В боях за Поднебесную. Русский след в Китае

БОЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ В МАНЬЧЖУРИИ. 1920-1930-е гг.

Маньчжурия стала крупным районом российской эмиграции в Китае. Остатки белых армий пополнили русское население, которое проживало на этой территории еще с конца XIX в. и было связано с Китайско-Восточной железной дорогой (КВЖД). По некоторым данным, в середине 20-х гг. численность русского населения в Маньчжурии достигала 150 тыс. человек, и около 100 тыс. проживало в Китае, в районах, прилегающих к Маньчжурии. К 1935— 1936 гг. численность русских в этих районах в связи с продажей Советским Союзом КВЖД и оккупацией территории японцами сократилась. Так, если в 1926 г. в г. Маньчжурии проживало 18 тыс. русских, то к 1936 г. их число сократилось до 800 человек^{50}. По выражению американского ориентолога Оуэна Лэттимора, Маньчжурия в 1920-е гг. была «колыбелью конфликта». Ее стратегическое положение, богатые природные ресурсы привлекали внимание как Японии, так и Советской России. Формально входившая в состав Китая, Маньчжурия фактически находилась под властью военного правителя Чжан Цзолиня, получившего в народе прозвище Старый Маршал[28]. В его владениях обосновалось значительное количество русских беженцев. Десять тысяч забайкальских казаков получили от Старого Маршала обширную территорию вдоль реки Аргунь в Северной Маньчжурии. Тысячи русских работали в его правительственных учреждениях, армии и полиции, причем им часто отдавалось предпочтение перед китайцами^{51}. Многие русские эмигранты поступили на китайскую военную службу и приняли впоследствии участие в войне между китайскими провинциальными правителями. Заметим, что последний факт вызвал в среде европейской (особенно парижской) эмиграции разделение на два противоборствующих лагеря. Одни возмущались, что русские воины превратились в ландскнехтов, другие рассматривали ситуацию с политической точки зрения — продолжение во что бы то ни стало борьбы с коммунизмом, хотя бы и на китайской службе^{52}. Причем обе стороны не учитывали (или не хотели учитывать) обычный жизненный фактор, на наш взгляд немаловажный. Он был связан с тяготами жизни в «русских губерниях» Китая и порой с невозможностью заработать другими средствами кусок хлеба на пропитание. Так, по словам Генерального штаба генерал-лейтенанта Д. Филатьева, на черновой работе русские эмигранты не могли конкурировать с китайцами, кули которых довольствовались платой в 20—30 сантимов в день. Работа же в виде личных услуг — шоферы, повара и т.п. — по традициям была запрещена белым^{53}.

В качестве иллюстрации приведем свидетельство очевидца жизни русских эмигрантов — казаков Трехречья, епископа Нестора.

«До недавнего времени условия жизни для русских в Трехречье были чрезвычайно тяжелы. Русское население было задавлено тяжестью налогового пресса, выдавливались налоги за все, буквально даже за воздух, которым дышали русские изгнанники.

Запрещено было в Трехречье строить церкви с колокольнями: храмы ютились в обычных домах, над которыми не позволяли даже креста поставить, нельзя было открывать школы, за переезд из одной деревни в другую приходилось платить налог, так что объезды священниками своих приходов были сопряжены с большими расходами и затруднениями. Отбирали скот — коров, лошадей.

Огромный, тяжелый налог — семнадцать долларов с десятины земли — чиновники старались получить по несколько раз в год и никаких квитанций в получении его русским не оставляли. Торговцы и ростовщики угнетали тех, кто задолжал им, и даже принуждали дочерей неуплатных должников отрабатывать долг отца позорным ремеслом.

Наконец, вновь приходивших в Трехречье русских крестьян и казаков из Забайкалья местные власти попросту продавали большевикам на расправу обратно. Была даже строго установлена плата за голову — пятнадцать долларов с человека за возвращение его в пределы СССР.

Особенно тяжело пострадало Трехречье в 1929 г., когда почти все поселки его были разграблены красными партизанскими отрядами. Население, у которого китайцами было отобрано все оружие, не могло оказать никакого сопротивления, и множество людей в Трехречье было убито, ограблено, разорено. Целыми семьями, целыми поселками поднимались тогда трехреченцы и убегали из родных селений, от страшного кровавого ужаса». И все же, несмотря на тяжесть жизни, по словам Нестора, русское население с начала 1930-х гг. смогло наладить свою жизнь: «Они своей кипучей энергией, трудолюбием, опытностью в хозяйстве создали богатый край, поставили большое образцовое хозяйство в стране, где доселе паслись только монгольские стада»^{54}.

Крупнейшим городом русского расселения в Маньчжурии был Харбин, существование которого было связано с Китайско-Восточной железной дорогой (КВЖД) — частичной зоной российского влияния еще с XIX в. В 1916 г. в Харбине постоянно проживало 34 200 русских (рабочие, инженеры, служащие, военные, купцы). В 1922 г. из 485 000 жителей Харбина русских было 120 000. В 1932 г. из-за японского вторжения численность русской диаспоры снизилась до 55 000 человек^{55}.

В отличие от других городов Китая в Харбине существовало наибольшее число антисоветских военизированных эмигрантских организаций. Главенствующее положение среди них занимали: «Союз легитимистов» (рук. — ген. В.А. Кислицын), поддерживавший великого князя Кирилла Владимировича; маньчжурское отделение РОВС (рук. — генерал-лейтенант Г.А. Вержбицкий), ратовавшее за великого князя Николая Николаевича; маньчжурское отделение «Братства Русской Правды» (генерал В.Д. Косьмин); казачьи группы, подчиненные атаману Семенову и его наместникам в Харбине генералам А.П. Бакшееву и Л.Ф. Власьевскому.

