В интересах истины

Следователь Марков воровал пакеты с женским бельем и многое другое

Не так давно, в третьем номере «Вашего тайного советника», мы писали о Владимире Маркове — следователе по особо важным делам городской прокуратуры. Отличился он не успехами в борьбе с коррупцией, а вымогательством взятки в две с половиной тысячи долларов у одного адвоката. Когда этот эпизод стал достоянием руководства прокуратуры, Маркова уволили «по собственному». Затем он пытался устроиться на работу едва ли не во все адвокатские конторы города, а также в несколько судов. Только успели мы сдать наш номер газеты в печать (это был конец ноября 99-го), как узнали, что Марков арестован. Вроде бы справедливость восторжествовала. К чему же вновь возвращаться к скромной персоне прокурора-взяточника?

Оказывается, послужной список «важняка» Маркова куда обширнее — в его уголовном деле появились новые статьи обвинения.

После увольнения Маркова, дела, которые находились у него в производстве, перешли к другим следователям.

Одно из таких дел, возбужденное в отношении директрисы одного из детских домов (назовем ее М.), подлежало прекращению за отсутствием состава преступления. Изъятые из служебного сейфа М. в ходе следствия вещи и ценности Марков должен был ей вернуть. Подшитая к делу расписка от М. подтверждала, что Марков так и сделал. Каково же было удивление коллеги Маркова, вызвавшей М. для беседы и узнавшей от нее, что следователь Марков, оказывается, экспроприировал одну тысячу долларов США (деньги, переданные спонсорами в детский дом)… в доход прокуратуры! Именно так он пояснил легковерной М. свой поступок.

А как же расписка? Оказывается, изобретательный следователь, своими руками напечатав этот документ на машинке, оставил в нужном месте пробел. После того, как М. расписалась, он просто добавил туда лишнюю строчку — ту самую «$1000». Может, Марков, обобрав детей-сирот, и в самом деле собирался внести эти деньги в кассу горпрокуратуры, да арест помешал?

Дальше — еще интересней. У всех на памяти летняя трагедия на Сенной площади — рухнувший на станции метро козырек стоил нескольким петербуржцам жизни, другие остались инвалидами. Уголовное дело, возбужденное по данному факту, тоже находилось у Маркова на момент его увольнения. Выяснилось, что и эту трагедию Марков умудрился использовать в целях личного обогащения. Возвращая вещи и ценности пострадавшим при катастрофе, Марков использовал ту же самую технологию подделывания расписок и кое-что из изъятого просто прикарманивал. Нельзя сказать, что суммы, осевшие в карманах у Маркова, внушительны — где 50 рублей, где 500, а где и вовсе пакет с женским бельем… «Кровью было залито, потому и возвращать постеснялся!» — так объяснил Марков причины, толкнувшие его на мелкое мародерство.

Сейчас Марков — бывший служитель главного городского органа по надзору за законностью — обвиняется сразу по четырем статьям. К мошенничеству, подлогу и покушению на взятку добавилось еще и незаконное хранение оружия (при обыске у Маркова нашли незарегистрированный газовый револьвер, который он когда-то изъял при обыске и по привычке «забыл» вернуть).

«Марков — это наша боль!» — говорит Борис Салмаксов, начальник отдела по расследованию коррупции и преступлений в сфере экономики горпрокуратуры. До вскрывшегося эпизода со взяткой ничего плохого про Маркова сказать было нельзя. Молодой грамотный юрист. Дисциплинированный. Дотошный и аккуратный во всем. При выезде на место происшествия интересовался: будет ли там организовано горячее питание? Обедал всегда вовремя — с часу до двух. Покидал свой кабинет ровно в 18.00.

Один из многих служителей закона и порядка с гарантированным государственным окладом меньше ста долларов США.

10.03.2000.

Руслан Коляк: «Я знаю, кто в меня стрелял»

Бизнесмен Руслан Коляк и его помощник Дмитрий Вовк были буквально «прошиты» автоматными очередями. Стреляли с улицы, из белой «ауди-100» — прямо в окно станции техобслуживания «Стар-Д» на Савушкина, куда Коляк приехал забрать свой «мерседес» после ремонта. Случилось это 21 октября.

Четыре пули калибра 7,62 мм попали в Коляка, семь — в его помощника. Только пули почему-то были разные: в Коляка попали те, что со стальным «сердечником», в Вовка — одни пустые «рубашки», которые способны разве что пробить кожу. Поэтому Коляк и пострадал намного серьезнее, чем помощник: двумя пулями Руслану Артемьевичу разнесло челюсть, одна насквозь прострелила грудь, одна — руку… Легкие ранения получили также два автослесаря.

Руслан Коляк и Дмитрий Вовк чудом сумели самостоятельно добраться до Военно-медицинской академии. В тот же день прокуратура Приморского района возбудила уголовное дело по ст. 30, ч. 3 и ст. 105, ч. 2, п. «а» УК РФ. А белую «ауди» после плана «Перехват» оперативники нашли неподалеку — машина еще с лета числилась в угоне. Там же были обнаружены и два автоматных «ствола».

Это уже восьмое покушение на Руслана Коляка и третье — с начала этого года. Очевидно, что Коляк остается самой яркой фигурой в криминально-правоохранительном мире Петербурга. Многие по традиции продолжают причислять его к лидерам оргпреступности. А сам Коляк в последнее время все чаще открыто заявляет о том, что всю жизнь был ментом, а не бандитом. Официально же он числится советником в фактически принадлежащей ему охранной фирме «Серебряный лев».

Напомним, что происходило с Русланом Коляком и вокруг него в течение минувшего года.

В конце декабря 1999-го, перед самыми праздниками, Коляка освободили под подписку о невыезде из изолятора ФСБ, где он несколько месяцев просидел в одной камере с Андреем Воловым (Маленьким). По словам Коляка, у них установились очень доверительные, почти дружеские отношения.

За время отсутствия Коляка братья Сергей и Вячеслав Шевченко «увели», как заявлял сам Руслан Артемьевич, часть его бизнеса — то есть захватили влияние в некоторых фактически принадлежавших Коляку печатных СМИ и телепрограммах. Через несколько месяцев после освобождения Коляка городская прокуратура возбудила в отношении братьев Шевченко уголовное дело о вымогательстве по давнему эпизоду, где заявителем выступает деловой партнер Коляка Максим Кузахметов, а сам Коляк — один из главных свидетелей обвинения.

Пока Коляк сидел, прокуратура добавила ему (помимо вымогательства вместе с бизнесменом Мошкаловым акций агентства недвижимости «Кредо» у учредителя агентства Сергея Шабалина) еще один эпизод — мошенничество. Заявителем был некий Вадим Шелков. Стоило Коляку выйти на свободу — и через некоторое время 15-й отдел УУР раскрыл совершенное в 1997 году убийство директора Северо-Западного речного пароходства Хохлова, его зама Евстафьева и банкира Яковлева. Подозреваемый — тот самый Шелков!

Во время отсидки доброжелатели сообщили Коляку, что его адвокат Олег Лебедев одновременно работает на братьев Шевченко, которые вели против Руслана свою игру. Формально Лебедев был только представителем Шевченко-старшего в «деле Шутова». Выйдя из СИЗО, Коляк не отказался от услуг Лебедева — тот продолжил защищать Коляка и в суде. Однако Главное следственное управление, которое ведет дело о вымогательстве со стороны братьев, отстранило Лебедева от защиты такого «лакомого» клиента, как Сергей Шевченко. Основание — ст. 67-1 УПК, интересы Руслана Коляка и Сергея Шевченко в этом деле расходятся! (Правда, адвокат Лебедев, наверное, пострадал не сильно, поскольку Сергея Шевченко защищает теперь хороший знакомый Лебедева — адвокат Бравичев.)

Все эти факты позволяют сделать косвенные выводы о том, что Руслан Коляк, несмотря на свое легендарное добродушие, не слишком любит прощать нанесенные ему обиды.

Версия о том, что покушение на Коляка каким-то образом связано с его конфликтом с братьями Шевченко, лежит на поверхности. (Не случайно же данную версию — еще до первого ее озвучения — отчаянно принялся опровергать печатный «рупор» братьев.) Убедительной она нам не кажется потому, что устранение такого свидетеля, как Коляк, нисколько бы не повлияло на ход следствия по делу о вымогательстве со стороны братьев. А то, что Коляку грозила верная смерть, не вызывает сомнений.

И наконец, еще одна любопытная информация: за несколько дней до покушения Коляк попал в ДТП. Дело было так: два подвыпивших коммерсанта устроили на Выборгском шоссе гонку на своих автомобилях и задели дверь бронированного «мерседеса» Руслана Коляка. Разъяренный Коляк погнался за обидчиками, те не справились с управлением… Оба спикетировали на своих «тачках» в кювет и оказались с переломами в больнице. Коляку же пришлось поставить свой «мерседес» на ремонт в автосервис — как раз оттуда он забирал машину в момент покушения.

Кстати, те несколько дней, что машина была в ремонте, Коляк ездил вместе с Дмитрием Вовком на другом «мерседесе» — в нем был расстрелян в свое время Борис Иванов (Боб Инкассатор), позже эта машина перешла к «тамбовцу» Яну Гуревскому, расстрелянному минувшей весной… И вот еще одна кровавая история, связанная с той же машиной! (Не позавидуешь ее будущему хозяину.)

Материал по ДТП на Выборгском шоссе, как мы узнали, был затребован из Приморской ГИБДД в горпрокуратуру, к следователю, ведущему дело о покушении на Коляка. Но рассматривать эту версию всерьез вряд ли возможно. Кстати, новоявленные «Шумахеры» уже после покушения на Руслана Коляка передали ему свои извинения и полностью расплатились за ремонт.

Две недели Руслан Коляк находился в тяжелом состоянии в реанимационном отделении ВМА под круглосуточной охраной ОМОН, СОБР и личных телохранителей. Переданный мною Коляку список вопросов, интересующих наше агентство, был изъят бдительными сотрудниками РУБОП — дабы не волновать Руслана Артемьевича.

Только лишь когда его перевели в отделение интенсивной хирургии, я на правах знакомого Руслана Коляка был допущен к нему в палату. Я знал, что у него полностью раздроблена нижняя челюсть, что предстоят две серьезные операции по восстановлению подбородка из ребра… Однако лежащий под капельницей Руслан Коляк внешне не сильно изменился с момента нашей последней встречи — разве что появился шов на подбородке да речь стала медленнее, с ощутимыми дефектами.

— Ко мне приезжали многие люди, в том числе из милиции, РУБОП, УУР, прокуратуры. Даже те, кто меня раньше сажал. Они все восприняли покушение на меня как удар по правоохранительным органам… Я все это время был в сознании, все помню. Вообще все!

— И видел тех, кто стрелял?

— Не видел, но я и так знаю, кто это. Это все знают.

— Можно их назвать?

— Да, но у меня нет доказательств…

Руслан Коляк называет два имени — это люди, довольно известные в преступном мире.

— Чем ты им помешал?

— Все очень банально… Деньги большие. Моя ликвидация давала этим людям стопроцентный контроль над всеми моими местами — а это лишних двадцать тысяч долларов ежемесячно. Вот и все! Настолько все цинично, пошло, прозаично, что я просто не могу это комментировать. Нет даже никакой интриги…

— Ты абсолютно уверен в своем предположении?

— Да. Меня предупредили за день до покушения. Я встречался с этими людьми и понял: меня сегодня будут убивать. Вместе с ними были еще двое — как бы случайно… Я все понял, но впервые расслабился, потому что не сам был за рулем. И они сидели у меня три часа на хвосте…

— Почему ты ничего не предпринял?

— Я думал, что они просто следят за мной.

— Почему в твоего помощника, в отличие от тебя, попали «безопасные» пули?

— Это самый тонкий момент, который, кроме меня, никто не понимает. Дима курирует два направления — это люди, которые работают только со мной или с ним, больше ни с кем никогда они работать не будут. Если б Диму убили, то из этих ежемесячных двадцати тысяч долларов, грубо говоря, десять были бы потеряны. Поэтому Дима должен был остаться живым. В него всадили семь пуль, и только одна из них — более-менее опасная, да и то попала случайно, рикошетом от земли. А мне первой же очередью всадили четыре пули. Такое раз в сто лет бывает… Я должен был захлебнуться собственной кровью! Я два часа держал свое горло руками, при этом ни разу не потерял сознание. Заставил ничего не соображающего Диму прыгнуть в машину, одной рукой держал себя за горло, другой помогал ему вести машину. И в эту минуту позвонил еще в РУБОП и сказал, что меня убили. Они приехали одновременно с нами. Я сам догадался приехать именно сюда, потому что это было единственное место, где меня могли спасти.

— Это самое серьезное из всех покушений на тебя?

— По последствиям — да. А так — невозможно сказать, какое самое серьезное. Два раза в меня стреляли — не попадали. Кто знает, что было бы?..

— Опять даешь интервью! — всплеснула руками вошедшая в палату женщина. — Тебе все мало, хочешь, чтобы было еще хуже?

— Что может быть хуже, мама! — резко возразил Коляк. — Что хуже?..

— Мама переживает из-за желтой прессы, — объяснил Руслан. — Одна из газет придумала мне прозвище, которого у меня никогда не было. Я буду подавать на них в суд. У людей не осталось ничего святого…

— Ты не рассматриваешь другие версии покушения? В том числе самую очевидную, связанную с братьями?

— Братья давно меня заказали, но сами же и отменили заказ. Они побоялись меня убивать, потому что тогда на меня нельзя было бы повлиять. Им это невыгодно.

— За два дня до покушения у тебя должна была состояться встреча с Сергеем Алексеевичем Шевченко?

— Да, но она почему-то не состоялась. Не знаю, почему

— То есть с братьями отношения остаются достаточно напряженными?

— Их нет никаких.

— Почему у Дмитрия Вовка было обнаружено удостоверение помощника гендиректора «Балтик-эскорт» Цепова?

— Дима там числился. В свое время, когда меня посадили, я попросил выдать ему эти корочки, чтобы у него был более крепкий статус. Дима — мой телохранитель, перешедший в ранг близких товарищей. Друзей у меня нет, к сожалению. Со мной он находился случайно — только лишь потому, что я остался без машины…

— Чем может закончиться история с «Кредо»?

— Полным оправданием. Мошкалов может ограничиться отсидкой по 179-й — «Понуждение к совершению сделки», но с очень большим натягом. Или, в крайнем случае, за «Самоуправство». А в отношении меня должно быть чистое оправдание. Но поскольку я знаю, что прокуратура все равно будет писать протесты, то я даже не хотел настаивать на оправдательном приговоре. Меня устраивал любой приговор, не связанный с лишением свободы.

— Что ты намерен делать после того, как восстановишь здоровье?

— Продолжать то, чем я занимался, — бороться с преступностью. Только более эффективно, чем это делают сотрудники милиции. Потому что я уверен: среди них только я знаю все правила игры.

— Ты себя причисляешь к сотрудникам милиции?

— Всегда причислял. С 1976 года, когда я получил первое удостоверение внештатного сотрудника уголовного розыска.

— Но ведь многие люди из преступного мира тоже тебя считают своим?

— Просто мне всегда было удобно, чтобы они так считали… Я всегда хотел жить чуть лучше, чем может обеспечить государство, хотел получать ту зарплату, которую заслуживают настоящие полицейские. Это унизительно, что наш полицейский вынужден жить с семьей на 80 долларов. А я всегда хотел объять необъятное: быть хорошим полицейским и зарабатывать достойные деньги.

— Не придется ли теперь сделать выбор?

— Я сам выбрал эту жизнь. И что теперь — испугаться?..

— Чем объясняешь свое бесконечное везение при каждом покушении на тебя?

— Только одним: каждый день я делаю добрые дела. Может, поэтому все время ко мне — очередь из посетителей. Сотни людей приходят, звонят, предлагают мне помощь и деньги.

1991 год — Коляка обстреливают из автомата около его дома на проспекте Непокоренных, но он успевает упасть под машину и отползти.

1992 год — там же в него стреляют из пистолета, но ни одна пуля не попадает в цель.

1994 год — там же, у дома, взрывается граната под днищем автомобиля Руслана Коляка. Несколько часов хирурги на операционном столе вынимают из его тела осколки.

1995 год — два раза Коляка пытаются отравить солями тяжелых металлов, предположительно кадмия (этим способом вскоре были убиты банкир Ивана Кивелиди и его секретарша).

1997 год — в Коляка стреляют у гостиницы «Пулковская» из двух пистолетов. Охранники задерживают киллеров, принадлежащих к «казанской» ОПГ.

2000 год, апрель — Коляка пытаются отравить ядом, подмешанным в апельсиновый сок, в бане на Казанской улице, где он отдыхает в компании трех «тамбовских» авторитетов (один из них — Ян Гуревский).

2000 год, июнь — на Австрийской площади в Коляка пытаются выстрелить из ружья из окна движущегося рядом автомобиля, но Коляк благополучно отрывается от киллеров.

2000 год, октябрь — автоматные очереди на улице Савушкина…

13.11.2000.

А в комнатах наших сидят адмиралы

Года три назад жильцы дома № 50 по Большой Пушкарской обнаружили, что им очень повезло. На втором этаже у них появился новый сосед — заместитель начальника Академии тыла и транспорта вице-адмирал Евгений Серба. Переехав с семьей в Петербург из Владивостока, где он служил начальником тыла Тихоокеанского флота, Серба стал обладателем роскошной пятикомнатной квартиры. Вместе с семейством вице-адмирала в доме воцарились покой и порядок, поддерживаемые силами сразу двух ведомств — МВД и Минобороны. Денно и нощно стояли у подъезда сотрудники милиции и гоняли местных «собачников», чтобы им неповадно было гулять в скверике у дома. Исключение было сделано лишь для черного пуделя, которого выводила в тот же самый сквер на прогулку супруга вице-адмирала. Обустройством скверика занялись курсанты — видимо, начальство справедливо решило, что дом вице-адмирала является одним из важнейших стратегических объектов в округе.

Но самое главное: у жильцов коммуналок (а их в этом подъезде большинство) появился шанс обрести отдельное жилье. Вице-адмирал и его сын, капитан Станислав Серба, слушатель той же Академии, стали проявлять интерес к этим квартирам и обсуждать с жильцами вопрос о расселении. Риэлтерская деятельность офицерской династии оказалась столь любопытна, что заслужила целого расследования.

