В эпицентре бури

Евангелие от Марка добавляет обобщённое понимание поведения учеников. "Ибо

не вразумились они хлебами, но огрубело их сердце."(39) Что имеет ввиду Марк? Только одно. Ученики разозлились. Они начали вечер с

обиды. Их сердца ожесточились по отношению к Иисусу, потому что Он накормил

многих. Помните в чем было их предпочтение - "отпустить народ."(40) А Иисус приказал

накормить людей. А они даже не попытались, сказав, что это невозможно сделать. Они

требовали, чтобы Иисус оставил людей и пусть они заботятся о себе сами.

Кроме того, не забудьте, что какое-то время ученики были в центре внимания. Они

вкусили сладость успеха. Они стали знаменитостями. Они сплотили людей. Они

рекрутировали армию. Они были, без сомнения, очень горды собой. Слегка напыщив

грудь и вздернув подбородки, они говорили Иисусу: "Просто отпусти их."

38

Иисус не послушался. Вместо этого предпочёл не обращать внимания на

сопротивляющихся учеников и использовать веру какого-то никому неизвестного

мальчика. То, что ученики считали не выполнимым, было сделано - без них, помимо них.

Они надули губы. Они обиделись. Они осерчали на Учителя, вместо того, чтобы

возрадоваться чуду. В конце концов они чувствовали себя глупо, передавая хлеб, который, как они говорили, невозможно достать. Добавьте к этому приказ Иисуса

отправиться к лодке, когда они хотели отправиться в бой, и тогда легче понять, почему

эти парни так кипели!

"О чём себе думает Иисус, оставляя нас в море в такую ночь как эта?"

Час ночи, Иисуса нет.

Два часа ночи, Иисуса нет.

Пётр, Андрей, Иаков и Иоанн повидали бури подобные этой. Они рыбаки; море - их

жизнь. Они знают, какое разрушение может принести штормовой силы ветер. Они

видели, как прибивает к берегу разбитые корпуса кораблей. Они ходили на похороны.

Они знают лучше, других, что эта ночь может стать последней. "Почему Он не идет?" -

негодуют они.

Наконец Он приходит. "В четвертую стражу ночи [от трех до шести утра] Иисус

пришёл к ним, ступая по морю."(41)

Иисус пришёл. Он наконец-то пришёл. Но между стихом 24 - и било её волнами - и

стихом 25 - когда появился Иисус - задаётся тысяча вопросов.

Вопросы, которыми вы, вероятно, задавались тоже. Вероятно, вам знакомо

беспокойство, что владело учениками в промежуток между стихами 24 и 25. Может

быть, и вас заставал шторм - вы искали береговую линию по огням, как отблескам

надежды. Вы знаете, что Иисусу знакомо, через что вам приходится пройти. Вы знаете, что Ему известны ваши волнения. Но как бы упорно вы ни всматривались в поисках

Иисуса, вы не видите Его. Может быть, ваше сердце, как и сердца учеников, ожесточилось от безответного ожидания. Ваши мольбы о помощи разъедает соль

горьких вопросов.

Первая часть этой книги повествовала о стрессах, вторая будет говорить о бурях в

наших душах. Стресс ударяет по нервам. Душевная буря ударяет по вере. Стресс рвёт

нервы. Буря разрушает. Стресс приходит как сигнал воздушной тревоги. Буря летит как

реактивный снаряд. Стресс омрачает день. Приход бури возвещает ночь.

Вопрос, задаваемый во время стресса: "Как я сумею справиться с этим?" Вопрос, задаваемый в бурю: " Где Бог и почему Он так поступает?"

Вторая часть этой книги - для вас, если камень боли ударил в окно вашего сердца, если вы чувствуете страх от того, что ищете лицо Господа, а видите только Его спину, когда Он восходит на гору.

На следующих страницах вы откроете обнадеживающие хроники, которые помогут

вам в моменты сомнений. Позвольте мне представить вам нескольких друзей, которые

научились смотреть через треснувшее стекло.

 Предприниматель, лишившийся состояния, но обретший богатство, которое

никто не смог бы отобрать.

 Отец семейства, узнавший, что такое доверие, пока ехал шесть часов со своими

детьми.

39

 Мать-настоятельница из Нью-Мехико, открывшая для себя, что молитва - её

последняя надежда - была её лучшим прибежищем.

 Лесник, который научил свою деревню добродетели терпения.

 Сын божий - усталый и павший духом - обретший силы через друзей божьих.

Некоторые истории вымышлены, некоторые реальны. Одни - легенды, другие -

библейского толка. Одни написаны с юмором, другие - серьезно. Но все содержат

послание к тем, кому знакома тревога поиска Господа во время бури.

Послание? Да. Верьте в Него, даже когда не видите Его. Фигура во мраке вашей

бури - это не призрак. Звуки во мраке вашей бури, - не только ветер, но и Его голос.

Иисус ближе, чем вы когда-либо надеялись.

12. ДВА ОТЦА, ДВА ПРАЗДНИКА

ПРОШЛЫМ ВЕЧЕРОМ Я вёз семью к бабушке на праздник Дня Благодарения. Три

часа из шестичасовой поездки - и я почувствовал, что нахожусь в исследовательском

центре теологии.

Время, проведённое в машине полной детей, научит вас многому в понимании

Бога, потому что перевозка семьи из одного города в другой сильно сродни тому, как

Господь Бог переносит нас из этого мира в Свой мир. А некоторые самые напряжённые

часы приходятся на время, когда пассажир и Водитель не имеют согласия по поводу

места назначения.

Путешествие есть путешествие, неважно является ли местом назначения стол Дня

Благодарения или Банкетный Стол в Раю. Для того и другого путешествия необходимы

терпение, хорошее знания дороги и водитель, уверенный в том, что праздник в конце

пути стоит волнений в дороге.

Тот факт, что мои пилигримы были в возрасте менее семи лет, только обогатил моё

обучение.

Пока минуты бежали, складываясь в часы, а машина катила по холмам, я начал

ловить себя на том, что в моих словах, обращённых к детям, звучит что-то знакомое. Я

слышал их раньше - от Бога. Неожиданно машина превратились в класс. Я понял, что в

течение нескольких часов занимался тем, что Господь делает столетиями: подбадриванием путешественников, предпочитающих отдыхать, а не ехать.

Я поделился своим наблюдением с женой, и мы начали отыскивать сходства между

этими двумя путешествиями. Вот - некоторые из них, подмеченные нами.

* * *

Чтобы добраться до места назначения приходится говорить "нет" некоторым

просьбам.

Если бы родители выполняли во время путешествия каждую просьбу каждого

ребёнка, можете представить последствия? Мы бы еле тащились с набитыми животами

от одного ларька с мороженным к другому. Нашей целью была бы воздушная кукуруза, а путевые заметки сплошь состояли бы из меню кафе. "Едем к вишневому напитку.

Теперь вперёд на север до бутерброда с сыром и красным перцем. Там остановка за

40

сытной закуской, и потом налево к большущей пицце. От кафе с бутербродами и

горячими сосисками две в одном езжай по главной магистрали к тем пяти магазинам с

продуктами на вынос... и наконец к туалету...."

Можете себе представить хаос, потакай родители каждой прихоти детей?

Можете себе представить хаос, потакай Господь каждой нашей прихоти?

‘’Нет’’ - необходимое слово, которое нужно брать с собой в путешествие. Место

назначения должно главенствовать над сливочным мороженным с фруктами, сиропом, орехами и прочим.

"Потому что Бог определил нас не на гнев, а к получению спасения через Господа

нашего Иисуса Христа." (выделено автором)(1)

Обратите внимание на Божье предназначение для вас. Спасение.

Наипервейший помысел Божий заключаются в том, чтобы мы добрались до места

назначения. В странствии с Ним есть остановки, дающие силы для путешествия. Но Бог

хмурится на задержки, удерживающие нас в пути. Когда Его державный план приходит

в противоречие с нашим земным планом, необходимо принимать решение. А кто

отвечает за путешествие?

Если Господь должен выбирать между удовлетворением наших земных желаний и

нашим спасением, догадываетесь, что Он выберет?

Я, да.

Будучи на водительском месте, как отец своих детей, я понимаю, что в ответе за

них. Но, занимая место пассажира, как дитя своего Отца, я забываю, что в ответе - Он. Я

забываю, что Господь больше озабочен моей судьбой, чем моим желудком (хотя он

устроен не так уж плохо). А я жалуюсь, когда Он говорит нет.

Просьбы, с которыми прошлым вечером по дороге к бабушке мои дети обращались

ко мне, не были плохими. Они не были несправедливыми. Они не были

возмутительными. Мы, конечно же, купили им пару стаканчиков мороженного и кока-

колу. Но выполнять большую часть просьб не было необходимости, хотя моя

четырехлетняя дочь наверняка оспорила бы этот факт. С её точки зрения ещё один

стакан напитка был просто необходим для её счастья. Но мне известно другое, поэтому

я говорю "нет".

Факт отказа оспорил бы и сорокалетний мужчина, т.к. с его точки зрения ему для

счастья не хватает только нового начальника. Но Господь знает другое и говорит "нет"

Не согласилась бы с отказом и тридцатилетняя женщина. По её мнению такой

мужчина с такой зарплатой и таким именем как раз то, что ей нужно для счастья. Но её

небесный Отец, более озабочен её душой, чем её дорогой к алтарю, говорит: "Не

торопись, подожди немного. Там за поворотом тебя ожидает лучший выбор."

"Ждать! - протестует она. - Сколько ещё я должна ждать?"

А этот вопрос ведёт нас ко второму сходству между двумя путешествиями.

* * *

У детей отсутствует понятие времени и расстояния

"Мы будем там через три часа." - говорю я

"А сколько это три часа?" - спрашивает Дженна. (Как объяснить ребёнку время, о

котором он ничего не знает?)

"Ну, это как три наших улицы." - выдумываю я.

41

Девочки стонут в унисон. "Три наших улицы?! Так это же - вечность!"

Да, для них так оно и есть.

И для нас, по-видимому, тоже.

Он, который "пребывает вечно"(2), определил своё место впереди команды

пилигримов, всё время твердящих: "Господи, ну, скоро? Сколько ещё?"(3)

"Сколько ещё я должна страдать от этой болезни?"

"Сколько ещё я должна терпеть от своего мужа?"

"Сколько ещё я должна платить по этим счетам?"

Вам действительно нужно, чтобы Всевышний ответил? Он ответит, вы же знаете.

Мы знаем, Он может ответить тут же и сразу, да ещё с указанием даты: "Ещё два года

болезни." "В браке всю оставшуюся жизнь." "Ещё десять лет для оплаты счетов."

Но Он редко так отвечает. Обычно Он предлагает сопоставить тут же и сразу с

там и потом. И когда вы сравниваете эту жизнь с той жизнью, эта жизнь не такая уж

долгая.

Наши дни на земле похожи на тень.(4)

Жизнь каждого человека не дольше вздоха.(5)

Вы - туман, который появляется не надолго, а затем исчезает.(6) А человек? Его дни - как цветы, он расцветает как полевой цветок; ветер срывает и

уносит его, а место где оно росло никто не помнит.(7) И я, как родитель, говорю детям: "Это короткое путешествие. Мы почти на месте."

Я знаю, где это. Я бывал там прежде. Я ездил по этой дороге. Мне знаком маршрут.

Для меня это несложная задача. А для детей это расстояние бесконечно.

Поэтому я сделал ещё одну попытку: "Только представьте, как это будет здорово."

И продолжал описывать: "Индейка, соус, пироги.... Обещаю, путешествие будет стоить, потраченного времени, когда мы доберемся до бабушки."

Но они всё ещё стонали.

И это подсказало нам третье сходство.

* * *

Дети не умеют представить награду

Для меня шесть часов пути небольшая плата за мамин торт с клубникой. Я не

возражаю против поездки потому, что знаю о награде. У меня за поясом в буквальном

смысле три десятилетия "Дня Благодарения". Уже в пути я могу ощутить вкус индейки, услышать смех за обеденным столом, почувствовать запах дыма из камина

Я могу вынести путешествие потому, что мне известна цель, а мои дочери забыли о

ней. В конце концов они очень малы, да и вообще, дети легко забывают. Кроме того им

неизвестна дорога, и наступает темнота. Они не видят, куда мы едим, поэтому моя

работа, как отца, направлять их.

Я пытаюсь помочь им увидеть то, что они не видят.

Я рассказываю им, как у озера мы будем есть утку. Как мы будем кататься на

качелях, и что они смогут провести вечер с кузинами. Мы разговариваем о том, как мы

будем спать на полу в спальных мешках, и о том, что не надо идти в школу.

42

И, кажется это срабатывает. Их ворчание стихает, как только мечта приобретает

реальные очертания и становиться ясной цель. Возможно, именно так у апостола Павла

сохранялся стимул служения, т.е. у него имелось чёткое видение награды.

Итак, не падайте духом. Если служение и изнашивает физически, то внутренне мы

обновляемся и становимся сильнее. Наши временные страдания ничто по сравнению с вечной

славой, которая нас ожидает.(8)

Не просто заставить трёх девочек в возрасте до семи лет увидеть место, в котором

они никогда не бывали, особенно, если дорога ухабиста... поздний час... попутчики

желают прервать путешествие и получить номер в мотеле. Не легко сосредоточить

взгляд на том, чего не видишь.

Но меня заставляет улыбнуться одна фраза из Второго Послания к Коринфиням, который вы только что прочли: наши временные страдания.

Hа месте Павла я бы не назвал их таковыми. Прочтите, что стоит за временными

страданиями, и думаю, вы согласитесь со мной:

 Тюремное заключение.

 Наказание кнутом, пять раз.

 Встреча со смертью лицом к лицу.

 Наказание розгами, три раза.

 Побивание камнями.

 Три раза терпел кораблекрушение.

 Оказывался на необитаемом острове.

 Не имел пристанища.

