В изоляции

Глава третья Ледяной побег

Я добираюсь до вершины и бросаю взгляд вниз на тёмную фигуру Себастьяна Старка, спускающегося по склону горы. У меня нет сомнения, что, несмотря на травмы, он справится. Он крутой ублюдок, и я им восхищаюсь.

Я вздыхаю, глядя вниз на снежный гребень, и разминаю ноги, чтобы начать свой собственный спуск. Мне нужно найти хорошее укрытие до того, как все, кто мог бы меня найти, не уйдут. Пока я медленно спускаюсь вниз по камням, всё гадаю, как много времени у них займёт, чтобы решить, что я погребён под снегом.

Здесь не так много возможностей спрятаться, но как только я слышу шум лопастей вертолёта, я ныряю за гребень и прижимаюсь спиной к скале. Этим движением я задеваю вывихнутое плечо, и мне приходится стиснуть зубы от боли. Учитывая все обстоятельства, мне повезло, что я выжил. Я понимаю это, но не осознаю. Всего лишь час назад я был готов умереть. Это было бы таким облегчением. Сдавшись, даже ненадолго, я почувствовал себя так хорошо.

Наверное, мне просто нужно хорошенько выспаться.

Призрак движется рядом со мной, и, как бы сильно мне не хотелось его игнорировать, он маячит перед глазами, глядя на меня сквозь тёмные волосы, свисающие на его невинные глаза.

Его там нет. Я знаю, что в действительности его там нет.

Даже на таком сильном холоде его присутствие заставляет мои ладони потеть. Я позволяю себе посматривать в его сторону, хотя и не хочу. Паренёк выглядит так же, как и всегда – растрёпанный, одетый в простую суконную рубашку и брюки, на ногах нет обуви. В его глазах стоит страх, как будто он точно знает, что с ним произойдёт.

— Разве у тебя нет другого бедного засранца, которого надо помучить? — спрашиваю я вслух.

Паренёк наклоняет голову, но не говорит. Он редко это делает.

Я протираю перчаткой глаза. Снег тает на моей коже, и ветер холодит её, когда бьёт в лицо. Мне нужно оставаться сухим, поэтому я использую полоску ткани, прикрывающую рот, чтобы вытереть растаявший снег, а затем натягиваю перчатки.

Вертолёт пролетает над головой и скрывается из поля зрения. Я оглядываюсь через плечо на ледяную гору позади себя. Гора Виндзор фактически является единственным элементом рельефа, образующим крошечный остров Букингем на неорганизованной территории Канады Нунавут¹. В хороший день температура здесь может подниматься до нуля, но сегодня не хороший день.

Скоро наступит по-настоящему дерьмовая ночь. Не думаю, что смогу её пережить.

Отлепившись от скалы, я потираю больное плечо и снова начинаю спускаться по склону горы. Получается медленно. Балансируя, в основном, только одной рукой, совершить это нелегко, да и местность неровная. Ветер, дующий в спину, пытается меня свалить, но мне удается держаться на ногах.

Призрак мальчишки следует за мной всю дорогу вниз, иногда пиная ногами камни, которые не сдвигаются с места.

В голове отдаются глухие удары сердца. Я закрываю глаза и трясу головой, но он до сих пор там. Кажется, уже не важно, что я делаю. Мне всё равно не удаётся от него избавиться. Когда я впервые стал его видеть, до того, как понял, кто он, призрак исчезал практически сразу же после своего появления. Теперь он задерживается, дразнит меня воспоминаниями о парнишке, которого я убил, когда был за границей.

Он даже не утруждает себя скрыться, когда вертолёт снова проходит над моей головой, и я быстро ныряю под скалистый выступ. Когда я вылезаю обратно, он всё ещё стоит там, глядя на меня. Может быть, он чувствует себя смелее с тех пор, как я рассказал о нём Старку

— Пошёл ты, — бормочу я.

Прежде чем пробираться дальше, я вытаскиваю из кармана маленькую черную коробочку. Чтобы нажать на клавиши, мне нужно снять перчатку, и к тому времени, как я заканчиваю, моя рука почти замерзла.