Резонный вопрос: неужели семейству вице-адмирала было тесно в их новой квартире? Во-первых, жилплощади всегда хочется больше, если есть один этаж — почему бы не заиметь второй. Во-вторых, Серба-младший своей квартиры не имел и жил в общежитии. В-третьих, в Питер перебрался из Владивостока недавний сослуживец вице-адмирала — подполковник Сергей Спирин, бывший начпрод Тихоокеанского флота, возглавивший одно из подразделений «Ленвоенторга». И захотел поселиться в том же доме — что тут странного?

В августе 98-го в Управление по борьбе с экономическими преступлениями обратился Владимир Ланганс, прежде проживавший в коммуналке прямо над Сербами. Коммуналка эта была расселена для нового квартиранта — подполковника Спирина, а подбором вариантов для ее прежних жильцов занимался непосредственно капитан Станислав Серба, успешно совмещавший военную службу с маклерской деятельностью. Помогали капитану Андрей Шостак (ранее судимый за подделку платежных документов) и Эдуард Авганян. Данная троица выстроила прямо-таки классическую схему «кидалова».

Для заключения договора мены был использован частный дом, принадлежащий фирме Шостака. Находился дом в псковской деревеньке под символичным названием Замогилье, и зарегистрировано было в той избушке более полусотни «мертвых душ». Естественно, переселяться в псковскую глухомань жилец не собирался — ему была обещана дача в поселке Сиверский. Однако вместо дачи и предполагаемых денег Ланганс получил от Сербы лишь небольшую сумму на карманные расходы да кратковременную прописку на служебной площади в Сиверском — с помощью Авганяна. (Кстати, этот господин не раз обращался к услугам местных паспортисток для оформления фиктивной прописки. По данному факту возбуждено отдельное уголовное дело).

Судьба же дела о мошенничестве, возбужденного УБЭП по заявлению Ланганса, оказалась странной. Военно-морская прокуратура благополучно прекратила его — стоило лишь капитану Сербе принести расписки, подтверждающие, что он полностью рассчитался с Лангансом. Спросить что-либо у самого пострадавшего оказалось невозможно — попробуй разыщи бомжа в нашем городе. Может, он прямым ходом отправился в деревеньку Замогилье? Известно лишь, что вице-адмирал Серба проявлял повышенный интерес к этому делу и по своей инициативе навещал оперативников. Впрочем, это ровным счетом ничего не значит. Главное — квартира благополучно перешла к подполковнику Спирину, бывшие сослуживцы стали соседями по подъезду.

Все это можно было бы объяснить недоразумением — кто не знает, сколько бывает казусов при расселении коммуналок, да и жильцы там самые капризные. Но вот другое уголовное дело, связанное уже с соседней коммуналкой под номером 20. И вновь те же лица — Серба-старший, Серба-младший и упомянутый Андрей Шостак.

Жила в той квартире старушка Тюлина Раиса Филипповна с двумя соседями. И очень приглянулась квартира вице-адмиралу — захотелось ему добавить к своим апартаментам второй этаж. Такое объяснение, по крайней мере, услышали от него жильцы. После долгих попыток переселить несговорчивых соседей в другую коммуналку Станислав Серба вдруг предложил Тюлиной однокомнатную квартиру на улице Кораблестроителей. Каково же было удивление дочери Тюлиной, Ольги Павловны (именно она по доверенности от матери проводила сделку), когда ее вместе с капитаном Сербой прямо в паспортном столе задержали оперативники Василеостровского ОБЭП. Сербу, правда, быстро отпустили, а вот Ольге Павловне пришлось посидеть в «клетке» вместе с хулиганами и алкашами.

Оказывается, квартира, которую Серба подсунул старушке Тюлиной, принадлежала другому лицу — отбывавшему в зоне срок г-ну Древницкому Просто небезызвестный Шостак, снимавший эту квартиру, ухитрился, по версии оперативников, подделать доверенность от имени хозяина-зека. Как практикуют черные маклеры, квартира быстренько дважды перешла из рук в руки, пока, наконец, не попала к Тюлиной от последнего владельца. Доверенным лицом этого владельца и был капитан Серба, который, естественно, продемонстрировал полное неведение относительно того, что квартира «паленая». Все стрелки были переведены на вовремя исчезнувшего Шостака — он и остается единственным подозреваемым в деле. Правда, в розыск почему-то до сих пор не объявлен.

Старушке Тюлиной не позавидуешь! В новую квартиру ее не пускает вернувшийся из зоны господин Древницкий. Но стоило ей появиться в своей прежней коммуналке (перешедшей к другому лицу), как ее тут же оттуда вышвырнули капитан Серба с мускулистыми помощниками. Благодаря семейству вице-адмирала 75-летняя женщина осталась без жилья и обречена таскаться по судам. Может, она и сумеет когда-нибудь доказать незаконность совершенной сделки. Но вернуться в квартиру ей вряд ли дадут — как уверяют жильцы, там уже начался ремонт, сломаны перегородки, вывезена сантехника. Наверное, это станет приятным сюрпризом и для бывшей соседки Тюлиной по коммуналке — Светланы Пироговой, которая когда-нибудь вернется из Сибири и обнаружит, что произошло с квартирой в ее отсутствие. Если ее, конечно, туда пустят.

Но как же семейство вице-адмирала не боится заниматься столь рискованным бизнесом? Ведь есть же, в конце концов, законы, есть власти, милиция, администрация… Об этом — еще одна история. На 4-м этаже в том же подъезде есть квартира № 23. Как-то и ее жильцов решили осчастливить капитан Серба и подполковник Спирин. На отдельные квартиры не рассчитывайте, сразу заявили они, соглашайтесь на комнаты. А иначе газ, воду отключим — зачем это вам?.. Возражений у жильцов не было. Только не учли маклеры в погонах, что один из квартиросъемщиков, Иван Кучеренко, оказался следователем Московского РУВД. Краткого знакомства с вице-адмиральским семейством ему хватило, чтобы понять: если не проявишь бдительность, окажешься на улице. И потому перед заключением сделки Кучеренко позвонил в агентство «Петербургская недвижимость» знакомому менеджеру по безопасности, попросив его взять сделку под свой контроль.

— Так ты мент? — опешил капитан Серба, когда до него дошла информация из агентства. Но день заключения сделки уже был назначен…

И тогда в 23-й квартире ночью при загадочных обстоятельствах случился пожар. Жильцов поубавилось — в огне погибла пенсионерка Федорова. А заодно появилась возможность переселить оставшихся в живых обитателей злополучной квартиры на маневренную жилплощадь. На практике это означает, что жильцы могут вернуться в прежнюю квартиру после ремонта, а могут и остаться в маневренном фонде пожизненно. Следователя Кучеренко вовсе не радовала перспектива переехать вместе с родной сестрой и ее ребенком в одну комнату с двадцатью соседями и причем без удобств — это был наилучший из предложенных ему вариантов. Чтобы надавить на несговорчивого жильца, в ход была брошена тяжелая артиллерия. Сперва на имя начальника Московского РУВД была направлена кляуза на Кучеренко от имени некой дамы с 5-го этажа, приближенной к семейству вице-адмирала. Эта дама, провозгласившая себя «председателем домкома», обвиняла Кучеренко в трех смертных грехах: во-первых, не спас человека при пожаре, во-вторых, не хочет переезжать на маневренную площадь, заставляя сестру жить в нечеловеческих условиях, в-третьих, сам не всегда ночует дома. Но и столь мощный «компромат» не возымел действия.

Тогда однажды утром в квартиру № 23 заявилась представительная делегация — вице-адмирал Серба, глава администрации Петроградского района г-жа Косткина с несколькими помощниками, начальник ТСЗ-2 г-н Кобылинский, майор и сержант одного из ближайших отделов милиции. Начав с проверки паспортов, майор с сержантом хотели немедленно отвести Кучеренко в кутузку, и только обнаружив, что он следователь, умерили свой пыл. Тут же был составлен акт о том, что данная квартира (а заодно и две других — те, что выше и ниже) являются аварийными. Правда, и после этого Кучеренко проявил странную неуступчивость, ни в грош не ставя ни желание вице-адмирала «расшириться», ни авторитет районных властей. Даже «помощник депутата Белоусова» (именно так представился жильцам квартиры очередной визитер) не смог заставить Кучеренко переехать туда, куда он не хотел. Пришлось начинать с ним новые переговоры. Теперь, правда, квартиру решил расселить еще один сослуживец вице-адмирала по Тихоокеанскому флоту — бывший начальник службы ГСМ ТОФ подполковник Владимир Кравченко. Интересно, воспользуется ли он услугами риэлтера Станислава Сербы?

Заминка с квартирой № 23 вышла лишь потому, что строптивый жилец оказался следователем и не пожелал переехать в очередное «Замогилье». А вот Алексей Гудков, прописанный в квартире № 26, оказался там в самом буквальном смысле слова. Кто занимался расселением этой квартиры, нетрудно догадаться, а потому и результат оказался предсказуем. Гудков не смог переехать в предоставленную ему комнату на улице Кирочной, так как прежний жилец оттуда не выписался. Назад, на Пушкарскую, Гудкова, как и старушку Тюлину, не пустили. Спустя некоторое время Гудков был убит (по официальной версии — во время драки). Теперь одной головной болью у новых владельцев квартиры меньше. Пенсионер Столяров из 27-й квартиры также погиб при странных обстоятельствах — труп его обнаружили в лесу. Брат Столярова лег в психиатрическую клинику. И вскоре уже жильцы наблюдали, как в пустующую 27-ю квартиру курсанты начали заносить мебель (догадайтесь, по чьему распоряжению)…

Если б можно было взять да вытравить дустом всех зловредных жильцов из этого подъезда, мешающих семейству вице-адмирала и их приближенным решать свои проблемы, насколько было бы проще. Так нет — мешают, выдвигают требования, на что-то претендуют… Особо непонятливых надо учить.

Неплохой урок от семейства получили прошлой весной молодые супруги Любовь Брайнина и Сергей Шистеров, живущие в соседнем доме. И как-то, проходя мимо вместе с сыном, увидели, как курсанты заваривают решетчатые калитки в сквере возле подъезда вице-адмирала и ставят бетонные блоки. Сквер, таким образом, превращался в некое подобие «частной территории», закрытой для прохода жителям ближайших домов. Вот что рассказывает Любовь Брайнина:

— Я подошла и возмутилась этим безобразием. Гражданка с черным пуделем [это была Варвара Николаевна Серба] заявила: прохода здесь больше не будет, но вы можете приходить в наш садик с детьми… Я поинтересовалась: почему этот садик — ваш? Мы начали спорить, в результате Серба ударила мужа поводком по лицу и рассекла ему кожу на лице. Выбежал человек [как оказалось потом — вице-адмирал Е. Я. Серба]. Я попросила вызвать милицию, он сказал: сейчас вызовем. И убежал обратно. Из подъезда выскочили двое военных, один из них — Станислав Серба. Он повернулся к отцу: «Этот?» Тот кивнул. Стас ударил мужа в лицо, второй заламывал ему руки. Я пыталась оттащить их, по Станислав Серба ударил меня. Они избили мужа ногами, а заодно избили двух незнакомых парней, которые решили за нас заступиться. Все это происходило в присутствии нашего сына. Мы пытались убежать, но нас догнали и избили мужа еще раз. Нас увезли на «скорой». В результате у мужа — куча лицевых переломов, у меня — перелом глазницы, хрящей носа (задета гайморова пазуха), откололся кусок зуба…

Я спросила вице-адмирала Сербу: неужели вы считаете, что вам все сойдет с рук? Он в ответ: а что, я не бил!..

Дальше начинается обычная тягомотина — о том, как в 43-м отделе милиции отказывались регистрировать заявление, как пострадавших футболили туда-сюда, как уголовное дело после долгой волокиты все же было возбуждено и попало в военно-морскую прокуратуру к следователю Терещенко… Теперь можно сказать, что судьба дела предрешена (вспомним, что случилось с другим уголовным делом в той же самой прокуратуре). По крайней мере, Станислав Серба после этой истории получил повышение по службе и стал капитан-лейтенантом.

Ну а как же история с «частным сквером»? После жалоб граждан возведенные военнослужащими по приказу вице-адмирала Сербы конструкции были демонтированы. Документы свидетельствуют о том, что проверка Главной военной прокуратуры ЛенВО подтвердила «нецелевое использование Сербой Е. Я. техники и личного состава Академии тыла и транспорта», по при этом было установлено, что Сербой «произведена оплата использованной техники». Как написал военный прокурор Васильев, начальник Академии «принял меры воздействия и обязал вице-адмирала Сербу прекратить такие действия». Наверное, вице-адмирал дал честное пионерское, что больше не будет. Только родителям, зверски избитым на глазах у сына, от этого не легче.

Кто же такой вице-адмирал Евгений Серба, почему он относится к разряду неприкасаемых? Может, у него есть особые заслуги перед отечеством?

Заслуги есть, и немалые. В конце прошлого года военная прокуратура Тихоокеанского флота (ТОФ) распространила через СМИ информацию о предъявлении обвинения трем адмиралам, в том числе и Евгению Сербе.

Время прошло — все тихо. Адмиралы продолжают служить на благо родины. Вице-адмирал Серба продолжает решать квартирные вопросы для себя и своих близких. (Кстати, информация из военной прокуратуры ТОФ позволяет сделать некоторые выводы и об источниках благосостояния вице-адмирала.)

Конечно, риэлтерская деятельность офицерского семейства и их окружения по своему масштабу не сравнится с продажей танкеров. Однако не странно ли, что в ходе этой деятельности прибавляется количество переломов и выбитых челюстей, вспыхивают пожары, люди остаются без крова или просто исчезают непонятно куда?..

Р. S. Вице-адмирал Серба отказался от комментариев, заявив, что давать интервью он имеет право только с разрешения начальника Генштаба. Также он сказал, что не видит необходимости и в нашей встрече с его сыном, капитаном Сербой. От Евгения Яковлевича удалось услышать лишь следующее:

во-первых, расселением квартир в своем подъезде ни он, ни его сын никогда не занимались;

во-вторых, заходил он в другие квартиры только лишь тогда, когда соседи его затапливали;

в-третьих, боролся с «собачниками» он исключительно ради выполнения соответствующего распоряжения губернатора, а патрульные у его подъезда дежурили абсолютно добровольно, без всякой корысти;

в-четвертых, обвинение по делу о продаже транспорта «Анадырь» и аренде танкеров ему предъявлено не было, а СМИ, растиражировавшие дезинформацию, будут отвечать в судебном порядке.

Что ж, насколько Евгений Яковлевич искренен — судите сами.

«Начальник Военно-морской академии имени адмирала Кузнецова в Петербурге адмирал Василий Еремин, заместитель начальника Академии тыла и транспорта Министерства обороны РФ вице-адмирал Евгений Серба и начальник вспомогательного флота ВМФ России контр-адмирал Юрий Кличугин изобличены прокуратурой Тихоокеанского флота в незаконной продаже военных кораблей на многие миллионы долларов. В материалах обвинения, в частности, отмечается, что в 1994 г. Кличугин и Еремин, занимавший тогда должность заместителя Главкома ВМФ, принимали непосредственное участие в незаконной продаже за границу большого морского транспорта вооружения „Анадырь“, стоимость которого составляла с учетом переоценки 107 млн. долл. Это судно было продано норвежской фирме в одном из испанских портов за 21,3 млн долл. Им также вменяется в вину и незаконная сдача в аренду танкеров Тихоокеанского флота. По предварительным данным, ущерб составляет не менее 600 тысяч долларов».

«Независимая газета», 19 ноября 1999 г.

«Начальник следственного отдела военной прокуратуры ТОФ Андрей Генералов предъявил обвинение начальнику Военно-морской академии имени Н. Кузнецова адмиралу Василию Еремину, заместителю начальника Академии тыла и транспорта Министерства обороны России вице-адмиралу Евгению Сербе, начальнику вспомогательного флота ВМФ России контр-адмиралу Юрию Кличугину по статье 286 УК РФ часть 3-я пункт В (причинение тяжких последствий)…»

«Труд», 19 ноября 1999 г.

«Прокуратура Тихоокеанского флота несколько лет мусолила дело о продаже уникального судна „Анадырь“ и, наконец, обвинила ряд адмиралов в превышении должностных полномочий с причинением тяжких последствий. По сообщению представителя прокуратуры, обвинения предъявлены начальнику Военно-морской академии имени Кузнецова адмиралу Василию Еремину, заместителю начальника Академии тыла и транспорта Минобороны вице-адмиралу Евгению Сербе и начальнику вспомогательного флота ВМФ контр-адмиралу Юрию Кличугину. С них отобрали подписку о невыезде, и если обвинения подтвердятся в суде, то адмиралы могут получить от трех до десяти лет лишения свободы По делу проходит также бывший главком ВМФ адмирал флота Феликс Громов, пока как свидетель».

«Новые Известия», 21 ноября 1999 г.

10.03.2000.

Незримый boy

Не секрет, что большинство преступлений раскрывается благодаря работе милицейских агентов. Или — стукачей, информаторов, сексотов. Есть и другие определения этих людей: «барабан», «барабашка», «штык». У каждого «барабашки» есть свой псевдоним, свое агентурное дело, которое хранится в сейфе у опера. Настоящий грамотный опер не раскроет своего агента ни под каким видом: ему это запрещает Закон об оперативно-розыскной деятельности.

Агенты, как известно, не только собирают информацию. Их часто используют и в оперативном эксперименте. Что это такое? Вспомним знакомую картину из прошлого: покупатель, рассчитавшись за кусок колбасы, вдруг сует продавцу в лицо «корочки» и со злорадным торжеством восклицает: «Контрольная закупка!» В оперативном эксперименте вместо покупателя колбасы может выступить наркоман, пришедший за дозой к драгдилеру. Или «киллер», получающий у заказчика гонорар за якобы выполненную работу. В общем — «подсадная утка».

Единственное определение оперативного эксперимента, приведенное в Законе о борьбе с оргпреступностью (еще не вступившем в силу), звучит вкратце так: оперативный эксперимент — создание подозреваемому таких условий, при которых у него есть выбор преступного или непреступного поведения.

