний вес.

— Мне с арбалетом как‑то сподручней, — поддержал его Мурена.

— Тогда может, возьмёте по пистолету? — предложил я, но оружейщик прервал меня словами:

— Пистолеты полагаются только чинам не меньше сержанта.

— Ладно, — вздохнул я. — Тогда я возьму себе парочку.

— Другое дело, — согласился оружейщик и дал мне два тяжёлых пятизарядных пистолета.

Я засунул их за пояс. Лео ухмыльнулся.

— Ничего, — сказал я, — когда патроны закончатся, буду кидаться пистолетами как камнями. Может, и проломлю череп кому‑нибудь из неприятелей.

— С тем же успехом можно набить карманы булыжниками, — фыркнул Лео.

Это переполнило чашу моего терпения.

— Отойдём, — тихо сказал я ему.

Лео нахмурился.

— Зачем?

— Сейчас объясню.

Я отвёл его в сторону от любопытных глаз и начал разговор:

— Слушай, капрал, кто из нас командует отделением: ты или я?

— Вы, сержант, — недоумённо протянул Лео.

— Правильно, — похвалил я его. — Отделением командую я. Рад, что ты это усвоил. Постарайся запомнить ещё один простой факт, второго раза у тебя не будет. Я — парень компанейский и за своих готов в огонь и в воду, но шуточек над собой от подчинённых никогда не терпел и терпеть не буду. Если хочешь ужиться со мной, думай, прежде чем произнесёшь хотя бы полслова.

— Да ладно, сержант, — прищурившись, отмахнулся Лео. Он быстро перешёл на 'ты'. — Заканчивай с нравоучениями. Мы же свои.

— Капрал, ты забыл добавить 'сэр'.

— Сержант, плюнь ты на эти армейский штучки. Оставь субординацию для недалёких придурков. Нас никто не слышит, будем проще… — нахально заявил он.

Кровь бросилась мне в лицо, я едва не заскрипел зубами, но потом всё же сделал глубокий вдох и успокоился. Обычное дело, мне не раз приходилось сталкиваться с подобными выходками подчинённых. Жили, не тужили, а тут пришёл не пойми кто, начал права качать, требовать. К тому же Лео явно рассчитывал остаться на должности командира отделения. Это и власть, и пусть маленькие, но всё же деньги. А тут я словно с неба свалился, и отобрал у него и то, и другое. Кого хочешь, заденет, а капрал мой мужик с характером, ему вдвойне обидно. Вот и решил прощупать, что я собой представляю и не дутый ли у меня авторитет. Набить ему морду? Иногда этот метод бывает действенным, однако в случае с Лео, у меня в отделении, скорее всего, появится настоящий враг. Особенно, если я уязвлю его самолюбие. Придётся через шаг оглядываться, чтобы не получить удар в спину. Но не принять исходящий от него вызов ещё хуже. Вот и выбирай между плохим и очень плохим.

— Хочешь силёнками со мной померяться? — окинув взглядом капрала, поинтересовался я.

— Почему нет? — довольно осклабился он. Похоже, бравый капрал был полностью уверен в своих силах. Моя репутация его ни капельки не смущала. Стоило сбить с него эту спесь, пока она не заразила и остальных подчинённых.

— С оружием или как? — спросил я.

Фехтую я неплохо, а что касается рукопашного боя, то Лиринна научила меня кое–каким приёмчикам из арсенала эльфийского клеста. До настоящего мастера мне далеко, но один на один постоять за себя всегда сумею. Разумеется, если противник не трехметровый огр, разбуженный во время зимней спячки.

Лео задумался. Его смущала моя покладистость, он догадывался, что замышляется какой‑то подвох, однако отступать было уже поздно.

— Давай без оружия. Вдруг уколю тебя… случайно. Лучше на кулачках, по–простому, до первой крови, — губы его растянулись в улыбке.

Прекрасно, заодно проверю, насколько способным учеником клеста я оказался. Правда, некоторые моменты стоило уточнить:

— А если начальство узнает? Под трибунал попасть не боишься?

— Под трибунал‑то? — переспросил Лео. — Это вряд ли. Брегель скандал раздувать не будет. Разжалует в рядовые и всех делов. Я привыкший. Ну, как, сержант, не трусишь?

— С чего ты взял, что я трушу? — изумился я.

— Вид у тебя нерешительный.

— Нормальный вид, — обиделся я.

— Ну, раз так, пойдём в рощу, за нашей казармой. Туда редко кто заглядывает. Никто нам не помешает, — живо предложил капрал.