 Жил в постоянной опасности

 Голодал и холодал.(9)

Долгие и тяжкие испытания - наверняка. Смертельные недуги и нескончаемые беды

- несомненно, но чтобы временные страдания! Как он мог такими слова называть

бесконечные тяготы...?

Он же и объясняет. Он видел "вечную славу, по сравнению с которой остальное

ничто."

* * *

Можно ещё несколько строчек от сердца?

Для некоторых из вас путешествие стало долгим. Очень долгим, да ещё и в шторм.

Я, никоим образом, не желаю приуменьшить трудности, с которыми вам пришлось

столкнуться на долгом жизненном пути. Некоторые из вас вынесли на своих плечах груз, который немногим под силу. Вы отдали последний поклон родителям. Вас лишили

мечты вашей жизни. Ваше тело немощней, чем дух, живущий в вас. В супружестве не

терпят вашу веру. Ваша зарплата не может покрыть ваш прожиточный минимум и

вызовы судьбы сильнее ваших возможностей противостоять им.

И вот вы устали.

43

И вам трудно увидеть Пристанище сквозь мрак шторма. Вас манит искушение сойти

на обочину дороги, убраться подальше. Вы хотите продолжить путь, но бывают дни, когда дорога кажется бесконечной.

Позвольте мне ободрить вас, проведя ещё одну, последнюю, параллель между

вашим жизненным путём и путешествием моей семьи тем вечером.

* * *

Оно стоит того

Когда я пишу эти строки, обед Благодарения окончен. Мои ноги упираются в камин.

Подставка, на которой я пишу, лежит на коленях.

У меня есть хорошее намерение вздремнуть, как только я окончу эту главу.

Индейка съедена. Подливка из гусиных потрохов с аппетитом подлизана. Стол чист.

Ребята посапывают, в семье покой.

Когда мы сегодня сидели за столом, никто не говорил о долгом путешествии, совершённым сюда. Никто не вспомнил о просьбах, которые я не уважил. Не было обид

на мою ногу, жавшую на педаль акселератора, когда сердца сосредотачивались на

банановых напитках. Никто не жаловался на поздний час приезда.

Вчерашнее испытание потерялось в радости сегодняшнего дня.

Это то, что имел ввиду Павел. Господь никогда не говорил, что путь будет лёгким, но Он утверждал, что место назначения стоит того.

Помните: Господь, возможно, не сделает того, что мы хотим, но Он будет делать

то, что правильно... и лучше всего. Он есть Отец движения вперёд. Доверьтесь Ему. Он

заберёт вас домой. А испытания жизненного пути затеряются в радостях праздника.

А теперь, прошу прощения, я сосну: немножко устал от путешествия и чувствую, что

не плохо бы отдохнуть.

13. БУРИ СОМНЕНИЙ

БЫВАЕТ МЕТУТ ВЬЮГИ. Выпадает град. Льют дожди. А бывают бури сомнений, что

охватывают нас.

Эти бури врываются в нашу жизнь время от времени и несут с собой шквал

вопросов и штормовые ветры страхов. А свет всё таки пробивается, даже сквозь них.

Иногда бури приходит с вечерними новостями. И тогда я задаю себе вопрос: «А за

чем я это смотрю? Их чересчур много.» От ступеней Верховного Суда до событий в

Южной Африке новости, как правило, бывают мрачными.... тридцать минут

ошеломляющих трагедий. Плохие новости приносит красивый мужчина с мягким

голосом в прекрасно сшитом костюме. Его зовут ведущим. Хорошая профессия. В

бурных водах сегодняшней жизни любому нужен ведущий.

Иногда я задаюсь вопросом : "Как может мир пребывать в таком хаосе?"

Бывает, что буря застаёт меня на работе: рассказ за рассказом о домах, куда не

приходит выздоровление, о сердцах, которые не смягчаются. И всегда голодных

больше, чем сытых, нуждающихся больше, чем богатых и вопросов больше, чем

ответов. По воскресениям в церкви я стою перед прихожанами с короткой проповедью

в руках и молитвой на устах. В моём распоряжении тридцать минут и я делаю всё

44

возможное, чтобы найти слова, способные убедит людей в том, что если Бога не видно, это не значит, что Он не слышит.

Кроме того, я хочу понять, почему страдают так многие сердца.

Я спрашиваю, попадали ли вы когда-либо в бури сомнений? Я знаю, некоторые нет.

Я разговаривал с такими. У вас "оптимизм Давида", бросающего вызов любому

Голиафу. Раньше я считал это, в лучшем случае, наивностью, в худшем - фальшью. Я так

больше не думаю.

Я считаю, у вас есть дар. Вы одарены верой. Вы можете увидеть радугу прежде, чем

разойдутся тучи. Если у вас есть такой дар, то пропустите эту главу. Я не скажу ничего из

того, что вам необходимо услышать.

Но есть те, которые задаются вопросами.

Вам интересно знать, что такое знают другие, чего не знаете вы. Вы задаётесь

вопросом, кто же слеп: я или они. Вы спрашиваете, почему некоторые кричат "Эврика!"

ещё до того, как найдено золото. Вы недоумеваете, почему кричат "Вижу землю!"

прежде, чем рассеется туман. Вам хочется знать, почему некоторые люди верят так

убеждённо, тогда как вы верите «вприглядку». А в результате вам слегка неуютно на

уютной церковной скамье безоглядной веры. Вы сродни библейскому Фоме. Ваше

отчество - Сомненьевич. Ваши сомнения - головная боль учителей воскресной школы:

«Если Бог такой хороший, почему я иногда чувствую себя так плохо?»

«Если Его послание такое ясное, почему у меня так много вопросов?»

«Если всё во власти Господа, то почему у хороших людей существуют такие

душераздирающие проблемы?»

Вы спрашиваете себя, это проклятие или благословение, что ум мой никогда не

знает покоя. Но скорее всего вы циничны, чем лицемерны, потому то продолжаете

молиться «вприглядку», не от души, т.е. слегка беспокоясь:

 о голодных детях;

 о силе молитвы;

 о размерах милосердия;

 о тех христианах, что умирают от рака;

 о том, кто я такой или такая, чтобы вообще задавать подобные вопросы.

А вопросы жёсткие. Перед такими можно и спасовать. Должно быть, во время бури

ученики задавались подобными вопросами. Ведь только чёрное небо - это всё, что они

могли видеть из утлой лодки, которую швыряло море. Клубящееся облака. Белые, срываемые ветром шапки волн. Безнадёжность, поглотившая берег спасения. Мрак, в

котором утонула лодка. Что обещало быть приятной прогулкой обернулось плаванием

по морю страха, таким тяжёлым, что руки белели от напряжения.

И вот они спрашивают - На что нам надеяться, да бы пережить эту бурную ночь?

И я вот спрашиваю - Где Ты Всевышний, когда в мире шторм?

Бури сомнений - это бурные дни, когда враг слишком силён, когда работы слишком

много, когда будущее слишком уныло, а ответов на вопросы слишком мало.

Бури будут налетать время от времени, и я буду всматриваться в почерневшее небо

и просить: «Господи, пожалуйста, ну хоть немного света!»

К ученикам-то свет пришёл. Но это было не то, что они ожидали. То не были

открывшиеся небеса и спускающиеся с них ангелы, которых, возможно, они ожидали

45

увидеть. То не был способный утишить бурю божественный глас, возможно ожидаемый

ими. Ступая по воде, к ним двигалась какая-то фигура. Мы не знаем, чего они ожидали, но наверняка не Иисуса.

«Это - призрак!» - вскричали они в страхе. (Мат. 14:26) А поскольку Иисус пришёл не так, как они ожидали, то возможность увидеть ответ

на свои молитвы они чуть было не упустили.

И мы, если не будем всматриваться пристально и вслушиваться внимательно, рискуем совершить ту же ошибку. Божественный свет также обилен, как

многочисленны звезды в небе, если только мы вглядываемся в них.

Позвольте мне рассказать вам о нескольких лучиках света, недавно осветивших

мой мир.

* * *

Мы с другом сидели в его машине у моего дома и разговаривали о его проблемах.

Один из его клиентов скрылся, оставив моему другу большие счета и массу нерешённых

вопросов. Поступок того человека был не верен, но он тем не менее совершил его. К

тому же фирма того клиента была большая, а у моего друга маленькая, следовательно

друг мало, что мог предпринять. Его оставили в клетке с голодными львами, желающими получить удовлетворение в шестикратном размере.

«Я позвонил дяде и рассказал о том, что случилось. Я рассказал ему, что по-видимому мне грозит банкротство.»

«А он, что сказал?» - спросил я.

«Ничего не сказал» -ответил мой друг. - «А поскольку он долго молчал, я сказал дяде

следующее: Мы поступаем иначе, не так ли?»

«Да – ответил он мне. Так что платить по счетам я буду. Даже если мне придётся

продать дом, я всё равно их оплачу.»

Его слова ободрили меня: ведь кто-то ещё верил, что, если он будет поступать по

истине, то Господь устроит всё наилучшим образом. В этом мире всё ещё был тот, чей

девиз - «Мы поступаем иначе.» И небо начало светлеть.

* * *

Второй лучик света пришёл из онкологической больницы.

«Мы завтра отметим сорок четвёртую годовщину.» - сказал Джек, когда кормил

жену.

Её голова была лысой. Глаза запали, а речь была невнятной. Она смотрела прямо

перед собой и только открывала рот, когда он подносил вилку. Потом он вытер ей щеки.

«Она больна пять лет.» - сказал он мне. - «Она не может ходить. Она не может

позаботиться о себе самой. Она даже не может поесть сама, но я люблю её. И...» - он

заговорил громче, чтобы она могла услышать его, - «... мы поборемся с этой штукой, не

так ли, дорогая?»

Он дал ей съесть ещё несколько кусочков и вновь заговорил. «У нас нет страховки.

Думал, она будет не нужна, когда мог себе позволить иметь её. Сейчас я задолжал

больнице 50 тысяч долларов.» Он молчал какое-то время, пока давал ей питьё, а потом

продолжил: «...Но они не докучают мне. Они знают, что я не могу заплатить и при этом

46

приняли нас, не задавая вопросов. Врачи обращаются с нами, как будто мы самые

лучшие пациенты в смысле оплаты счетов. Кто бы мог вообразить такую доброту?» Мне

пришлось согласиться с ним. Кто бы мог вообразить такую доброту? В этом колючем

мире

высокотехнологичного,

дорогого,

часто

критикуемого

медицинского

обслуживания, как-то ободряюще было найти профессионалов, обслуживающих двоих, не имеющих ничего, чтобы дать взамен.

Джек поблагодарил меня за визит, а я возблагодарил Господа за тот животворящий

свет, что вновь напомнил мне о солнце за облаками.

* * *

А вот ещё один лучик света, пришедший ко мне спустя несколько дней.

Лари Браун – тренер профессиональной баскетбольной команда «Шпоры Сан-

Антонио». Я не знаю его лично, хотя ходит слух, будто он хочет, чтобы я подписал

контракт на несколько лет и играл бы центральным защитником в его команде.... чистая

фантазия.

Недавно в середине дня тренер Браун раздавал и подписывал автографы в местном

магазине. Он запланировал привести там два часа, но в итоге пробыл три, т.к.

мальчишки с ручками и блокнотами осадили его, задавая вопросы и пожимая руки.

И вот когда, наконец, появилась возможность уйти, он, садясь в автомобиль, обратил внимание на трогательную сценку. К магазину стремительно подкатил

опоздавший мальчишка, спрыгнул с велосипеда и подбежал к окну посмотреть, здесь ли

ещё знаменитый тренер. Увидев, что его нет, парнишка повернулся медленно и ещё

медленнее побрёл к велосипеду, собираясь уехать.

Вот тогда тренер Браун выключил зажигание, выбрался из машины и подошёл к

мальчику. Беседуя о чем-то, они вошли в соседнее кафе, сели за столик и выпили по

стаканчику прохладительного напитка.

Рядом не было репортёров, не работали камеры. Никто не знал, о чём они

беседовали. Я уверен у Лари Брауна были и другие дела, которые нужно было сделать в

тот день. Не сомневаюсь, были и другие встречи, которые нужно было провести. Но

сомнительно, чтобы что-то другое, сделанное им в тот день, было важнее этого

поступка.

В мире профессионального спорта, широко комментируемого, и, где делаются

большие деньги, на меня благотворно подействовало известие о том, что в нём есть

тренер, который в душе всё ещё остаётся наставником. Этого известия было

достаточно, чтобы прогнать сплошные облака моих сомнений и согреть меня

Божественным светом... Его нежным лучом.

* * *

Нежные лучи – они ответы Господа на бури сомнений. Отблеск золотых лучей, что

янтарные вкрапления надежды во тьме сомнений. Ни молнии. Ни вспышки света. Просто

мягкий свет. Он в поступке бизнесмена, выбравшего честность, в поступке врачей, оставшихся верными состраданию, в поступке знаменитости, избравшей доброту.

Видимые свидетельства невидимой Руки.

47

Мягкое напоминание того, что жизнерадостность и присутствие духа не только для

дураков.

Забавно, но ни в одном их этих случаев нет упоминания о религии. Эти встречи

произошли не на кладбище и не во время церковной службы. О них не упомянут в

телевизионных новостях.

Но такова суть этих нежных лучей

Когда в бурную ночь ученики увидели Иисуса, они приняли Его за призрак. За

фантом. За галлюцинацию. Для них это было что угодно, но не Свет Господа.

Когда на горизонте мы видим нежные лучи, чаще всего мы ведём себя также. Мы

отмахиваемся от этой непрошеной доброты как от ненужности, резкого света или

отклонения от нормы. Всё что угодно, но не Бог.

Возможно, ученики думали: «Иисус разверзнет небеса, если придёт. Море

утишится. Облака разойдутся.»

Мы, сомневающиеся, полагаем: «Если придёт Господь, то исчезнет всякая боль.

Жизнь будет спокойной. Не останется никаких вопросов.»

