В мышеловке

Глава 15

Нас разделяло метров тридцать, но мне казалось, что он стоит совсем близко.

Я видел его вислые усы и спутанные волосы, которые шевелил ветер. Видел, как сузились его глаза и напряглось тело. Он расставил ноги и, держа револьвер обеими руками, нажал на спуск.

Выстрелов я не слышал из-за грохота волн. Но я видел, как дернулись его руки от отдачи, и решил, что это верх глупости – позволять ему стрелять по неподвижной цели.

Сказать по правде, я не на шутку перепугался. Видимо, Грину, как и мне, казалось, что я совсем рядом. И он, должно быть, был уверен, что попадет в меня, хотя его робкое обращение с револьвером в машине наводило на мысль, что он не такой уж мастак в стрельбе.

Я повернулся и проковылял еще метр или два, но двигаться становилось намного труднее; отчаянная борьба с течением, волнами и камнями окончательно обессилила меня.

С минуты на минуту должен был наступить конец.

Я споткнулся, упал на острые камни, поранил руку, и вода опять окрасилась моей кровью, она сочилась из сотни мелких порезов.

И тем не менее именно в этот момент у меня появился новый план.

Я был погружен по пояс в зеленую воду, а большинство прибрежных камней пряталось под волнами. Неподалеку от берега тянулась гряда огромных каменных клыков, похожая на чудовищный волнорез, и я инстинктивно старался держаться подальше от него, потому что там разбивались самые лютые волны. Но в поле моего зрения та гряда являлась единственным укрытием. Три шага приблизили меня к волнорезу, да еще и течение мне помогало.

Я оглянулся на Грина. Он перезаряжал револьвер.

И я начал действовать.

Прижимая окровавленную руку к груди, я выпрямился, пошатываясь из-за течения, и смотрел, как он целится, вытянув обе руки.

Но я считал, что попасть в цель из револьвера на таком расстоянии и при таком ветре мог бы лишь очень меткий стрелок. Стрелок, руки у которого не дергаются после каждого выстрела.

Ствол револьвера глядел прямо на меня.

Я даже заметил злобную усмешку, когда Грин нажимал на спуск.

Какую-то ужасную секунду я был убежден, что он попал, однако смертоносная пуля пролетела мимо.

Высоко подняв правую руку, я на миг замер перед ним в такой позе, давая им возможность разглядеть, что весь перед моей рубашки красен от крови. Потом я артистически скорчился и упал ничком в воду, моля Бога, чтобы они подумали, что Грин убил меня.

Море было не намного лучше пули. И только отчаянный страх держал меня в воде, когда я крутился на острых каменных зубьях. Волны сами относили меня к волнорезу, и я отчаянно силился закрепиться за что-нибудь, чтобы меня не подняло и не шарахнуло о те ужасные камни. И в то же время старался изо всех сил, чтобы Уэксфорд или Грин не заметили мое барахтанье. И тут мне сказочно повезло. Море начало заталкивать меня в расщелину между камнями, где я был невидим с берега. Я зацепился за что-то рукой, согнул колени и попытался удержаться там, а море выталкивало меня назад. Каждая новая волна сводила почти на нет мои усилия. Я судорожно цеплялся за камни и качался, качался в воде, все больше и больше теряя силы.

Я не слышал ничего, кроме ударов волн о камни. В отчаянии я спрашивал себя, сколько еще они собираются торчать здесь, высматривая, не прибьет ли море мой труп? А посмотреть я не отваживался, чтобы не выдать себя.

Вода была холодная, и раны понемногу перестали кровоточить. «Хорошо быть, – думал я, – молодым, сильным и здоровым. Да еще бы сидеть на суше и держать в одной руке кисть, а в другой – кружку пива… слышать дружелюбный рев самолетов над головой и не иметь денег, чтобы платить за газ…»

Наконец я отважился посмотреть на берег. Выбор у меня был невелик: либо висеть на камне, присосавшись к нему как молюск, пока в конце концов не отпадешь, онемевший и слишком слабый, чтобы бороться за жизнь, либо решиться отпустить «мой» камень, и я отпустил его. Первая же убегающая волна бесцеремонно потащила меня за собой, а ее подружка, волна набегающая, швырнула назад.

