В кольце твоих рук

Десятая глава

В книгах о хороших манерах такие ситуации не описаны.

А может, Роза просто пропустила эту главу, решив, что к ней это не относится.

– Боже, – прошипела она сквозь зубы. Дрожащей рукой она лихорадочно начала поправлять блузку, в то время как другая ее рука пыталась привести распущенные волосы в более-менее приличный вид.

Роза взглянула на Шейна. Его загорелое лицо побелело, как мел. Он заправлял рубашку в джинсы. Неужели это она ее выдернула? К своему стыду Роза поняла, что действительно сделала это.

– П-папа, – произнесла она так радостно, как только сумела. – Ты… так рано?

Отец многозначительно взглянул на часы.

– Как раз вовремя.

– А. – Роза наконец перестала дергать блузку и пробежалась пальцами по волосам. – Конечно. Я совсем забыла о времени.

– Неудивительно, – ледяным тоном сказал отец.

Но он даже не посмотрел на нее.

Его взгляд был обращен на Шейна, и, казалось, он вполне готов совершить убийство. Его обычно бледное лицо побагровело. Руки сжались в кулаки.

Шейн тоже выглядел не лучше. Почти как зверь, попавший в ловушку – доведенный до отчаяния, решительный. И дикий.

Роза решила, что сейчас они подерутся.

– Шейн? – неожиданно вмешался чей-то незнакомый голос. – Николс? Какого черта ты здесь делаешь?

Шейн вздрогнул. Он посмотрел на мужчину, вошедшего следом за Розиным отцом. Во взгляде гостя вместо ярости светилось удивление и… радость?

Шейн застыл, как вкопанный.

– Рэнс?

– Привет, приятель. А Джордж и не сказал мне, что ты будешь здесь. – Мужчина шагнул вперед, протягивая Шейну руку. – Но, судя по всему, – добавил он, подмигнув, – он и сам не знал.

Краска прилила к лицу Шейна. Он мотнул головой, словно пес, отряхивающий воду. Роза заметила, что он сглотнул, но тут же овладел собой. Его лицо превратилось в маску. Сейчас оно казалось лишенным выражения, за исключением сдержанной улыбки, промелькнувшей на его губах.

– Рэнс, – повторил он, отвечая на рукопожатие. В его голосе появилось что-то новое – как будто он смирился с чем-то. – Я должен был догадаться, что это ты.

Судья Гамильтон – его возмездие. Рэнс Филлипс – его спаситель.

Шейн считал, что в этом проявляется какое-то издевательское равновесие. Наверное, Бог пытается о чем-то его предупредить.

Вот только о чем, страшно и спрашивать…

Эта история началась четырнадцать лет назад, когда он учился в выпускном классе школы, за день до футбольного матча между «Ястребами» Мюррея и «Орлами» Элмера.

Давнее соперничество между школами, всегда остававшееся напряженным, лет восемьдесят назад доходило до настоящих перестрелок между Элмерскими охламонами и Мюррейскими шалопаями.

Каждая сторона винила во всем другую. А поскольку сейчас уже стреляться стало невозможно, вражда находила свое выражение в футбольных баталиях.

Мюррей становился победителем на протяжении последних трех лет. Шейн решил, что их полоса везения слишком уж затянулась. Чтобы оборвать ее, он предложил своему приятелю Джейку применить психологию.

– Отнимем их гордость, – сказал он.

– Какую гордость? – переспросил непонятливый Джейк.

– Их ястреба.

У «Орлов» не было своего орла, потому что эти птицы находятся на грани вымирания. Но в этом году у «Красных ястребов» из средней школы Мюррея помимо огромного чучела ястреба появился и настоящий. О нем даже писали в газете, которая попалась Шейну на глаза на прошлой неделе.

Это был молодой ястреб со сломанным крылом, почти выздоровевший, которого вскоре можно будет выпустить на свободу. Но тем временем предприимчивые ученики уговорили службу охраны дикой природы доверить заботу о птице кафедре биологии.