А поскольку мы ищем огонь, то упускаем из виду свет свечи. Поскольку мы

ожидаем услышать крик, то не различаем шепот. А Господь приходит в отблеске

горящих свечей, в обетованиях, произнесённых шепотом. Он молвит: «Оглянитесь

вокруг, если сомневаетесь; Я – ближе, чем вы думаете.»

14. ПЛОТНИЦКОЕ ЧУДО

НЕ СЛУЧАЙНО НЬЮ-МЕХИКО называют «Страной Очарования». Её просторы

покрыты полями шалфея. Пурпурные горы увенчаны облаками. Величественны сосны. На

склонах холмов приютились глинобитные домишки. Бесчисленны предметы искусства.

Переплетение культур: от конкистодоров и команчей до ковбоев. Нью-Мехико

очаровывает.

И в этой стране очарования есть чудо-часовня.

В городке Санта Фэ в квартале от отеля Ля Фонда на углу улиц Уортер стрит и

Старый след Санта Фэ вы найдёте Часовню Лоретто. Ступив за железные врата, вы

окажетесь не просто во дворе часовни: вы попадёте в другую эпоху.

Задержитесь на минутку под раскидистыми ветвями древних деревьев.

Представьте себе, что в 1878 году, когда мексиканские плотники строили эту часовню, всё выглядело также.

Вы видите поселенцев, шлёпающих по грязи? Вы слышите крик ослов, скрип колёс?

А вы видите солнце раннего утра, играющего на готике часовни - такой простой и такой

прекрасной - часовни, стоящей на фоне пустынных холмов? Пять лет ушло на её

строительство. Сработанная по проекту парижской Часовни Святителей, она имеет

изящной постройки святилище с алтарём, витражи в форме роз и клирос.

Чудо кроется в этом клиросе.

Стой вы в отстроенной часовне Лоретто в 1878 году, возможно увидели бы её

сестёр, с несчастным видом смотрящих на балкон. Почти всё было готово: пол настлан, двери повешены, скамьи поставлены. Всё было закончено. Даже клирос. Всё кроме

одного. Туда не было ступеней.

48

Часовня была слишком маленькая, чтобы разместить в ней обычную лестницу.

Лучшие из приглашённых для консультации строителей края отрицательно покачивали

головами. «Невозможно.» - мямлили они. Да, места было недостаточно, и любая

используемая по прямому назначению лестница испортила бы внутреннее убранство

часовни.

Сёстры Лоретто, чья решимость привела их из Кентукки в Санта Фэ, на этот раз

встретились лицом к лицу с препятствием более вызывающим, чем предпринятое ими

путешествие - с лестницей, которую невозможно было построить.

Каких -то несчастных неподатливых пятнадцать футов отделяло их от того, о чём

они мечтали, и от того, что они могли бы сделать в Санта Фэ.

Так что же предприняли они? Единственное, что могли. Они взошли на гору. Не на

высокие горы близ Санта Фэ. Нет, они поднялись выше. Они взошли на ту же самую гору, на которую 1800 годами раньше в Вифсайде поднялся Иисус. Они поднялись на гору

молитвы.

* * *

«Он взошёл на гору помолиться наедине.»(1)

В тот день Иисус столкнулся с невыполнимым заданием. Более пяти тысяч человек

были готовы сразиться в бою, не ради которого Он пришёл в мир. Как Он мог показать

им, что пришёл не для того, чтобы стать царём, а чтобы принести себя в жертву? Как Он

мог отвратить их взор от земного царства, чтобы они могли увидеть Царство Духа? Как

они могли узреть вечное, когда обращали свой взор только на мирское?

Казалось непреодолимая бездна разделяла то, о чём мечтал Иисус, и что мог

сделать. Поэтому Он молился.

Мы не знаем о чём была молитва, но у меня есть несколько собственных

предположений:

 Он молился о том, чтобы глаза ослеплённые могуществом власти, сумели увидеть

Божественную Истину.

 Он молился о том, чтобы ученики, испытывающие головокружение от успехов,

 сумели вынести горечь поражения.

 Он молился о том, чтобы вожди, жаждущие власти, последовали бы за Ним на

крест.

 Он молился о том, чтобы люди, просящие хлеба насущного для живота своего, испытывали голод по хлебу духовному.

Он молился о том, чтобы свершилось невозможное.

А может быть я ошибаюсь. Может быть, Он не просил ни о чём. Может быть, Он

просто замер в Божественном Присутствии и отдавался на милость Его Величия. А

возможно, Он сложил своё измученное борьбой Я к Его Трону и отдыхал.

Может Он оторвал взор от смуты мирской такой длительной, что Божий ответ не

услыхать. А может припомнилось Ему, что жестокосердные не досаждают Небесному

Отцу, и что люди, создающие проблемы, не тревожат Предвечного.

Мы не знаем, что делал и что говорил Иисус, но результат известен точно. Скала

молитвы стала камнем, что кладут, дабы преодолеть водную преграду; буря стала

тропою. А ученики увидели Иисуса так, как они никогда Его прежде не видели.

49

Была буря, Иисус молился. Темнело небо, выл ветер, Он всё молился. Люди в лодке

ворчали - сомнение охватило учеников, Он всё молился. Вынужденный выбирать между

людскими устремлениями и восхождением к вершине молитвы, Он молился.

Иисус не пытался решить вопрос в одиночку. Так почему мы должны поступать

иначе?

В нашей жизни есть пропасти, которых не преодолеть одному. В нашем мире есть

люди, чьи сердца нам самим не изменить. И горы покоряются только, когда на них

взойдёте.

Дерзайте и открывшийся вид удивит вас.

Сёстры Лоретто были удивлены.

* * *

А история часовни продолжается; монахини молились девять дней. И вот в

последний день поста в монастыре появился плотник, бородатый мексиканец с

обветренным загоревшим лицом. Он объяснил, что прослышал, будто им нужна

лестница на клирос часовни. Он подумал, что мог бы помочь.

Матери-настоятельнице нечего было терять, поэтому она дала своё согласие.

Он принялся за работу, имея простые инструменты, кропотливое терпение и

непостижимое мастерство. Он работал восемь месяцев.

Однажды утром Сёстры Лоретто вошли в часовню и увидели, что их молитва

услышана. Шедевр плотницкого умения поднимался спиралью от пола до клироса.

Лестница в два полных оборота с тридцатью тремя ступенями была скреплена

деревянными штифтами и не имела центральной опоры! Говорят, что строительным

материалом является разновидность ели твёрдой породы, дерева, несуществующего в

Нью-Мехико.

Когда сёстры обернулись, чтобы поблагодарить умельца, его уже не было. Его

больше никогда не видели. Он не просил денег. Он не просил почестей. Это - был

простой плотник, сумевший сделать то, что другие сделать не сумели, чтобы певцы

подняли на клирос и пели.

Если хотите, можете убедиться в этом сами. Отправляйтесь в Страну Очарования.

Войдите в эту часовню Удивительного и станьте свидетелем плодов молитвы.

Или, если хотите, поговорите с Великим Плотником сами. В вашем мире Он уже

совершил невероятный подвиг. Он, как и плотник из Санта Фэ, построил лестницу, которую не сумел построить никто другой. Он, подобно тому безымянному умельцу, использовал строительный материал другого мира. Он, подобно тому мастеру, пришёл, чтобы перекинуть мост от того места, где вы находитесь, туда, где хотите быть.

Каждому году Его жизни соответствует ступень. Их тридцать три. Каждая ступень

лестницы - это отвеченная молитва. Он построил её, чтобы вы могли подняться по ней.

И петь.

15. МУДРОСТЬ ДРОВОСЕКА

50

ВЫ БЫ КУПИЛИ ДОМ, осмотрев только одну из комнат? Купили бы машину, взглянув только на её колёса и подфарники? Вынесли бы вы суждение о книге, прочитав

только один абзац?

Я бы нет.

Правильное суждение требует широкого обзора. Это справедливо не только к

покупке домов, машин и книг, это относится и к оценке жизни. Одно падение не делает

человека падшим; одна победа не делает его победителем.

«Конец дела - лучше его начала, т.е. конец - делу венец.» - писал мудрец.(1)

«Будь... терпелив в горе.» - эхом отзывался апостол Павел.

А один дровосек говаривал: «Не суди о фразе по первому слову.»

Дровосек? О, возможно, вы незнакомы с ним, так позвольте представить.

Мы познакомились в Бразилии. Его представила женщина, знавшая о том, как мне

необходимо научиться терпению. В то время мы с женой Деналин находились в

Бразилии уже шесть месяцев по пятилетнему контракту, и я был в отчаянии. Моё

очарование Рио-де-Жанейро сменилось раздражением на язык, который я не знал, и на

культуру, которую не понимал.

«Терпение, - бывало говорила Мария, - только терпение.» Мария была моей

учительницей португальского. Но более всего: она была утишающим голосом в

грозовую бурю. С материнской настойчивостью она исправляла моё произношение и

помогала полюбить её страну.

Однажды, будучи в отчаянии из-за того, что в который раз не смог забрать с

таможни посылку (как правило на это уходило месяца три), я получил от Марии рассказ

в качестве домашнего задания. Он помог мне изменить отношение к стране гораздо

больше, чем знание португальского.

Это простая история. И всё же, для тех из нас, кто пытается судить о жизни только

по одному дню, это - мудрое послание. Я не делал ничего, чтобы приукрасить рассказ. Я

его просто перевёл. И молюсь о том, чтобы он напомнил вам, как напомнил мне, что

терпение - великое мужество.

* * *

Однажды в очень маленькой деревушке жил-был старик. И хотя он был беден, в

деревне ему все завидовали, потому что у него был красивый белый конь. Даже

властитель той страны домогался стариковского сокровища, потому что подобного коня

никогда не видывали прежде - так он был великолепен, статен и силён.

Люди предлагали баснословные деньги за скакуна, но старик всегда отказывался, приговаривая: «Для меня это не просто конь. Он - человек. Как можно продавать

человека? Он - друг, а не собственность. Как можно продать друга? Старик был беден, а

искушение велико. Но он не продавал коня.

И вот однажды в стойле коня не оказалось. Вся деревня собралась у старика.

«Дурак ты старый. - издевались люди, - Мы предупреждали, что тебя обкрадут. Ты так

беден. Как ты мог вообще надеяться уберечь такое ценное животное? Лучше бы тебе

было продать его. Ты бы получил за него любую сумму, какую пожелал. А теперь вот

коня нет и несчастье, как проклятье, обрушилось на тебя.»

51

Старик же отвечал: «Не торопитесь языком. Скажите только, что коня в стойле нет.

И это всё, что мы знаем, остальное из области суждений. Проклят я или нет, что вы

можете знать об этом? Как вы можете судить?»

Люди возражали: «Не делай из нас дураков! Может быть, мы и не философы, но

большой философии здесь и не надо. Всем понятно, что, если коня увели, то это -

проклятье.»

И вновь старик сказал: «Всё, что я знаю, так это то, что стойло пусто и коня в нём

нет. Остальное мне не известно. Я не могу сказать проклятье это или благословение. То, что мы видим, только часть целого. Кто может сказать, что будет дальше?»

А люди смеялись. Они подумали, что старик сошёл с ума. Они всегда считали его

дураком; если бы он не был таковым, он бы давно продал коня и нажил большие деньги.

А вместо этого он нищий дровосек, старик, который до сих пор валит деревья, вывозит

их из леса и продаёт. Он кое-как сводит концы с концами, живя в жалкой нищете. А

теперь стало ясно, что он действительно дурак.

Через пятнадцать дней конь вернулся. Его не украли: он убежал в лес. Он не просто

вернулся, но и привёл с собой дюжину диких лошадей. И вновь сельчане собрались у

дровосека и рассуждали: «Старик, ты был прав, а мы ошибались. То, что мы считали

проклятьем, оказалось благословением. Пожалуйста, прости нас.»

А старик ответил: «Вы опять слишком торопитесь. Скажите просто, что конь

вернулся. Вы можете утверждать только то, что с ним пришла дюжина лошадей, но не

судите. Откуда вы знаете благословение это или нет? Вы видите только часть. Пока вы

не узнаете всей истории, как вы можете судить? Вы прочли только одну страницу книги.

Можете вы судить о всей? Вы прочли только одно слово из всей фразы. Можете вы

понять её всю?»

«Жизнь так многообразна и всё же вы судите обо всей жизни по одной её странице, по одному слову. Всё, что у вас есть, это её кусочки. Не говорите, что это

благословение. Никто этого не знает. Я доволен тем, что я знаю и меня не волнует то, чего я не знаю.»

«Может быть оно и так.» - говорили они друг другу. И хотя соглашаясь с ним, в

глубине души считали, что старик не прав. Они полагали, это - благословение. С одной

лошадью вернулось ещё двенадцать. Немножко труда и лошадей можно объездить и

приручить, потом продать за большие деньги.

У этого старика был сын, единственный сын. Юноша начал объезжать диких

лошадей, но через несколько дней упал и сломал обе ноги. И вновь односельчане

пришли к старику, и вновь судили-рядили.

«Ты был прав», - говорили они, - «Ты оказался прав. Эти лошади не были

благословением. Они были проклятием. Твой единственный сын сломал ноги, и теперь в

преклонные года у тебя нет никого, кто бы мог помочь тебе. Ты сейчас беднее, чем был

прежде.»

И опять сказал старик: Вас, люди, всё время обуревает страсть к суждениям. Не

торопитесь. Скажите только, что сын мой сломал ноги. Кто знает, проклятье или

благословение это? Никто не знает. У нас есть только кусочек целого. Жизнь состоит из

таких кусков.»

И случилось так, что вскоре страна эта начала войну против соседнего государства.

И всех молодых людей той деревни забрали в армию. Единственным исключением был

сын старика, потому что был увечным. И опять люди пришли к старику, плакали и

52

причитали о своих сыновьях, призванных на войну. У них было мало надежды, что их

дети вернуться: враг был силён, война могла быть проиграна, следовательно люди

могли никогда не увидеть своих сыновей снова.

