В дебрях Южной Африки

Глава 30. АФРИКАНСКИЙ МУРАВЬЕД

На Ганса посыпался град вопросов. — Где был? Почему так поздно? Что с тобой случилось? Ты жив и здоров? Не ранен, надеюсь? — спрашивали его все наперебой.

— Здоров, как бык, — сказал Ганс. — Остальное расскажу, когда Черныш снимет шкуру с этого аард-варка, а Тотти сварит нам на ужин кусок его мяса. Сейчас я слишком голоден, так что прошу меня извинить.

С этими словами Ганс скинул с плеч тушу какого-то зверя величиной с овцу и покрытого длинной красно-бурой щетиной. Большой хвост, толстый у основания, утончался к концу, как морковь. Рыло животного было длинное, чуть ли не в целый фут, но тонкое и голое, рот очень маленький; прямые уши, похожие на рога, стояли торчком; туловище низкое и сплюснутое, ноги короткие, мускулистые, когти же непомерно длинные, особенно на передних лапах, где они не выступали наружу, а загибались внутрь, как зажатые кулаки или как пальцы на руках у обезьяны. В общем, у зверя, которого Ганс назвал аард-варком и предлагал сварить на ужин, был престранный вид.

— Хорошо, мой мальчик, — ответил ван Блоом, — мы охотно тебя извиним, тем более что все мы, полагаю, проголодались почти так же, как ты. Но я думаю, аард-варка лучше оставить на завтрашний обед. Тут у нас есть пара хороших петухов, и Тотти управится с одним из них быстрее, чем с твоей добычей.

— Пусть так, — согласился Ганс, — мне все равно. Я сейчас мог бы съесть что угодно, хоть бифштекс из старой квагги, но все же, я думаю, хорошо бы Чернышу — если ты только не очень устал, дружище, — теперь же снять шкуру с этого господина. — Ганс указал на аард-варка. — И надо бы его освежевать, чтобы он не испортился, — продолжал молодой охотник. — Ты-то уж, верно, знаешь, Черныш, что он очень вкусен, просто объедение, так что было бы обидно дать ему протухнуть. Не каждый день удается подстрелить такого зверя.

— Правильно вы говорите, минхер Ганс, Черныш все это знает. Сейчас мы с него шкуру долой — и гоуп готов. С этими словами Черныш вынул нож и стал свежевать тушу. Странное животное, которое Ганс называл аард-варком, а бушмен — гоупом, было не чем иным, как африканским муравьедом, правильное название которого — трубкозуб.

Хотя колонисты дали ему имя «аард-варк», что значит по-голландски «земляной поросенок», муравьед имеет очень мало общего со свиньей. Правда, мордой он похож немного на кабана. За это сходство, а также за щетину да еще за обычай копать рылом землю и дали ему, конечно, его ошибочное наименование. Эпитет «земляной» прибавлен на том основании, что трубкозуб прекрасно роет норы — он, надо сказать, один из лучших «землекопов» в мире. Он прокладывает путь под землей так быстро, что за ним не поспела бы лопата, — быстрее, чем барсук. Размером, повадкой и устройством многих частей тела он поразительно похож на своего южноамериканского сородича — тамандуа, который получил такую большую известность, что почти единовластно завладел званием муравьеда. Но земляной поросенок такой же полноправный муравьед, как и тамандуа: он так же может «взорвать» крепкостенный дом термитов, может набрать их на длинный липкий язык и проглотить столько же, сколько любой муравьед долины Амазонки. Вдобавок у него такой же хвост морковью, как у тамандуа, точно такое же вытянутое рыло, такой же маленький рот, длинный и гибкий язык. Когти у него мало уступают когтям американского муравьеда, и ходит он так же неуклюже, ставя боком передние лапы, пальцами внутрь.

