В изоляции

Глава четвертая Секретный вояж

Темнота. Холод. Дезориентация.

Мои уши наводняют странные шумы. Я не могу их распознать. Звуки механические, но не совсем привычные. Я чувствую себя в ловушке и ощущаю опасность, но не могу двигаться. Паника набирает обороты. Моя рука пульсирует, когда я пытаюсь дотянуться до пояса в поисках пистолета, который должен быть там, но его нет, нет даже кобуры. Чувствую, как сдавливает грудь, и становится трудно дышать. Кружится голова, и мной овладевает тьма.

Я почувствовал рывок верёвки, которой связали запястья, и меня потянули назад. Меня только что избили, и я едва мог ходить. Похоже, они больше не заботились о том, чтобы задавать мне вопросы – всё равно им никогда и ничего от меня не получить. Насколько я мог судить, они сейчас просто развлекались.

Назад в яму, лицом вперёд. Я как можно сильнее приподнимал голову, чтобы в рот не забился песок. Жара была невыносимой, и я знал, что моя спина, должно быть, покрылась волдырями от солнца. По крайней мере, скоро будет темно. Может, они позволят мне поспать.

Я резко просыпаюсь, боль из сна чуть не срывается криком с моих губ. На мгновение я не могу понять, где я. Меня тревожат голоса говорящих на русском, но один из них мне знаком. Я сажусь в койке, смотрю туда, откуда доносится шум, и вижу, как Малыш Эдди наклоняется к панели управления с индикаторами, болтая с человеком, которого я не знаю.

Я на подводной лодке.

С трудом сглатываю и делаю несколько вдохов, чтобы взять себя в руки и осмотреться. Парку и другие тёплые вещи сняли, но на голове у меня шерстяная шапка, а тело укрыто электрическим одеялом. Немного откидываю его и вижу, что я одет в спортивные брюки и рубашку на пуговицах, которая для меня слишком велика. Левый рукав отрезан, рука помещена в поддерживающую повязку и плотно прижата к груди. И я чувствую, что левая нога тоже перевязана.

Всё тело болит, и я чувствую глубоко внутри себя холод, несмотря на температуру в каюте. Ну, на самом деле, не в каюте, а в проходе. Субмарина маленькая, и здесь можно разглядеть не так уж много предметов обстановки. Я сижу на узкой койке в непосредственной близости от основного прохода.

Малыш Эдди замечает меня и подходит. За ним следует высокий блондин в синих брюках и белой куртке. У него изо рта торчит сигарета. Это тот же самый мужчина, с которым разговаривал Малыш Эдди, когда я в первый раз проснулся, и, предположительно, он капитан судна.

— Привет, лейтенант, — тихо говорит Малыш Эдди. — Как себя чувствуешь?

— Я в порядке, — отвечаю я. Он смотрит на меня, прекрасно понимая, что я лгу.

Подходит другой мужчина, в комбинезоне и сапогах. Он говорит по-русски с Малышом Эдди, а потом проверяет мою руку и ногу. Он вручает мне термометр, и я закатываю глаза, засовывая его в рот.

— Доктор говорит, что тебе нужно согреться, — сообщает Малыш Эдди.

— Да неужели, — отвечаю я. — Сколько он учился, чтобы сказать мне это?

— Не будь такой задницей, — заявляет Малыш Эдди. — Он несколько часов наблюдал за тобой.

Я смотрю на мужчину и пытаюсь прочесть по нему всё, что могу. У меня болит голова, и я, кажется, не в состоянии обработать много информации. На его левой руке обручальное кольцо. Кольцо потёртое, но чистое. Когда доктор не наклоняется ко мне, он большим пальцем постоянно крутит золотое кольцо на пальце.

Он скучает по жене.

Он не видел её в течение длительного времени, я в этом уверен. Не могу сказать, как долго, но больше, чем лишь те несколько дней, которые они ждали меня. Возможно, она давным-давно от него ушла, а он не может заставить себя снять это напоминание о ней.

Он что-то говорит, и я смотрю на Малыша Эдди, который пожимает плечами.

— Он удивлен, что ты не скинул свою одежду, — переводит он мне.

— Что это, чёрт возьми, значит?

Они обмениваются ещё парой слов по-русски, и Малыш Эдди улыбается.

— Видимо, некоторые жертвы гипотермии срывают с себя одежду, — говорит он. — Ты был немного не в себе, но не совсем безумен.

