В городе Солнца

Но Иоганн, ухватив маленькую озорную дрянь за конец юбки, спросил, где проход отсюда к "бойзам".

Девчонка указала на ветхий чулан, в котором хранилось чистое постельное белье, швабры и ведра. Кролас, пошарив в полутемном чулане, обнаружил там маленькую узкую дверь, закрытую на сломанный, висячий замок, в котором торчал ключ. Он снял замок и проник через этот лаз в такую же каморку, только на мужской половине. Чья-то проворная маленькая ручка тут же закрыла вновь проход на девчоночьи владения.

Выйдя на другой стороне двойного чулана, который там оказался тоже не запертым, Кролас вышел из него и пошел по длинному коридору, пахнущему мытым старой ветошью полом, котами и какой-то взрывной пиротехникой. На каждой двери был маленький звоночек и номер. На стене около дверей красовались надписи, процарапанные ножом по стеклопласту: "Хмыри", "хабарики", "шопснабы", "жирконтора", "бабы", "хамелеоны", и так далее... Он долго бродил по коридору, не решаясь вломиться в любую дверь, чтобы спросить Оливера. Пока не увидел надпись около маленькой комнатенки: "инкубы". Иоганн толкнул дверь и вошел без предупреждения, решив не привлекать внимание этажной "воспитки" звонком.

Комната была на двоих: здесь было две кровати. За столиком около одной из них сидел черноволосый парень с раскосыми внимательными глазами. Он читал книгу, но при появлении постороннего отработанным жестом спихнул её под кровать. После чего, Иоганн вежливо осведомился у него, где Оливер Кролас. На что пацан так же вежливо ответил, что он очень устал после урока физкультуры и сейчас спит.

Иоганн взглянул на кровать напротив. Действительно, там лежало что-то, полностью накрытое одеялом. Инстинкт подсказал ему, что это - нечто неживое. Подойдя к кровати, он сорвал одеяло и увидел "резиновую Зину" - секс-игрушку в рост взрослого человека.

Он ожидал смеха сидевшего за столиком подростка. Но тот почему-то вдруг начал плакать. Как-то тихо, безнадёжно.

Карман жилетки Кроласа зашевелился, и на свободу выпорхнул вран, залезший вовнутрь перед тем, как Иоганн прошел вахту.

- Я скор-ро совсем задохнусь! Пор-ра проветр-рить пер-рышки! - прокаркал он.

Пацан с удивлением уставился на врана.

- Вр-раны никогда не вр-рут! Он - пахан Оливер-ра! - лукаво щурясь, сказал вран, подлетев и сев на маленький столик, поближе к мальчику. Тот во все глаза уставился теперь и на Иоганна, и на врана.

- Скажи, где Оливер-р! Только, не вр-ри, - прокаркал вран.

- Оливер должен был вернуться два часа тому назад, - честно признался тот.

- Ты знаешь, куда он пошел? - спросил Иоганн.

- Да.

- Кого называют инкубами? - неожиданно для него самого, вырвалось у Кроласа.

- Того, кого на третьем месяце беременности матери сдают властям, и потом их выращивают в инкубаторах. Их родители - не известны, они считаются не имеющими родителей. Известна только серия и номер партии, - ответил мальчик. - Про Оливера думали, что он - тоже инкуб. Потому что он замкнутый и необщительный. Он сильно дрался за это прозвище.

- Как тебя зовут? - спросил вран.

- Анатолий, - представился тот, привстав и с чинным поклоном. - Сейчас будет полундра, воспитки шарить будут по камбузу, вы уж простите, я тут снова бодягу запердолю, - и он вновь задрапировал под спящего соседнюю кровать.

- Пойдёте его искать? - с надеждой в голосе, спросил мальчик. - Я вас тогда просочу, как Оливер шныряет. Фомку только найду, - он пошарил под кроватью и нашел небольшой складной ножичек.

Затем он провел Кроласа какими-то невероятными закоулками подсобных помещений. Однажды, они даже пронырнули мимо открытых дверей в воспитательскую комнату. И в конце этого пути мальчик и Иоганн оказались перед шахтой грузового лифта. Анатолий нажал кнопку вызова. Лифт с грохотом подползал: мрачный и темный, он распахнул свои двери. В нем воняло чем-то едким и не было освещения. Спустившись на лифте в подвальный этаж, они вышли в узком коридоре, заваленном пустыми ящиками и всяким хламом. Было темно, лишь то там, то тут светились янтарные глаза котов. Анатолий двигался практически на ощупь, ведя взрослого за руку. Наконец, он что-то нашарил в темноте:

- Дофердыбачились, пахан! Оливер шныряет сюда... Почему сгинул - не догоняю, всё обычно путем. До шмона он на флэт - как будило в пять утра звякать. А тут - прокол, я воспитке лапшу заварил, что он болен, а для новой шарашки я тему еще не обмозговал.

Руки Кроласа тоже нащупали запертую дверь.

- Вешай ту же лапшу, а в случае прокола - пердоль фанеру, что пахан слямзил. Оливеру, если только мы его найдем и доставим, такая телега не повредит, - тихо, в тот пацану, ответил ему Иоганн.

Анатолий, в темноте поковыряв фомкой замок, открыл дверь.

- Да, бойзов с паханами только больше уважают, воспитки на них себе на лапу стреляют, шмонают и шпыняют зато меньше, чем таких как я. Я - инкуб, - признался мальчик.

Кролас пожал в темноте его руку.

- Спасибо, друг, - сказал он. - Беги на камбуз. Может, еще когда встретимся.

- Вы там поосторожней. Но пособить не могу, никогда не был. Только Кролас. Его у нас за то Кротом и прозвали, - шепнул напоследок Анатолий. А Иоганн, с враном на плече, "просочился" через железную кованую дверь в сырой, пахнущий ржавчиной и плесенью, подвал. Дверь за ним вновь со скрежетом захлопнулась. К тому же, Анатолий вновь повесил и захлопнул замок, пообещав проверять эту "нычку", когда сможет, и снова открыть им дверь, когда они вернутся.

Постепенно, глаза Кроласа пригляделись к темноте. И что теперь? Подвал как подвал. Территория, ограниченная с четырех сторон и заваленная каким-то старым хламом. Через вентиляционное отверстие сюда совсем чуть-чуть, тонкой полоской, проникал свет. Никакого мальчика, любящего уединения, где-нибудь на ящиках и с фонариком в руке, он не обнаружил.

Журналист смачно выругался. Что теперь делать? Начинать барабанить в дверь? Но зачем? Куда-то ж, кроме того, Кролас "просачивается" здесь... Он осмотрел все вентиляционные отверстия. Через них даже кошка не пролезет. И тут Иоганн вспомнил, что у него в кармане есть журналистская ручка со встроенными часами и фонариком. Он достал её и включил на ней свет. Маленькая помощь, но всё же... При тщательном осмотре, на стенах он не обнаружил ничего интересного. На потолке - тоже. А вот на полу... Там был металлопластовый люк лаза, ведущего, скорее всего, в водопроводную сеть. Вдобавок, люк был полуоткрыт. Недолго думая, Кролас, засунув в карман врана, протиснулся в яму ногами вперед и, видимо, стал на трубы. Потом, пригнувшись, он пополз на четвереньках по трубам, держа в зубах светящуюся ручку. Один конец трубы уперся в земляную стену. Потому, движение было возможным лишь в одном направлении.

Когда он прополз в темноте, освещаемой только ручкой, метров десять, то очутился в более пространном коридоре. Это была обширная шахта, в которой можно было двигаться, выпрямившись в полный рост. Потолок над ним здесь иногда вибрировал - наверху, по-видимому, пролегала проезжая часть улицы. Внизу, под ногами, были по-прежнему трубы, а дальше, под ними, внизу, хлюпала вода. Дальше ответвления труб уходили в обе стороны. И Кролас теперь не знал, куда ему направиться.

Он, похоже, вышел в подземную канализационно - пещерную сеть, огромную, как город. Искать в ней человека... Мягко говоря, было затруднительно. Тем более что в нише неподалеку он обнаружил тайник - небольшой склад скафандров, таких, как примерно пятьдесят лет назад, во времена кислотных дождей, носили вынужденные выходить наружу жители города. Такой скафандр закрывал всю поверхность тела и имел шлем с прозрачными высокопрочными очками. Кроме очков, весь остальной костюм имел чешую из пластметалла, закрепленную на гибкой и приятной на ощупь, как вторая кожа, пластрезине. Для лучшей терморегулировки скафандр полагалось одевать на голое тело. Он легко снимался и растягивался по любому размеру. Впрочем, восьмилетнему мальчику он всё равно был бы великоват... Рядом с несколькими скафандрами Иоганн обнаружил "бойзовский" полосатый халат, спортивные, вздутые на коленках, штанишки и домашние шлёпки.

Недолго думая, Кролас нашел ближайший канализационный люк и вылез из подземелья. Он оказался на новочеркасской мостовой, выложенной ещё во времена Рима, наверное... С её просевшими и неровно выступающими булыжниками. Мостовая уже более чем наполовину была простой грунтовой дорогой с кусками плит и асфальта более позднего наложения. К тому же, она была сильно разъедена кислотными дождями и обгажена незжами. А транспорт здесь практически не ходил.

С собой Кролас унес парочку скафандров, позаимствованных им в тайнике. Их, конечно, легко за относительный бесценок приобрести где-нибудь у Пирамиды или на другом каком толчке, найти на помойке или свалке. Но сейчас некогда было этим заниматься.

- Ну и куда ты теперь? - пронзительно и резко задал вопрос вран, высовываясь из кармана. - Не будешь искать мальчика?

- Я думал, что ты заснул, вран. Ты ничего не говорил. Совсем, - заметил Иоганн.

- Растер-рялся. Сам не знаю, что делать, - ответил тот. - Не ожидал такого обор-рота.

- Я не украл эту "чешую", и не бросил поиски. Но мне надо проконсультироваться у своего старого приятеля, которого зовут Шнобель Пещерник. Он хорошо знает здешние места. Шнобель - просто специалист по подземным помойкам, - сообщил ему Кролас.

- Потом ты пр-росочишься обр-ратно? - спросил вран.

- Пр-росочусь обр-ратно, - в тон ему ответил журналист. - Но, возможно, что заходить в подземку будем не здесь, а в другом месте. Не обратно, значит, но в ту же реку. Речку-вонючку, - уточнил он.

Глава 6. Подземка.

Шнобеля оказалось найти не слишком трудно. Жил он в центре Ростова, в районе Сковороды, но работал сейчас в Новочеркасском районе, здесь неподалеку. А занимался он продажей флэшек, блоков и видеоблоков, кристаллов и гипнокристаллов со всяким экзотическим музоном и релакс-мантрическими напевами, ароматических и благовонных палочек, амулетов и прочей чепухи. Для того чтобы выяснить, где он сегодня стоит и не выходной ли у него, нужно было пойти в центральный книжный, где была главная точка распространения товаров той сети, к которой принадлежал Шнобель.

На точке сегодня работала пару раз виденная Иоганном на каких-то тусовках девчонка, которую почему-то все называли Ансельмом. Она была страшно рассеянной, носила чёрную майку с перевернутой пентаграммой и большие, кованые гвоздями и шипами из металлопласта, ботинки. В носу у неё была вставлена большая негритянская серьга, а чёрные волосы завязаны в огромный, вертикально вверх поднятый пушистый хвост, который оплетала искусственная змея с открытой пастью, свисающая на лоб своею головой.

Сейчас, заметив приветствие Кроласа, Ансельм вынула из ушей наушники в форме бананов и перестала двигаться под "убойный" рэп. Поняв, что ему нужен Шнобель, она сообщила, что тот сегодня и всю эту неделю стоит на этой точке, замещая какого-то зайку, который заболел. Но сейчас - не его смена и он "отвисает" у неё до завтрашнего утра. В общем, неделю они дежурят здесь, по очереди, на пару.

Её хата, адрес которой она сообщила, оказалась тоже здесь, неподалеку. Иоганн пошел туда, надеясь изловить Шнобеля, пока тот не пустился в вероятное большое плавание по безбрежным новочеркасским пещерам.

Он без труда нашёл нужный адрес. Ансельм жила в одном из двадцатичетырехэтажных домов неподалеку от работы. Дверь открыл сам Шнобель, только что запаривший огромный шопснаб и прямо с тарелкой побежавший ему открывать (дистанционка здесь отсутствовала).

Шнобель, видимо, слегка приболел, так как его горло было замотано великолепным клетчатым длинным шарфом. В шопснабе торчала золотистая ложечка: друг Кроласа всегда был эстет. В другой же руке он держал книгу в зеленой силиконометаллической старинной обложке с противокислотным покрытием. Книга называлась "Всемирная история хиппизма, том 2". Шнобель не слишком удивился приходу Кроласа. И еще несколько минут, уже впустив его и стоя перед дверью, был занят чтением.

Потом, потерев свой выдающийся нос кончиками большого и указательного пальцев и поморгав три раза, он пробурчал что-то типа: "Гип-гип-ура! Нас посетил Кролас!"

- Проходи! - сказал он, наконец, и они последовали в небольшую захламленную комнату. Взгляд Иоганна задержался на большой стопке книг, стоящей на полу. Книги, по всей видимости, ещё не были приведены в достойный вид: у верхней кое-где торчали наружу выпадающие листы, переплет следующей был слегка разъеден кислотой. Рядом с книгами валялся скафандр с пробитой на голове чешуйчатой оболочкой и с разбитыми очками.

- Н-да! Никогда такого не видел! - вслух удивился Кролас.

Шнобель нажал на кнопку кухонного комбайна, и тут же Иоганн ощутил приятный запах натуральных, баснословно дорогих, жареных кофейных зёрен. Они перемалывались. Минутой позже, кофе стало поступать в маленькие фарфоровые чашечки. Шнобель, а, по его приглашению, и Кролас, сели на пол, на циновки, поскольку армчеары и телекс в комнате принципиально отсутствовали. И стали пить кофе. Иоганн в двух словах растолковал Шнобелю суть дела. Вран пока не высовывался, сидя внутри вместительного жилета хозяина.

Во время рассказа, глаза Шнобеля потихоньку загорались, и в конце он выпалил:

- Мне б только понюхать какую-либо вещь, и я найду любого человека... Я ведь - нюхач, я тебе никогда не рассказывал, но ведь книги я ищу по запаху. Только кто-нибудь избавится от книг, валяются они в груде хлама...Или, если книги были спрятаны в прошлые времена, а я вдруг оказываюсь неподалеку от них, в недрах бывшей канализации... Я их на расстоянии начинаю чуять. Особенно древние, совсем старые. На простом папире. Я бы и пацана твоего снюхал, будь у нас его вещи. Только, скафандры ещё нужны, если идти на поиск.