— Всегда имей запасной план, — киваю я мальчишке. Слова, которые я слышу, когда произношу их, заставляют меня напрячься. Может, если бы ребёнок побеспокоился о плане «Б», он всё ещё был бы жив. Закрыв глаза и потерев виски, я продолжаю идти вниз по склону.

Начинает сказываться истощение. Проведя столько часов запертым в снежной ловушке и обездвиженным, я должен бы чувствовать себя отдохнувшим, но это не так. В меня просачивается холод. Я едва замечаю, что уже добрался до подножия горы, и рельеф местности выравнивается. Мои глаза горят от жалящего холодного ветра. Я больше не могу сказать, дрожу я или нет; моё тело слишком онемело. Учитывая все обстоятельства, это, наверное, к лучшему. Моё плечо определенно снова выскочило из сустава, хотя я не могу припомнить, что случилось, чтобы это произошло. Если бы обстановка была не настолько фатальной, я мог бы приложиться плечом о скалу, чтобы оно стало на место, но, если я потеряю сознание от боли, мне крышка. Я старался держать руку максимально близко к телу, чтобы сохранить её в неподвижном состоянии, но, прежде чем стало немного легче, я ощутил вспышки резкой боли.

Мне нужно двигаться дальше. Я знаю, если я остановлюсь, холод меня убьёт.

Прошло несколько часов с тех пор, как я с помощью небольшого спутникового передатчика отправил одно-единственное закодированное сообщение. Понятия не имею, достигло оно своего адресата или нет, и всё, что я могу сделать, это ждать.

Паренёк не отстаёт, пока я иду к берегу, покрытому льдом, внимательно вглядываюсь вдаль, а затем возвращаюсь обратно к подножию горы. Мне нечего больше делать, кроме как ждать, поэтому я хожу туда-сюда по камням и обдумываю то, как я сюда попал.

Турнирные состязания – любимое занятие организованной преступности. Лучшие бойцы криминальных группировок сражаются друг с другом. В конце концов, в живых должен остаться только один человек, но в этот раз нас было двое: я и Бастиан Старк, мой сводный брат.

Я трясу головой и усмехаюсь про себя над теми нелепыми обстоятельствами, которые в итоге свели нас вместе.

Несколько недель назад у меня был соблазн прикончить Старка на пляже в полукилометре от Майами. Я укрылся на крыше строящегося здания, мой палец уже лежал на спусковом крючке снайперской винтовки, а он был на прицеле. Но я этого не сделал. Накануне вечером я узнал о нашей родственной связи и спросил себя, изменилось ли моё отношение к его убийству. Нет. По крайней мере, я так не думал. В любом случае, я не стал в него стрелять. Вместо этого, я спустился на пляж, чтобы его раздразнить. Я сидел на песке под шум волн вокруг, пытаясь не вспоминать о яме в пустыне, где я провел восемнадцать месяцев своей жизни как военнопленный.

Это не сработало. Каждую последующую ночь у меня были кошмары, и к тому времени, как турнир вот-вот должен был начаться, я едва спал больше двух часов подряд. Я понимал, что должен что-то сделать, чтобы выспаться, поэтому в Канаде я вызвал в свой номер проститутку.

Я так её и не трахнул. Я чувствовал себя виноватым даже потому, что она просто спала рядом со мной. Я представлял Лиа вместо незнакомой брюнетки, которая заснула, обвившись вокруг моего тела, но спал я без снов. То же самое я сделал накануне турнира с одной из сопровождающих нас шлюх, которую встретил на сборище участников и инвесторов. Победа невозможна без концентрации, и я не мог быть в полной боевой готовности не выспавшись. Я знал, что конкуренция будет жесткой.

Так и случилось. Ну, по крайней мере, таким оказался Старк. В основном, я просто наблюдал, позволив своим конкурентам вывести друг друга из игры.

Старк сражался упорнее, прятался лучше, и его постоянные передвижения затрудняли захват цели с расстояния. Мой прицел был не так точен в условиях холода, и, чтобы сделать меткий выстрел, мне нужно быть ближе. К сожалению, он нашёл меня первым. Я вспоминаю то отчаяние, которое испытал, когда представил собственную смерть, и единственное, что я мог сделать, это спровоцировать лавину, в итоге чуть не убившую нас обоих.

