В океанских глубинах - Подводный флот (сборник)

В океанских глубинах. Подводный флот

Столетию подводного флота России посвящается

Составители Г. Н. Губин, В. В. Щетинин

В книгу включены материалы выдающихся офицеров-подводников, писателей, военных историков и журналистов:

В. Аммона, В. Бешанова, Г. Веселова, П. Грищенко, В. Демьянова, В. Дыгало, Н. Мормуля, Б. Родионова, А. Тараса, Н. Усенко, Ю. Чернова, Г. Щедрина и других.

МОРЕ ЛЮБИТ ОТВАЖНЫХ

Много есть на свете интересных и важных дел. Но все замыслы, все мечты и намерения могут осуществиться только в том случае, если на земле сохранится мир, если будет сильна и могуча родная страна, если незыблемой преградой будет стоять на пути у врагов мира верный защитник интересов всех людей - человек с ружьем. Вот почему почетной и необходимой остается профессия людей смелых и неустрашимых - защищать Родину. Защищать - на земле и в воздухе, на воде и под водой.

Для многих юношей заманчивой представляется судьба подводника, судьба моряка. Их влечет незаурядность профессии, мир фантастически сложных механизмов и бесстрашных людей. Снятся необыкновенные приключения и современные "наутилусы", прокладывающие подводные трассы вокруг Земли.

Через несколько лет Россия будет праздновать столетие своего подводного флота. Невозможно даже представить себе, сколько блистательных побед и технических достижений, дальних походов и примеров массового героизма вместил в себя век подводного флота России.

Подводные лодки как боевое оружие появились в XIX веке, сразу же став грозным оружием морских войн. В годы Первой мировой войны российские подводники вписали не одну блистательную страницу в летопись русской славы. Имена первых георгиевских кавалеров подплава навечно вписаны золотыми буквами в историю Отечества: лейтенанты Гудима, Китицын, Меркушев. С них начался список побед наших подводников.

В годы иностранной интервенции блистательную победу совершил командир подводной лодки "Пантера" А. Бахтин, уничтоживший один из боевых кораблей английского флота. В героические тридцатые советские подводники осваивали океанские просторы, совершали первые подледные плавания, устанавливали рекорды автономности пребывания в море. А потому и награды за подвиги в мирное время были боевыми. Так в 1938 году дважды перекрывший нормы пребывания в плавании экипаж подводной лодки Тихоокеанского флота Щ-117 во главе со своим командиром Н. Египко стал полностью орденоносным.

Современная война - это война трех измерений. Даже глубины океанов и морей стали ареной схваток соперничающих сторон. И нужны люди особой закалки, особого склада души, чтобы там, во мраке пучины, нести подводную вахту и, если понадобится, вести бой. Бой, в котором противник не имеет ни фигуры, ни лица, где узнаешь его лишь по вздрагивающим стрелкам приборов, по всплескам света на экранах, по далекому пению винтов...

С началом Великой Отечественной и до ее последнего дня советские подводники отважно сражались с противником. Они уничтожали врага в северных фиордах и прорывались сквозь неприступные минные рубежи на Балтике, совершали беспримерные рейсы в осажденный Севастополь. Легендой для многих поколений стали имена североморцев: Н. Лунина и Ф. Видяева, И. Фисановича и В. Старикова; балтийцев: И. Травкина и П. Грищенко, Е.Осипова и М. Калинина; черноморцев: М. Грешилова и Я. Иоселиани; тихоокеанца А. Щедрина. А подвиг совершенный в январе 1945 года экипажем капитана 3 ранга А. Маринеско, уничтожившим крупнейший лайнер фашистской фашистской Германии с более, чем сотней экипажей подводных лодок, не имеет аналогов в истории мировых морских войн, является одной из самых выдающихся побед.

В послевоенные годы наш подводный флот стал атомным и ракетоносным. Советские подводные атомоходы осваивали просторы Мирового океана и Арктику, совершая уникальные подледные плавания, как к Северному полюсу, так и вдоль Северного морского пути. Они не раз огибали земной шap, участвовали в крупнейших маневрах и испытаниях новейшего оружия, устанавливали мировые рекорды скорости и глубины погружения. Именно подводный атомный флот вот уже на протяжении многих десятилетий является олицетворением оборонного могущества нашей Родины. За всем этим массовое мужество многих сотен подводников от адмиралов до молодых матросов.

Мужество подводника имеет особый качественный состав. И непременным элементом входят в него твердые знания многих предметов и наук, умение холодно, основательно и в то же время быстро мыслить, способность сохранять спокойствие, когда враг выслеживает молчаливую лодку, и тогда, когда глубинные бомбы адскими кувалдами бьют по стальным бокам прочного корпуса, когда "плачут" заклепки, когда даже у самых отчаянных выступает на лбу холодный пот...

Подводная стихия чужда человеку, как и века назад, а потому каждый шаг в неизведанное оплачен человечеством жизнями первопроходцев. Не обошлось без трагедий и в отечественном подводном флоте, последней из которых стала гибель новейшего атомного подводного ракетного крейсера "Курск". Но как и прежде идут молодые ребята в военно-морские училища, чтобы стать покорителями подводных глубин, чтобы быть членами великого ордена избранных, имя которому подводный флот России!

Не может не радовать то, что наши российские издатели не забывают о теме флота, о моряках-подводниках.

Книга, которую вы взяли в руки, посвящена героической истории нашего подплава, подводникам, чьи подвиги должны вдохновлять идущих дальше по проторенному героями пути служения Отечеству. Уверен, что страницы этой книги с удовольствием прочтут прежде всего юноши, готовящиеся к службе на флоте.

Море любит отважных. Книга учит дерзать, не изменять своей мечте. В интересной службе, в споре с бунтующей стихией, в атаке не покоренных еще глубин искать соленое моряцкое счастье, быть надежным стражем неприкосновенных морских рубежей нашей Родины.

Главнокомандующий ВМФ России

Адмирал Флота Владимир Куроедов

ПОДВОДНЫЕ ВОЙНЫ

20 сентября 1914 года из устья реки Эмс серой тенью скользнуло тело субмарины и растворилось в темноте. Это с секретным приказом препятствовать движению транспортов из Англии в Бельгию вышла германская подводная лодка "V-9" под командой Отто Веддигена. На переходе к назначенной позиции на лодке вышел из строя гирокомпас, и потому она оказалась в 50 милях к северу от своего курса.

Вечером следующего дня командир для сохранения запаса электроэнергии лег на грунт вблизи Шевенингских банок. Глубина была 27 метров, но от сильного волнения лодку изрядно било о каменистое дно. Из опасения повредить легкий корпус корабля Веддиген вынужден был всплыть на поверхность, но обнаружил огни четырех кораблей и счел за лучшее погрузиться вновь.

Ему ничего не оставалось, как ходить под водой до наступления утра.

На следующее утро, перед восходом солнца "V-9" всплыла и приступила к зарядке аккумуляторных батарей, которые за ночь почти полностью разрядились.

Свободная от вахт и зарядки часть команды и командир отдыхали. Ветер стих, но шла крупная зыбь, видимость была хорошая. Вахтенный офицер (он же помощник командира) лейтенант Иоганн Шпис внезапно обнаружил поднимающуюся из-за горизонта мачту военного корабля и густые облака дыма.

После доклада командиру лодка погрузилась на перископную глубину и легла на курс сближения.

Вскоре показались три четырехтрубных боевых корабля, которые командир принял за крейсеры типа "Бирмингем".

Они медленно шли на север строем фронта в двухмильном интервале друг от друга.

Видимо, это был корабельный дозор, установленный здесь англичанами еще в августе, со времени переброски экспедиционных сил во Францию.

Когда в 7 часов 20 минут ничего не подозревавшие корабли пришли на дистанцию торпедного выстрела, из носового аппарата была выпущена первая торпеда. Лодка сразу же погрузилась на глубину 15 метров. В отсеках установилась звенящая, напряженная тишина. Команда с тревогой ждала чего-то из ряда вон необычного и даже ужасного.

Но ничего подобного не случилось. Через прочный корпус лодки донесся довольно близкий глухой удар, словно огромным молотом стукнули по воде. Лодка подвсплыла, и в окуляре поднятого перископа Веддиген увидел то, чего совсем не ожидал: один из крейсеров быстро кренился на борт, рядом в воде барахтались фигурки людей.

Через 25 минут корабль затонул, а для спасения оставшихся людей к месту его гибели подошел второй крейсер. Он застопорил ход и спустил шлюпки. И тогда новый мощный двойной взрыв потряс тихую гладь моря. Через 10 минут и этот корабль ушел в пучину вслед за первым.

Батарея на лодке была почти разряжена, но командир, видя легкую добычу и к тому же пользуясь полной безнаказанностью, продолжал атаку. Он никак не мог понять, почему эти мощные боевые корабли ни маневром, ни оружием не пытаются уничтожить или хотя бы отогнать подводную лодку.

В кормовых трубах оставались еще две торпеды, и запасной торпедой был перезаряжен один из носовых торпедных аппаратов. Взглянув еще раз в перископ, Веддиген обнаружил последний крейсер отряда, стоявший неподвижно. Его шлюпки были спущены и занимались спасением погибающих. Это была не менее прекрасная мишень, чем первые две. Последовала новая команда. Одна из двух торпед, посланных из кормовых аппаратов, попала в крейсер. Он вздрогнул всем корпусом, но держался на плаву. Дистанция до корабля была настолько мала, что командир через перископ хорошо видел мечущихся в паническом страхе людей. Веддиген развернулся носом к цели и выпустил оставшуюся торпеду. Последняя точка в этом трагическом эпизоде Первой мировой войны была поставлена: корабль быстро перевернулся и затонул.

"V-9" благополучно вернулась на базу. И только здесь, во время необычно торжественной встречи подводники узнали, что потопленные ими корабли отнюдь не типа "Бирмингем" сравнительно небольшого водоизмещения, а броненосные крейсеры общим водоизмещением в 36 тысяч тонн. Но не это было главным.