«Ты был прав, старик. - плакали они, - Бог свидетель, насколько ты прав. Всё

указывает на это. Несчастье с твоим сыном обернулось благословением. Может быть, его ноги и сломаны, но он, по крайней мере, с тобой. Наши сыновья ушли навсегда.»

Старик заговорил вновь: «С вами невозможно говорить. У вас всегда готово

решение. Но никто не знает всего. Скажите только одно: «Нашим сыновьям пришлось

уйти на войну, а твоему нет. Никто не знает, благо или проклятье это. Никто из вас не

является настолько мудрым, чтобы знать всё. Только Бог знает всё.»

* * *

А ведь старик был прав. У нас имеются только части целого. Жизненные неудачи и

страдания только страницы великой книги. Мы не должны торопиться с выводами. Мы

должны удерживать себя от суждений о бурях нашей жизни, пока не узнаем всю

историю.

Я не знаю, где дровосек научился своему терпению. Возможно, от другого

человека родом из Галелеи, тоже имевшего дело с деревом. Он был Плотником, сказавшим об этом лучше всего:

«Не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о

своём.»(3)

Ему положено знать, ведь Он - Автор нашей истории.

И Он уже написал последнюю главу.

16. ЗАКОНЫ МАЯКА

ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ГОДА в Америке знаменателен тремя вещами: едой из бобовых, играми с мячом и списками. Некоторым не нравятся бобовые, другие ненавидят футбол.

Но все любят составлять списки.

Составление списков действует ободряюще. Эти листы со списками успокаивают.

Они сообщают, что этим сумасшедшим, махровым хаосом вставшей на дыбы вселенной

можно как-то управлять и усмирять её столбцами аккуратных колонок. Составить список

это значит понять, решить и даже взять под контроль что-то. По этой причине в конце

года мы не можем устоять перед желанием настрочить на листе свой список, подобно

тому, как марают листы Вашингтонские бюрократы.

Мы составляем списки лучших фильмов... лучших книг... худших моделей... самого

популярного...

самого

непопулярного...

самого

загадочного....

самых

высокооплачиваемых. Мы салютуем хорошему и иронизируем над плохим. Мы

подводим итог году составлением списков - списков «на прощание».

И хотя первый день Нового Года - наиболее щедр на списки, в остальные дни года

их, никоем образом, не меньше.

 Лист с гастрономическим списком сообщает вам, что желателен поход на рынок.

53

 Вероятно, в вашем еженедельнике есть листочки с рубрикой «Это надо сделать».

Сюда записываются и здесь нумеруются дела, которые хотелось бы сделать, но

которые, вероятнее всего, не будут сделаны.

 У вас есть листок со списком книг, которые нужно купить.

 Есть листы с перечнем авиамаршрутов, которые вам предлагают выбрать.

 Ваша телефонная книжка - это листы со списками номеров, которыми вы

пользуетесь.

Несомненно, в Библии есть свои списки. Моисей принёс с горы один список. Ной, наверняка, имел свой список того, что нужно грузить на ковчег. В Нагорной проповеди

Иисус дал список принципов Своего учения. (В главе 12 Послания к Римлянам Павел даёт

свой вариант). Матфей и Лука составили генеалогический список Иисуса. А Иона привёл

список чудес рая.

Существует перечень даров Духа Святого. Листы с перечнем худых и добрых

плодов, восхвалений и приветствий. Сюда можно отнести даже лодку с двенадцатью

учениками, поскольку похожая на лист, она раскачивалась и кренилась в штормовом

море Галелейском. (Aналогия вызывает улыбку? Но у меня есть целый лист со списком

таких аналогий, чтобы удивить вас.)

Но всё же первый день Нового Года имеет самое большое количество листов, а

лист со списком номер один - это, как я его называю, перечень Законов Маяка.

Перечень Законов Маяка содержит непреложные и непоколебимые истины.

Добавления к нему станут правомочны только, если будут отвечать характеристикам

маяка, которые:

 предупреждают вас о возможной опасности;

 указывают безопасную гавань;

 способны выдержать любой шторм;

 ярче всего светят в тумане.

Законы Маяка это больше, чем хорошие идеи, честное суждение или личностное

предпочтение. Это - Богом данные, проверенные временем истины, определяющее

путь, по которому следует прокладывать свою жизненную дорогу. Изучите их - и будете

наслаждаться безопасным маршрутом. Проигнорируете - и разобьётесь об острые скалы

реальности.

* * *

В одном из журналов морского ведомства Франк Кох так описывает важность

следования Законам Маяка:

Два боевых корабля, приписанных к учебной эскадре, находились в открытом море

на манёврах. Уже несколько дней стояла ужасная погода. Я проходил службу на

флагманском корабле, и в тот день нёс ночную вахту на мостике.

Туман висел клочьями, видимость была плохая, поэтому капитан оставался на

мостике, бдительно следя за происходящим вокруг.

С наступлением темноты вахтенный доложил: «Огонь справа по борту.»

54

«Неподвижен или смещается к корме? - уточнил капитан. «Неподвижен, сэр!» -

ответил наблюдатель. Это означало, что у нас по курсу в опасной близости был второй

корабль.»

Тогда капитан вызвал сигнальщика и приказал: «Просигналь: «Столкновение по

курсу, советую изменить курс на 20 градусов»

В ответ просигналили: «Могу посоветовать вам изменить курс на 20 градусов.»

Капитан ответил: «Посылай: Я - капитан, измените курс.»

«Я - матрос второго ранга. - пришёл ответ, - Изменить курс лучше вам.»

К этому времени капитан был уже в ярости и рявкнул: «Посылай: Я - боевой

корабль. Измените курс на 20 градусов.»

В ответ просигналили: «Я - маяк.»

Мы изменили курс.

Замечательный ход. Мудрый капитан всегда исправляет курс корабля в

соответствии с сигналом маяка. Мудрый человек поступает также.

* * *

Вот маяки, которые я ищу, и сигналы, за которыми внимательно слежу:

 Любите Бога больше, чем боитесь ада.

 Пусть дети раз в неделю вытащат вас на прогулку.

 О суетном не думайте на кладбище.

 Даже если на вас никто не смотрит ведите себя, как будто это так.

 Добейтесь успеха сначала в семье.

 Сегодня не тратьте деньги, предназначенные на завтра.

 Когда раздражены, молитесь в два раза больше.

 Слушайте больше, чем говорите.

 Питайте зависть только к деяниям Господа.

 Никогда не переставайте любить закаты.

 Обращайтесь с людьми как с ангелами, и вы встретите их или поможете некоторым

стать таковыми.

 Лучше ошибиться в пользу щедрости, чем скупости.

 Господь прощает вас, было бы мудро поступать также.

 Когда вам не понятны поступки Бога, доверьтесь Ему сердцем.

 Будете трубить только в свою трубу, мелодии не будет.

 Не изводите себя за то, что получили Божью милость.

 Книга жизни читается по главам, так что помните номер своей страницы.

 Не допускайте, чтобы важное стало жертвой тривиального.

 Воплощайте своё богослужение.

И чтобы подытожить всё это, я говорю:

Относитесь к жизни как к путешествию по морю на шхуне. Насладитесь

окружающим вас видом. Поработайте с парусами. Подружитесь с капитаном.

Порыбачьте немножко. А потом покиньте корабль, добравшись до гавани.

55

17. ОН ГОВОРИТ СКВОЗЬ БУРЮ

«Я СЛЫШАЛ О ТЕБЕ СЛУХОМ УХА, теперь же глаза мои видят Тебя.»(1) Всё случилось в один день. Вчера он мог выбирать удобное для себя время, чтобы

поиграть в гольф на лучших кортах страны, а сегодня его не взяли бы даже подносящим

клюшки. Вчера он мог пересечь страну на реактивном лайнере, чтобы увидеть схватку

тяжеловесов в Лас Вегасе, а сегодня не мог позволить себе даже поездку на городском

автобусе, чтобы добраться на другой конец города.

Речь идёт о спокойствии, переходящим в хаос.

Первой рухнула его империя. Рынок терпит крах; его активы падают. Всё летит

вверх тормашками. Что было наверху, оказывается внизу. Акции обесцениваются и Иов

становится банкротом. И вот он сидит в своём кожаном кресле за письменным столом

красного дерева, что вскоре будет продан с аукциона, когда звонит телефон, принося

известие о бедствии номер два:

Дети находились на отдыхе во время каникул, налетел шторм и забрал их.

Ошарашенный и словно контуженный Иов смотрит в окно на небо, которое с

каждой минутой кажется ему темнее и темнее. Он начинает молиться Богу, говоря, что

всё происходящее - хуже некуда, однако оказывается это не всё. Он ощущает боль в

груди, но она не от вчерашнего обеда, и следующее, что он помнит, это как его везут в

машине скорой помощи, снимают кардиограмму и ставят капельницу.

Всё заканчивается подсоединением к стимулятору сердца в общей госпитальной

палате рядом с иммигрантом, не знающим ни слова по-английски.

Нельзя сказать, что Иову не достаёт общения.

Первой появляется жена. Кто бы мог обвинить и упрекнуть её, когда, убитая

трагедиями этой недели, она призывает Иова «похулить Бога». Но проклясть и умереть?

Если после таких слов Иов не испытал чувства покинутости, то, как вы догадаетесь, он

чувствует себя таковым, когда жена в отчаянии говорит, что лучше бы его отключили от

системы жизнеобеспечения, чтобы покончить со всем этим разом.

А потом ещё друзья в роли сиделок с манерами сержантов-инструкторов по

строевой подготовке, и сочувствием живодёра с циркульной пилой. На современном

языке их речь звучала бы так: «Друг, ты должно быть действительно сделал что-то

плохое. Мы знаем Господь добр, и если с тобой происходит что-то плохое, значит ты

был плохим. Вот и всё.»

Принимает ли это Иов безропотно? Нет, едва ли.

Вот, что он говорит: «Вы, доброхоты, успокоители бесполезные. О, если бы вы

только молчали, это было бы вменено вам в мудрость.»(2) Как бы мы это сказали сейчас? «Почему бы вам не убраться со своей философией

обратно в свинарник, где вы обучились ей.»

Иов возражает: «Я не плохой человек. Я плачу по счетам. Активен в выполнении

социальных обязанностей. На ярмарках я - доброволец в пожертвованиях для больниц.»

В своих собственных глазах Иов - хороший человек. А хороший человек, как

резонно считает Иов, заслуживает хорошего отношения в ответ.

«Твои страдания для твоего же блага.» - утверждает Елиуя, молодой только что из

семинарии пастор, проживший не так уж долго, чтобы стать циничным, и не достаточно

переживший, чтобы быть более мудрым. Он вышагивает взад и вперёд по больничной

палате с Библией под мышкой, с поднятым вверх указательным пальцем.

56

«Вот, всё это делает Бог два-три раза с человеком, чтобы отвести душу его от

могилы и просветить его светом живых.»(3)

Иов следит за его хождениями, как вы следили бы за игроком в настольный теннис, поворачивая голову туда сюда. Наверное то, что говорит этот молодой человек не такая

уж плохая философия, но больно неудобная. Иов постоянно теряет нить рассуждения и

всё глубже сползает под простыни. У него болит голова, жжёт глаза, и ломит ноги. Он

больше не усваивает пустых проповедей.

А на его вопрос ответа всё ещё пока нет.

«Господи, почему это происходит со мной!?»

И вот говорит Бог.

Он говорит из грома. Он говорит с небес. Он говорит для каждого из нас, кто

поддержал бы Иова в его вопросе и подписался бы под ним.

 Он говорит отцу с розой в руке, взятой с крышки гроба, в котором тело его сына.

 Он говорит жене с национальным флагом в руках, покрывавшим гроб с телом мужа.

 Он говорит супружеской паре, отчаявшейся иметь ребёнка и горячо молящейся.

 Он говорит любому, кто старается увидеть Господа сквозь треснувшее стекло.

 Бог говорит тем из нас, кто осмелился сказать: «Господи, если ты - Бог, тогда...»

Он говорит из бури и к буре, потому что это то место, где находится Иов. Место, от

куда Бога слышно лучше всего.

И вот в палате громом гремит голос Господа, от чего пастор садится, а Иов встаёт.

С этого момента эти двое уже никогда не будут теми, кем были прежде.

«Кто сей, омрачающий Провидение словами без смысла?»(4) Иов не отвечает.

«Перепояшь ныне чресла твои, как муж; Я буду спрашивать тебя, и ты отвечай

Мне.»(5)

«Где был ты, когда Я полагал основания земли? Скажи, если знаешь?»(6) Иове и одного вопроса достаточно, но не Богу.

«Кто положил меру ей? - вопрошает Господь, - Кто протягивал по ней вервь? На чём

утверждены основания её, при общем ликовании утренних звёзд, когда все сыны Божии

восклицали от радости?»(7)

Вопросы рвутся вперёд. Они проливаются стеной дождя. Они заполняют каждый

уголок сердца Иова благоговением, восторгом и красотой, оставляя каждого, когда-

либо жившего, Иону пребывать в безмолвии, внимать и смотреть, как Мастер вновь

утверждает, кто есть кто во Вселенной.

«Давал ли ты когда в жизни своей приказания утру и указывал ли заре место

её, чтобы она охватила края земли и стряхнула с неё нечестивых?»(8) Вопросы Господа предназначены не для того, чтобы обучить; они предназначены

для того, чтобы ошеломить. Его вопросы предназначены не для того, чтобы просветить; они предназначены для того, чтобы разбудить. Эти вопросы предназначены не для того, чтобы пробудить ум; они предназначены для того, чтобы преклонили колени.

«Отворялись ли для тебя врата смерти, и видел ли ты врата тени смертной?

Обозрел ли ты ширину земли? Объясни, если знаешь всё это? Где путь к жилищу

57

света, и где место тьмы? Ты, конечно, доходил до границ её и знаешь стези к

дому её. Ты знаешь, потому что ты был уже тогда рождён, и число дней твоих

очень велико!»(9)

И вот слабая рука Иова поднимается, как бы желая закрыть уста, а Господь молчит, ожидая его ответа. «Вот я ничтожен, что буду отвечать Тебе? Руку мою полагаю на уста

мои. Однажды я говорил - теперь отвечать не буду, даже дважды, но более не буду.»(10) Ведь отповедь Господа указала на то, что:

 Иов есть крестьянин, указывающий царю, как управлять державой.

