СНАЙПЕРЫ ЭФИРА

Почти месяц мы в Антарктиде. Неподалеку от «Оби» теперь стоит второе экспедиционное судно — дизель-электроход «Лена». Командует им Александр Иванович Ветров.

С приходом «Лены» состав нашего авиационного отряда пополнился не только людьми, но и техникой. Прибыл в Антарктиду и строительно-монтажный отряд, который будет строить здания южнополярной обсерватории Мирный. Лето давало себя знать: лучи солнца разрушали припайные льды. Сгружать на лед привезенное имущество было теперь небезопасно. Нередко погода менялась: небо закрывалось тучами, и ветер переходил в ураган. Тогда ледяная масса начинала грозное наступление на суда. Приходилось прекращать разгрузочные работы; суда снимались с якорей и уходили дальше в море, где было бе­зопаснее.

Тем не менее разгрузка экспедиционного имущества про­должалась. Наши транспортные средства — вездеходы и тракторы отвозили выгруженные на лед грузы на участок, выбранный для постройки Мирного. В этой работе активное участие принимали и работники нашего авиационного отряда, свободные от полетов.

Наш самолетный парк рос не по дням, а по часам. В строй вступали уже самолеты, доставленные на «Лене».

... После очередной пурги, которая заставила наши суда отойти в море, а нас — отсиживаться в самолетах, погода улучшилась и опять засверкало солнце. «Обь» снова встала у места выгрузки, а «Лена» ошвартовалась у ледяного барьера. Снова из трюмов непрерывным потоком шло оборудование, строительные материалы, техника, научные приборы, продовольствие, горючее.

Все так увлеклись работой, что забыли о предосторожности и шли подчас на неоправданный риск: под полозья саней во время их прицепки к тракторам клали первые попавшиеся доски, чтобы сани, если их толкнет трактор, не поехали назад. Затем к саням подходил задним ходом другой трактор и два-три человека поднимали их и навешивали на гак трактора. При малейшей неосторожности тракториста сани могли поехать назад и изувечить людей.

... Сомова я нашел в каюте у Ветрова; они обсуждали план быстрейшей разгрузки судна.

— Иван Иванович, что случилось?

— Пока еще ничего не случилось, но может случиться. Смотрел, как прицепляют сани к тракторам. Ребята лезут в водило саней, в любую минуту может произойти несчас­тье.

— Вы правы, — ответил Сомов. — Я уже сказал начальнику береговой базы Греку, чтобы сделали специальные тормозные подкладки под полозья саней и...

Сомов не успел закончить фразу. До кают-компании донеслись «полундра!» и затем удар, от которого корпус судна вздрогнул. Мы выбежали на палубу. Оказалось, что в момент прицепки трактор толкнул сани; те поехали назад и, сорвавшись с барьера, упали в трюм корабля. К счастью, никто из людей не пострадал.

... Сменялось время суток, но солнце не заходило. Неутомимо работал наш вертолет, вывозивший грузы с судна на берег. Самолеты ЛИ-2 и АН-2 с учеными на борту совершали рекогносцировочные полеты в Оазис.

Однажды мне на аэродром позвонил Сомов.

— Иван Иванович, сейчас получена телеграмма с австралийского судна «Киста-Дан». Руководитель антарктического отдела министерства иностранных дел Австралии мистер Лоу просит нас провести ледовую разведку. Судно находится в нашем районе, и австралийцы хотят посмотреть строительство Мирного. Это первый дружеский визит иностранных ученых.

— Понятно, Михаил Михайлович, машина готова, сейчас вылетаем, — ответил я.

— Сбросьте, пожалуйста, вымпел с подробным ледовым донесением и, если нужно, окажите австралийцам помощь в проводке.

— Будет сделано.

Нам нужно было обследовать большое морское пространство, покрытое льдами, выбрать безопасный путь и рекомендовать его капитану австралийского судна.

Через несколько минут самолет в воздухе. Под нами проплывал Мирный, освещенные косыми лучами солнца айсберги, а дальше на север тянулся безбрежный иссиня-черный океан. Горизонт становился все темнее. Я сидел на левом сиденье и смотрел за работой автопи­лота. Самолет шел по заданному курсу. В кабину доносился монотонный шум моторов.

— Иван Иванович! — раздался взволнованный голос радиста Патарушина, — Москва! Мне удалось связаться прямо с Москвой! Начальник смены нашего радиоцентра просит передать всему экипажу привет.

Это известие нас ошеломило. О связи с Москвой с самолета на таком большом расстоянии мы даже не мечтали.

Я передал управление Сорокину и подошел к Патару-шину.