Юристы часто спорят о том, насколько оправданно и законно в том или ином случае проведение оперативного эксперимента, не провоцируют ли правоохранители тем самым преступления вместо того, чтобы с ними бороться. А уж об отношении к «барабашкам» говорить не приходится: с давних времен их работа (в целом полезная для общества) воспринимается как нечто низкое и недостойное. Между тем среди агентов — как и среди правонарушителей — есть разные люди, и далеко не все они заслуживают безоговорочного общественного презрения.

В городском суде Санкт-Петербурга сейчас слушаются два уголовных дела. Есть все основания полагать, что возникли они в результате проведения оперативных экспериментов с участием агентов. Разумеется, в самих делах об этом нет ни слова, но упомянутая «агентурная тайна» в обоих случаях является секретом Полишинеля.

Дело Владимира Самсонова, бывшего начальника оперативно-розыскного отдела Пулковской таможни, получило широкую огласку еще во время следствия. Напомним фабулу: в феврале 2000 года Самсонов и его знакомый, коммерсант Гераськин, решили помочь другому коммерсанту, некоему Евгению Орбову, переправить через границу крупную валютную сумму — 198 тысяч долларов. Орбову, который обратился к Гераськину через посредников, якобы надо было рассчитаться наличными деньгами в Финляндии со своим зарубежным партнером за поставку партии автомобилей «фольксваген-пассат». За свои услуги Самсонов и Гераськин должны были получить соответственно 5 и 3 тысячи долларов. В тот момент, когда Самсонов, перейдя таможенную границу РФ, передал пакет с валютой улетающей в Хельсинки пассажирке — Ирине Мацапей, — он был схвачен сотрудниками тогдашнего 5-го («коррупционного») отдела РУБОП.

Забавно, что за несколько минут до этого Самсонов нос к носу столкнулся с начальником 5-го отдела полковником Рязанцевым, который сидел на скамейке в зале «Отправление» и беседовал с ни о чем не подозревавшим сослуживцем Самсонова. Оказалось, что «охотник» и «жертва» не знали друг друга в лицо. Если б сослуживец решил познакомить двух офицеров, то тщательно подготавливаемый оперативный эксперимент мог рухнуть: Самсонов моментально бы просек, по чью душу явился полковник Рязанцев. Но, к радости рубоповцев, этого не произошло, Самсонова задержали, обвинили в контрабанде, злоупотреблении полномочиями и покушении на получение взятки. Чуть позже был задержан и Гераськин.

Оказалось, что Евгений Орбов (в обвинительном заключении он значится как менеджер фирмы «Третий Рим») сразу после предварительной договоренности с Гераськиным о том, что тот через знакомого таможенника поможет решить проблему с переправкой валюты, вдруг бросился в РУБОП. Бывает такое, что в человеке внезапно просыпается совесть. Орбов накатал заявление на Гераськина о подстрекательстве к даче взятки, получил казенный диктофон с радиомикрофоном и записал в машине свою последующую беседу с Гераськиным. Более того, над сбором доказательной базы трудилось, похоже, целое «агентурное подразделение». Водитель фирмы «Третий Рим», некто Кукушкин, записывал встречу Орбова с Гераськиным в ресторане «Да Винчи» уже на портативную видеокамеру. Собравшаяся улетать в Хельсинки сотрудница той же фирмы Ирина Мацапей также была увешана аудио- и видеозаписывающей техникой. А деньги — 198 тысяч долларов — были получены под расписку в Промстройбанке.

Уже намного позже выяснилось, что к фирме «Третий Рим» Евгений Орбов никакого отношения не имел, и история с поставкой партии «Фольксвагенов», скорее всего, была фикцией. Официально Орбов работал гендиректором другого предприятия — «Специнженир». И именно в этом качестве спустя несколько месяцев, в ноябре 2000 года, он при поддержке тех же сотрудников РУБОПа, под аудиозапись, в своей машине едва ли не насильно всучил взятку в 15 тысяч долларов профессору Театральной академии Павлу Романову, занимавшему на тот момент пост начальника театрального отдела комитета по культуре. Если в случае с Самсоновым и Гераськиным мотив дачи взятки более-менее понятен, то в истории с Романовым он просто смехотворен — чиновник всего-навсего завизировал договор о намерениях между комитетом и «Специнжениром», пообещавшим выступить одним из спонсоров 300-летия города.

Многие юристы тогда говорили, что налицо провокация взятки, — а это тоже является уголовным преступлением, предусмотренным статьей 304 УК РФ. Однако по этой статье обвинение никому предъявлено так и не было. Год назад Романову вынесли приговор — семь лет условно. Защита потерпела сокрушительное поражение. Адвокат Анатолий Федорик объясняет это тем, что, по его данным, на всей территории России ни одно из дел, возбужденных по 304-й статье, ни разу не дошло до суда. Иначе говоря, статья это «мертвая», провоцировать человека на получение взятки можно безнаказанно. Теперь тот же самый Федорик защищает в городском суде Владимира Самсонова. И приговор в этом деле вряд ли будет оправдательным.

Почему же дело Самсонова и Гераськина слушается так долго? Одна из причин — в зале суда не появляется главный свидетель обвинения, профессиональный взяткодатель Евгений Орбов. И основания для отсутствия у него есть веские: «суперагент» объявлен в федеральный розыск за мошенничество. Это не удивительно, если вспомнить, что криминальная биография Евгения Орбова началась в 1997 году. Тогда сотрудники УБЭПа поймали в Сбербанке с поддельным векселем некоего брокера Александрова. Брокер сразу раскололся и заложил истинного владельца векселя — 26-летнего Евгения Орбова, сотрудника страховой компании «Спас». Орбова задержали на трое суток, но на этом все его неприятности чудом закончились. История классическая — как правило, именно таким путем подследственные или подозреваемые превращаются в агентов. Ведь работать «за идею» пойдет только сумасшедший, а грошовым вознаграждением, выделяемым на оплату труда «барабашек», можно привлечь лишь бомжа.

Другое дело, что расстаться с криминальными привычками агенту бывает трудно. Более того, веря, что милицейские кураторы его всегда «отмажут», он порой входит во вкус и позволяет себе чересчур многое. И тогда между агентом и куратором начинается торг: «Хочешь, чтобы тебя отмазали? Дай нам еще одно раскрытие, да покрупнее».

Любопытно, что другая участница «оперативного эксперимента» в Пулковском аэропорту, Ирина Мацапей, в 2001 году была осуждена в Москве за мошенничество на шесть лет, но уже вышла из Саблинской колонии по условно-досрочной статье. Организатор того эксперимента, зам. начальника 7-го отдела ОРБ (бывший 5-й отдел РУБОП) Михаил Смирнов тоже побывал под следствием, и тоже по обвинению в мошенничестве, правда, дело его было недавно прекращено заместителем генпрокурора Зубриным. У Владимира Самсонова, который, вероятней всего, получит условный срок, дела не так плохи: он теперь работает директором «SP-company», принадлежащей известному деятелю эротического кинематографа и начинающему политику Сергею Прянишникову.

А вот Евгению Орбову не позавидуешь. Не исключено, что сейчас он судорожно ищет, кому бы еще сунуть взятку, чтобы обеспечить себе пару лет спокойной жизни. А потом — по новой…

А теперь история совсем другая, хоть и в чем-то похожая. Инженер Олег Камнев познакомился на автостоянке с неким коммерсантом Мухиным. Случайно ли произошло это знакомство — судить не беремся. Ходили разговоры, что Мухин занимается продажей фальшивых долларов. И сам Мухин в разговоре с Камневым это подтвердил: если надо — достану. Договорились: Камнев покупает у Мухина 20 тысяч фальшивых долларов США по курсу один к двум. То есть платит 10 тысяч долларов, но настоящих.

Зачем же инженеру понадобилась поддельная валюта? Дело в том, что Олег Камнев был не простой инженер — прежде он работал в коммерческих структурах, и, видимо, потому ездил на «мерседесе». А в свое время был дважды судим, последний раз — за порчу чужого имущества.

В декабре 2002 года Камнев встретился на Московском проспекте с Мухиным и его приятелем Курчековым. На машине Камнева они втроем приехали в студгородок на Ново-Измайловском проспекте. Там Курчеков зашел в один из корпусов, вернулся и продемонстрировал Камневу сверток, сказав, что товар готов. Тогда Камнев отправился за деньгами в гостиницу «Прибалтийская», а Мухин и Курчеков зашли в кафе. Через полтора часа Камнев подъехал на то же место, Мухин с Курчековым вновь сели в его машину. Но когда Камнев повернулся к Курчекову, чтобы повнимательней рассмотреть фальшивые доллары, тот неожиданно ударил Камнева кастетом по голове. Камнев не растерялся и дал сдачи, по сидевший рядом с ним Мухин выхватил хозяйственный нож… Когда Камнев, сумев открыть дверь, вывалился из машины, на нем было шесть колото-резаных ран и пять рубленых. Позже выяснилось, что лезвие ножа проникло в легкое, а кастетом был поврежден шейный позвонок, что привело к поражению спинного мозга.

К счастью, добить жертву бандиты не успели — «мерседес» тут же окружили невесть откуда взявшиеся оперативники 4-го отдела УУР. Они скрутили Мухина с Курчековым, а истекающего кровью Камнева отправили в Институт скорой помощи.

В уголовном деле нет никаких данных о том, что сотрудниками УУР проводился оперативный эксперимент. Более того, все шесть оперативников, которые задержали бандитов, на предварительном следствии показали, что стали свидетелями преступления случайно. Оказывается, они якобы проводили мероприятия по поиску преступников, напавших в том же, Московском, районе десятью днями раньше на гражданку Фокину — мать спикера Госдумы Геннадия Селезнева. И совершенно случайно увидели, как из «Мерседеса» вываливается окровавленный человек. Эту же легенду подтвердил и начальник 4-го отдела УУР Михнюк.

Только лишь после того, как Олег Камнев, придя в сознание, рассказал следователю, что один из оперов — Олег Баянов — был в курсе его встречи с Мухиным и Курчековым, стала ясна истинная картина происшедшего. Очевидно, оперативники намеревались взять торговцев фальшивыми долларами с поличным. Но оказалось, что фальшивых долларов при них не было — была лишь «кукла», то есть стопка нарезанной бумаги, а сверху обложка блокнота с изображением доллара. И продавать они Камневу, как понятно из уголовного дела, ничего не собирались. Они хотели лишь отобрать у него 10 тысяч долларов (которых, кстати сказать, у него тоже не было).

И потому вместо ожидаемого сбыта поддельных денег на глазах у оперативников произошло другое преступление. Прокуратура Московского района обвинила Мухина и Курчекова в разбойном нападении и покушении на убийство. Разумеется, они пытались убедить следователя, что в машине всего лишь завязалась драка, убивать они никого не хотели, а на нож Камнев наткнулся сам. Но все эти домыслы были опровергнуты результатами нескольких экспертиз.

Вроде бы справедливость восторжествовала: Мухин и Курчеков оказались там, где им положено быть, то есть за решеткой. Но очевидно и другое: если б не оперативный эксперимент — не было б трагедии. Олег Камнев остался инвалидом первой группы. Он почти не выходит из дома — ездит только на медицинские процедуры и в городской суд, где слушается дело. Ухаживают за ним мама и невеста. Корреспонденту «Города» Олег Борисович сказал, что у него нет ни малейших претензий к оперативникам УУР:

— Спасибо им за то, что они спасли мне жизнь. Это был мой личный выбор, и я сам несу за все ответственность. Мне не нравится, когда торгуют наркотиками, проститутками, фальшивыми долларами. Эти доллары я раньше сам видел и держал в руках. Поэтому я решил сообщить о Мухине своему другу Олегу Баянову…

О подробностях подготовки оперативного эксперимента Камнев говорить отказался, что абсолютно понятно. От Олега Баянова комментариев получить не удалось, что понятно тоже. И потому можно только строить догадки, какого рода отношения на самом деле существовали между Баяновым и Камневым и чем они были скреплены.

Начальник криминальной милиции ГУВД Петербурга Владислав Пиотровский назвал в одном интервью Олега Баянова «сыщиком от Бога». Оперативник дважды был награжден орденом Мужества. Сомневаться в профессионализме Баянова нет оснований. Но от некоторых вопросов все же никуда не деться.

Например, насколько оправданно было участие в подобном оперативном эксперименте непрофессионала? Все-таки вести переговоры с отморозками (вдобавок побывавшими по контракту в Чечне) — это не то же самое, что совать взятку чиновнику. Была ли учтена в полной мере опасность, грозившая Камневу? И кто виновен в том, что цена оперативного эксперимента оказалась столь высока?

Сергей Афанасьев, кандидат юридических наук, адвокат Санкт-Петербургской городской коллегии адвокатов:

— Можно ли говорить о том, что в Законе об оперативно-розыскной деятельности (ОРД) есть серьезные изъяны?

— Безусловно, он недостаточно защищает права граждан и не ставит жесткий частокол тому беззаконию, на которое могут пойти оперативные работники. Вот, например, в списке оснований к проведению оперативно-розыскных мероприятий есть такой пункт — «обнаружение неопознанных трупов». Получается, что любой неопознанный труп оперативные работники могут использовать как предлог для прослушивания моих телефонных разговоров.

— Как быть, если оперативный эксперимент проведен с нарушениями закона?

— Участники и организаторы такого эксперимента должны нести уголовную ответственность — либо за фальсификацию доказательств, заведомо ложный донос, либо за должностные преступления. Если имела место провокация взятки — то есть взяткодатель проявлял инициативу — то он должен быть наказан по 304-й статье УК РФ. Правда, многие адвокаты почему-то забывают о том, что если факт взятки все-таки имел место, то получатель взятки не освобождается от уголовной ответственности — несмотря на то, что взятка спровоцирована. Наказаны должны быть оба — один за провокацию, другой за получение взятки.

— Закон об ОРД позволяет агенту избегать уголовной ответственности за совершенные преступления. Нет ли проблемы в том, что человек воспринимает свой контракт с органами как некую пожизненную индульгенцию на противоправные действия?

— Думаю, что у человека других мотивов для заключения контракта с органами быть не может.

— Но ведь должен быть паритет между пользой, которую приносит агент, и злом, которое он совершает?

— Вся история наших спецслужб, начиная с охранки, с таких агентов, как Азеф, только подтверждает, что эта проблема неразрешимая. Обычная история — когда все забывают, кто во что играет, где закапчивается оперативный эксперимент и где начинается преступление.

— Какой же выход?

— Только один: в предсказуемом, правильном, не «басманном», как теперь говорят, правосудии.

— Должен ли кто-то нести ответственность за тяжкие последствия неудавшегося оперативного эксперимента?

— Наверное, да. Но как это воплотить реально — не представляю. Если пострадавший агент начнет требовать компенсацию через суд, он должен будет доказать факт своего сотрудничества с органами. Но ему это грозит уголовной ответственностью за разглашение государственной тайны.

— Суд имеет право затребовать агентурное дело?

— В моей практике были такие случаи. И каждый раз суд получал официальный ответ из ГУВД, что такого дела не существует. Проверить это невозможно. Там, где начинаются секреты, кончаются законы. Так что, прежде чем начать сотрудничать с милицией или спецслужбой, следует хорошо подумать — нужно ли оно тебе?

— Может, проще отсидеть срок, чем заключить контракт с органами?

— Вот давать каких-то рекомендаций агентам я не буду — пусть каждый решает эти проблемы для себя сам.

В. В. Путин: — Это важный инструмент жизнедеятельности государства — сотрудничество с нормальными гражданами. Главное, на какой основе оно строится. Сексот кто такой, знаете?

— Секретный сотрудник.

В. В. Путин: — Хорошо. А почему это приобрело такой негативный оттенок, знаете? Потому что эти люди выполняли определенную функцию. Какую?

— Идеологическую.

В. В. Путин: Да, идеологическую. Это политический сыск. Вот мы говорим, разведка — это интересно. А вы знаете, что девяносто процентов всей информации добывается с помощью агентуры среди граждан? Агенты действуют в интересах государства. И не важно, как это называется. Важно, на какой основе происходит это сотрудничество. Если на основе предательства и материальной заинтересованности, то это одно, а если на каких-то идейных принципах, то это совсем другое. А борьба с бандитизмом? Ничего невозможно сделать без агентуры.

Из Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» (принят Госдумой 5 июля 1995 года):

«Отдельные лица могут с их согласия привлекаться к подготовке или проведению оперативно-розыскных мероприятий с сохранением по их желанию конфиденциальности содействия органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, в том числе по контракту. Эти лица обязаны сохранять в тайне сведения, ставшие им известными в ходе подготовки или проведения оперативно-розыскных мероприятий…

Лицо из числа членов преступной группы, совершившее противоправное деяние, не повлекшее тяжких последствий, и привлеченное к сотрудничеству с органом, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, активно способствовавшее раскрытию преступлений, возместившее нанесенный ущерб или иным образом загладившее причиненный вред, освобождается от уголовной ответственности в соответствии с законодательством Российской Федерации…

Период сотрудничества граждан по контракту с органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность в качестве основного рода занятий, включается в трудовой стаж граждан. Указанные лица имеют право на пенсионное обеспечение в соответствии с законодательством Российской Федерации».

Сексот был загримирован под пень и отправлен в лес подслушивать разговоры. Он себя выдал и оправдывается перед начальством:

— Товарищ майор! Пока они на мне сидели, я терпел. Пока они на мне занимались любовью, я терпел. Но когда они стали у меня на заднице свои инициалы вырезать — тут уж я не выдержал!

15.12.2003.

Ствол заказов

В Петербурге стали убивать чаще. Причем не простых людей — крупных коммерсантов, лидеров группировок, авторитетов. Иных питерцев пули настигают вдали от нашего города — Костю Могилу в Москве, Руслана Коляка в Ялте.

И хоть статистики заказных убийств не существует, но их нынешний «скачок» очевиден даже для обывателя, черпающего информацию из криминальных хроник. Рождаются самые невероятные версии — говорят об очередной гангстерской войне, о переделе различных сфер рынка в преддверии новых губернаторских выборов. И даже — о некой спецоперации по зачистке города от криминальных авторитетов, проводимой бригадой наподобие мифической «Белой стрелы».