— Ну, в этом есть свой плюс, — не потрудился я скрыть сарказм.

Мне вручают две бутылки горячей воды и куртку. Натянуть куртку поверх повязки непросто, но я справляюсь. Малыш Эдди благодарит за меня доктора, тот натянуто улыбается, собирает свои вещи и скрывается из виду.

Капитан подлодки что-то говорит, обернувшись в мою сторону, а Малыш Эдди, коммуникационный гуру, переводит.

— Он говорит, что твоя жизнь не прогулка по лугу.

— Что, на хрен, это значит?

— О, я думаю, он рад, что он – не ты.

Я коротко разглядываю этого человека. Он кажется достаточно добродушным и окончательно располагает к себе, когда предлагает мне сигарету из своей пачки. Я глубоко затягиваюсь, и Малыш Эдди ждёт, пока я закончу, прежде чем снова заговорить.

— Так ты выиграл?

— Не совсем, — признаюсь я. — Для всех я мёртв. Мне нужно, чтобы так оставалось и дальше.

— На какое время?

— Навсегда.

Малыш Эдди пристально смотрит мне в глаза. Вполне возможно, что это последний раз, когда мы работаем вместе или даже вообще видим друг друга, и он это понимает.

— Ну что ж, давай-ка немного поедим, — предлагает он, его голос грубый от эмоций. — Я вроде как на минуту подумал, что потерял тебя.

Еда скудная, но тёплая. Я проглатываю вместе с ней около четырёх литров воды. Нога ноет, а рука болит просто адски, но после того, как в мой желудок попадает немного съестного, я чувствую, что начинаю согреваться. Малыш Эдди приносит дополнительное одеяло и укрывает мои плечи. Затем протягивает мне рюкзак.

— Всё, что было при тебе, находится внутри.

Я открываю рюкзак и пытаюсь зафиксировать его левой рукой, пока роюсь в нём правой. Вещей не так много: передатчик, с помощью которого я вызвал Малыша Эдди, патроны, спички и мой мобильный телефон. И ещё пачка наличных. Мне ни к чему их пересчитывать – я точно знаю, сколько там. Я дал эти деньги Малышу Эдди до того, как стартовал весь этот сраный турнир.

Всегда имей запасной план на случай непредвиденных обстоятельств.

— Я могу где-нибудь это подключить? — спрашиваю я, вытаскивая телефон. Мне хочется услышать голос Лиа, хотя знаю, что она на меня разозлится. Я не собираюсь рассказывать ей по телефону о том, что происходит, но всё равно хочу с ней поговорить.

Малыш Эдди смотрит на капитана, указывает на мой телефон, а затем переводит мою просьбу.

— Да, — говорит капитан.

Я подключаю сотовый, но ничего не происходит. Даю ему несколько минут, чтобы согреться, но даже через час по-прежнему никаких признаков жизни. Пару раз стучу им по столешнице, но всё безрезультатно.

— Накрылся? — спрашивает Малыш Эдди.

— Да, похоже на то.

— Ты можешь взять мой спутниковый телефон.

Я качаю головой. При текущем положении дел, я попаду домой дня через три. К этому времени Лиа уже пять дней как вернётся из своей поездки и, несомненно, будет злиться на меня. Пара дней ничего сильно не изменит. В любом случае, будет легче успокоить её, когда мы окажемся лицом к лицу.

Я не горю желанием объясняться, хотя и не могу дождаться, чтобы вернуться в наш коттедж к ней и Фрейе. Чувствую, что моё терпение на исходе, а подводная лодка не самый быстрый способ путешествовать. Зато, вполне скрытный, и это именно то, что мне нужно.

— Я должен этому парню ещё денег? — спрашиваю я Малыша Эдди.

— Пятнадцать, — говорит он. — Я сказал ему, что ты рассчитаешься с ним, когда благополучно доберёшься до берега.

— Остальное ты уже заплатил?

— Всё до копейки. Пришлось доплатить за медика, но я подумал, что он тебе может понадобиться.

— Ты должен был оставить себе хоть немного.

— Будешь мне должен, — говорит Малыш Эдди, пожимая плечами.

— Думаю, я это уже понял.

Он пренебрежительно машет рукой.

— Я тебе их переведу, — говорю я ему. Если мне придётся заплатить капитану пятнадцать штук, то, чтобы вернуться, у меня останется только пять тысяч наличными. Надеюсь, этого хватит.