 Иов - невежда, требующий, чтобы относящиеся к нему личные местоимения

писались заглавными буквами.

 Иов - подносящий бейсбольные биты, но диктующий чемпиону, какую позицию

тому следует занять.

 Иов - глина, требующая от гончара, чтобы тот не давил на него слишком сильно.

«Кто предварил Меня, чтобы Мне воздавать ему? - провозглашает Господь в

возрастающем вое ветра, - «Под всем небом всё Моё.»(11) Иову нечего возразить. Бог никому ничего не должен. Никаких объяснений.

Никаких извинений. Ни от кого никакой помощи. У Бога нет догов, никаких одолжений и

неоплаченных счетов, требующих возврата. Ни одному человеку Бог ничего не должен.

Поэтому так поразителен факт, что Он дал нам всё.

* * *

Важным является то, как вы понимаете это праведное изложение. При желании

сокрушительную речь Господа можно воспринимать, как обращённую лично к вам, святую тираду. Не отвеченные вопросы можно использовать, как доказательства

жестокости, суровости и отстранённости Бога. Книгу Иова можно использовать как

свидетельство того, что Господь задаёт нам вопросы, а не отвечает на них. Понимая это

так, вы берёте ножницы, т.е. вы отрезаете часть Книги Иова. Потому что дело не в том, как Иов слушал Его речь. Всю свою жизнь он верил в Бога. Всю свою жизнь он рассуждал

о Боге, имел своё понимание о Нём и молился Ему.

Но в бурю Иов видит Его!

Он видит Надежду. Того, Кого любят. Того, Кто может истребить всё. Того, Кто

одаривает. Мечтателя. Избавителя.

Не суровый гнев Господа видит Иов, а бесконечную любовь, которую часто

принимают с особым недоверием. Как былинка предстаёт Иов пред всёпоглощающим

пламенем великолепия Божия. Претензии Иова тают как воск, когда Господь

отдёргивает занавес и немеркнущий свет небесный разливается по земле.

Иов видит Бога.

На этом Господь мог бы поставить точку. Молоток Судьи опущен, вердикт вынесен.

Предвечный Судия высказался.

Но ведь Господь не гневается на Иову. Суров? Да. Строг? Несомненно. Честен и

осуждающий? Так точно. Но разве гневен? Нет.

Свеча искренне ищущего никогда не раздражает Бога.

58

Если вы будете подчёркивать какие-нибудь строки из Книги Иова, подчеркните вот

эту: «Я слышал о Тебе слухом уха моего, теперь же мои глаза видят Тебя.»(12) Иов видит Бога - и этого ему достаточно.

Но недостаточно Богу.

Пройдут годы и Иов вновь однажды будет сидеть за письменным столом красного

дерева, поправившийся физически и финансово. И однажды вновь у него на коленях

будут сидеть дети, внуки и правнуки - до четвёртого поколения.

Если когда-либо Иов задумается, почему Бог не возвращает детей, забранных

ранее, то не произнесёт этого вопроса Иов. Возможно потому, что он полагает, что его

дети, вероятно, никогда не смогут быть счастливее, нежели пред очами Того, кого Иов

видел своими глазами так недолго.

Что-то подсказывает мне, что Иов повторил бы всё снова, чтобы услышать Божий

Глас и встать в Его Присутствии. Даже, если бы Господь оставил его с болячками и

долгами, Иов всё равно поступил бы также.

Ведь Господь подарил ему больше того, о чём Иов мечтал. Господь подарил ему

Себя.

18. РАЗМЫШЛЕНИЯ ПИЛИГРИМОВ

«По прошествии дней шести, взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, брата его и возвёл

их на гору высокую одних, и преобразился пред ними и просияло лицо Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет. И вот явились им Моисей и Илия, с Ним

беседующие. При сём Пётр сказал Иисусу: «Господи! Хорошо нам здесь быть: если

хочешь сделаем здесь три кущи: Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии. Когда он ещё

говорил, се, облако светлое осенило их, и се, голос из облака глаголющий: Сей есть Сын

Мой Возлюбленный, в Котором Моё благоволение; Его слушайте.»(1)

* * *

МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА ВХОДИТ В ДОМ к матери; она идёт, переваливаясь как утка, поскольку находится на восьмом месяце беременности. Плюхнувшись на диван, скидывает туфли и, ставя отёкшие ноги на низенький столик, вздыхает: «Мне кажется, я

этого не вынесу.»

Умудрённая годами мать берёт альбом с фотографиями детей и садится рядом с

дочерью. Открыв его, они рассматривают снимки малышей в подгузничках и

пинеточках. Две женщины медленно переворачивают страницы альбома, наполненного

воспоминаниями, и улыбаются, глядя на ребят, задувающих свечки или сидящих у

рождественских ёлок.

Мать видит своё вчера, дочь - завтра.

И в это мгновение что-то изменяется в ней. Здесь и сейчас становятся там и потом.

Её ребёнок родился. Она видит его первый спотыкающийся шаг. Она слышит его первое

слово, понятное только маме. На ножки в чулочках она одевает чёрные кожаные

башмачки, а на головку, где почти нет волос, но от этого не менее ценную, укрепляется

бантик.

59

И происходит преображение: боль в спине перекрывается предстоящей радостью, рука, растиравшая шею, теперь покоится на животе. И в первый раз за этот день она

улыбается.

* * *

В Чикаго снежная буря, и он застрял в аэропорту. В зале нет свободных мест, поэтому он отправляется в кафетерий. Но и там всё занято. Купив то, что можно съесть

на ходу, он опять бредёт в зал ожидания и там садится на портфель-дипломат, положив

пальто на колени.

Он смотрит на часы. Почти полночь! Может следует переночевать в отеле?

Размышляет он. Сейчас я мог бы быть на полпути к дому. Кто знает, когда я смогу

улететь?

Вздохнув, прислоняется спиной к стене. Он ждёт. Потом расстёгивает пуговицу на

воротнике рубашки и ослабляет галстук. Затем трёт обросший подбородок и шею. В

уме он перебирает события недели. Звонков сделано много, а заказов мало. Кого

винить? Экономику? Систему? Бога? Но разве это прибавит денег в банке?

В соседнем зале имеются свободные места, телевизор и возможность нормально

поесть, но этот зал для тех, у кого есть деньги или власть. В лучшие времена он мог

позволить себе оплатить такие услуги, однако сейчас эти деньги пойдут на оплату

дантиста и взносы на высшее образование детей.

Объявляют посадку - он вытаскивает из нагрудного кармана посадочный талон.

Рейс не его - он засовывает талон назад в пальто, лежащее на коленях. Кожаная визитка

выпадает из кармана - он поднимает её и без всякой видимой причины заглядывает

внутрь.

Там, среди кредитных карточек, квитанций такси находится фотография семьи - его

семьи. Девочка-подросток с глазами как у мамы. Она улыбается и видны металлические

браслетки на зубах. Сын-студент - в голубых джинсах с шейным платком университета.

Он по возрасту где-то на полпути от отрочества к возмужалости. И жена. Бог, ты мой!

Неужели это было 25 лет тому назад? Мысленно долой несколько морщинок и

несколько килограммов, и он вновь видит её в свадебном платье. Всего мгновение и он -

дома. Телевизор выключен. Дети уложены. Собака на месте. Двери закрыты. Огонь в

камине поблескивает золотом. Жена сидит на кушетке. Всего мгновение и мир

аэропорта, отелей и звонков о распродаже оказывается за тридевять земель. А он там, где всё дорого. Он - дома.

Кто-то похлопывает его по плечу и слышится мягкий голос: «Это не ваш рейс?». Он

окидывает взглядом полупустой зал... видит очередь, стоящую на выходе...и улыбается.

«Да.» - говорит торговый агент и встаёт, - «Это мой рейс домой.»

* * *

Четверо медленно поднимаются на гору. Добравшись до ровной площадки на

склоне горы, они садятся. Уже поздно - путешествие было долгим. Они устали. Болят

мышцы. Серое мягкое покрывало сумерек окутывает их.

Четверо пилигримов очень хотят спать, но засыпают только трое. Четвёртый сидит

в тени. Ноги скрещены. Лицо поднято к небу. Оттуда на своего Создателя смотрят

60

звёзды. Ветры обдувают плечи своему Творцу, освежая кожу. Он скидывает сандалии, растирает натруженные ступни и размышляет о несообразности происходящего.

Бог и натруженные ноги? Свят и голоден? Божество и хочет пить? Творец Мира и

измучен своим творением?

Мысли устремляются к дому.

Назарет. Было бы хорошо оказаться снова дома.

Как легко всплывают воспоминания. Вот - покрытый опилками верстак. Друзья, что

остановились поболтать. Смех за обеденным столом. Потасовки с братьями. Синагоги.

Дом. Домашние.

Как бы я хотел отправиться домой.

Но Назарет никогда больше не будет домом: его хотели убить, когда он был там в

прошлый раз. Соседи, друзья, учителя, одноклассники ... они сжимали в руках камни, предназначенные для него. Даже братья и сёстры считали его безумным и хотели

спрятать, а потом отослать прочь. Им было стыдно, что о них будут говорить, как о его

семье.

Нет, Назарет никогда больше не будет его домом.

А Галилея? Он мог бы вернуться в Галилею. Там его слушали толпы народа. Там

люди следовали за ним. Но он покачал головой. Пока я давал им хлеб ... Пока я говорил

то, что они хотели слышать .... Он увидел, как люди будут отворачиваться от него. Он

услышал, как они будут глумиться над Ним. Он почувствовал их отторжение.

Нет, никогда я больше не вернусь в Галилею.

Он думает об Иерусалиме. Этот город не предложит утешения. Ему известно, как

тот поступит с ним. Боль, что он вскоре испытает, пронзает запястья. Он вздрагивает от

того, что кто-то рассечёт ему бровь. Он видит, как станет всё темнее и темнее вокруг.

« О, Боже!» - кричит предчувствие внутри него.

Он встряхивает головой и прерывисто переводит дыхание. Мысли возвращаются к

настоящему.

Сорвав травинку, суёт её в рот. Он сидит в тени своего страха.

Он смотрит на своих последователей настолько же сонных насколько и наивных.

Они ничего не понимают. И даже не могут понять. Он говорит им о страдании, а они

думают о завоевании. Он говорит им о жертве, а они думают о торжествах. Он есть

художник, что рисует для дальтоников. Он есть певец, что поёт для глухих. Они

соглашаются и аплодируют. Им кажется, что они видят. Им кажется, что они слышат. Но

нет ни того, ни другого.

Они не видят. Ни один из них.

Часть его существа заранее знала, что так оно и будет. Другая же никогда не

предполагала, что это будет настолько плохо.

И вот эта часть задаётся вопросом, Неужели будет настолько плохо, что

захочется отказаться? В конце концов настанут, возможно, и лучшие времена. Придут

другие поколения ... другие люди.

Он отдал им самое лучшее. А что же получает взамен? Нескольких оборванцев, добросердечных, но туго соображающих последователей, которым суждено будет

пасть лицом в грязь, споткнувшись об обещания, которые они не смогут выполнить. Он

прячет лицо в ладонях, закрывает глаза и молится. Он знает, это - единственное, что он

может сделать сейчас.

61

* * *

Звучит знакомо, не так ли, искатели истины? Так ли уж давно вы отправлялись на

поиски истины - Рыцари Круглого Стола в поисках святого Грааля? О, как густ был лес

вопросов. О, как глухи заросли недоразумений. Было легче ничего не говорить, чем

задавать вопросы, и вы всё бросали.

Звучит знакомо, неправда ли, мечтатели? Вам так сильно хотелось изменить мир.

Конечно, горы проблем были высоки, а вы-то - отважны... Но налетали ветры, сбивая с

широкого шага. Вы резали ноги и ... разбивали сердца об острые скалы реальности. И

наконец обнаруживали, что роль циника обходится дешевле роли мечтателя. Поэтому

вы бросали всё и садились.

Но кое-что вам необходимо знать: Иисус тоже садился и бездействовал.

О, конечно, были моменты, когда Он поднимался во весь рост. Были часы триумфа.

Динамичные дни, в течение которых и прокажённые излечивались, и мёртвые оживали, и люди молились. Да, бывали такие дни.

Но плато Его известности было изрезано и глубокими ущельями одиночества.

Он пришёл на эту скалу, потому что и сегодня расселина глубока. Отвесные стены

не оставляют надежды на спасение. Скалистые навесы смыкаются, заслоняя обзор, а

физические возможности на исходе.

Он садится, прячет в ладонях мокрое от слёз лицо и молится. Это всё, что он может

сделать сейчас.

Всё, что может сделать видящий его Отец, так это принять его молитву.

И свет приходит из другого измерения, входит в одинокую фигуру и лучится.

«Пока он молился - пишет Лука, - выражение его лица изменилось, а его одежды

стали яркими как свет молнии.»(2)

Иисус излучает славу. На мгновение он преображается; от него исходит

ослепительное сияние. Он становится таким, каким был прежде, до того, как пришёл в

этот мир. На краткий миг, на сияющие мгновение бремя людское отступает.

Происходит исчезновение телесной оболочки. Он поднят над земным горизонтом - его

сопровождают в вечность. Он снова дома: Его окружают знакомые звуки, Его

приветствуют единомышленники, а Тот, кто послал его ... обнимает сына.

Пыльные дороги и жестокие сердца - в буквальном смысле за тридевять земель.

Тому, кто чувствовал себя утомлённым напоминают: усталость скоро пройдёт.

В блеске вечных одежд рядом с Князем Мира стоят Моисей и Илия. Когда в

пустыне Иисус готовил себя к делу жизни, его пришли подбодрить ангелы. Сейчас на

горе, он готовит себя к делу смерти, рядом становятся Илия и Моисей: Законодаритель

Моисей, чья могила неизвестна никому, и пророк Илия, объехавший смерть на огненной

колеснице.