Согласно данным епископа Нестора, в 1933 г. в Харбине функционировали 8 высших русских учебных заведения, 20 эмигрантских и 13 советских гимназий и училищ, 19 эмигрантских и 7 советских низших школ, 25 специальных технических и ремесленных школ, а также Русский университет имени св. кн. Владимира (всего обучающихся — 15 833 чел.). Было официально зарегистрировано 139 русских эмигрантских общественных, политических, военных и благотворительных организаций. В числе крупнейших он отмечает, кроме РОВС и Казачьего союза, Беженский комитет и Общественный комитет. Среди молодежных: фашистов, мушкетеров, соколов и крестоносцев. Нестор отмечает, что между организациями существовала «нездоровая, мешающая делу конкуренция» и в то же время отсутствовала «непримиримая вражда». Несмотря на существующие разногласия, организации находили пути объединения в ответственные моменты и в критических ситуациях. Так, по словам Нестора, эмиграция была единодушна в 1929 г. в оказании помощи пострадавшим жителям Трехречья, в 1932 г. — в спасении жертв наводнения и т.д.^{56}

История формирования первых антикоммунистических групп в Маньчжурии относится к началу 1920-х гг. Сначала это были небольшие — по 20—30 человек отряды, состоявшие из крестьян, живших до революции в районе Владивостока и перебравшихся в Маньчжурию, солдат и казаков, служивших у Колчака и Семенова. В большинстве своем эти группы ориентировались на партизанские и диверсионные действия. Они формировались из хорошо вооруженных и знающих местность жителей приграничных советских районов. Наиболее активными среди них, в разное время, были отряды подполковника Емлина[29], капитана Петрова, действовавшего главным образом в районах станции Пограничной, Никольска-Уссурийского, Владивостока и Сучана. На западной линии КВЖД действовали отряды Гордеевых, Мыльникова и полковника Г. Почекунина, сформированные из казаков казачьих постов, созданных в пограничной зоне Забайкалья по реке Аргунь атаманом Забайкальского войска генералом И.Ф. Шильниковым[30]. Деятельность белых отрядов была поддержана европейскими эмигрантскими организациями. Так, для оказания финансовой помощи партизанам Высшим монархическим советом в Париже в Харбин была послана особая группа во главе с капитаном 1-го ранга К.К. Шубертом, в составе которой находились также капитан 2-го ранга Б.П. Апрелев[31], полковники Г.П. Апрелев[32], Н.Ф. Фролов и другие. В распоряжение Шуберта было передано 40 тыс. иен для ведения партизанских операций. 2 тысячи американских долларов было выделено и из кассы «Братства Русской Правды». Незадолго до советско-китайского конфликта в Харбин из Америки в целях активного формирования партизанских отрядов был отправлен представитель великого князя Николая Николаевича генерал Н.П. Сахаров^{57}.

В течение продолжительного времени в Забайкалье, Приморье и Амурской области действовали отряды численностью от 15 до 30 человек под командованием П.А. Вершинина, С.Н. Марилова, старообрядца Н. Худякова. Оружие они получали из Харбина и других мест Маньчжурии, а связь поддерживалась с одним из активных партизанских деятелей в Харбине, членом «Братства Русской Правды» и Русской фашистской партии, полковником Н.А. Мартыновым[33]. Формирование отрядов продолжалось и позже.

Самой многочисленной русской частью в Маньчжурии стала Русская группа войск в составе армии Чжан Зунчана. В китайских документах группа именуется Иностранным легионом. Проект создания русского отряда на службе правителя Маньчжурии маршала Чжан Цзолиня относится к 1923 г. — разгару конфликта последнего с «христианским» генералом Фэн Юйсяном[34]. По всей видимости, эта идея принадлежит русским военным советникам, служившим в штабе Чжан Цзолиня, среди которых, например, был Генерального штаба генерал-лейтенант Г.И. Клерже[35].

Формирование отряда было поручено генералу М.М. Плешкову[36], командовавшему в Первую мировую войну 1-м Сибирским стрелковым корпусом. Комендантом его штаба стал полковник B.C. Семенов, позже, в начале 1930-х гг., завербованный советской разведкой[37]. Отряд должен был состоять из трех батальонов и хозяйственной части. На предложение Плешкова откликнулись свыше 300 добровольцев из эмигрантов, работавших в основном на лесных концессиях. Поступивший в отряд подписывал шестимесячный контракт с правом возобновления его на более продолжительный срок. Контракт гарантировал добровольцу выплату жалованья, единовременную денежную помощь семье в случае его смерти и выдачу полного жалованья в случае прекращения службы не по его вине до истечения срока. Однако проект не получил дальнейшего развития из-за подписания мирного соглашения между Чжан Цзолинем и Фэн Юйсяном. Русская добровольческая часть была расформирована с выплатой волонтерам месячного жалованья. Но идея не была забыта и получила практический выход в ноябре 1924 г. Она реализовалась во вспыхнувшей второй войне между коалицией маршалов Среднего Китая во главе с маршалом У Пейфу[38] и правителем Восточных провинций Чжан Цзолинем (Мукденским). Командующим армией маньчжурского диктатора являлся командующий Восточным районом Маньчжурии генерал (позже маршал) Чжан Зунчан. В прошлом — во время Русско-японской войны — он вместе с другими хунхузекими старшинами сотрудничал с русской разведкой и за оказанные услуги кроме денежных вознаграждений получил чин штабс-капитана русской армии. Затем он работал подрядчиком во Владивостоке и снабжал лесом спичечную фабрику братьев Меркуловых, а во время интервенции в Сибири командовал китайской дивизией, расквартированной на станции Пограничная^{58}. По свидетельству современников, Чжан Зунчан был чрезвычайно умен и довольно хорошо говорил по-русски. Эти факторы способствовали формированию при его штабе советников и инструкторов; пулеметчиков, кавалеристов и других военных и гражданских специалистов из числа оказавшихся в Китае русских эмигрантов.

Вкратце история боевой деятельности Русской части такова.

Начало ее формирования было положено полковником В.А. Чеховым[39], произведенным позже в генералы китайской службы. Сначала это был Отдельный Русский отряд, вскоре переименованный в 1-ю бригаду 1-й армии Мукденских войск (командующий — генерал, позже маршал, Чжан Зунчан). Летом 1924 г. Русскую бригаду возглавил генерал К.П. Нечаев[40], приглашенный на пост начальника по рекомендации старшего инструктора Мукденской военной авиации полковника Кудлаенко. Начальником штаба бригады стал полковник В.А. Чехов.

Поступающий на службу в китайскую армию волонтер подписывал контракт с командованием армий 3-х провинций Китая (уполномоченный полковник Го-Фу-Тань). Согласно этому документу, китайская сторона обязывалась:

«А/ Выдать по прибытии к месту формирования:

а) месячный оклад жалованья;

б) обмундирование;

в) снаряжение и оружие.

Б/ Выдавать:

а) ежемесячно месячный оклад жалованья;

б) отпускать на пропитание паек во вполне достаточном размере.

В/ В случае болезни или ранения обеспечить лечение за счет Государства:

а) в случае болезни, ранений и увечий, полученных в боевых действиях и влекущих за собою потерю трудоспособности, вознаградить единовременным денежным пособием или пенсией за счет Государства по особому расчету Военных Законов Китайской Республики.

б) в случае смерти от ранения или болезни, вызванной прохождением службы, семья умершего удовлетворяется со гласно Военным Законам Китайской Республики, как указа но в пункте а.