Трагедия, стоившая англичанам гибели трех крейсеров и потери 1135 человеческих жизней, была следствием того, что и на 7-й эскадре, состоявшей из этих кораблей, никто не предполагал, отчего они погибают. Они считали, что вышли на минное поле.

Такие большие потери англичан за короткий период были первым грозным сигналом о том, что у крупных надводных кораблей в море появился новый опасный противник.

Триумф "V-9" и громовые раскаты взрывов торпед отдались тяжелым эхом во всех штабах флотов воюющих стран и произвели потрясающий эффект. С одной стороны, началось строительство новых подводных лодок. С другой - спешным порядком разрабатывались средства, оружие и приемы для борьбы с ними.

Пришел конец взглядам военно-морских специалистов, что подводные лодки пригодны лишь для защиты своего побережья и в ходе войны могут быть использованы в основном для несения дозоров вблизи баз и в редких случаях для атаки боевых кораблей и транспортов противника.

Одновременно приходил конец эре, когда Британия была "владычицей морей".

В борьбе с английским флотом немцы обрели оружие, которым они могли наносить противнику скрытные и мощные удары из-под воды, что было недоступно надводным кораблям. Это значительно усилило более малочисленный германский флот.

В дальнейшем основной задачей подводных сил Германии (да и других стран) стало уничтожение транспортов в море.

Результаты были поистине ошеломляющими: 340 германских подводных лодок водоизмещением менее 270 тысяч тонн сумели уничтожить свыше 5860 транспортов суммарным водоизмещением 13 233 672 тонн. Всего же за период войны подводные лодки воевавших флотов потопили около 19 миллионов тонн торгового тоннажа.

В то же время при благоприятных условиях они не отказывались и от действий против боевых кораблей. В результате немецкие подводные лодки потопили 192 корабля противника, в том числе 12 линкоров, 23 крейсера и 39 миноносцев.

За годы Первой мировой войны на всех морских театрах 600 подводных лодок потопили 237 боевых кораблей.

Защита сообщений стала важнейшей задачей флотов государств, экономика которых непосредственно зависела от импорта через море.

Она требовала крупных затрат материальных средств, больших ресурсов личного состава, строительства боевых кораблей, самолетов, создания новых видов оружия и боевой техники.

Для защиты своих сообщений от атак германских подводных лодок союзники привлекли на всех театрах военных действий свыше 5000 кораблей различных классов, 2000 самолетов (для поиска лодок вблизи берегов) и около 200 аэростатов и привязных шаров, с которых велось наблюдение за лодками противника у берегов или в составе конвоев.

Только в Англии артиллерией было вооружено около 3 тысяч судов, на которых для самообороны было установлено 13 тысяч орудий. А к концу войны артиллерийское вооружение получили практически все суда союзников, плававшие в Северном и Средиземном морях и в Атлантическом океане.

В Англии в создании противолодочных сил и средств участвовало 770 тысяч рабочих и инженеров и 50 тысяч человек, служащих на кораблях и в частях противолодочной обороны (ПЛО).

Личный же состав немецких подводных лодок на протяжении всей войны не превышал 13 тысяч человек, то есть на каждого подводника приходилось 6З английских противолодочника, которые прямо или косвенно участвовали в борьбе.

Об эффективности противолодочных сил можно судить по таким данным.

Всего за годы Первой мировой войны на минах погибли 44 подводные лодки, то есть около 25 процентов от числа погибших.

Казалось бы, можно сказать: самое эффективное средство - мины. Да, но на путях развертывания германских подводных лодок было выставлено "великое северное заграждение", насчитывавшее около 100 тысяч мин, в Английском канале поставлено 34 тысячи и в Гельголандской бухте - 43 тысячи, то есть на каждую потопленную лодку приходилось 3340 мин!

Имея громадные потери торгового тоннажа, союзники вынуждены были перейти к системе конвоев, которая, безусловно, оправдала себя, и потери стали меньше. В то же время эта система порождала задержку грузооборота, темпы которого снижались в среднем на 30 и более процентов. В портах разгрузки создавались пробки, что, в свою очередь, влияло на графики железнодорожных перевозок.

Среди средств противолодочной обороны важнейшее значение имели малые корабли с гидроакустическими приборами обнаружения и глубинными бомбами, мины, комбинированные с сетями.

Воздушные силы вначале использовались лишь как средство обнаружения подводных лодок, но в дальнейшем приобрели значение и как ударная сила. Что же касается непосредственной борьбы между техникой и тактикой лодок, с одной стороны, и противолодочной обороны - с другой, то подводная лодка вышла из нее непобежденной. Даже беглый подсчет материальных усилий и затрат, пришедшихся на долю обеих сторон в борьбе на океанско-морских сообщениях в Первой мировой войне, показывает, что эти усилия и затраты обошлись гораздо дороже союзникам, то есть обороняющейся стороне, нежели нападающей стороне - Германии.

Подводные лодки русского флота, если обратиться к абсолютным цифрам потопленных кораблей и тоннажа, действовали менее эффективно.

Но ведь и задачи у них были совсем другими. А морские театры ни в какое сравнение не шли с океанскими.

Это совершенно не значит, что в России не придавали значения развитию самих подводных лодок и тактики их использования.

Достаточно вспомнить, что в связи с началом русско-японской войны, к концу лета 1905 года, во Владивосток было транспортировано по железной дороге 13 подводных лодок. Лодки были построены различными фирмами: 5 Лэка, типа "Кефаль"; 2 - Голланда, типа "Сом"; 1 - Круппа, типа "Форель", 1 - Балтийского завода, типа "Дельфин" и 4 - также Балтийского завода, типа "Касатка". Самые неудачные из них были конструкции Лэка и Голланда. Более совершенные - типа "Касатка".

Лодки не находились под единым руководством, отсутствовали и соответствующие базы.

Однако, несмотря на низкие технические качества и организационную неразбериху, подводные лодки в русско-японской войне сыграли роль морального фактора: само наличие их на театре заставляло японцев действовать осторожно и сковывало их активность.

Так, например, 28 апреля 1905 года подводные лодки "Сом", "Дельфин" и "Касатка" находились в бухте Преображенья, в 70 милях от Владивостока, где предполагалось встретить японские корабли. Действительно, в районе нахождения "Сома" появились два двухтрубных японских миноносца. Обнаружив их, командир лодки пошел в атаку, но миноносцы, заметив ее, увеличили скорость и, взяв курс на зюйд, ушли из опасного района. Лодки "Дельфин" и "Касатка" неприятеля не заметили.

Несмотря на множество дефектов и неисправностей, другая подводная лодка "Сом" проявила большую активность. За шесть месяцев кампании 1905 года она имела 65 съемок с якоря; прошла над водой 1318 миль; удалялась от Владивостока на 120 миль.

Продолжительность пребывания в море достигала 8 суток. Лодка произвела 22 погружения, за 16,5 часа про

шла под водой 93 мили. Деятельность подводных лодок во время войны с Японией вызывала много нареканий и разочарований. От подводников ожидали большей активности. Однако причина малой активности крылась в другом.

Так, командир "Сома" писал: "Главной причиной бездействия лодок было то, что лодками, по существу, никто не руководил, а тем командирам, которые хотели что-либо сделать, инициативы не давали". Вопрос об использовании подводных лодок во Владивостоке обсуждался несколько лет и после войны, особенно при рассмотрении программы дальнейшего строительства боевого флота в России. Прогрессивные офицеры-подводники, участвуя в дискуссиях о строительстве нового флота, горячо ратовали за дальнейшее развитие подводного кораблестроения.

Несмотря на реакционность царского режима, морское министерство под давлением передовых морских офицеров и инженеров вынуждено было после русско-японской войны усилить свое внимание к строительству лодок. Как известно, в период войны с Японией потерь в подводных лодках не было. Важно отметить, что в России, как ни в одной другой стране, имелись в наличии хорошо подготовленные кадры подводников (в том числе около ста офицеров), часть из которых имели некоторый боевой опыт.

Эти офицеры и привлекались Морским техническим комитетом (МТК) для подготовки кораблестроительных программ, выработки тактико-технических заданий для проектов новых подводных лодок и к их разработке.

Первоочередные задачи на послевоенный период, стоящие перед морским министерством, заключались в том, чтобы в кратчайший срок модернизировать имеющиеся лодки (типа "Касатка"); ускорить строительство трех лодок на заводе Круппа (тип К); построить четыре лодки типа "Крокодил" конструктора Лэка на заводе Крейтона на Охте в Петербурге; продолжать совершенствовать организацию, систему базирования и тактику использования подводных лодок.

Несмотря на то, что в России к этому времени имелись талантливые инженеры и изобретатели, предложившие немало интересных проектов подводных кораблей, царское правительство по-прежнему продолжало ориентироваться на заграничные фирмы. Это дорого обошлось русскому флоту. Морское министерство заключило в 1906 году с фирмой Лэка договор на постройку четырех лодок водоизмещением по 409 тонн. И Лэк остался верен себе: хотя все лодки были спущены на воду в течение 1907-1908 годов, из-за конструктивных недостатков и необходимости их доводки они вошли в строй только в 1910-1911 годах, оставаясь худшими из того, что имела Россия.

Началась острая борьба за создание отечественного типа подводной лодки. Первая из них, "Минога", была создана талантливым русским кораблестроителем И. Бубновым. 20 сентября 1905 года ее проект был одобрен МТК, в сентябре 1906-го состоялась закладка корабля. В октябре 1909 года лодка вошла в строй. "Минога" - это первая в мире подводная лодка с дизельной силовой установкой. Она принимала активное участие в Первой мировой войне.

В 1907 году из Киля в Либаву перешли три подводные лодки "Карп", "Карась" и "Камбала". Это были небольшие корабли водоизмещением 205/235 тонн. Они имели всего один торпедный аппарат. В 1908 году лодки перевезли по железной дороге в Севастополь, куда ранее были доставлены две подводные лодки фирмы Голланда - "Лосось" и "Судак". Все они вошли в Отдельный дивизион подводных лодок Черноморского флота.

Следующей отечественной подводной лодкой стала "Акула".