Кролас вытряхнул наружу содержимое своего пластпакета. Но вещей мальчика он с собой не захватил.

- Придется вернуться к самому началу пути Оливера. Там валяется его халат, - сказал он.

А Шнобель был просто в восторге, увидав скафандры. Он сказал, что это особенный, очень качественный металлопласт.

- Отличная "чешуйка"! - похвалил он.

И посетовал, что в прошлый свой поход загубил "костюмчик"...

- Тот, что на полу валяется? - удивленно спросил Кролас. - Ну и как же это случилось?

- Я вошел в зону, контролируемую почему-то серыми. Случайно. Сильно увлекшись поиском книг по запаху. Серые чем-то звезданули меня на расстоянии. Падая, я ухитрился завалить на себя груду каких-то ящиков и в них проваляться не только пока прошла погоня, но и ещё часа два - пока в себя не пришел. Вообще-то, ранее я не встречал в этой части подземки серых. Теперь зарекаюсь быть поосторожнее, - отвечал тот.

Надо было спешить. Иоганн со Шнобелем взяли скафандры, какой-то мощный фонарик, высокопрочную веревку, ножик и пугалку с разрывными пулями для "охоты" на крыс. А также, Шнобель прихватил разработанную им план-схему "подземки".

- Ну что ж, посидим на дорожку, - Шнобель улыбнулся. - Для везения. Есть у кротов такой странный обычай...

- У кротов? Тех, кто спускается в пещеры, да? Что, у вас - своя гильдия? - спросил Иоганн.

- Нет. Мы - одиночки. Но мы друг друга чувствуем. Составляем схемы и подкидываем своим. Иногда советуемся. Я и твоего парнишку, наверное, встречал пару раз. Ловкий такой... Да, возьми немного шопснабов, на подоконнике. Если от незжей откреститься не удастся, откупимся. Их там много встречается. И ещё... чуть не забыл, - и он, пошарив в ящике стола, достал амулет, изображающий некий знак в круге и висевший на суровой нити. - Возьми и надень, как защиту. Ведь ты ни разу еще не спускался, - и он протянул амулет другу.

- Ты - что, суеверный? - спросил Кролас, но амулет надел.

- Станешь тут суеверным...

* * *

- Что у тебя в кармане ковбойки? - промежду прочим спросил Шнобель уже на улице. - Жилет сильно оттопыривается. Я заметил... Мы всё лишнее в пластпакете в тайнике оставим, вместе с барахлом. У тебя нет ничего ценного?

Кролас заглянул под жилетку и встретил нахальный взгляд врана.

- Это - вран. Его зовут Тенгу, - сообщил он Шнобелю. - Мы его возьмем с собой.

Шнобель полюбопытствоал, заглянул внутрь - и от удивления даже присвистнул.

- Ого, у тебя - мутаген!

Они добрались до того открытого люка, через который Иоганн вылезал из "подземки". Шнобель нырнул туда первый. Кролас следовал за ним. Его друг сам дошел до вещей мальчика, хотя ему никто не показывал путь. Вещи лежали на прежнем месте, и Шнобель разыскал их и стал внимательно нюхать. Потом он отложил в сторону фонарик, и они оба переоделись в скафандры, которые Шнобель называл "чешуей". Когда Пещерник снова взял фонарик в руки и посветил на себя, Кролас еле сдержался, чтобы не захохотать. Рослая, слегка сутулая фигура Шнобеля выпрямилась, плечи расширились, и он стал похож на героя модного сериала - и одновременно на чешуйчатую доисторическую рептилию. На пояс Шнобель прикрепил довольно увесистую поясную сумку с запасами шопснабов, веревкой и прочим снаряжением. Сам Кролас тоже приготовился к походу. А на плече у него сидел вран.

Скафандры были снабжены дополнительным устройством для переговоров и сильными слуховыми усилителями, вставленными сейчас внутрь них Шнобелем. Чтобы чутко слышать, что происходит вокруг и легко общаться между собой.

- Гуд! - сказал Шнобель, оценив внешний вид Кроласа. - Так ты мне больше нравишься. К твоему журналистскому прикиду я никак не привыкну.

- Ты мне тоже так больше нравишься. Только жаль, что твои пшеничные лохмы покрыты гладковыбритой чешуей. Ты стал металлистом? - пошутил Иоганн в ответ.

Шнобель еще раз понюхал, с посредством запахоусилительного устройства, один тапочек Оливера и уверенно свернул направо.

- Нам - сюда, - сказал он. - И не прячь далеко "ромашку" и пугалку для крыс.

Они двинулись вперед по трубам. Затем свернули в узкий проход налево, прошли через какие-то склады, затем снова в узкий проход. В складах было много крыс, но они были хорошо знакомы с "пугалкой". Пары залпов хватило, чтобы они все ушуршали. Шнобель обратил внимание Иоганна на несколько крысиных трупов. Крысы были зарезаны ножом.

- Наверное, твой парнишка поработал, - сказал он. - Кровь свежая.

После нового бокового прохода пошла гулкая естественная пещера, с потолка капало. Едкие всполохи принимали чудовищные, светящиеся формы. Кроласу, который впервые спустился в подземку, стало не по себе. Больше всего его почему-то раздражали небольшие огоньки-пятна грязно-зеленого ядовитого цвета, встречающиеся повсеместно.

И он был рад, когда вновь, следом за Шнобелем, зашагал не пещерой, а по коммуникационным трубам.

Потом они шли по подземным складам. И вырулили на просторное подземное пространство, заполненное свалкой старинной мебели, телексов и всяческой старинной аппаратуры, а также старыми ненужными железными трубами многовековой давности, щебенкой и какой-то пищевой тухлятиной. Среди всего этого добра, по-видимому, жил незж, оборудовав себе обставленное уютное гнездышко. У незжа были даже работающие телекс и видеоплейер, а также стереокартина, на которой была изображена восточного типа девушка, обвитая коброй.

Далее они проследовали по ещё более узким проходам, скорее всего, известным только посвященным "кротам". Нередко входы в узкие лазы были замаскированы всяким хламом. Который необходимо было разгребать, прежде чем пройти, а потом - снова заваливать проход. Кое-где здесь приходилось протискиваться с большим трудом. Им с Пещерником ещё повезло: комплекция не подвела. Оба были худые.

Коты и крысы досаждали им, вопреки ожиданиям Кроласа, не сильно: иногда было достаточно просто показать "ромашку-4" или " пугалку". Предметы эти были им явно знакомы.

Проходя по странному, мощеному плитками широкому проходу, Иоганн вдруг понял, что это: это была просевшая в "подземку" часть улицы, даже с частью домов по краю. Двери некоторых из них были заперты на ржавые замки. Не запертые дома были уже разграблены и обгажены незжами. Воняло здесь весьма неприятно. И запах был не знаком Иоганну. Шнобель прокомментировал, что здесь, вероятно, специально просыпали какую-то химию, чтобы вспугнуть незжей. Действительно, пройдя несколько метров по этой гадости, они очутились в пространстве, где следов незжей уже не обнаруживалось. Входы в дома по-прежнему были заперты, но где-то впереди ярко светилась дверь. Пещерник неожиданно замер, как вкопанный, и, обернувшись к своему спутнику, приложил палец к губам. Кролас тоже застыл на месте. Где-то позади гулко захохотал незж. Такой хохот предвещал недоброе.

Сердце Иоганна заледенело. Он весь оцепенел и как-то обмяк. Пещерник тоже не двигался с места. Почему-то было жутко. Очень жутко. Будто по подземному проходу пульсировали волны страшного животного ужаса.

Наконец, как ему показалось, через долгое время, хотя прошло лишь несколько секунд, Кролас овладел собою. Он, пятясь задом и обхватив руками друга, пролез в проём между стенами домов и следом втащил туда же огромную фигуру Пещерника. Тут же они услышали, как что-то прогрохотало мимо, слегка затормозив около этого проёма. И на миг, они увидели серого с фонариком, который уставился в темноту, где они спрятались, бельмами глаз.

- Мя-яу! - душераздирающе, по-кошачьему, завопил вран. Звук был явно не в человеческом диапазоне, и серый двинул дальше. За ним последовала ещё одна точная его копия.

Пещерник и Кролас подождали, не двигаясь, ещё минут двадцать. Пока леденящий ужас не стал, наконец, постепенно отползать куда-то прочь. Наконец, их отпустило...

Выйдя из своего укрытия, они увидели, что свет, что лился из дома впереди, теперь пропал. И та дверь теперь была закрыта на металлопластовый замок. Пахло вокруг преотвратно, даже для Кроласа, а всегда мучившийся от дурных запахов Пещерник и вовсе страдал. Он не мог установить, входил ли в ту дверь Оливер или же проследовал мимо, хотя до сих пор уверенно шел по следу мальчика. А вернее, по его запаху.

Интуиция подсказывала Иоганну, что нужно во что бы то ни стало пробраться вовнутрь этого дома. Что бы тут ни делали "серые", явились они явно не с добрыми намерениями. И вдруг, мальчик там? Как и всякий журналист, который часто рисковал быть запертым в какой-либо подвал рьяным ненавистником прессы, Кролас всегда хранил в кармане пиджака набор отмычек, переложенный им сейчас, к счастью, в поясную сумку вместе с микроаптечкой "Первая помощь". Он достал отмычку и стал ковырять замок. И, после некоторых его хлопот, замок поддался.

- Хитрый оказался, с секретом, - заметил он.

- Но и ты не оплошал, - отозвался друг.

Старый, построенный, по всей видимости, ещё до кислотных дождей и всего, что за ними последовало, дом, похоже, полностью, своими двумя этажами, провалился под землю. А быть может, какой-то умник распорядился проложить сверху части улицы навесной мост. Бывало и такое. Тогда такой мост или целая платформа соединяли два небольших холма. Там, сверху моста, уже был грунт, тротуары и даже деревья... Таким образом, некоторая неровность холмистой местности с находившимися на ней улицей и домами была погребена, а сверху пролегал мост, на который была насыпана земля.

Кролас, а за ним и Шнобель, вошли внутрь подземного строения. Они знали, что в этом доме, вероятней всего, побывали "серые". Внутри они обнаружили прихожую с вешалкой и раскрытую дверь в комнату и кухню. На кухне никого не было. В единственной комнате стоял старинный диван, шкаф, полки с книгами и стол с компьютером. Старым компьютером. Запретным в городе...

Но, самое страшное было не в компе. А в том, что на полу, раскинув руки, лежал человек. Это был пожилой человек, слегка седенький, худой, невысокого роста. Тем не менее, с властной посадкой головы и волевым, мужественным лицом.

Шнобель присел на корточки, затем приложил ухо к груди этого человека. Сердце ещё слабо билось.

- Слава богу! Жив, - сказал он Кроласу. Тот достал из сумки аптечку и стал оказывать незнакомцу первую помощь, необходимую при сильном отравлении. И вдруг осознал, что пары ядовитых газов ещё не улетучились из комнаты: его вран ослабел и чуть не упал с плеча, на котором сидел. Кролас пересадил врана на подлокотник дивана и достал из микроаптечки "антияд - 2". Тщательно оросил им комнату. В это время, Шнобель продолжил его работу, оказывая первую помощь незнакомцу, пока тот не открыл глаза и не задышал полной грудью.

- Оливер! Где он? Его забрали? - слабым голосом спросил этот человек и вновь потерял сознание.

Шнобель и Кролас отнесли и положили незнакомца на диван.

- Сюда валят незжи, - пробормотал Пещерник, всматриваясь в окно. Он опрометью бросился к двери, и ещё успел закрыть её изнутри на задвижку. - Странно! Они проникли через химзащиту. Может, её нейтрализовали серые, двигаясь обратно? - спросил он, снова появляясь в комнате. Потом, снова выйдя в коридор, стал, как положено, спиной к двери и стал вполголоса заговаривать незжей, которые уже табунились у входа.

- Незжу - незжево, богу - богово, а меня - поминай, как звали, - неслось из коридора.

Иоганн тем временем подошел к шкафу и открыл его. Из него вывалился мальчик, прямо ему на руки. Значит, он спрятался там и серые его не заметили. Оливер был жив. Только надышался "ромашки" и был без сознания.

"Значит, серые охотились не за ребенком, а за его другом", - подумал Кролас.

В отличие от незнакомца, Оливер был в скафандре, очень большом для него, и сморщенном потому складками. Незнакомец же был одет почти по-домашнему: по-видимому, он здесь переоделся. Если у него был скафандр, в котором он добирался сюда, то его унесли серые: его нигде не обнаруживалось.

Иоганн, обхватив одной рукой безвольное тело мальчика, другой отвинтил верхнюю часть его скафандра. Затем, так же, как ранее незнакомца, обработал с помощью микроаптечки.

- Главное, ты залей ему в рот по самые гланды "антияд-4", - посоветовал Шнобель, который заглянул в комнату и сразу въехал в ситуацию.

Расстегнув скафандр на груди у Оливера, чтобы хорошенько прослушать сердце, Кролас нашел странный, сложенный вчетверо листочек. Положенный, вероятно, во внутренний карман "чешуи", но выпавший оттуда. Он прочел:

"Я, Оливер Кролас, вступая в Единую Ложу Хакеров, клянусь не разглашать её тайн никому, давая допуск только к паролю новичков.

Пароль новичков гласит:

1) Для входа в Систему надо знать код-слово.

2) Лестница хакеров состоит из семи степеней посвящения. Первая: драйвер, вторая: соучастник, третья: инженер, четвертая: каменщик, пятая: маг, шестая: хранитель, седьмая: демиург.

3) Для перехода с уровня на уровень надо снять блок: ответить на экзаменационные вопросы. А также, требуется более высокая степень знания языков (включая древние - для трёх верхних уровней).

4) "Незагруженный" комп имеет tabula rasa - чистую доску - потенциально клавиатуру, которую необходимо разблокировать и "загрузить" любым алфавитом.

5) Для общения с другим членом Ложи (или подпольной группой) необходимо знать код - шести - семизначное число, время выхода и пароль ввода.

Всё, что известно станет мне, кроме пароля новичков, обязуюсь не говорить чужакам ни за плату, ни под пыткой, ни при других условиях. Иначе - лишусь навсегда пароля ввода.