В такой короткий промежуток времени, отпущенный мне, я успел взглянуть на берег.

Дорога, скалы и каменоломня выглядели, как и раньше. На месте была и машина, и люди.

«Ах, черт бы все побрал!» – подумал я.

Рука потянулась к скале в попытке зацепиться. Пальцы были изранены и кровоточили. Сколько я еще продержусь? И, уже совсем обессилев, я сообразил, что на дороге стоит не машина Уэксфорда, а рядом с ней вовсе не он.

А если так, то нужно выбираться!

Я попытался как можно дальше отплыть от расщелины, используя убегавшую волну.

Отыскав опору для ног, я стремительно встал и поглядел на дорогу.

Серо-белая машина. Рядом с ней пара – мужчина обнял девушку.

Придется нарушить идиллию, решил я. Может, они отвезут меня туда, где сухо?

Они отошли друг от друга и повернулись лицами к морю. А я тупо глядел на них.

Какое-то мгновение я не верил своим глазам. Сперва они стояли неподвижно, а потом стали размахивать руками как сумасшедшие и кинулись к воде. Это были Джик и Сара.

Сбросив пиджак, Джик решительно вошел в воду, но остановился, когда волна с силой ударила его по ногам. Через секунду он все же осторожно двинулся ко мне.

Я медленно пробирался ему навстречу. Каждое прикосновение к камням, о которые бились волны, оставляло свой след на коже. И когда мы встретились, оба оказались с ног до головы в крови.

Посмотрев друг на друга, мы, не сговариваясь, воскликнули: «Господи!» – и я тут же подумал, как бы Всевышнему не показалось, что мы слишком часто обращаемся к нему за помощью.

Джик обнял меня за талию, я оперся на его плечо, и мы побрели к берегу. Несколько раз мы падали и, тяжело дыша, вставали. Снова цеплялись друг за друга и шли, шли.

Он отпустил меня, когда мы добрались до дороги. Я сел на обочину, протянул ноги к морю и не мог шевельнуть даже пальцем.

– Тодд! – сказала Сара и подошла ближе. – Тодд! – Казалось, она не верит себе. – Ты еще смеешься?

– Конечно. – С улыбкой я взглянул на нее. – А почему бы и нет, Сара?

Рубашка на Джике была разорвана, а от моей вообще остались одни клочья. Мы стянули их и стали промокать ими раны, которые все еще кровоточили. Судя по выражению Сары, вид у нас был еще тот.

– Ну и место для ванны ты выбрал! – ворчливо сказал Джик.

– Зато здесь бесплатно потрут спинку, – в тон ему отозвался я. Он поглядел на мою спину. Повязок из больницы на ней уже не было.

– А как мои швы?

– Целехоньки!

– Тогда черт с ними, с повязками!

– Вы здесь еще потолкуете полчасика, и оба схватите воспаление легких!

Я смотал остатки повязки, так хорошо послужившей мне. Липкий бандаж, фиксировавший ребра, остался на месте, но он намок и уже едва держался. Поэтому я его отодрал. Лейкопластырь на ноге тоже отмок в соленой круговерти. А штанины повсюду украсились огромными дырками.

– Приличная передряга, – заметил Джик, выливая воду из туфель и поеживаясь.

– Нам срочно нужен телефон, – заявил я, делая то же самое.

– Ой, держите меня! – воскликнула Сара. – Вам сейчас нужны горячая ванна, теплая одежда и полдюжины психиатров.

– Ладно. А как вы попали сюда?

– Нет, как ты ухитрился остаться в живых? – возразил Джик.

– И все-таки – сначала вы.

– Я купила шампунь, вышла из магазина, – начала Сара, – и туг мимо меня проехала машина, в которой сидел Грин. Я едва не упала. Так и осталась стоять, надеясь, что он не взглянет в мою сторону. Он и не взглянул, а машина свернула налево. Я заметила, что сзади сидят еще двое. Тут же вернулась и все рассказала Джику.