По своим тактико-техническим данным она считалась одной из лучших подводных лодок мира.

На ней были установлены три дизеля по 300 л. с., скорость полного хода достигала в крейсерском положении 10,7 узла и 6,4 узла - на глубине до 50 метров. Относительно большое водоизмещение (370/468 т) дало возможность улучшить ее мореходные качества, повысить дальность плавания и увеличить автономность. Лодка имела 8 торпедных аппаратов. В период Первой мировой войны подводная лодка "Акула" совершила 15 боевых выходов.

Таким образом, за период 1906-1911 годов в России в технике подводного кораблестроения наблюдался значительный прогресс. Благодаря увеличению водоизмещения улучшились мореходные качества, оружие, условия обитаемости. Дизельные энергетические установки прочно внедрились в практику строительства "русского типа подводной лодки".

Создание и боевые действия в 1915-1917 годах первого в мире подводного заградителя "Краб", построенного по проекту М. Налетова - совершенно самобытного корабля русского военно-морского флота, - без преувеличения можно назвать переворотом в истории мирового подводного кораблестроения.

Этот корабль в период Первой мировой войны выполнял ответственные боевые задания.

Известно, что в августе 1914 года в Константинополь пришли германские корабли - линейный крейсер "Гебен" и легкий крейсер "Бреслау", которые вскоре были переданы Турции и вошли в состав ее флота. Когда только что построенный и еще небоеспособный русский линейный корабль "Императрица Мария" готовился перейти из Николаева в Севастополь, необходимо было исключить встречу линкора с "Гебеном" и "Бреслау".

Тогда-то и возникла идея преградить выход этим кораблям в Черное море, скрытно выставив у Босфора минное заграждение. Эта задача была блестяще решена "Крабом".

Теперь совместно с ранее поставленными там минными заграждениями еще в декабре 1914 года минными заградителями Черноморского флота была создана серьезная преграда для прорыва новых турецких кораблей в Черное море.

При попытке их выхода из Босфора "Бреслау" 5 июля 1915 года подорвался на минах и едва не погиб. Длительное время и он и "Гебен" не делали повторной попытки к прорыву.

"Краб" неоднократно выполнял еще более сложные минные постановки, которые высоко оценивались командующим Черноморским флотом: "По трудности постановки, требовавшей точности путеисчисления, так как расстояние между берегом и болгарским заграждением не превышает одной мили, и при неисправности механизмов лодки считаю выполнение командиром "Краба" возложенной на него задачи, несмотря на ряд предшествующих неудач, исключительно выдающимся подвигом".

"КРАБ"

29 июня 1915 года турецкая береговая охрана выловила в Босфоре несколько мин необычной конструкции. После пятидневного траления комендант Босфора доложил начальству, что мины сняты. Однако канонерская лодка "Иса-Реис", шедшая вытравленным фарватером, наскочила на мину и получила серьезное повреждение. Таков был результат первого боевого выхода подводного минного заградителя "Краб".

В 1916 году он несколько раз выходил на минные постановки. В 1919 году при бегстве из Севастополя английские интервенты потопили "Краб", он был поднят эпроновцами в 1935 году.

Год постройки - 1915 г.

Длина, м - 52,8

Водоизмещение т - 533/737

Ширина, м - 4,3

Рабочая глубина погружения, м - 50

Тип двигателя - кертинг

Вооружение: торпедные аппараты - 2, пушка - 1 (75 мм), пулеметы - 2, мин - 60

Дальность плавания, миль - 20 (7 узл.)

В 1912 году развернулась постройка подводных лодок для Балтийского флота.

По "малой" судостроительной программе было заказано 18 подводных лодок типа "Барс", также созданных по проекту замечательного русского кораблестроителя И. Бубнова. Эти корабли, безусловно, были новьым словом в истории развития подводного кораблестроения, хотя и не были лишены недостатков. Основным из них считалось отсутствие водонепроницаемых переборок, в результате чего не обеспечивалась непотопляемость лодки в случае пробоины в прочном корпусе. Но даже при всем этом вступление этих лодок в строй должно было значительно усилить боевые возможности русских подводных лодок на Балтике.

К началу Первой мировой войны подводные силы Балтийского флота состояли из бригады подводных лодок и учебного отряда подводного плавания. В бригаде числились следующие лодки: 1-й дивизион - "Акула", "Минога", "Макрель" и "Окунь"; 2-й дивизион - "Аллигатор", "Дракон", "Кайман" и "Крокодил".

В состав учебного отряда входили лодки: "Белуга", "Стерлядь" и "Пескарь". Кроме того, для усиления подводных сил Англия передала России 10 лодок типа Е и С.

Самыми неудачными из этих лодок были лодки типа "Крокодил" (фирма Лэка). Прочный корпус лодки был слаб и допускал погружение на глубину не более 25 метров. Верхняя палуба, покрытая деревянным настилом, создавала дополнительную плавучесть в надводном положении. Это обстоятельство приводило к тому, что порой лодку "загоняли" под воду 15-20 минут. А намокнув под водой, этот же настил создавал уже отрицательную плавучесть, и надо было быть подводным асом, чтобы управлять ею.

Бензомоторы, чрезвычайно опасные в пожарном отношении, являлись к тому же причиной частого отравления личного состава угарным газом. Когда из-за штормовых условий надо было возвращаться на базу, некоторые командиры прибегали к различным хитростям, которые позволяли им оставаться в море и после шторма искать противника. Наиболее известной на Балтике из этой неудачной серии была подводная лодка "Аллигатор", которой командовал талантливый офицер капитан 2-го ранга Вальронд.

16 мая подводная лодка вышла в разведку. Погода стояла великолепная. Деловито пыхтели бензиновые двигатели, дым шлейфом тянулся за кораблем.

В полдень заметили германский крейсер. "Аллигатор" тяжело погрузился и чуть погодя выпустил торпеду. Результатов выстрела увидеть не удалось, из-за отрицательной плавучести лодка зарылась в воду, а взрыва не слышали. Неудачи следовали одна за другой: отказало рулевое управление, заискрил главный электромотор. Пришлось немедленно всплыть.

Тем временем разыгрался шторм. Лодка в таких условиях плавать не могла. К счастью, рядом оказался шведский остров Готска-Санд. Командир решил укрыться от шторма в одной из его бухточек. Швеция - нейтральная страна. По международному праву, военный корабль мог находиться у ее берегов только в течение 24 часов. После этого нужно либо уходить, либо лодка будет интернирована. Срок приближался к концу, когда на горизонте сигнальщики обнаружили дымок. "Аллигатор" погрузился, но подводную лодку уже обнаружили. Командир видел в перископ, что к нему быстро приближается шведский миноносец. Пришлось всплыть и подойти к борту миноносца.

- По международным нормам, - передали с его мостика, - вы должны разоружиться.

- Насколько мне известно, - спокойно ответил Вальронд, - я могу пользоваться вашим гостеприимством еще 23 часа 40 минут. К острову я подошел 20 минут назад.

Шведский офицер заколебался.

- Хорошо, - сказал он, - если завтра в восемь утра вы не покинете остров, я разоружу вас силой!

Получив отсрочку, командир лодки решил не испытывать судьбу и приказал прочно ошвартоваться к борту миноносца. Так простояли всю ночь. На рассвете шторм стих. К этому времени удалось ввести в строй все механизмы. С "Аллигатора" отдали швартовы, поблагодарили шведского командира. Подводная лодка вновь направилась в море искать противника.

Следующий поход "Аллигатора" состоялся через месяц.

14 июня подводники заметили отряд вражеских кораблей, которые маневрировали на малых ходах. Командир предположил, что немцы ставят мины. Срочно погрузились на перископную глубину и с короткой дистанции дали залп из носовых торпедных аппаратов по крейсеру.

Через некоторое время из кормовых торпедных аппаратов стреляли по эсминцу, но в то же время сама лодка была атакована. Самоотверженными и искусными маневрами командир спас свой корабль от гибели.

Когда командир всплыл под перископ, то обнаружил корабли, удаляющиеся строем кильватера на запад. "Аллигатор" всплыл в крейсерское положение и пошел к району их маневрирования. Вскоре подводники через прозрачную гладь воды обнаружили множество мин, поставленных с небольшим углублением, о чем командир своевременно донес командованию Балтийского флота. Этим был предотвращен срыв операции надводных кораблей флота.

Несмотря на несовершенства и недостатки, все подводные лодки действовали смело и активно и сыграли определенную роль в решении общей задачи флота.

"Воспрепятствовать противнику проникнуть в восточную часть Финского залива, за меридиан Наргена, хотя бы временно, обеспечив мобилизацию сухопутных войск..." - такая задача была поставлена балтийским подводникам командованием флота. И они ее с честью выполнили.

Только за 1915 год они потопили и захватили 16 германских транспортов. За два года войны общий тоннаж потопленных боевых кораблей и транспортов составил более 105 тысяч тонн. Продолжая славные боевые традиции русской армии и флота, моряки-подводники проявили героизм и отвагу.

30 апреля 1915 года подводная лодка "Дракон" под командованием лейтенанта Н. Ильинского обнаружила немецкий крейсер в охранении миноносцев. Лодка также была обнаружена и подверглась артиллерийскому обстрелу и преследованию.

Искусно уклоняясь, командир "Дракона" в это время направлял лодку не на отрыв, а на курс сближения, с тем чтобы определить элементы движения главной цели и атаковать ее, для чего ухитрялся несколько раз поднимать перископ.

Он избежал опасности тарана и в то же время выпустил торпеду по крейсеру. В лодке явственно слышали взрыв.

Через некоторое время, всплыв снова на перископную глубину и обнаружив другой крейсер, Ильинский атаковал и его. Торпеда прошла вблизи корабля, что заставило его уйти из этого района.

Весной 1916 года подводная лодка "Волк" под командованием старшего лейтенанта И. Мессера крейсировала в северной части Балтийского моря на путях следования немецких транспортов, доставлявших из Швеции в Германию железную руду.