Далее стояла подпись Оливера.

"Значит, он - хакер, - сделал вывод Кролас. - Наверное, и этот человек - тоже. Тогда интерес серых понятен"...

Он положил мальчика на диван рядом с незнакомцем и сел прямо на пол. От волнения Кролас механически распечатал первый попавшийся ему шопснаб, извлеченный из сумки, и стал жевать его всухую. Рядом с ним присел Шнобель. Он тоже был взволнован. Обхватив голову руками, он стал напряженно думать. Затем, вскочив, произнес:

- Иоганн! Насколько я знаю серых, они наверняка вышли каким-то образом на незнакомца. Он - хакер, вне сомнений. Я сам толком о них ничего не знаю: ни о серых, ни о хакерах. Одно понятно: они его или пытали, или считывали. Затем ушли, чтобы вернуться к определенному времени: если они выпытали код. Они бы его здесь не бросили, если бы не захотели потом вернуться. Я имею в виду комп. Человека они оставили умирать. Да, несомненно, они вернутся. Не знаю, когда. Надо как-то драпать - и унести этих людей отсюда.

Иоганн, неожиданно для себя, дико захохотал. Сказалось напряжение... А ещё, он представил, что такое драпать от серых с двумя полуживыми куклами на плечах.

Но тут зашевелился мальчик, Оливер Кролас... Похоже, он расслышал последние слова Шнобеля.

- Они вернутся только вечером, - слабо проговорил он, слегка приоткрывая глаза. - Они пытали Генриха и узнали код: считали его, пользуясь нейролингвистической аппаратурой. Они вызывали сюда подкрепление с нужными для этого приборами... Генрих не виновен. Но код надо заблокировать по всем каналам. Они собирались вернуться только вечером, но и Генрих, быть может, пробудет до вечера в отключке, - мальчик заплакал. - Нам бы, в общем, только бы добраться ... На другую точку. Это - не наверху, а здесь, в подземке. Генрих успел мне показать, где это. Я должен был впоследствии - если б не всё это, что случилось - стать на ту точку, она была бы моя. А сейчас там, должно быть, можно будет спрятаться. Только следы "ромашкой" обработать - или какой другой гадостью. Чтобы не выследили. А на другой точке Генрих придёт в себя и решит, что теперь делать. Скорей всего, ему теперь надо прочь из города. Его будут искать.

- Ты проводишь нас, если мы его понесем? - спросил Кролас.

- Да. Я приблизительно знаю дорогу.

- Стоп, ребята! - обратился к ним Шнобель. - Мне очень многое неясно, а потому я не могу четко действовать. Нельзя допускать ни одной ошибки. Серые - ребята не промах. Это вам не пост Гиб-де-де... Итак, я пока уяснил немного: ты, парень - хакер, он - тоже. Его зовут Генрих, - он показал на почти безжизненное тело. - Кроме этого, я просек только одно: здесь побывали серые, которые, так или иначе, собираются сюда ещё вернуться. Это - минус.

- Минус, - подтвердил Иоганн.

- Но все живы, и это - плюс, - утешил Шнобель.

- Плюс! - согласился Иоганн. И четко вспомнил их со Шнобилем выходки в то время, когда он сам ещё не оброс пергазетной плесенью. Любимые "минусы" и "плюсы" его друга звучали тогда постоянно...

- Короче, дёру мы отсюда дать можем. Но, поскольку серые сюда собираются вернуться и обнаружить здесь лишь окоченелый труп, то они вернутся, и своё намеченное тоже сделают. Так? - спросил Шнобель.

- Ой! - спохватился Оливер, - Конечно! - глаза мальчика наполнились ужасом.

- Значит, я мыслю логично, - заключил Шнобель и уселся поудобнее.

- Простите, - промямлил Оливер, - Я не спросил сразу... Кто вы такие?

- Ты не улавливаешь фамильного сходства? - спросил Шнобель. - Это - твой папаня. Он затеял тебя искать именно сегодня, и мы влипли в эту ситуёвину абсолютно случайно. Мы просто тебя нашли.

Старший Кролас заметил на лице мальчика некоторое удивленное колебание. И вполне его понял.

"На папаню я тяну слабо. Если ещё учесть, что я выгляжу лет на пять моложе своего, ещё совсем не престарелого, возраста", - подумал он.

В общем, мальчика убедило в истинности слов Шнобеля только пресловутое "фамильное сходство".

- Ты вовремя, пахан, - вымолвил он наконец. - Только ... Прости.

- Ничего, выкрутимся, - сказал Иоганн. - К переделкам я привык. А, кроме того, у меня теперь есть вран, - добавил он невпопад.

Вран к этому времени уже стал приходить в себя, будто бы возвращаясь из временного провала. Глаза его заблестели.

Мальчишка, слегка косясь на птицу, продолжил:

- Вы тут оказались вовремя. Иначе бы нам с Генрихом - полные кранты. Шухерили здесь глобально. Не знаю, как они вышли на нас.

- Зачем-то чистят этот район "подземки"... Дело в том, что я уже встречал здесь серых. Возможно, вас застукали случайно, - вмешался Шнобель.

- Похоже... Теперь они знают код и пароль ввода... Выход - в шесть часов, с этого компьютера. Они могут вернуться вечером и выйти... Это очень хреново, - сказал Оливер мрачно.

- А с другого компа они не могли бы выйти? - спросил Шнобель.

- Только с такого же. Их очень немного. И все подпольные. Еще отыскать надо, - ответил Оливер.

- Резон вернуться у них есть, - подытожил Шнобель. - Только, почему они его не утащили сразу с собой? - размышлял он вслух.

- Быть может, потому, что хотят выйти на связь отсюда, ведь выходить лучше с определенных точек. Тогда нет помех, есть полная гарантия выхода. Эта точка проверена. У Генриха есть ещё пара точек, откуда он смог бы выйти, если туда поставить компьютер, - подсказал Оливер. - На одну из таких я и предложил нам сваливать. Только... нужно, чтобы мы захватили с собой ещё и этот компьютер. Чтобы он не достался серым.

- Уразумел, - мигнул Шнобель. - Только, где эти точки - в другом районе подземки?

- Нет, они здесь, недалеко, - ответил Оливер.

- Тогда всё это - опасно, - однозначно подытожил Шнобель. - Вычислят. У них аппаратура. Вроде бы.

Повисла тишина. Иоганн начал потихоньку выходить из легкого ступора, в который впал, и тоже слегка шевелить извилинами.

- Значит, так. Надо валить. Подальше. И прихватить с собой комп. Нельзя рисковать. Остальное обмозгуем позже. Очухается Генрих - поможет. Главное - свалить. Причем, оставлять здесь кого-то - рискованно. Серые могут решить не затевать выход, а просто вернуться вскоре и тромбануть комп. Мы ведь не в курсе их планов, - размышлял теперь он вслух. - Вдруг их задача - только всё ликвидировать... Они получат дополнительное задание шефа - и вернутся, чтобы ещё и комп уничтожить, кроме людей. Я слышал, что их конёк - беспрекословное следование указаниям начальника.

- В этом есть своя соль, - заметил Шнобель, разгуливая по комнате. И его взгляд при этом то и дело падал на полки с книгами. - Кто-то из нас двоих, Кролас, должен сходить к началу пути, захватить пластпакет и "чешую" для Генриха. Заодно и комп отсюда упереть.

Теперь они прислушались: за дверями тем временем безумствовали незжи, пытаясь проникнуть сюда. Бр-р! Они скрежетали, пели что-то в совершенно диком диапазоне и царапали двери.

Почему-то Иоганн представил в красках именно свою одинокую прогулку по темному лабиринту подземки, свои встречи с незжами и зелеными всполохами на стенах.

Снова в комнате повисло глухое молчание.

- Ладно, придется рисковать, - вдруг решительно сказал Шнобель. Он стал методично вытряхивать из шкафа всякое старое барахло. Затем загрузил в наволочку комп и все ему сопутствующие детали, а также стал складывать книги с полок в попавшуюся под руки простынь, замотав её затем большим узлом. Действовал он отлажено и проворно. Остальные следили за ним как завороженные.

Закончив работу, Шнобель запихал в шкаф упакованный в наволочку компьютер и узел с книгами. Вынул из поясной сумки высокопрочную веревку и лихо обвязал ею шкаф два раза, попросив Иоганна помочь продеть веревку между шкафом и стенкой. Потом он завершил этот процесс вязанием хитромудрого и прочного узла.

- Не знаю, можно ли от незжей шкаф заговорить, но книги я как-то заговаривал, - признался Пещерник.

И все услышали странный текст, проговоренный им вполголоса:

- Стань невидим,

дым и сбитень.

Сбит, но не сшит,

Сшит, но не порван,

вор не найдет,

кот не украдет,

незж не унесет.

Незжу - незжево,

незачем наезжать,

нечего жрать, нечего видеть.

Видеть - обидеть,

Класть - не предвидеть.

Незж не заржавеет,

кот не околеет,

вещь не одряхлеет, - что-то в таком роде...

Затем Шнобель три раза плюнул через левое плечо и перекрестил шкаф. Потом он неожиданно снял с себя гиперкостюм и надел его на Генриха. Сам же стал копаться в хламье, вынутом из шкафа, пока не извлек оттуда джинсовую рубашку и кожаные штаны - самое подходящее и крепкое из того, что там было. Но, надев это всё на себя, он зачем-то сверху напялил драные клетчатые портки (как выразился бы Дорг) и хламиду - длинную холщёвую рубаху. Всё это было Шнобелю мало по длине, но широко в объёме и болталось на нём сильно. Зачем-то он всё верхнее тряпьё еще покромсал ножичком.

- Кр-расавчик, - захохотал вран, - загр-римируйся.

Пещерник хохотнул. Потом застыл, пораженный:

- Кролас... Это не ты, это он сказал? - и посмотрел на Иоганна.

- Он... Мутаген ворона и попугая. И разумней нас с вами, - ответил тот другу.

- Как его зовут? - спросил тогда Шнобель.

- Тенгу.

- Однако, - задумался Пещерник. - Весьма странная птичка...

- Тэн-гу, небесная собака. Что-то типа демона японской мифологии... И кто так птицу назвал? - не по-детски серьезно, спросил вдруг Оливер.

- Он... Сам так представился, - извиняющимся голосом, ответил сыну Кролас.

- Вран прав, - сказал Шнобель, прекращая прения, - Мне нужно загримироваться, - и он достал из сумки какой-то флакончик. Обмазав содержимым лицо и руки, он повернулся к остальным и удовлетворенно хмыкнул:

- Ну как?

Постепенно, на глазах, его кожа становилась похожа на грязно-серую рыхлую кашу - как у незжа. Для убедительности он ещё нарисовал себе другой гадостью синяк под глазом и нанес бородавку на щеку.

- Кр-расавчик! - повторно каркнул вран.

- Кролас! В смысле - Иоганн! Неси Генриха вертикально и прячься за входной дверью. Ты - тоже, Оливер, ступай туда же. Причем, ты спустишь дверной крючок, как только я слегка щелкну пальцами, - шепнул Шнобель.

Потом он прошел на кухню. Достал из сумки все имеющиеся в ней шопснабы и маленькую бутылочку с дурно пахнущей жидкостью. Это, по-видимому, была зверская спиртовая настойка чего-то гадкого на чём-то противном.

Иоганн подхватил под мышки лёгкого, как подростка, Генриха и спрятался у стены за дверью. Рядом с ним стал Оливер.

Пещерник откупорил бутылочку, по-незжевски принюхиваясь, скорчил глупую улыбку и щелкнул пальцами. Оливер отдернул дверной крючок.

В дом ввалился первый из незжей, покрытый бурой шерстью, и с ворчанием ринулся на кухню, увидев там Шнобеля.

- Бр-р-матуха, братки, бр-р-матуха, - по-незжевски скривившись и кусая сухой шопснаб, не разворачивая, а срывая зубами упаковку, запричитал Шнобель. Вломилось еще восемь-девять незжей самого разного вида, роста и калибра. Они тоже двинули на кухню. Потом вломилось ещё примерно столько же.

А Иоганн и Оливер, когда поток незжей, кишащих теперь на кухне, иссяк, потихоньку вышли из-за двери и рванулись на улицу. Иоганн тащил впереди себя Генриха.

Шнобель, постепенно оттесняемый от стола набежавшими незжами, в конце концов почти одновременно с Кроласом, улизнул за дверь.

Сразу за дверями, вместе с Иоганном, он подхватил Генриха. И все они отправились в долгий, но уже знакомый путь по подземке. Во время этой прогулки впереди всю дорогу шел Оливер и распугивал крыс "ромашкой" и пугалкой. "Ромашка" заодно забивала оставляемый ими запах, если кто захотел бы взять след собаками.

Шнобель шел без скафандра. И единственное, чем он обезопасился - вставил себе в нос фильтры.

Они благополучно миновали все препятствия и добрались до люка в полу подвального помещения в коммунятнике. Там вылезли наверх, с трудом отодвинув люк, и общими усилиями втянули туда же Генриха. Последним забрался Оливер.

Генриха они положили на сложенные в ряд ящики, аккуратно сняли с него "чешую". Все скафандры и вещи из тайника они на всякий случай прихватили сюда, наверх.

Потом Иоганну со Шнобелем предстоял новый путь в недра подземелья: за компом и книгами.

Глава 7. Собор и монастырь.

Оливер задвинул люк и стал ждать условного стука снизу. А Иоганн со Шнобелем взяли пластпакеты, трансформировав их в рюкзаки. До второго похода, в подвале коммунятника, Иоганн обработал Шнобеля "аптечкой" - и он, в общем-то, чувствовал себя неплохо, хотя и прогулялся по подземке без защиты. Зато, когда они пошли вдвоем за компом и книгами, он теперь блаженствовал, вновь обретя "чешую".

- Бронебойная, всё же, вещь, - оценил он, - можно даже касаться стен и всякой хрени... И эта дрянь не повредит абсолютно. И крыса ногу не прокусит.