Г/ В случае расформирования части ранее оговоренного в настоящем Контракте срока, выдается все жалованье за недослуженное по Контракту время.

б) по окончании войны, желающие могут остаться на Китайской службе на общем положении Китайской Армии, а уволившиеся от службы приобретают право свободного жительства на территории 3-х Восточных Провинций».

Контрактом предусматривалась и дополнительная оплата за взятие военных трофеев: за 1 винтовку — 50 долларов, пулемет — 100 долл., батареи — 20 000 долл. За взятие в плен обер-офицеров — 1000 долл., штаб-офицеров — 3000 долл., генералов — по 5000 дол, а за взятие укреплений или городов — особое вознаграждение.

Заключивший контракт волонтер обязывался в свою очередь «служить в Иностранном Легионе, принимать участие в военных действиях и БЕСПРЕКОСЛОВНО исполнять все распоряжения и приказания НАЧАЛЬСТВА»^{59}.

Первой победой русской части стал бой в долине реки Теминхе, севернее Шанхай-Гуаня. Оперируя на правом фланге Мукденской армии, 200 недостаточно вооруженных русских добровольцев (2 роты и пулеметная и бомбометная команды), при двух пушках полковника Кострова, под командованием генерала Нечаева опрокинули части войск маршала У Пейфу, что определило исход сражения. Вскоре русская часть пополнилась 3-й ротой, сформированной в Харбине под командованием русской службы генерал-майора Мельникова. В это же время был сформирован и первый бронепоезд, в командование которым вступил ротмистр Букас.

В первых числах января 1925 г. группа заняла Тяньцзинь. В это время к Чжан Зунчану прибыл бывший министр Приморья Н.Д. Меркулов[41], назначенный старшим политическим советником. Через несколько дней группа заняла ст. Ченг-Сиен и остановилась на укомплектование и отдых.

Здесь был сформирован 1-й эскадрон конного дивизиона и прибыл из Таяньцзина 2-й эскадрон, составленный из сибирских казаков под командованием полковника Размазина. Дивизион принял под командование полковник Бертеньев — офицер 13-го гусарского Нарвского полка. Сюда же, в Ченг-Сиен, был вызван Генерального штаба полковник М.А. Михайлов, ставший помощником Меркулова.

17 января группа овладела городом Чикланга. В этом бою погиб командир стрелкового батальона генерал Мельников, вместо которого был назначен русской службы полковник Стеклов. В следующем и последнем бою этой войны, у крепости Ка-о-иня, погиб еще один кадровый офицер — русской службы генерал-майор Золотарев, исполнявший обязанности штаб-офицера для поручений. 3 февраля 1925 г. бригада закончила боевые действия. В середине апреля в ее состав вошла вновь сформированная 5-я рота, и вся бригада была перебазирована в г. Таянфу для отдыха и переформирования.

Здесь дивизион броневых поездов под командованием полковника Кострова был выделен из состава бригады и переведен в непосредственное подчинение маршала Чжан Зунчана, а все части бригады были переформированы в два полка — 105-й Отдельный сводный и Отдельный конный, сама же бригада была переименована в Авангардную группу войск маршала Чжан Цзолина^{60}.

В таком составе Русская часть выступила 21 октября 1925 г. на новую войну против напавшего на мукденцев маршала Сунн Чуан Фана и закончила ее в апреле 1926 г. взятием Пекина.

За это время Авангардная группа была переименована в 65-ю дивизию, а из подошедших русских пополнений был сформирован новый отряд Особого назначения. Эти соединения вместе с двумя отрядами бронепоездов и различными мелкими русскими частями были сведены в Русскую группу войск маршала Чжан Цзолиня. Командование группой принял на себя лично маршал Чжан Зунчан, его помощником был назначен старший советник Меркулов, а начальником штаба — Генерального штаба полковник Михайлов. В конце 1927 г. Группа была переформирована в 109-ю Отдельную бригаду, начальником которой был назначен генерал-майор Г.К. Сидамонидзе. Отряд бронепоездов был развернут в дивизию под началом генерал-майора Чехова[42]. Конный полк развернут в 1-ю Отдельную охранную конную бригаду в составе 2-го и 4-го конных полков и конно-горной батареи. Начальником бригады был назначен генерал-майор Семенов. Кроме этого, в состав Группы по-прежнему входили: Инструкторский отряд (Школа), Конвойная сотня, комендатура, Этапы и проч. и сформированный новый 7-й Особый полк со смешанным русско-китайским составом^{61}.

На 4 июня 1927 г. Особый полк состоял из штаба полка, трех стрелковых рот, гренадерской, пулеметной, инженерной и нестроевой рот, батареи и эскадрона^{62}. К середине июня полк был увеличен на одну стрелковую и одну бомбометную роты. Согласно «Сведениям о списочном и наличном составе 7-го Особого полка по состоянию на 15 июня 1927 г.», в полку по списку числилось:

штаб полка — русских офицеров — 19, китайских — 11; русских солдат — 6, китайских — 16;

1-я рота — русских офицеров — 8, китайских — 1; русских солдат — 4, китайских — 38;

2-я рота — русских офицеров — 5, китайских — 1; русских солдат — нет, китайских — 29;

3-я рота — русских офицеров — 8, китайских — 1; русских солдат — 3, китайских — 38;

4-я рота — русских офицеров — 1, китайских — нет; русских солдат — нет, китайских — нет;

гренадерская рота — русских офицеров — 5, китайских — 1; русских солдат — 2, китайских — 22;

бомбометная рота — русских офицеров — 2, китайских — 0; русских солдат — нет, китайских — 1;

пулеметная рота — русских офицеров — 5, китайских — 1; русских солдат — 4, китайских — 31;

батарея — русских офицеров — 5, китайских — 1; русских солдат — 3, китайских — 20;

инженерная рота — русских офицеров — 15, китайских — 3; русских солдат — 15, китайских — 54;

разведэскадрон — русских офицеров — 7, китайских — 2; русских солдат — 1, китайских — 27;

нестроевая рота — русских офицеров — нет, китайских — нет; русских солдат — 1, китайских — 33.