Маневрировали в подводном положении, периодически поднимая перископ. Суда под нейтральным флагом пропускали, ничем не выдавая своего присутствия. Но вот при очередном подъеме перископа обнаружили германский пароход, и лодка стремительно всплыла в крейсерское положение. Расчеты быстро заняли свои места у орудий, сигнальщик поднял сочетание флагов по международному своду "Немедленно остановиться", и одновременно у форштевня парохода выросли два фонтана, поднятых взрывами воды.

Пароход остановился. Принятые решительные меры заставили капитана действовать быстро: и вот уже шлюпки отвалили от борта с командой и пассажирами. Капитан передал Мессеру судовые документы и карты, а сам остался на ней пленником. Шлюпки с командой направились к берегу. Еще минута, и к пароходу стремительно несется торпеда. Высоко задрав нос, он быстро ушел под воду.

В тот же день русские подводники потопили еще два судна: военный транспорт "Кальда" и пароход "Бианка". Подводная лодка "Волк" благополучно вернулась на свою базу.

...Стояли июльские белые ночи. Подводникам соблюдать скрытность было трудно. Командир подводной лодки "Вепрь" лейтенант В. Кондрашов внимательно изучал материалы о движении немецких транспортов из Швеции в Германию.

- Понимаешь, - говорил он штурману, - немцы-то тоже люди. Они тоже домой побыстрее хотят.

- Вы это к чему, господин лейтенант?

- А к тому, что факты и наше наблюдение говорят о том, что немецкие транспорты не всегда следуют по извилистому прибрежному фарватеру, а иногда срезают заливчик и чешут напрямик. Значит, здесь они выходят за границу территориальных вод. На таких участках, - заключил командир, - не нарушая шведского нейтралитета, можно немцев топить! Веди, штурман, вот сюда, к этому большому и глубокому ковшику. Вон здесь сколько миль экономии напрямую! Трудно удержаться от соблазна? Как считаешь?

И вот они уже заняли место на подходах к облюбованной обширной бухте.

За пять долгих дней мимо лодки прошло шесть караванов, но никто не обнаруживал желания попасть под торпеды: все капитаны деловито и замысловато маневрировали вдоль изрезанных берегов по прибрежным фарватерам.

Но вот ранним утром, около 5 часов, на горизонте появился пароход, груженный сверх нормы. Это был германский транспорт "Сирия". Сзади шел миноносец, периодически выходя на траверз парохода и прикрывая его с моря. Оба шли вне трехмильной зоны. Командир пошел на сближение, предупрежденный об атаке экипаж четко действовал на боевых постах.

Чтобы атаковать наверняка, командир приказал приготовить три торпедных аппарата к выстрелу. Искусно маневрируя и осторожно используя перископ, он скрытно подошел к цели на четыре кабельтова.

Когда на миноносце заметили на штилевой поверхности моря следы от неотвратимо мчавшихся к транспорту торпед, то, увеличив ход, пошли на лодку.

Последовал взрыв трех торпед, усиленный взрывом паровых котлов транспорта. Корпус лодки сильно тряхнуло, полопались лампочки. Последнее, что увидел командир, был кренящийся пароход и стремительно приближающийся миноносец.

Командир решительным маневром отвернул от курса вправо, дал полный ход и приказал нырять на глубину 20 метров. Лодка с большим дифферентом на нос быстро пошла вниз и ударилась о скалистый грунт, не пройдя и трети заданной глубины. Ее чуть не выбросило на поверхность, но последовала четкая команда и молодец боцман на заднем ходу удержал лодку. Маневр удался, лодка медленно сползла со скалы и легла на грунт на глубине 12 метров. Над ней, беспрерывно меняя курсы, ходил миноносец. Прошло более суток, прежде чем командир смог подвсплыть под перископ. В утренней дымке он увидел мачты потопленного парохода и одиноко стоящий неподалеку эсминец. Пользуясь пониженной видимостью, командир вывел лодку из опасного района и при первой же возможности всплыл. И очень своевременно, ибо силы команды были на исходе. Лодка возвратилась в базу и сразу же была поставлена в док. А на столе кают-компании, выполняя роль подставок для столовых приборов, красовались чеки от трех израсходованных торпед. Заботливая рука минера посеребрила их и отгравировала. Надпись была лаконичной: "Сирия" 16/VII 1916 г. ".

Офицеры "Вепря" поставили перед собой задачу увеличить число таких подставок до полного комплекта. К концу войны их заметно прибавилось.

Немало героических дел совершили офицеры-подводники Черноморского флота. Подводная лодка "Тюлень" под командованием старшего лейтенанта В. Китицына 1 апреля 1916 года торпедировала турецкий пароход "Добровик". В конце мая та же лодка, крейсируя у болгарских берегов, уничтожила четыре парусные шхуны противника, а одну шхуну доставила на буксире в Севастополь.

Вслед за этим подводная лодка "Морж" захватила и привела в Севастопольский порт турецкий бриг "Бельгузар", направлявшийся в Константинополь. Осенью подводная лодка "Нарвал" атаковала турецкий военный пароход водоизмещением около 4 тысяч тонн и принудила его выброситься на берег. По нескольку вражеских судов было на боевом счету подлодок "Кашалот" и "Нерпа".

Но, пожалуй, самым ярким эпизодом был захват подводной лодкой "Тюлень" турецкого вооруженного транспорта "Родосто".

11 октября 1916 года подводная лодка "Тюлень", находясь на позиции в 15 милях от Босфора, в 22 часа 40 минут обнаружила турецкий военный транспорт. Он направлялся в один из портов анатолийского побережья. Командир лодки решил захватить судно в плен. Подводная лодка всплыла и открыла по транспорту артиллерийский огонь со стороны берега. Транспорт дал ответный залп. Свыше часа шла артиллерийская дуэль. Турецкие снаряды стали ложиться все ближе и ближе к подводной лодке. Командир лодки умело маневрировал, не прекращая вести огонь. Судно, объятое пламенем, потеряло ход, а его команда стала выбрасываться за борт. Позже пленные говорили, что на "Родосто" думали поначалу, что их обстреливает береговая батарея, а затем лодку приняли за миноносец.

Подводная лодка подошла к "Родосто" и пришвартовалась к нему. Оставшиеся на пароходе турки были обезоружены. Русские моряки ликвидировали пожар, исправили повреждения в корпусе судна и пустили в ход машину. Трофей в кильватере за лодкой, проделав 40-часо-вой переход, пришел в Севастополь.

Этот эпизод примечателен и тем, что он являлся единственным в истории войны случаем, когда подводная лодка огнем своих пушек вынудила к сдаче корабль, намного превосходящий ее по мощности артиллерийского вооружения. Это был пример правильной оценки обстановки, умения выбрать позиции артиллерийской стрельбы, пример творческого тактического мышления командира.

При оценке деятельности русских подводных лодок в годы Первой мировой войны нужно помнить, что подводный флот делал первые свои шаги.

Никаких отработанных документов по методам использования лодок, а также правил маневрирования при торпедных атаках еще не существовало. К началу войны была лишь разработана инструкция позиционной службы. В этом документе не было указаний по выполнению торпедных атак. Поэтому командиры действовали на глазок, каждый по своему разумению. Неудивительно, что успешность торпедных атак не превысила за все годы войны 12 процентов. Естественно, что боевая деятельность подводных лодок в период Первой мировой войны, в частности поиск противника в море, атаки вражеских кораблей и транспортов не могли быть такими же, как в период Второй мировой и Великой Отечественной войн. Их боевые возможности были значительно ниже, а технических средств обнаружения вообще не было.

И все же надо отдать должное русским подводникам, которые и в этих условиях проявляли настойчивость в поиске и уничтожении транспортов противника, смело атаковали его боевые корабли, даже когда они шли в довольно сильном охранении.

А на опыте подводных лодок типа "Барс" воспитывались поколения подводников.

ГЕРОИЧЕСКАЯ "ПАНТЕРА"

"Пантера" вступает в строй

После неудачных походов русского флота во время русско-японской войны Главный морской штаб разработал новую обширную кораблестроительную программу. Она предусматривала строительство не только крупных надводных кораблей, но и сильного подводного флота. Морское министерство, наученное горьким опытом, решило теперь приступить к строительству подводных лодок по отечественным проектам. К тому времени выдающийся ученый-кораблестроитель И. Г. Бубнов совместно с лейтенантом М. Н. Беклемишевым и инженер-механиком флота И. С. Горюновым разработал проект, который положил основу "русскому типу" подводных кораблей. По этому проекту еще в 1903 году на Балтийском судостооительном заводе в Петербурге была построена подводная лодка "Дельфин". После успешных испытаний ее отправили во Владивосток по железной дороге. Под командованием одного из своих конструкторов лейтенанта М. Н. Беклемишева она участвовала в боевых действиях на последних этапах русско-японской войны.

Спустя два года по новому проекту И. Г. Бубнова на Балтийском судостроительном заводе в рекордно короткий срок были построены шесть подводных лодок типа "Касатка". Они обладали большим водоизмещением, чем "Дельфин", имели более удлиненный корпус и были вооружены уже не двумя, а четырьмя торпедными аппаратами.

Наша страна снова закрепила за собой ведущее место в строительстве подводных кораблей. В конструкции русских лодок впервые в мире был четко выделен прочный корпус в виде цилиндрической трубы, к верхней части которой крепились надстройка и оконечности, составлявшие легкий корпус. Вне прочного корпуса в легких оконечностях были размешены цистерны главного балласта. Это нововведение позволило конструкторам значительно увеличить запас плавучести лодок. Обтекаемая надстройка сделала их настолько мореходными, что они стали пригодными для плавания в открытом море.

На Балтийском же заводе по проектам И. Г. Бубнова была построена в 1908 году подводная лодка "Минога", на которой вместо бензиновых и газолиновых двигателей были впервые применены дизель-моторы, а в 1912 году - лодка "Акула" водоизмещением свыше 400 тонн, которая в то время считалась самой мореходной и самой мощной в мире.

Имя русского ученого профессора Ивана Григорьевича Бубнова талантливейшего конструктора-кораблестроителя - навсегда вошло в историю отечественного и мирового подводного плавания. Незадолго до начала Первой мировой войны им проектируется лодка типа "Барс" - вполне современный для того времени боевой корабль.