Прокомментировать подобные слухи мы попросили адвоката, кандидата юридических наук, зампредседателя комиссии по правам человека при губернаторе Санкт-Петербурга, профессора Межрегионального института экономики и права Елену Топильскую.

— Прежде всего, я считаю, что два-три месяца — слишком маленький период для того, чтобы делать какие-то выводы об изменении криминогенной обстановки в городе или даже о росте заказных убийств. Может быть, раньше их совершалось не меньше, а то и больше. Мы просто об этом не знаем. Например, пропал человек, труп не найден. Может, он прекрасно живет себе за границей и занимается бизнесом, а может, стал жертвой заказного убийства.

— Однако согласитесь, что большинство нынешних заказных убийств — громкие и резонансные.

— Такими они стали только за счет личностей убитых, фигур достаточно одиозных. Давайте условимся, что мы знаем о совершении ряда умышленных убийств известных широкой публике людей. Вот и все. Как бывший следователь, я знаю точно, что об истинных мотивах и обстоятельствах убийства можно узнать только со слов исполнителя и заказчика. Пока можно лишь выдвигать версии. Я не могу полностью исключить версию о том, что все эти убийства или многие из них — звенья одной цепи, но я сама не склонна в это верить. Мне кажется, что связаны эти преступления между собой могут быть только одним извечным мотивом — деньги и власть. Это было всегда, во все времена. Убийство бизнесмена Константина Карольевича Яковлева могло быть совершено потому, что он либо препятствовал кому-то завладеть крупной суммой денег, либо с его смертью открывалась такая возможность, либо он мешал кому-то прийти во власть — в определенных политических кругах или в «бизнес-группе», которую он возглавлял.

— Но ведь он в последнее время отошел от дел и в основном ездил по монастырям, занимался благотворительностью.

— Именно это и раздражало тех, кто претендовал на его место, — трон-то занят, и скипетр, хоть и в слабой руке, но держится. Надо отобрать скипетр и освободить трон.

— Вы расследовали первое покушение на Костю Могилу, совершенное еще в 1993 году. Есть ли, на ваш взгляд, какая-то связь между тем покушением и нынешним убийством?

— Теперь думаю, что да. Тогда был объявлен заговорщиком Игорь Савин (Кувалда), но прошло много лет, прежде чем я поняла, что пружиной заговора, скорее всего, был другой человек, занимающий не последнее, но и не первое место в его группировке. Он уже тогда хотел спихнуть Костю и сесть на его место, но решил ловко сделать это чужими руками. Видимо, Савину долго внушалось: вот ты грохнешь Могилу и будешь первым лицом. Хотя никто бы его первым лицом не сделал, у него была репутация полного придурка, отморозка… И только теперь, спустя десять лет, наконец замысел по устранению Константина Карольевича был исполнен.

— Но вот бизнесмен Руслан Коляк вряд ли мешал кому-то прийти во власть.

— Вероятнее всего, его убийство имеет подоплеку личной мести со стороны членов той «бизнес-группы», к которой он тяготел, — то есть тех, кого общественное мнение считает «тамбовскими». Он этого и не скрывал. При всем моем нежном отношении к Коляку должна сказать, что он сам бесконечно провоцировал острые ситуации со своим окружением. Первый раз я его увидела в коридоре Дзержинского суда, среди потерпевших по делу «Кредо-Петербург», когда он стоял и разглагольствовал о том, что он самый главный авторитет в Петербурге, Кумарин и Могила были никто, он их сделал, он помнит их в тренировочных костюмах, когда он учил их играть в наперстки…

— А если отвлечься от конкретных личностей убитых и посмотреть на проблему более масштабно — можно ли говорить о криминальном переделе в Петербурге?

— В середине 90-х годов у нас сформировалось определенное равновесие между несколькими крупными сообществами, которые либо выдавили из региона мелкие и нежизнеспособные, либо подмяли под себя. Лидерами этих сообществ стали люди старой закалки, носители определенной преступной субкультуры, пришедшей на смену старой, воровской. Атрибуты этой субкультуры — красные пиджаки, золотые цепи, клип «Братва, не стреляйте друг в друга», в общем, все, что знакомо нам по сериалу «Бригада». Были и определенные понятия — о товариществе, о взаимовыручке, о том, что западло, что красиво, что некрасиво… Некоторые из тех лидеров продержались и до сей поры. Константин Карольевич Яковлев был как раз одним из таких «китов».

Сейчас время стало более жестким. Эти лидеры должны были вымереть на определенном этапе, как мамонты. «Понятия» уже не вписывались в окружающую среду. Естественно, новое время создало новых лидеров, жестких, беспринципных и имеющих гораздо более тесные отношения с политикой, нежели старые.

— Однако все криминальные войны последних лет в нашем городе связывали с борьбой двух группировок — «тамбовских» и Кости Могилы.

— Отчасти это верно, но внутри этих сообществ происходили не менее ожесточенные войны, потому что всем хотелось наверх. Как на смену динозаврам пришли мамонты, так и в преступности — на смену лидерам старой формации пришли лидеры новой формации, которые потихоньку взросли внутри группировки.

— И где же они сейчас?

— Они идут во власть. Если лидеры старой формации свой имидж в обществе зарабатывали исключительно коммерцией, то теперь его надо зарабатывать еще и близостью к власти. Сейчас быть просто богатым недостаточно: чтобы влиять на ситуацию, нужно стоять и у политической кормушки. Люди из организованной преступности потихоньку проникают в политические структуры, в том числе и в Законодательное собрание. От фамилий воздержусь.

— Но ведь нечто подобное уже было в середине 90-х, когда в Госдуме образовалась так называемая «авторитетная питерская фракция», к которой причисляли депутатов Глущенко, Монастырского, Шевченко. Почему та волна не закрепилась в политике?

— Потому что это был авангард, «пушечное мясо». Они первыми приняли на себя удар, а те, кто стоял сзади, просто отточили практику. Сейчас более дальновидные люди ищут обходные пути — не обязательно идут сами во власть, им достаточно иметь двух-трех управляемых депутатов.

— При этом согласитесь, что сегодня на питерском «криминальном Олимпе» уже почти не осталось известных фигур. Еще пару лет назад любой сотрудник РУБОПа был уверен, что в городе три «теневых хозяина»: лидер «Тамбовцев», Костя Могила и Миша Кутаисский. Сегодня один убит, другой надолго сел, то есть у трехглавого дракона осталась лишь одна голова. Чуть раньше правоохранительными органами были нейтрализованы Юрий Шутов и Андрей Маленький. У обывателя может сложиться ощущение, что город становится полностью «тамбовским».

— Я бы так не сказала. Да, мощное сообщество осталось одно, но очень много новых лидеров со своими группировками, о которых пока еще не знают. Когда я работала над книгой об организованной преступности и изучала этот вопрос досконально, для меня явилось откровением наличие людей, у которых мощная дисциплинированная команда, которые влияют на криминогенную обстановку в регионе, но имена их знакомы только узкому кругу специалистов.

— А как вы относитесь к слухам о том, что наш город, родину президента, целенаправленно зачищают от одиозных личностей, что это своеобразная «пиар-акция», цель которой — окончательно отмыть Петербург от ярлыка «криминальной столицы»?

— Как говорил граф Монте-Кристо: «На востоке, чтобы быть великим химиком, надо уметь управлять случайностями». На этом уровне я допускаю, что есть некая высшая сила, которая управляет всеми случайностями в Петербурге… Но все же, думаю, это из области фантастики. Овчинка не стоит выделки, поскольку каждое громкое убийство не отмывает Питер от ярлыка «криминальной столицы», а работает прямо противоположным образом.

— Но есть версия менее фантастическая: большинство нынешних убийств связано со сменой власти в городе. Ведь очевидно, что после любых выборов происходит перераспределение финансовых потоков, меняется расстановка сил в бизнесе. Как известно, покойному Константину Яковлеву приписывали контроль над комитетом по здравоохранению, а двое из убитых недавно бизнесменов, Дорфман и Рагимов, имели прямое отношение к фармацевтическому рынку. Кроме того, на днях был избит глава комитета Анатолий Каган, замешанный в скандальном «инсулиновом деле» и осужденный за халатность…

— Я не исключаю подобные версии и, более того, уверена, что все эти убийства связаны с перераспределением крупных сумм денег. Но я сомневаюсь, что они связаны со сменой власти в городе. Мне кажется, что гораздо проще поставить во главе любого городского комитета своего человека, который будет распределять деньги должным образом, чем заказывать убийство конкурента… Вообще, я думаю, что не стоило бы слишком усложнять ситуацию. Как правило, все оказывается гораздо проще, чем кажется поначалу. У меня есть личная убежденность, которую я никому не навязываю, что все нынешние преступления — не одними руками совершаемые и не одним мозгом придуманные.

— А как быть с тем, что трое из жертв покушений считаются лидерами этнических группировок?

— Я не думаю, что это выдавливание этнических группировок: они уже сами тихо покинули город либо примкнули к другим группам. Здесь речь может идти только о перераспределении неучтенных денег. На рынке имеется массив денег, не проходящих ни по каким банковским документам, эти деньги легко присвоить. А если речь идет о миллионах долларов, то куш становится очень соблазнительным.

— Наверное, специалистам по раскрытию умышленных убийств из главка придется сейчас очень нелегко, особенно без их главного помощника — Руслана Коляка.

— Вы заблуждаетесь относительно агентурной базы 10-го отдела. Руслан Коляк был очень полезен, по работа не строилась только на общении с ним. Так считалось в журналистских кругах, и лишь потому, что у Коляка были в этой среде огромные связи, и он грамотно себя позиционировал. В отделе по раскрытию умышленных убийств работают крепкие профессионалы, блестящие аналитики, которые делают все, что возможно при их штате и при тех материально-технических ресурсах, которые имеются. Жалкая кучка оставшихся фанатов оперативно-розыскного дела, барахтаясь лапками, пытается хоть что-то раскрыть… Трудно, конечно, говорить об их успехах, но ведь преступность всегда развивается гораздо быстрее, чем правоохранительные органы.

Через два дня после похорон Руслана Коляка на Смоленском кладбище и на девятый день его смерти в нескольких метрах от могилы предпринимателя, у ворот кладбища, была обнаружена мощная радиоуправляемая бомба. Она представляла собой металлический ящик с одним килограммом тротила, три детонатора и радиоприемное устройство.

Подобную бомбу можно привести в действие с помощью пульта на довольно большом расстоянии. Именно такой случай произошел в ноябре 1996 года на Котляковском кладбище в Москве, когда в результате взрыва погибло 13 человек (большинство из них были воинами-«афганцами», хоронившими своего товарища). Тогда, по подсчетам специалистов, было использовано от 2 до 5 кг тротила.

Взрыв на Смоленском кладбище мог состояться либо в день похорон Руслана Коляка — 15 августа, либо на девятый день. Очевидно, что террористы преследовали одну цель — убрать кого-то из конкретных людей, пришедших проводить Коляка в последний путь. Взрыв не прогремел, вероятно, потому, что этот человек (или эти люди) у могилы не появились. Как известно, из VIP-персон проститься с Коляком пришел один лишь предприниматель Владимир Барсуков (в прошлом Кумарин). Однако он был только на отпевании Руслана Коляка в Князь-Владимирском соборе и на кладбище не присутствовал. Не исключено, что именно его интуиция и чувство предосторожности помогли избежать трагедии.

Май 2003-го

15 мая утром в подъезде своего дома на Саблинской улице убит выстрелом в голову капитан Морского порта Михаил Синельников. Как сообщил заместитель начальника службы криминальной милиции МВД России Михаил Никифоров, все версии убийства связаны с профессиональной деятельностью капитана.

16 мая в своем джипе «тойота-лэндкрузер» на улице Льва Толстого был взорван директор двух охранных предприятий Сергей Боев. Скончался от ранений в больнице.

25 мая в Москве застрелен авторитетный предприниматель Константин Яковлев (Костя Могила). Автомобиль «ниссан», в котором, помимо Яковлева находились его телохранитель, водитель и близкая знакомая, изрешетил из автомата киллер-мотоциклист.

Июнь 2003-го

26 июня на проспекте Стачек расстреляны 55-летний директор и совладелец фирмы «Сайнтек» Евгений Дорфман, его жена и охранник. Бизнесмен скончался на месте.

Июль 2003-го

1 июля в парадной своего дома на проспекте Луначарского был обнаружен труп 30-летнего менеджера фирмы «Кром СПб» Сергея Самусенко. Он скончался от огнестрельных ранений в шею, голову и грудь.

3 июля в Москве совершено неудавшееся покушение на заместителя управляющего филиалом Собинбанка в Санкт-Петербурге Юрия Ковалева. Припаркованный «мерседес», в котором Ковалев находился вместе с нефтяным бизнесменом из Ханты-Мансийска, был обстрелян из автомата. Оба пострадавших с многочисленными ранениями госпитализированы.

8 июля у своего дома на Тихорецком проспекте был обстрелян из револьвера 54-летний Шура Авакян, которого правоохранительные органы называют лидером одной из армянских группировок города. Авакян получил пять пуль в грудь и в тяжелом состоянии госпитализирован.

10 июля, при выходе из своего «БМВ», на улице Мира расстрелян Рустам Равилов — генеральный директор компании «ТИНГС», которая занимается поставками и ремонтом нефтегазового оборудования. В неформальных кругах убитого знали под именем Рома Маршал. Он был близок с бизнесменом Костей Могилой и на похоронах его публично пообещал отомстить за друга.

25 июля в парадной дома на Искровском проспекте ранен 63-летний Юрий Баймаков, вор-рецидивист со стажем, получивший свой первый срок в 1956 году. Через шесть дней Баймакова пытались убить еще раз, забросав гранатами реанимационное отделение Александровской больницы, где он находился после покушения. Сотрудники милиции считали Баймакова одним из лидеров «ассирийской группировки».

Август 2003-го

7 августа в поселке Репино взорван в своем «мерседесе-220» 34-летний председатель совета директоров ОАО «Фармацевтическая фабрика» Исмаил Рагимов, которого называли лидером «азербайджанской группировки». «Фармацевтическая фабрика» занимала крупнейшее положение на лекарственном рынке города. Рагимов скончался от ранений по пути в больницу.

9 августа в ресторане «Крым» на пляже гостиницы «Ялта-Интурист» расстрелян из двух пистолетов петербургский предприниматель и адвокат Руслан Коляк.

13 августа ночью в Московском районе обнаружен труп 38-летнего Игоря Новика — учредителя крупной мебельной фабрики ЗАО «Кристан». Смерть наступила от выстрелов в голову.

…А это покушение не попало в милицейские сводки: несколько дней назад под Петербургом был обстрелян бронированный автомобиль, в котором находился питерский вор в законе Мирыч. Обращаться в правоохранительные органы пострадавший не пожелал.

25.08.2003.

Дело Галины Старовойтовой

Некрестный отец

Две с небольшим недели назад, в канун Великой Пасхи, около полусотни друзей с почестями проводили в последний путь Владимира Викторовича Феоктистова — человека, который в 70-е годы считался в Ленинграде едва ли не самой популярной личностью. Легендарный Фека, вошедший в историю «бандитского Петербурга» как «дедушка русского рэкета», скончался от цирроза печени, не дожив до 59 лет. Он был отпет в Князь-Владимирском соборе и похоронен на Ново-Волковском кладбище.

Феоктистова называли если не родоначальником, то предшественником современной российской оргпреступности: еще в «застойные» 70-е он создал первую организованную группу (говоря современным языком, «бригаду»), хозяйничавшую на Невском и наводившую ужас на мирных горожан. Только лишь в 1980 году по личному распоряжению первого секретаря Ленинградского обкома партии Григория Романова милиция и КГБ как следует взялись за «команду Феки».

Поводом для этого послужила — согласно легенде — публикация о Феоктистове в западногерманском «Шпигеле». Найти эту статью корреспонденту «Города» сегодня не удалось, нет никаких упоминаний о ней и в уголовном деле. Но многие утверждают, что видели ксерокопию статьи под названием «Мафия в белых воротничках», правда, опубликована она была не в «Шпигеле», а в «Штерне». Был там и снимок: Фека с друзьями отдыхают на южном пляже, в их компании — полковник милиции по кличке Бондик. Есть и другая версия событий: публикация о Феке появилась на самом деле в итальянской газете «La Stampa», корреспондент которой тайком заснял Феоктистова с друзьями в ресторане «Баку» — журналисту показала эту компанию его знакомая, бывшая девушка Феки. Она же в отместку своему бывшему «бойфренду» наговорила итальянцу кучу небылиц про русскую мафию, которые тот добросовестно опубликовал.

Как бы там ни было, но какая-то из этих публикаций оказалась на столе у председателя КГБ Юрия Андропова. Член Политбюро ЦК КПСС тов. Романов получил соответствующую команду, и с той поры судьба Феки была предрешена. Следствие и суд поставили точку в истории его коллектива.

Следующая «бригада» возникла на берегах Невы не скоро, только лишь в конце 80-х, с появлением кооперативов и рыночных отношений — это «бригада» Коли-Каратэ, просуществовавшая очень недолго. Затем же «бригады» стали расти как грибы, и началась эпоха «бандитских войн».

По легендарности Феку можно сравнить с Ленькой Пантелеевым или Сонькой Золотой Ручкой. Говорили, что его ребята обкладывали данью едва ли не всех питерских «цеховиков», фарцовщиков, валютчиков, контролировали «катраны» (подпольные карточные дома), проституцию, нелегальную торговлю алкоголем, занимались скупкой и перепродажей краденого, поставили на поток выбивание денежных долгов. В общем, вели активную коммерческую деятельность и были, по советским временам, несметно богаты.

Но есть и другая точка зрения, согласно которой Фека был всего лишь картежник, тунеядец и плейбой. Король ресторанов, хулиган и дебошир. «Главаря мафии» питерские власти из него сделали искусственно. И потому дело Феки было столь же показательным, как и громкие «диссидентские» дела.

Кто же был Феоктистов в действительности — гуляка или гангстер?

9 октября 1981 года председатель Куйбышевского райсуда г. Ленинграда Зарина Павловна Антиошко вынесла приговор Владимиру Феоктистову, Ованесу Капланяну, Александру Плиеву и Евгению Цветкову (первые трое числились неработающими, Цветков заведовал баней № 24).