Тому, кто знаком со смертью, напоминают: могила - бессильна.

А потом громом гремит Голос - это Бог обитает сейчас в облаке. Оно клубится и

светится как огонь. Оно поглощает тени. Оно превращает окутанную ночным мраком

гору в сияющий монумент. И из чрева облака говорит Господь:

«Это есть мой Сын, возлюбленный, в котором Моё благоволение; Его слушайте.»(3) Того, кто испытал отчаяние, укрепляют: «Не имеет значения, что думают люди, -

провозглашает Господь, - имеет значение только то, что думаю Я.. А Я - горд.»

62

Вот теперь встаёт Иисус. Вот теперь просыпаются ученики.

Для Петра, Иакова и Иоанна - эта сцена причудлива: ослепительные одежды, голос с

небес, ожившие образы прошлого.

А для Иисуса - это возможность увидеть дом. Взгляд в прошлое. Краткое видение

завтрашнего дня.

Он схож с матерью, ожидающей рождение новой жизни и страшащейся родовых

болей.

Он похож на отца, что в дальнем холодном краю далеко от дома.

Ему, также как им и нам, на краткий миг дано увидеть дом.

И мечта о нём в дне завтрашнем становится поддержкой дню сегодняшнему.

19. НАШ ШТОРМ – ЕГО ДОРОГА

ПРЕДСТАВЬТЕ СЕБЕ, ЧТО ОДИН ИЗ УЧЕНИКОВ ИИСУСА вёл дневник. Представьте себе, что тот ученик сделал в нём запись после шторма, утром следующего дня. И

представьте себе, что мы обнаружили тот дневник. Вот, как бы он читался .... в моём

представлении.

* * *

Что-то невообразимое и совершенно неожиданное обрушилось на нас.

Небосвод без звёзд навис как чёрный потолок. Клубились громадные тучи.

Казалось, они вздымаются как рычащий медведь, вставший на задние лапы. О, как

ревела буря.

Вспышки молний дирижерской палочкой давали команду к вступлению литаврам

грома. И он гремел. Его раскаты потрясали всё: небеса, землю и - более всего - море, как

будто оно, море Галилейское, было чашей в руках танцующего исполина. Из глубин

моря поднялись волны, превратившие его зеркальную гладь в горные с белоснежными

шапками вершины. Стремительной птицей волны то взлетали на несколько метров

ввысь, то стремглав падали вниз. И среди волн болталась наша лодка, с которой они

играли, как дети с мячом.

Как ни налегали мы на вёсла, всё было напрасно - и мы отдались на милость волн. А

они поднимали нас так высоко, что нам казалось будто мы достигли небес, а потом

швыряли вниз, в бездну.

Мы были былинкой в водовороте ... листком, гонимым ветром - мы были

беспомощны.

И вот тогда появился свет. Сначала я решил, что этот блик есть отражение луны на

воде. Но какая луна в такую ночь?! Вновь взглянув в ту сторону, я увидел, что свет

двигался к нам, но не сверху над волнами, а сквозь них. И не только я один видел это.

«Призрак!» - воскликнул кто-то. Сейчас же страх пред морем затмился новым

ужасом. Чем ближе подходил призрак, тем стремительней неслись мысли. Что это?

Игра воображения? Видение? Кто? Как? Что за мистический свет, появившийся так ...?

Небо осветилось вспышкой молнии. На мгновение я увидел лицо ... Его лицо. Мне

потребовалась лишь секунда.

То был Учитель!

63

Он заговорил:

«Ободритесь! Это - Я. Не бойтесь!»(1)

Ничего не изменилось. Всё также свирепствовал шторм. Всё также завывал ветер.

Лодку продолжало швырять. Гром продолжал греметь. И всё ещё хлестал дождь. Но

сквозь этот шум я слышал Его голос. И хотя Учитель был всё ещё далеко, мне казалось, что Он рядом. Была лютая ночь, а Он говорил так, будто море безмятежно и небеса

спокойны.

Сам не знаю как, но ко мне вернулось мужество.

«Господи! Если это Ты ... повели мне пройти к Тебе по воде.»(2) То был голос Петра. Он не был дерзок. Не требовал доказательств. Он был испуган.

Как и я, Пётр знал, что может натворить шторм. Он знал, как быстро идут ко дну лодки в

такую бурю. Но он знал, что Иисус всегда на высоте. И ещё он знал, где ему хочется

быть ... где мы все хотим быть.

«Пойдём.» - приглашает Иисус.

И вот Пётр перелез через борт лодки и ступил на воду. Средь высоких волн пред

ним открылся путь. Он шёл быстро. Кругом бурлила вода, а он продолжал идти. Эта

дорога к Иисусу была как гладкая лента. Она была мирная, тихая и спокойная.

Иисус, излучающий свет, стоял в конце пути ... и улыбался.

Пётр шёл к свету, как к своей единственной надежде. Он был на полпути к Нему, когда мы услышали гром. Он грянул, и Пётр остановился. Я видел, как повернулась его

голова. Он взглянул вверх на небо. Взглянул на облака. Ощутил силу ветра. И упал.

Бедняга, как пронзительно он закричал.

Но сквозь толщу воды прошла рука и схватила Петра. В свете вновь сверкнувшей

молнии, я сумел разглядеть лицо Иисуса и не увидел улыбки - боль покрывала его. Он не

мог поверить в то, что мы не умеем верить. Опасная для нас дорога казалась просто

просёлком для Него, и мне захотелось спросить: «Неужели ты не боишься, Иисус?

Неужели тебе не страшно?»

Но я ничего не сказал. Вернее не успел - Он был уже с нами в лодке.

Море стало тихим и нежным, как шёлк.

Утих ветер.

В тучах открылось чистое небо, и на воду упал мягкий лунный свет.

Всё случилось моментально. На это не ушла ни минута, ни час, ни остаток ночи. Это

произошло мгновенно.

От хаоса к тишине. От ужаса к спокойствию. Небеса умолкли так неожиданно, что я

мог слышать стук собственного сердца. Мне казалось, что я сплю. Но увидев широко

раскрытые глаза товарищей и почувствовав мокрую одежду, прилипшую к телу, понял, что это - не сон. Я посмотрел на воду. На Петра. На товарищей. И взглянул на Него.

Потом я сделал единственное, что мог. Со звёздами вместо свечей и утихшим

морем вместо алтаря я пал к Его ногам и молился.

Бывают в жизни человека события, во время которых ему становится ясно, что он

никогда уже не будет прежним. Есть мгновения, которые навсегда будут служить ему

верстовыми столбами. С нами произошло тоже самое.

Я никогда не видел Иисуса таким, каким я видел Его в шторм. Я знал Его

могущественным. Я знал Его мудрым. Я был свидетелем Его власти и дивился Его

возможностям. И я знаю, что никогда не забуду то, что предстало передо мной прошлой

ночью.

64

Я видел Бога. Бога, который может оставаться спокойным даже, если шторм

слишком силён. Бога, который подходит достаточно близко, чтобы можно было увидеть

Его, в тот момент, когда я нуждаюсь в Нём, потому что сильно напуган.

Я видел Бога. Мне нужен был шторм, чтобы увидеть Его. И я видел Его. Поэтому

никогда не буду прежним.

20. ОНИ НЕПРЕМЕННО ПОСТУПИЛИ БЫ ТАК ОПЯТЬ

ОНИ НЕПРЕМЕННО ПОСТУПИЛИ БЫ ТАК ВНОВЬ. Я уверен, что они бы так и сделали.

Ученики непременно сели бы в ту же лодку и вновь пережили подобный шторм. Они

повторили бы это не задумываясь. Почему?

Потому что в шторм они увидели Спасителя.

Прочтите этот стих: «Бывшие же в лодке, поклонились Ему и сказали; истинно Ты

Сын Божий.»

Они поклонились Ему после шторма. Вместе они никогда не делали этого прежде.

Никогда. Можете проверить. Откройте Библию. Найдите хотя бы одно упоминание, чтобы ученики вместе восхвалили Его до этого случая.

И вы не найдёте.

Ни когда Он излечивает прокажённого. Прощает блудницу. Проповедует людям.

По воле своей они последовали за Ним. По воле своей оставили дома свои.

Добровольно стали под Его знамёна.

Но только после случая на море они действительно поклонились Ему. Почему?

Да очень просто. Это - их спасли в тот раз. Их тела выдернули из пучины. Образно

говоря, вытащили из петли. Только что они находились на краю бездны, тупо

уставившись в её разверзшуюся пасть, а в следующее мгновение они, канувшие было на

дно и ошарашенные, оказались на лодке, спокойно покачивавшейся на безмятежной

поверхности моря.

Поэтому они поклонились Ему. Они сделали единственное, что могли, получив

отсрочку смерти на последней минуте. Они увидели Вечного Правителя, который

спасает, и возблагодарили Его.

* * *

Если вы признаете Бога Творцом, вы будете восхищаться Им. Если признаете

мудрость Его, вы будете учиться у Него. Если вам откроется сила Его, вы последуете за

Ним. Но только, когда Он спасёт вас, вы поклонитесь Ему.

Это - как станс «До и после». До спасения вы запросто могли дистанцироваться от

Бога. Свободно могли отмахнуться от Него. Аккуратно хранили Библию на полке.

Конечно, Он был важен для вас, но и ваши успехи тоже. Ваше положение. Ваша

зарплата. В списке наиболее важного Он занимал, конечно, верхнюю строчку, но делил

её с другими.

А потом разразился шторм, а с ним пришли ярость... борьба... разбитый причал....

мглистая ночь. Как туман, пало отчаяние, поглотив ваше терпение. Вы сердцем чуете, что выхода нет.

65

Будете обращаться за помощью к своему положению? Только, если хотите

спрятаться от бури ... но не избежать её. Обопрётесь на звание, чтобы обрести силу? Но

оно не произведёт впечатления на шторм. Будете полагаться на зарплату, чтобы

спастись? Многие пытаются ... но терпят поражение.

И неожиданно вы остаётесь с единственным решением: Господь.

И если вы попросите ... попросите искренне ... Он придёт.

И вот с этого момента и далее Он - не просто божество, которым надо

восхищаться, не просто учитель, у которого надо учиться и не господин, которому надо

подчиниться. Он - Спаситель, которому надо поклониться.

Вот почему я убеждён, что ученики непременно поступили бы так опять. Если бы от

них потребовалось, они бы вынесли ещё одну... и тысячи таких же ночей.

Чтобы увидеть чистый образ Господа, страдание - небольшая плата.

Горечь неудач

21. ЗАМКИ ПЕЧАЛИ

САРА БЫЛА БОГАТА. ОНА УНАСЛЕДОВАЛА двадцать миллионов долларов плюс

ежедневную прибыль в тысячу долларов.

В любое время это - большие деньги, а в конце 18 века эта сумма была просто

огромна.

Она считалась самой красивой женщиной городка Нью Хейвен в Коннектикуте.

Сара была очень известна. Ни одно общественное событие не обходилось без её

участия. Её приглашали на все торжества.

Сара была могущественна, поскольку имя и деньги открывали ей почти любую

дверь в Америке. Школы нуждались в её пожертвованиях. Политические деятели шумно

требовали поддержки. Её благосклонности искали многие организации.

Да, Сара была богата. Известна. Всесильна. И несчастна.

Её единственная дочь умерла пяти недель от роду. Потом скончался муж. Она

осталась одна с деньгами, именем, воспоминаниями ... и виной. Её настоящее оказалось

пленником прошлого, а она так жаждала свободы.

Именно чувство вины заставило её переехать на запад. Глубокое покаяние привело

её в город Сан Джоуз в Калифорнии.

Купив ферму и сто шестьдесят акров в придачу, она наняла шестнадцать плотников

и дала им работу.

В течение тридцати восьми лет рабочие трудились по двадцать четыре часа, чтобы

построить особняк.

Указания Сары были эксцентричными... совершенно жуткими. Архитектурный стиль

здания был просто кошмарным. Наблюдателей проект заинтриговывал, т.к. каждое окно

должно было иметь тринадцать переплётов, каждая стена - тринадцать панелей, на

66

каждой люстре - по тринадцать плафонов, а в каждом шкафу должно было быть по

тринадцать крючков.

По-видимому автор проекта любил ужасы. Коридоры как змеи изгибались наобум, некоторые вели в никуда.. Одна дверь открывалась в глухую стену, другая - в шахту

глубиной пятнадцать метров. Одна из лестниц вела на чердак, куда не было двери.

Люки. Тайные переходы. Тоннели. Это не был дом для уединения или отдыха в будущем; это был замок прошлого Сары.

Строительство этого загадочного особняка закончилось после смерти Сары.

Готовая усадьба занимала 2,5 га и имела шесть кухонь, тринадцать ванных комнат, сорок лестниц, сорок семь каминов, пятьдесят два слуховых окна, четыреста

шестьдесят семь дверей, десять тысяч окон, сто шестьдесят комнат и звонницу.

Зачем Саре нужен был такой замок? Ведь она жила одна. Кое-кто из знавших её

историю могли бы дать ответ: «Существовали посетители...»

И приходили эти посетители каждую ночь.

Легенда гласит, что каждый день в полночь её слуга проходил тайным лабиринтом в

звонницу. Он звонил в колокол, чтобы... собрать духов. Сара обычно входила в «голубую

комнату»: место своих постоянных встреч с ночными посетителями. И вместе они

оставались там до двух часов ночи, пока вновь не звонил колокол. Потом Сара удалялась

в свои апартаменты, приведения возвращались в свои могилы.

Кто был в том сонме призраков?

Индейцы и солдаты, убитые на границах Соединенных Штатов. Их всех убили пули

из самой знаменитой винтовки Америки - винчестера. То, что приносило миллионы

долларов Саре Винчестер, им несло смерть.

Вот почему она проводила остаток своей жизни в замке раскаяния и пускала

мёртвых в дом.