Первые лодки этого типа - "Морж", "Тюлень" и "Нерпа", построенные в Николаеве для Черноморского флота, были спущены на воду в 1913 году. Их достоинства были очевидны. Надводное водоизмещение этих лодок составляло 650 тонн, подводное - 750, а скорость хода соответственно равнялась 11 и 8 узлам. Вооружение состояло из 12 торпедных аппаратов и двух артиллерийских орудий. Таким мощным вооружением к началу первой мировой войны не располагали еще подводные лодки других стран.

Заказ на 20 кораблей этого типа для Балтийского моря был поделен Морским министерством в 1913 году между Балтийским судостроительным заводом в Петербурге и заводом "Ноблесснер" в Ревеле, главным конструктором которого стал И. Г. Бубнов.

Фирма "Ноблесснер" обязалась полностью закончить постройку 12 заказанных лодок в 1916 году. Первым четырем были присвоены названия "Тигр", "Львица", "Пантера" и "Рысь".

Строительство "Пантеры" началось фактически 24 июня 1914 года, но официальная торжественная церемония ее закладки, которой был придан характер патриотической демонстрации, состоялась лишь 16 июля - на третий день после начала войны с Германией.

Война требовала быстрейшего завершения постройки подводных лодок. Между тем 1320-сильные дизеля для них, заказанные заводом в Германии, получить было уже невозможно. Пришлось установить на лодках 250-сильные дизеля, снятые с канонерских лодок Амурской флотилии. Максимальная подводная скорость подводных лодок снизилась из-за этого на несколько узлов против запроектированной. Кроме того, в ходе строительства "Пантеры" в ее конструкцию был внесен ряд изменений, подсказанных опытом боевого плавания однотипных с ней подводных лодок "Барс" и "Гепард", построенных ранее Балтийским заводом.

Осенью 1915 года командиром еще строившейся "Пантеры" был назначен старший лейтенант Г. Палицын. 0н командовал до этого подводной лодкой "Стерлядь" и забрал оттуда большую группу опытных унтер-офицеров, старшин и боцманматов.

Первыми пришли на "Пантеру" боцман П. Ворожко, минные машинисты унтер-офицеры Ф. Пермяков и И. Дрозд и моторный унтер-офицер В. Пронин. Это были сверхсрочники, служившие на подводных лодках по 5 - 8 лет и имевшие уже боевой опыт.

В то время "Пантера" находилась на стапеле. Корпус лодки не был полностью смонтирован, и дизеля для нее еще стояли в ящиках на берегу. Два моторных унтер-офицера И. Гвоздев и Ф. Ефимов, которые доставили их с Амура, вошли в состав команды "Пантеры". Вместе с Прониным они осмотрели, промыли и прочистили все узлы и части дизелей, промерили зазоры. Оказалось, что цилиндры и шечки коленчатых валов уже значительно сработаны. Пронин доложил об этом командиру. Дизеля пришлось отправить на ремонт в мастерские военного порта и получить оттуда новые поршни. Такие же дефекты имелись и в уже установленных дизелях на подводных лодках "Тигр" и "Львица", но они были обнаружены только после спуска этих лодок на воду.

Вскоре команда строившейся лодки была пополнена еще восемью бывалыми подводниками со "Стерляди": унтер-офицерами И. Вашенко, А. Бахтиаровым и И. Ма-лафейкиным, старшинами Д. Поздняком, Н. Дормидонтовым, З. Бачурихиным, боцманматами Г. Гутта и А. Пчелинцевым. Позднее, уже в начале 1916 года, на "Пантеру" прибыли со "Стерляди" минные машинисты унтер-офицер 1-й статьи И. Прилуков и матрос 1-й статьи Н. Усачев. Среди молодых подводников "Пантеры" находился и строевой матрос Максим Скриганов - впоследствии контр-адмирал и командир Учебного отряда подводного плавания имени Кирова.

Когда 22 марта 1916 года начались заводские стендовые испытания механизмов "Пантеры", комплектование лодочной команды было завершено. В ее составе было 5 офицеров и 45 нижних чинов.

Последним на лодку был назначен старший инженер-механик мичман В. Саукс. Замкнутый характер не помешал ему стать общим любимцем экипажа. Молодого мичмана ценили за заботу о подчиненных, за хозяйственную деловитость и большую любовь к своему кораблю, которую он старался привить всей команде. Прозвище "боцман" прочно укоренилось за ним до самых последних дней его службы на "Пантере".

"Пантера" строилась на частном заводе, поэтому ее матросы участвовали в заводских испытаниях лодочных механизмов лишь в качестве наблюдателей. Это обстоятельство позволило команде лодки почти все рабочее время использовать для изучения своего корабля, его механизмов, устройств и приборов под руководством инженер-механика. Мичман Саукс придавал большое значение этому делу, его требовательность нередко граничила с педантизмом. Он часто экзаменовал команду и не прощал ни одной, даже малейшей ошибки никому - не только матросам, но и унтер-офицерам.

- Ты должен спросонок знать, где есть этот клапан, - сердито говорил он тому, кто хоть на секунду медлил с ответом.

13 апреля 1916 года состоялся торжественный спуск "Пантеры" со стапелей на воду, а 8 мая она была предъявлена для сдачи морскому ведомству. Принимала ее комиссия во главе со старым подводником контр-адмиралом Левицким. Несмотря на военное время, приемка проводилась по полной программе.

Впервые "Пантера" вышла в море на ходовые испытания 11 июня. Они продолжались более полутора месяцев и прошли успешно. 23 июля был подписан акт о приемке "Пантеры", после чего последовал приказ о зачислении ее в действующий Балтийский флот.

Утром 5 августа "Пантера" отошла от заводской стенки и под электродвигателями тихо вошла в Минную гавань. На палубе ее выстроилась команда. Навстречу с транспорта "Европа" - плавучей базы подводных лодок грянул оркестр. На стоявших рядом подводных лодках "Львица" и "Тигр", которые вступили в строй раньше "Пантеры", также были выстроены команды и подняты приветственные флаги. Началась торжественная церемония подъема военно-морского флага на новом боевом корабле.

Первые походы

Шла война. Немного времени дано было команде "Пантеры", чтобы освоить новую лодку, овладеть ее сложными машинами и приборами, постичь искусство и тактику морского боя на подводном корабле. Только в течение двух недель занималась она боевой подготовкой, почти ежедневно выходя на Ревельский рейд.

Правда, опытные, бывалые подводники составляли основное ядро команды "Пантеры", но были там и молодые матросы, впервые пришедшие на лодку. А на боевом подводном корабле каждый должен уметь справляться не только со своим делом, но и с делом соседа, и не одного. Каждому подводнику, будь то самый молодой матрос или командир лодки, надо знать на своем корабле всё до последней заклепки, уметь разыскать не только при свете, но даже и в темноте любой клапан, маховик или рубильник. Дело ведь происходит под водой. Здесь промедление смерти подобно!

Нелегко новичку свыкнуться и с бытовыми условиями на подводной лодке, две трети или три четверти внутреннего объема которой заняты всевозможными механизмами и устройствами. Далеко не каждый из экипажа имеет на лодке постоянную койку, а обычно делит ее с подвахтенными товарищами.

Различные приборы очищают воздух в лодке от вредных примесей, пополняют его кислородом из запасных баллонов. И всё же, когда задраен рубочный люк и лодка часами находится под водой, непривычному человеку дышится в ней нелегко. Запас пресной воды на лодке ограничен, на умывание иногда остается один-два стакана. Рацион подводника в походе - концентраты, консервы, сухие овощи, крупы да сухари.

"Старики"-подводники "Пантеры" сумели быстро вселить в молодежь и чувство локтя товарища, и навыки походной жизни, и приучить ее сноровисто выполнять все суровые требования корабельного устава. Тут-то и пригодилось то знание "на зубок" всех устройств лодки, которое требовал от экипажа его любимец "боцман" - он же старший механик мичман Саукс.

Уже 21 августа 1916 года "Пантера" получила первое оперативное задание - доставить из Ревеля в Гельсингфорс важные документы. Во второй половине дня лодка покинула Ревельский рейд и вышла в море. На траверзе маяка Ревельстейн радиотелеграфист и акустик лодки З. Бачурихин внезапно уловил знакомый по боевым учениям шум движущейся торпеды. Но командир лодки Палицын от него отмахнулся:

- Не успели выйти в море, как тебе, Бачурихин, уже мерещатся немецкие подводные лодки!

В ту же минуту с кормовой надстройки донесся тревожный крик:

- Справа по корме перископ подводной лодки! - докладывал командиру минно-машинный унтер-офицер. 1-й статьи И. Дрозд.

И действительно, за кормой над водной поверхностью отчетливо вырисовывалась труба перископа. Через несколько мгновений возле нее показался большой воздушный пузырь, а затем по направлению к борту "Пантеры" потянулся режущий воду след торпеды. Сомнений быть не могло "Пантеру" уже вторично атаковала вражеская подводная лодка.

- Лево на борт! - скомандовал командир и стал помогать развороту лодки электродвигателями. Все затаили дыхание. В нескольких метрах от "Пантеры" торпеда прочертила свой смертоносный след и скрылась.

За бдительность, предотвратившую гибель подводной лодки, командующий Балтийским флотом наградил унтер-офицера И. Дрозда Георгиевским крестом 4-й степени. Но заслуга бдительного радиотелеграфиста, который первым обнаружил врага, была забыта командиром.

После трехдневного пребывания в Гельсингфорсе "Пантера" возвратилась в Ревель. Она уже получила первое боевое крещение и имела первого награжденного боевым орденом члена экипажа. Теперь пантеровцы чувствовали себя равными среди команд других подводных лодок, стоявших в Ревеле.