Они без труда вновь отыскали тот дом. Теперь он был уже обгажен и обработан незжами: всё перевернуто вверх дном, шопснабы уничтожены. Парочка смертельно пьяных особей женского пола валялась под столом, блаженно хрюкая. Остальные уже свалили. С удовлетворением, вошедший первым Иоганн обнаружил абсолютно нетронутый шкаф. Подоспевший Шнобель лихо развязал узел, смотал и спрятал веревку. Затем сложил комп в рюкзак и помог Иоганну его надеть. Свой рюкзак Шнобель набил книгами. И тут же почувствовал себя улиткой с неимоверно тяжелым панцирем. Перед тем, как тронуться в обратный путь, всю комнату Пещерник обработал дурно пахнущей жидкостью. Так же точно он обрабатывал их следы первое время, как только они вышли. Вран всю дорогу летел сам, а не сидел на плече у Кроласа. Чтобы не добавлять хоть малого, но обременительного веса.

Добравшись назад без проблем и постучав железкой по люку, они услышали голос Оливера и отозвались. Оливер помог им, и вскоре они были наверху вместе со своим грузом. Было около пяти. К этому времени, Генрих ещё не пришел в себя.

Иоганн бережно выгрузил компьютер и проверил все детали - вроде бы всё оказалось не повреждённым. Шнобель задвинул на место люк и забросал его какими-то железками и ящиками: на всякий случай.

Когда в очередной раз Анатолий "простукивал" дверь, они, к его радости, отпустили Оливера наверх, в коммунятник. А сами пока стали пережидать опасное время. Для Ростова таким временем было с шести до десяти часов вечера, когда на улицах было больше всего отморозков. А ещё, они ожидали, когда "воскреснет" Генрих.

- Забаррикадировались, - вяло улыбнулся Шнобель. - Ну мы и попали в передрягу!

- Да, я не ожидал... Ты меня не проклинаешь? - спросил Кролас.

- Всё гуд, - ответил Шнобель. - Проверь только Генриха - у тебя есть датчикоискатель?

Датчикоискатель у Кроласа, конечно, был - это входило в его журналистское снаряжение.

На Генрихе ничего не оказалось. Видать, серые уже посчитали его трупом, так сказать. Сначала было как-то жутко сидеть молча и почти в полной темноте. Шнобель для конспирации рубанул свой мощный фонарик. Оставался лишь маленький, на журналистской авторучке. Потом Шнобель, даже при этом тусклом свете, стал перебирать и осматривать доставшиеся ему сегодня книги, извлекая их из пластпакета. Иоганн заметил, что это были книги на простом папире.

Особенно заинтересовали Пещерника "Археологические исследования Ростовской области" и "Аномальные природные явления, сопутствующие урбанизации". К удивлению Кроласа, вся "раскраска" с лица и рук Шнобеля, насколько он мог разглядеть, постепенно сошла на нет сама по себе. Только бородавку со щеки он содрал. Шнобель, увидев интерес приятеля, признался, что такую красящую жидкость он сотворил сам, пользуясь невероятным смешением различного парфюма.

Вран спал, во всяком случае, сидел в изголовье у Генриха с закрытыми глазами. Шнобель, по-прежнему одетый незжем, хотя у него в пластпакете лежала его одежда, вновь погрузился в изучение книг.

"Хорошо Шнобелю! Он как бы на время отвлекся, забыл о происходящем, погрузившись в книги", - подумал, глядя на приятеля, Иоганн, который невольно вновь и вновь обмозговывал воспринимаемую действительность.

"У нас с собой аптечка, мои журналистские примочки, нож, пугалка, "ромашка", веревка, два пластпакета, трансформированных в рюкзаки, и пять скафандров, сложенных в углу грудой. И компьютер, которым я не знаю, как пользоваться, да если бы и знал, то, быть может, здесь им пользоваться нельзя - или из-за помех, или чтобы не засекли, - размышлял он. - Конечно, вряд ли "серые" будут искать кого-нибудь в коммунятнике - к счастью, Оливера они не застукали. Но, что же нам делать?"

Как ни странно, несмотря на переживания, ему очень хотелось есть.

"Конечно, нас со Шнобелем здесь никто не держит, и мы в любую минуту можем ускользнуть отсюда, через любой канализационный люк покинув "подземку". Хоть подзакусить пойти. Но, ведь мы можем оказаться чем-либо полезными Генриху, когда он очухается. Да и лучше держаться вместе. Ясно, что Генрих должен будет куда-нибудь валить, а так как на него наверху явно открыта охота, валить надо будет вновь через подземку. Куда? Да есть же у него, наверное, сподвижники. Если он их знает не по выходу на связь, а реально".

А Генрих всё спал и спал.

В девять вечера даже сюда донесся звук электрического горна - в коммунятнике протрубили отбой. Спать здесь ложились рано, ранним был и подъем.

Немного погодя, пришел Оливер. Анатолий вновь закрыл за ним дверь. Иоганн мысленно представил "резиновую Зину", заменяющую его сына на кровати. Оливер сказал:

- С воспиткой всё прокатило: она решила, что я где-то слегка погулял с паханом, внезапно объявившимся. Такое здесь случается.

Он также догадался принести какой-никакой еды из общепита, то, что ребята не доели, и воды в пластиковой бутылке. Иоганн и Шнобель даже умылись и слегка побрызгали Генриха, который, казалось, стал подавать признаки жизни: теперь он просто спал и ворочался во сне. Спал глубоко, и ему снились кошмары.

Вран, сидевший в его изголовье, раскрыл один глаз и неожиданно попросил:

- Не будите Ген-р-риха р-резко. Если выспится - ср-разу будет в нор-рме!

И потому, они не спешили его расталкивать. Доверились чувствительности врана.

А пока, поужинали пирожками и кашей из коммунятника.

- У нас есть два пластпакета, - заметил Шнобель во время ужина. - А "чешую" и компьютер нужно отсюда уносить обязательно. Ты уж прости, Оливер. Но этот район города провален. Он почему-то наблюдается серыми. А уж если они начали что-нибудь метить... В общем, чешуйку надо перепрятать. Где-нибудь подальше.

- Я согласен. Тем более что я просто могу вылезти из канализационного люка, в этом районе они почти всегда открыты. А поверху доберусь до того места, где влезу в подземку и найду свою перепрятанную чешую. Не проблема даже новую надыбарить, если эта вам глянулась, забирайте, - спокойно согласился Оливер.

- Я не знаю, чем мы будем заниматься в ближайшее время, - спокойно продолжал Шнобель. - А надо бы переправить книги на хату Ансельму. Они пока останутся здесь. Я напишу адрес и нарисую план, куда их потом отнести. Но только этим должен заняться не ты. Ты мог вызвать подозрение, и за тобой вероятна слежка. Есть ли кто наверху, кто мог бы выполнить такое поручение? - спросил Шнобель Оливера.

- Насчет книг - любое поручение выполнит Анатолий. Из всего коммунятника - он самый главный, да пожалуй, кроме меня, единственный их любитель. Он их на толчке иногда скупает, когда удается где денег подработать.

- А! Тогда передашь книги Анатолию. Скажи, что у Ансельма он добудет много интересного. Туда можно будет приходить и читать. Ты сам, быть может, сейчас отправишься наверх, спать. Это - смотря, что скажет Генрих. И никуда из коммунятника в ближайшие дни не выходи. Чтобы тебя можно было в любой момент застать. Предупредить, если что.

- Понял, - кратко сказал Оливер.

Потом Кролас слегка придремал.

Очнулся, когда книги уже перебазировались под кровать к Анатолию, в двух пластпакетах лежали комп и "чешуя", вся каша была съедена и пирожки тоже, а только что очухавшийся, наконец, Генрих полюбопытствовал, кто они такие. От его голоса Иоганн и проснулся.

Шнобель вкратце изложил ему "ситуёвину". Некоторое время Генрих сидел молча и размышлял. Потом обвел всех благодарным взглядом и сказал:

- Я вынужден вам довериться. Мы связаны странной цепью событий. И, наверное, пришёл тот самый "крайний случай", на который мне были даны некоторые рекомендации. Мой код надо заблокировать сегодня же. Хорошо, что вы взяли компьютер - серые, таким образом, вряд ли уже выходили в сеть. Мы, должно быть, успеем. Выйдем по аварийному каналу связи, придется рисковать. Я очень слаб, и мне понадобится помощь двух человек, чтобы это осуществить: один будет поддерживать меня, другой - нести компьютер. Мальчика можно отправить спать.

- Мы не можем сейчас же выйти на связь и заблокировать код, прямо здесь? - спросил Шнобель.

- По ряду причин, это невозможно. Во-первых, не с любого места можно связаться, не зря все хакеры используют "подземку" - настолько много наверху помех, вызванных работой телексов и другой техники... Хотя наши компьютеры работают совершенно на другом принципе, в другом, так сказать, диапазоне. Во-вторых, сейчас не время выхода, а потому просто надо выходить в комп-поле и оставлять там информацию "SOS!", а чтобы туда выйти, нужен синхронизированный с нашим компьютер, тогда мы можем "подключить" ближайший третий компьютер сети и вместе пробиться в "комп-поле".

- Я немного читал старые книги о компьютерных технологиях, - осторожно вмешался Шнобель. - Они действуют по принципу "всемирной паутины", есть какой-то компьютерный центр...

- Нет! Вы рассказываете о принципе, который существовал до хакерских войн. Мало кто знает из тех, кто не входит в Единую Ложу, что теперь компьютеры (подпольные, разумеется) работают не на принципе паутины, а на принципе сети рыболовной, ячеистой, или принципе игры в спраут, если хотите... Но это - очень долгая тема, а нам надо действовать!

- Вкратце, я понял. В смысле: что я ничего не знаю о компах, но нам нужен второй. Координаты, видимо, известны. Осталось только выйти осторожно отсюда так, чтобы ни на кого не нарваться. Вероятно, через "подземку"? - вмешался Иоганн.

- Кр-ролас пр-рав! - вдруг отозвался вран. - А путь свободен... Они ушли! Пр-равда, оставили везде ловушки. Не стоит, потому, углубляться в этом районе в подземку. Нам надо сначала до люка - и навер-рх! - прокаркал вран.

Увидев врана, Генрих изумился, но ничего не сказал.

- Вперед! - сказал Шнобель, до сих пор одетый незжем.

- Мальчику с нами, думаю, не надо идти, - Генрих стал сосредоточен. - Я на его карте сейчас обозначу место, где мы оставим скафандры. Путь на новую мою базу - тоже. Он отлично по карте ориентируется. А сегодня - пусть покинет нас и пойдет спать.

- Хорошо, учитель, - сказал Оливер.

- Всё будет нормально. Давай карту. - И Генрих обозначил на ней нужные точки и надписи.

Оливер взял карту и засунул в карман халата.

И остальные попрощались с мальчиком, а Шнбель сказал ему, что связь в ближайшие дни придется с ними держать, скорее всего, через Анатолия, который выйдет на жилище Ансельма.

После этого, они вылезли из люка и пошли по ночному городу. Впереди шёл Генрих, поддерживаемый Шнобилем, который до сих пор был переодет незжем. Плечи Пещерника были увенчаны пластпакетом в виде рюкзака, набитого "чешуёй". Сзади шёл Кролас и волочил в другом пластпакете комп.

В Новочеркасском районе города, кроме как в центре, уличная иллюминация отсутствовала. Даже фонари. "Ну, и хорошо", - подумал Кролас. Так же удачным было и то, что было далеко за полночь - опасное в городе время давно миновало. Спали даже многие незжи, прямо возле мусорных контейнеров. Лишь уличные коты безумствовали, издавая страшные звуки, напоминавшие ведьминские завывания, и зелёные радиоактивные всполохи, колеблясь, веяли замогильным зловещим холодом, от которого слегка глючило. Шнобель вполголоса молился.

Вскоре Генрих сказал:

- Спустимся здесь, через люк. Оставим скафандры на одной нашей точке. Для мальчика.

- Хорошо, - согласился Шнобель. Они осторожно спустились. Нычка, которая была за узким проходом, заваленным хламом, оказалась неразграбленной.

- Здесь... Мог бы тоже выходить на связь Оливер. Но компа здесь пока нет. Оставим в схроне скафандры, - пояснил Генрих. Припрятав лишнюю "чешую" и завалив снова проход, все вылезли наружу. Светила полная луна. Было тихо.

Вскоре они вышли на центральную улицу, сиявшую всеми цветами радуги реклам и гипнокартин. На улице не было никого. Ни машин, ни людей. Искусственные ёлки и каштаны казались в это время суток ещё более неестественными. В глаза резко ударила вынырнувшая откуда-то реклама женских колготок и прокладок. Потом наверху неожиданно включили еще одни шоры, показывающие набегающую волну. От неожиданности Иоганн вскрикнул и споткнулся о выломанную плитку тротуара.

Они пересекли эту единственную центральную улицу Новочеркасского района, и вновь пошли боковыми улочками. Где-то над ними, в единственной в этом районе прозрачной надземной линии, пронесся поезд метро.

И снова - шаткие заборы, кошки и незжи. Подворотни, пропитанные мочой, куски шлакоблоков, какой-то битой развалины, бесчисленное количество труб, проходящих по поверхности и закатанных жустером, похабные пьяные голоса из открытых настежь дверей и окон.

Затем показалась Соборная площадь, до сих пор кое-где покрытая кусками каменной мостовой, а местами - плиткой, асфальтом, пластиком... Высокотехнологичная пласторганика застывала почти мгновенно, но всё же, странным образом, несла на себе отпечатки кошачьих лапок.

Соборная площадь сочетала в себе комплекс весьма странного набора памятников: перед прохожими последовательно представали Платов, Мусоргский, Ермак, какой-то президент и большой голубь. "Последний, вроде бы, символизирует примирение. Не помню, кого с кем", - вспомнил Кролас. Каждый памятник давно был запакован в прозрачный стеклопластовый купол: на случай кислотного потока.

Кроме того, на площади стоял обветшавший и полуразрушенный Собор. Известный тем, что у него крест периодически срывало ветром, о чем по городу ползли странные слухи, что это, мол, не случайно, а провозвестник беды. Купол же Собора был выкрашен простой зеленой краской; а над ним, в полнеба, развевалось голографическое изображение распятого Христа... Особенно впечатлявшее именно ночью, когда сквозь него просвечивали звезды. Христос был бедный, измученный и одинокий. И невесело взирал на площадь оттуда, сверху.

- Нам надо проникнуть внутрь Собора, - сказал Генрих.

Замшелые, полуразрушенные его ступени зарастали травой. Дверь, некогда массивная, сильно обветшала и покосилась. Соборные часы над дверью застыли на полтретьего. На ступенях спало несколько незжей. Нигде не было признаков внутренней жизни. Здание казалось заброшенным.