— Герман, во-первых, передай им большой привет от экипажа, а во-вторых, спроси, смогут ли они позвонить по телефону ко мне домой и передать привет семье.

Я взял вторые телефоны и услышал, как мои слова, превращаясь в «ти-та-та-та», шли по эфиру в Москву. Несколько секунд в наушниках слышался шорох, затем словно горох, брошенный на пол, посыпались ответные «та-та-ти-ти-та». Герман взял ручку, и на бланке стали появляться слова: «Вашу просьбу исполним, сообщите московский телефон, и мы свяжемся с домом».

Я растерянно шарил руками в карманах в поисках ка­рандаша.

— Не волнуйтесь, — усмехнулся Герман, — ваш домашний телефон я уже передал.

... Дома оказалась одна дочь. «Дорогой папка, — читал я радиограмму, — мамы нет дома, она у тети Клавы. У нас все благополучно, крепко тебя целуем».

Сколько радости доставили мне эти несколько слов!

Герман передал еще несколько радиограмм в Москву родным членов экипажа и перешел на связь с радиостанцией дизель-электрохода «Обь».

Разговор с Москвой взволновал весь экипаж. Значит, Антарктика не так уж далеко от дома; ведь иной раз в Арктике труднее связаться с Москвой, а тут — пожалуй­ста. Герман чувствовал себя именинником, а ребята глядели на него влюбленными глазами. «Снайпером эфира» прозвали они его.

... А в кабине у штурманского стола шла напряженная работа. Штурман Морозов, имеющий большой опыт ледовой разведки в Арктике, внимательно следил из окна за поверхностью океана и наносил на карту ледовую обста­новку.

Когда наступила ночь, впереди по курсу мы увидели бортовые огни «Киста-Дана». Сообщаем капитану, что через несколько минут будем над судном и сбросим вым­пел. Машина уходит вниз, несколько раз облетает вокруг судна, затем идет прямо по его курсу. Раздается команда:

— Сбросить вымпел!

Шмандин, Мякинкин и Морозов, открыв дверь самолета, бросают вниз пенал с картой.

Делаем еще несколько кругов над судном. Связываемся с «Киста-Даном» по радио и узнаем, что вымпел на палубу не попал, а из-за темноты разглядеть, куда он упал, на судне не смогли. Пришлось по радио рекомендовать курс для прохода судна к берегу Правды.

Мы были огорчены неудачей, но успокаивали себя тем, что ледовая разведка выполнена и австралийцы могут спокойно следовать к Мирному.

Самолет делает разворот и летит в направлении острова Хасуэлл. В кабине каждый занят своим делом. Штурман вычисляет курс, вносит поправки, берет пеленги. Так проходит время. Наконец, показался берег Правды.

В Мирном по-прежнему ясная погода. С воздуха хорошо видно, как идет разгрузка «Оби». От припая к месту строительства научного городка тонкой извилистой ниткой тянется дорога, по которой маленькие жучки-тракторы тащат игрушечные сани.

Спустя несколько минут наш самолет коснулся лыжами плотно укатанного снежного настила и побежал по взлетно-посадочной площадке. Ледовая разведка была окончена. Через два дня на горизонте показались мачты, а затем корпус австралийского судна «Киста-Дан». В Мирный пожаловали первые иностранные гости.

Австралийцы провели у нас несколько дней — детально ознакомились с работой ученых, побывали на строительстве южнополярной обсерватории. Были они в гостях и у авиационного отряда.

Зарубежных ученых поразило обилие техники, которой располагала наша экспедиция. Действительно, у нас были и тракторы-вездеходы, и электроболлерное отопление, и мощная электростанция, и радиостанция, точные приборы и оборудованная по последнему слову техники электрическая кухня и многое другое. Авиационный отряд располагал двумя вертолетами МИ-4 и четырьмя самолетами — ИЛ-12, АН-2 и двумя ЛИ-2.

Легкая машина АН-2 была специально оборудована для полетов при низких температурах. Самолеты ЛИ-2 имели лыжи и колеса, что давало возможность совершать посадку на снежную поверхность в глубине материка. Самолет ИЛ-12 также был несколько модернизирован. В пилотских кабинах всех трех тяжелых самолетов были установлены передние стекла с электрообогревом.

Осматривая авиационную технику, которая к этому времени была сосредоточена на аэродроме Мирного, наши гости пришли в восторг. Особый интерес вызвала у них наша краснокрылая «Аннушка».