– Мы еще подумали, какое счастье, что он ее не заметил, – подхватил Джик, промакивая красные струйки, которые никак не высыхали. – Мы вернулись в отель, а тебя там нет. Мы бросились к девушке из отдела регистрации – может, тебе, удалось что-нибудь сказать ей, а она ответила, что ты уехал с друзьями… с мужчиной, у которого вислые усы.

– Друзья! – выкрикнула Сара.

– Тогда, – продолжал Джик, – преисполненные ярости, сожаления, возмущения и не знаю еще чего, мы решили поискать твое тело.

– Джик! – запротестовала Сара.

– А кто плакал? – усмехнулся он.

– Замолчи!

– Сара не заметила тебя в машине, но мы решили, что, возможно, тебя засунули в багажник, как мешок с картошкой… Так вот, мы вынули карту дорог, сели в машину и бросились в погоню. Свернули налево, как и Грин, и начали взбираться на красноватую гору…

Я сосредоточенно рассматривал наши многочисленные раны и царапины.

– Нам совсем не повредила бы жидкость для дезинфекции ран, – сказал я.

– Нам нужно было бы выкупаться в ней!

– Чудесная идея.

Я слышал, как у Джика стучат зубы – еще сильнее, чем мои собственные.

– Поедем спрячемся от ветра, – предложил я. – Можно ведь истекать кровью и в машине.

Мы заползли на сиденья. При этом Сара порадовалась, что обивка у них непромокаемая. Джик сел за руль.

– Мы проехали много миль, – продолжал он свой рассказ, – и понемногу стали отчаиваться. Перевалили через дорогу и начали спуск. У подножия горы дорога круто свернула влево. По карте мы увидели, что она идет дальше вдоль берега и, огибая цепочку заливов, возвращается в Веллингтон…

Джик завел двигатель, развернул машину и тихонько поехал вперед. Он сидел голый до пояса, весь мокрый, капельки крови набухали на порезах и скатывались вниз, – очень экстравагантный водитель. Но борода отважно торчала вперед.

– Мы ехали этой самой дорогой, – сказала Сара, – а вокруг только скалы и море…

– Я нарисую вам те камни, – заявил он.

Сара посмотрела ему в лицо, а потом перевела взгляд на меня. В решительном обещании мужа она ощутила неодолимую страсть. Золотая пора медового месяца миновала.

– Вскоре мы свернули, – продолжал Джик, – на дорогу с обозначением на карте «Проезда нет» и поехали по ней. Здесь мы остановились, Сара вышла и выплакала глаза, глядя на море…

– Ты тоже был не очень-то весел, – сказала она.

– Да, – усмехнулся он. – Я пнул ногой камешки, валяющиеся на берегу, а они зазвенели. Оказалось, там россыпь гильз.

– Гильзы?

– На обочине дороги. Целая кучка. Похоже, будто кто-то перезаряжал револьвер.

– Когда мы их увидели, – вклинилась Сара, – то подумали…

– …что кто-то стрелял по чайкам, – закончил я ее фразу. – Кстати, не мешало бы вернуться и собрать их.

– Ты серьезно? – спросил Джик.

– Конечно.

Мы развернулись и поехали назад.

– По чайкам из револьвера никто не стреляет, – задумчиво протянул Джик. – Другое дело по мазилкам, которые рисуют лошадей.

Снова появилась каменоломня. Джик остановился, а Сара, быстро выскочив, заявила, чтобы мы оставались в машине, она сама соберет гильзы.

– Они действительно стреляли в тебя?

– Грин. Он не попал.

– Недотепа. – Джик поерзал на сиденье и сморщился. – Они, пожалуй, вернулись назад через гору, пока мы искали тебя. – Он посмотрел, как Сара собирает гильзы на обочине дороги. – Кстати, они отобрали список?

– Я выбросил его в море, – криво усмехнулся я. – Мне показалось слишком банальным вручить им его просто так. И, между прочим, список отвлек их внимание. Они выловили из воды вполне достаточно, чтобы убедиться, что получили то, что хотели.

– Вот это история!

– Очень веселая!

Сара собрала гильзы и прибежала назад.