Почему же, спрошу я, мы так много слышим разговоров о тамандуа и ни слова о земляном поросенке? Все музеи и зверинцы похваляются наперебой, что обзавелись «настоящим» американским муравьедом, но ни один не спешит признаться, что имеет африканского трубкозуба. Откуда такое несправедливое различие? В этом, я сказал бы, виноват знаменитый Барнум. Аард-варк, видите ли, голландец, капский бур, мужик, а бура в наши дни шпыняют со всех сторон. Вот почему зоологи и содержатели зверинцев так обидно пренебрегают моим толстохвостым уродцем. Но пора положить этому конец; я встаю на защиту аард-варка, и, хотя тамандуа специально именуется пожирателем муравьев, утверждаю, что земляной поросенок такой же муравьед, как и тамандуа. Он может прорыть ход сквозь такой же большой термитник, и даже сквозь больший, до двадцати футов высотой, «выбрасывает» такой же длинный и липкий язык в двадцать дюймов длиною, орудует им так же проворно и слизывает столько же термитов, сколько любой тамандуа. И как же он может разжиреть и сделаться очень грузным, а главное — скажем к его чести, — он может обеспечить вам самое вкусное жаркое, если вы его убьете и не побрезгаете отведать его мяса. Правда, оно слегка отдает муравьиной кислотой, но этот привкус как раз и ценят в нем гурманы. А если случится вам завести речь о ветчине, послушайте нашего совета: отведайте окорок земляного поросенка! Приготовьте его по всем правилам да скушайте ломтик, и больше вы никогда не станете расхваливать испанскую или вестфальскую ветчину!

Гансу доводилось лакомиться таким окороком. Чернышу тоже, так что бушмен отнюдь не вопреки желанию, а, можно сказать, с охотой стал разделывать тушу гоупа.

Черныш знал, какой ценный кусок держал он в руках, ценный не только своим качеством, но и потому, что он редко встречается. Хотя трубкозуб довольно обычное животное в Южной Африке, а в некоторых областях ее он водится даже в большом числе, все же охотнику не каждый день удается наложить на него руку. Захватить этого зверя очень трудно, хотя убить довольно просто: ударить по рылу — и он готов! Пугливый и осмотрительный, он редко выходит из своей норы, да и то лишь ночью, и даже в темноте он крадется так тихо и осторожно, что никакой враг не подберется к нему незамеченным. Глаза у него очень маленькие и, подобно большинству ночных животных, он видит плохо, но два других чувства — слух и обоняние — развиты у муравьеда до редкой остроты. Его стоячие длинные уши улавливают каждый звук, каждый шорох.

Аард-варк — не единственное животное в Африке, поедающее термитов. Водится там еще один четвероногий любитель этих насекомых, но внешностью он сильно отличается от трубкозуба. Животное это совсем лишено шерсти, зато его тело сплошь покрыто настоящим чешуйчатым панцирем, каждая чешуйка величиною с полкроны. Чешуйки слегка находят одна на другую, и животное может, когда хочет, поставить их торчком. Внешним видом оно скорее похоже на большую ящерицу или на маленького крокодила, чем на млекопитающее, но его обычаи в точности те же, что у земляного поросенка. Живет оно под землей, разрывает ночью термитники, выбрасывает длинный и липкий язык, набирает на него насекомых и с жадностью их пожирает.

Если напасть на него неожиданно и вдалеке от его подземного убежища, оно свернется, как еж или как некая разновидность южноамериканского броненосца, с которым придает ему известное сходство его чешуйчатый панцирь.

Этот истребитель термитов именуется панголином или ящером, но известно несколько видов панголина помимо африканского. Некоторые виды его встречаются в Южной Азии и на островах Малайского архипелага. Тот же, что водится в Южной Африке, зовется у зоологов «длиннохвостым ящером».

Тотти вскоре подала жаркое из «павлина» — вернее говоря, наспех поджаренную на вертеле дрофу. Хотя птица и не была приготовлена по всем правилам искусства, она оказалась достаточно хороша для тех желудков, для которых предназначалась. Наши охотники были слишком голодны, чтобы привередничать, и съели обед, не подвергнув его критике.

Теперь Ганс приступил наконец к рассказу о своем приключении.