В кольце твоих рук

Третья глава

Сотрясение мозга может привести к таким последствиям.

С годами человек теряет способность мыслить, способность сложить два плюс два, забывает значения самых простых слов. Шейн слышал об этом. Но не верил до сегодняшнего дня.

– Что ты сказала?

Должно быть, это результат всех его сотрясений. Это не может быть…

– Что значит, не ту девушку?

– Я не Милли.

– Конечно, ты Милли!

Что за дурацкую игру она ведет? Неужели думает, что он отвезет ее назад и обменяет на кого-то другого?

– Нет. Это ты почему-то принял меня за Милли. – Она взглянула на него с надеждой. – Ты ее хотел украсть, – подытожила она.

Шейн тупо смотрел на нее.

– Я знаю, кого я хотел украсть! – крикнул он. – И, черт возьми, я говорил тебе, что никого не крал!

– Прости. Отправил в командировку.

Шейн кивнул.

Но затем она покачала головой и окинула его сочувственным взглядом.

– Итак, будем считать, что я в командировке. Но я не могу изменить себя. Я Роза. А вовсе не Милли.

Он взглянул на нее, все еще ошеломленный ее словами, и произнес единственную вещь, о которой успел подумать.

– Докажи.

Она со вздохом пожала плечами. Пересекла комнату, взяла свою куртку и, порывшись в карманах, вынула кошелек. Открыла его и снова подошла к Шейну.

– Мои водительские права.

Естественно, на снимке была она. Ее сияющие глаза, ее убийственная улыбка, ее роскошные волосы. Кто еще умудрится выглядеть так шикарно на фотографии для водительского удостоверения?

Затем Шейн взглянул на ее имя.

Не Милли.

Но и не Роза, – заметил он с радостью.

– Тут написано, Джорджия, – ткнул он пальцем. – Джорджия Уинтроп Гамильтон.

Она поморщилась.

– Мое настоящее имя. Меня назвали в честь отца.

Шейн уставился на нее.

– Насколько мама ему позволила, – пояснила она. – Я была их единственным ребенком. Они знали, что больше детей у них не будет. Наверное, отец окрестил бы меня Джорджем, если бы осмелился. Но мама настояла на Джорджии. А сама называла Розой.

– А откуда мне знать, что она не называла тебя Милли?

– Причины не было, – заявила девушка таким тоном, словно ее ответ был вершиной логики.

Шейн не понял. Похоже, он слишком многое не понимает.

– Мама говорила, что когда я была маленькой и плакала, мое лицо становилось, как алая розочка. Отсюда… мое имя. – Она смущенно пожала плечами и улыбнулась. – У мамы было своеобразное чувство юмора.

Заметно.

Шейну подумалось, что ему бы чувство юмора сейчас не помешало.

Эта девушка – не Милли?

Он попробовал восстановить в памяти вечер, проведенный с Кэшем в «Бочке». Из них двоих пил только Кэш, но не Шейн. Пожалуй, он мог бы совершить ошибку, если бы был пьян. Так ведь у него во рту и капли виски не было. Зато вкус имбирного пива вспоминается очень отчетливо.

Шейн покачал головой.

– Но он говорил… – Он усиленно пытался припомнить, что именно сказал ему Кэш.

Красотка с темными волосами – вот его слова.

Что ж, там была только одна красотка с темными волосами.

Или только одна, которую заметил Шейн.

Шейн застонал. Он прикрыл глаза и почесал переносицу. Перед его глазами возникла эта сцена. Две девушки были блондинками. Две другие – брюнетками. И у обеих были длинные волосы.

Но только одна из них была красивой.

Вторая девушка – та, что уехала в фургоне цветочницы вместе с парнем из церкви.

Вторая девушка…

Милли?

– Та, что уехала в цветочном фургоне? – еле слышно сказал он, беззвучно молясь, хотя в глубине души уже знал, что его молитва услышана, и ответ на нее отрицательный.

На фургоне была какая-то забавная вывеска. То ли «Цветы Дейзи», то ли «Розы…»

– Это была Милли, – кивнула девушка. – Она одолжила у меня фургон.

Шейн посмотрел на нее обвиняющим взглядом.

– Так ты цветочница?

– Я цветочница.

Шейн разъярился окончательно.

– Тогда почему она забрала твой долбаный фургон?