Весь Мюррей сходил с ума по своему ястребу. А футбольный тренер, далеко не дурак, когда дело касалось поднятия боевого духа своей команды, воспользовался этим к своей выгоде. Футболисты собирались торжественно выпустить ястреба в конце сезона. А пока птица стала их живым талисманом.

– Мы украдем ястреба, – с блестящими от возбуждения глазами говорил Шейн. – Украдем их гордость.

– Украдем? Мы не можем украсть, – возразил Джейк. – Это незаконно.

Шейн окинул его уничтожающим взглядом.

– Не навсегда. На неделю. Чтобы у них не было ястреба во время игры. Потом вернем. А взамен, – он усмехнулся, – дадим им другой талисман.

– Какой же? – спросил Джейк.

Лицо Шейна расплылось в улыбке.

– Мы оставим им цыпленка.

Джейк был привлечен в качестве моральной поддержки, и еще потому, что у него был грузовик. Но он все время продолжал твердить о своих опасениях.

А вдруг поймают?

– Не поймают, – убеждал его Шейн. – Ты думаешь, они там стражу поставили, чтобы «караул» кричать?

К несчастью, в Мюррейской школе нашелся один чересчур трудолюбивый преподаватель истории. Он заявился на работу поздно ночью, чтобы подготовиться к завтрашним занятиям, и наткнулся на Шейна, который как раз крался к выходу с завернутым в наволочку ястребом подмышкой.

Налицо была цепь преступлений: взлом и незаконное вторжение. Кража. Злостное хулиганство.

– Дверь была открыта, – возражал Шейн.

Зато клетка была заперта.

– Но я же в клетку не вторгался!

Это не имело значения. Местные представители власти были в ярости. Служба охраны природы обвинила Шейна еще и в том, что он подверг опасности редкого пернатого хищника.

– Кого? – переспросил ошеломленный Шейн.

– Птицу.

И это до того, как вмешалось руководство обеих школ.

Директор средней школы Мюррея без обиняков заявил, что чести их учебного заведения нанесен ущерб. Дело не только в краже ястреба, – говорил он спокойным, но суровым тоном, – а в его замене. Это не просто цыпленок. Это «завуалированное оскорбление»…

Никто не сомневался, что он имеет в виду.

Директор средней школы Элмера был не менее категоричен. Совершенная Шейном вопиющая кража («Какая?» – воскликнул Шейн) бросила тень на его класс и всех учащихся Элмерской средней школы, не говоря уже о городе.

Директор выпрямился во весь свой немалый рост и смерил взглядом сидящего перед ним злоумышленника. Он заявил, что полностью согласен с директором Мюррейской школы: надо что-то делать!

Преступления Шейна и их возможные последствия росли, как снежный ком.

Шейну уже исполнилось восемнадцать. По закону он совершеннолетний. Ему пригрозили тюрьмой. Ястреб стоит денег. Это может даже считаться федеральным преступлением. Уголовщиной.

– Ты ведь не хочешь в тюрьму, – тихо шепнул назначенный судом адвокат.

Шейн, совершенно убитый, даже не ответил.

– Возможно, нам удастся договориться об альтернативном наказании, – продолжил адвокат. – Судья Гамильтон известен своим, скажем так, творческим подходом.

Вошел судья Гамильтон.

С цыпленком.

– Вы пытались украсть их гордость, – произнес судья, когда все стороны встретились, выступили, пришли к согласию, и Шейн был снова доставлен в его кабинет.

Судья назвал своим именем то, что остальные называли «кражей» или «похищением», или «злостным хулиганством»; и Шейн, обрадовавшись, что его наконец поняли – тем более, понял человек, держащий в руках его судьбу – кивнул с облегчением.

– Вы собирались забрать ястреба, оставить взамен цыпленка и гордиться тем, какой вы умный, не правда ли?

Что ж, Шейн действительно надеялся на это. Но поскольку сказать «да» было как-то неудобно, он промолчал. Наступила тишина. Похоже, она могла бы тянуться до Судного дня… или пока бы Шейн не соизволил ответить. Поэтому он кивнул.

– Наверное, вы немного гордитесь собой? – предположил судья. – Может, вы излишне… петушитесь?

