В огне

XI

Вечерело, а люди все шли и шли поглядеть на сбитый американский самолет. Когда Суан подошел туда, человек пятьдесят или более того стояли кучками в поле поодаль от обломков. Две девушки с винтовками охраняли обломки самолета, препираясь с чересчур дотошными зрителями и отгоняя их прочь.

Какой-то старик, громко смеясь, говорил соседям:

— Ну что ж, это совсем неплохо! Значит, перед нами реактивный самолет — непобедимый, неуловимый и ни с чем не сравнимый?

— Один янки спрыгнул с парашютом прямо на гору Куйет. Интересно, поймают ли его?

— Почему же не поймают… Куда ему, скажите на милость, деваться? — Увидев Суана, старик снова заулыбался. — А-а, товарищ военный, знаете, это совсем неплохо!

Стоявшая рядом женщина обернулась к ним:

— Солдаты сегодня стреляли очень здорово!

— Эй, Суан!

Он огляделся.

— Здравствуйте…

Это была жена Виена.

— Добрый день, — сказал Суан. — Что, тоже пришли посмотреть?

— Я уже давно здесь, с позавчерашнего дня. Сегодня вот просидела весь день в больнице у Лить… А как ваши друзья, что ехали тогда вместе с вами?.. И тот парень, шофер?

— Спасибо, все живы-здоровы.

Они отошли в сторонку и уселись на меже.

— Ну как, вы уже видели мужа?

— Я его теперь, наверно, только на том свете увижу.

— Сегодня, когда кончились налеты, он, по-моему, пошел к товарищу Таю. Загляните туда, может, найдется…

— Э-э, его искать — надорвешься. Поеду домой. А вы когда в дорогу?

— Сегодня вечером.

— Не забудьте заехать на медпункт, взять у Лить посылочку.

— Нет, не забуду…

— Скоро опять в наши края?

— Сам не знаю. Смотря по делам. Во всяком случае, я не буду здесь редким гостем.

— Как приедете, загляните ко мне. А не то я рассержусь.

Она поднялась и взглянула на Суана — глаза ее лукаво поблескивали.

— Не догадаетесь, какая у меня для вас новость!

— Да в чем дело?

— Так и быть… в следующий раз все вам расскажу. Потерпите немного! Зайдете в гости, тогда все и выяснится.

— Вы меня просто пугаете.

— Нет, нет! Новость хорошая… Ну, ладно, я пойду.

Суан вернулся назад. Девушки разрешили ему, как военному, осмотреть самолет. Он глубоко врезался в мягкую песчаную почву. Из грязной воды, заполнившей образовавшуюся после взрыва воронку, торчал только хвост с белыми и синими полосами — цветами американского знамени. В воздухе чувствовался запах горелой резины и краски. Куски металла, изорванного и скомканного, как бумага, валялись по всему полю.

Люди уже начали выкапывать из земли и собирать впрок кое-что из обломков. Суан увидел сложенные у межи электро- и радиоприборы с мотками перепутанных разноцветных проводов, обгорелые остатки карты, кожаную кобуру и шлем от скафандра пилота, к которому припекся изнутри клок рыжеватых волос.

Суан пошел обратно пешком. Он был уже недалеко от позиций «шестерки», когда вдруг налетела буря. Горы сразу скрылись за серой дымкой тумана. Ветер закружил и погнал по полям гудящие пылевые смерчи. С моря мчались, громоздясь друг на друга и закрывая небо, тяжелые громады туч, озаряемые вспышками молний. Могучие удары грома сотрясали землю. Хлынул дождь.

Придерживая обеими руками шлем и согнувшись в три погибели от страшного ветра, он, спотыкаясь и падая, еле добрался до расположения роты.

Буря переполошила всех на позициях. Солдаты накрывали брезентом пушки, прятали снаряды, засовывали подальше рюкзаки и другое добро, привязывали покрепче плетеные крыши землянок. Они бегали и перекликались под дождем, как дети.

Добежав до КП, Суан увидел Хюйена, который вместе с телефонистами старался удержать бившуюся на ветру плетеную крышу, сорванную ураганом, и привязать ее к бамбуковым опорам. Заметив комиссара, Хюйен, смеясь, крикнул:

— Давай помогай! Сейчас весь дом улетит!

Суан бросился к ним и помог обуздать непокорную крышу. Затянув последний узел, они возликовали.

— Милости просим под кров! — прокричал Суан. — В тесноте, да не в обиде!.. Кан, несите сюда все рюкзаки и накройте их сверху куском нейлона!

— Звонил товарищ Мау, — скказал Хюйен, подсев поближе к Суану. — Он просил, как только увижу вас, напомнить, что вы должны быть в штабе.

— Хорошо, пережду непогоду и поеду.

А дождь лил как: из ведра. И ветер усиливался. Крыша совсем протекла. Гимнастерка и брюки Суана скоро промокли насквозь. Вода падала на лоб, затекала за ворот и ручейком сбегала по спине. Во всей землянке остались сухими только рюкзаки, прикрытые нейлоном. Снаружи непрерывно грохотал гром.

Через час буря прекратилась так же внезапно, как началась. Суан вышел из землянки. Небо еще было обложено тучами, но дождь перестал. Только вдали, над горами, перекатывался гром.

По окопам бежали ручьи. Выйдя из землянки, Суан наткнулся на Дыка. Ротный, сбросив рубашку, саперной лопатой копал вместе с солдатами сток, отводя воду из орудийных гнезд.

Суан обошел расчеты, пожимая руки бойцам и поздравляя их со сбитым самолетом.