– Приятели Майка собирались вечером украсить его машину. Знаешь, навешать всяких лозунгов, типа «Молодожены», и прицепить к бамперу консервные банки. Они попросили оставить машину у церкви. Милли приехала вместе со мной, чтобы заняться цветами. Она помогает мне в магазине. А потом Майк заехал за ней, и я позволила им взять на вечер мой фургон. Мне он не нужен. Я живу буквально в двух шагах от…

– В квартире над книжным магазином, – мрачно подсказал Шейн.

– Вот-вот. Я собиралась вернуться домой пешком. Но появился ты и…

Шейн клацнул зубами. Он сорвал с головы шляпу и швырнул ее через всю комнату.

Он окинул мисс Джорджию… Розу!… Гамильтон гневным взглядом.

– Так какого черта ты не сказала мне раньше? Ты позволила мне это сделать!

Она возмутилась.

– Значит, это я виновата?

Шейн горделивой поступью пересек крохотную комнатушку и остановился возле Розы, глядя на нее с еще большей яростью.

– Конечно, ты! Ты могла меня остановить!

– Как? Заявить, что я не Милли? И ты бы мне поверил?

Шейн сжимал в кулак и разжимал здоровую руку. Он не знал, поверил бы ей или нет.

Скорее всего… нет.

Он бы решил, что она лжет с целью удержать его от поступка, который необходимо было совершить. И эта мысль довела его до белого каления!

Он взъерошил рукой волосы. Он шепотом выругался. Произнес такие слова, за которые мама заставила бы его вымыть рот с мылом. Ему было приятно увидеть, как округлились глаза мисс Джорджии… Розы!… Гамильтон. А потом он смутился, потому что обидел ее.

Шейн плотно сжал губы.

– Прости, – буркнул он. Он отвернулся и уставился в окно, за которым мела пурга. Его голова кружилась, как снежные хлопья.

Колеса грузовика пробуксовывали, когда он пытался выехать из кювета. Выбраться из кювета не получится. Они застряли.

Шейн повесил голову. Его глаза закрылись.

– Хреново.

Чья-то рука коснулась его плеча. Он вздрогнул.

– Ты хотел сказать, здорово, – нежно произнесла Роза.

Шейн отшатнулся.

– Угу.

– Это был… благородный поступок с твоей стороны.

Шейн фыркнул.

– Тем более, что это вовсе не твоя проблема. – Она встала с другой стороны, чтобы видеть его лицо, но он не хотел смотреть на нее. – Видишь ли, это дело Кэша. А не твое. Кэш обязан был что-то предпринять.

– Ему пришлось уехать!

– Ему всегда приходится уезжать, – раздраженно заметила Роза. – Милли уже тошнит от этого.

– Поэтому она выходит замуж за другого?

– Нет, она выходит за человека, который не уезжает от нее. Который постоянно доказывает ей своими поступками и словами, что она значит для него больше, чем какая-то дурацкая лошадь.

– Но это же Свобода, – возразил Шейн.

– Да хоть сам Пегас! Ни одна женщина не согласится вечно оказываться на втором месте после лошади.

– Не вечно. А только до вторника.

Роза широко раскрыла глаза.

– Ты не понимаешь меня, правда? Ты такой же, как Кэш.

– Думаю, да, – упрямо сказал Шейн. – Я еще не встречал женщину, которую не смог бы променять на хорошего быка.

– Что ж, зато честно. – Роза глубоко вздохнула. – Но если Кэш действительно так считает, то почему Милли обязана выходить замуж за такого мужчину, как он?

– Потому что он ее любит.

– Он не знает, что такое любовь! И, – она фыркнула, – по-видимому, ты тоже не знаешь.

Шейн взглянул на нее, оскорбленный в лучших чувствах.

– Я не из тех, кто женится!

– А кто за тебя пойдет?

Как ни странно, это его задело. Он скрипнул зубами.

– Поживем, увидим, – прошипел он.

Но, если честно, Шейн не был уверен, что среди фанаток, с которыми он встречался на протяжении долгих лет, найдется хотя бы одна влюбленная дурочка, желающая стать спутницей его жизни.

Но это не важно, ведь он и не предлагал!

– Я согласна, – кивнула Роза. – Поживем, увидим, – добавила она, сообразив, что он не сразу понял, что она имеет в виду. – Зато с завтрашнего дня Кэш сможет ездить на любой лошади, на которой только захочет. Милли выйдет за Майка и будет счастлива. – Она вздернула подбородок, ожидая, что Шейн начнет спорить.

Он не стал спорить.

Она права.

