О том, что тень, которая меня напугала, это Семен, я догадываюсь не сразу. Только почувствовав, как меня хватают и силой вытаскиют из сугроба. Продолжаю верещать и пытаться отбиваться. Но к этому момент руки слушаются плохо – я банально замерзла.
– А ну, заткнись, – гаркает Терехов. И что удивительно, это срабатывает. Я действительно замолкаю. Смотрю на его пугающе темное лицо. И мне кажется, что он сам дьявол, который явился за моими душой и телом.
– В ушах звенит от твоего ора, – добавляет презрительно.
– Да пошел ты! – тут же огрызаюсь, приходя в себя от его манеры разговаривать. Пытаюсь вырваться, но хватка у этого огромного мужика крепкая. Выходит пустое барахтанье. Но я же Воронцова. Я не имею права сдаваться.
– У тебя два варианта, лапуля, – хрипло смеется он на мои попытки. Настороженно смотрю на него, жду продолжения, которое вряд ли мне понравится. Прямо чую это. – Можешь перестать брыкаться и как следует отработать свое спасение. Ртом и не только.
– Да пошел ты! – повторяю и снова пробую вырваться.
– Либо можешь сдохнуть в снегу, – лениво добавляет Техеорв.
– Да я лучше здесь останусь! Понял? – запальчиво выкрикиваю. – Да отпусти же!
Семен слушается и разжимается свою ручищу аккурат, когда я предпринимаю очередную попытку. В итоге я оказываюсь лежащей в сугробе. Снег снова набивается за шиворот. Ног я почти не чувствую. А обида во мне становится настолько концентрированной, что я готова голыми руками придушить Терехова!
– В общем, выбор за тобой, Татьяна.
– Я под тебя не лягу. Никогда, – мрачно отвечаю, пытаясь выбраться из сугроба.
Руки трясутся, но упрямо поднимаюсь.
– Твое право, – легко соглашается он. – Тогда копай.
– Что?
– Яму себе копай. Так и быть – прикопаю живьем прямо тут.
– Да ты в конце охерел?!
– А вот за это я тебе еще и рот с мылом прополоскаю, – с каким-то мрачным удовлетворением в голосе обещает Семен.
– Мечтай! – храбрюсь, хотя у самой почти нет сил. Мне слишком холодно. И страшно. После его-то слов!
– Сама попросишь.
– Мечтай!
– Я про яму. Удовольствие, когда тебя заживо сожрет зверье, еще хуже, – ухмыляется мужик. – Или ты из любителей острых ощущений?
Мне становится по-настоящему страшно. Очень-очень-очень страшно.
Конечно, я очень хочу держать лицо и быть смелой, как папа. Но еще я хочу выжить. И очень не хочу умирать.
Да никто не хочет!
И, кажется, сейчас моя гордость падет жертвой банального выживания.
– Ну так что? – глумится Терехов. – Готова остаться здесь навсегда, лапуля?
– Ты об этом еще пожалеешь, – мрачно обещаю. – Даже если ты вынудишь меня сделать все, что тебе захочется, я вернусь и отомщу.
Он делает ко мне шаг, а я интуитивно отшатываюсь и почти заваливаюсь обратно на спину, но Семен успевает схватить меня за куртку и удержать.
Между нашими лицами едва ли несколько сантиметров. Освещение тут, прямо скажем, не очень. Но даже в таком полумраке я отчетливо вижу холодное удовлетворение в его взгляде. И от того, что оно выверено до миллиметра, мне еще страшнее.
– Нет, Та-ня, это я отомщу тебе. Поверь, я долго этого ждал. И теперь получу с тебя все сполна…
Считав мою реакцию и победно ухмыльнувшись, мужчина резко отстраняется, а затем так же резко подхватывает и закидывает к себе на плечо.
– Тебе предстоит много работать, – многообещающе заявляет и со всей дури припечатывает своей огромной лапищей меня по попе. – Отдыхай пока.
А затем куда-то несет…Продолжение завтра