Я думаю о сделке, заключённой между нами, когда мы лежали запертые в ловушке среди камней и снега. К настоящему времени он признан победителем, а меня считают мёртвым. Мои связи с Ринальдо разорваны, и я наконец-то могу быть с Лиа, не отвлекаясь на обязательства перед Ринальдо Моретти.

Мне остаётся только надеяться, что Старк был достаточно убедителен.

Хотя у меня такое чувство, будто остался без руки, я не возвращаюсь за снайперской винтовкой «Барретт», сломанной у подножия горы и оставленной там, в качестве доказательства моей кончины. Ринальдо знал, что по своей воле я никогда с ней не расстанусь. Я до сих пор испытываю соблазн пойти её искать, но он, вероятно, взял её с собой.

Старк одержит победу, а я, в свою очередь, убью Джозефа Фрэнкса – лидера Сиэтлской мафии. Старк будет свободным, и сможет уйти и жить своей жизнью с женщиной, которую он любит, и я тоже.

Лиа.

Мысль о том, чтобы скучать о ком-то, кто был далеко, для меня чужда. Мои прошлогодние отлучки были короткими, и я никогда не испытывал чувство потери как сейчас. Я всегда был рад вернуться и оказаться с Лиа в постели, но не думал о ней, пока меня не было. Теперь я хочу увидеть её лицо, посмотреть в её глаза, и пробежаться рукой по её щеке. Я хочу почувствовать, как её тело примет меня, когда я медленно войду в неё сзади, и спальня в нашем маленьком коттедже наполнится её стонами.

Закрыв глаза, я устало бреду по ледяным камням, и в моей голове всплывают воспоминания о последних часах, проведённых вместе.

В ту ночь она приготовила ячменное рагу. Мы сидели на полу перед камином и ели, нам было тепло и восхитительно. Она всё улыбалась и смеялась, с нетерпением ожидая встречи с матерью, которая должна была состояться на следующий день. Я удивил её двухнедельной поездкой обратно в Аризону, прикрыв своё собственное отсутствие. Я даже заручился согласием Лиа, попросив её взять с собой Фрейю, нашу собаку.

Я наблюдал, пока она выполняла всю работу по дому, мыла посуду и убирала остатки рагу. Когда она практически всё закончила, я подошёл, обнял её сзади и вдохнул её запах у шеи. Она захихикала, когда я прихватил губами её кожу, потом поднял на руки и отнёс в спальню.

Я раздевал её медленно, не торопясь, чтобы поцеловать каждый кусочек тела по мере того, как её одежда падала на пол.

Я провожу языком по своим ледяным губам, желая почувствовать её вкус, и холодный ветер жалит плоть возле пореза в уголке рта. Рука пульсирует, и я чуть крепче прижимаю её к телу.

Лёжа подо мной на спине, она выглядела такой красивой. До Лиа, я практически всегда брал женщин сзади. Просто видеть их лица для меня было не важно, но с Лиа было по-другому. Всё в ней было по-другому.

Мне нравилось смотреть, как она двигается подо мной и чувствовать, как она приподнимает бёдра навстречу каждому моему толчку. Я медленно погружался и выходил из неё, наблюдая за её лицом, когда она откинула голову на подушку и открыла рот, чтобы втянуть мой язык. Я не торопился, трахал её неспешно и нежно, снова и снова подводил к грани и отступал, пока она, наконец, не разлетелась на части в моих руках.

Я стал задыхаться, когда вонзился в неё последний раз, прижавшись к ней, сквозь меня волной прокатился оргазм, оставляя моё тело дрожащим, и я рухнул сверху на Лиа, часто и тяжело дыша. Она обхватила руками шею и плечи, мурлыча от удовольствия, и прижалась губами к моему виску.

После этого я спал очень крепко.

Я трясу головой и всматриваюсь вдаль в ледяные просторы Северного Ледовитого океана. Я проигрываю в голове последние несколько часов, продолжая шагать по камням. Первые пару часов мне пришлось провести, держась вне поля зрения вертолётов, когда они забирали сначала Старка, а затем тела остальных игроков турнира. Здесь не так много мест, где можно укрыться – остров Букингем находится далеко от границы распространения лесов – и мне приходится прятаться за вертикальными выступами, которые покрывают всю гору. Я понимаю, что меня не заметили только потому, что никто за мной не спускается.