Может, ошибается только в отношении счастья. Время покажет. Но завтра, где бы ни был Кэш, на какой бы лошади он ни ехал, нравится это ему или нет, Милли выйдет замуж за Майка.

Потому что Шейн похитил не ту девушку.

Он направился к двери.

– Куда ты идешь?

– Вытаскивать грузовик. Отвезти тебя домой. Мы здесь не останемся.

– Но он застрял! Там метель метет.

– И не шуточная, – выдохнул Шейн. Но это не оправдание. Он притащил сюда девушку в снегопад. Теперь он должен увезти ее обратно.

– Подожди!

Но Шейн не стал ждать. Он на ходу набросил куртку и начал застегивать молнию, уже пробираясь по снегу. Он услышал, как Роза – теперь Шейн привыкал думать о ней как о Розе – выскочила в дверь вслед за ним. Он обернулся.

– Ведь ты без сапог.

– Я нашла старые сапоги под креслом.

Без сомнения, остались от прежних хозяев. Шейн смотрел, как она бредет вслед за ним в слишком больших для нее сапогах.

– Возвращайся и жди меня. Я заберу тебя, когда вытащу грузовик.

Но она не остановилась. Упрямо шла вперед.

– Нет. Если ты и дальше собираешься валять дурака…

– Что ты хочешь сказать? – нахмурился Шейн.

Но она не ответила, просто поравнялась с ним и потащилась рядом. Не важно. Шейн и так знал, что она имеет в виду.

– Ты должен пообещать, – задыхаясь от быстрой ходьбы, потребовала Роза, – что не станешь похищать Милли.

– Я думаю, – прошипел Шейн сквозь зубы, – что на сегодня с похищениями покончено.

Она ослепительно улыбнулась.

– Хорошо.

Грузовик занесло снегом до середины дверей. Шейну пришлось разгребать снег рукой, прежде чем он смог открыть дверь и достать лопату. Роза тем временем очистила ветровое стекло и смахнула снег с капота. Копать одной здоровой рукой было ужасно неудобно, и работа двигалась еле-еле. Шейн знал, что Роза уже перестала сметать снег, и теперь просто смотрит на него.

– Хочешь, подменю тебя? – предложила она.

– Нет.

Но вскоре ему пришлось остановиться и отдохнуть. Тут же Роза схватила лопату и принялась копать с того места, где он закончил. Шейн почувствовал себя бесполезным, стоя рядом с ней, пыхтя и отдуваясь, глядя, как она разгребает плотный снег. Не прошло и минуты, как он отнял у нее лопату.

– Я это сделаю.

Снова поднялся ветер, взметая снежные вихри. Чем больше Шейн копал, тем хуже у него получалось. Наконец, он сказал:

– Давай. Залезай внутрь. Мы не можем копать в таких условиях. Хотя бы попробуем тронуться.

Они уселись в машину, и Шейн повернул ключ зажигания. Мотор заурчал. Колеса завертелись. Грузовик забуксовал.

Шейн выругался. Он подал чуть вперед, затем дал задний ход, надеясь чуточку разогнаться, надеясь выбраться из сугроба.

Но он зарылся еще глубже. Скрипнули покрышки, сильнее погружаясь в снег. В кабине запахло паленым. Грузовик остался на прежнем месте.

В конце концов Шейн заглушил двигатель и стукнул кулаком по баранке.

– Черт.

– Ничего страшного, – сказала Роза.

Это был обман, который ничего не менял. Шейн почувствовал ее прикосновение и, обернувшись, увидел, что она тянет его за рукав.

– Все в порядке, – повторила она. – Идем. Вернемся в дом.

Шейн оставил лопату в машине. Они взобрались вверх по склону и начали спускаться с другой стороны холма. На спуске Роза поскользнулась, и Шейн схватил ее, удержав от падения.

– Осторожно!

Она повернула голову и улыбнулась, и Шейн почувствовал то самое влечение, которому безуспешно пытался сопротивляться с самой первой встречи.

Только сейчас он осознал, что она – не девушка Кэша.

Его словно громом ударило.

Шейн посмотрел на нее еще раз. Пристальным, оценивающим взглядом. С надеждой. Она взглянула на него… и да, в ее глазах это тоже читалось.

Шейн улыбнулся.

Что бы там ни говорил Кэш, Роза определенно была хорошенькой.