Шейн нервно заерзал на стуле. Он понял, что судья не случайно употребил это слово.

– Возможно, именно вашу гордость следует слегка укоротить, мистер Николс, – продолжил судья. – А не гордость средней школы Мюррея.

Приговор был таков: Шейн должен взять напрокат костюм цыпленка и прийти в нем на матч Мюррей – Элмер. Он должен возглавить команду болельщиков Мюррея. И сидеть рядом с ними.

Шейн ужаснулся.

Но судья еще не закончил.

Шейн должен явиться на все игры Мюррея в этом сезоне. В костюме цыпленка.

Это было очень болезненное наказание. И судья прекрасно понимал, что оно не завершится с окончанием игр. Было множество едких насмешек за спиной и прямо в лицо, хихиканье и грубый хохот как собственных одноклассников, так и школьников Мюррея.

Но Шейн это выдержал. Стойко. Стиснув зубы. Он заплатил свою цену и не пытался увильнуть.

Но, если честно, к концу сезона он был доведен до отчаяния. Как назло, в этом году у Мюррея была прекрасная команда, возглавляемая лучшим нападающим. Его звали Джон Рэнсом Филлипс, и он вывел их в финал чемпионата штата Монтана.

Болельщики Мюррея съехались на игру со всей округи. И Дж. Р.Филлипс был в ударе.

Он забил пять голов этим вечером. И сделал успешную передачу для шестого. До конца игры он побил все мыслимые рекорды. Ему рукоплескали все учащиеся, все население города, толпа болельщиков, живой талисман «Красных ястребов» Мюррея… и цыпленок.

После окончания игры Шейн дождался, пока вся футбольная команда Мюррея вымоется под душем, переоденется и разбежится по домам. Он был сыт по горло их насмешками во время игры. Еще не хватало выслушивать их во время переодевания.

Но этим вечером, когда он торопился стащить с себя проклятый костюм, молния застряла.

Шейн снял капюшон в виде цыплячьей головы. Он снял «лапы». Но чертов комбинезон сниматься не хотел. Видимо, в замочке молнии застряло перо. По крайней мере, так решил Шейн. Проверить он не мог, потому что молния была на спине.

Он боролся до последнего. Ругался. Дергал. Подумывал о том, чтоб разорвать костюм.

Шейн не сделал этого только потому, что внес пятьдесят долларов залога, и все еще был должен Мэйсу половину суммы. Он получит назад залог, даже если ему придется проехать весь путь до Элмера в дурацком костюме!

Он как раз обдумывал, насколько ужасно будет идти через автостоянку в этом пернатом наряде, когда дверь открылась.

Герой дня, центральный нападающий Мюррея, грязный, взмокший и смертельно уставший после многочисленных интервью и допросов местных журналистов, еле шевеля ногами, вошел в раздевалку. Он с изумлением взглянул на Шейна.

Пойманный в ловушку своим цыплячьим костюмом, Шейн застыл на месте, ожидая услышать ехидное замечание.

Но Филлипс только кивнул.

– Привет. – И начал снимать форму.

Шейн в растерянности стоял столбом.

Филлипс взял полотенце и направился в душевую.

– Нужна помощь?

– Нет!

Но Шейну так и не удалось добиться успеха к тому моменту, когда он услышал шаги возвращающегося Филлипса.

Шейн сунул ноги в ботинки, запихал одежду в «голову» цыпленка, взял подмышку мягкие птичьи «лапы» и выскочил в ночь.

Ни за что на свете он не стал бы просить Джона Рэнсома Филлипса, величайшего героя средней школы Мюррея, помочь снять его цыплячий костюм!

Почти все уже разъехались. Стоянка практически опустела. Несколько парней, прибывших из западной Монтаны, громогласно выясняли отношения с местными, не желающими возвращаться домой так рано.

Шейн прошел от них не слишком близко. Будь он одет в джинсы и куртку, его бы просто не заметили. Или не обратили бы внимания.

Но даже в тусклом свете фонарей цыпленок в метр восемьдесят ростом был виден издалека.