Всего в полку числилось 450 человек, из них: русских офицеров — 80, русских солдат — 39; китайских офицеров — 22 и солдат — 309.^{63}

Одновременно с формированием и боевыми действиями русских частей в армии Чжан-Зун-Чана стали организовываться и русские учебные структуры для подготовки молодых офицеров. Так, в марте 1925 г. при штабе 63-й дивизии была сформирована Комендантская команда из молодежи с законченным и не до конца законченным средним образованием. В июне она была выделена в отдельную Юнкерскую роту под началом русской службы полковника Н.Н. Николаева, которая была переведена в город Цинанфу. Достигнув численности до 87 человек, в основном благодаря пополнению из Харбина, рота осенью 1925 г. была выведена на фронт и поступила под командование капитана Русина. Боевая служба роты началась боем у железнодорожной станции Фуличи с частями просоветски настроенного Чан Кайши. Затем она участвовала в сражениях за Пекин, Нанкин, Суджафу, железнодорожную станцию Фынтай и др., потеряв к этому времени младшего офицера роты полковника Штина и пять юнкеров, в том числе Б. Скрябина, Ю. Мозалевского (Музалевского), Г. Белякова — основателей молодежной эмигрантской организации «Союза Мушкетеров»^{64}. Осенью 1926 г., после боевой годичной практики, юнкера были произведены в подпоручики и большей частью вошли в 104-й и 105-й полки, а также, в меньшем количестве, — 107-й, 108-й и 109-й.^{65}

К этому времени относится организация и Русского военного училища, официально именовавшегося «Шандунским инструкторским офицерским отрядом». Приказ о его формировании был издан после занятия армией Чжан Зунчана провинции Шандун и переводе резиденции маршала в Цинанфу.

Первоначально курс обучения был рассчитан на полгода, затем на год и, наконец, на два года по программе военных училищ мирного времени. Преподавателями и строевыми офицерами стали генералы, штаб- и обер-офицеры русской армии.

Юнкерами зачислялись молодые люди, как окончившие средние учебные заведения, так и не закончившие, но имевшие не меньше 5 классов гимназии или реального училища. Личный состав училища носил китайскую форму, имел чины и звания, принятые в китайской армии, и получал повышенное жалованье. Содержание штата, довольствие, обмундирование, приобретение учебных пособий и т.п. осуществлялись благодаря выделяемым кредитам.

Всего через училище прошло 500 человек русской молодежи. Причем первый выпуск 1927 г. составил 43 человека, второй — в 1928 г. — 17. Отдельную полуроту в училище под командованием капитана Уварова составили 60 албазинцев[43], принятых вскоре после первого выпуска по ходатайству начальника Российской духовной миссии в Китае митрополита Пекинского и Китайского Инокентия.

Специально для первого выпуска маршалом Чжан Зунчаном был сформирован Особый полк из трех родов оружия, в котором должности младших офицеров заняли молодые подпоручики. Командиром полка был назначен полковник Квятковский — ротмистр Приморского драгунского полка русской службы, помощником — полковник Шайдицкий.

В 1928 г. во время тяжелых сражений Особый полк был выведен из боев, благодаря чему смог в значительной степени сохранить свой кадровый состав. Спустя короткое время из общей неразберихи было выведено и училище, находящееся под командованием командира роты полковника И.В. Кобылкина[44].

После расформирования Русской бригады прекратило свое существование и Русское военное училище. Распаду русской части в значительной степени способствовали общие настроения, постепенно складывавшиеся в ее рядах и приведшие к разложению личного состава.

На первом этапе борьба русских эмигрантов, потерявшая вне родины национальный смысл, все же имела, хоть и призрачный, но политический окрас. Со временем стало ясно, что война между китайскими маршалами идет в первую очередь за мелкие, меркантильные интересы, за стремление удовлетворить свои территориальные притязания и поживиться за счет ограбленного мирного населения. Ситуацию в русских рядах усугубляло и использование частей в полицейских операциях[45], а также недоверие к вышестоящему начальству, амбиции и корысть отдельных лиц. К последним, по свидетельству А. Еленевского, относился и один из организаторов Русской группы Н. Меркулов. Его стремление к власти особенно ярко проявилось после ранения командира бригады генерала Нечаева. Объявив себя начальником дивизии, Н. Меркулов арестовал непокорных ему офицеров, а начальника штаба полковника Карлова — старого боевого офицера — приказал приковать за шею цепями к стене^{66}.

Действия Меркулова, судя по всему, являлись следствием давней вражды с генералом Нечаевым. Возможно, ее истоки берут свое начало еще с периода Белой борьбы в Сибири — конфликта между адмиралом А.В. Колчаком, в частях которого в чине полковника служил Н. Меркулов, и атаманом Семеновым, в рядах которого воевал Нечаев. Так или иначе, но сохранились документы, где предлагалось возглавить Русскую группу атаману Анненкову. В начале ноября 1925 г. Анненков встретился со своим атаманцем, бывшим начальником личного конвоя Ф.К. Черкашиным. Последний передал ему письмо от начальника штаба Русской группы войск в армии Чжан Цзолиня, бывшего начальника штаба 5-й Сибирской дивизии армии Колчака — М.А. Михайлова, действовавшего по поручению Меркулова. В письме предлагалось организовать под командованием Анненкова отряд из белогвардейцев в рядах Чжан Цзолиня с перспективой переключения деятельности отряда на борьбу с СССР. Анненков дал свое согласие. Решение возглавить отряд он выразил в письмах, перехваченных вскоре советской разведкой и фигурировавших в качестве обвинения на следствии и суде над атаманом.

В письме на имя М.А. Михайлова он писал: «Сбор партизан (анненковцев, находящихся в Китае. — А.О.) и их организация — моя заветная мечта, которая в течение пяти лет не покидала меня… Судя по многочисленным письмам, получаемым от своих партизан, они соберутся по первому призыву… Все это дает надежду собрать значительный отряд верных, смелых и испытанных людей в довольно непродолжительный срок. И этот отряд должен быть одним из кадров, вокруг которых сформируются будущие части… Самое главное внимание я обращал на район Кульджи, где имеется довольно большая, хорошо организованная группа, которая, несмотря на близость Совдепии, не разложилась, держится стойко, имеет связь с тайными организациями Семиречья и при первой возможности перейдет границу для активных действий…»^{67}

Формирование отряда, по всей видимости, было начато. Во всяком случае, в письме бывшему анненковцу П.Д. Иларьеву, служившему при штабе Чжан Цзолиня, Анненков подтвердил свое решение возглавить отряд и поручил Иларьеву временно командовать им до его выезда с места проживания — Ланьчжоу, которое находилось в районе действий китайской Народной армии Фэн Юйсяна. Однако планам не суждено было сбыться. Атаман Анненков, согласно разработанной ОПТУ операции, был приглашен к Фэн Юйсяну и при содействии военного советника В.М. Примакова арестован и вывезен в Москву. 24 августа 1927 г. по приговору Военной коллегии ВС СССР Анненков был расстрелян^{68}.