Феоктистову было в то время 35 лет. Он успел поучиться в Ленинградском инженерно-строительном институте, был дважды судим — за валютные операции и за дебош в ресторане. За 12 лет после своего предыдущего освобождения он официально проработал в общей сложности менее трех лет — слесарем, экспедитором в столовой и грузчиком в универсаме. Но, скорее всего, эти места работы были фиктивными — с помощью записей в трудовой книжке Фека спасался от обвинений в тунеядстве. Он жил вместе с родителями-пенсионерами, женой и 14-летней дочерью в трехкомнатной кооперативной квартире на площади Победы, купленной родителями еще в 1957 году — это был один из первых кооперативных домов в Ленинграде (в этой же квартире Феоктистов и закончил свои дни). При том Фека порой неделями не бывал дома — жил то у друзей, то на съемных квартирах. Ездил на белых «Жигулях» шестой модели, что считалось в то время шиком. Машина, кстати, была записана на отца, и на суде Феоктистов-старший утверждал, что купил ее на свои деньги. Суммы, конфискованные у Феки и его подельников, были вовсе не фантастическими — в пределах тысячи рублей.

Всем четверым обвиняемым вменялся схожий набор статей УК — кража, грабеж, мошенничество, вымогательство, хулиганство. Фека дополнительно был признан виновным в покушении на дачу взятки сотруднику милиции и в хранении 20 граммов анаши, а Цветков — в должностном подлоге (он фиктивно устраивал на работу в баню своих знакомых и не оприходовал казенные простыни, нанеся бане значительный материальный ущерб). Феоктистов получил самый суровый срок — 10 лет строгого режима, его подельники — соответственно 9, 8 и 5 лет.

О каждом из подсудимых в приговоре было сказано: «вел разгульный образ жизни, часто посещал рестораны и бары города Ленинграда». Звучит смешно, но чистая правда: компанию Феоктистова знали во всех увеселительных заведениях города.

Связываться с Фекой и его друзьями боялись. Силовые вопросы в компании, как правило, решал Евгений Цветков (друзья его звали Бык) — профессиональный боксер, бывший офицер. Порой достаточно было одного его грозного вида, чтобы безропотно подчиниться. Часто в одних компаниях с Фекой бывал и другой боксер Юрий Рэй, имевший не только скандальную, но и громкую спортивную славу. По странному совпадению, его команда тоже была «зачищена» органами в том же году, но в рамках другого уголовного дела.

Свой второй, «условный», срок в 1972 году Фека получил за хулиганство в ресторане. Бывало, что за ресторанные дебоши он «залетал» и на несколько суток. Адвокат Сурен Зодьян вспоминает, что когда он длительное время работал по одному делу в Сочи, на него там неожиданно вышел его питерский знакомый — Владимир Феоктистов. Оказалось, что Фека, едва приехав в Сочи, успел накуролесить в местном ресторане и потому срочно нуждается в услугах защитника.

Очевидно, что если перед оперативно-следственной бригадой в 1980 году стояла задача «накопать» на Феку как можно больше всего, то без «ресторанных» эпизодов в обвинительном заключении было не обойтись. Всего Феоктистову предъявили шесть эпизодов хулиганства. В частности, он обвинялся в том, что «22 ноября 1980 года в ресторане „Тройка“ на глазах посетителей по незначительному поводу столовым ножом обрезал неустановленному официанту ус». Как показали свидетели, официант был наказан за то, что принес польскую водку, которую Фека не любил, а вдобавок некоторым гостям не хватило стульев. Однако установить официанта, лишившегося уса, так и не удалось, и потому в суде эпизод рассыпался.

Чуть ранее, в сентябре, Феоктистов, по версии следствия, избил в ресторане «Крыша» гостиницы «Европейская» граждан Смирнова и Галкина, повредив в процессе драки имущество ресторана на сумму 240 рублей. Как выяснилось, драку спровоцировала девушка Лиля, которая пришла в ресторан вместе со Смирновым и Галкиным, но пересела от них за столик к Феоктистову. Когда Смирнов подошел к Лиле узнать, в чем дело, он тут же получил удар в лицо, и завязалась драка. Кстати, по окончании ее ущерб ресторану был незамедлительно возмещен командой Феки.

И, наконец, три эпизода, в которых Феоктистов полностью признался: в течение года он трижды жестоко избивал свою подругу Нину по прозвищу Гаврош. Было это в ресторанах, при огромном количестве свидетелей, и потому отрицать очевидное не имело смысла. На суде Фека раскаивался в случившемся и объяснял свои поступки исключительно ревностью. Сама же Нина-Гаврош заявила буквально следующее:

— Феоктистов меня ногами не бил. Руками тоже не бил. Если бил, то, значит, сама заслужила.

Кстати, в ходе следствия оперативники (9-й отдел УУР) не раз «примеряли» на Феку такую серьезную статью, как изнасилование, и проводили работу с потенциальными потерпевшими. Но ни одна из них не согласилась написать подобное заявление. В деле есть лишь рассказ танцовщицы «Балета на льду» о том, как люди Феки насильно увезли ее с подругой из ресторана в какую-то квартиру. Испугавшись, девушки закрылись в туалете и провели там всю ночь, а утром благополучно ушли. Фека же при этом мирно спал.

Вероятнее всего, Феоктистову удалось избежать столь серьезной статьи по одной причине: дамы искренне его обожали и не желали ему неприятностей. А потому прощали то, что никогда не стали бы прощать другому (грубость, мордобой). Столь сильно было его обаяние и велика харизма. Кстати, Фека оставался верен своим привычкам и в преклонном возрасте: буквально пару лет назад оперативники РУБОП задерживали Владимира Викторовича на несколько суток по заявлению его знакомой, которой он якобы сломал четыре ребра в мотеле «Ольгино».

А вот пример хулиганства особо злостного, с легкими телесными повреждениями (часть 3-я статьи 206 старого УК). В декабре 79-го года Феоктистов, как гласит приговор, ударил ножом в спину своего собутыльника Мераба Курашвили. Произошло это так. Гражданин Курашвили решил отметить в ресторане «Баку» с друзьями день рождения Сталина. Выйдя на улицу после вечеринки, Мераб крикнул по-грузински своему земляку Раулю: «Поедешь или нет?» Стоявшему рядом Феке послышалось что-то оскорбительное, и он крикнул в ответ: «Чего тебе надо, педераст?» Завязалась драка, в которой принял участие и 20-летний студент Педиатрического института Михаил Мирилашвили (он тоже был в компании). По его словам, он растаскивал дерущихся в стороны, а, по словам свидетелей, помогал Феке. Во время потасовки Фека, как следует из дела, ударил Мераба в спину складным ножом. Ранение оказалось легким, на следующий день бывшие враги выпили и примирились. На суде все свидетели отказались от своих прежних показаний, да и сам Курашвили настаивал, что Феоктистов не мог его ударить. Однако Фека был признан виновным и в этом эпизоде.

Ну а в каких кражах обвинялся Феоктистов? Их две.

«В конце февраля 1980 года в ресторане „Баку“ вступил в преступный сговор с Цветковым на завладение цепочки, принадлежащей гражданке Поляковой. С этой целью Цветков пригласил Полякову на танец и снял с шеи Поляковой золотую цепочку с крестиком и подковкой ценой 450 рублей. Крестик Цветков передал Феоктистову, а цепочку оставил себе.

В начале апреля 1980 года в вестибюле ресторана „Невский“ Феоктистов по предварительному сговору с Цветковым на похищение у гражданки Рулевой золотой серьги своим разговором отвлек ее внимание, а Цветков неустановленным способом незаметно снял с уха золотую серьгу ценой 100 рублей, но завладеть ею не удалось, т. к. серьга упала, и потерпевшая, услышав звон, потребовала вернуть серьгу, что Цветков и сделал…»

Согласитесь, хоть все вышеперечисленные поступки трудно назвать благородными, однако они никак не свидетельствуют о сплоченной мафиозной команде. Скорее — пьяное ухарство, дурь, наглость. Отчего же Фека заслужил свое прозвище «дедушка русского рэкета»? Перейдем к эпизодам самым серьезным — мошенничеству и вымогательству.

Итак, в 1977 году молодой человек по фамилии Садков, тренер по теннису, встретил в «Астории» знакомого — осетина Сашу Плиева. Бывший студент Консерватории, Плиев постоянно крутился в компании Феоктистова, чем занимался — непонятно, но всегда был при деньгах. Плиев показал Садкову на крупного золотозубого мужчину, сидевшего за соседним столиком: «Этот мебельщик меня обыграл в карты! Помоги мне отыграться». Договорились, что Садков будет следить во время игры за знаками Плиева, а выигрыш они поделят пополам. На квартиру поехали вместе с «мебельщиком», Капланяном и Феоктистовым. Играли вчетвером, без Феки — тот лишь наблюдал за игрой. При этом продолжали выпивать.

Внезапно Плиев и Капланян вышли из игры. Когда открыли карты, оказалось, что Садков должен «мебельщику» 12 тысяч рублей. В подтверждение тому, что это не шутка, Фека и Капланян достали складные ножи. В сопровождении Плиева (своего недавнего «союзника») Садков поехал по друзьям занимать деньги. К счастью, он отделался половиной суммы.

Вот другой эпизод:

«В июле 1980 года по сговору с Альперовичем, воспользовавшись состоянием сильного алкогольного опьянения гражданина Моисеева… Феоктистов вовлек Моисеева в азартную картежную игру на деньги, Альперович во время игры постоянно подливал в стакан Моисеева шампанское, а сам не пил…»

Проигрыш таксиста Моисеева составил 26 тысяч рублей, но и его «пощадили» — взяли всего шесть с половиной тысяч (для справки: новый автомобиль «Жигули» стоил в то время около восьми тысяч). Кстати, жертвы карточных игр специально подбирались компанией Феки из числа тех, кто такими деньгами располагал либо мог их занять. Что же касается упомянутых игроков из команды Феки — «мебельщика» (Артем Меликов) и Альперовича, то оба они не дожили до суда: Меликову неизвестный на улице всадил в сердце нож, а бывший морской офицер Борис Альперович скончался от рака. Кстати, на квартире покойного Меликова был найден специальный станок для «крапления» карт — нанесения оттисков, выемов, заточки углов. После суда он был передан в кабинет по изучению технических средств преступников при ГУВД.

Подобных случаев было немало, до суда дошли не все. Рекордный проигрыш принадлежит некоему Николаеву — он продул компании Феоктистова целых 52 тысячи рублей, правда, не в карты, а в «шмен» (так называется азартная игра с использованием денежных купюр — вариант «блэкджека»). Люди Феки и здесь подошли к игре творчески: номера купюр изменялись с помощью специального красителя, который легко стирался влажным пальцем. Именно такие купюры были изъяты у Капланяна.

Ни один из проигравших, разумеется, не выплачивал команде Феки всю сумму полностью. Однако спустя время человеку могли напомнить, что на нем висит долг. Некоторые находились в подобной кабале годами.

Как могло случиться, что Феоктистову и его друзьям все сходило с рук? Во-первых, далеко не все пострадавшие бежали в милицию. А во-вторых, Фека умел объяснять людям, что бежать туда бесполезно.

Когда в ресторане «Невский» молодой человек по прозвищу Коля-Нос проиграл людям Феки — Капланяну и Ясабекяну — семь тысяч рублей, у него тут же отобрали в счет долга часы «Сейко», выпотрошили карманы, взяли номерок от гардероба и назначили «стрелку» у Гостиного двора. Домой Коля-Нос пошел раздетым, а когда на следующий день пришел к Гостиному, то увидел свою дубленку на плечах Капланяна. Данный факт Колю страшно возмутил, и он заявил, что идет в милицию писать «заяву». Колю, конечно, слегка побили, но напоследок с усмешкой сказали: «Хочешь — иди». В 5-м отделении милиции инспектор Юрьев, выслушав Колю, тут же достал из ящика «потерянный» номерок от гардероба и предложил пройти в ресторан «Невский». Дубленка Коли чудом успела вернуться на свое место, и гардеробщик, пожимая плечами, подтвердил, что висит она со вчерашнего дня. За этой сценой, посмеиваясь, наблюдали Колины обидчики — тут же вместе с Юрьевым они направились в бар, пообещав Коле напоследок неприятности. И преследовали его в течение трех лет.

Инспектора Юрьева, правда, уволили из милиции за «грубые нарушения социалистической законности», после этого он решил избрать себе поприще официанта и поступил в кулинарный техникум. Но были у Феки защитники и посерьезнее. Например, начальник угрозыска Дзержинского РУВД подполковник Юрий Ломоватский, полковник информационного центра ГУВД Бондарев (Бондик), инспекторы угрозыска Гушулей, Осыка, Черногор. В деле есть сведения, что они не раз вызволяли людей Феки из милиции, утрясали конфликтные ситуации и участвовали в ресторанных гулянках за счет Феоктистова. Ломоватский, кстати, предупредил Феку об аресте, и тот две недели скрывался на квартире у знакомой, пока его не вычислили.

После «дела Феоктистова» в милицейских рядах прошла суровая чистка: было уволено несколько десятков сотрудников. По неофициальной информации, пострадало за связь с Фекой и несколько работников КГБ. Как видим, Фека не только явился предшественником оргпреступности, но и взрастил первых «оборотней в погонах».

Дело Феоктистова расследовал сперва 3-й отдел Главного следственного управления (его в то время возглавлял Аркадий Крамарев), а позже горпрокуратура при оперативном обеспечении Управления уголовного розыска. Уровень следствия, заметим, был несравнимо выше нынешнего, каждый эпизод изучался во всех ракурсах и подробностях, а потому в деле практически невозможно было отыскать «прорехи».

Если что и вызывает сомнения, так это 20 с лишним граммов анаши, найденные у Феоктистова при задержании. В деле есть сведения о том, что Фека с друзьями порой забивали «косяки», но носить с собой дозу, зная о том, что тебя могут в любой момент взять, право же, неразумно. О том, что анашу ему подбросили менты, Феоктистов говорил не только на суде, но и спустя годы, в частных беседах.

Остальные же эпизоды, сомнений не вызывающие, кажутся сегодня детскими шалостями. Мордобои, вывихи, зуботычины — все, чем отделывались жертвы Феки и его компании. Не было на их счету ни крови, ни убийств. Не было и приписываемого им контроля над теневой жизнью Питера (фарцовкой, проституцией, цеховым производством) — иначе пара подобных эпизодов непременно бы попала в дело. Что же было? Пьяный кураж, бесшабашный разгул, прожигание жизни — своеобразное эпикурейство, сопряженное с ощущением вседозволенности.

В деятельности последующих «бригад» (как у того же Коли-Каратэ) будет поначалу заметен элемент «робингудства», пусть даже ложного. У команды Феки ничего подобного не было: они даже не имитировали борьбу за справедливость, а лишь популярно объясняли своим жертвам: «Долги нужно платить».

— Граждане судьи! Во имя гуманнейшего принципа советского правосудия, гарантирующего подсудимому объективность и беспристрастность рассмотрения его дела, прошу суд оправдать меня по всем статьям, кроме 206 часть 2… Находясь уже около года в следственном изоляторе, я осознал глубину своего падения, в дальнейшем сделаю все для искупления своей вины и буду приносить только пользу для нашего общества и государства.

Так заявил Владимир Феоктистов в своем последнем слове. Но надежды его были тщетны. Столь же тщетно адвокат Юрий Колкин (позже эмигрировавший в США) доказывал в своих кассационных жалобах, что суд совершенно неправомерно признал Феоктистова организатором таких преступлений, как кража, вымогательство, грабеж и мошенничество. Организаторская деятельность согласно тогдашнему Уголовному кодексу была наказуема лишь по 11 конкретным статьям, ни одна из которых Феоктистову не вменялась. Но приговор, похоже, был предопределен волей первых лиц города и государства. Фека отправился в Тайшетскую зону валить лес, был назначен бригадиром, систематически выполнял дневную норму, встал, по мнению начальства, на путь исправления и потому вернулся в Ленинград на год раньше, чем положено, — в 1989 году.

Все, происходящее с Фекой за последние 15 лет, можно назвать эпилогом к его «карьере». В городе его сперва встретили с почестями — и старые друзья, и молодая бандитская поросль. Вместе с освободившимися ранее Цветковым и Капланяном Фека попытался создать свой коллектив. (Плиева рядом с ними не было: еще во время суда у него испортились отношения с подельниками из-за его чересчур откровенных чистосердечных признаний, и он после отсидки не вернулся в Ленинград из соображений безопасности. По слухам, Плиев даже изменил внешность с помощью пластической операции и обосновался в Грузии).

А Фека со своим коллективом решил взять под контроль «Пулковскую» (где у него был персональный столик в ресторане, под номером 38) и ряд коммерческих структур. Но вписаться в новую реальность, гораздо более жесткую, чем славные 70-е, ему так и не удалось. Находясь в 1991 году вместе с молодой женой в США, по гостевой визе, Феоктистов узнал, что его друзья под следствием, и лучше ему домой не возвращаться. Фека вполне мог сделать себе карьеру на Брайтоне, где обитало немало былых приятелей и собутыльников — там только поднимала голову «русская мафия». Но Америка Феке не приглянулась, он вернулся, жил в Москве у друзей, при этом продолжал кутить в ресторанах, и потому, совсем скоро, возвращаясь домой, столкнулся у подъезда с поджидавшей его ротой автоматчиков.

В Московском райсуде Петербурга Феоктистов и его подельники обвинялись в ряде вымогательств — у таксистов, кормившихся возле «Пулковской», у проституток, у владелицы кафе-магазина «Волна» Мары Козырицкой (супруги скандального экс-главы Курортного района). Но эпизоды сыпались, было очевидно, что обвиняемые давали показания под давлением сотрудников РУБОП. В 1995 году Феоктистов и Цветков получили по этому делу реальные сроки (Фека был освобожден в том же 1995-м), а Ованес Капланян был полностью оправдан.

Кстати, Капланян — единственный из былой команды — превратился в респектабельного и состоятельного бизнесмена. В поле зрения органов он попал лишь один раз, да и то случайно — когда в октябре 2003 года опера брали на стадионе «Петровский» Артура Кжижевича, то вместе с ним по ошибке прихватили и сидевшего рядом Капланяна с охранниками. Но тут же извинились и отпустили.