При желании вы можете увидеть это место полтергейста в Сан Джоузе. Вы можете

побродить по его залам, осмотреть то, что осталось.

Но не стоит отправляться в особняк Сары Винчестер, чтобы увидеть, что может

сделать с живой душой неутолённое чувство вины. И вокруг вас достаточно судеб, живущих в плену своей вчерашней вины. Сердца, преследуемые неудачами, находятся с

вами по соседству. Люди, попавшие в ловушку, - вот здесь на этой улице... или даже в

этой комнате.

Как писал апостол Павел, существует «печаль этого мира», которая «ведёт лишь к

смерти».(1) Вина - которая убивает. Печаль – которая губительна. Яд сожаления, которой является смертельным.

Скольких таких, как Сара Винчестер вы знаете? Как далеко вам надо уйти, чтобы

найти душу, преследуемую призраками прошлого? Может быть не очень далеко.

А может история Сары Винчестер - ваша история?

Если так, то мне особенно приятно, что моя книга попала вам в руки. Её последний

раздел написан с думой о вас. В этих последних главах я собрал свои раздумья о

падении и прощении, потому что даже в часы падения в кромешной тьме бури есть

просветы благодати.

Это – история Петра, узнавшего голос Учителя... увидевшего его лицо... и

благополучно выбравшегося из шторма.

Это – ещё одна история Петра, слышащего вой ветра... видящего ураган... тонущего

в воде.

67

Но более всего это - история Иисуса. История Господа, протягивающего руку во

время шторма на море. Это - ответ каждому вопрошающему: «Господи, чем Ты занят в

момент моего падения?»

В новом доме не найти ответа на вопросы угрызений совести.

Он находится в основании построенного вами дома.

22. СТРАХ, КОТОРЫЙ СТАНОВИТСЯ ВЕРОЙ.

«Они видели Иисуса ... идущего по воде; и они испугались.»(1) ВЕРА ЧАСТО - дитя страха.

Страх вытолкнул Петра из лодки. Он и до этого плавал по этим волнам и знал, что

могут натворить эти шторма. Он слышал много историй о них. Он видел

кораблекрушения. Знал, что шторм может убить. Был знаком со вдовами. И так хотел

спастись.

Он всю ночь этого хотел. Девять часов он работал с парусами, трудился на вёслах и

на горизонте искал хоть маленький лучик надежды. Он вымок насквозь и устал от воя

ветра, стонущего, как в предвестии смерти.

Посмотрите Петру в глаза. Разве в них есть решимость? Всмотритесь в его лицо.

Разве в нём есть стойкость? Всё это будет, но позже. Потом вы увидите его отвагу в

Саду, будите свидетелями его преданности в Троицын день. Потом в его Посланиях вам

откроется глубина его веры.

Но не в эту ночь. Загляните-ка ему в глаза. Видите? Там - страх, в них страх, от

которого бешено колотиться сердце, который душит; страх человека, у которого нет

выхода.

Но именно этот страх даёт рождение истинной вере, потому что зачастую вера -

дитя страха.

«Страх пред Господом - начало мудрости.» - писал один умный человек.(2) Пётр мог бы сам служить иллюстрацией такой проповеди.

Как вы думаете, вышел бы Пётр к Иисусу, если бы тихим спокойным днём увидел, как тот идёт по воде ?

Сомнительно.

Думаете Пётр стал бы просить у Иисуса возможность пройти по воде, будь море

ровным как ковёр, а путешествие приятным?

Не думаю.

Но поставьте человека перед выбором между верной смертью и даже

несбыточной, безумной, надеждой, и он будет выбирать надежду .... каждый раз.

Великие проявления веры редко рождаются от холодного расчёт: Ведь не логика заставила Моисея поднять свой посох на берегу Красного моря.(3) Не медицинское обследование убедило Неемана окунуться в реку семь раз.(4) Не здравый смысл подсказал Павлу отказаться от мирского закона и принять божью

благодать.(5)

И, конечно, не члены полномочной комиссии собрались в комнатёнке Иерусалима, молясь об освобождении Петра из тюрьмы.(6) То было несколько верующих, напуганных, отчаявшихся, загнанных в угол. То была церковь, лишённая возможностей.

Прихожане без средств, молящие о помощи.

68

Но никогда они не были сильнее.

Да, истоком каждого подвига веры часто является страх.

* * *

Описания жизни преданных учеников Господа начинаются главами, полными

подлинного страха. Страха смерти. Боязни одиночества. Беспокойства о впустую

растрачиваемой жизни. Тревоги за неумение слышать Бога.

Я считаю, что вера зарождается, когда видишь Бога на вершине, а сам находишься

внизу и знаешь, что слишком слаб, чтобы совершить восхождение. Ты видишь, что тебе

нужно... ты видишь, чем располагаешь... и понимаешь, что этого недостаточно для

свершения поступка.

Смотрите, как старался Пётр. Но одного его старания было недостаточно.

Помните? Перед Моисеем простиралось море, а за спиной – вражеская армия.

Израильтяне могли пуститься вплавь либо бороться. Но одного выбора было

недостаточно.

И Нееман испробовал разные снадобья, слушал гадалок. А в путешествии за

тридевять земель, чтобы окунуться в грязную речку Иордан и очиститься, не видел

большого смысла, поскольку чистые реки текли и дома. Но был ли у него выбор?

Вы, конечно, знаете, что Павел был законником. Он хорошо овладел знаниями

еврейского Закона. Но Богу стоило только раз появиться у него перед глазами, чтобы

убедить в недостаточности обрядов и пожертвований.

Иерусалимская церковь тоже знала, что нет никакой надежды на вызволение Петра

из тюрьмы, поскольку она была малочисленна, хотя среди них были христиане готовые

бороться. У них была власть, но незначительная. Им нужны были не мускулы, а чудо.

И Пётр нуждается в нём той штормовой ночью. Ему ясны два момента: он идёт ко

дну, а Иисус стоит наверху. И Пётр знает, где более всего ему следует быть.

Нет ничего странного в таком решении. Ведь вера, рождённая страхом, будет

всегда рядом с Отцом Небесным.

* * *

Некоторое время тому назад я ездил в Западный Техас на похороны друга семьи, человека набожного. Он воспитал пятерых детей. Один из его сыновей, Пол, рассказал

об одном из своих ранних воспоминаний об отце.

В Западном Техасе была весна - сезон торнадо. В то время Полу было всего три или

четыре года, но он ясно помнит тот день, когда на их маленький домик обрушился

смерч.

Отец загнал всех детей в дом и уложил на пол, накрыв их матрацами. Сам же не

забрался под эту защиту. Пол помнит, как выглядывал из-под матраца и смотрел на отца, стоящего у открытого окна и следящего за тем, как в прерии закручивается и

взвихривается воронка смерча.

И вот глядя на отца, Пол понял, где ему нужно быть. Он высвободился из рук

матери, выполз из-под матраца, подбежал к отцу и обхватил руками его ногу.

«Что-то подсказало мне, - говорил Пол, - что самое безопасное место в шторм было

рядом с отцом.»

69

Что-то подсказало Петру тоже самое.

* * *

«Господи. Если это ты, говорит Пётр, - прикажи мне пойти к тебе по воде.»(7) Пётр не испытывает Иисуса; он умаляет Иисуса. Порыв Петра пройти по водам

штормящего моря не есть результат логики; то - поступок отчаяния.

Пётр хватается за борт лодки переносит через её край одну ногу, а потом другую и

делает несколько шагов. Он идёт так, будто под водой проходит невидимая гряда и

там, где она кончается, стоит его никогда не отчаивающийся друг с сияющим лицом.

Неправда ли, мы поступаем также, как Пётр, в час острейшей нужды? Покидая

корабль добрых дел, мы идём к Иисусу.

И как Моисей, мы осознаём, что сила человеческая не спасёт нас, поэтому в

отчаянии мы ищем взглядом Бога. Как и Павел, мы понимаем, все добрые дела мира

малы перед лицом Его Совершенства. Как и Пётр, мы отдаём себе отчёт в том, что для

наших ног, покрыть путь, отделяющий нас от Иисуса, - труд слишком велик. Поэтому мы

взываем к помощи. Мы слышим Его голос и в страхе делаем шаг вперёд, надеясь, что

нашей малой веры будет достаточно.

Вера - не прибыток за счёт обмена своего товара на Божью благодать. Вера не

является наградой наиболее знающим. Это – не приз, вручаемый самым

дисциплинированным. Не титул, завещанный самым набожным.

Вера - отчаянный прыжок с борта тонущего корабля человеческих усилий, мольба к

Господу оказаться на месте, чтобы вытащить нас из воды. О такой вере Павел говорил в

письме к Ефесянам:

«Ибо благодатью вы спасены через веру и сие не от вас, Божий дар: не от дел, чтобы никто не хвалился.»(8)

Павел проницателен. Высшая сила спасения есть Божья сила, а не наши дела, не

наши таланты, наши чувства, наша сила.

Спасение - это, когда мы вдруг ощущаем успокаивающее присутствие Бога в

штормовом море нашей жизни. Мы слышим Его голос; мы делаем шаг.

Как и Павел мы понимаем две вещи: мы - великие грешники, и нам нужен

Спаситель.

Как и Пётр мы осознаём два факта: мы идём ко дну, а Господь стоит высоко, поэтому мы пробуем выбраться из лодки.

Мы оставляем позади себя наш «Титаник» уверенности в своей правоте и

становимся на твёрдую дорогу Божьей милости.

И, о диво, мы можем идти по воде. Смерть обезоружена. У жизни появляется

реальная цель, поскольку падения можно простить. Ведь Господь не только в пределах

видимости, но Он - в пределах досягаемости.

Неуверенными робкими шагами мы медленно приближаемся к Нему. В момент

удивительного подъёма мы следуем курсом Его обетований. Не вериться, что мы

способны совершить такое! Мы не утверждаем, что достойны такого невероятного

дара. Мы не хвастаемся, когда люди спрашивают, как мы можем сохранять душевное

равновесие в этом мире в такое бурное время. Нет, мы не хвастаемся. Не смущаясь, мы

указываем на Того, кто делает это возможным. Наши глаза устремлены на Него.

«Ничто в руке своей я не несу;

70

Я просто в ней Твой крест держу.» - поём мы.(9)

Мы заявляем: «Одетые только в Его праведность, чтобы безгрешными предстать

перед троном.»(10)

Мы объясняем: «Милость научила моё сердце страшиться, и милость сменила мой

страх.»(11)

Некоторые из нас в отличии от Петра не оглядываются назад

Другие подобно Петру «чувствуют ветер и пугаются.»(12) Возможно ветер гордыни нам дует в лицо: «В конце концов я не такой уж страшный

грешник. Взгляните, на что я способен.»

А возможно то - ветер фарисейства:«Как я понимаю, Иисус делает часть работы, остальное должен делать я.»

При этом большинству из нас в лицо дует ветер сомнений: «Я слишком плох для

Бога, чтобы Он обращался со мной хорошо. Я не достоин такой милости.»

И мы идём ко дну. Жадно глотая воздух и колотя руками по воде, погружаемся в

темный, сырой мир. Скованные страхом смерти мы тонем. Открываем глаза и видим

только черноту. Пытаемся вздохнуть, но воздуха нет. Отчаянным усилием мы

прокладываем путь назад на поверхность.

И едва наши головы появляются над водой, нужно принять решение.

Те, кто полны гордыни спрашивают себя: «Что лучше сохранить лицо и остаться при

своей гордыне либо воззвать о помощи и схватиться за руку Господа?»

Фарисеи озабочены: «Как поступить: потонуть под свинцовым грузом закона или

сбросить эти путы и молить о милости?»

Мучаются и сомневающиеся: «Что делать: оставаться при своих сомнениях, бормоча: «Неужели я, действительно, снова подвёл Его?» или надеяться, что Иисус, побудивший Петра покинуть лодку, может вызволить из моря и меня?»

Нам закон - выбор Петра.

«[Как только он] начал тонуть, [он] закричал: «Господи, спаси меня!»(13)

«Моментально Иисус протянул Свою руку и поймал его.»(14)

* * *

Есть выбор ещё одного моряка во время ещё одного шторма.

Хотя и разделенные семнадцатью столетиями, тот моряк и Пётр объединены

несколькими поразительными совпадениями:

 Оба жили морем.

 Оба встретили своего Спасителя после долгой борьбы со штормом.

 Оба встретили Отца Небесного со страхом, а потом последовали за Ним с верой.

 Оба оставили свои лодки и стали проповедниками Истины.

Историю первого моряка, Петра, вы знаете. Позвольте мне рассказать о втором

моряке по имени Джон.

Он служил на морях с двенадцати лет. Его отец, английский судовладелец

плавающих по Средиземноморью кораблей, брал Джона в плавания и готовил для

службы в королевском флоте.

Но став опытным мореплавателем, Джон не стал дисциплинированным. Презирал

авторитеты. Смотрел сквозь пальцы на распутство матросов. Вёл дружбу с дурными

71

людьми. И хотя опыт и знания позволяли ему служить офицером, поведение часто было

причиной порки и понижения в звании.

Ему было двадцать с небольшим, когда он отправился в Африку, соблазнившись

прибыльной торговлей рабами. В двадцать один год он сделал источником наживы

работорговое судно «Грейхаунд», бороздившее Атлантику.

Джон насмехался над моралью и злобно шутил над верующими. Он сочинял

анекдоты о книге «Подражание Христу», которая фактически помогла ему изменить

жизнь. Даже за насколько часов до того ужасного шторма он умудрился унизительно

отозваться о той книге.

В ту ночь волны яростно били «Грейхаунд», то крутя и вздымая его на гребень

волны, то повергая в пучину.

Очнувшись ото сна, Джон обнаружил, что его каюта залита водой. Борт

«Грейхаунд» обрушился. Вообще-то такого рода повреждения достаточно, чтобы любой

корабль пошёл ко дну. Но «Грейхаунд» нёс непотопляемый груз и потому оставался на

плаву.