Если честно, хорошенькая – еще слабо сказано. Ее роскошные волосы составляют только часть ее привлекательности. У нее прекрасная кожа – даже покраснев на ветру, она не огрубела, а словно ожила. Шейну нравились ее высокие скулы, ее прямой носик и пухлые губы. Благодаря им ее лицо казалось более чувственным.

Он хотел прикоснуться к ней. Теперь он уже мог взять ее под ручку и отвезти в хижину.

На этот раз внутри их встретило блаженное тепло. Огонь в камине почти погас, и Шейн подбросил дров, скорее для уюта, чем для обогрева.

– А как насчет покушать?

Роза покачала головой.

– Я еще не успела проголодаться. Плотно поужинала.

– Не против, если я приготовлю?

Шейн видел, как в обеденный зал вносили огромные блюда с едой, пока он попивал в баре свое имбирное пиво. Гости кушали ребрышки и фирменный печеный картофель. А Шейн тем временем грыз орешки и сжевал горсть чипсов, усиленно думая, как бы ему выручить Кэша и Милли.

Лучше бы он больше ел, а меньше думал.

– Вовсе нет, – ответила Роза. – С радостью помогу.

Шейн достал банку с чили из буфета, вытащил из ящика консервный нож и остановился в задумчивости. Он взглянул на банку, на открывалку, на свою забинтованную руку и пожал плечами.

– Кажется, без помощи мне не обойтись.

Роза взяла у него консервный нож и открыла банку. Шейн залюбовался ее руками. Изящными, с длинными пальцами. Он представил себе, как эта ладонь гладит его по щеке. Он представил, как целует эти пальчики один за другим.

– Нечего столбом стоять, – поторопила его Роза. – Тащи кастрюлю.

Шейн моргнул и залился краской.

– Точно. – Он достал кастрюлю и поставил ее на плиту. Роза вывалила в нее чили и перемешала ложкой.

– Я этим займусь, – сказала она. – А ты не мог бы тем временем на стол накрыть?

Накрывая на стол, Шейн расспрашивал ее о «Розовом саде».

– Как ты стала цветочницей?

– Мне нравится ухаживать за растениями. Мне нравится играть с красками. Мне нравится говорить без слов. – Ее глаза сияли восторженным светом. – Аранжировка цветов дает мне возможность заниматься всем этим. Я люблю свою работу. Как будто мне подарили всю эту природную красоту и попросили сделать ее еще прекраснее.

– Ты давно этим занимаешься?

– Магазин у меня уже три года. Я работала в нем во время учебы в колледже, а потом выкупила у бывшего хозяина, когда он ушел на пенсию. – Роза наложила полную миску чили и вручила Шейну.

Шейн изогнул бровь.

– Да ты карьеристка.

– Это то, чем я хотела заниматься. – Внезапно в Розином голосе появилась твердость, и это позволило ему понять, сколько решительности скрывается за ее нежными улыбками. – И я не ошиблась, – добавила она после недолгого раздумья. Это навело Шейна на мысль, что в ее жизни бывали и ошибки, но расспрашивать он не осмелился.

– Похоже, ты добилась успеха, – искренне сказал он, усаживаясь за стол и набрасываясь на еду.

– Да, добилась. – Роза опять улыбнулась и села напротив Шейна. Их взгляды снова встретились. Теперь уже надолго. Шейн нарочно не отвел глаза. Роза отвернулась первой.

– Где ты училась?

– В университете штата Монтана. А ты?

– А я нигде. – Шейн криво усмехнулся. – Мне едва удалось окончить школу, – признался он. – Не потому, что я тупица. Скорее, мне просто там не нравилось. Знаешь, как говорят: «Жизнь удалась»? Ну так я жил своей жизнью, а школа была как-то побоку. Я пытался увлечься учебой, но после того, как… в общем, мне она надоела до чертиков.

Роза улыбнулась.

– Могу себе представить.

– Сомневаюсь, – мрачно буркнул Шейн, набивая полный рот чили. – А разве тебе не хочется?

– На тебя глядя, и мне захотелось. – Роза встала и подошла к плите, чтобы наполнить миску для себя.

Шейн любовался тем, как она движется. Ему всегда нравилось смотреть на женщин. Они ходят не так, как мужчины. В их походке есть плавность, изящество. Как будто плывут над землей.

Роза Гамильтон не исключение. Смотреть на нее особенно приятно. Ноги у нее длинные, как у жеребенка. Только красивее, конечно. Шейн различал очертания ее округлых бедер под шерстяными брюками. Он представил себе, как ее ножки, обнаженные, обвиваются вокруг него.