Научный состав австралийской экспедиции проводил аэрофотосъемку побережья на маленьком самолете системы «Форд». Среди наших гостей был представитель и американской научной экспедиции. Сейчас я не помню его фамилии, но он оказался нашим знакомым по работе в высоких широтах Арктики. Много лет назад весь мир облетела тревожная весть: во льдах Северного Ледовитого океана затерялся советский самолет, управляемый известным полярным летчиком Сигизмундом Леваневским. Самолет должен был совершить перелет по маршруту Москва — Северный полюс — Соединенные Штаты Америки. Полярные летчики разыскивали пропавших. В составе экипажа американского самолета, который также участвовал в поисках, был тогда и этот специалист.

Советские летчики поделились с коллегами впечатлениями о полетах в небе Антарктики. Карта побережья Антарктиды в нашем районе, которую показали австралийцы, была верной; с такими навигационными пособиями можно летать спокойно.

— Мы уже побывали в районах, которые нанесены на этой карте, и должны сказать, что ваши аэрофотосъемщики молодцы, — сказали наши летчики.

Визит австралийцев закончился обедом на дизель-электроходе «Обь». Распрощавшись и поблагодарив за гостеприимство, наши гости стали группами садиться на свой маленький катер. Забрать сразу всех катер не мог, поэтому пришлось сделать несколько рейсов. В один из рейсов пошли и наши товарищи, захотевшие проводить гостей до «Киста-Дана». Бортмеханик нашего отряда Миша Чагин — неутомимый и очень любознательный человек — решил сфотографировать проводы первых иностранных гос­тей. Сняв ряд кадров на «Киста-Дане» и еще раз попрощавшись с австралийцами, он, довольный, отправился в обратный путь. Когда катер подходил к борту «Оби», рулевой, очевидно, лихой парень, сделал резкий поворот. Миша в это время как раз приготовился снять еще один кадр. От сильного толчка он не удержался и полетел к борту, а фотоаппарат выскочил из его рук и бухнулся в воду.

— Эй, полундра! — успел только крикнуть Чагин. Его замечательный «Киев» исчез в волнах.

Недолго думая, Миша скинул ватник и через секунду был бы уже в воде, но его удержали товарищи.

— Чудак, глубина-то здесь не меньше восьмидесяти метров, а твой аппарат давно на дне. Да и прохладно будет, это тебе не Черное море. Чагин был в отчаянии.

— Как же я теперь без него жить-то буду?

— Не горюй, Михаил Иванович, — сказал Мякинкин, — в экспедиции есть фотоаппараты, тебе могут дать на время.

— Экспедиционный, говорите? — оживился Чагин. — Ну раз так, значит, все в порядке.

На следующий день по приглашению мистера Лоу мы посетили «Киста-Дан». Небольшое судно оставило у нас приятное впечатление. Этот «работяга», как мы его прозвали, много раз бывал в антарктических водах и принимал участие в организации австралийских станций.

Встретили нас на «Киста-Дане» очень приветливо, как старых друзей. Особую благодарность мистер Лоу выразил экипажу самолета, который провел ледовую раз­ведку.

— Теперь, мистер Лоу, мы с вами соседи, ведь ваша станция Моусон находится не так далеко от Мирного, — сказал я. — Думаю, что мы сможем вас навестить и на Моусоне.

После обеда, который устроили в честь советских гостей австралийцы, хозяева спели для нас свои песни. Мы решили не отставать, и в кают-компании «Киста-Дана» грянула наша любимая «Пора в путь-дорогу». Хозяева нам подтягивали, а мистер Лоу пытался аккомпанировать на пианино.

Но как в гостях ни хорошо, а дома лучше — говорится в русской пословице. Мы поблагодарили Лоу и его товарищей и покинули судно.

Скоро до Мирного донеслись прощальные гудки, и «Киста-Дан» взял курс к станции Моусон.

У нас продолжались разгрузочные работы: к Мирному подошло рефрижераторное судно №7 со скоропортящимися продуктами. Если «Лену» мы разгружали у ледяного барьера, разгрузку рефрижератора пришлось вести у кромки припайного льда. Авиация принимала в этой работе самое активное участие. Ящики с продуктами выгружались на припай и оттуда самолетами доставлялись в Мирный. Полет занимал немного времени, но зато грузы попадали прямо на постоянное место хра­нения.

В один из таких дней вертолет и наша «Аннушка» сделали около тридцати полетов, перебросив двадцать пять тонн продовольствия.

Однажды наши ребята, занятые на разгрузке «Лены», попросили доставить им что-нибудь для утоления жажды. Дело в том, что в Антарктиде в разгар лета солнечные лучи доставляли много неприятностей. Тот, кто бывал в Арктике, знает, что там можно не только загореть, но и получить ожоги от обилия ультрафиолетовых лучей. Так же и здесь, в Антарктиде. У многих распухали и трескались губы, работать можно было только в защитных оч­ках.