Когда он садился в машину, на позициях «шестерки» был уже почти восстановлен порядок. Заняли свои места наблюдатели. Безмолвные, словно статуи, они обшаривали биноклями небо. Правда, вблизи они выглядели довольно забавно: в одних трусах, в накидках из парашютной ткани на голое тело и новеньких касках.

— Я уезжаю в полк, — сказал комиссар Дыку. — Как ты есть выздоравливающий, будь осторожен. Кто здоровье сбережет, тот больше и провоюет.

Дык смахнул с лица капли воды.

— А может, останетесь поужинать с нами? Сейчас все будет готово.

— Нет, спасибо. Да, вот еще что: сегодня вы дали янки прикурить, но смотрите не зазнавайтесь; нельзя недооценивать противника.

Глядя на командира роты, похожего в этот момент на мальчишку, Суан рассмеялся. Он крепко обнял и поцеловал Дыка, повернулся и быстро зашагал вниз по склону холма.

Ночью, после дождя, на небе высыпали звезды. Сегодня Суан и Хоа ехали в машине.

— Хорошо бы в дороге отоспаться.

— А вы поспите… Вам сейчас сон нужнее всего, вон на себя даже стали непохожи от усталости.

— Хоа, не забудь заехать на медпункт…

«Газик» свернул на большак. Суан оглянулся на поля батата, где люди каждый день спокойно и прото смотрели в лицо смерти. Он вспомнил, как Лить плакала на дороге, идущей через эти поля. И хотя случилось это только вчера, ему казалось, будто прошли уже долгие годы, потому что обычно только время отбирает из наших воспоминаний самое дорогое и важное…

Они вьехали в уездный центр. По обе стороны улицы моргали керосиновые лампы, стоящие на лотках продавцов фо[30] и прочей снеди. Из-за неплотно прикрытых ставней общественной столовой слышались громкие голоса, люди сидели за столиками и толпились у прилавка…

Сколько таких уездных городков, наполовину разрушенных бомбами… Но жизнь берет свое! По улицам едут повозки и велосипеды, тянутся вереницы носильщиков с коромыслами на плечах.

«Да, необычная у нас теперь жизнь, — подумал Суан. — Наверно, иностранцам иногда трудно это понять!..»

Машина свернула на проселок и, проехав несколько километров, остановилась прямо посреди поля. Хоа спрыгнул на землю, захлопнул за Суаном дверцу «газика» и, освещая фонариком дорогу, повел комиссара по извилистой узкой тропинке. Медпункт находился в маленькой деревушке, окруженной густыми зарослями пальм.

У деревенских ворот их остановил часовой и попросил подождать, пока он позвонит по телефону. Хоа, оставив комиссара в караулке, пошел обратно к машине.

Через несколько минут к воротам вышла Лить.

— О, это вы, Суан! Не заглянете ко мне на минуту? Я возьму посылочку в канцелярии; это здесь, рядом… Пропустите, пожалуйста, товарища, — обратилась она к часовому.

Суан шагал в темноте за маячившим впереди белым халатом. Лить выглядела сегодня совсем иначе. Здесь, на медпункте, она была «начальством», а он просто посетителем…

Канцелярия помещалась в крестьянском доме; хозяева жили теперь в маленькой клетушке, уступив обе комнаты врачам.

Лить сняла халат, выкрутила чуть побольше фитиль в лампе, стоявшей на сколоченном из досок столе, и предложила Суану выпить чаю. Она отыскала в углу небольшой сверток и протянула комиссару.

— Здесь немного бобов и арахиса для дочки. Если нетрудно, передайте, пожалуйста, в здравотдел.

— Непременно… Вы здесь и живете?

Суан обвел глазами комнату.

— Молодцы зенитчики, у нас у всех сегодня праздник! Скажите, поймали летчика, который выпрыгнул с парашютом?

— Да. Нам сообщили об этом из округа как раз перед моим отъездом. Много было сегодня раненых?

— Нет, не очень. Только вот в лесхозе двое умерли от ожогов. Легкораненых — человек десять.

Суан поднял глаза и поймал на себе взгляд Лить. Ему показалось, что она слегка покраснела. Он еще раз взглянул на нее. Лицо ее в мерцающем свете лампы казалось особенно красивым.

Лить поднялась из-за стола. Они молча дошли до ворот. Около караулки Суан хотел попрощаться.

— Я провожу вас еще немного, — сказала Лить.

Они прошли до поворота тропинки. Вдруг Суан остановился. Над горизонтом блеснули вспышки зенитных разрывов. Через минуту докатился гром канонады.

— Что ж… Поезжайте. — Негромкий голос Лить, казалось, доносился откуда-то издалека.

— Вы долго еще задержитесь здесь? — спросил Суан.

— Пока не знаю. Через несколько дней закончу тут все дела и, может быть, проеду еще по нескольким уездам на западе, возле лаосской границы.

— Там теперь тоже заварилась каша. Дня не проходит без бомбежки.

— А когда вы снова заедете сюда?

— Даже не знаю. Завтра ночью я должен быть в штабе округа. Потом съезжу к мосту Кам, там тоже наши стоят…

Суан почувствовал, как у него тревожно заколотилось сердце. Когда еще он снова встретится с Лить?..

Далекий грохот пушек становился все громче. Суан, помолчав, сказал:

— Мне пора… Всего хорошего, Лить…

— Прощайте, — прошептала она. — Счастливого вам пути…

Суан быстро зашагал через поле. Обернувшись, он увидел, что Лить по-прежнему стоит на дороге и смотрит ему вслед.

Канонада усиливалась. Огненные зарницы пробегали по ночному небу.