Всю ночь Джон работал на помпе. Девять часов он вместе с другими матросами

сражался, чтобы не дать кораблю затонуть. Но с каждой минутой становилась ясна

тщетность их усилий. И вот, когда его надежда стала потрёпаннее, чем судно, он пал

ничком на мокрую и солёную палубу с мольбой: «Господи, смилуйся над нами, даже

если этого нельзя делать.»

Джон не заслужил милости, но получил её. «Грейхаунд» и его команда спаслись.

А Джон уже никогда не забывал Божьей милости, оказанной ему в тот бурный день

в ревущей Атлантике. Вернувшись в Англию он стал композитором и сочинил много

песен. Наверняка вы пели, например, такую:

Поразительная милость! Так нежен твой напев.

Она спасла такого грешника как я.

Однажды сбился я с пути и найден вновь теперь.

Был слеп и вижу вновь.(15)

Этим работорговцем, ставшим автором многих песен, был Джон Ньютон.

Он не только сочинял гимны, но и был хорошим проповедником. Пятьдесят лет с

церковных кафедр он рассказывал о Спасителе, который приходит к вам и ко мне во

время шторма.

За год или два до смерти люди упрашивали Джона прекратить чтение проповедей

из-за ухудшающегося зрения. «Что?! - восклицал он, - Будет ли старый африканский

богохульник останавливаться, пока может говорить?»

И он не останавливался. Он не мог остановиться. Что началось как молитва в

страхе, стало жизнью в вере. В последние годы жизни на вопрос о здоровье он

признавался, что силы его уходят. «Я почти ничего не помню, - говаривал он, - но две

вещи я буду помнить всегда: я - великий грешник, а Иисус - великий Спаситель.»

А что ещё нужно помнить вам и мне?

* * *

72

Два моряка и два моря. Два корабля в двух штормах. Две молитвы в страхе и две

жизни в вере. Объединяет их - один Спаситель - один Бог, прошедший сквозь ад и

девятый вал, чтобы протянуть руку помощи дитю, взывающему о ней.

23. ЧЕМУ УЛЫБАЕТСЯ БОГ

У МЕНЯ ЕСТЬ РИСУНОК СМЕЮЩЕГОСЯ ИИСУСА. И висит тот рисунок на стене

напротив моего письменного стола.

Это всего лишь набросок. Голова Иисуса откинута назад, открыт рот, глаза

сверкают. Он не просто усмехается. Не просто посмеивается. Он хохочет так, что ему

трудно вздохнуть. Такое впечатление, что Он давно не видел и не слышал ничего более

смешного.

Этот рисунок был подарен мне епископальным священником, который носит в

кармане сигары и собирает портреты смеющегося Иисуса. «Я дарю их любому, кто, возможно, склонен воспринимать Бога слишком серьёзно.» - объяснил он, вручая мне

этот подарок.

Он хорошо поддел меня.

Я не из тех, кто легко может представить себе смеющегося Бога. Рыдающего - да.

Рассерженного - конечно. Могущественного - несомненно. Но смеющегося? Это, кажется, слишком ... слишком ... слишком непохоже на то, что следует делать Богу ...

или каким Ему следует быть, т.е. свидетельствует лишь о том, что я либо много, либо

мало знаю о Боге.

Однако, что Господь чувствовал, вытягивая жирафу шею? Какие у него были мысли, давая совет страусу, куда девать голову от страха? Какое у него было выражение лица, размышляя о том, как будет кричать самец обезьяны, или придумывая восемь ног для

осьминога? А как Он смотрел на Адама, бросающего первые взгляды на Еву? Скучающе?

Едва ли.

Так вот, поскольку я теперь лучше различаю цвета и оттенки жизни и способен

уловить многое, я вижу, что единственное, почему Господь терпит нас так долго, так это

потому, что обладает чувством юмора.

Не Он ли с улыбкой взирает на замедленную реакцию Моисея у горящего и

говорящего куста?

Не Он ли улыбается вновь, когда на берег приземляется Иона, с которого течет

желудочный сок, и от которого воняет, как из китового брюха?

А не в Его ли глазах сверкают искорки смеха, глядя, как ученики кормят тысячи

людей завтраком маленького мальчика?

Вы считаете, Его лицо бесстрастно, когда Он рассказывает о человеке, указывающим на соринку в глазу друга, имея в своём не меньшую?

Честно говоря, можете ли вы представить себе Иисуса, качающего детей на

коленях с мрачным лицом?

Нет. Полагаю, Иисус улыбался. Я думаю, Он слегка подсмеивался над людьми, но

много смеялся вместе с ними.

Позвольте пояснить это примером.

* * *

73

Мы ничего не знаем о ней. Мы не знаем её имени ... её происхождения ... её

взглядов ... её родного города. Она пришла ниоткуда и ушла в никуда. Она исчезла так

же, как и появилась, как облачко дыма.

Но каким восхитительным облачком она была.

Ученики, обучаясь два года, не сделали того, что сделала она за несколько минут

разговора. Она поразила Бога своей верой. Наверняка, сердца учеников были хороши.

Наверняка, их помыслы были искренними. Но их вера не повернула головы Господа.

А её - да. Многого мы не знаем о ней, но одна замечательная истина нам известна.

Она поразила Бога своей верой. Поэтому всё остальное, что она делала после, было

неважно.

«Женщина, у тебя великая вера.» - констатировал Иисус.(1) Вот это заявление! Особенно, если учесть, что его сделал Бог, который может

положить на Свою ладонь пригоршню галактик. Тот, кто шутя создаёт Эверест. Кто

расписывает красками без холста. Кто сможет измерить толщину крыла комара одной

рукой и высоту гор другой.

Считается, что Создателя нелегко удивить. Но что-то в этой женщине зажгло искру

в Его глазах... скорее всего... улыбку на Его лице.

Матфей назвал её «ханаанской женщиной». Говоря так, он подчеркнул два минуса.

Каких? Первое – ханаанская, значит посторонняя. Второе - женщина, значит что-то

вроде дворняжки. Она принадлежала культуре, мало уважавшей женщину вне спальни и

кухни.

Но она встретила Учителя, проявившего к ней большое уважение.

Но как оно проявляется! Внешне диалог кажется грубым и не лёгок для понимания

до тех пор, пока вы не привыкните к мысли, что Иисус умел смеяться. Если вы с трудом

восприняли рисунок смеющегося Иисуса в моём кабинете, то принять мою историю вам

будет не легко. Но если это не так, если мысль об улыбающемся Боге приносит вам хоть

какое-то облегчение, тогда вам понравятся несколько следующих абзацев.

Вот моя интерпретация.

* * *

Это - отчаявшаяся женщина. Её дочь душевно больна, как говорят одержима

дьяволом.

У этой ханаанской женщины нет никаких прав просить что-либо у Иисуса: она - не

еврейка, не Его ученица. Она не предлагает никаких денег за работу. Она не даёт

никаких обещаний посвятить себя служению. Вам понятно, что она, как и любой другой, хорошо знает, что Иисус ей ничего не должен, а она просит всё. Однако это её не

останавливает: она настойчива в своей мольбе:

«Смилуйся надо мной!»(2)

Матфей пишет, что сначала Иисус ничего не говорит. Ничего. Он просто нем.

Почему?

Чтобы испытать её? Так считают большинство толкователей Библии. Вероятно, они

полагают, Иисус медлит с ответом, чтобы увидеть, как важно ей просимое. Мой отец

бывало заставлял меня ждать неделю прежде, чем давал ответ на мою просьбу. По

большей части я забывал о чём именно просил. Время обладает свойством отделять

прихоти от нужды. Но разве в данном случае Иисус поступает также?

74

У меня есть собственное мнение. Я думаю, он любовался ею. Я считаю, что

доказательство её мужественной веры порадовало Его сердце. Я полагаю, Его ободрил

сам факт того, что кто-то просит сделать именно то, за чем Он пришёл в этот мир -

одаривать великими дарами недостойных детей.

Но не странно ли, что мы не даём Ему поступать так чаще.

Вероятно, самым поразительным откликом на Божий дар является наше нежелание

принять его. Мы, вроде бы, нуждаемся в нём. Но готовы принять на своих условиях. По

какой-то странной причуде мы будем чувствовать себя лучше, если заработаем его.

Поэтому мы создаём религиозные «обручи» и работаем с ними, т.е. имеем из религии

цирк, из Бога - дрессировщика для нас, Его подопечных.

Та ханаанская женщина была умнее нас. Не имея образования, денег, власти, она

хорошо знала только две вещи: её дочь немощна, а Иисус - могуществен.

* * *

Ученики раздражены. А поскольку Иисус сидит и молчит, они становятся

самодовольными. «Отошли её прочь.» - требуют они. Все смотрят на Иисуса. Он тоже

смотрит сначала на учеников, а потом на женщину. И следующий за этим разговор

является одним из самых интригующих диалогов Нового Завета.

«Я послан только к заблудшим овцам Израиля.» - говорит Он.(3)

«Господи, помоги мне!»(4)

«Но неправильно брать у детей хлеб и бросать его их собакам.» - говорит Он.(5)

«Но даже собаки едят крошки, что падают со стола их хозяина.» - отвечает она.(6) Груб ли в данный момент Иисус? Измучен ли? Расстроен ли? Правда ли, что Он

называет женщину собакой? Как объяснить этот диалог?

Толкователи Библии дают нам три варианта.

Некоторые говорят, что Иисус был загнан в угол. Ему не положено помогать этой

женщине, потому что Он, прежде всего, был послан к заблудшим овцам Израиля.

Остроумная теория, но имеет много противоречий. Как быть с самаритянской

женщиной? С центурионом? Иисус уже помогал язычникам и оставался верен цели

Своей миссии. Так почему же Он не мог сделать этого теперь?

Другие считают, что Иисус был грубым. И можно ли Его винить? Он устал: до этого

был долгий путь, да и ученики были не менее усталые. А эта просьба была последней

соломинкой, сломившей верблюду спину.

Нравиться такое объяснение? Мне нет. Тот, кто пожалел пять тысяч человек ... кто

оплакивал Иерусалим ... кто пришёл в этот мир, чтобы найти и спасти таких как эта

женщина ... огрызнулся бы так грубо на такую нуждающуюся душу?

Но самая популярная теория - будто бы Иисус испытывал её ... ещё раз, чтобы

просто быть уверенным в значимости для неё просимого, чтобы удостовериться в

подлинности её веры.

Хорошо, но намекать на то, что она собака?

Не думаю, что Иисус поступил бы подобным образом. Позвольте мне предложить

ещё один вариант объяснения.

Может такое быть, что с его языка срывается лёгкая дерзость? То есть может такое

быть, что Иисус добродушно подтрунивает над ней? Я имею ввиду, может такое быть, что Иисус настолько восхищён тем, что нашёл того, в ком нет гордыни Христова

75

наследия и кто не ведёт с религией торг «ты мне - я тебе», что не может устоять, чтобы

слегка не поддразнить её? Разве их разговор не ироничный обмен мнениями, где

безграничной Божьей милости придаётся большое значение?

Он знает, что может вылечить её дочь и ничем не ограничен. Он знает, какое

хорошее у неё сердце. Может быть, поэтому Он решает вступить в добродушную

перепалку с той, кто так преисполнен веры. По существу, вот - что они сказали друг

другу:

«Ты же знаешь, что Бог печётся только о евреях.» - говорит Иисус и улыбается.

Получив Его подачу, она отпасовывает её назад: «Но Твой хлеб так ценен, что я буду

счастлива есть даже крошки.»

В избытке чувств Он восклицает: «Никогда я не видел такой веры! Твоя дочь

излечена.»

Такое объяснение не даёт портрет высокомерного Бога. Оно рисует Того, кто

охотно готов восхищаться искренним искателем веры.

Разве вы не рады этому?

* * *

Эта история случилась в тот день, когда удрал конь Наполеона. Какой-то

бдительный рядовой вскочил на свою лошадь и помчался вдогонку за генеральским

конём. И вот, когда он подвёл его под уздцы к Наполеону, правитель, взяв поводья, улыбнулся своему добровольному помощнику и сказал: «Благодарю, капитан.»

Глаза солдата расширились от услышанного, но вытянувшись во фрунт и отдав

честь, он рявкнул: «Спасибо, сир!»

Сразу в след за этим он отправился в казарму, забрал свои пожитки, отнёс старую

форму и обменял её у квартирмейстера на новую, капитанскую. По генеральскому слову

он стал офицером, произведённым в чин из рядовых. Он не спорил. Он не пожимал

недоумённо плечами. Не сомневался. Он знал, что так мог поступить тот, у кого была

власть. И солдат принял дар.

Если бы мы поступали также. Если бы мы верили как тот рядовой и уповали как та

ханаанская женщина. Если бы только на слова Бога, сообщившего с улыбкой о нашем

спасении, мы отдали Ему честь, поблагодарили и жили как те, кто только что получил

дар от главнокомандующего. Однако мы редко так поступаем. Мы предпочитаем

получить спасение старомодным способом: мы зарабатываем его. Принять милость для

нас означает признать поражение - шаг, который мы колеблемся совершить. Наш выбор

- удивить Бога тем, насколько мы хороши, а не признать, как Он велик. Мы морочим

себе головы учениями. Отягощаем себя правилами. И полагаем, что Бог улыбнётся, видя

наши усилия.

А Он не улыбается.

Улыбка Бога не столь для розовощёкого туриста, похваляющегося, что совершил

путешествие в одиночку, сколь для увечного прокажённого, молящего Бога подставить

спину, на которой можно ехать.

Таким же был смысл слов той женщины. Ей казалось, что её просьба нелепа. Но она

знала, что Иисус - Господь.

И слова пророка Даниила могли бы быть её словами: «Мы уповаем не на

праведность нашу, но на Твоё милосердие.»(7)

76

Она пришла, возлагая надежду на то, что Иисус ответит на её мольбу по

великодушию Своему, а не по её достоинствам.

Он так и поступил. С улыбкой.

Размышляя о молитвах, на которые ответил Господь в моей жизни, я полагаю, что

Он, должно быть тоже улыбается.