Я по-прежнему чувствую себя изнурённым, и после того, как меня снова проверил медик, я решил попытаться немного поспать. Я не уверен, какими будут предстоящие дни, поэтому мне нужно урвать каждую минуту сна.

Малышу Эдди надо было захватить для меня проститутку.

Я лежу в проходе на кровати, больше похожей на скамейку, укрытый одеялом. Я обхватываю здоровой рукой крошечную квадратную подушку и утыкаюсь в неё лицом. Я всё ещё не могу согреться, и, хотя доктор говорит, что, в основном, я восстановился после перенесённой мной умеренной гипотермии, но я сомневаюсь, что он прав.

Меня клонит в сон.

Мои руки и ноги были связаны, и каждая моя клетка болела много дней. Мне дали немного воды, но я не мог вспомнить, когда я в последний раз хоть что-нибудь ел. В тот момент мой желудок, скорее всего, просто отверг бы пищу. Я больше не чувствовал голод, только боль. Больно было даже просто дышать горячим воздухом.

Я резко просыпаюсь, обливаясь потом. Тяжело дыша, я срываю с себя одеяла, спрыгиваю с раскалённой койки и прижимаюсь спиной к противоположной стене. Не знаю, как долго я спал. Кажется, что всего несколько секунд.

В коридоре тихо. Свет от нескольких ламп на полу помогает не споткнуться о вещи, но, в основном, темно. Краешком глаза улавливаю движение, и призрак мальчишки, в которого я стрелял, шаркает по коридору, направляясь ко мне.

Я закрываю глаза и когда открываю их снова, он, к счастью, уходит. Я до сих пор ещё не могу взять под контроль свой разум и сползаю на задницу, на холодный пол. Я слышу выстрелы, движение танков по песку и крики. Двигатели подлодки гудят в фоновом режиме, и я пытаюсь сосредоточиться на шуме судна вместо звуков в моей голове. Это помогает, но только лишь в том, чтобы позволить мне встать на ноги и сесть на койку.

Я ложусь, но уже не могу заснуть.

***

— Мы готовы к всплытию, — говорит Эдди. — Это место достаточно изолировано, но, в любом случае, нужно быть начеку. В этом районе могут объявиться канадские военные.

— Что это за город? — спрашиваю я.

— Черчилл², — отвечает Эдди. — Здесь большой аэропорт. Ты сможешь добраться куда угодно. Ты уверен, что тебе не нужен телефон?

— Я куплю его позже.

Он даёт мне небрежно нарисованную карту района, на которой показаны место высадки и расположение аэропорта. Вроде бы ничего сложного. Просто нужно добраться на самолёте как можно ближе до дома, чтобы найти машину и вернуться в коттедж, к Лиа. Я начинаю нервничать, хотя и не уверен, это из-за ожидания увидеть её снова или просто из-за отсутствия сна.

Подводная лодка всплывает, и Малыш Эдди управляет небольшой моторной лодкой, чтобы доставить меня к каменистому берегу к северу от города. У меня не получается вылезть из лодки не намочившись. Солнце светит, так что я должен высохнуть достаточно быстро.

— Тебе ещё что-нибудь нужно? — спрашивает Малыш Эдди, протягивая мне рюкзак с моими вещами.

Я просматриваю содержимое рюкзака и замечаю, что помимо всего остального Малыш Эдди положил туда глок и кобуру. Я поднимаю на него глаза и показываю, что всё в порядке.

— Наверное, это всё. — Я перекидываю рюкзак через здоровое плечо и поправляю его, чтобы было удобно.

— Будь внимательным, — говорит он, кивая. Я киваю в ответ.

— Спасибо за помощь, — пожимаю я руку Малышу Эдди. Он улыбается и качает головой.

— В любое время, лейтенант, — говорит он. — Ты это знаешь.

— Да, знаю, — я возвращаю ему улыбку. — Думаю, что в настоящее время ты единственный, на кого я могу рассчитывать.

— Это потому, что я единственный, кто знает, что ты жив! — смеётся он.

— Пусть так будет и дальше.

— Конечно, лейтенант.

— Перестань меня так называть.

— Есть, сэр! — выпрямляется он и отдаёт мне честь. — Как вам будет угодно, лейтенант Арден, сэр!

Я закатываю глаза и качаю головой.

— Береги себя, Малыш Эдди.

— Ты тоже, лейтенант.