— Знакомое место, — улыбнулся я. — Только вот, что, капрал. Дел у меня по горло. Сам знаешь, планы на завтра обширные, надо хорошо подготовиться. Ты уж, будь добр, подожди там, в роще, минут пятнадцать. Я обязательно приду, не сомневайся.

— Не обмани, сержант, — насторожился Лео.

— Да уж не обману, — заверил я. — Только учти: моя возьмёт — будешь слушаться меня беспрекословно.

— А это мы посмотрим, чья возьмёт, — ехидно ухмыльнулся Лео.

— Посмотрим, — согласился я. — Только уговор не забывай.

— Слово даю, — поклялся капрал. — Победишь меня — буду в рот тебе смотреть, а если я наваляю, то уж не обессудь, Гэбрил…

— Без проблем, капрал. Можешь идти.

Как только Лео ушёл, ко мне сразу приблизился Башковитый. Он добрых пять минут переминался с ноги на ногу, прежде чем заговорил:

— Сержант, сэр, не связывайтесь вы со Шрамом. Простите его, дурака. Мало ли что наговорит по глупости.

Я посмотрел в глаза солдата и увидел в них немой упрёк.

— Не волнуйся, Башковитый. Я знаю, что делаю. Капралу нужен урок, и я окажу ему эту услугу.

— Постойте, сэр, — взмолился Башковитый. — Вы не знаете Шрама так, как знаю его я. Он хорошо дерётся.

— Я тоже кое‑что умею.

— Сэр, когда Лео увлекается, он перестаёт быть человеком и превращается в зверя. Он не знает усталости, может махать кулаками с утра до вечера и ни капли не вспотеет. Ему не ведома жалость. Он сделает вас калекой, сэр, — похоже, Башковитый уже примерял мне костыли.

— Не волнуйся. Я не предоставлю ему такой возможности. Побудь пока за старшего. Мы с капралом некоторое время будем отсутствовать.

— Слушаюсь, сэр, — солдат устало козырнул.

Мне показалось, или он на самом деле жалел меня? Я размышлял над этим, шагая в сторону рощи.

Когда‑то здесь был лес. Шумели деревья, пели птицы, белки прыгали с ветки на ветку, ключи с холодной и безумно вкусной водой выбивались на поверхность. Нынче от всего этого великолепия осталась только небольшая осиновая рощица. В тени её ветвей вполне можно было укрыться от посторонних взоров и палящих лучей солнца.

— Ну и денёк сегодня, — сказал я ожидавшему меня Лео.

Рубаха вымокла, хоть отжимай. По телу струились ручейки пота. Не люблю я это липкое и противное ощущение прилипшей к спине гимнастёрки. Эх, поваляться бы в травке, подремать пару часиков, дождаться спасительного вечера. Не вовремя ты всё это затеял, Лео, ой как не вовремя. Я едва сумел подавить зевок. Почему‑то меня совершенно не беспокоила намечавшаяся схватка с опасным и умелым противником. Жара. Вероятно, сейчас я бы без малейших опасений бросился в рукопашную против десятка гоблинов. Вот до чего допекло.

— Жарко, — согласился капрал и облизал сухие губы.

Вижу, и тебе не сладко, парень.

— Приступим?

— Давно пора, — обрадовано кивнул Лео.

Мы разделись до пояса. Тело у капрала было жилистым и упругим как стальная пружина. Фигура атлета: никакого намёка на жир, одни мускулы. Капрал повёл плечами, с хрустом наклонил голову сначала в правую сторону, а потом в левую, попрыгал на ногах как мячик и встал в бойцовскую стойку. Я посмотрел на него с иронией:

— Давай, капрал, покажи, на что ты способен. Не тяни время.

Он не стал откладывать дело в дальний ящик и выкинул вперёд свой кулак, словно копьё. Я предчувствовал его выпад и с лёгкостью ушёл в сторону.

— Неплохо для пятилетнего ребёнка. Ещё одна попытка, капрал.

На этот раз он попробовал достать меня коротким ударом снизу в подбородок. Между прочим, страшная штука. Попади он, куда целил, и я бы собирал зубы по всей роще. Моей челюсти грозила неминуемая опасность, но я в последний момент сумел отбить его руку, а потом схватил капрала за шею и совершил бросок через бедро. Стандартный армейский приёмчик, но какой эффективный: земля ушла из‑под ног Лео. Он воспарил над миром, как птица, однако полёт длился всего одно мгновение. Короткий миг невесомости закончился гулким падением, капрал, словно мешок грохнулся на траву, однако быстро опомнился, резво вскочил на ноги и снова бросился на меня. Когда ж ты угомонишься?!! Жарко ведь!