– Вот они… Я положу их в сумочку. – Она села рядом с Джиком. – А теперь что?

– Телефон, – ответил я.

– Вот как? – Она смерила меня взглядом. – А понимаешь ли ты?.. – Она остановилась. – Ладно. Я куплю вам по рубашке в первом попавшемся магазине. И не спрашивайте, что я куплю еще, если попадется бакалея.

– Ты думаешь, мы наткнемся на бакалею? – спросил Джик.

Мы снова двинулись и сразу стали круто подниматься в гору, потому что этот путь по карте выглядел раза в четыре короче. На самом верху горы располагалось селение, и там была лавчонка, в которой продавалось все – от молотка до шпилек. Сара состроила Джику гримасу и исчезла за дверью.

И вот я, натянув на себя голубую рубашку, наконец добрался до телефона, сжимая в руке кошелек Сары.

– Станция? В каком отеле есть телекс?

Телефонистка назвала мне три отеля. Одним из них был отель «На террасах». Я поблагодарил и положил трубку. А потом я позвонил в отель и насилу вспомнил, что моя фамилия Пил.

– Но, мистер Пил, – ответила девушка перепуганным голосом, – ваш друг… тот, который с отвислыми усами, а не тот, что с бородой… Еще и полчаса не прошло, как он оплатил счет и забрал ваши вещи… Да, безобразие, но он показал от вас записку и попросил дать ключ от номера… Простите, но я не знала, что вы ничего не писали… Он забрал все вещи, и в номере убирают.

– Послушайте, – сказал я, – вы можете от моего имени дать телекс? Запишите на счет моего друга, мистера… э-э… Эндрюза.

Она заверила, что все сделает. Я продиктовал текст. Она повторила и пообещала немедленно передать на станцию.

– Попозже я позвоню вам, чтобы узнать ответ, – сказал я ей. Сара купила нам джинсы и носки. Джик отъехал от селения, и в безлюдном месте мы переоделись. Наряд был не из лучших, но он скрывал раны.

– А теперь куда? – спросил Джик. – Поехали в больницу?

– Нет, обратно к телефону.

Я снова позвонил в отель. Девушка сообщила, что уже есть ответ, и прочитала его:

– «Звоните по телефону немедленно, оплата с вызываемого абонента, номер…» – Номер она прочитала дважды, и я повторил.

Я поблагодарил ее.

– Не за что, – отозвалась она. – Я очень сожалею… в связи с вашими вещами.

Потом я позвонил на междугородный переговорный пункт и назвал им номер. С пункта ответили, что мой номер обладает правом первоочередности, и разговор состоится максимум через десять минут. Они перезвонят мне. Нужно только знать – куда.

Телефон был в местном универмаге на стене. Не было только на что сесть, и я искренне пожалел об этом.

Десять минут прошли. Точнее – девять с половиной. Телефон зазвонил. Я взял трубку.

– Вы заказывали Англию?..

Современное чудо. С другой стороны земного шара я разговаривал с инспектором Фростом, словно он находился в соседнем доме. Одиннадцать тридцать в Веллингтоне – и уже двадцать три тридцать в Шропшире.

– Сегодня пришло ваше письмо, сэр, – начал инспектор, – и мы начали действовать.

– Перестаньте называть меня «сэр». Мне гораздо привычнее просто Тодд.

– Ладно. Так вот, мы уже дали телекс в Мельбурн, чтобы там приняли меры, а сами начали проверять людей из списка в Англии. Результаты невообразимые. Все вычеркнутые люди, которых мы проверили, стали жертвой ограбления. Только вот что: вы прислали нам ксерокопию списка. А сам оригинал у вас?

– Нет… Большая часть его уничтожена. А это имеет большое значение?

– Не очень. Вы можете сказать, каким образом попал к вам список?

– Э-э… Скажем лучше – просто попал.

Сухой короткий смех прозвучал в двенадцати тысячах миль отсюда.

– Ладно. А что стряслось сейчас? Вы почти вытащили меня из постели.

– А вы дома? – посочувствовал я ему.

– Между прочим, на службе. Говорите же!