Когда я поворачиваюсь и поднимаюсь по пляжу к ближайшей дороге, Малыш Эдди возвращается обратно на лодку и запускает двигатель. Я не смотрю ему в след, а сосредотачиваю своё внимание на небольшой карте, которую он мне дал. Аэропорт находится почти в двух километрах на юг.

По пути я прохожу мимо Форт-Черчилла и задаюсь вопросом, имеет ли этот город какое-нибудь отношение к выбору Малышом Эдди этого места для высадки. Если память мне не изменяет, то в своё время он был использован в качестве испытательного полигона систем связи. Сейчас это место малолюдно, уже не поддерживается финансирование научно-исследовательских проектов или запуски спутников над Арктикой. Взлетно-посадочная полоса аэропорта находится в другой стороне от форта.

Мне не очень повезло в аэропорту у выхода на посадку. Для этого района аэропорт Черчилла довольно большой, но у них мало рейсов в небольшие города. Я мог бы довольно легко долететь до Виннипега, но там придётся сесть на другой самолёт до Томпсона или ехать до него на машине, что выйдет намного дольше. Чем больше пересадок, тем больше следов я оставлю. Мне не хочется рисковать. Если бы я смог найти рейс немедленно, я бы успел вернуться прямо к ужину, однако это представляется маловероятным.

Бесцельно бродя вокруг, я замечаю стойку с информацией о чартерных полётах. Изношенные плакаты рекламируют сказочные виды на ледники, возможность понаблюдать в непосредственной близости за белыми медведями и полёты в национальный парк «Вапуск³».

Стоит поинтересоваться.

Вижу поблизости лишь одного парня. Прислонившись к дверному проёму, он листает журнал с парой снегоходов на обложке. Я не вижу название, так как листы скомканы, и, похоже, что это, вероятно, прошлогодний выпуск. Парню чуть за сорок, и у него щегольская длинная борода. Его одежда потрёпанная, и он выглядит скучающим.

Подхожу, останавливаюсь около стойки и наблюдаю за ним. Он пристально смотрит на страницу, но его глаза не двигаются, поэтому я понимаю, что на самом деле он не читает статью. Он определенно о чём-то глубоко задумался, так как ему требуется несколько минут, чтобы меня заметить.

— Ох, привет, — говорит бородатый мужчина, — нужна помощь?

— Мне нужно улететь, — сообщаю я ему.

— Ну, а у меня есть самолёт, — отвечает он со смехом. — Что ты хочешь посмотреть?

— Можешь отвезти меня в Томпсон?

Он скребёт подбородок и оценивает меня.

— Вообще-то я не летаю в Томпсон, — наконец говорит он. — В основном я здесь занимаюсь туризмом, понимаешь? Рейсы в другие города – это у главного терминала.

— Знаю, но только до завтра ничего нет.

— Спешишь?

— Немного.

Я вижу, как он облизывает губы, смотрит в окно, а затем опускает взгляд на свои руки в перчатках. Он потирает дырку на одном из пальцев. Комбинезон, что на нём, видел лучшие дни, и кожа его ботинок почти полностью стёрта на пальцах.

— Туризм в это время года не на подъёме, — замечаю я.

— Да, так и есть, — соглашается он.

— Сколько времени занимает полёт до Томпсона?

— Чуть больше часа, — расправляет он плечи. — В один конец, понятное дело.

— Сколько ты обычно берёшь за час твоего времени?

— Пять сотен.

Он лжёт, но мне всё равно.

— Ну, кажется, у меня нет с собой канадских денег, — я лезу в карман и достаю стянутую в рулон пачку стодолларовых купюр в американской валюте. — Скажем, я плачу тебе две тысячи долларов США, и надеюсь, что это покроет твоё время независимо от обменного курса.

Я отсчитываю купюры и кладу их на стойку. Он секунду подозрительно смотрит на них, затем берёт одну и внимательно рассматривает. Я бы предложил ему больше, но после выплаты капитану, мои средства были ограничены. И мне ещё потребуется транспорт из Томпсона до коттеджа, но я не могу просто пойти купить машину в кредит, и чтобы мои передвижения при этом остались незамеченными.

Он ощупывает ещё пару банкнот, проверяя их подлинность. Парень, должно быть, убедился, что деньги настоящие, потому что смотрит на меня и кивает.

— Хорошо, это мне походит.

— Дай мне знать, когда ты заправишься и будешь готов.