Вплоть до начала октября командир "Пантеры", тренируя ее личный состав, продолжал почти ежедневно выводить свою лодку в море: отрабатывалось маневрирование под водой, проводились практические торпедные и артиллерийские стрельбы. Боевая подготовка шла успешно, и начальник дивизии доложил комфлоту, что команда "Пантеры" вполне подготовлена к любым заданиям командования. Вскоре был получен приказ подготовить лодку к выходу на боевую позицию в район Ландсортской впадины у шведских берегов. Там наблюдалось особенно интенсивное движение вражеских судов, перевозивших из Швеции в Германию железную руду и в обратном направлении уголь.

Приняв боезапас и продовольствие, "Пантера" в ночь на 9 октября покинула Ревельский порт и вышла в море. В Моонзундском порту Роггекюль ее ожидала подводная лодка "Тигр". Едва забрезжил рассвет, как обе лодки покинули Роггекюль и в кильватерном строю пошли до банки Харрилайд. Здесь лодки обменялись сигналами "счастливого плавания" и, разойдясь, продолжали раздельно свой путь на позиции в смежных районах.

Пройдя некоторое расстояние, "Пантера" погрузилась и следовала далее уже под водой. На рассвете 10 октября лодка всплыла, и сразу же в перископе был обнаружен силуэт неизвестной субмарины. Не желая преждевременно выдавать присутствие русских подводных лодок, командир "Пантеры" отказался от атаки и увел свой корабль на глубину. Впоследствии выяснилось, что обнаруженный "Пантерой" силуэт принадлежал подводной лодке "Тигр". Ее команда даже не подозревала о грозившей ей тогда смертельной опасности.

Начались обычные позиционные будни. В тот же день пантеровцы видели вдали на горизонте дымы многочисленных кораблей. Из-за дальности расстояния разобрать их национальную принадлежность было невозможно, а инструкция категорически запрещала атаку неопознанных судов вблизи территориальных вод нейтральных стран.

Через сутки на рассвете был обнаружен новый большой караван судов. Он следовал как раз через позицию "Пантеры". В перископ было отлично видно, что ближайший к лодке транспорт не имеет опознавательных знаков, обязательных для нейтральных судов. Стало быть, это вражеские суда. С дистанции 20 кабельтовых лодка вышла в атаку. Однако ей не повезло! В этот момент охранявшие вражеский караван сторожевые корабли противника обнаружили "Пантеру", и один из них пытался ее таранить. Пришлось срочно уйти на глубину. Всплыв во второй половине дня, снова осмотрели горизонт. Совсем недалеко от лодки медленно двигался новый караван судов. Было отчетливо видно, что он охраняется германскими сторожевым кораблем и канонерской лодкой.

Объектом атаки избрали транспорт, большой силуэт которого выделялся в окуляре перископа. С дистанции "Пантера" произвела залп из трех носовых аппаратов и сразу ушла на 30-метровую глубину. Через минуту донесся сильный взрыв. Взрывной волной заклинило горизонтальные рули, и лодка, ударившись о грунт, всплыла. У нее была повреждена кормовая цистерна и нарушена герметичность глушителей. К тому же после двух атак пребывание "Пантеры" здесь уже не могло быть тайной для противника. Было ясно, что его суда станут избегать этот опасный для них район. 13 октября лодка возвратилась на базу.

Вскоре данные нашей разведки, а также сообщения шведской прессы подтвердили, что в то время у Ландсорта противник действительно потерял транспорт, а один из охранявших его боевых кораблей получил серьезные повреждения. Оказалось, что засеченный "Пантерой" силуэт принадлежал не одному, а двум кораблям: транспорту и канонерской лодке.

За этот боевой поход "Пантеры" командир ее был досрочно произведен в капитаны 2-го ранга, а несколько унтер-офицеров и матросов получили боевые награды.

Крепкие льды рано сковали в 1916 году заливы Балтийского моря. Тяжелая ледовая обстановка исключала походы подводных лодок. Первая боевая кампания "Пантеры" закончилась. Она была короткой, но увенчалась успехом и послужила хорошей школой для подводников-пантеровцев.

"Пантера" защищает Красный Петроград

В ноябре 1918 года "Пантера", подводная лодка, созданная еще до Первой мировой войны, после революции включенная в действующий отряд Балтийского флота, готовилась к переходу из Петрограда в Кронштадт. Экипаж ее пополнили и назначили нового командира - Александра Николаевича Бахтина. Ему исполнилось тогда только 24 года, но он уже несколько лет плавал на подводных кораблях и в первой империалистической войне был старшим офицером подводной лодки "Волк".

25 ноября - в день своего прибытия на "Пантеру" - Бахтин повел лодку в Кронштадт. Начальник штаба Действующего отряда Л. Галлер поставил перед ним задачу: срочно подготовить экипаж к боевым действиям против кораблей англичан, хозяйничавших в Финском заливе.

Невзирая на осенние штормы, "Пантера" стала ежедневно выходить на Красногорский рейд, упражняясь в погружении и торпедных стрельбах. Учеба была уплотнена до предела, каждая минута использовалась, чтобы привить подводникам навыки, необходимые для боя. Спаянный матросский коллектив "Пантеры" понимал, что предстоят встречи с опытным и коварным врагом, и поддерживал усилия молодого командира.

Бахтину быстро удалось найти с экипажем общий язык. 4 декабря, спустя несколько дней после своего назначения, он писал жене: "Пантера" стоит в Кронштадте... Она по праву считается лучшей подводной лодкой на флоте как по качествам экипажа, так и по всему другому. Мне повезло с назначением. Чувствую, что нашел преданных друзей... Все идет хорошо".

Бахтин отзывался о команде "Пантеры", как о своей родной семье: "...Всё обстоит благополучно, - писал он 19 декабря своей жене. - Лодкой и ее составом я очень доволен. Вероятно, для меня "Пантера" - это нечто вроде дочурки для тебя... Дело все знают отлично. Все исключительно дружны и спаяны. Готов с такой командой идти куда угодно. Так что все оллрайт!"

Враг стоял у самых ворот Петрограда. Обстановка на Балтике была крайне напряженной. Англичане сосредоточивали свои корабли на Ревельском рейде, готовясь к нападению на Кронштадт.

Первой вышла на разведку Ревельского рейда подводная лодка "Тур". В морозную штормовую погоду 28 ноября 1918 года она покинула Кронштадт и, совершив тяжелый переход, проникла на вражеский рейд. Не обнаружив там кораблей противника, лодка благополучно возвратилась в свою базу.

Когда суровая зима окончательно вступила в свои права, настал черед "Пантеры" идти в разведывательный поход. Советские надводные корабли готовились к смелой операции, которая должна была показать английским интервентам, что они не могут безнаказанно хозяйничать в водах Финского залива.

В полдень 23 декабря "Пантера" с помощью мощного ледокола вышла из забитой льдом гавани Кронштадта и направилась на запад. Волны перекатывались через мостик, обливая стоявших на вахте студеной водой. Не только поручни и решетчатый деревянный настил на палубе, но даже компас и пеленгатор обмерзали и покрывались льдом. Штурману Д. Иконникову доставалось больше всех. Подходя к компасу, он каждый раз получал холодный душ и совсем мокрым спускался в центральный пост.

К 10 часам утра 24 декабря "Пантера" подошла к траверзу маяка Кокшер и погрузилась, чтобы следовать под перископом на Ревельский рейд. Большие волны швыряли лодку, сильная качка мешала ей держаться на нужной глубине. Вдобавок промерзли перископы: не вращались, не поднимались и не опускались. Когда через некоторое время они оттаяли, то оказалось, что носовой перископ погнут. Обнаружилась и другая неприятность - начали пропускать воду клинкеты газоотвода; лодка могла погружаться на глубину не более 20 метров.

Пользуясь только кормовым перископом, "Пантера" вошла в проход между островами Кокшер и Большой Врангель и начала медленно продвигаться по направлению к Ревельскому рейду. Когда стемнело, лодка всплыла и под одним дизелем продолжала следовать на рейд. Другой дизель был пущен на зарядку аккумуляторов.

А. Бахтин вспоминал: "Погода не представляла ничего утешительного. Небо было покрыто тучами. Ревел ветер, лодку качало и непрерывно заливало ледяными волнами. Был сочельник. Буржуазный Ревель, очевидно, веселился, встречая праздник. Но "замерзающего рождественского мальчика" представлял несомненно наш штурман.

Маленький и круглый, как кубышка, от разной теплой одежды, он с трудом протискивался в узкие лодочные люки и загроможденные проходы, бегая с мостика к штурманскому столику по отвесным трапам. Обледенелый и продрогший, он неустанно работал.

В 19 часов мы вышли на Екатеринентальский створ, выводящий на Ревельский рейд. На одно мгновение нам приветливо блеснули огни маяков, но тотчас же непроницаемая снежная стена закрыла все. Началась пурга. Нужно было скорее выбираться из неприятельского логова. Я скомандовал: "Лево на борт!"

Хлопья снега били нас в лицо, так что с трудом можно было смотреть. Впрочем, ничего, кроме снега и волн, не было видно. И мы выходили по прокладке, хотя и не совсем были уверены в точности компаса. Выйдя на чистую воду, продолжали зарядку.

В 22 часа мне доложили, что перестал действовать руль. Даже не моряку должно быть понятно, какое "приятное ощущение" оказаться без руля у неприятельских берегов: корабль идет не туда, куда хочет, а куда его влекут ветер и волны, т. е. просто он никуда не может идти, а если даст ход, то беспомощно тычется в разные стороны, как слепой щенок.

Были мобилизованы все лучшие силы и вскоре повреждение нашли: лопнул левый штуртрос между роликами в центральном посту. На всякий случай проверили рулевые приводы в кормовой цистерне. Эта операция была произведена боцманом Г. Гуттой и его помощником рулевым Д. Кузьмицким, для чего им пришлось по обледенелой палубе лодки пробираться к самой корме с риском ежеминутно быть сорванными обрушивающимися массами ледяной воды. Они открыли узкую горловину цистерны, осмотрели всё при неровном свете аккумуляторного фонарика и проделали такой же путь обратно...

Погрузиться, чтобы лечь на грунт и укрыться от волны на данной глубине, не позволили пропускавшие клинкеты. Приходилось выворачиваться так, как есть, и притом во что бы то ни стало до рассвета, пока нас не могли видеть с островов...