Конфликты в командном составе Русской группы, по всей видимости, продолжались и позже. На это указывает рапорт штаб-офицера для поручений при штабе 65-й дивизии Генерального штаба полковника А.А. Тихобразова от 20 февраля 1927 г. Наряду с предложениями об улучшении структуры русских частей он, в частности, отмечает: «Существование крайне неприязненных отношений между старшими начальниками, отсутствие необходимой секретности в их даже служебных взаимоотношениях ведет к развалу частей, к созданию таких же отношений среди подчиненных им лиц. Уже имеются признаки такого порядка вещей в некоторых воинских частях». И далее: «Солдатская масса, имеющая в своих рядах большой процент интелегентных лиц, не остается безучастной к происходящему и постепенно покидает ряды частей, быть может иногда и против своего желания, просто ища выхода из невозможных условий»^{69}.

Немаловажными факторами, способствовавшими разложению русских частей, были также: невыполнение обязательств контракта китайской стороной, плохое обеспечение и снабжение военным снаряжением. Так, в рапорте начальника штаба 65-й дивизии 3-й армии Мукденских войск полковника Тихобразова командующему 65-й дивизии от 19 июля 1926 г. № 1648 отмечается, что на уменьшение притока волонтеров и отчасти дезертирство влияют задержка в получении жалованья, а также невыдача пособий семьям убитых и раненых^{70}. В рапорте подполковника Карманова № 53 от 28 марта 1928 г. с предложениями по формированию 29-й армии приводится просьба подполковника Савранского о поставке в русскую часть сапог, так как «…многие солдаты ходят босыми»^{71}. Подобные упоминания встречаются во многих документах, составленных в различные годы существования Русской группы.

Однако главенствующим фактором, приведшим к развалу русских частей, стало чувство обреченности, усиливавшееся огромными потерями, понесенными волонтерами в боях за чуждые им интересы. Особенно кровопролитными были сражения в конце 1925—1926 гг. — после предательства «союзников» — некоторых генералов, включая военного губернатора пяти провинций Сунн Чун Фана. В одном из боев в конце 1925 г. погиб поднятый на штыки командир дивизиона бронепоездов полковник Костров, произведенный в генералы китайской армии. 2 ноября 1925 г. около ст. Кучен при прорыве из окружения было взорвано 4 бронепоезда: «Пекин», Тайшан», «Шандунь» и «Хонан». Около 300 добровольцев, попавших в плен, были обезглавлены в Нанкине китайскими полковыми палачами. В бою на подступах к Таянфу получил смертельное ранение в живот командир конного полка полковник Бартеньев. При овладении Тяньзцином был ранен командир бригады генерал Нечаев. Его эвакуировали в город Циндао и ампутировали ногу. Большие потери понес отряд белогвардейцев в бою у ст. Мачан в январе 1926 г. В числе убитых был и командир бронедивизиона генерал Чехов^{72}.

Отметим, что в бою у ст. Мачан, к югу от Тяньцзиня, нечаевцам противостояли советские военные советники (в том числе Ханин), координировавшие действия китайских частей.

Описывая в своих воспоминаниях этот бой, В.М. Примаков (не без гордости) останавливается и на действиях белых частей. Он отмечает, что цепи белых, одетых в китайскую форму, наступали во весь рост, лишь изредка стреляя. В этом «молодцеватом наступлении», по его словам, были видны «большое неуважение к врагу и привычка быть победителями»^{73}.

Сохранился интересный документ — секретный рапорт помощника командира 7-го Особого полка помощнику командующего Русской группой № 071 от 6 апреля 1927 г. (г. Цинанфу). В документе анализируются причины поражений Шандунских войск в борьбе с китайскими революционными частями. Особое место в рапорте уделено действиям советских военных советников, и отмечается их «чрезвычайное значение» в войне.

Общая цифра погибших в разное время нечаевцев составила свыше 2000 человек[46] — почти половину от состава Русской бригады[47].

Все эти факторы способствовали деморализации русских частей, как следствие — пьянство, картежная игра, самоубийства и в конечном счете — разложение и развал. Немалую роль в разложении частей сыграла и деятельность советской разведки. Во всяком случае, в сообщении наркома иностранных дел Чичерина М.А. Трилиссеру от 16 января 1925 г. отмечалось, что нечаевский отряд «белых кондотьеров безнаказанно разгуливает по всему Китаю и, пользуясь своей высокой военной квалификацией, одерживает победы…» Далее указывалось на необходимость ликвидации отряда с помощью официального дипломатического воздействия, а также на его разложение по линии ОПТУ^{74}.

В начале 1928 г. состав русской бригады претерпел изменения. По предложению генерала Сидамонидзе[48], принятом на военном совете при участии Меркулова и китайского командования, было произведено следующее переформирование:

— 105-й и 106-й полки были переименованы в сводный батальон;

— конная бригада, 2-й и 4-й полки сведены в меньшую единицу;

— упразднено Военно-инструкторское училище;

— дивизия бронепоездов сведена в два отряда бронепоездов;

— были расформированы штабы, кадры инструкторской школы, административные центры и т.п.;

— Шандуньский госпиталь переименован в русско-китайский госпиталь с привлечением китайского медицинского персонала.

Изменилось и подчинение русских частей — они перешли во временное подчинение чжилийского губернатора генерала Ли Дин Лина и стали привлекаться к охране железнодорожных путей, наблюдению за переправами и борьбе с хунхузами. Тыловой базой группы стала станция Тянынан^{75}.

В середине 1928 г. русские части оказались в центре конфликта между мукденцами и чжилийскими властями. Мукденцы выдвинули требование разоружить русские формирования. Маршал Чжан Зунчан в свою очередь отдал приказ отправить группу для противостояния мукденским войскам. Русские были поставлены в тяжелое положение. С одной стороны, четырехлетняя служба маршалу требовала от них верности, с другой — вооруженное противостояние повлекло бы за собой большие потери среди личного состава. На совещании старших офицеров русских частей генералов Шильникова, Макаренко, Мрачковского и нескольких командиров бронедивизиона было решено против мукденцев не выступать и при благоприятной обстановке сдаться им в плен^{76}, что и было сделано.

Осенью 1928 г. Русская группа была разоружена мукденскими войсками. Вместо признательности чины группы были нещадно ограблены (а в некоторых случаях подвергшись арестам), в ноябре 1928 г. перевезены в Харбин и распущены. Четырехлетняя жертвенная служба была вознаграждена лишь временным видом на жительство и месячным жалованием. Каких либо льгот многочисленным раненым и искалеченным во время боев предоставлено не было.