Кроласу не хотелось открывать главный вход Собора журналистской отмычкой. Это казалось ему святотатством, и вначале он решил испробовать другие способы проникновения. Он, а следом за ним, и остальные, начали обходить Собор. И вскоре обнаружили по другую сторону небольшую дверцу, ведущую в подвальное помещение. Над ней горела свеча.

Иоганн подошёл к этой незаметной двери и подергал. Она оказалась не заперта.

И вскоре Генрих, Иоганн и Шнобель спускались вниз по ступеням старой лестницы. Она быстро закончилась, и привела их в довольно обширное помещение с низко нависающим потолком. Здесь некоторые из плит пола, как оказалось, представляли из себя чьи-то надгробья. И потому, нужно было ступать осторожно, стараясь их обходить. В воздухе был разлит запах ладана и каких-то ещё благовоний. Обернувшись на раздавшийся вдруг странный звук, Кролас увидел, что у самой двери, в углу, спал большой рослый человек в черной рясе, который в это самое время перевернулся с боку на спину и захрапел. Он был, по-видимому, пьян. Приглядевшись внимательнее, журналист узнал веснушчатое лицо Петрония, одного из религиозных знакомых Дорга. Которого, однако, Кролас видал только по телексу.

Они, повинуясь Генриху, который приложил палец к губам, не стали будить Петрония, а прошли в следующее ответвление помещения. Еще на подходе стали слышны доносящиеся молитвенные причитания. Там они увидали иконостас, врата в алтарь. И большую, раскрытую Библию на аналое. Перед ней молился коленопреклоненный седовласый человек. Он, обнаружив постороннее присутствие, обернулся - и, не прерывая молитву, знаком попросил немного подождать.

Закончив молитву, он встал, приблизился, подтянутый и величавый, и поздоровался с Генрихом.

- Здравствуйте, батюшка Амвросий! - ответствовал Генрих и показал ему, вытянув из-под рубашки наружу, небольшой серебряный крест старинной работы. - Я хочу повидать отца Даниила.

- В такое время и с такой просьбой ко мне мог обратиться только человек, очень нуждающийся в божьей защите и помощи,- отвечал батюшка Амвросий. Ему, похоже, был знаком этот крест. Он что-то означал. - Только, путь к затворнику долог и труден.

- Я догадываюсь, что нам предстоит путь под землей, - ответствовал Генрих.

- Но не знаешь, насколько глубокими ходами. Ваш путь будет пролегать не в той подземной части города, где вы, видать, хаживали. Нет, еще глубже под землей, там, где давно, может быть, целые столетия, не ступала ничья нога... Что там сейчас - вряд ли кто знает.

Глаза Шнобеля сразу загорелись неподдельным интересом.

- Неужели, глубокий подземный ход существует? - вырвалось у него.

- Даже не ход, а ходы. Некоторые - древние, некоторые - совсем недавние. Ракушечник легко долбится. Правда, случаются и обвалы. А ещё, есть подземные озёра и реки. У меня есть примерная схема подземелья: и верхнего яруса, и более низко расположенных уровней, - и он знаком указал, чтобы гости следовали за ним, в боковое помещение в глубине зала, за выступами стен. Вскоре они оказались в маленькой келье, в которой стояла узкая деревянная кровать бог знает каких времен, такой же деревянный, не покрытый скатертью стол и стул. В углу висела икона Спаса, а перед ней, на небольшой полочке, стояла свеча в узком подсвечнике.

Амвросий, достав из небольшого шкафчика карту, протянул её Генриху.

Иоганн, Генрих и Шнобель уставились в её значки и линии. На карте крестиком была помечена келья отшельника и монастырь, куда им предстоял путь. А ещё, были другие разнообразные ходы. Один из них, как успел заметить Кролас, вёл в старый склад оружия: заброшенный подземный музей военной техники. И располагался он еще дальше отсюда, чем монастырь. Этот музей был под Аксайским районом города. И о нем никто из них, троих, никогда ничего не слышал, даже легенд или газетных сплетен. А ещё, от монастыря тянулся другой, длинный-длинный подземный ход. Он вел аж за черту города, на сельскую окраину, и выходил наружу, как было обозначено, в полуразрушенном храме.

"Н-да... Всё это следует запомнить. На всякий случай, - подумал Кролас.

Из кармана его журналистской жилетки тем временем незаметно для всех вылез вран и теперь тоже внимательно изучал карту.

Тщательнее всего требовалось запомнить ходы и ответвления по пути до монастыря, куда предстояло идти.

Вернувшийся Амвросий снова спрятал карту в маленький шкафчик, и, благословив пришедших к нему, велел:

- А теперь - следуйте за мной.

И они стали спускаться потайным ходом, по винтовой чугунной лестнице, в самые недра Собора. Наконец, они ступили на холодный пол темного и мрачного подземелья. Помещение вокруг было освещаемо лишь тусклым неровным светом массивной свечи, которую нес Амвросий. Он отыскал на одной из плит и нажал ногой некий скрытый механизм, после чего другая плита, неподалеку, медленно, со скрежетом, отъехала в сторону. Из глубины образованного проема повеяло плесенью и запахом старого дерева.

- Ну, с богом! - отец Амвросий перекрестил ещё раз напоследок их всех по очереди. После чего, Шнобель, за ним Генрих и Кролас, замыкавший процессию, - погрузились в раззявленную пасть мрачного потайного хода. Плита следом за ними стала снова заползать на свое привычное место, потом что-то защелкнулось со скрежетом. Они оказались запертыми внутри гулкой длинной шахты, круто уходящей вниз.

Шнобель включил мощный фонарик. И они увидали, что теперь были внутри деревянного полусгнившего каркаса; а то, на чем все трое теперь стояли, являлось металлической лестницей, закрепленной местами на деревянных столбах. Кролас глянул вниз, когда Шнобель посветил туда фонариком. Лестница шла пролетами; между отдельными её участками следовали небольшие деревянные платформы, довольно старые и, может быть, прогнившие. Где-то внизу металлическая лестница и вовсе внезапно обрывалась, и чуть ли не треть расстояния, за последней платформой, шла лишь деревянная, и весьма шаткая.

- Шнобель, ты веревку прихватил? - спросил Иоганн.

- Да, Кролас, я захватил всё, что у нас было, - ответствовал Пещерник.

Первым спускался Шнобель; он долез до конца металлической лестницы и теперь стоял на последней платформе. Там он закрепил, перекинув через край лестницы и балку, веревку, и оба её конца сбросил вниз, предварительно привязав к веревке пластпакет с оставшейся "чешуей" и прочим добром, и весьма хитрым узлом. Веревка, разматываясь, пошла вниз и вскоре пластпакет достиг дна. Затем, обхватив одной рукой Генриха и став на верхние перекладины ненадежной лестницы, Пещерник зацепил другой рукой веревку, обхватил её этой рукой и ногами, и стал довольно быстро и проворно спускаться, держа другой рукой Генриха. Когда они достигли дна, после них спускался Иоганн, с компом за плечами. Веревка временами раскачивалась, и он ударялся плечами о гнилые склизкие доски. Когда же все были внизу, Шнобель с помощью лихой манипуляции быстро отвязал пластпакет, скинул веревку вниз и смотал её.

Они все спустились, и теперь перед ними следовал проход, ведущий вдаль. Похоже, он всё более и более сужался.

- Давайте, оденем чешуйку! - шутливым голосом предложил Шнобель. - На всякий случай. А то, я без неё в подземке чувствую себя голым.

Остальные всерьёз восприняли его предложение и без колебаний облачились в скафандры. Тогда их примеру последовал и сам Шнобель, сняв, наконец, костюм незжа.

Потом они осторожно двинулись вперед по темному тоннелю: впереди Шнобель с фонарём, потом Генрих, а Кролас замыкал шествие.

Ход, постепенно сузившись, дальше шёл постоянной ширины: примерно в метр.

Здесь часто раздавались таинственные странные звуки и шлепки. Попадались мыши, крысы и здоровенные жабы. Ход иногда изгибался и заворачивал, иногда раздваивался, но оба ответвления рано или поздно должны были сойтись вновь: так было на виденной ими карте.

Вскоре, после очередного соединения обоих ходов, они набрели на подземную естественную полость: подземную пещеру, довольно обширную, и даже с небольшим озерцом и ручейком. Живописно свисавшие с потолка острые камни, естественного происхождения плиты и колонны, которые иногда разрушались и рассыпались, образуя завалы, являлись довольно эффектным сопровождением этой утомительной дороги. Особенно, когда через все эти завалы ракушечника приходилось перелезать поверху, через оставшуюся узкую щель, рискуя при этом застрять между наваленных камней и потолком прохода.

Из обширной естественной пещеры они попали вновь в рукотворный лаз, более широкий, чем шел ранее. Но боковых ответвлений и тупиков становилось всё больше. Путники теперь петляли и возвращались по нескольку раз на одно и то же место, и вновь попадали в следующий тупик. Пока не отыскивали нужный проход. Но вскоре вновь обнаружилось русло пробившегося из-под земли тонкого ручья, который больше не исчез в стене, и тогда дальнейшая дорога пошла вдоль его русла, довольно чистого. Ручеек становился шире, пока не достиг ширины примерно метра полтора, и далее не расширялся, полого спускаясь всё глубже и глубже под землю. Пещерник, исполненный энтузиазма, чувствовал себя как дома и шёл, уверенно находя дорогу и по возможности обходя боковыми проходами самые трудные завалы. Интуиция и нос его не подводили.

В конце пути вновь пошло сужение расширявшегося ранее прохода, и они оказались в совсем узком, тесном туннеле. Ручеёк здесь исчез, уйдя в узкое боковое ответвление, в которое не проникла бы даже собачонка. В этом узком туннеле, вдобавок, им пришлось, как кротам, пару раз разгребать насыпи земли, наполовину перегораживающие проход. Но наконец, они неожиданно для себя увидели впереди свет. Теперь они шли на эту точку света, остаток пути выключив фонарь. И проход вновь расширился.

В конце концов, они попали в коридор, в котором стены были обложены кирпичной кладкой. Тот свет, который они увидали издали, шел от зажженных свечей. Они были установлены в подсвечниках вдоль стен, примерно на расстоянии метра друг от друга. Коридор, в который они вышли, пересекал длинную и узкую подземную комнату, в которой, по обе стороны, находились вырубленные прямо в породе кельи без дверей, лишь с проемами, а также с небольшими окошечками. В одном из концов узкой комнаты оказалась кованая железом дверь, ведущая наверняка в подвал какой-нибудь старой церкви. Но к ней они не подошли и не пытались её открыть, поскольку вблизи увидали еще одно узкое боковое ответвление, а там - еще одну маленькую освещенную келью. Подземный ход около открытой двери, ведущей в келью, с двух сторон освещался электрическими лампами. А келья один к одному была похожа по обстановке на уже виденную ими комнатку батюшки Амвросия. В ней виднелась фигура человека... Он, несмотря на глухую ночь, сидел сейчас за письменным столом, на котором стоял массивный медный подсвечник с тремя натуральными свечами.

Когда они приблизились к келье, человек обернулся. Он был высоким, седобородым старцем; и старец, казалось, нисколько не удивился их приходу.

- Заходите, - пригласил он, улыбаясь широко. - Я - затворник Даниил, настоятель монастыря, - и он почему-то подмигнул Шнобелю.

Довольно быстро сняв за порогом скафандры, они, все по одному, еле протиснулись в открытую настежь дверь кельи. Там оказалась узкая деревянная кровать, маленький столик с лампадкой, книги, а в углу... У Иоганна аж дыхание от удивления перехватило: на еще одном столике, сиял своими многочисленными деталями шикарнейший компьютер... Такой, как и у Генриха. Запретный в городе...

Отец Даниил, проследив направление взглядов, погладил шелковистую бороду и довольно усмехнулся:

- Вас послал сюда мой друг, Амвросий? - спросил он, посмотрев на Генриха.

- Да, - ответил тот.

- Если тебе будет совсем трудно, возьми этот крест и пойди разыскивать отца Даниила. Его спросишь у батюшки Амвросия. Но путь к затворнику долог и опасен, - отец Даниил улыбнулся. - Так тебе сказал недавно некий странник, на паперти в Ростове?

- Так, батюшка. И еще, он догадался, что я - хакер. И он... Тоже был посвященный.

- Ну... Вот ты к нам и добрался, - и затворник ласково похлопал Генриха по плечу.

Глава 8. Вран, Шнобель, и снова - дома.

...Немного погодя, Иоганн со Шнобелем оставили Даниила и Генриха наедине. А сами отправились немного поспать в одной из келий, чтобы с утра двинуться на работу: естественно, прямо отсюда. Шнобель только сейчас, перед сном, переоделся из коротких кожаных штанов и рубашки в свою привычную одежду, захваченную им вместе с "чешуёй". Потом он расположился спать на полу, устланном свежими травами, принесенными сверху послушниками монастыря по просьбе отца Даниила. Кролас улегся на единственном здесь топчане, устланном лишь тонким одеялом. В его изголовье поместился Тенгу.

Иоганн заснул почти мгновенно. Хотя, долго еще, сквозь сон или же во сне, воспринимал голос врана. Начавшего, похоже, по его еженощному обыкновению, мелодично вещать...

- Книга Алконоста, страница семьсот девяносто четыре, - сонно начал вран. - ...И началась война хакеров, и так, будто и не войной была вовсе, а лишь озорством мальчишек. Началась с незаметных вскрытий секретных документов, считки информации и бесплатных выходов в интернет... Многие нечистоплотные дела самих владельцев интернет-центров списывались на хакеров. И те ожесточились. И действительно начали войну. Нашелся человек, сочувствующий им. Которым оказался молодой гений компьютерных технологий. Он разработал новое направление, создав поколение компьютеров, работающих на совершенно ином принципе. С этих пор, была создана Единая Ложа Хакеров. Выходя в Интернет, на свои компьютеры они перекидывали только нужную информацию, и потом записывали её на кристаллы - Камни. Ими тайно создавалась своя сеть, не связанная со "старым инетом". Её преимущество было в том, что у новой сети не было центра, который можно было бы уничтожить: она не была "паутиной" с пауком. И когда новая, "ловчая" сеть была сформирована, нужная информация, без всякого хлама и мусора, скачена, хакерами была устроена "охота на пауков". "Пауками" они называли провайдеров официального интернета. В результате "Единая ложа хакеров" спалила старую систему при помощи вирусов и других хакерских хитромудростей. Про существование же новой сети знала только Ложа. И каждый член её должен был обладать знанием ряда определенных приемов для работы на компьютере нового типа. И это знание передавалось теперь только изустно, как своего рода посвящение.