Глаза его горели яростью. Он желал только одного — растерзать обидчика. Будь на моём месте боец похуже, даже не знаю, что бы с ним сделал взбешённый Лео. Он кинулся на меня как бык на красную тряпку и, не видя ничего перед собой, кроме моего размытого силуэта, приготовился рвать и метать.

Ярость — плохой советчик. Мне не составило большого труда вновь отправить его на землю. Теперь Лео уткнулся носом в большую кучу из прелых листьев и сухих веток, которую ещё не успели убрать, и затих. Ненадолго.

— Может, хватит? — спросил я.

В ответ Лео накинулся на меня с утроенной яростью. Башковитый был прав, парень превращался в зверя. Жестокого и безжалостного. Разве что только пар из носа не шёл. Я покачал головой. Из меня собирались сделать котлету. Остановить его могло только одно. Я действовал молниеносно. Удар, ещё удар, я не давал обезумевшему от злости и боли капралу опомниться. Руки и ноги действовали сами по себе. Удар, Лео судорожно глотает воздух, а я мотаю разбитым кулаком в воздухе. У парня явный переизбыток железа в организме. Так нельзя, больно ведь. Попробуем по другому. Подсечка. Он кубарем катится по земле, вскакивает (вот неугомонный) и вновь натыкается на мой кулак. Всё. Чистый нокаут. Ему можно полчасика полежать на солнышке, а мне надо перебинтовать руку, срочно.

Лео пришёл в себя, раньше, чем я думал. Он, кряхтя, встал на четвереньки, вытер с разбитого лица кровь и улыбнулся широко и добродушно, как ребёнок.

— Круто вы меня, — капрал помолчал секунду и добавил, — сэр.

— Надеюсь, что больше недоразумений между нами не будет? — спросил я.

— Так точно, сэр, — кивнул Лео.

Он вздохнул, сделал попытку подняться с четверенек, но не удержал равновесия и обессилено опустился головой вниз. Крепко я его приложил.

— Давай руку, капрал, — смеясь, предложил я, — Помогу тебе встать.

— Я сам, — пробурчал Лео, сел на корточки и рывком поднялся. — В любом случае, спасибо за предложение, сэр. Ловко у вас получилось. Научите?

Похоже, сегодня я приобрёл ещё одного друга, хотя рассчитывал на врага.

— Будет время — поучу.

Отделение встретило нас тихим молчанием. Солдаты косились то на меня, то на Лео. Окровавленное лицо капрала их насторожило, но он нашёл в себе силы улыбнуться и произнёс:

— Парни, сержанта слушайте как отца родного. Он — тот самый Гэбрил. Я сказал…

Напряжение спало. Солдаты радостно загалдели.

— Ступайте в лазарет, капрал, — приказал я. — Покажитесь лекарю.

— Слушаюсь, сэр, — щёлкнул каблуками Лео. — Это ж надо было мне на дверь так налететь, — он с деланным возмущением зацокал языком и направился к выходу.

— На дверь он налетел, — хмыкнул кто‑то. — Вот умора.

— А ты помолчи, если не хочешь с этой дверью ближе познакомиться, — огрызнулся Лео.

Бойцы как по команде покосились на мои кулаки. Я усмехнулся, присел на койку и стал неторопливо снимать тяжёлые башмаки. Ну и денёк, хорошо, что он закончился, и пришло время отбоя. Когда ещё посплю на нормальной кровати?

Я уловил краем глаза, как Башковитый протянул руку Хомяку, и тот, со скорбным видом вложил в неё небольшую пачку купюр. Раздался коллективный вздох огорчения. Семь пар глаз с дикой тоской провожали деньги, исчезнувшие в необъятных карманах Башковитого.

— Что это у вас такое? — изумился я. — Никак тотализатор в казарме устроили?

— Чего–чего? — не понял Хомяк.

— Тотализатор. Ну, это вроде как на скачках… Бывали на скачках когда‑нибудь? Игра на деньги, — пояснил я, видя недоумение на лицах солдат.

— А! — хлопнул себя ладоней по лбу Хомяк. — Что‑то вроде того, сэр. Когда мы узнали, что вы с капралом драться будете, то поспорили на исход вашей драки. Кто кого, так сказать…

— Да?!! Быстро вы, однако. И кто на меня поставил?

— Он, — Хомяк кивнул в сторону Башковитого, радостно сиявшего, как трубы полкового оркестра.

— А остальные?

— Простите, сэр, — развёл руками Хомяк. — Мы поставили на капрала.