Я находился в это время на рефрижераторе и решил помочь товарищам. Взяв небольшой ящик с ананасами, я попросил командира вертолета Иноземцева доставить его на «Лену». Ананасы хорошо утоляют жажду. Похожая на стрекозу машина полетела к ледяному барьеру, где стояла под разгрузкой «Лена». А мы смотрели на нее и думали: как же Иноземцев передаст ребятам это груз? «Зависать» над судном небезопасно, так как все стрелы «Лены» в рабочем состоянии, сесть на барьер невозможно — он имеет большой уклон. Интересно, какое решение примет Иноземцев?

Пилот искусно подвел машину к самому краю ледяного барьера, вертолет «завис» как раз над тем местом, где стоял инженер нашего отряда Алексей Зайцев. Осторожно открыв дверь кабины, бортмеханик Манылов передал Алексею ящик с ананасами. Вертолет быстро набрал высоту и взял курс на аэродром, а Зайцев направился к трапу, который соединял барьер с бортом судна. Мы эти трапы называли «чертовыми мостами», так как по ним могли ходить люди, не боящиеся высо­ты.

Держа ящик за одну из досок, Зайцев пошел по тралу.

— Алексей Ильич! Смотри, как бы ты вместе с ящиком не смайнал в воду! — крикнул капитан Ветров. — Давай лучше дадим тебе стрелу!

— Ничего, Александр Иванович, я не по таким мостам ходил, тут идти-то два шага.

Все, кто находился на барьере и на борту судна, с живейшим интересом наблюдали за этой переправой.

— Давай, Леша, заждались уже! Смотрите, какая красотища к нам едет! — радовались на палубе летчики.

Еще каких-нибудь три-четыре шага, и Зайцев окажется на судне. Но вдруг тонкая доска, которая была в руках Алексея, сломалась, и ящик полетел в воду. От неожиданности Зайцев на какую-то долю секунды потерял равновесие, но тут же быстро шагнул вперед и оказался на палубе.

— Полундра! — завопил он. — Давайте скорее гак или кошку, нужно спасать ценное имущество!

Моряки начали быстро спускать кошку, но убедились, что это бессмысленно: ящик, ударившись о воду, разбился, и теперь в воде плавали ананасы.

— Сетку давай! — чуть не плача кричал кто-то. Но сетки не оказалось.

— Эх, Алексей Ильич! Смотри, что наделал, такую прелесть Нептуну отправил, — ворчали ребята.

— Сами хороши, сетку вовремя не могли спустить, — огрызнулся Зайцев. — Где катер? Ведь собрать можно, да катера нет. Сами разгильдяи! — горячился он.

— Эх, Леша, что с возу упало, то пропало. Не расстраивайся, Иван Иванович еще пришлет, — пытался успокоить его Ветров.

— Что ж, думаете, у Ивана Ивановича фруктовый сад?

— Да ты успокойся. Ничего страшного не произошло, нет ананасов — есть вода. Вообще-то надо было слушать капитана. Я же предлагал переправить ящик стрелой, а ты отказался. Вот и наказал не только себя, но и товари­щей.

... В то время как волны все дальше уносили от судна ананасы, я летел в Мирный с очередной партией продук­тов. На аэродроме ко мне подошел Константин Михайлович Якубов — заместитель начальника экспедиции по хозяйственной части.

— Иван Иванович, как же ты без моего разрешения отправил своим летчикам ящик с ананасами?

— Прости, Костя, каюсь. Но ты ведь сам знаешь, как трудно приходится на выгрузке, а если ребята будут пить воду, им придется еще тяжелее. Вот я и решил, пусть лучше утоляют жажду ананасами, для дела полезнее... Словом, можешь этот ящик записать на авиаотряд.

— Так и сделаю. Вашему отряду положено всего три ящика.

— Как три? — удивился я.

— А так, других фруктов у нас достаточно, а ананасы строго по норме.

— Прости, Костя, не знал. Сейчас съезжу на «Лену» и верну тебе этот ящик, но ты взамен дай хотя бы несколько банок с каким-нибудь соком.

— Это можно.

Я взял несколько банок и на вездеходе отправился к месту разгрузки «Лены». Но еще в пути я узнал о судьбе, постигшей ананасы.

На судне ко мне подошел Зайцев. Вид у него был не­счастный.

— Иван Иванович, извини. Черт его знает, никак не думал, что такие ненадежные доски у ящика... Просчи­тался.

— Бывает. А пока, — обратился я к летчикам, — придется забыть об ананасах. Утоляйте жажду вот этим, — и передал им банки с соком.

Загрузка...