Официальный Интернет погиб, и больше не возобновился. Потом была придумана легенда о том, что его специально закрыли власти. Из-за того, что компьютер вреден для глаз и мозга... Что, впрочем, не исключило дальнейшее единичное использование компьютеров или небольших локальных сетей. Исключительно в офисах, для хранения рабочей и канцелярской документации и так называемых "полезных сведений".

Интернет не был возобновлён по причине начавшихся в это же время экологических катастроф, всемирных бедствий, образования отдельных зон... Связь между которыми была прервана в связи с существованием межзонных аномалий, непроходимых для человека и техники. Любая связь между различными зонами планеты прервалась. Одновременно с разделением Земли на зоны, " "рубанулись" все спутники, теле- и радиосвязь, а на несколько месяцев отключалась работа любых электроприборов.

Причина возникновения зон осталась невыясненной. Поговаривают, что где-то велись исследовательские работы: то ли по изучению магнитного поля земли, то ли по воспроизведению каких-то аномальных явлений, связанных с нарушением пространственно-временного континуума. Также ходили слухи о проведенном испытании нового психотронного оружия. Так или иначе, но о причинах произошедшего не обладал полными знаниями никто. Скорее всего, сыграло роль случайное наложение друг на друга одновременно проводившихся секретных широкомасштабных экспериментов, что повлекло за собой нарушение в глобальном, планетарном масштабе общего баланса сил планеты.

Несколько месяцев тьмы и беззвучия сделали мир неузнаваемым. И теми, кто знал об этом, новом, мире больше всех, стали члены подпольной Единой Ложи Хакеров. Они сохранили умение с помощью одновременного выхода на связь создавать Компьютерное Поле (КП) такого потенциала, что оно преодолевало пределы единичной зоны и давало возможность обмена информацией с соседними. И потому, наибольшей информацией о мире отныне владели хакеры. А степень знаний зависела от статуса хакера в Ложе.

Некоторые официальные власти "зон-городов" (то есть, зон, по очертаниям почти совпадающих с границами какого-либо города и его окрестностей) догадывались о существовании Ложи. Но не считали её настолько, насколько это соответствовало действительности, обладающей чем-то из ряда вон выходящим. Относились просто как к одной из цепочек андеграунда, опасной, но не слишком. А хакеров считали неформалами, любящими таинственность, напускные секреты, особые ритуалы и от скуки общающимися между собой с использованием старых компьютеров -- и только в пределах зоны, конечно. Что было порицаемо и антиобщественно, но, тем не менее, заботило власти далеко не в первую очередь. По слухам, хакеры иногда пользовались защитой торговцев, по-видимому, имея с ними время от времени некое деловое партнерство. А вот с торговцами, даже для властей, шутки воистину были плохи. Торговая мафия была реальной опасностью и конкурентом для власть предержащих и анкюлотников. С торговцами власти вели политику невмешательства в дела друг друга.

Так, Единая Ложа Хакеров продолжала подпольно существовать и даже расширять свою сеть.

* * *

Когда Кролас проснулся, он сел на топчане и опустил ноги вниз, и при этом нечаянно коснулся ногой Шнобеля. Тот приподнялся моментально, затем и вовсе вскочил.

- Сколько время? - спросил он сонным голосом.

- Семь пятнадцать, - ответил Кролас, посмотрев на часы.

- Гуд! - ответил Шнобель.

Они оставили пластпакет со снарягой и чешуёй Генриху, на случай, если ему придется вдруг самостоятельно покинуть город. Да и волочиться сейчас с ним в общественном транспорте Шнобель счел не безопасным и подозрительным.

Когда они вышли потихоньку из кельи, то в узком коридоре уже не горели ни электричество, ни свечи. Но темно не было, поскольку кованная железом дверь, ведущая наверх, была теперь открыта; видны были ступени лестницы. Когда они поднялись по ней, то оказались внутри небольшой церкви. Вернее, в её подвальном помещении, где тоже был иконостас и велись службы. Выход наружу вывел их прямо в монастырский дворик, окруженный белеными длинными двухэтажными помещениями с оконцами. Похоже, там, в кельях, жили монахи.

Один из молодых монашков подошел к ним, и без слов указал рукой в направлении ворот, за которыми находились монастырские сады и огороды. Обширное пространство занимали теплицы с прозрачными стенками и крышами из пластстекла. Было видно, что там росли капуста, морковь, редис, огурцы, картофель и другие овощи. Неподалеку виднелся сад фруктовых деревьев. Монашек провел их и по этому саду, где под деревьями росли ягоды, травы и цветы. В конце сада, близ прочной кирпичной стены, бил святой источник. Монашек жестом разрешил им зачерпнуть воды в ладони. Она оказалась чистой и приятной на вкус.

Иоганн подумал, что источник, быть может, был вышедшим на поверхность подземным ручейком. Подобным тому, по которому они шли в глубине подземной пещеры.

Потом Кролас и Шнобель пошли следом за монашком вдоль кирпичного забора, по небольшой дорожке, сбоку от которой, за деревцами, вскоре пошел и другой забор: деревянный. В монастыре разводили, по-видимому, свиней, кур и уток, коз и овец, которых монахи шли теперь кормить и которые блеяли, хрюкали, крякали и кукарекали где-то за оградой.

Далее, другие два монаха подошли к ним, и, не задавая никаких вопросов, так же молча, проводили их до громадных массивных монастырских ворот. Они отодвинули тяжелый засов и выпустили их через небольшую калитку сбоку.

Только, выйдя на улицу, Шнобель, похоже, сориентировался. Но Кроласу этот район города был совершенно не знаком.

- Кажется, мы находимся где-то между Аксайским и Новочеркасским районами города, так как сразу за монастырем - остатки железной дороги. Ей теперь никто не пользуется. Видишь, там, вдали, за небольшими домами - высоченная стена?

- Это... Городская стена?

- Да. Здесь заканчивается город... За стеной - сельский район.

- Трущебы...

- Может быть.

Шнобель повернул в сторону, противоположную железным рельсам. Долгое время они шли мимо зданий коттеджно - дачного типа, пока не вторглись в привычные просторы многоэтажек, шопов, эскалаторов, бусов и метро. Выйдя "к цивилизации", как сказал Шнобель, они вскоре заметили станцию метро. Это была конечная станция одной из веток. После пересадки, через пару станций, Кролас простился со Шнобелем.

- Ну... Мне пора выходить. До будущих времен...

- До будущих времен... Надеюсь, еще встретимся. Бывай! - отозвался Шнобель.

Он ехал к "Сковороде", где была его квартира. Не к Ансельму. Чтобы не подставлять. А Иоганн направился домой. И вран, никем из прохожих не замечаемый, сидел у него на плече. До его работы ещё оставалось немного времени.

У подъезда своего дома Кролас с разбега налетел на гнусную фосфоресцирующую урну, забитую пластпакетами с мусором. Другой прохожий только что пнул её, отпихнув подальше со своей дороги. Урна лихо подъехала к Иоганну по скользкому тротуару, только что промытому дворниками с порошком, до зеркального блеска. Кролас чуть было не растянулся, вписавшись в урну, и, долго балансируя на скользкой поверхности, с трудом удержался на ногах.

"Блин! Эти заморочки с урной становятся традицией", - подумал он.

А вот и подъезд, до боли знакомый. Ему показалось, что он не был здесь, по крайней мере, с неделю. Ещё миг -- и он вдыхал родной запах наркосигарет, кошачьей мочи и почему-то ромашки-4... Вдыхал даже с удовольствием.

"Я наконец-то дома, чёрт побери!" - подумал Иоганн.

Войдя в скоростной лифт и нажав этаж 17 надземного сектора 2, он расплылся в блаженной улыбке идиота, радующегося возможности минутного отдыха. Дома Иоганн разделся, запихнув одежду в стиркомбайн "Мамонт", а своё тело в рейнрум.

А после, он накормил себя и врана шопснабом со вкусом клубники и сливок. Что, впрочем, не вызвало у птицы восторга.

- Не люблю сур-рогаты!" - отреагировал вран мрачно.

Кролас пообещал купить ему шокпасту. И собирался, уже облачившись в свежеотстиранную и проглаженную "Мамонтом" одежду, двигать мослы в редакцию, как вдруг сработал телекс. Звонила Зинка.

- Наконец-то ты удосужился домой вернуться! А то сплошное "абонент недоступен..." Или ты просто нажал спецом в телексе кнопку "отсутствую"? - весело защебетала она. Зинка потягивала свой очередной утренний "полезный", по её обычному заявлению, коктейль, совершенно омерзительного вида. И закусывала его пророщенной пшеницей. Сейчас коллега Кроласа, по её понятиям, была одета строго официально. Она была ярко-зеленого цвета (в смысле волос), с бледно-перламутровой кожей и в черном строгом платье. Которое, впрочем, полностью обнажало груди, оставляя в их области только легкую сеточку. Сбоку в прическу Зинка вставила три павлиньих пера.

Иоганн сообщил игриво, что, действительно, весь вечер и даже ночь отсутствовал по причинам личного соображения.

- Нужно же мужчине отдохнуть, хоть в свой выходной день! - поспешил он оправдаться.

- Кобель! - констатировала Зинка с легкой ужимкой. Потом, после паузы, спросила:

- Помнишь ли ты, что сегодня - небольшой и скромный юбилей нашей дорогой редакции? Между прочим, на него приглашены именитые гости и даже кто-то из Отцов Города. Ну, а уж мы, журналисты, должны присутствовать в обязательном порядке.

- Ой, ёй! - Кролас провел ладонью по лицу, сверху вниз.

- Не рад? А нам, между прочим, подарки дарить будут. И угощение - бесплатно.

- Бесплатным бывает лишь сыр в мышеловке. И где будет этот праздничек? Когда начало?

- В кафе "Юбилей". В десять.

- Спасибки, Зинчик!

Она ухмыльнулась. Кролас потихоньку осел в армчеар и достал из подлокотника пачку "Вечернего Ростова". Затем, мило пообщавшись с Зинкой на тему нескольких редакционных свежих сплетен, он спросил:

- Я выгляжу достаточно прилично для кафе?

- Гм... Как тебе сказать? Цвет лица - зеленоватый, подглазники на полфейса... Щетина приличная. Но, для журналиста вид вполне сносен, если сделаешь морду тяпочкой. Да, и ещё: не вздумай круто одеться - станут меньше платить. Господа сверху не любят, когда люди нашего ранга имеют собственное мнение, но могут простить. А вот, когда они одеваются, как "люди"... Это - не положено. Блистать можно только на котурнах. Ну... исключение иногда делается. Но, только для эффектных молодых журналисточек, нередко имеющих знатных спонсоров (при этих словах Зинка состроила глазки).

- Шуточки у тебя... Так, что: повседневные джинсы и журналистский жилет сойдут?

- Ага. Твой жилет прокатит. С большущими такими карманами. Бутерброды в них прятать про запас... Жду у входа, в десять! - после этих советов, она эффектно пропала с экрана телекса, послав Иоганну воздушный поцелуй и оставив на экране свои губы крупным планом.

Через пару минут Кролас набрал Дорга.

Драгомирушка всплыл на экране телекса, мягко говоря, в помятом состоянии и весьма расстроенных чувствах. На звонок он отреагировал мрачно: решил, что Кролас собирается над ним сочувствующе издеваться, после его-то похождений в "Душистой акации". Но Иоганн просто сообщил Доргу о надвигающемся на них юбилее. Тот о нем, по всей видимости, тоже забыл напрочь, поскольку тут же выскочил из армчеара, взвившись над ним как ужаленный.

- Благодарю, друже! - отсалютовал он. - Давай встретимся минут через двадцать около метро "Юбилейная", я разом постараюсь привести себя в состояние зеленого огурчика с помощью кока-колы - она хорошо снимает похмелье посредством детальнейшей переработки всего, что попало в организм. Постараюсь кратчайше достигнуть благолепия в мыслях. Вместе появимся, друже, перед взором нашего шефа. Дабы не пилил он нас поодиночке в темную, а меня не доставал в особенности, в связи с последней моей провинностью. В общем, если полез в кузов - назовись груздем, - Дорг неопределенно манул пухлой ручкой напоследок и смазался с экрана, оставив заставкой Ростовский Собор.

Кролас и сам был не против заявиться на юбилей не один, а в компании с Доргом и Зинкой. "Так будет более похоже, что мы всё ближайшее время трепетно ожидали сего великого дня... А слегка припозднились лишь в связи с волнениями и ожиданиями встречи. В общем, ввалимся на сабантуй любезным сердцу альянсом", - подумал он и спросил врана:

- Ты хочешь пойти со мной или останешься дома?

- Пойду, - ответил вран, посматривая лукаво. - Только надоело в кар-рмане. Я пр-росто постар-раюсь быть невидим. Буду сидеть, застыв на твоем левом плече. А ты кидай мне туда жр-рачку. Я поймаю. Хотя и буду невидим и нем, как р-рыба. Не буду ни на что р-реагир-ровать. Люди будут р-разные. Это опасно. Кр-роме того, у меня непр-риятная новость.

- Какая?

- Ночью, когда мы ходили по пещер-рам, я воспользовался отсутствием под землёй блокир-ровки и нащупал "усики" Тар-раканова. Он интер-ресуется именно Линдой.

- Какой блокировки? Какого Тар-раканова? - спросил Иоганн, от неожиданности выговорив фамилию с интонацией врана.

- Того самого. Котор-рый р-раньше провер-рял твои файлы. В чер-репной кор-робке. Он - пр-рофессор института нейр-ролингвистического пр-рограммирования... Твоя статья, что вышла вчер-ра, смешала кар-рты сер-рым. Они любят оставаться в тени. А тепер-рь у подъезда Линды - сотни поклонников. И р-ребята из торговцев, подосланные её дядей, тоже бдят неусыпно. И потому, Линда для серых стала недоступна. Но ей интер-ресуется ещё и Тар-раканов. А он - очень хитр-рый фрукт. Заинтересовался он и Линдой, и всеми, кто с ней знаком. Тар-раканов может пр-ровернуть, если уже не пр-ровернул, какую-нибудь гадость.

- Зачем ему Линда?

- Тр-рудно сказать. Он псих. Хочет властвовать умами. Остер-регайся. На юбилее, возможно, будут его люди. Или - он сам, - ответил вран. - Тар-раканов знает, что ты встр-речался с Линдой. Пр-рочел интер-рвью в газете, скорее всего.