Парни с запада его заметили, и сразу поняли, что у них нашлось более приятное развлечение, чем перепалки с местными.

– Поймаем цыпленка!

С воплями и гиканьем они его окружили. Их было трое против одного.

Кратковременный обмен оскорблениями закончился дракой.

Шейн отчаянно отбивался, но силы были неравны. На него посыпались удары. Ему расквасили нос и выбили передний зуб. Затем, уже валяясь в грязи, он заметил, что один из его обидчиков отлетел в сторону. Второй получил хороший удар по морде.

Когда Шейн поднялся, размахивая кулаками, чужаки уже успели влезть в машину и теперь драпали на запад.

Запыхавшийся, весь в крови, Шейн шагнул вперед, пытаясь понять, кто же его выручил.

Дж. Р. Филлипс.

Нападающий Мюррея вытирал кровь из разбитой губы. Его правый глаз начал заплывать.

– Кажется, мы им показали, – сказал Дж. Р.Филлипс с усмешкой.

Шейн вытер рот ладонью. Он пошатнулся, но устоял на ногах.

– Кажется, да, – откликнулся он, чувствуя себя, как во сне.

Дж. Р. Филлипс дрался за него?

– Никак тебе нравятся неприятности, раз ты разгуливаешь в таком виде.

– Нет. – Шейн начал склоняться к мысли, что неприятности – вещь относительная.

– Тогда какого черта ты тут торчишь в этом дурацком костюме?

– Молния застряла.

Филлипс рассмеялся.

– И ты не мог меня попросить расстегнуть ее? – Он умолк, задумался, и добавил, – Нет, наверное, не мог.

Он протянул руку Шейну.

– Меня зовут Филлипс. Дж. Р.Филлипс.

– Знаю, – тихо сказал Шейн. Он ответил на рукопожатие. – Шейн Николс.

Филлипс обнял Шейна за плечи и повел обратно в раздевалку.

– Друзья называют меня Рэнс.

Друзья? Когда это мы успели подружиться? – размышлял Шейн по пути.

– Ты не трус, Шейн Николс. Я это вижу, – говорил ему Рэнс. – Нужно иметь мужество, чтобы приходить сюда неделя за неделей в таком наряде. Идем. Я помогу тебе снять эту фигню.

– Я твой должник, – сказал ему Шейн.

Долг все еще не был уплачен.

Во всем мире нет парня лучше, чем Рэнс Филлипс. Кому знать, как не Шейну.

Это вам не какой-нибудь образованный сноб. Он – чертовски хороший наездник с Гарвардским дипломом в кармане. Это не сопливый фермерский сынок, и палец об палец не ударивший. Он сам зарабатывал себе на жизнь с тех пор, как рассорился с отцом из-за страсти к родео.

Шейн знал, что Рэнс оплачивал учебу в колледже деньгами, заработанными на родео, и не позволил отцу платить за себя.

После окончания учебы Шейн редко виделся с ним. Иногда Рэнс появлялся на больших родео. Но со временем исчез совсем.

Шейн решил, что он, наверное, вернулся на ранчо, остепенился, помирился со своим стариком. Он понятия не имел о Гарварде.

Но даже если бы знал, это ничего не меняло.

Он был уверен, что Рэнс – хороший человек. Сильный человек. Образованный. И, теперь уже без всяких сомнений, богатый.

Но, самое главное, Рэнс – сам себе хозяин.

Что бы ни думала Роза, судья может гордиться собой. Он нашел единственного мужчину, который ее достоин… и единственного, которому Шейн с радостью уступит дорогу.

Но, что скрывать, это будет нелегко.

Вечер оставил после себя смешанное впечатление.

Шейн сидел за столом (ничего вкуснее он в жизни не ел) и размышлял о том, сколько времени понадобится, чтобы привыкнуть к такому укладу.

Ему нравился низкий, приземистый дом. Нравились обшитые сосновыми панелями стены и уютные кожаные кресла. Нравился камин и индейские коврики на деревянном полу. Нравился обеденный стол, достаточно уютный для четырех человек, но в раздвинутом виде способный вместить целую бригаду работников. Ему нравилось здесь все, но больше всего его радовала мысль о том, чтобы каждый вечер видеть за этим столом Розу.