— Понятно, — протянул я. — Высоко я у вас котируюсь, ничего не скажешь…

— Что вы, сэр, — уловив иронию в моём голосе, спохватился Хомяк. — Я опять не всё понял из ваших слов (уж больно мудрёно вы выражаетесь), но мы вас сразу зауважали, ещё в первый день. А уж после сегодняшнего случая, уважаем больше чем его королевское величество.

— Поаккуратней, Хомяк, — поморщившись, попросил я. — Выбирай выражения. Разные люди бывают. Вдруг донесёт кто в контрразведку, и тебя за шкирку схватят.

— Это за что же?

— А за неуважение, проявленное к королевской особе.

— Не, не донесут, — упрямо мотнул головой Хомяк. — У нас таких нет.

— Это ты сейчас так говоришь, а как всыплют тебе полсотни палок — по–другому запоёшь, — хмыкнул я, скользя под одеяло. — Отбой, парни. Пора дрыхнуть. Завтра начинается самое интересное, не проспите.

Я закрыл глаза и заснул как убитый.

Горн сигнальщика, возвещающий о побудке, способен поднять даже мёртвого. Ужасный рёв сигнала, напоминающий вопли кошки, которой наступили на хвост, достиг моих ушей. Я подскочил как ошпаренный и огляделся по сторонам.

Вокруг уже кипел разворошенный муравейник. Кто‑то мчался в туалет, кто‑то с руганью пытался влезть в мундир, полностью одетый Чет разминался, фехтуя в воздухе палкой, а его брат в одном исподнем отжимался на костяшках пальцев.

Я заправил койку, сделал двумя табуретками окантовку и отправился приводить себя в порядок. День обещал быть таким же жарким, как и вчерашний, а значит, по дороге с нас вытечет по ведру пота.

В казарме появился Брутс и сразу направился ко мне. Он был в штатском, поэтому все встречные провожали его недоумёнными взглядами. Я кивком успокоил дежурного, дескать, всё в порядке, и пожал следователю руку.

— Где ваши орлы? — вместо приветствия спросил он.

— Сейчас подтянутся, — пояснил я.

Почти одновременно с моими словами подошли и солдаты, все девять, обступили нас полукругом. Лица у всех хмурые и сосредоточенные.

— Всё, господа служивые, игрушки закончились, — объявил Брутс. — Сбор через полчаса за задними воротами.

Расположение полка со всех сторон окружено высокой стеной с двумя воротами. Первые выходят на центральный тракт, вторые выводят к разбитой просёлочной дороге, теряющейся в густом лесном массиве, тянущемся на многие километры вперёд. Если поедем путём, который указал Брутс, значит, нам придётся сделать приличный крюк. Зато не привлечём ничьего внимания. Чем меньше будет любопытных, тем лучше для нашего дела.

Брутс ушёл, а я на всякий случай проверил содержимое походных мешков у своих солдат. Ничего лишнего не нашёл, однако выяснилось, что не все умеют правильно складывать вещи. Хуже всего с этим обстояло дело у Тюри. Он просто накидал пожитки в мешок, утрамбовал ногой и затянул узел, да так туго, что еле сумел развязать с четвёртой попытки. Я заставил его переделать как надо.

Потом пришёл черёд прочей экипировки. Прочная и лёгкая кольчуга, способная выдержать попадание стрелы из лука, стальной шлем, оружие… я старался не упустить ни одной мелочи. У Мурены обнаружились мозоли на ногах, он второй день разнашивал новые башмаки, и теперь мужественно терпел боль.

— Эх, Мурена, Мурена, — покачал головой я. — Как же тебя угораздило?

Солдат виновато молчал.

— Старые башмаки остались? Никуда не выбросил?

— Угу, — подтвердил Мурена.

— Не разваливаются?

— Нет пока.

— Тогда переобувайся, — велел я.

Пока стрелок менял обувь, я проверил остальных подчинённых. Фляжка Чета показалась мне слишком подозрительной.

— Отверни крышку, — приказал я.

— Сэр, — взмолился солдат.

— Я сказал, отверни крышку.

Чет сделал вид, что резьба на горлышке сорвалась, и он никак не может отвернуть крышку. Даже высунул язык и запыхтел как ёжик. Я отобрал у него фляжку и лёгким движением пальцев открыл. Жидкость, плескавшаяся внутри, могла быть чем угодно, но только не положенной по уставу питьевой водой. Понятно.

— Вылить, — приказал я.

— Да, но… — в глазах солдата стояли слёзы. Он не мог поверить, что я заставлю его совершить такое святотатство.