Вспышка желания оказалась такой острой, что Шейн вздрогнул и чуть было не опрокинулся вместе со стулом. Он взмахнул руками, вцепился в край стола, едва не вывалив на себя содержимое миски.

– Ты чего?

Смущенный, он с грохотом поставил стул на все четыре ножки.

– Все прекрасно! Просто слишком сильно наклонил стул.

Роза обеспокоенно на него взглянула и пожала плечами.

Шейн кашлянул.

– Ты здесь выросла?

– Да.

– Тогда почему я не встречал тебя раньше? Я знаю почти всех местных красавиц. – Он ухмыльнулся, с удовлетворением заметив, что вогнал ее в краску.

– Вряд ли ты мог меня заметить, – сказала Роза, поставив миску на стол. – Ведь ты намного старше.

Такого ответа Шейн не ожидал.

Он насупился.

– Не правда!

– Мне только двадцать пять, – серьезным тоном сообщила Роза.

– А мне тридцать два.

– Видишь? – ехидно заметила она. – Намного старше.

Шейн помрачнел, а потом сообразил, что она над ним смеется. Он ткнул вилкой в миску с чили.

– Значит, ты еще совсем малолетка, – проворчал он.

Роза нахально усмехнулась. Лучше бы она поменьше улыбалась, – подумал Шейн, – если не хочет, чтобы я схватил ее в охапку и уволок в спальню.

– По-моему, тридцать два года еще не старость, – смилостивилась она через мгновение.

– Спасибо, – буркнул Шейн.

– Ты тоже вырос в Ливингстоне?

– Я рос недалеко от Элмера. У моего брата там ранчо. Часто я туда возвращаюсь. Иногда приезжаю в Ливингстон. Я был там в ту ночь, потому что ранчо мне до смерти надоело.

– Это из-за твоего пальца? Тебе пришлось там задержаться?

Шейн кивнул.

– Почти на месяц. Я весь извелся от скуки. Мне хотелось что-нибудь сделать. Я решил, что украду Милли для Кэша. И выставил себя дураком.

– Нет, – возразила Роза. В ее голосе сквозила нежность.

Они взглянули друг на друга. Казалось, температура в комнате поднялась на добрый десяток градусов. Шейн расстегнул ворот рубашки. Поерзал на стуле. Протянул свою здоровую руку и накрыл Розину ладонь.

Вот руки женщины, зарабатывающей себе на жизнь. Коротко остриженные ногти без лака. Ладони меньше, чем у него. Изящнее. Но очень умелые. Шейн понимал это. Он мог представить себе, как эти ручки составляют букет. Мог представить, как они гладят его по щеке.

Она встала.

– Я бы выпила чашку кофе. А ты? Здесь есть кофе?

– Конечно. – Теперь Шейн мог налюбоваться ею вдоволь. Он доел чили, отодвинул стул от стола и положил ногу на ногу. Роза исследовала полки буфета в поисках кофе и кружек.

– Но если ты росла в Ливингстоне, и тебе двадцать пять, ты должна знать Билли Эдкока? Он твой ровесник. – Билли был отличным наездником, младшим братом одного из друзей Шейна.

– Я его знаю. Но мы ходили в разные школы. В старших классах я училась не здесь. А на западе на подготовительном отделении.

Запад? Подготовительное отделение? Шейн нахмурился. Неужели она дочь какой-нибудь Голливудской звезды? Несколько таких знаменитостей владеют большими участками земли в Райской Долине. Он попытался вспомнить, не встречалась ли ему в титрах фамилия Гамильтон.

Точно, встречалась. И, кажется, его даже звали Джорджем!

Шейн взглянул на нее, разинув рот.

– Твой папа актер?

Роза покачала головой и рассмеялась.

– Вовсе нет.

– Слава Богу. – Шейн вздохнул с облегчением. Ему не хотелось думать о ней, как об одной из «этих» – чужаков, приезжих, которые взвинчивают цены на землю и свинячат, как у себя дома.

Шейн помнил еще одного Гамильтона, но о нем даже говорить не хотел. Встреча с судьей не относилась к числу его любимых воспоминаний. Если честно, ему Шейн обязан самым большим унижением в своей жизни. К счастью, этот стервятник слишком стар, чтобы иметь дочку такого возраста.

– Значит, ты знаешь Тодда Клифтона? Рэя Стетсму? Мы со Стетсмой вместе участвовали в родео.

Роза усмехнулась.

– До того, как он повзрослел, ты хочешь сказать?