Цветкову же постоянно не везет: милиция никак не хочет оставить его в покое (говорят, в основном из-за того, что он обладает слишком заметной, «боксерской» фактурой). Он и сейчас проходит обвиняемым по одному делу, которое уже не первый год слушается в Адмиралтейском суде. Обвиняют же Цветкова в том, что он, работая в службе безопасности одного из банков, «переусердствовал» по отношению к мошенникам, похитившим кредит.

Ну а Фека в последние годы сторонился как криминала, так и легального бизнеса. Жил он довольно скромно (по слухам — даже работал за весьма среднюю зарплату в службе безопасности одной из крупных структур). Но поскольку, как и 30 лет назад, Фека, говоря словами судьи Антиошко (она скончалась в 98-м году), продолжал вести «разгульный образ жизни, посещал бары и рестораны города», то избежать экстремальных ситуаций не мог. Правда, теперь они кончались иначе: невзирая на седины и боевую славу, Феку избивали за приставания к девушкам то «спортсмены», то воры.

Адвокат Сергей Березовский, защищавший Феоктистова по последнему делу, в беседе с корреспондентом «Города» высказал следующее предположение: «Если бы так называемое „охранное движение“ (или попросту „крышевание“) пошло с конца 80-х по пути Феоктистова — получению денег за реальные услуги по обеспечению безопасности, то не было бы той кровавой мясорубки, которую мы имели в дальнейшем. Их деятельность носила довольно гуманный характер. Феоктистов не имел никакого отношения к бандитскому беспределу 90-х, да и „дедушкой русского рэкета“ он никогда не был».

Хотя самому Феоктистову, по свидетельствам многих, было очень лестно, когда его так называли. Именно под этим прозвищем он и вошел в историю.

Михаил Боярский рассказывал об одной из своих стычек с командой Феки. Было это в конце 70-х в «Европейской». К столу, за которым актер сидел со своей компанией (были там, среди прочих, Никита Михалков и Наталья Фатеева), несколько раз приходил посланец от стола Феки и приглашал к ним присоединиться. Когда назойливость перешла границы приличий, друг Боярского — актер Аркадий Шалолашвили (еще одна будущая легенда «бандитского Петербурга») — разбил вазу и «розочкой» отпугнул незваного гостя. После этого обе компании примирились и даже посидели вместе в гостиничном номере. Однако Фека не успокоился и стал настойчиво приглашать Боярского к себе домой. Чтобы вновь не обострять обстановку, Михаил Сергеевич принял приглашение.

— Я так понял — он на вшивость решил меня проверить, испугаюсь или нет, — вспоминает актер. — Чай пили, с дочкой его разговаривал. Несмотря на ореол, который вокруг него был, — вдруг оказалось, нормальная семья, жена, дочка… Я считал, что артисты стоят выше всех «авторитетов» и находят уважение в любой среде. Много было пафоса, азарта, романтизма.

Наталия Медведева (покинувшая Ленинград в 1975 году) писала в своем первом романе «Мама, я жулика люблю!»:

«Никогда не забуду, как в „Баку“ тащили девчонку за волосы. Недаром такое название — звери одни туда ходят! Команда Феоктистова. Сам он внизу стоял, ждал, пока ее притащат. И никто даже не вступился. Странно, что с нами они так всегда мило и по-джентльменски обходились. Знали, наверное, наш возраст».

26.04.2004.

Смертельный Пафос

Авторитетный Петербург понес очередную утрату. На прошлой неделе на Кипре был убит известный предприниматель 50-летний Вячеслав Шевченко (считавшийся одним из столпов «тамбовского бизнес-сообщества»). Вместе с ним жертвами киллеров стали давний деловой партнер Вячеслава Алексеевича — 55-летний Юрий Зорин, президент ОАО «Норд» и Ассоциации «Клуб „Невский проспект“», а также 25-летняя переводчица Валентина Третьякова. Тела всех троих были обнаружены 24 марта упакованными в полиэтиленовые мешки кипрской полицией в частном доме в деревне Пейе близ города Пафос.

Что делал Шевченко на Кипре, объяснить не смог никто. Бесспорно лишь то, что уезжать из Петербурга он не имел права, поскольку находился под подпиской о невыезде как обвиняемый по давнему делу о вымогательстве по отношению к журналистам Кузнецову и Кузахметову. Судья Куйбышевского федерального суда Елена Горбунова подтвердила корреспонденту «Города», что ближайшее заседание было назначено на 2 апреля и что никакого разрешения на поездку она Вячеславу Шевченко не давала. Следовательно, уехал он нелегально.

Кстати, судебное дело медленно шло к благополучному для обвиняемого финалу. После того как младший брат Вячеслава — Сергей Шевченко — получил за те же эпизоды семь с половиной лет условно, один из потерпевших был до полусмерти избит неизвестными и провалялся несколько месяцев в больнице. Неудивительно, что на процессе по делу Шевченко-старшего показания потерпевших чуть изменились — то есть, по словам адвоката Олега Лебедева, стали «ближе к правде».

Именно после той громкой истории с вымогательством денег за якобы «клеветнические» статьи о клубе «Голливудские ночи» имидж братьев сформировали окончательно: их имена стали ассоциироваться с тамбовской «бизнес-империей». Сам неформальный глава империи Владимир Барсуков не скрывал своих давних деловых связей с братьями Шевченко, а «Голливудские ночи» считались неформальной резиденцией Михаила Глущенко. Однако место братьев в этом так называемой сообществе всегда было особым — они влились сюда уже в зрелом возрасте, а до той поры биография каждого из них была вполне благополучной.

Сергей закончил Торговый институт, Вячеслав — Механический. Никто из них не работал ни барменом, ни вышибалой, не занимался рэкетом или наперстками. Ничего не известно ни об их спортивных достижениях, ни об участии в кровавых бандитских разборках начала 90-х. Более того, у братьев — в отличие от их бизнес-партнеров (Кум, Хохол, Бабуин) — никогда не было «погонял».

Первое «пятно» в биографии обоих братьев появилось в 93-м году — ими заинтересовался РУБОП, и братья стали фигурантами громкого уголовного дела о хищении бюджетных средств через фиктивные бестоварные сделки. Подобный способ первоначального накопления капитала, кстати, считался более серьезным и цивилизованным, чем примитивный рэкет. Вячеслав Шевченко на тот момент возглавлял госпредприятие «Росвуздизайн», а его младший брат занимал должности в многочисленных коммерческих структурах, учрежденных при этом предприятии. Впрочем, «пятно» это было благополучно отмыто благодаря усилиям адвокатов и странной лояльности следственных органов по отношению к фигурантам.

Затем была создана финансово-промышленная группа «Норд», братья заняли прочное место в ресторанном, клубном, кондитерском и медиабизнесе, а также в городской элите: старший стал депутатом Госдумы от фракции ЛДПР, младший — депутатом ЗакСа. Дело о вымогательстве, возбужденное в 2000 году, положило конец их политической карьере. Один из братьев оказался в «Крестах», другой два года числился в розыске, пока наконец не вернулся в обмен на обещание свободы.

Бизнес в виде группы «Норд» вроде бы остался невредим, возникали новые проекты — и коммерческие («Гранд палас» на Невском), и имиджевые (памятники Гоголю, Меншикову, колокол на Казанском соборе), но уже мало кто в последнее время называл братьев Шевченко влиятельными людьми в городе или даже, как раньше, «хозяевами Невского проспекта». Тем более что на Невском увеселительных заведений, принадлежавших братьям, поубавилось, и даже от «Голливудских ночей» остался лишь ресторан на первом этаже. Да и сами братья, наученные горьким опытом, формально дистанцировались от бизнеса. Вячеслав Шевченко в последнее время, по словам адвоката Олега Лебедева, нигде не был ни директором, ни соучредителем. Он занимал одну-единственную должность — зав. кафедрой в Государственной полярной академии (молодом вузе, готовящем руководящие кадры для народов Крайнего Севера), поскольку, оказывается, был доктором экономических наук.

Впрочем, ради справедливости надо заметить, что Вячеслав Шевченко неплохо разбирался в сложнейших экономических реалиях. Считалось, что в бизнесе братьев именно он всегда был «первой скрипкой», а в многочисленных оперативных записках его называли «мозговым центром» тамбовского бизнес-сообщества. Вячеслав Шевченко иногда давал вполне внятные и осмысленные интервью на темы бизнеса. Да и внешне он производил самое благообразное впечатление — солидный бизнесмен в золотых очках, ничем не похожий на бандита.

Нет сомнений, что именно Вячеслав Шевченко был целью киллеров — его партнера и переводчицу, вероятно, убрали как свидетелей. Вот только кто и зачем мог это сделать?

Известно о двух наиболее заклятых врагах бизнесмена: это Руслан Коляк (расстрелянный в августе прошлого года) и Юрий Шутов (посаженный в 1999 году). У обоих были с Шевченко серьезные бизнес-конфликты. Коляк стал неформальным инициатором последнего уголовного дела в отношении братьев и обвинял их в организации двух покушений на себя, а Шутов, по версии следствия, сам готовился взорвать Вячеслава Шевченко по дороге на дачу. Но версии мести бизнесмену с того света или из тюремной камеры не очень убедительны. А попытки связать убийство Вячеслава Шевченко с громкими делами, в которых прослеживается след его бизнес-партнеров (например, дело Старовойтовой), кажутся вовсе надуманными: Шевченко, в отличие от Михаила Глущенко, ни с кем из фигурантов этого дела не пересекался.

Между тем врагов менее известных и влиятельных, чем Шутов и Коляк, у Вячеслава Шевченко всегда имелось предостаточно. Бизнес, которым он занимался, правильно было бы назвать (по способу его ведения) «экстремальным». История строительства «бизнес-империи» братьев, начатая уголовным делом 1993 года, насчитывает не один и не два скандала. Открытие «Грильмастера» на кредит, полученный партнером братьев у «Питер-Волги» и не возвращенный кредитору, борьба за контроль над гостиницей «Прибалтийская» и силовая смена менеджмента, история с созданием ЧИФ «Ветеран», чудом не ставшая предметом уголовного разбирательства, убийство бизнесмена Олега Червонюка и переход к братьям ООО «Метропресс»… В каждой из историй были свои пострадавшие и свои резоны для мести. Может, трагедия на Кипре — эхо одного из подобных эпизодов?

Прошлогодняя череда громких убийств прервалась со сменой власти в городе. У наблюдателя тогда могло создаться ощущение, что город будто бы сознательно «зачищают» от всех одиозных личностей, связанных либо с экс-губернатором Яковлевым, либо с прежней питерской бизнес-элитой. Не исключено, что смерть Шевченко (кто бы конкретно за ней ни стоял) — продолжающееся обновление «элитного ландшафта», в котором совпали интересы различных игроков: от рядовых бойцов криминального фронта до силовиков.

А столь долгая пауза связана была лишь с поиском подходящего времени и места. Убивать лучше вдали от дома: больше шансов, что преступление останется «глухарем». Костю Могилу расстреляли в Москве, Руслана Коляка — в Ялте (ближнем зарубежье). Смерть Вячеслава Шевченко в чужом государстве — своеобразный «рекорд дальности», установленный киллерами.

29.03.2004.

Процесс по Маленькому

В Петербургском городском суде завершились прения по делу Андрея Маленького. Напомним, что бывший инструктор обкома ВЛКСМ Андрей Волов (известный в криминальных кругах под прозвищем Маленький) и еще 18 человек обвиняются в организации преступного сообщества, бандитизме, убийствах, вымогательствах, разбойных нападениях и ряде других преступлений. Группу Маленького можно назвать одной из последних легенд «бандитского Петербурга».

Прокуратура потребовала назначить Андрею Волову наказание в виде двадцати двух с половиной лет лишения свободы, остальным подсудимым — от 12 до 20 лет. Защитники же убеждены, что вина подсудимых не доказана материалами дела, и настаивают на их полном оправдании. 24 марта судья Татьяна Егорова должна вынести приговор.

О том, как проходило следствие по этому во многих отношениях беспрецедентному делу, корреспонденту «Города» рассказывает старший следователь по особо важным делам 1-го отдела Главного следственного управления ГУВД Петербурга и Ленобласти Ирина Панарина.

— Из материалов дела следует, что группа Андрея Маленького действовала с 1991 года. Но обезврежена она была только в июле 99-го, после ареста лидера. Куда же смотрели органы целых восемь лет?

— Органы не бездействовали. Дело, которое слушается в суде, было возбуждено еще в 1993 году. Я только пришла сюда работать, и сразу же мне попало дело о вымогательстве в отношении супругов Дербиных, владельцев магазина. В то время шел сплошной передел собственности, рэкет был на каждом шагу, и дело представлялось самым обычным. Но для меня оно было первым, и я постаралась, чтобы оно было идеально отработано.

— Как я понимаю, бандиты вмешались в конфликт между коммерсантами?

— Ничего подобного, не было никаких конфликтов. Это уже позже бандиты стали придумывать разные хитрые комбинации для завладения чужим имуществом, а в то время, после распада «малышевской империи», ребята просто брали под «крышу» всех коммерсантов подряд. И на хозяйку продуктового магазина, простую советскую тетку, с подачи ее знакомого, коммерсанта Доброхотова, наехали бандиты из бригады Бегемота. Наехали вчистую, без малейшего повода. Мы задержали троих — самого Бегемота (Белобородова), Володина и Нежданова. Но бандитов было больше — кого-то найти не удалось, кто-то остался не установлен. И вот тогда в поле зрения оперативников попал и Андрей Волов. О том, что он лидер, еще не было известно.

Из материалов дела:

«Удерживая Дербина в машине, заломив ему руки за спину, привезли его в лес в районе дороги на г. Колпино, где снова потребовали передачи денег, затем нанесли ему множественные удары кулаками и ногами, а также монтировкой и гвоздодером по различным частям тела, в основном по коленям и локтям, пытались сломать ему левую руку…»

Но во время следствия стали происходить удивительные вещи. Один из арестованных, которого мы хотели отпустить на подписку по болезни, отказался от освобождения. И я сразу почувствовала: да, это команда! За этими ребятами стоят серьезные люди. Человек боится оказаться на свободе, хоть он и не давал показаний, потому что знает: выйдет из тюрьмы — сразу расстреляют. Кстати, показаний не давал никто из них. Все их алиби мы разбили, бандиты были осуждены, а вместе с ними и Доброхотов. Я не предполагала, что мне предстоит вернуться к этому делу. И вот как-то знакомый опер мне говорит: не поверишь, какая команда есть в городе: маршируют строем, подъем, зарядка, и дисциплина такая, что пальцы друг другу за провинности рубят! Такие вот страсти… И я узнала, что у этой военизированной команды есть лидер, бывший комсомольский вожак — Андрей Волов, он же Маленький. Оказалось, что он предположительно опознан у меня в деле о «бригаде Бегемота» по фотографии как один из нападавших. Но объявить его розыск мы не могли, доказательств было мало.

Кстати, о пальцах. У Доброхотова в 93-м году все пальцы на руках были на месте, а когда я его вызвала в 99-м, уже после отбытия им срока, смотрю — одного пальца нет. Говорит: «Неудачно порезал мясо». Но я уверена: он поплатился за то, что «спалил» ребят Маленького.

Декабрь 1993-го — покушение на Артура Кжижевича. И вот оперативники несут на хвосте новость: стрелял Маленький или его люди. Стало очевидно: раз человек поднял руку на такого авторитета, как Кжижевич, значит он сам — серьезный человек, фигура, однозначный лидер! Активно начал работать РУБОП. Среди оперативников было очень много желающих найти Маленького и посадить его…

— Что же мешало?

— Я сама поначалу не понимала: человек без конца совершает преступления, отовсюду слышишь: «это сделал Маленький», но почему-то никак до него не докопаться. Но вот вам типичный пример: оперативники нашли потерпевшего, на которого наезжали люди Маленького приезжают к нему, а он ни в какую не дает показаний. Это было тысячи раз: я вместе с операми разговариваю с такими людьми, результат — чистый лист бумаги…

В 94-м году мы задержали двух парней из команды Маленького: Фашиста (Мельниченко) и Техаса (Харченко). Кстати, сейчас они оба в розыске. Они контролировали бизнес в Ломоносове, Петергофе, занимались типичным рэкетом. Когда они сели в тюрьму, потерпевшему — коммерсанту, занимавшемуся лесом, — сожгли имущество, весь товар. И позвонили по телефону, передали привет от Сережи и от Димы. Я тогда еще не сталкивалась с тем, чтобы разбирались с потерпевшими. И мне было страшно — не столько за себя, сколько за того коммерсанта. Мы ведь не могли поставить у его дверей охрану. К счастью, он остался жив.

Через три года, в 97-м, у меня появляется «глухарь»: в гаражах, на Кубинской улице, избили до полусмерти металлическими прутьями воинов-«афганцев» Стебенькова и Сердюка…

Как следует из материалов дела, в январе 1997 года бойцы из команды Андрея Маленького узнали о конфликте членов Совета воинов-интернационалистов «Лазурит» с братьями-коммерсантами Морозовыми. С согласия Маленького конфликт был использован в интересах банды. Заманив членов «Лазурита» Стебенькова и Сердюка в пустующий гараж, участники банды под руководством бригадиров Яковенко и Кутева напали на них, избивая рукоятками пистолетов, руками и ногами, металлическими прутьями по голове и различным частям тела. Сердюку был нанесен открытый вдавленный перелом правой теменной кости, Стебенькову — рана правой теменной затылочной области. В ходе нападения участники банды завладели имуществом потерпевших.

Мы вышли на некоторых лиц из окружения Маленького, но результатов не было. И только с 98-го года, когда по этому делу стал работать Игорь Гусев из того же, 3-го отдела РУБОП, оно сдвинулось с мертвой точки. Таких мастеров своего дела, таких профессионалов, как Гусев и его ребята, вы больше нигде не увидите. Если бы не они — Маленький продолжал бы гулять на свободе. Они систематизировали все «глухари», где прослеживался след Маленького. Много дел было объединено, что-то возобновили, и по всем делам одновременно велась работа. Главное — оперативники смогли найти людей, которые стали давать показания конкретно на Андрея Альбертовича Волова. И вскоре набралось достаточно оснований для предъявления ему обвинений, стало очевидно, что перед нами банда, преступное сообщество…

— Тогда же к работе по этому делу подключились и оперативники из ФСБ?