— Никаких но. У нас опасное задание, нужны трезвые и свежие головы. Вылить немедленно. И набрать на кухне воды. Обычной! Бегом.

Пока Чет выполнял приказание, я вернулся к Мурене:

— Хорошо, что большую часть пути мы проделаем на лошадях. Может, заживёт, — вздохнул я. — Теперь хромай до конюшни. Потом на первом привале дам тебе мазь. Воняет страшно, но боль снимает хорошо и лечит. Дня через два–три как рукой снимет.

Моего коня звали Буклетом. Его конюх был явно не равнодушен к типографскому делу. Я похлопал лошадь по холке.

— Умница, коняга. Не подведи меня.

Конь повернул в мою сторону большую умную голову, повёл ушами и фыркнул, смешно оттянув верхнюю губу. Надеюсь, что это означало: 'Не волнуйся, хозяин. Прорвёмся'.

— Надо прорваться, Буклет. Очень надо.

Лошадь согласно мотнула башкой и тихонько заржала.

Я запрыгнул в седло, привстал в стременах, оглядел всё вокруг, а потом резко опустился. Солдаты последовали моему примеру.

— Поехали!

Когда же мы сюда вернёмся? И вернёмся ли? До Бихара далеко. Нам предстоит преодолеть огромное расстояние, которое и раньше‑то нельзя было назвать безопасным, а теперь, после того, как кочевники смяли кордоны и устремились в глубь наших земель, пуститься в такой путь всё равно, что обречь себя на верную смерть. Но радость предстоящего похода пьянила как молодое вино, хотелось гнать вперёд и не останавливаться. Мчаться туда, где исчезает вдали тонкая ниточка горизонта, и не важно, что ждёт нас там впереди: простор полей, вольный ветер–гуляка или притаившаяся за поворотом засада. Остальными, похоже, владели те же ощущения. Они сидели в сёдлах как влитые и улыбались чему‑то своему, затаённому. Наверное, мечтали о наградах, о красотках, которые могут встретиться на пути, о тавернах, где подают разбавленное, но всё равно хмельное пиво. Думали о том, что постылая казарма остаётся позади, а впереди стремительный вихрь и водоворот новых приключений.

Мурена подкрутил усы и неожиданно для себя гикнул. Мы подхватили его крик и пришпорили коней.

— Сумасшедшие, — покачал головой седой конюх, но его тоже заразил охвативший нас прилив восторга, и вот и он, что‑то кричит и машет нам вслед руками.

— Гони, гони, родимые. Н–но!

Наверное, это сродни безрассудству, гнать как угорелому по территории полка, но кто рискнёт нас остановить в такой момент?

Застоявшиеся кони, почуяв азарт, мчатся как сумасшедшие. Встречные офицеры и солдаты разбегаются по сторонам. Кому не охота угодить под ноги разгорячённых лошадей, несущихся галопом?

Мы кавалькадой выехали из ворот. Я остановил коня и увидел Брутса, восседавшего на высокой белой кобыле, мирно пощипывавшей травку.

— Наконец‑то, — обрадовано воскликнул он и пришпорил лошадь. — За мной, Гэбрил. Привал будет только в Фардинге.

Я не сразу уловил смысл сказанных им слов, сообразил только на скаку. Почему именно Фардинг — маленький вымирающий городишко, жители которого бегут оттуда, как крысы с тонущего корабля? Причина вымирания объясняется просто. Всё дело в опасном соседстве: километрах в десяти от Фардинга начинается Волчий лес, лучшее место для тех, кому жизнь надоела. Много леденящих душу историй об этом лесе ходит, и если хотя бы десятая часть из них правда, соваться туда без заранее написанного завещания не подобает. Даже эльфы, чувствующие себя в любой пуще как дома, обходят эти места стороной.

Есть ещё одно обстоятельство, вызвавшее у меня целую кучу вопросов. Это направление почти противоположное ведущему в Бихар.

— Постойте, Брутс, — изумился я, нагнав офицера. — Я не ослышался? Вы действительно упомянули про Фардинг?

— Уши вас не обманывают, Гэбрил, — со снисходительной усмешкой ответил Брутс.

— Мы же уклонимся на восток от Бихара, потеряем бесценное время…

— Так надо. В Фардинге нас ждут еда, стол и… проводник. Меньше вопросов, сержант, больше дела, — Брутс хлестнул свою лошадь и резко ушёл вперёд.

— Фардинг, — проворчал я. — Чего мы там забыли? Я бы предпочёл отдать концы в другом месте.