— Через тридцать минут.

Самолёт крошечный и вмещает всего шесть человек. В пассажирском салоне я единственный, и это вполне меня устраивает. Полёт короткий, и всё время трясёт, но мы прибываем в Томпсон практически ровно через час после взлёта.

К тому времени, как я, поблагодарив пилота, покидаю аэропорт, уже ранний вечер. Я очень голоден. До Томпсона добрых пять километров, и я не в той форме, чтобы тащить туда свою задницу. Вокруг почти никого нет, но о том, чтобы угнать машину не может быть и речи – это слишком быстро заметят. Я некоторое время болтаюсь по стоянке, пока не нахожу парня, который выглядит приятным и у которого в руках есть ключи. После того, как я рассказал ему, что только что прилетел навестить сестру, он соглашается подвезти меня в город. Он треплется о том, как скучна его работа грузчиком и, в конечном итоге, высаживает меня у местной пиццерии «Пицца Хат».

Пицца с ананасом и грибами с запечённым сыром – это именно то, что мне нужно. Я наслаждаюсь каждым кусочком, пока почти вся пицца не исчезает. Я испытываю соблазн просто посидеть там какое-то время и посмотреть, как люди заходят и выходят, но не хочу больше откладывать своё возвращение домой, и мне всё ещё нужно найти транспорт.

К северу от ресторана находится жилой район, и я нахожу слабо освещённый дом с припаркованным снаружи рядом с гаражом полноприводным автомобилем. На сторону, где находится автомобиль, окна не выходят, и его отсутствие до утра вряд ли заметят.

Я отправляюсь ночью, проезжаю аэропорт и лечу из города на крейсерской скорости по небольшому шоссе. Вожусь с радио, но не могу поймать сигнал. В центральной консоли есть коллекция компакт-дисков – в основном рок семидесятых и восьмидесятых годов. Я достаю альбом The Who «Quadrophenia⁴», вставляю в дисковод и врубаю погромче.

«Девушка, которую я раньше любил

Живет в этом жёлтом доме.

Вчера она прошла мимо меня,

Теперь она не хочет меня знать.

Разглядишь ли ты меня настоящего?

Сможешь ли?»

Я постукиваю пальцами по рулю и сопротивляюсь желанию сделать в салоне теплее. Я устал, и мне нужен бодрящий холод, чтобы не заснуть. Шоссе 391 – это хорошая дорога, но сильно петляет. На пути имеются дюжина замерзших озер и мостов. В темноте мне определенно надо быть внимательным, чтобы не слететь в кювет.

Когда я проезжаю мимо знака поворота на Лиф Рапидс, крошечный шахтёрский городок рядом с нашим домом, то чувствую себя легче. Максимум два часа – и я буду дома. Я провожу языком по губам, думая о том, что Лиа может делать прямо сейчас. Уже поздно, и к тому времени, как я туда доберусь, она, возможно, уже ляжет спать, но иногда она не спит допоздна. Я практически вижу, как она прикорнула на кровати среди кипы подушек или, может быть, сидит на полу перед камином, опершись на диван и читая одну из тех непристойных книг, которые ей нравятся. Фрейя лежит рядом с Лиа, уткнувшись носом в лапы.

Мне больше не нужно будет её бросать.

Я улыбаюсь этой мысли, выключаю музыку и опускаю окно. Мне нравится запах холодного воздуха. Небо чистое, я поднимаю глаза и вижу созвездия: Орион, Большая и Малая Медведицы, Дракон. Без яркого освещения городов звёзды в небе яркие и четко видимые. Я даже вижу сверкающую реку небесных тел, образующих Млечный путь.

Может быть, завтра я смогу взять собаку на долгую прогулку в лес. Она любит бегать и совать нос в каждую кроличью яму, на которую натыкается. Когда я вернусь, у Лиа, вероятно, уже будет что-нибудь готовиться на плите. Я занесу свежую партию дров, сложенных снаружи, чтобы убедиться, что Лиа будет достаточно тепло, когда ночью ветры станут выть вокруг коттеджа. Я буду обнимать её рукой за плечи, пока мы сидим на диване и смотрим какой-нибудь дурацкий девчачий фильм. Если я достаточно жалостливо начну скулить, то заставлю её вместо этого смотреть боевик.

Да ну на хрен! Она получит своё бабское кино. Мне абсолютно всё равно.

Я просто хочу быть с ней дома.