Каждый раз, когда Шейн смотрел на нее, она ему улыбалась. Каждый раз, когда он заговаривал, она поворачивалась в его сторону. Однажды их ноги даже соприкоснулись под столом. Наверное, это вышло случайно, но Роза легонько потерлась ступней о его лодыжку, вызвав в нем дрожь желания.

Шейн пытался не отвлекаться от разговора. Он серьезно и обстоятельно отвечал на вопросы, которые задавали ему Рэнс и судья. Как оказалось, его небольшой опыт работы со стадами Мэйса позволил ему быть в курсе дел. А суждения брата о правах на воду и аренде пастбищ подкрепляли его мнение. Он говорил от имени мелких фермеров. Рэнс – от крупных землевладельцев. Судья выслушивал, высказывал собственные замечания, задавал вопросы.

Шейн и представить себе не мог, что когда-нибудь будет сидеть в гостях у судьи Гамильтона и вести с ним умную беседу.

Наверное, он повзрослел.

Но слишком поздно.

Он видел, что Рэнсу без труда удалось очаровать Розу. Она, конечно, пыталась сопротивляться. Ведь именно для этого она пригласила сюда Шейна! Но не устояла. Никто бы не устоял.

Рэнс от природы умел нравиться людям, легко находил с ними общий язык. Он так умел держать себя, что люди рядом с ним чувствовали себя уютно. Роза ни в чем не виновата.

Шейн не мог ее винить.

Ему некого было винить. Кроме себя.

После ужина Роза попросила его помочь убрать со стола, и он помог.

Он вспомнил вечера, когда они вместе мыли посуду в хижине. Поначалу они стеснялись друг друга. А потом разговорились. Смеялись вместе. Узнали друг друга. Влюбились.

Он все еще ее любит. Но только сегодня понял, насколько сильно.

И не может сказать ей об этом.

С ними был Рэнс, и он тоже помогал Розе, в то время как судья вышел покурить на веранду.

В общем, вместо того, чтобы поговорить с Розой, Шейну пришлось рассказывать Рэнсу о своем оторванном пальце. Затем он выслушал историю о последних скачках Рэнса, закончившихся для него сложным переломом руки.

– Это заставило меня остановиться и задуматься, – признался Рэнс. – Если бы не это, наверное я до сих пор бы продолжал в том же духе. Но мне пришлось изменить свои планы, разыграть новые карты, которые сдал мне Господь.

По мнению Шейна, у человека с Гарвардским дипломом расклад всегда фартовый. А у него так вечно одни джокеры. Но вряд ли Рэнс это поймет.

Они поболтали об общих знакомых, и Рэнс удивился известию, что Ноа Таннер переехал в долину.

– Я перестал общаться со многими ребятами с родео, – сказал он задумчиво. – Так всегда бывает, когда выпадаешь из круга.

– Но у тебя сейчас дела получше, – заметил Шейн.

Рэнс покачал головой.

– Не лучше. Просто другие. Эй, давай помогу, – предложил он, увидев, как Роза разрезает на куски оставшуюся часть индейки. – Я умею.

И Рэнс ловко разделал птицу на глазах у Шейна. Есть ли хоть что-нибудь, чего бы он не умел?

Затем судья вернулся в дом, и они с Рэнсом начали обсуждать законы. Затем речь зашла о людях, которых Роза тоже знала, и о развитии земледелия в долине.

Роза упомянула какого-то парня по имени Чед, который, видимо, оказался настоящим пройдохой.

– Кто такой Чед? – спросил Шейн.

Роза поморщилась.

– Мой бывший жених.

Шейн понятия не имел, что у нее был жених. Его расстроила мысль о том, как много он не знает.

– Не самый честный из людей, – подытожил ее отец. Сейчас на его лице появилось выражение, которое Шейн запомнил еще по прошлой встрече в суде. Когда судья смотрел на него с таким видом, Шейн чувствовал себя ничтожным, как грязь у подножия горы.

– Что с ним случилось?