– До того, как он женился, – грубо поправил ее Шейн. Но нравится ему или нет, в ее словах есть доля правды. В последние несколько лет Рэй казался много старше своего возраста, хотя на самом деле ему на год меньше, чем Шейну. Просто несколько лет назад он женился, и теперь у них с Лизой трое детей, если уже не четверо.

– Ты давно ездишь на быках? – спросила Роза.

– Всю жизнь. Кажется, впервые попробовал лет где-то в тринадцать. А до этого катался на овцах, коровах, волах. На ком угодно, лишь бы было четыре ноги и хвост. Но когда я впервые уселся на быка, черт… это было все. – При одном только воспоминании Шейн чувствовал, как повышается уровень адреналина в крови. Это самый опасный вызов. Величайший риск.

И когда ты делаешь это… когда тебе удается… Боже, такого чувства не испытаешь больше нигде во всем огромном мире!

Шейн посмотрел на Розу, на его лице вспыхнула та же улыбка, с которой он обычно встречал звук сирены. Роза усмехнулась в ответ, и между ними словно искра проскочила.

За окном шумел ветер и падал снег. В камине потрескивали поленья, а кофе все кипел и кипел. Утром Милли выйдет замуж за Майка, а Кэш оседлает Свободу.

Шейна ничуть это не волновало.

Только она.

– Ой! Кофе! – Роза бросилась к печке, схватила кофейник и разлила кофе по кружкам. – Очень крепкий получился. – Она поморщилась.

– Прекрасно. – Шейн медленно встал из-за стола. – Я подожду, пока немного остынет, а тем временем приготовлю для тебя постель.

Он подошел к шкафу и достал постельное белье и одеяла, затем направился в спальню и застелил постель так аккуратно, насколько это можно было сделать одной рукой.

Кровать была одна. Двуспальная, но не очень большая. Одному на ней будет удобно. Но и двоим неплохо. Шейн улыбнулся.

Когда он вернулся на кухню, Роза мыла посуду. Она стояла спиной к нему, низко склонив голову. Он видел ее шею там, где волосы разделялись на две части, падая на плечи.

Шейн встал позади нее и положил ладони ей на талию. Она замерла, но не отпрянула. Шейн чувствовал нарастающее в ней напряжение. Нечто подобное происходило и с ним.

Желание. Голод. Страсть.

Он прильнул ближе, впитывая ее жар. Его руки скользнули вперед, заключая ее в объятия. Он нежно поцеловал ее пушистый затылок.

Она вздрогнула.

– Постель готова, – сказал Шейн с легкой хрипотцой в голосе.

Мгновение Роза не шевелилась. Мгновение они стояли, прижавшись друг к другу, мужчина и женщина, и она могла чувствовать, что происходит с его телом.

Затем она обернулась все с тем же плавным изяществом, которым любовался Шейн совсем недавно, приподняла его руки и выскользнула из объятий, произнеся с улыбкой:

– Ты ведь не хочешь иметь дело с моим отцом?

– Крутой парень, да?

Роза кивнула.

– Очень крутой.

Шейн вздохнул.

– Но не круче того Гамильтона, которого я знал.

– А кто это?

– Судья. Давным-давно был такой очень строгий судья. – Он поморщился, вспоминая. – Старый злобный стервятник. Помешанный на справедливости. Неумолимый. С лохматыми, густыми бровями. И лицом, как подметка.

– Очень мило, – сухо заметила Роза.

– Нет. Ему надо было стать сержантом у морских пехотинцев. Может, он и был им в прошлой жизни. Ужасно жестокий старикан. Он мне всю жизнь испортил.

– За что?

– Детская шалость. Ничего серьезного, правда. По крайней мере, мне так казалось. Да и остальным тоже, и, в общем… он меня судил.

– Давай подробности, – потребовала Роза.

Шейн покачал головой.

– Не-а. Если коротко, я вступился за честь школы.

Роза явно заинтересовалась.

– И?

– И твердозадый Гамильтон смешал меня с дерьмом. – Это была чистейшая правда.

Роза рассмеялась.

– На него похоже. Только я никогда раньше не слышала, чтобы его так называли.

Удивительно, что она вообще хоть что-то о нем слышала. Шейн поспорил бы на тысячу пряжек, что она слишком честная, чтобы хотя бы раз в жизни предстать перед судьей.

– А ты знакома со стариком Твердозадым?

Она кивнула, все еще смеясь.

– Это мой отец.