Мы решили переосновать трос, т. е. целый его конец перевернуть к роликам, а разорванный - к талрепам в корме, где на свободном месте можно было рассчитывать как-нибудь связать разорванные части. За эту работу взялся наш механик В. Саукс. Это был незаменимый человек в работе и любимец команды. Для него не было, кажется, невозможных заданий. За всё он брался первым и доводил до успешного конца, хотя и часто бывал "под мухой", что было его слабостью. Механик, посмотрев, что надо сделать, сказал своим басистым говором на "о":

- Ну, что ж, это можно, - засучил рукава и начал работать вместе со своим другом комиссаром В. Ивановым и мотористами.

Медленно шло время. Только через два часа упорной работы штуртрос был наконец соединен..."

Около 2 часов ночи 25 декабря лодка легла на обратный курс и пошла под дизелями в базу. У острова Гогланд были обнаружены парусник и два небольших финских парохода. Во второй половине дня "Пантера" прошла остров Сескар и встретилась с ожидавшими ее эскадренными миноносцами "Спартак" и "Автроил". Передав на "Спартак" данные разведки и пожелав "счастливого плавания", "Пантера" разошлась с миноносцами, взявшими курс на запад.

Подойдя к траверзу Шепелевского маяка, А. Бахтин передал также данные разведки стоявшему там на якоре крейсеру "Олег". Впоследствии командир крейсера рассказывал, что "Пантера" тогда была сплошь покрыта льдом от носа до кормы с пушкой и мостиком. Она представляла собой, по его словам, глыбу льда, в которой трудно было распознать подводную лодку.

Утомленная и продрогшая команда к концу похода едва держалась на ногах. Комиссар В. Иванов завел граммофон. Кто-то из матросов затянул любимые на лодке украинские песни, другие подхватили. Настроение команды поднялось, стало веселее.

Поздно вечером "Пантера" возвратилась в Кронштадт и ошвартовалась у борта учебного судна "Воин". В штабе Действующего отряда Балтфлота А. Бахтину рассказали, что уже после выхода "Пантеры" в море стало известно о том, что на Ревельском рейде интервенты поставили минное заграждение. Именно в этом опасном районе лодка маневрировала.

Командование отряда объявило благодарность личному составу "Пантеры", отметив, что ее поход протекал в значительно более сложных условиях, чем ноябрьский поход подводной лодки "Тур". Позднее комиссия Реввоенсовета Морских Сил Балтийского моря, оценивая итоги зимней кампании флота, подчеркнула "...в высшей степени добросовестное и самоотверженное исполнение долга личным составом действовавшей подводной лодки "Пантеры".

А ведь в те времена, вспоминает бывший штурман "Пантеры" Д. Иконников, считалось уже высокой оценкой, если за поход не ругали.

Не успела команда "Пантеры" отдохнуть после "рождественского" похода, как ей пришлось снова идти в море. Выйдя 15 января из Кронштадта, "Пантера" следовала за ледоколом почти вплотную. Продвигались во льдах медленно. С темнотой маленький караван встал на ночевку у маяка Толбухин. А на рассвете выяснилось, что ледокол исчерпал почти весь свой запас топлива и должен вернуться в Кронштадт. "Пантера" пробовала самостоятельно пробираться во льдах и дошла до траверза Шепелевского маяка, но вскоре ее зажали льды, тянувшие лодку на минное поле. Отданный якорь не держал. Попытка удержаться при помощи машин также ни к чему не привела. Дальнейшее продвижение означало гибель лодки. Положение стало угрожающим. Дали радиограмму с просьбой срочно выслать на помощь ледокол. Наконец, после долгих мытарств удалось развернуть лодку и лечь на обратный курс. Под двумя дизелями стали пробиваться в Кронштадт, но оба машинных кингстона оказались забитыми льдом. Пришлось застопорить дизеля и включить электромоторы. Лишь к вечеру из Кронштадта прибыл ледокол "Ораниенбаум". При его помощи "Пантера" с поврежденным корпусом и погнутыми гребными винтами ночью возвратилась в Кронштадт.

В рапорте о походе "Пантеры" ее командир писал: "...С обледенелыми люками, которые нужно расхаживать перед погружением, бездействующим радиотелеграфом, ненадежными торпедными аппаратами, замерзающими перископами и не стреляющими пушками лодка делается совершенно бессильной при встрече с неприятелем, не будучи в состоянии не только атаковать его, но даже своевременно погрузиться, а движущиеся ледяные поля делают походы окончательно невозможными".

К скупым фразам командирского рапорта следует добавить, что внутри лодки температура всегда была ниже нуля, а скудный полуголодный паек едва поддерживал силы команды.

Командование Действующего отряда Балтфлота было вынуждено прекратить зимние разведывательные походы подводных лодок, но почти всю зиму 1918-19 годов "Пантера", "Тигр" и "Рысь" в Кронштадте, а "Вепрь", "Волк", "Тур" и "Ягуар" в Петрограде были в боевой готовности и их команды неотлучно находились на лодках. Только 12 февраля "Пантера" и "Рысь" получили приказание идти на ремонт. С помощью ледоколов они двое суток добирались до стенки Балтийского завода. Ремонт "Пантеры" и других подводных лодок проходил в тяжелых условиях. Не хватало не только запасных частей, но даже простого инструмента. Рабочие от истощения едва держались на ногах. Для "Пантеры" трудности ремонта усугублялись уходом ее старого механика В. Саукса, который был отпущен к семье на родину в Эстонию.

Между тем обстановка на подступах к Петрограду становилась тревожнее с каждым днем. Весной 1919 года империалисты Антанты организовали свой первый комбинированный поход против Советской республики. Красная Армия сражалась одновременно на нескольких фронтах: на востоке, на юге, на севере и на западе страны. На северо-западном фронте войскам латышских, эстонских и русских белогвардейцев при помощи империалистов Антанты удалось оттеснить войска красных за реку Нарву, превратив Прибалтику в плацдарм для захвата Петрограда. Враг хотел отвлечь внимание и силы Красной Армии, наступавшей на Восточном фронте, и облегчить положение Колчака.

13 мая 1919 года началось общее наступление белых на Петроградском фронте. Прорвав фронт между Нарвой и Чудским озером, Юденич создал реальную угрозу Петрограду. Наступление Юденича непосредственно поддерживал английский флот, бороздивший воды Финского залива.

"Советская Россия, - говорилось в обращении ЦК РКП (б) от 22 мая, - не может отдать Петроград даже на самое короткое время... Слишком велико значение этого города, который первый поднял знамя восстания против буржуазии и первый одержал решающую победу.

Питерские рабочие, не жалея сил, отдавали десятки тысяч бойцов на все фронты. Теперь вся Советская Россия должна пойти на помощь Петрограду".

В короткий срок под руководством своей партийной организации рабочие Петрограда подготовили город к упорной обороне. Готовился к отпору врагу и Красный Балтийский флот.

Действующий отряд кораблей Балтийского флота помогал 7-й армии, надежно прикрывая своим огнем ее наступление в приморском районе и не допуская высадки вражеских десантов в тылу советских войск. 18 мая эсминец "Гавриил" и несколько советских тральщиков провели первый морской бой с четырьмя английскими миноносцами. Командование флота было вынуждено прервать ремонт некоторых подводных лодок и в начале июня 1919 года снова включить их в состав действующего отряда.

В эти решающие дни борьбы за Петроград в фортах "Красная Горка", "Серая лошадь" и "Обручев" вспыхнул контрреволюционный мятеж. Восставшие открыли по Кронштадту огонь из двенадцатидюймовых орудий. Выход лодок в район Красногорского рейда для практического погружения и стрельбы был теперь невозможен. Все лодки вышли из Кронштадта к Петрограду и встали на якорь вне досягаемости огня батарей "Красной Горки".

Линейные корабли Балтийского флота открыли ответный огонь по "Красной Горке". 15 июня началась атака советских войск на мятежные форты, а 16 июня они уже были в наших руках. Разгром белых на захваченных ими фортах явился началом разгрома Юденича под Петроградом.

В подавлении контрреволюционного мятежа в форту "Красная Горка" принимали активное участие матросские отряды, в которые влились и добровольцы-подводники. В числе их были пантеровцы - минный машинист А. Кащеев, радиотелеграфист С. Терентьев и моторист А. Иванов, который геройски погиб в бою на подступах к "Красной Горке".

Когда контрреволюционный мятеж на "Красной Горке" был полностью ликвидирован, все лодки возвратились в Кронштадт. К этому времени перешла туда и "Пантера". Вскоре она получила новое боевое задание.

24 июня задолго до утра лодка, несмотря на густой туман, вышла в Копорский залив, где находились тогда корабли английских интервентов. Спустя несколько часов, когда видимость несколько улучшилась, вахтенный сигнальщик в туманной дымке заметил на горизонте три смутно вырисовывавшихся силуэта. Это вражеские тральщики производили контрольное траление фарватера. Чтобы остаться незамеченной, "Пантера" снова вошла в полосу тумана и перешла в позиционное положение.

Но штурман лодки А. Берг был обеспокоен. Тщательно проверив прокладку курса, он установил, что из-за неисправности счетчика лага "Пантера" в тумане прошла через наши оборонительные минные поля. Курс лодки был немедленно выправлен, однако его пришлось проложить снова через те же минные поля.

"Об этом мы не говорили со штурманом, - рассказывал А. Бахтин, - не желая возбуждать лишнего волнения в личном составе. Мы без слов понимали друг друга. Но этот час, пока мы не вышли на чистый фарватер, показался мне необыкновенно длинным..."

Наконец туман развеялся, теперь отчетливо вырисовывался Шепелевский маяк. Вражеских тральщиков не было видно, и "Пантера" полным ходом пошла по фарватеру, ведущему в Копорский залив. Вскоре лодка погрузилась и продолжала свой путь под перископом. Был штиль, и на гладкой поверхности воды хорошо выделялся след от перископа "Пантеры". Это грозило опасностью, однако боевое задание нужно было выполнять.