Параллельно Русской группе войск на территории Маньчжурии в разное время создавались и действовали другие, более мелкие русские отряды. Так, например, в 1927 г. при поддержке японцев было сформировано 10 отрядов из офицеров по 20 человек в каждом. Планировалось перебросить их на территорию СССР для повстанческой деятельности. Однако проект не был реализован. Внедренные в два отряда советские агенты — бывшие офицеры армий адмирала Колчака и генерала Дитерихса — полковник А. А. Клюканов и В.Е. Сотников — выдали схему маршрута отрядов. После их разгрома во время перехода советской границы остальные отряды были расформированы^{77}. Немалая роль в разгроме структур белых партизанских отрядов принадлежит и агенту советской разведки Брауну — бывшему каппелевско-му офицеру, полковнику китайской армии, награжденному высшим китайским орденом, завербованному в 1927 г.^{78} Он активно работал в таких эмигрантских организациях, как «Братство Русской Правды», в дружине Русских соколов, отделении РОВС, пользовался авторитетом и доверием в руководстве амурского казачества и у семеновцев[49]. Вообще, по словам Г. Агабекова, крупного разведчика-чекиста, бежавшего на Запад в 1930 г, особенно много секретных сотрудников, завербованных ОГПУ в Китае, было среди харбинских эмигрантов. Они заводили вверенные им воинские отряды в засаду, где их уничтожала Красная армия^{79}.

В сентябре 1931 г. Япония начала оккупацию Маньчжурии[50]. Уже 19 сентября Квантунская армия заняла Щэньян (Мукден) и несколько других городов провинции Ляонин и Гирин. 8 октября 1931 г. японская авиация нанесла впервые в истории войн массированный воздушный удар по г. Цзиньчжоу Во второй половине ноября японцы установили контроль над всеми стратегическими пунктами Северной Маньчжурии, а в начале января 1932 г. вся Северная и Южная Маньчжурия оказались в руках японских военных^{80}.

Расширяя сферу военной экспансии, Япония в ночь с 28 на 29 января 1932 г. начала военные действия в районе Шанхая. Это был крупный город центрального подчинения — район экономического влияния США, Англии и Франции[51]. Около 30 тыс. европейцев, включая 19 тыс. русских эмигрантов, населяли два экстерриториальных анклава, каждый со своей администрацией и полицией, — Международный сеттльмент и французскую концессию.

К этому времени в Шанхае было сформировано несколько русских военных и военизированных частей, выполнявших в основном охранные функции. Охарактеризуем вкратце наиболее крупные.

Русский отряд Шанхайского волонтерского корпуса[52], впоследствии — Шанхайский Русский волонтерский полк.

Русский отряд в составе Волонтерского корпуса «на особых, от других частей его, основаниях» был сформирован при непосредственном участии генерал-лейтенанта Ф.Л. Глебова, согласно приказу муниципального Совета Международного сеттльмента гор. Шанхая от 17 января 1927 г. Целью его создания явилась необходимость привлечения русских эмигрантов для охраны объектов (мостов, электростанций, улиц и т.п.) иностранных концессий (Англии, США, Франции) в период борьбы прокоммунистически настроенных китайцев против иностранного влияния и войны между Южным и Северным Китаем.

Основу отряда составили чины Дальневосточной казачьей группы в количестве 40 чел. К 5 февраля численность отряда превысила 150 чел., которые были разбиты на две роты. 14 апреля 1927 г. первый командир Отряда — капитан 1-го ранга Н.Г. Фомин вышел в отставку, и на его место заступил капитан (русской службы гвардии полковник) Г.Г. Тимэ (Тиме). Его заместителем стал капитан (русской службы полковник) С.Д. Иванов. К этому времени численность отряда достигла 300 чел.

9 июня 1927 г. постановлением муниципального Совета №3150 Отряд был сокращен до 5 офицеров и 150 (120) волонтеров, 11 июня сведен в одну роту, а 1 августа 1928 г. вновь увеличен до 240 волонтеров при 10 офицерах. В это же время капитан Г.Г. Тимэ был произведен в чин майора.

В октябре 1928 г., согласно постановлению муниципального Совета, опубликованному в муниципальной газете за № 1156 от 19 октября 1928 г. согласно приказу по ШВК № 25/ Т459 от 28 июля 1928 г. Русский отряд переименовывается в Отдельный Русский отряд Шанхайского волонтерского корпуса. 13 октября в составе корпуса начинается формирование еще одной русской части — 3-й волонтерской роты под командованием капитана (русской службы гвардии полковника) К.П. Савелова^{81}.

16 февраля 1932 г. во время японо-китайского конфликта рота Савелова была придана Отряду, а 1 марта согласно приказу по корпусу Русский отряд был развернут в Шанхайский Русский полк 4-ротного состава (в корпусной схеме именовался «батальон С»). Каждая рота имела 4 взвода, каждый из которых, в свою очередь, имел 2 отделения, где второе — пулеметное. В мае 1932 г. согласно приказу командира корпуса была произведена реорганизация взводов применительно к новым требованиям строевого пехотного устава английской армии. Роты, как и ранее, состояли из 4-х взводов, но каждый взвод стал иметь 4 отделения, из которых 1-е и 3-е — стрелковые, а 2-е и 4-е — пулеметные. Личный состав отделения насчитывал 8 человек (включая командира), а взвод, управляемый сержантом, — не менее 33 человек. К этому времени сложился следующий командный состав полка: командир полка — майор Г.Г. Тимэ, помощник командира полка — капитан С.Д. Иванов; заведующий хозяйством полка — лейтенант А.А. Шимордов; адъютант полка — лейтенант П.И. Гапонович; командиры рот: 1-й — капитан Н.М. Степанищев, 2-й — капитан М.И. Мархинин, 3-й — капитан К.П. Савелов и 4-й — капитан М.М. Соколов; врачи полка: капитаны Н.Н. Кузнецов, А.А. Шишло, А.Э. Бари и лейтенант Г.М. Криворучко. Младшие офицеры: командиры полурот: в 1-й роте лейтенанты П.К. Пороник, Н.И. Курочкин; во 2-й — лейтенанты: А.А, Васильев и И.С. Лобанов, в 3-й — лейтенанты В.М. Марков и Н.И. Даманский; в 4-й — лейтенанты Р.А. Черносвитов и секонд-лейтенант В.Л. Кузьмин; сержант-майоры (фельдфебели): 1-й роты — И.М. Бородин, 2-й — Е.М. Красноусов; 3-й — В. Соколов и 4-й — Сергеев^{82}. 21 мая 1932 г. при полку были организованы унтер-офицерские курсы.