– Две вещи… Во-первых, я могу помочь вам с расшифровкой реестра. А во-вторых…

Я рассказал ему о пребывании Уэксфорда и Грина в Веллингтоне и о том, что они украли мои вещи. У них мой паспорт, туристские чеки и чемодан со снаряжением художника-профессионала.

– Тот, который я видел тогда у вашего кузена?

– Да. И еще у них может оказаться страница-другая из оригинала списка…

– Повторите. Подробнее.

Я повторил и продолжал дальше:

– Большая часть списка выброшена в море, но я знаю, что по меньшей мере одну страницу Уэксфорд выловил. Так вот… я думаю, что они вернутся в Мельбурн, возможно, сегодня. Это может случиться в любой момент, и, когда они приземлятся, есть шанс обнаружить у них кое-что…

Я перевел дух. Он помолчал.

– Можно организовать обыск в таможне. Но зачем им было рисковать и брать вещи?

– Они уверены, что я мертв.

– Боже! Почему?

– Я предоставил им удобный случай немного поупражняться в стрельбе. Гильзы вам понадобятся? К счастью, пулей я не разжился, но шесть гильз имеется.

– Они могут… – Его голос почти пропал. – Ладно, – снова стало слышно, – что с реестром?

– В маленьком списке… Взяли?

– Да, он передо мной.

– Отлично. Первая буква означает город, в котором продана картина. М – Мельбурн, С – Сидней, В – Веллингтон. Вторая буква указывает художника. М – Маннинг, X – Херринг, а Р, как мне кажется, Рауль Милле. Буква С означает «копия». Все картины в малом списке – копии. А те, что в длинном списке, подлинники. Понятно?

– Да. Дальше.

– Числа – просто порядковые номера. Они успели продать пятьдесят четыре копии, когда я… э-э… когда список попал ко мне. Последняя буква означает Ренбо. Тот самый Харли Ренбо, который работал в Алис-Спрингсе. Если припомните, я говорил вам о нем в тот раз.

– Припоминаю.

– Уэксфорд и Грин несколько последних дней были заняты в основном преследованием и, вполне возможно, не замели следы в Мельбурнской галерее. Если полиция в Мельбурне устроит обыск, то сможет собрать недурной урожай.

– В Мельбурне считают, что уже одно исчезновение из галереи списка могло побудить их к немедленному уничтожению всего, что свидетельствовало против них.

– Они могут ошибаться. Уэксфорд и Грин не знают, что я отослал вам копию списка. Они считают, что список сейчас плавает в море, и я вместе с ним.

– Я передам ваше сообщение в Мельбурн.

– Здесь, в Веллингтоне, есть еще одна галерея и копия Херринга, которую они продали одному мужчине из Окленда…

– Сообщите подробности.

Я дал ему адрес галереи и назвал Нормана Апдайка.

– В длинном списке встречается также буква «Б». Следовательно, существует еще одна галерея. Вероятно, в Брисбене. И в Сиднее может быть еще одна. Наверное, это та, которую они закрыли, потому что она находилась на окраине и всегда была полупустой.

– Стоп, – вдруг сказал он.

– Извините, но организация как грибница… Она разрастается под землей, и грибы могут вылезти где угодно.

– Я сказал «стоп» только для того, чтобы сменить пленку на магнитофоне.

– О! – Я едва не рассмеялся. – Ну, а Дональд что-нибудь ответил на мои вопросы?

– Да, ответил.

– Вы расспрашивали осторожно?

– Успокойтесь. – Голос его звучал сухо. – Мы спросили в таком порядке, как вы просили. Мистер Стюарт ответил «Да, конечно» – на первый вопрос, «Нет, зачем мне это?»– на второй и просто «Да» – на третий.

– Он абсолютно уверен?

– Абсолютно. – Он откашлялся. – Несмотря на свое состояние, мистер Дональд отвечал ясно и четко.

– Что он делает? – спросил я.

– Все смотрит на портрет жены. Когда ни придем – видим его через окно. Сидит возле портрета и смотрит на него.

– Вы считаете, он… в здравом уме?

– Здесь я не судья.