Глава 9. Юбилей и информтека.

Кролас спускался на эскалаторе к станции метро "Юбилейная", и всю краткую дорогу думал о словах врана. Его новый странный друг, несомненно, знал о городе гораздо больше, чем он сам. "Кто эти серые? Толком, кроме страшилок и городских легенд, я о них ничего не знаю. И что за Тараканов, чем занимается его институт? И связан ли он серыми?" Не долго думая, Кролас решил довериться во всем врану. Его советам. Тенгу как бы стал уже частью него самого... Его советчиком и другом.

У метро "Юбилейная" стоял принаряженный Дорг, тщательно нафабренный. "Эк нарумянился... Как девушка, в поисках вечерних приключений выходящая на Садовую... В случае Дорга, дабы некоторые синеватости в области лица были не так заметны, - констатировал Иоганн. - А ещё, парфюм ему потребовался... Чтобы заглушить стойкий запах сивухи. И, по всей осязаемости, Дорогуша вылил на себя целый флакон "Цветочных ароматов Ростова".

Они поздоровались, и непривычно немногословный Дорг потащил коллегу к "Юбилею". У подножия лестницы кафе, он остановился и слегка замялся.

- Пойдем, друже, вкусим! - промямлил он, наконец. - Впрочем, бесплатно бывает только уксус на халяву.

Дорг любил, как он выражался, "русские поговорки - кладезь мудрости". Вставлял их к месту и не очень. И при этом всегда важно поднимал вверх указательный палец. Сейчас он так и застыл с этим, поднятым вверх, пальцем, едва докончив фразу. Поскольку, увидел, что у дверей заведения, инкрустированных металлическими фрагментами по дереву, наверху лестницы из разноцветного пластбетона в позе манекенщицы торчала Зинка. В том самом платье с сеточкой, которое уже успел оценить Кролас, общаясь с коллегой по телексу.

Зинка теперь маячила рядом с профоргом, Ангелиной Дмитриевной Аграфёновой, дамой с круглой рябой физиономией и в декольтированном платье болотно-зеленого цвета. Сбоку к ним только что пристроился долговязый Семён, обозреватель спортивных новостей.

Кролас и Дорг присоединились к этой группке, а вскоре после них подошла и вульгарная, ярко накрашенная дама, обозревающая всякие постельные гадости в рубрике "Скандалы". Иоганн мысленно называл её просто "жаба". Но кто-то из её высокомудрых родителей соизволил назвать дочь Клеопатрой.

Клеопатра, как только поздоровалась со всеми, безбожно и неприкрыто закурила какую-то совершенно бронебойную гадость

"Кажется, наркосигареты "Санкайф", - с отвращением унюхал Кролас.

- Клёпушка! Ты сегодня просто неотразима! - подольстился к "жабе" Дорг, беря её под руку. Та недовольно фыркнула и хотела отстраниться, но Дорг игриво добавил:

- Чего от меня нос воротишь? Думаешь, я нынче не в чести? А кто ещё сейчас претендует на роль твоего кавалера? Ау! Так-то. На безрыбье и рак - щука! Дареному коту в мешке в зубы не смотрят! (Дорг снова щегольнул знанием русских поговорок).

- Просто ты, наверное, нынче у Пузалова - персона нон грата, - хихикнула Клепушка.

- Да, для меня настала последняя задница. Но - ненадолго. Я так полагаю. Пузалов - мужик строгий, но отходчивый. На дураков камень за пазухой долго не держит, иначе - работать было бы некому. Так что - не бойсь! А под ручку тебе со мной пройтись - совсем ничем не грозит. Это же не на службе - а в праздник. В праздник всяк проказник!

Кролас приволочился к Зинке, Семен - к Ангелине, а Дорг - к Клёпушке, и все таким дружным составом ввалились в кафе. Внутри большая часть "своих" уже давно слонялась по вестибюлю.

Иоганн пошел в пуб, чтобы не сильно мозолить глаза коллегам. Там тихо отвисал, читая прессу, еще один газетный кадр - научный обозреватель Зосима Старов. Зосима, мрачноватого вида черноволосый парень, чуть постарше Кроласа, с большеватым красным носом, крупными, будто рубленными топором, руками и ногами и въедливыми красными глазками, уставился на Иоганна с подозрением.

"Думает, я сейчас начну его убеждать, что не стоит отлынивать от коллектива", - подумал Иоганн. Затем предложил коллеге сигарету, вытащив её из пачки "Вечернего Ростова", прихваченной из дома. Тогда Зосима расслабился, и они обменялись несколькими газетными сплетнями.

"Однако... Вчерашний номер "нашей", - заметил Кролас среди газет, что читал Зосима. Он попросил её посмотреть и убедился, что статья про Линду вышла. Уловив его скользящий взгляд, Зосима улыбнулся:

- Корней наш весьма рад был твоему репортажу, довольно плямкал и потирал брюшко. Утерли мы нос "Калейдоскопу". Наш рейтинг теперь взлетел на несколько пунктов, и мы будем самыми читаемыми как минимум месяц!

Кролас изобразил на лице радость. И вспомнил о том, чего на деле ему всё это стоило. Докурив каждый свою сигаретку, они переглянулись.

- Наверное... Пора вылезать к народу. Шеф сейчас по головам нас начнет пересчитывать, не филонит ли кто, - улыбнулся Старов.

Они одновременно вывалились в вестибюль.

А народ всё прибывал. И к удивлению Кроласа, новыми прибывшими были те лица, которых он в пределах редакции никогда не встречал. "Гости, надо полагать, - внутренне усмехнулся он. - То есть те, кто намеревался откушать бесплатный сладкий уксус и сытный на халяву шопснаб, как любит говаривать Дорг". А еще, были так называемые представители культуры: несколько третьесортных, никому не известных, певцов, чтец-декламатор и балерина.

Объявился, наконец, и Корней Пузалов, пригласивший всех в банкетный зал.

"О, да здесь уже и наши старшие братья - телевизионщики; приготовились к съемке... А на длинном банкетном столе гордо красуется большой торт с кремовыми цветочками. Готовы к употреблению также и дольки лимонов и апельсинов в вазах, а ещё - курлапы под майонезом и ветчина с горошком. Да и бутылки водяры и шампуни выстроились в два почетных ряда, будто собираясь нести караул, - констатировал Кролас.- В общем, недурно"...

Народ возрадовался и оживился. Все проворненько стали занимать места за столом, стараясь сесть поближе к середине, где был торт.

Когда же, наконец, все расселись, Корней Пузалов, окинув взглядом, и, скорее всего, мысленно пересчитав подчиненных, весело и торжественно объявил:

- Господа! Нас должны поздравить представители власти. Мы ожидаем их прибытия с минуты на минуту. Они и откроют наш торжественный банкет.

Пришлось довольно долго ждать этого счастливого момента. После которого, наконец, можно будет вонзить вилку в вожделенную ветчину.

Наконец, в белой тоге и на котурнах (в высокой самодвижущейся обуви на дистанционном управлении) появился некто из Отцов Города. Пузалов величал анкюлотника "наш дорогой Пал Палыч". Тот, испытывая терпение и слюноотделение присутствующих, произнес длинную, витиеватую, в четыре загиба речь... О прелестях "нашего дорогого города", заботе о нем властей, процветании культуры и о достоинствах данной газеты. В конце, конечно, "разрешите поздравить"... И вручил Корнею "от имени жителей города" подарочную огромную вазу в форме петуха.

После этого, все дружно зааплодировали. А после бурных оваций, наконец, вонзили вилки туда, куда каждый из них давно вознамеривался вонзить. И давно уже прицелился в весьма конкретный кусочек. Затем полетели к потолку пробки шампанского, заливающего стол. А по проходу, между столом и зашоренными пасторальными пейзажами в стиле восемнадцатого века окнами, забегала балерина, выделывая какие-то странные замысловатые "па".

Кролас, как и все присутствующие, не терял возможности подзакусить. Вдобавок, он то и дело отправлял закуску также и через левое плечо. Где она благополучно исчезала, прямо в полете. Бесследно, не долетев и до плеча, исчезли и кусочки шоколадного торта с занесенной мимо рта ложки.

Когда принесли прохладительные напитки, объявили и начало танцев. Иоганна тут же сорвала с места и бесцеремонно утащила Зинка Исламбекова, сходу бухнув:

- Ведьма чертова! Стерва!

- Да - кто? - ошарашенно спросил тот, хотя и не желал вникать в какие-то женские разборки.

- Да эта чертова грымза Клёпушка, тварь сволочная! Сказала шефу, что я вчера опоздала на работу! Сама пришла еще позже меня, плакалась мне в жилетку про бросившего её любовника - и вот тебе здрасьте! Откуда и пронюхала - не знаю! - плакалась Зинка.

Иоганн утешал слегка принявшую лишнего Зинку, как только мог.

- Клёпа - страшная как атомная война, а ты - прелесть, за это она и ест тебя поедом. Успокойся, выпей водички, - он подвел её к одинокому крайнему столику в углу и усадил. Потом сбегал и выпросил у молоденькой секретарши шефа Беатриссы успокаивающую таблетку, дал её Зинке. После чего, снова позвал потанцевать и передал на следующий танец Доргу. После этого, сам Кролас отправился к тому же интимному уголку с одиноким столиком, прихватив по пути тарелку с апельсинами и бутылочку тархуна.

Зашоренные окна затемнили, создав уютный полумрак, и на стенах проступили стереокартины, в которые вплеталась цветомузыка, создавая довольно-таки завораживающий эффект. Всё искрилось и переливалось, абсолютно лишая возможности думать и осознавать реальность происходящего. Приглашенные певцы, время от времени перебиваемые сопутствующим им декламатором, наяривали что-то про любовь, про весну и про родной город, в котором весело всегда. Иногда и кто-нибудь из гостей подходил к микрофону и изливал в него свои поздравления и благодарность за этот замечательный праздник. Дорг тем временем уже изрядно набрался и танцевал после Зинки со всеми дамами без разбору, знакомыми и нет. Корней Пузалов тихо беседовал на брудершафт с бутылкой водки, тупо уставившись в салат. А Зосима Старов, неожиданно прытко подпрыгивая на поворотах, самозабвенно танцевал с балериной.

- Здравствуйте! Можно присесть? - Кролас, расслабляясь и созерцая апельсины, вздрогнул, неожиданно услыхав прямо над ухом вкрадчивый голос.

- Да, конечно, - ответил он машинально. Поворачивая одновременно с ответом голову, он увидел человека в мешковатом сером костюме из мягкой ткани, чей облик, ничем не примечательный, почему-то заставил его напрячься. Быть может, было в его лице нечто неприятное и даже неестественное, а глазки, не останавливаясь на собеседнике, постоянно бегали из стороны в сторону.

Незнакомец присел на стул напротив Иоганна.

- Вы - талантливый журналист, один из тех, кого наградили премиальными в честь юбилея, - он не спрашивал, а констатировал факт. О котором, кстати говоря, сам Кролас пока ещё не имел представления.

Иоганн внимательно посмотрел на внезапного собеседника, но тот отвел взгляд в сторону. Затем, выждав паузу, спросил:

- Вы писали о Линде... И будете продолжать писать на эту тему?

- Не знаю, - ответил Кролас как можно небрежней.

- Это было бы для вас в дальнейшем весьма затруднительным. И я бы порекомендовал вам сменить тему, хотя некогда она и явилась, как мы знаем, для вас весьма благодатной. Забудьте о ней. Я также хочу сообщить, что сегодня Линда решила немного подлечиться и обследоваться в Институте Нейролингвистического Программирования. И потому, впредь с ней можно будет встретиться лишь на специальных аудиенциях для прессы... Если она вознамерится их устраивать. И только, с позволения её лечащего врача, разумеется... Не думаю, что вам, как представителю прессы, будет логичным писать о... Не совсем нормальной девушке, - заканчивая монолог, этот скользкий тип слегка приподнялся.

У Кроласа с трудом хватило терпения развязным журналистским тоном поблагодарить эту наглую сволочь за предоставленную информацию. И даже спросить с усмешкой, сильно ли у девочки сдали нервы на почве поэзии.

- Да, у бедняжки кризис. И врачам предстоит довольно сложная работа, - вкрадчиво ответил этот гад, откланиваясь. Похоже, растворившись среди присутствующих, он потихоньку и вовсе покинул зал.

Кролас еще немного посидел в сторонке, а потом поднялся и присоединился к толпе танцующих. Шел быстрый танец, и все выплясывали, став в кружок, кто во что горазд. Иоганн отыскал глазами Зосиму Старова, который лихо отплясывал довольно сложный танец, выстукивая каблуками паркет. Вместе с ним, синхронно, стараясь попадать в такт, танцевала молоденькая ритзи Верочка. Улучив минуту, Кролас подтанцевал к Зосиме и спросил, знает ли тот типа в сером костюме, который сегодня присутствовал на вечере.

- Кого-кого? - переспросил Зосима.

- Ну... Анкюлотника, наверное... Не знаком ли ты с ним, он, вроде, с медиками связан. С наукой. А ты ведь пишешь и по научной части тоже. Когда она бывает востребована.

Зосима, хотя и был сильно пьян, наконец, понял, о ком именно спрашивал Кролас.

- Это - весьма колючий тип. Он всегда давал мне интервью вместо профессора Тараканова, зав институтом нейролингвистического программирования. Самого профессора никто из пишущей братии никогда и в глаза не видел. А этот тип работает секретарем в ИНЛП, зовут Карл Уваров... А что?

- Имел с ним неожиданную беседу по его инициативе, - промямлил Иоганн.

- Свят, свят, свят! Остерегайся его компании! Такие, как он, нередко всех хотят вылечить! В особенности, тех, кто им наступает на хвост, - бросил ему Зосима. После этого, он снова поскакал кружиться в танце с Веркой.

Через некоторое время, всё было уже выпито и съедено. И самые проворные гости тут же стали потихоньку рассасываться. Покинул зал даже сам шеф, Корней Пузалов. Вскоре, останутся только ритзи да самые зеленые репортеры.

Кролас тоже покинул кафе "Юбилейное". С чувством неприятного осадка внутри.

"Некое неуловимое ощущение потери... Что со мной? Да, нечто странное есть в ситуации с Линдой. И в этом обращении ко мне Карла Уварова... Он предостерегал? Или, даже намекал на угрозу? - размышлял он. - Стоп! Любое лечение предполагает сроки... Но Карл Уваров вел себя так, будто он и его сообщники просто похитили Линду, и похитили её навсегда... Интересно, она и правда была согласна отправиться к ним в институт? Раньше она никогда не испытывала желания полечить нервы, с ними было всё в полном порядке, насколько я знаю".