К 1933 г. в полку сложился следующий распорядок дня:

Подъем …… 06.00 / 05.00

Утренний осмотр …… 06.40 / 05.20

Завтрак …… 06.45 / 0630

Уборка …… 07.00 / 07.15

Первый час занятий …… 08.10 / 08.00

Осмотр помещений …… 09.00 / 08.00

«Приказы» командира роты по назначению …… — / 10.00

«Приказы» командира полка по назначению …… — / 10.30

Второй час занятий …… 09.10 / 11.15

Осмотр помещений дежурным офицером — согласно инструкции …… — / 11.00

Третий час занятий …… 10.10 / —

Обед …… 12.00 / 12.30

Четвертый час занятий …… 14.00 / —

Пятый час занятий (лекции, гимнастика и т.п.) …… 15.00 / —

Занятия с наказанными …… 16.10 / 17.00

Ужин …… 19.00 / 19.00

Вечерняя заря …… 20.30 / 22.00

Тушение огней …… 22.15 / 22.15^{83}

В 1933 г. после ухода Г.Г. Тимэ командование отрядом принял капитан (русской службы полковник) Иванов. К этому времени в составе части находилось до 60% офицеров^{84}.

17 декабря 1943 г. Русский отряд был переименован в 4-й отряд общеполицейского корпуса^{85}.

Русская группа Шанхайской муниципальной полиции.

Первые русские эмигранты (Б.Я. Корольков, В.В. Рипас и Евдокимов) были приняты в состав муниципальной полиции в 1921 г. 1 декабря 1923 г. состав ШМП пополнился десятью временными констеблями: К.В. Рафаловым, Л.С. Никольским-Косыревым, B.C. Бебениным (к 1936 г. — суб-инспектор), А.С. Алгазиным (к 1936 г. — суб-инспектор), Б.С. Маклаевским (к 1936 г. — суб-инспектор), Э.И. Гигарсоном, BJM. Кедроливанским, Н.А. Вильгельмиником, А.А. Прокопьевым (к 1936 г. — суб-ипепектор) и С.Н. Козловым. Следующий прием русских в полицию (4 временных констебля) состоялся I февраля 1924 г. В целом же в течение 2-х лет (с 1.12.1923 г.) на службе в ШМП числилось 70 человек; из них 20 человек — в различных департаментах полиции. Большинство русских служащих ШМП ранее являлись офицерами Русской армии. Среди них произведенные к 1936 г. в офицеры полиции (суб-инспекторы) Е.В. Вершар, В.И. Овсянников, А.И. Сабула, Н.А. Александров. Помимо жалованья русские чины полиции обеспечивались казенными квартирами или квартирными деньгами, прибавками к жалованью за изучение китайского языка, пользовались бесплатными билетами в любое государство Европы, бесплатным медицинским обслуживанием и другими льготами, установленными для муниципальных служащих. В обязанности чинов входила различная полицейская служба (в том числе обход дозорами улиц, выполнение следственной работы как уголовной, так и политической и т.д.), приводившая порой к гибели. Так, к 1936 г. в стычках с шанхайскими бандитами были убиты штабс-капитан русской службы Клюкин, капитан Блесфильд и юнкер М. Боровский^{86}.

Русская группа резерва Шанхайской муниципальной полиции.

Муниципальная полиция Международного сеттльмента была основана около 1921 г. Ее задачами являлось оказание помощи регулярной полиции города в периоды крупных беспорядков на Сеттльменте. Состав резерва комплектовался из добровольцев. Первый состав РШМП состоял из 250 европейцев, в основном — англичан, и 250 индусов. Русская группа насчитывала около 50 человек. Чины резерва являлись добровольцами и жалованья не получали^{87}.

Русский волонтерский отряд французской концессии (РОФК).

Его появление связано с очередным японо-китайским конфликтом в конце 1931 — начале 1932 г. Инициатором создания отряда стал генерал Глебов, опубликовавший на страницах шанхайских газет 28 января 1932 г. обращения с призывом к русским людям записываться в волонтеры на французской концессии для охраны ее объектов. Уже спустя сутки из добровольцев была сформирована 1-я рота, а 30 января — 2-я. К 3 февраля отряд насчитывал 250 чел., вооруженных и обмундированных, и свыше 1000 человек в резерве. Командные должности в отряде заняли русские офицеры: генерал-лейтенант Глебов[53], генерал-майор Адамович[54], генерал-майор Говоров (командир 2-й роты), капитан 2-го ранга Ильвов[55], полковник Николаев, штабс-капитан Садильников[56], полковник Соколов, штабс-капитан Тихомиров (су-лейтенант, командир 1-го взвода 2-й роты), поручик Ведерников (су-лейтенант, командир 4-го взвода 2-й роты), капитан Хабаров (лейтенант, старший офицер 3-го взвода 2-й роты), полковник Курковский (сержант-майор), офицеры 2-й роты — полковник Казаков, сотник Кибарт, капитан Патрикеев, есаул Шестаков, полковник Шевелев, полковник Урядов. Французский командный состав — капитаны Виньодь и Каз.

В середине марта, после стабилизации обстановки в районе Шанхая, численность отряда, согласно распоряжению французских властей, была сокращена до одной роты (125 чел.), а сам отряд переименован в Отряд по содействию французской полиции. 25 человек из бывшего состава были прикомандированы к пожарной команде^{88}.

Русская группа Французской муниципальной полиции.

Первые русские волонтеры — Ю.А. Емельянов, Б.С. Яковлев и Ю.В. Быховский — были приняты во Французскую муниципальную полицию в 1921 г. 1 марта 1923 г. русский состав увеличился еще на 10 человек (Л.А. Булыгин, М.А. Мерцалов, Н.В. Перелыгин, Реймерс, М.К. Делимарский, П.Д. Евдокимов, М.М. Попов. А.И. Цепушелов и Захаржевский), а к 1934 году составлял 35 человек. Большинство из них являлись офицерами Императорской армии. Русские агенты получали оклад (около 250 долл. — вспомогательные агенты, 800 — зачисленные в штат суб-инспектора, и 1000 долл. — инспектора) и прибавки за изучение китайского языка, квартирные и за специальную службу^{89}.

Русская группа резерва полиции французской концессии.

Была основана в 1925 г. К 1936 г. в ее составе числилось 25 русских, в том числе: П.С. Тимофеев, B.C. Цепкин, кн. И.А. Долгоруков, И.М. Смолин и др.

Чины резерва являлись добровольцами и жалованья не получали. В обязанности чинов входила помощь регулярной полиции в случае крупных беспорядков^{90}.