— Да, потому что Маленький был уже слишком серьезной фигурой.

— А как вы относитесь к слухам о том, что Маленький-Волов сам в свое время сотрудничал с госбезопасностью и был так называемым «агентом глубокого внедрения»?

— Долгие годы мне об этом твердили мои же коллеги. И даже пугали: смотри, близко не подходи!.. Но я никакого давления на следствие не ощущала — ни в 93-м году, ни после ареста Маленького. Не видела и никаких попыток содействия ему со стороны ФСБ. Так что, думаю, это неправда.

— Задержание Андрея Волова в Пулково в июле 99-го, сразу по возвращении из Венесуэлы, было результатом оперативной комбинации? Ходили слухи, что его специально выманили.

— Его никто не выманивал. Просто его долго вычисляли — он ведь несколько лет жил в Каракасе, у него там собственный дом. И отследили его приезд. В тот же день взяли и другого члена банды — Валерия Колбасова, он был участником вымогательства у Дербиных, но тогда, в 93-м, мы его найти не смогли. Колбасов был дома, и на руке у него не было пальца. Думаю, он лишился пальца из-за истории с покушением на Кжижевича — за то, что оно не чисто было сработано.

— А как он сам объяснил отсутствие пальца?

— Сказал, что ремонтировал машину, она упала на палец, придавила…

— Как прошла ваша первая встреча с Андреем Альбертовичем?

— Очень «трогательно». Мне было безумно интересно: столько лет я о нем слышала, столько вокруг него легенд. Умирала от нетерпения, волновалась ужасно. Его привезли, у него сразу появились адвокаты, мы стали работать. Приятный, симпатичный парень. Дела у него неприятные, а сам-то он приятный! И жена его Светлана Николаевна очень интересная, умная женщина. Как только Андрей оказался в камере, мы сразу предъявили ему организацию банды — это стало для него и для адвокатов полной неожиданностью. У нас был эпизод с Дербиными, где Волов был опознан как участник нападения на квартиру. Но позже выяснилось, что как раз там его не было, потерпевший не был до конца уверен и, видимо, просто обознался.

— Волов не отказывался от дачи показаний?

— Нет, но и не признавал ничего. Говорил, что он коммерсант.

— У него был легальный бизнес?

— Да, в Венесуэле он занимался бизнесом вместе с кем-то из своих родственников. Если бы у него были только одни «разбойные» деньги, он не был бы так богат. И хотя Волов ни в чем не признавался, у нас началась полоса везения. Узнав о том, что Маленький сидит, потерпевшие почувствовали уверенность и стали приходить к нам, давать на него показания…

— Добровольно или под конвоем оперативников?

— Мне задавали этот вопрос в суде. Могу сказать: мы никого не уговаривали, потому что прекрасно знали, чем все может для них закончиться. Помните, в деле Малышева был такой полупотерпевший-полуобвиняемый Дадонов? Его охраняли собровцы, но это был исключительный случай. Как правило, у государства нет средств на охрану участников процесса. В нашем деле люди давали показания сами. Просто они поверили в милицию.

И вот еще одно везение: в сентябре в РУБОП пришел Буркитбаев, человек из команды Маленького, и написал заявление на своих товарищей. Он лишился пальца за какую-то провинность. Конечно, если вам дома режут пальцы без врачей и без наркоза — кому это понравится? Да еще три дня после этого его возили по городу. По свежему заявлению Буркитбаева мы смогли задержать ломоносовскую «грядку» команды Маленького: Валько, Петрова, Иващенко. Конечно, Буркитбаев был сам бандюган, но по закону он потерпевший.

Из материалов дела:

«Весной 1999-го участники банды Волова, „бригада“ Рудакова, совершили нападение на бывшего участника банды Буркитбаева. Поводом для нападения послужила потеря им денег из „общака“ банды… Валько потребовал от Буркитбаева передачи ему 1000 долларов США. Кроме этого, Валько, выполняя установленные в группировке правила по системе наказаний провинившихся, потребовал от потерпевшего отрубить себе палец. Петров принес кухонный нож, Московкин жгут и перекись водорода. После чего потерпевший был вынужден отрубить себе фалангу мизинца на левой руке… Отрубленную фалангу Петров забрал для передачи Рудакову в качестве „отчета о проделанной работе“»…

— А дальше пошли очередные задержания. Удалось взять Рудакова и Яковенко (Яксон), они оба — «правые руки» Андрея Маленького, причем Яксон отвечал за силовые акции. И полтора года шла работа, адский труд, поскольку приходилось лопатить уйму информации. Сам Андрей Маленький почти нигде не светился, как и положено лидеру. У нас, как правило, таких людей даже и не пытались привлекать. Но мы шаг за шагом делали свое дело. Плести эту сеть было очень тяжело. К весне 2001 года мы дело закончили.

— Сколько в нем эпизодов?

— Около 50.

— Сколько фигурантов дела ушли из жизни уже во время следствия?

— Давайте считать. Буркитбаев, которого мы не стали задерживать, был убит вскоре после того, как пришел в РУБОП. Его порезали, на теле было много ножевых ранений. Потом был убит бригадир Агапитов (Агай), невероятно смешной парень. Сначала мы его задержали, но нам нечего было ему предъявить, и он был отпущен. Его застрелили утром, на улице, в Петродворце — подошел человек и выстрелил ему в голову. Потом погиб Рощин, который, кстати, дал нам очень интересные показания. Погиб от сердечного приступа — сидел на скамеечке и вдруг тихо умер, приехала «скорая» и забрала.

— Он раньше не жаловался на сердце?

— К сожалению, обстоятельства его смерти никто не изучал. А затем был убит Дима Матвеев — кстати, самый приятный свидетель. Он в свое время по стечению обстоятельств попал в команду Маленького, покувыркался там, но вскоре понял, что это не его призвание, и вышел оттуда. Он вел нормальный образ жизни, закончил институт, у него была семья, ребенок. И вот на основании его показаний было предъявлено обвинение одному из членов банды, Арутюнову. Буквально через день Матвеев поехал в гости к родственнице, на улицу Фурманова. Когда выходил из машины — к нему подошел киллер и выстрелил в затылок. Причем Матвеев никому не сообщал, куда он едет — он собирался в другое место и решил изменить маршрут лишь по пути. Для нас это был полный шок. К счастью, один из главных свидетелей, бывший участник команды Маленького, лишившийся, кстати, двух пальцев, жив и дал честные показания в суде. Надо отдать ему должное: крепкий парень, молодец, не дрогнул…

Как следует из материалов дела, бывший участник банды Рожков контролировал деятельность фирмы «Проспект». Ее директор, Поляков, скрылся с суммой в 30 тысяч долларов, переданной ему Рожковым из «общака» банды для вложения в бизнес. Волов решил возложить ответственность за пропажу денег на Рожкова. Осенью 95-го года «бригадир» Рудаков передал Рожкову требование Волова отрубить себе палец за невозвращение денег, но Рожков указание не выполнил. 27 декабря 1995 года Рудаков и неустановленные участники банды отвезли Рожкова на территорию Парка им. В. И. Ленина, где Рудаков, выполняя указание Волова, ножом для рубки мяса отрезал Рожкову указательный и средний пальцы правой руки. Весной 96-го года участники банды явились домой к Рожкову и вынесли из квартиры всю технику и ювелирные изделия.

— Ну а вы не беспокоились за свою безопасность?

— Я не буду об этом рассказывать. Никто меня не пугал, но привкус палевого дыма в атмосфере явно присутствовал.

— Приходилось много слышать о том, что не без помощи Андрея Маленького ушел на тот свет один из его ближайших соратников — Джон-Солдат.

— Джон-Солдат, он же Евгений Смирнов, до сих пор в розыске. Хотя, скорее всего, его действительно нет в живых. Это был уникальнейший человек, морской пехотинец с медалями и орденами. Он служил на Севере, был помешан на войне, и, видимо, на этой почве у него поехала «крыша». Здесь сошелся с Андреем, обучал его команду боевым искусствам. Потом у них возникла «запутка» на очень большую сумму денег. По версии следствия, состоялась огромная «стрелка», после которой Джона никто больше никогда не видел. Ходили слухи, что Маленький живьем снимал кожу с Джона. Но сам Андрей не раз говорил, что Джон забрал большие деньги из «общака» и с ними свалил. Кстати, если спросить у Андрея про Джона — он сразу нервничает и проявляет агрессию.

— Много ли людей Маленького пропало без вести подобным образом?

— Около двадцати человек объявлено в розыск. Я убеждена, что часть из них — на том свете. Но трупов-то нет, и доказать убийство нельзя. Вот, например, пропали два мальчика из команды Маленького — Хвост (Смирнов) и Ушастый (Кутев). Матвеев дает показания: «Едем мы с Колей Рудовым мимо Красногвардейской площади, и Рудов говорит: в подвал вон того магазина я приносил Маленькому голову Ушастого, чтобы он убедился, что задание выполнено». В протоколе это записано. Можно ли здесь доказать убийство, тем более что уже и Матвеева нет в живых?

— Адвокаты едва ли не во всех своих выступлениях на суде уверяют, что доказательства виновности Маленького и других подсудимых — косвенные, прямых свидетелей преступлений нет, обвинение строится на пересказе сомнительных слухов, которые передаются через третьи руки, и само существование банды под большим вопросом.

— Это бред. Все эпизоды разложены по томам, и в шестом томе есть доказательства существования банды, подробно описан весь их оружейный арсенал. Сам бандитизм и его организация отрабатывались отдельно от всех составов. Так же доказана и 210-я статья — существование организованного преступного сообщества. Есть куча прямых показаний. Тот же Матвеев опознает Волова, которого знает как Андрея Маленького, и ошибиться не может. И все остальные тычут пальцами на фотографии и говорят: «Андрей Маленький», никто не называет его Воловым. Матвеев говорит: у меня не хватало денег, я пришел к Андрею, и он мне предложил поработать на окладе в бригаде Яковенко — Яксона. Это была бригада киллеров, они получали ежемесячную зарплату, жили на съемных квартирах, пользовались париками и макияжем. Матвеев отказался, и все это есть в деле.

В суд ушло лишь то, что подтверждено железными доказательствами. Другое дело, что это лишь верхушка айсберга. Все основное осталось внизу: множество эпизодов, множество участников. Например, в этой команде была девочка-киллер, которая совершала хорошо продуманные убийства. Устраивала целые спектакли с переодеваниями, использовала маски, парики. Мы все это знаем, но в деле этого нет. Ведь человек, который дает показания, всегда что-то оставляет за кадром, не все ложится на протокол. И многие после допроса спрашивали меня: «Как вы думаете, сколько Маленькому могут дать?» Я говорила: не знаю, может быть, до двадцати лет. И человек возмущался: «Ведь это несерьезно! У него руки настолько в крови, он так много поломал жизней!»

— Но ведь действительно эпизодов, к которым Маленький имеет непосредственное отношение, очень мало.

— Как организатор он проходит по всем эпизодам. Но есть и те, где просто видна его рука. Это — эпизод с Дербиными, вымогательство денег у Рожкова, разбойное нападение на сотрудников ассоциации «Защита», убийство двух членов его команды — Гуменникова и Калмыкова.

Как следует из материалов дела, «бригадир» Калмыков поймал «бригадира» Иванова на присвоении общаковских денег. Иванов, опасаясь наказания, сдал Калмыкова рубоповцам. Когда Калмыков вышел под залог, Иванов распустил слухи о сотрудничестве Калмыкова с органами. Андрей Волов принял в конфликте сторону Иванова. Выполняя распоряжение Маленького, Джон-Солдат и Яксон в феврале 1995 года расстреляли в подъезде дома на улице Пионерстроя Калмыкова и пришедшего с ним на переговоры другого участника банды, Гуменникова. Вскоре после этого Андрей Волов пришел в квартиру оперативника ОУР Красносельского РУВД Юрия Дворкина и, угрожая расправой с его дочерью, предложил ему прекратить работу по раскрытию этого убийства.

— Кстати, этот эпизод, один из самых серьезных в обвинении, предъявленном Волову, практически рассыпался в суде из-за того, что свидетель — оперативник УБОП Дворкин — почему-то не пожелал опознавать Андрея Альбертовича.

— Я считаю, что Дворкин поступил просто непорядочно. Не понимаю, как может работать в милиции человек, который ведет себя как проститутка: на следствии говорит одно, в суде другое.

— Но на следствии вы предъявили ему не живого Волова, а лишь его паспорт…

— В их очной ставке не было необходимости, тем более что Дворкин заявил уверенно: ко мне приходил именно Волов. Конечно, я не предполагала, что Дворкин окажется таким «забывчивым».

— Наверняка у Маленького были свои люди в милиции. Вам удалось их вычислить?

— Более того, мы даже направляли в прокуратуру материал на оперативника 6-го отдела РУБОП Николая Толпеева. Он официально занимался группой Андрея Маленького, а на самом деле был его «ментовской крышей». Но прокуратура почему-то предъявлять обвинение Толпееву не стала. После реорганизации РУБОПа он перешел работать в ОРБ и с почестями ушел на пенсию. Видимо, у нас это теперь норма жизни: утром ты опер, вечером — бандит. А если ты честный милиционер — значит, идиот.

— Если судить по материалам дела, то команда Маленького занималась только разбоями и бандитизмом, а ведь оргпреступность давно уже освоила более высокие технологии отъема денег. Неужели ничего не известно о финансовой деятельности команды?

— Мы до этого просто не дошли, это осталось в подводной части айсберга. У Маленького был финансовый директор, Георгий Прошкин, он сейчас в международном розыске с санкцией на арест. Даже по общим фотографиям видно, как Прошкин отличается от остальных бандюков — в черном пальто, с манерной прической. Когда-то милиция его задержала с баснословными по тем временам деньгами, и уже тогда была легенда, что это деньги Маленького. Конечно, вокруг Маленького крутилось много коммерсантов, и наверняка проворачивались какие-то аферы, возможно, замешанные на крови. Кстати, один из таких коммерсантов, некто Ригин, был экстрадирован из Греции и буквально две недели назад осужден Московским районным судом за мошенничество.

— Жертвами команды Маленького становились сами же бандиты. Так, может, они делали благое дело, истребляя друг друга?

— Дербин — вовсе не бандит. А ему проломили коленную чашечку, он долго не мог ходить. И когда я с ним встретилась через несколько лет — он ходил с трудом, на прямой ноге. Другой потерпевший — Сердюк, воин-«афганец». Ему проломили голову. А нападение на охранников «Защиты»? Всюду — стрельба, сожженные машины… Но, конечно, основной их принцип — «бей своих, чтоб чужие боялись». И этим все сказано.

— Не опасаетесь, что 210-я статья УК РФ — «организация преступного сообщества» — в суде не устоит, что многие участники будут оправданы?

— Даже если что-то подобное произойдет — это вовсе не значит, что банды и преступного сообщества не было. Это будет означать лишь одно: что-то не сработало в нашем законодательстве, в нашей правоприменительной системе.

Андрей Волов (Маленький) родился в Ленинграде в 1962 году. Окончил Электротехнический институт связи им. Бонч-Бруевича, работал инженером, инструктором обкома ВЛКСМ. В 1988 году создал свой первый кооператив. По версии следствия, в 1991 году возглавил устойчивую преступную группировку.

Считается, что «ОПГ Маленького» выделилась из разваленной в начале 90-х «бандитской империи» Александра Малышева. Группу Андрея Маленького называли самой жестокой в бандитском мире Петербурга. Как следует из материалов дела, банда была строго законспирирована и имела четкую иерархическую структуру, бойцы Маленького на «стрелках» без предупреждения открывали огонь, среди участников банды была установлена строгая дисциплина, поддерживавшаяся телесными наказаниями. Немало слухов ходило о том, что в банде Маленького провинившимся отрубают пальцы или предлагают это сделать самостоятельно (ритуал, заимствованный у японской мафии «якудза»).

К началу 90-х группа Маленького контролировала множество коммерческих структур в Ломоносовском и Петродворцовом районах Петербурга. По неофициальной информации, сотрудники ФСБ взяли в разработку Андрея Маленького после того, как бойцами группы были затронуты коммерческие интересы лиц, близких к Виктору Черкесову (возглавлявшему в то время управление ФСБ по Санкт-Петербургу и Ленобласти).

9.02.2004.

Хит СИЗО

Неполных два дня голодали зеки в шести питерских изоляторах и колониях Ленобласти. Голодали в знак протеста против жестокого обращения с заключенным в колонии строгого режима № 4, что в поселке Форносово. 25 февраля после встречи руководства ГУИН и оперативников УБОП с организатором этой акции — вором в законе Лехой Иркутским — голодовка была прекращена. А на следующий день Леху — 29-летнего Алексея Гудыну — те же оперативники и задержали.

Оказалось, иркутская милиция в свое время разыскивала Гудыну за разбой, но не так давно приостановила его розыск: из Питера к ним пришло официальное свидетельство о смерти Гудыны. Когда же о голодовке питерских зеков сообщили все ведущие информагентства мира, в Иркутске заинтересовались: а не наш ли это Леха? Оказалось — да, тот самый Леха Иркутский, а свидетельство о его смерти — липовое… Так Алексей Геннадьевич пострадал из-за собственного пиара.

Слухи о беспределе, творящемся в Форносове, циркулировали по изоляторам и зонам уже давно. Говорят, что администрация при поддержке так называемых зеков-«активистов» вымогает с обитателей зоны деньги. В случае отказа — над ними издеваются, подвергают насилию, многие зеки попадают с травмами в больницу становятся инвалидами, и якобы был даже смертельный случай, скрываемый начальством. Говорят, что подобный порядок сложился в ту пору, когда колонию возглавлял Владимир Веселов — нынешний первый заместитель начальника ГУИН, который по старой памяти часто посещает Форносово и даже недавно отмечал здесь день рождения.

Говорят, что страдают от подобных нравов не только рядовые зеки (так называемые «мужики»), но и зеки бывалые — те, кто связан с воровским миром или просто с уважением относится к воровским традициям, имеет несколько «ходок». Для таких людей — «отрицалова» — идти в «активисты» считается «западло». Известно, как одного вора даже скомпрометировали тем, что сфотографировали спящим с красной повязкой на рукаве — знак принадлежности к «активистам». С другой стороны, быть «активистом» (или «нарядчиком») отнюдь не считается зазорным среди молодых бандитов, так называемых «спортсменов», членов ОПГ. Известны случаи, когда они покупали себе должности. По некоторой информации, среди «активистов» в питерских колониях есть и бывшие правоохранители — те, что не захотели ехать в нижнетагильскую ментовскую зону.