– Не можете ли вы по крайней мере сказать ему, что уже не подозреваете его в организации ограбления и убийстве жены?

– Решать должно мое начальство!

– Ну так подтолкните их! – попросил я. – Неужели полицию не интересует общественное мнение о себе?

– Ну почему же? Вот вы, например, весьма быстро обратились к нам за помощью, – язвительно заявил он.

«Чтобы делать за вас вашу работу!» – подумал я, но вслух этого не сказал.

– Ну… – В его голосе прозвучало нечто вроде извинения. – Ну, скажем, для сотрудничества. – Он помолчал. – Где вы сейчас? Может, после телекса в Мельбурн мне снова будет нужно с вами поговорить.

– Я в телефонной будке внутри магазина в горном местечке возле Веллингтона.

– Куда вы собираетесь направиться?

– Останусь здесь. Уэксфорд и Грин все еще в городе, и я не хочу рисковать.

– Назовите тогда номер телефона.

Я считал номер с аппарата, повторил его и попросил:

– Вы можете ускорить выдачу мне паспорта? Очень хочу домой.

– Вам придется обратиться к консулу.

Повесив трубку, я зашагал к машине.

– Должен вам сообщить, – сказал я, забираясь на заднее сиденье, – что я вполне удовлетворился бы двойным гамбургером и бутылкой бренди.

В машине мы просидели два часа. В магазине не продавали ни спиртного, ни какой-нибудь подходящей еды. Сара купила нам пачку печенья, и мы его съели.

– Не можем же мы просидеть здесь весь день! – взорвалась она после длительного молчания.

Я не был уверен, что Уэксфорд не разыскивает ее и Джика, чтобы расправиться с ними, и не думал, что она будет рада узнать об этом от меня.

– Здесь гораздо безопаснее, – промямлил я.

– Мы просто умрем здесь от заражения крови, – высказался Джик.

– И свои пилюли я оставила в «Хилтоне».

Джик удивленно посмотрел на нее.

– А при чем тут пилюли?

– Я думала, что тебе, может, будет интересно узнать о них.

– О противозачаточных пилюлях?

– Ну да…

– О Боже! – только и сказал Джик.

Продуктовый фургон с трудом въехал наверх и остановился напротив магазина. Человек в комбинезоне открыл задние дверцы, вытащил большой лоток с выпечкой и отнес его в лавку.

– Еда! – сказал я с надеждой.

Сара пошла на разведку. Джик воспользовался случаем, чтобы попытаться отлепить рубашку от подсыхающих ран.

– А ты приклеишься к своей одежде, если не сделаешь того же, – предупредил он меня.

– Я отмочу ее в ванной.

– В море порезы не так болели.

– Верно.

Он серьезно взглянул на меня:

– Почему бы тебе немного не покричать?

– Лень. А тебе?

– Выкричусь в картинах, – усмехнулся он.

Сара вернулась со свежими булочками и бутылкой кока-колы. Мы перекусили, и настроение немного улучшилось.

А через полчаса на пороге появился хозяин магазина. Увидев нас, он начал кричать и жестикулировать:

– Я вас зову, вас…

Я побрел к телефону. Это был Фрост. Его голос был взволнованным.

– Слушайте… Тодд. Уэксфорд, Грин и Снел купили билеты на рейс до Мельбурна. В аэропорту их встретят…

– А кто такой Снел? – спросил я.

– Не знаю. Он с ними. «Бровастый», – догадался я.

– Кстати, мы провели переговоры по телексу с Мельбурном, и австралийская полиция хочет, чтобы вы скооперировались и свели все в кучу… – Он еще долго говорил, а потом спросил: – Так вы сделаете это?

Я подумал про свою усталость, про раны и боль во всем теле. Я уже сделал больше чем достаточно.

– Ладно…

– «Мог бы и сам принять участие на завершающей стадии», – подумал я, но вслух говорить не стал.

– Мельбурнская полиция хочет знать наверняка, что три копии Маннинга, которые вы… э-э… достали в галерее, и сейчас находятся там, где вы мне сказали.

– Да, они там.

– Ладно… Ну, счастья вам!