Русская группа в антипиратской охране.

Антипиратская охрана была создана в 1930 г. по инициативе начальника гонконгской полиции Уолфа. Основой состава послужили 32 русских эмигранта, служивших в Шанхайской муниципальной полиции. Задачей службы являлось несение охраны на пароходах компаний «Батерфильд энд Суайр» и «Канадиан пасифик». Как правило, на больших судах охрана состояла из двух русских сержантов и восьми констеблей под руководством начальника охраны — англичанина. На более мелких судах она включала русского сержанта, вооруженного револьвером, констебля и 6 — 7 китайцев, вооруженных винтовками. Каждой охранной группе придавался пулемет. Контракт на службу в антипиратской охране подписывался на 3 года, после чего служащему полагался трехмесячный отпуск с сохранением содержания. Оклад чинов охраны составлял 95 гонконгских долларов в месяц у констеблей и 120 долларов у сержантов. Сверх того охранники получали полный комплект обмундирования[57], квартиру и прибавки за каждый сданный экзамен по китайскому языку. В свободное от рейсов время русская охрана несла полицейскую службу на пристанях и по осмотру китайских пароходов и джонок. В составе антипиратской охранной службы находились: Бяков (сержант), Баровеико, Чернев, Грейт, Иванченко (констебль), Г.К. Русаков (сержант), Лушнин и др.^{91}

В мае 1932 г. военные действия были прекращены, а к 1 июля почти полностью восстановлена обстановка, предшествовавшая 28 января.

Провозглашение в 1932 г. на территории Северного Китая отдельного государства Маньчжоу-го активизировало военную деятельность японского правительства по отношению к СССР[58]. Оно приступило к планомерному «обживанию» района, превращая его в подконтрольную провинцию японской империи. Параллельно началась интенсивная подготовка к осуществлению японских планов против СССР. На территории Маньчжоу-го развернулось широкое строительство стратегических железных дорог, укреплений, создание крупных складов вооружения. В Мукдене были построены танковый завод и завод по производству боеприпасов[59]. Проводилась широкая идеологическая подготовка, включавшая создание организаций, воспитывающих население в духе вражды к СССР, США, Англии и Китаю. В рамках этой программы была создана организация «Кио-Ва-Кай» («Содружество наций»), в которую вошли представители всех национальностей, проживавших в Маньчжурии, в том числе и значительное количество русских эмигрантов. В «Содружестве» изучалось военное дело, проводилась серьезная антииностранная идеологическая работа. Руководителем инструкторов «Кио-Ва-Кай» являлся подполковник Русской армии Н.Б. Косов^{92}.

Уже в 1936 и 1937 гг. в планах японского Генерального штаба предусматривалось на первом этапе военных действий против СССР «захватить Приморье (правое побережье Уссури и Амура) и Северный Сахалин»^{93}. Впоследствии планировалось наступление на Амурском и Забайкальском направлениях с одновременным вторжением в Монгольскую Народную Республику^{94}. Эти годы изобилуют многочисленными вооруженными столкновениями на границе СССР[60].

Кратко охарактеризуем некоторые из них, чтобы проиллюстрировать общую обстановку, складывавшуюся между Советским Союзом и Японией.

Бой 1 февраля 1936 г. у заставы Сиянхэ, где примерно две роты японцев столкнулись с двумя ротами 78-го стрелкового Казанского полка 26-й стрелковой Сталинской дивизии (командир 5-й стрелковой роты И.А. Рутковский) Особой Краснознаменной Дальневосточной армии — ОКДВА (командующий — маршал В.К. Блюхер).

Столкновение 25 марта 1936 г. у заставы Хунчун. Японской роте 19-й пехотной дивизии Корейской армии противостояли кавалерийский эскадрон (командир — капитан С.А. Бонич) 40-й дивизии, взвод 8-й стрелковой роты (командир лейтенант М.В. Краскин) 118-го стрелкового полка и около взвода пограничников. В результате 2,5-часового боя японцы потеряли несколько человек ранеными, советские же потери составили 5 убитых, в том числе комвзвода лейтенант М.В. Краскин, и 10 раненых (до 13% участвовавших в атаке)^{95}.

Бой 26 ноября 1936 г. у озера Ханка за Павловскую сопку (застава Турий Рог), в котором частям Квантунской армии[61] противостояли, кроме пограничников, пулеметный взвод и стрелковое отделение 1-й стрелковой роты (командир старший лейтенант П.Г. Кочетков) 63-го стрелкового Самарского полка (командир — майор Бурков) 21-й стрелковой Пермской имени С.С. Каменева Краснознаменной дивизии (командир — комбриг И.В. Боряев). Потери советской стороны составили 4 человека убитыми и 1 раненый. 13 участников боя были награждены орденами Красного Знамени^{96}.

Бой 5 июля 1937 г. у озера Ханка за высоту Винокурка, в кагором участвовали красноармейцы 9-й стрелковой роты (командир лейтенант Кузин) 63-го полка 21-й стрелковой дивизии ОКДВА.

Летом 1937 г. накалившаяся до предела обстановка вылилась в масштабные боевые действия, получившие название Северокитайский конфликт или инцидент.

По советской трактовке, виновником конфликта стала Япония, направившая в Северный Китай свои войска в рамках плана создания опорной базы для нападения на СССР. Это в свою очередь привело к развертыванию военных действий между китайскими и японскими войсками. Не желая допускать к советским границам японские войска, Советский Союз оказал всестороннюю военную помощь Китаю.

Иначе освещает события Информационное бюро Маньчжу-Ди-Го, опубликовавшее материалы по Северокитайскому инциденту. Согласно данным бюро, конфликт был спровоцирован китайскими солдатами в ночь с 7 на 8 июля, обстрелявшими подразделение японских войск, находящееся на маневрах. Попытки урегулировать инцидент мирным путем не увенчались успехом. Они наталкивались на нежелание китайских властей достигнуть какого-либо компромисса. Одновременно была развернута массированная антияпонская пропаганда, а в район конфликта введены дополнительные военные силы численностью 70 000 человек. Всего, по данным информационного бюро, к 21 июля в провинции Хобэской было сконцентрировано 165 000 военнослужащих китайской армии^{97}.

Так или иначе, но для противодействия оккупации вновь объединились Китайская коммунистическая партия и правительство Гоминьдана, образовав единый антияпонский фронт, который был поддержан СССР. Наряду с поставками вооружения в Китай были направлены советские военные специалисты и добровольцы, главным образом летчики, активно принявшие участие в боевых действиях.