А потому неудивительно, что на «форносовскую проблему» обратил свой взор именно воровской мир. С недавних пор смотрящим за питерскими исправительными учреждениями стали называть молодого вора Леху Иркутского — уроженца Амурской области, имевшего две судимости по малолетке. В его обязанности, в частности, входит контроль за той частью воровского «общака», что предназначена для «грева» питерских зеков. Неизвестно, кем принималось решение о массовой зековской голодовке — на воровском «сходняке» или единолично Лехой, но в питерские зоны и тюрьмы пришла подписанная им «малява» с призывом отказаться от пищи с утра 24 февраля. «Все это предпринимается против произвола и беспредела сук и ментов в „четверке“», — говорилось в «маляве».

Оповестить о чем-то всех обитателей тюрьмы или колонии — задача не Бог весть какая сложная. В «Крестах», к примеру, есть свой «смотрящий», который имеет связь со «смотрящим» каждой из галерей. Многие арестанты нелегально держат у себя в камерах «мобильники». Могут перекрикиваться друг с другом, а если надо — передать записку по всем камерам через зека-«баландера». Момент для подготовки акции был выбран удачно: перед назначенной датой голодовки страна отдыхала целых три дня, а, следовательно, тюремные и зоновские оперативники бдили не так строго.

24 февраля стало известно о том, что в голодовке участвуют пять тысяч заключенных — эту цифру подтвердили и в ГУИН, правда, с некоторыми оговорками. Было сказано, что лишь около сотни арестантов предъявили в письменном виде свои требования (наведение порядка в Форносове и увольнение из ГУИН Владимира Веселова), следовательно, в остальных случаях можно говорить не о голодовке, а лишь об отказе от приема пищи. Корреспонденту «Города» удалось узнать, что, действительно, многие из тех, кто формально присоединился к голодовке, невозмутимо уплетали у себя в камерах переданные с воли продукты.

Однако при всем том столь масштабной зековской акции в Питере не помнят. Последняя заметная голодовка в «Крестах» проходила пару лет назад. Тогда вор в законе Мирыч был демонстративно помещен начальством в подвальную галерею, где раньше держали смертников. Другой вор, Звиад (Горилла), призвал арестантов выразить протест против непочтительного отношения к «законнику». Призыв был услышан и дал результат: Мирыча перевели в нормальную камеру. Но то происходило лишь в стенах одного учреждения, а не шести, как на прошлой неделе.

Судя по несколько запоздалой реакции руководства ГУИН, голодовка застала их врасплох: оперативники не смогли вовремя получить информацию об акции протеста и подготовиться к ней. Были даже попытки ее пресечь. Как стало известно корреспонденту «Города», в первый день голодовки начальник 4-го изолятора лично заходил в каждую камеру и следил, чтобы каждому из зеков налили «баланды». Правда, насильно есть никого заставить не могли — содержимое мисок тут же отправлялось в унитаз.

Начальник ГУИН Валерий Заборовский срочно прервал свой едва начавшийся отпуск. Сотрудники всех учреждений ГУИН были переведены на усиленный режим несения службы. А в Форносово направилась специальная комиссия из сотрудников ГУИН и прокуратуры.

Напомнил о себе и депутат Госдумы по Выборгскому району Петербурга Геннадий Селезнев, заявив о том, что «Кресты» необходимо вывести из центра города. Логика в этом есть: в непосредственной близости друг от друга здесь находится три изолятора, и если завтра заключенные захотят устроить не голодовку, а что-нибудь посерьезнее, то о своей безопасности впору будет задуматься жителям района.

А к вечеру 25 февраля в одном из городских кафе состоялась историческая встреча гуиновцев и убоповцев с Лехой Иркутским. Какой именно был между ними достигнут компромисс, нам узнать не удалось. Достоверно другое: после 20-минутного разговора Леха тут же позвонил по мобильному телефону «смотрящим» 1-го и 4-го изоляторов, Зимарю и Горыну, и приказал прекратить голодовку. Те, в свою очередь, передали распоряжение Лехи «смотрящим» других «голодающих» учреждений…

Ну а на следующий день, как уже было сказано, зачинщик акции оказался в изоляторе сам и теперь ждет этапирования в Иркутскую область.

На днях комиссия, работающая в Форносове, подведет итоге своей работы. Но два вывода можно сделать уже сегодня: воровской мир, как оказалось, по-прежнему достаточно влиятелен, а уровень оперативных служб в наших пенитенциарных учреждениях оставляет желать лучшего.

Александр Маслов, начальник организационного отдела Главного управления исполнения наказаний (ГУИН) Минюста РФ по СПб и Ленобласти:

— Голодовка полностью прекращена по причине работы сотрудников ГУИН — очень кропотливой, 15-часовой, без сна и отдыха. Все мы находились на своих рабочих местах. Никакого соглашения у нас ни с кем не было: Владимир Веселов работает в спокойном нормальном режиме, как и начальник 4-й колонии. Заявления о голодовке со своими требованиями написало всего-то около 100 человек по всем учреждениям. Но и они, и те пять тысяч, которые отказались от приема пищи, прекрасно питались посылками из дома. Кто-то из них завтракал, кто-то ужинал. Это был больше блеф, демонстрация силы.

— Выходит, полностью от приема пищи не отказывался ни один человек?

— Ни один! Может, кто-то, слишком принципиальный, и не ел, но, во всяком случае, от воды не отказывался никто. Ситуация все это время была контролируема, никаких ЧП не было допущено. И, кстати в ИК-4, ради которой объявили голодовку, вообще все было спокойно, там все питались. 25-го там был смотр самодеятельности, футбольный матч — в разгар так называемой голодовки! Все это было заснято по моему распоряжению пресс-службой.

— Почему все же голодовка прекратилась?

— Была проведена разъяснительная профилактическая работа. Большего пока сказать не могу — комиссия еще работает, и нам хотелось бы докопаться до истинных причин всего случившегося.

7.03.2004.

Бьют своих и чужих не боятся

В течение одной недели квартира следователя Главного следственного управления дважды была взломана, и оба раза — сотрудниками милиции. Как ни странно, в обоих случаях прокуратура Центрального района не нашла в действиях милиционеров состава преступления и отказала в возбуждении уголовного дела. Однако следователь (назовем ее N, поскольку из соображений безопасности свое истинное имя она раскрывать не хочет) не согласилась с прокуратурой. На прошлой неделе Смольнинский федеральный суд Центрального района, рассмотрев жалобу N, признал постановление прокуратуры незаконным и необоснованным.

Вот какая картина вырисовывается из заявлений N. 19 февраля 2004 года, около половины первого ночи, в ее квартиру, выбив входную дверь, ворвались незнакомые ей мужчины. Один из них в ответ на вопрос следователя: «В чем дело?» — направил ей в живот пистолет и приказал «заткнуться». Происходящее напоминало разбойное нападение. Лишь когда в квартире появился человек в милицейской форме, следователь поняла, что это не разбойники, а коллеги.

N предъявила свое служебное удостоверение, представилась, а заодно попросила представиться своих непрошеных гостей и поинтересовалась, на каком основании они проникли в ее жилище. Но в ответ услышала лишь нецензурную брань. Никаких документов ей никто не предъявил. А один из мужчин заявил, что «здесь работает зам. по УР Центрального РУВД Соловых», и если она будет продолжать возмущаться, то поедет в 76-й отдел милиции. Следователь вновь потребовала покинуть ее жилье. Когда сотрудники уходили, один из них ударил хозяйку дома ногой в живот.

N увидела, как оперативники вломились в соседнюю квартиру, где снимает две комнаты чеченско-азербайджанское семейство, вывели оттуда на улицу людей без верхней одежды и увезли. Следователь тут же позвонила по 02. Правда, прибывший наряд милиции принять у нее заявление о незаконном проникновении в жилище отказался — была составлена лишь сигнальная карточка с ее показаниями.

В тот же день N написала заявление на имя прокурора города с просьбой возбудить уголовное дело в отношении сотрудников милиции во главе с Соловых по факту незаконного проникновения в ее квартиру. Но пока она ждала результатов, история получила неожиданное продолжение.

Через шесть дней, 25 февраля, вернувшись домой в 21.30, следователь обнаружила, что замок вновь сломан, дверь в квартиру открыта, и там горит свет. От соседки она узнала, что на этот раз дверь в ее квартиру выбил пьяный участковый Шаповалов, который приходил час назад. Как рассказали соседи, участковый что-то искал в ее квартире и, обнаружив папку с документами, унес ее с собой. Заодно он зачем-то увел сестру и племянницу соседки.

Следователь позвонила по 02, где ей пообещали прислать наряд из 76-го отдела милиции. Когда же N сообщила, что именно сотрудник этого отдела взломал ее дверь, и попросила выслать наряд из другого подразделения, то дежурный вообще отказался принять заявку.

Если б N не была следователем, то, может, звонить и объясняться ей пришлось бы долго. Но она сообщила о происшествии начальнику своего отдела, а затем связалась с ответственным от руководства Главного следственного управления. Вскоре он прибыл в ее квартиру, а вслед за ним — сотрудники Центрального РУВД и участковый Шаповалов, который, по словам следователя, был пьян.

Один из сотрудников РУВД держал в руках украденную папку, но следователь отказалась ее принять — уже было написано заявление о краже документов. Только лишь теперь, после вмешательства начальства, в квартире появились, как и положено, дознаватель с экспертом, которые осмотрели помещение и зафиксировали следы взлома. Пришел и оперативник из 76-го отдела, чтобы принять заявление от пострадавшей.

Следователь Главного следственного управления уверяет, что никаких профессиональных споров и даже контактов с сотрудниками Центрального РУВД у нее прежде никогда не было. В той самой черной папке, ради которой взломал дверь участковый Шаповалов, находились документы на ее собственную квартиру, а также другие личные документы. Никакой более-менее правдоподобной версии случившегося у N нет. Возможно, предположила N эти события каким-то образом связаны с ее квартирой, которая, по документам, является частью коммуналки. Во второй половине коммуналки, кстати, постоянно проживают кавказцы — им сдает свои помещения, несмотря на протесты N, ее сосед, бизнесмен Афанасьев. Таким образом, по словам следователя, он решил отомстить ей за то, что пару лет назад она не согласилась на его условия выкупа помещений, принадлежащих N.

Заместитель начальника ОУР Центрального РУВД Сергей Соловых согласился встретиться с корреспондентом «Города» и выдал свою версию событий:

— После взрывов в московском метро в ходе антитеррористической операции от одного из наших источников нами 17 февраля была получена информация о том, что в указанном адресе проживают в большом количестве выходцы с Северного Кавказа, возможно, причастные к террористической деятельности. Мы отнеслись к информации крайне серьезно. Я встретился с этим человеком, написал на основе нашей беседы рапорт, получил от руководства санкции на проведение мероприятий. Мы выяснили, что помещения лицам чеченской национальности сдаст внаем некто Афанасьев. Выяснили, что квартира коммунальная, и часть площади занимает следователь Главного следственного управления. Мы поделились информацией с ФСБ. И 19 февраля выехали в указанный адрес.

В замкнутом помещении нас оказалось 11 человек, возникла большая скученность, и либо от случайного нажима, либо от толчка плечом или коленом дверь в помещение следователя оказалась открытой. N появилась на пороге, мы представились. И пошел разговор на повышенных тонах, на эмоциях. Все наши попытки нормально разрешить ситуацию и отремонтировать дверь встретили с ее стороны решительный отказ. Звучали угрозы пожаловаться в прокуратуру, вызвать сюда руководство ГУВД. Никто из оперативников ее в живот ногой не бил и оружием не тыкал. Мне чисто по-человечески ее поведение непонятно: вместо того, чтобы проявить корпоративность и уладить ситуацию, она открыто пошла с нами на конфликт. В помещение к N заходил только я, по ее же приглашению — она позвонила одному человеку из РУВД, передала мне трубку. Мне было сказано, чтобы я отрегулировал конфликт и восстановил дверь. Но хозяйка квартиры этому воспротивилась. Мы задержали в соседнем помещении 13 человек, из них — 4 чеченца, 7 азербайджанцев, 2 татарина, привезли их в уголовный розыск, работали с ними. Следов гексогена и взрывных устройств мы не обнаружили, но протоколы составили. И если где-то произойдет теракт, то наша информация может оказаться полезной при его раскрытии.

— Однако при чем здесь следователь N?

— Она оказалась случайной жертвой наших профилактических мероприятий.

— Но как быть с тем, что проникновение в чужую квартиру не входит в список оперативно-розыскных мероприятий и, следовательно, является незаконным?

И тогда Сергей Николаевич Соловых раскрыл один из профессиональных секретов. С его точки зрения, нарушения закона оперативниками допущено не было, поскольку они пришли в квартиру по приглашению одного из жильцов. Им оказался вовсе не бизнесмен Афанасьев, а другой, вечно отсутствующий жилец, который занимает одну из комнат в той же половине бывшей коммуналки. По словам Соловых, «жилец» в момент операции был рядом с опергруппой, но в квартиру не входил, а оставался за дверью.

Корреспондент «Города» встретился с Евгением и выяснил, что тот действительно был недоволен шумными соседями-кавказцами, потому и не мог пользоваться своей комнатой. Он действительно обратился в Центральное РУВД с просьбой навести порядок в квартире и случилось так, что по времени это совпало с масштабной операцией ГУВД по пресечению терактов. Почему оперативники не поставили в известность о своем визите следователя N и зачем вломились в ее помещение — он не знает, но эта история вызывает у него недоумение. В одном Евгений уверен твердо: в момент визита опергруппы в злополучную квартиру он там даже близко не присутствовал.

Участковый Александр Шаповалов оказался не столь словоохотлив. Когда корреспондент «Города» зашел в его кабинет и объяснил, что хочет поговорить об истории с его проникновением в квартиру следователя, участковый тут же заявил:

— А меня вообще там не было. Это был не я!

— А кто же?

Чуть подумав, Александр Леонидович сообщил: «Сейчас с вами будут говорить из прокуратуры!» — и набрал номер. Посоветовавшись со своим телефонным собеседником о том, стоит ли давать комментарии, участковый повесил трубку и резюмировал: «На все ваши вопросы я буду отвечать только в присутствии адвоката».

Впрочем, «Городу» удалось узнать, какие объяснения дал участковый Шаповалов по данному поводу в прокуратуре. Оказывается, участковый всего лишь перепутал квартиру: шел в 39-ю, чтобы по заявлению некой старушки разобраться с ее соседями, а случайно попал в 37-ю. Услышал, что две женщины говорят с кавказским акцентом, попросил предъявить документы. Когда увидел штампы о регистрации в Чеченской Республике — проявил бдительность (очевидно, помня о недавних взрывах в московском метро). И решил забрать чеченок с собой в опорный пункт милиции. Ну а зачем потребовалось ломать дверь в помещение следователя, рыться в ее вещах и похищать папку? Оказывается — утверждает Шаповалов — дверь уже была взломана, а папка якобы лежала на полу в коридоре. Участковый решил забрать ее с собой, чтобы по этим документам установить личность хозяйки.

С бизнесменом Афанасьевым поговорить не удалось, он находился в дальней командировке. Но одна из его подчиненных сообщила корреспонденту «Города», что никакого отношения к милицейским визитам в квартиру следователя Афанасьев, разумеется, не имеет.

Почему все-таки дважды в течение недели жертвой кампании по выявлению террористов стала следователь Главного следственного управления, которая если и связана с выходцами с Северного Кавказа, то исключительно по воле своего соседа? Сперва оперативники случайно вышибли дверь не в ту квартиру, затем участковый случайно перепутал адрес… Объяснить эти случайности не может пока никто. Пострадавшая следователь N на это и не рассчитывала, но надеялась хотя бы на то, что действиям сотрудников Центрального РУВД будет дана должная оценка.

Вот какое постановление вынес заместитель прокурора Центрального района Сергей Клишин. У Сергея Соловых и других оперативников, по мнению зампрокурора, не было прямого умысла на совершение преступления, предусмотренного ст. 139 УК РФ (нарушение неприкосновенности жилища), поскольку их действия были направлены на предотвращение прецедентов, аналогичных случившимся в Москве. Тем более что один из подозреваемых, проживавших в 37-й квартире, имел, оказывается сходство с фотороботом террориста, взорвавшего московское метро (!). А что касается участкового Шаповалова — да, он превысил свои полномочия, но поскольку тоже прямого умысла на нарушение прав и интересов гражданки N не имел, то, значит, и преступления не совершал.

Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела было вынесено Клишиным 5 марта.

И вот еще одна случайность: в тот же самый день начальник Центрального РУВД Виктор Рыжов направил в адрес начальника Управления собственной безопасности ГУВД Сергея Политко официальное письмо. Может, он проинформировал УСБ о шалостях своих подчиненных? Вовсе нет — полковник Рыжов пожаловался полковнику Политко на следователя N! Оказывается, именно она виновата в том, что не проинформировала заинтересованные службы о своих соседях — лицах чеченской национальности, проживающих в Петербурге без временной регистрации. Может, Виктор Рыжов действительно не в курсе, что N многократно обращалась по поводу своих соседей в Центральное РУВД, и ее обращения официально зарегистрированы? Или полковник решил отомстить строптивому следователю за то, что она не спасовала перед его подчиненными?

Адвокат Юрий Хабаров, представляющий интересы следователя N в суде, сообщил корреспонденту «Города» следующее:

— Я рад, что судья Светлана Матвиенко признала решение зампрокурора Клишина незаконным и необоснованным. Если прокуратура его не обжалует, то дело будет возбуждено, и сотрудникам Центрального РУВД придется отвечать по всей строгости закона. Если мы не будем бороться с милицейским беспределом и не сможем защитить от него таких людей, как следователь Главного следственного управления, то простым смертным рассчитывать будет просто не на что. А у прокурора Клишина мне бы очень хотелось спросить: что бы он делал, если бы в его отсутствие к его жене вломились пьяные оперативные сотрудники и похитили личные документы?

5.04.2004.