Чтобы немного привести в порядок мозги и чувства, Иоганн решил слегка прогуляться в центральном городском парке. Здесь было, конечно, не столь шикарно, как на Парамонах. Ни тебе специального купола установок, устраняющих чрезмерное количество солнечных лучей и несносную жару, ни тебе буйства натуральной растительности. Здесь большинство деревьев было из пластика. Только, то тут, то там встречались натуральные экземпляры клещевины, которые разрослись как небольшие деревца, а также кактусы и юкка. Сейчас здесь также была выставлена время от времени обновляющаяся экспозиция цветов и экзотических растений в кадках, которые постоянно заменялись новыми, как только они начинали сохнуть. Во времена пылевых бурь летом или очень сильных и, конечно, бесснежных морозов зимой, часто бушующих в Ростове, эти растения не выживали. И потому, их по возможности заранее уносили в закрытые теплицы.

Кролас сел на небольшую лавочку между двумя урнами из пласторганики в форме пеньков. В этом парке по вечерам повсюду били фонтаны: и маленькие, поливные, и большие, спадающие каскадами, с яркой подсветкой. Неподалёку от Иоганна только что включилась целая арка из фонтанов, бьющих навстречу друг другу тоненькими струйками. На проходящих мимо людей попадали брызги воды. Какие-то девицы при этом громко завизжали.

Некоторое время Иоганн сидел, тупо уставившись в узоры пластиковой плитки, изучая их хитросплетение. Он почему-то вдруг ощутил приступ сильного отчаяния и одиночества. И неожиданно для себя, мысленно позвал врана. И вдруг...Вран отозвался. Тоже мысленно.

- Не р-раскисай, - отчетливо услышал Кролас в своей голове. - И, наконец-то ты р-решился на мысленный р-разговор.

Конечно, он бы больше предпочел нормальную речь. Мысленный контакт его несколько пугал. Кроме того, полной уверенности в адекватном восприятии происходящего у него не было, и наличествовали сомнения, а не едет ли просто крыша на заходящем солнышке.

"Может, ты поговоришь со мной напрямую, голосом?" - спросил он врана, пытаясь как можно чётче думать слова.

- Р-рисково! Р-разговаривающая пустота! А за тобой, между пр-рочим, следят... И даже воздействуют пр-риборами. Вызвали депр-рессию...

- Зачем?

- Депр-рессию? Это - так, балуются.

- А следят зачем?

- Похоже, они хотят знать: ты действовал один, выйдя на Линду, или у тебя есть сообщники. И с какой целью ты бр-рал последнее интер-рвью. В общем, ты на заметке и под наблюдением. И тебе лучше не ходить ни к кому из вчер-рашних др-рузей. Чтобы не навлечь и на них непр-риятности. Хорошо ещё, что я вычислил Тар-раканова до того, как он вышел на тебя.

- Чем хорошо?

- Я немного блокир-рую действие их пр-риборов на тебя. А еще, у нас в запасе будет неожиданный сюрприз. Я успел пр-родумать... Ты сам к нему явишься, а не попадешь, как кур во щи. А это даст некоторое пр-реимущество. Напр-ример, знание некотор-рых ходов- выходов...

- Не надо пока про мой поход к Тараканову... Может, обойдемся без этого? Во всяком случае, у меня пока нет таких планов.

- Да, ты пр-рав, Кр-ролас! Не будем тор-ропить события!

- Но... Ты считаешь, что я сам, по своей воле, к нему отправлюсь?

- Да. Иначе, они до тебя всё р-равно добер-рутся. Р-рано или поздно.

- Зачем я им?

- А пр-росто так. Ты не очень вписываешься в гор-род...

"Странно, но внутренний голос врана представляется мне таким же, как и внешний: с теми же интонациями, хихикающим карканьем и ехидцей. Только при этом я отчетливо понимаю, что он звучит только лишь у меня в голове", - неожиданно осознал Кролас.

Он снова сосредоточился на формулировании нового мысленного вопроса.

- Куда мне теперь податься? Где я мог бы нормально поговорить обо всём с тобой? Дома?

- А такой р-разговор... Тебя не устр-раивает?

- Ну... Мне неловко. И трудно.

- Это - поначалу. Пр-ривыкай. Пр-ригодится. Очень.

- Ну... Может, потом и привыкну...

- Ну, хор-рошо. Мы не можем здесь вечно тор-рчать. Куда ты хочешь отпр-равиться?

- Туда, где есть четыре стены. И чтобы, точно, никаких Уваровых рядом. Или серых. Домой, наверное...

- Выжди вр-ремя. Лучше не ср-разу домой. Сейчас там возможен "наезд" на тебя в подъезде. Действовать хотят с места в карьер. Пугать - так по полной. Могут даже избить. Думаю, нам сейчас лучше всего двинуть в р-редакцию, запер-реться в твоем кабинете и заблокир-ровать все подслушивающие устр-ройства. Там и поговор-рим, - ответил вран.

Иоганн встал и немедленно двинулся в редакцию, оглядываясь и ища, не следит ли за ним кто.

По дороге, в одном из брэнчкиосков, он купил шокпасту. С утра обещанную врану.

* * *

В редакции было тихо и пустынно. Охранник пропустил Кроласа, но с немым удивлением на полусонном лице: по его представлениям, никто сегодня, в день юбилея, на работу заявляться не должен был.

Иоганн поднялся к себе и устало рухнул в армчеар. Только немного времени спустя, он увидал перед собой врана, сидящего на небольшом журнальном столике, и явно ожидающего разговора. Тогда Иоганн почти машинально пошарил в кармане жилета, нащупал блокиратор, поставил на стол рядом с выставленной им там же шокпастой и включил.

Но, после этого, вран ехидно, как-то боком, подошел к упаковке шокпасты, захватил её одной лапкой, а клювом поддел и содрал сверху пластиковую крышку. И, держа пасту в лапке, стал её методично выклевывать, искоса поглядывая на усталого Кроласа. И только склевав большую часть, прервался и сказал важно:

- Не р-раскисай. И, пор-ра пр-ризнаться честно, что я не случайно попал в ваш веселый гор-род... Меня напр-равил Сир-рин, специально вызвав мысленным контактом. Он пр-роведал, куда пропала Линда много лет назад... И послал меня сюда, чтобы я вызволил её из гор-рода. Сам он не может покинуть своего хозяина - а у меня до недавнего вр-ремени некотор-рое вр-ремя постоянного хозяина не было. Быть может, получится союз с тобой. Тепер-рь. Если мы с тобой забер-рем Линду и вместе будем др-рапать из гор-рода. Ты что-нибудь из моего р-расказа понял?

- Понял главное. И, кажется, начинаю в это верить: в то, что драпать придется. Похоже на то, что просто не будет другого выбора. Только осталось выяснить, как... И куда... На пизанс-территории? И жить там так называемым сельским хозяйством? И это, ты полагаешь, нормальная судьба для Линды?! - спросил Иоганн растерянно.

- Не всё ср-разу. Обсудим пр-роблему, куда др-рапать, как-нибудь позже. А сейчас я должен медитир-ровать. Закр-рой меня здесь совсем одного, - и вран, не предупреждая, брякнулся на стол лапками кверху.

- Хорошо, - сказал Кролас. Он вышел, аккуратно запер врана в своем кабинете на ключ. И пока суть да дело, решил проведать редакционную информтеку.

В ней всегда сидела тихая и печальная пожилая женщина с большими грустными глазами. Никто не знал, как её зовут, называя "уважаемая", а за глаза же просто "информтекарша". У неё было странное пристрастие к устаревшим, почти антикварным вещам, одним и тем же: к старому заварочному чайнику с немного отбитым носиком... Да, к простому, керамическому, а не электрическому чайнику. А ещё, к маленькой серебряной ложечке с истертым краем. А также к справочным изданиям по грамматике на простом папире.

Большинство журналистов консультировалось у этой женщины чаще всего именно по поводу того или иного правила грамматики или словоупотребления. Поскольку того языка, который был известен, как печатный, практически никто не знал, несмотря на то, что все вроде как окончили школу. Но информтекарша на этом языке не только могла написать что угодно, но даже говорила. И потому, она была необходимым сотрудником в штате. Проконсультироваться у информтекарши было легче, чем искать нужные правила по редакционному компу.

Но, кроме маленькой комнатенки со словарями и справочниками, где сидела информтекарша, в редакционной информтеке был еще один кабинет. Там стоял всеобщередакторский компьютер, содержащий самые разные сведения, которые могли пригодиться журналисту.

Кролас зашёл вначале к информтекарше, чтобы сообщить ей, что на время займет редакторский комп. Иначе, старушка могла испугаться неожиданного звука из соседнего помещения.

Информтекарша как раз пила чай с пампушками и чопперсами. Чай она как раз только что заварила, и пила его с просто очаровательным удовольствием. На желание Иоганна воспользоваться редакторским компом она, понятное дело, не возразила. А лишь согласно кивнула головой, чуть призакрыв глаза.

Кролас, засев за компом, ввел вместо своих парольно-входных данных параметры Зосимы Старова. Он их знал, увидав как-то раз, случайно. А, войдя в систему, первым делом запросил информацию обо всех научных учреждениях города. Он не сразу, но все-таки легко нашел институт нейролингвистического программирования.

О нем говорилось следующее: "Институт, выстроенный по современным технологиям, имеет купольную защиту и окружен прекрасным гидропонным садом. Его специалисты занимаются экспериментами в области психики человека, изучают действие пси-поля при наложении лингвистических установок. Объектами экспериментов являются различные растения и животные". Подробности, что следовали далее, Кролас пропустил. Остановился взглядом на тексте ниже, где было сказано: "Институт, кроме этого, практикует излечение от большинства болезней опытными экстрасенсами. Все они обладают врожденными экстрасенсорными способностями и получили особую подготовку. Работа с пациентами проводится с помощью биоэнергетики, пси-излучения и мантрического пения. А также с помощью применения гипнополей (в особо трудных случаях). В институте также проводятся исследования способностей людей, превосходящих в чем-либо средний статистический уровень, поиск пропавших по их фотографии, диагностика и коррекция кармы".

Всё это было для Иоганна, как журналиста, слишком расплывчато и неконкретно. Но, в то же время, ему было странно, что первой мыслью некоторых людей, к тому же усталых и больных, при прочтении подобной заманухи - было добровольно ринуться в объятия профессора Тараканова и его замечательных сотрудников. "Неужели, и Линда в растрепанных чувствах клюнула на эту приманку? - размышлял он. - У неё действительно сдали нервы?"

Другая информация, которую он нашел, была совершенно фантастическая. Она адресовалась потенциальным клиентам. Записаться на прием можно было к любому из семи практикующих экстрасенсов, по своему выбору.

"Почему нас семеро? Для чего избранно именно это число? Семь - в соответствии с основными Лучами, посылаемыми на Землю. Семь - сакральное число", - говорилось в статье, и далее следовали отсылки к нумерологии. Потом, рядом с портретами возле каждого резюме, следовали броские комментарии. Лишь портрета Тараканова не было. Вместо него изображался большой светящийся шар.

"Первым Мастером является магистр Тараканов. Он занимается подключением энергетических каналов к Высшим Космическим Силам и является "учителем учителей" и "лекарем лекарей". Он работает в ключе трансмутационного канала фохат-билайн синего цвета", - значилось напротив шара.

Кролас бегло пробежал по описаниям и остальных экстрасенсов института:

"Вторым Мастером является маэстро Сил Зеленого Пламени, профессор Амбер Циммербаум, занимающийся подключением человека к Великому Пламени Искусства. Амбер Цимербаум - всевидящий с рождения и видит тонкую материю, энергополя и эфирные тела. Он работает с космическим каналом Розен-Хата.

Третий Мастер - Зарема Астартова, Первая Леди Золотого Сияния, фея-чаровница, слышащая звуки Вселенной и излечивающая все болезни силой магического пения. Зарема Астартова работает с фотографиями родственников и занимается заговорами, составляет любовные эликсиры и корректирует карму. Она является проводником канала Джеган-Сюприм, желтого цвета.

Четвертый Мастер энергоискусства - Лилойя Майева, решает проблемы семьи и родственников, исцеляет любовные недуги и соединяет вас с каналом Веры и Божественного Откровения. Лилойя Майева обладает способностью беседовать с животными и находить пропавшие предметы. Она работает с энергиями канала Транс-Лауэр, голубого цвета.

Пятым Мастером является Бажан Вагиров, атлетического сложения красавец, могущий излечивать все болезни наложением рук и единым взглядом. Бажан Вагиров восстанавливает все ваши энергоканалы и заставляет работать все ваши чакры - энергоцентры. Он работает с вами энергиями Солнечного Логоса в пламени космического судьбоносного канала Затрим-Сома, пурпурного цвета.

Шестым Мастером является хранитель фиолетового Луча, трансцендент-виртуоз Равил Хадрумов, умеющий вводить вас в состояние волшебного сна и подключающий к Единому Центру Вселенной, питающему вас силой и энергией. Равил Хадрумов излечивает хроническую усталость, бесплодие и многие другие болезни. Он обучает вас возможности самим подключаться к излечивающему каналу Астра-Нова и создавать визуализации излечивающих гипносимволов.

Седьмым Мастером явлеется гибкая и стройная Ярита Варумова, разжигающая пламя творчества и устремления, умеющая оживить ваше тело и изменить душу пластикой и танцем, вызывающая пробуждение сакральных энергий оранжевым космическим лучом Санта-Дива".

Прочитав все вышеизложенное, Кролас решил, что всё это замечательно, но...

Здесь абсолютно не было реальной и нужной ему информации, даже элементарной: адреса института. Был только адрес его агенства, в котором заседал... секретарь Исследовательского Центра института Карл Уваров!

В своем исследовании, Иоганн зашел в тупик. Впрочем, он ещё не знал, что именно хочет узнать об этом институте. Вначале, наверное, он хотел бы отыскать его в городе и просто глянуть со стороны. "Скорее всего, в этот "милый" институтик так просто не проникнешь... А тем более - и не выйдешь оттуда запросто", - подумал он.

После некоторой задумчивой прострации, Кролас решил, что пора вернуться к врану. "Быть может, вран что-нибудь "намедитир-ровал". Про институт, Линду... Было бы неплохо, - подумал он.