План должен сработать. Теперь Ринальдо поверит, что я мёртв, и вернётся в Чикаго, проиграв турнир в целом, но всё же выиграв у всех в Чикаго. Я сослужил ему хорошую службу, даже проиграв.

Мне всё ещё предстоит выполнить свою часть сделки с Бастианом. Я убью Фрэнкса, когда и если вернусь в цивилизованный мир, но стану беспокоиться об этом, когда придёт время. Работа не срочная, и у меня будет много времени, чтобы сначала компенсировать моё отсутствие Лиа.

Я стал идти немного быстрее, как будто мои ускорившиеся шаги приведут меня к ней раньше. Не приведут, но, может быть, сохранят мне жизнь достаточно долго, чтобы появились мои спасители. А пока что, кроме меня и моих мыслей ничего нет, – совсем нехорошая комбинация.

Моя юная галлюцинация продолжает следовать за мной по снегу. Плечи мои напряжены, пока я жду, когда он заговорит, но он молчит. Ожидание того, что он может сказать, доведёт меня предела.

У меня нет сил. Я ел давно и не много, и сейчас чувствую в теле нехватку калорий. Я не голоден и предполагаю, это потому, что я слишком замёрз, чтобы заметить. Вероятно, я обезвожен, и мне интересно, стоит ли попробовать растопить немного снега.

Где же он?

Как будто в ответ, до моих ушей сквозь ветер долетает звук, я смотрю на воду, и из её глубин появляется черная тень. Я ожидал, что будет очень громко, но после первоначального грохота от треснувшего льда, шума лишь ненамного больше, чем уже создают ледяные волны.

Сначала на поверхности воды показывается высокий цилиндрический объект, за которым следует длинный плоский корпус. Мне как-то доводилось однажды бывать на подводной лодке, дежурившей возле Персидского залива, но, по сравнению с той, эта крошечная.

Я выдохнул и чуть не упал на колени. Я буду жить.

Продолжай двигаться.

Я хочу подойти ближе к лодке, но не знаю, насколько толстым может быть лёд над океаном, поэтому не могу рисковать и зайти слишком далеко. Я знаю, что уже страдаю от гипотермии, и, если даже немного промокну, это, скорее всего, меня убьёт.

Я могу разглядеть наверху субмарины движение, но оно кажется размытым. Я слышу голоса, но не могу ничего разобрать. Я продолжаю ходить туда-сюда, когда слышу, как запускается двигатель, и ко мне направляется небольшое судно. Я понимаю, что они добрались до берега, только когда чувствую чью-то ладонь на своей руке.

— Ни хрена себе, лейтенант! — я едва осознаю слова Малыша Эдди, хотя сразу узнаю его лицо и голос. Он единственный человек из моей прошлой жизни в морской пехоте, которому я доверяю. Как эксперт в области электронных средств связи, он был освобождён от сбора разведданных и отсутствовал на территории лагеря, когда остальные мои люди были убиты, а я был захвачен в плен.

Я вижу, что его ладонь сжимает мою здоровую руку, поддерживая меня, но не чувствую прикосновения его пальцев. Он тихо говорит, пока ведёт меня к маленькому катеру, сажает в него и запускает двигатель.

Когда мы приближаемся к подлодке, моё зрение снова мутнеет. Малыш Эдди помогает мне выйти из лодки и забраться в люк. Я слышу голоса, говорящие по-русски, но не узнаю ни одного лица из экипажа.

— Им можно доверять? — спрашиваю я, клацая зубами.

— Конечно, — уверяет меня малыш Эдди. — Это наёмники. Состав экипажа никак с этим делом не связан. Никто здесь понятия не имеет кто ты.

Я киваю. На данный момент мне слишком холодно, чтобы переживать. Стану беспокоиться об этом позже.

Как только Малыш Эдди подводит меня по узкому проходу к койке, я опускаюсь на неё и с благодарностью проваливаюсь в темноту.