– Его выпустили под залог, и он уехал из штата, – сказала Роза. Судья промолчал. Ответ был написан у него на лице.

Шейн тоже ничего не сказал. Он сидел и слушал. Беседа продолжалась. Роза улыбнулась ему. Он попытался улыбнуться в ответ.

Но на душе у него было горько. Шейн чувствовал себя чужим. Он знал, что должен встать, поблагодарить хозяйку за вкусный ужин и распрощаться.

Но он не мог. Еще несколько минут, – говорил он себе. Еще на несколько минут притвориться, что это его дом, его жизнь, его женщина. Хоть чуточку дольше посидеть здесь, глядя на нее, слушая ее.

Шейн считал ее самой прекрасной, доброй, умной женщиной на земле. Она заслуживает мужчину, обладающего подобными качествами.

Ей нужен Рэнс. А не Шейн.

Именно Рэнс поднялся первым.

– Кажется, мне пора. У меня встреча с клиентом в Биллингсе завтра утром.

– Я думал, ты посидишь подольше, – возразил судья.

– Не могу. Надо выспаться как следует. – Он дружески улыбнулся судье. – Знаешь ведь, как это бывает. Встань на мое место.

Судья неохотно кивнул и тоже поднялся. Так же поступили Роза и Шейн.

Рэнс надел пиджак, затем пересек комнату и взял за руку Розу.

– Спасибо. Это был лучший ужин в моей жизни.

Роза одарила его ослепительной улыбкой.

– Хорошо, что тебе понравилось. Рада, что ты пришел.

– И я тоже. Все было именно так, как обещал судья. – Наступила пауза, и пока она длилась, они, не отрываясь, глядели друг другу в глаза. Затем Рэнс сказал, – Пока, – и с поклоном поцеловал ей руку.

Шейн скрипнул зубами.

Рэнс взглянул на него. Они смотрели друг на друга довольно долго, не говоря ни слова. Затем Шейн опустил глаза и отошел в сторону.

Рэнс протянул руку и похлопал Шейна по плечу.

– Рад был видеть тебя. Надо бы звякнуть Ноа и Таггарту, и устроить встречу.

Затем, пожав руку судьи и пообещав позвонить ему на следующей неделе, Рэнс исчез.

– Думаю, мне тоже пора, – сказал Шейн.

Роза казалась растерянной.

– Ты уверен? Ведь мы даже не… – он покраснела, но продолжила. – Мы не поговорили.

Шейн не мог с ней разговаривать. Не мог сказать самое важное. Он просто должен был это сделать. Таким он был человеком.

Он покачал головой.

– Уже поздно.

– Он прав, – сказал судья.

Впервые за этот вечер он посмотрел Шейну в глаза. Совсем как четырнадцать лет назад: судья испепелял взглядом злоумышленника.

И снова судья победил.

Шейн отвернулся. Взглянул на растерянную Розу. Она робко улыбнулась ему.

Он натянуто улыбнулся в ответ.

– Спасибо, – сказал он. – Я этого не забуду.

– Мы можем собраться еще раз, – затараторила Роза. – Ты приезжай и…

– Нет. Не могу.

– Но…

Шейн покачал головой.

– Спокойной ночи, Николс, – сказал судья. Его голос был ровным, бесстрастным. В нем не было торжества. Он просто констатировал факт.

Конечно. Ведь он – представитель закона.

А Шейн вне закона.

Прекрасно. Пусть так и будет.

Шейн такой, какой он есть. И поэтому он повернулся и сделал то, что меньше всего ожидал судья.

Он заключил Розу в объятия и поцеловал ее долгим, крепким поцелуем.

Это было все, что он хотел, все, на что надеялся и о чем мечтал. И на краткое мгновение его желание исполнилось.

Роза принадлежала ему.

Но это все мечты. В действительности он – ковбой без будущего и с грязным прошлым, а она – женщина, заслуживающая самого лучшего.

Шейн заставил себя разомкнуть объятия, но он не мог отвести от нее взгляда. Он видел ее в последний раз, и его глаза говорили ей то, что никогда не скажут губы.

Я люблю тебя.