Около 11 часов утра старпом А. Шишкин, стоявший на вахте у перископа, обнаружил справа от "Пантеры" два подозрительных тычка. Они то исчезали, то вновь показывались из-под воды. Эти тычки оказались перископами вражеской подводной лодки.

Чтобы не обнаружить себя, "Пантера" уменьшила ход до самого малого и ушла на глубину. Всплыв через час для осмотра горизонта, обнаружили впереди по курсу уже не одну, а две подводные лодки противника. Это были, как впоследствии выяснилось, английские лодки "Е-9" и "Е-8". Обе лодки находились в надводном положении и не двигались. Команда одной из них стала беззаботно купаться. Видимо, англичане были уверены, что ни один корабль не нарушит их покой, и пренебрегли элементарной осторожностью.

План атаки созрел быстро. "Пантера" пошла на сближение с врагом. На боевых постах царило напряженное молчание. Каждый понимал серьезность момента и ожидал приказа командира.

Маневрируя и стараясь ближе подойти к врагу, А. Бахтин провел "Пантеру" в узкий проход между обеими вражескими лодками, а затем развернул кормой к противнику. Когда до дальней лодки оставалось всего 6 кабельтовых, из правого кормового аппарата был сделан торпедный выстрел. 3атем, развернувшись на 20 градусов вправо, "Пантера" послала вторую торпеду из левого кормового аппарата в другую английскую лодку. Но желанных взрывов не последовало. Торпеды, уйдя на глубину, зарылись в грунт.

Первая из атакованных подводных лодок противника сразу же стала отходить на юго-восток и также пыталась торпедировать "Пантеру", но неудачно. Однако вся команда слышала, как справа по корме прошумели винты вражеской торпеды.

Между тем вторая английская лодка продолжала стоять на месте. Ее купальщики стремительно выскакивали из воды и разбегались по своим боевым постам. Бахтин решил эту лодку атаковать вторично. Сблизившись на дистанцию в 4 кабельтовых, "Пантера" произвела залп из обоих носовых аппаратов. На этот раз в перископ отчетливо были видны два следа, которые потянулись к вражеской лодке. Однако английская лодка успела дать ход и слегка развернуться. Обе торпеды прошли в нескольких метрах от ее корпуса.

После залпа "Пантера" не смогла удержаться на глубине. Она всплыла, показав над уровнем воды свой нос и даже часть рубки.

- Все свободные в нос! Глубина 20 метров, право на борт! - скомандовал Бахтин.

"Пантера", разворачиваясь вправо, стала уходить на безопасную глубину. Но раньше чем лодка скрылась под водой, противник успел изготовиться к бою и начал ее преследовать. Англичане обстреляли лодку ныряющими снарядами, один из которых разорвался вблизи борта "Пантеры".

Почти час шла "Пантера" под водой, не рискуя поднять свой перископ. Глубины были малые - 15-20 метров, и лодка несколько раз касалась килем грунта. Через полтора часа она осторожно всплыла, но от резкой перемены температуры запотел окуляр перископа. Пытались осмотреться через иллюминаторы рубки. В ту же минуту снова раздался сильный взрыв. Преследование "Пантеры" продолжалось. Пришлось опять погрузиться.

Лодка шла под водой между нашими минными полями, используя для ориентира лишь характерные для данного района глубины. В четырех милях от Шепелевского маяка она всплыла и в 20 часов благополучно ошвартовалась у борта "Памяти Азова".

Летняя кампания 1919 года была очень напряженной для наших подводных лодок. Одна за другой они выходили из строя и направлялись в Петроград на ремонт. К моменту возвращения "Пантеры" из Копорского залива она была в составе действующего отряда флота единственной подводной лодкой, находившейся, в боевой готовности.

В то время в кронштадтские гавани пытались прорваться английские быстроходные катера. Враг уделял особое внимание тому углу гавани, где стояла плавбаза подводных лодок "Память Азова". "Пантера" предусмотрительно перешла в менее опасное место - к южной стенке той же гавани. Буквально через два дня вражеские катера потопили торпедами плавучую базу. Но из семи торпедных катеров, участвовавших в этом налете, три были разбиты в щепки нашей артиллерией.

Гибель эсминца "Виттория"

После гибели "Памяти Азова" команда "Пантеры" стала базироваться на учебное судно "Воин". Лодка продолжала выходить для боевой подготовки личного состава на Красногорский рейд, возвращаясь к вечеру в Кронштадт.

29 августа после очередного похода новый штурман "Пантеры" А. Краснов, наскоро проглотив в кают-компании "Воина" обычный селедочный суп с капустой, не раздеваясь, бросился на свою койку. Но крепкий сон усталого штурмана длился недолго. Его немедленно потребовал к себе командир.

- Прочтите, штурман! - сказал ему Бахтин, протягивая предписание начальника отряда.

"Пантере" приказывалось выйти в район Копорский залив - остров Бьёрке для трехсуточного крейсерства с целью поиска и атаки вражеских крейсеров и эскадренных миноносцев, обстреливавших боевые порядки приморского фланга наших войск.

Командир и штурман сели за изучение карты. Им не очень нравился район предстоящих действий. Малые глубины мелкого, изобилующего банками Копорского залива не давали возможности лодке скрыться под водой в случае преследования ее противником.

Начало светать, когда штурман положил на стол готовый план операции.

- Ну, а теперь скорее спать, - сказал командир и добавил: - Учтите, штурман, до выхода из Кронштадта команда ничего не должна знать о походе!

Когда день близился к концу, зарядка аккумуляторов была уже закончена, дизеля остановлены, и мотористы заботливо обтирали машины, убирали инструмент и протирали палубу. Штурман А. Краснов вызвал Т. Карташева и приказал ему проверить исправность гирокомпаса, а сам, осмотрев магнитные компасы, приготовил для похода карты, книги и инструменты.

Около 6 часов утра 31 августа "Пантера" уже выходила из ворот порта. О начале этого похода, ставшего впоследствии легендарным, вспоминал его участник, бывший рулевой "Пантеры" Михаил Иванович Ефимов.

"...День начинался на редкость хороший. Утреннюю сырость ранней осени уже разгоняло взошедшее солнце. Оно заливало гавань, играло на золотом куполе Морского собора, бросало свои лучи на зеркальную поверхность воды, ласкало корпус "Пантеры", направлявшейся на запад. На воде ни морщинки, ни зыби".

"Пантера" обогнула Кронштадт и, пройдя район Большого Кронштадтского рейда, вышла в открытый залив.

- Стоять по местам, приготовиться к погружению! - раздалась команда.

Последний глоток свежего осеннего ветерка, и люди сбегают вниз на свои боевые посты. Крышки люков задраены, трапы убраны. Из боевой рубки командир приказывает:

- Приготовить балластные цистерны к заполнению!..

- Принять в уравнительную!..

- Рули на погружение!..

- Электромоторы вперед! Восемьсот ампер на вал!..

Лодка уходит под воду на малую глубину. Напряженную тишину нарушает лишь равномерный шум работающих винтов. За иллюминаторами боевой рубки зеленая, бутылочного цвета вода.

Штурман Краснов зорко следит по приборам за движением лодки, то и дело сверяясь с картой. Перископ пока под водой, до поверхности ее только 8 метров.

Прошло шесть часов подводного плавания. Походная жизнь вступает в свои права. Обед, чай... Все так же монотонно жужжат винты.

Внезапный звонок, тревога...

- Все по местам!

Отдых прерван. Каждый занял свой боевой пост. Командир прильнул к глазку перископного окуляра. Пока только он один знает причину внезапной тревоги: в перископ виден идущий из Копорской губы большой эскадренный миноносец.

О дальнейшем ходе событий и о действиях в этот решающий момент командира лодки А. Бахтина рассказывает его помощник А. Шишкин.

Видимость была отличная, вспоминает он, в перископ можно было различить даже людей, ходивших по палубе английского эсминца. Но командир отказался от немедленной атаки. Следовало сначала более полно выяснить всю обстановку в этом районе; к тому же торпеды лодки, подготовленные для атаки неприятельских крейсеров, были установлены на большую глубину. Скрываясь от врага, "Пантера" погрузилась на 15 метров. Сверху донесся шум винтов. Это английский эсминец проходил над затаившейся лодкой. В 15 часов лодка всплыла под перископ: эсминец уходил к Бьёрке и вскоре скрылся в надвинувшейся мгле.

Из-за плохой видимости А. Бахтин снова увел "Пантеру" на 20-метровую глубину и решил идти в район банки Средней для ночной зарядки аккумуляторов.

Через 50 минут лодка опять всплыла под перископ. Эсминец шел прежним курсом. Спустя 10 минут, командир, еще раз подняв перископ, увидел второй неприятельский эсминец, следовавший недалеко от первого.

Оставаться в этом районе для зарядки аккумуляторов было явно опасно из-за присутствия эсминцев противника. Командир решил уйти в Копорский залив, ближе к своим берегам, и повернул лодку на обратный курс.

В 19 часов снова подняли перископ. Оба эсминца встали теперь на якорь восточное острова Сескар. Бахтин решил атаковать вражеские корабли.

Предварительно легли на грунт, вытащили торпеды из аппаратов и сделали на них перестановку углублений для стрельбы по миноносцам. Затем, всплыв, лодка стала отходить на запад, чтобы атаковать со стороны солнца, мешавшего наблюдениям врага. К тому же со стороны острова он меньше всего мог ожидать нападения.

Резкий звонок. Боевая тревога!.. Лучшие специалисты "Пантеры" заняли наиболее ответственные посты.

На горизонтальных рулях стал Ф. Смольников. Подлинный мастер своего дела, он умел как "по ниточке" вести лодку на заданной глубине. Стрелка глубиномера была неподвижна, когда Смольников стоял на вахте.

В боевой рубке непосредственными помощниками командира лодки во время атаки были стоявший у штурвала вертикального руля И. Мельников и минный машинист А. Кащеев. Первый наблюдал за компасом и, следуя приказаниям командира, точно направлял лодку по курсу, а второй докладывал о глубине и дифференте, передавал распоряжения командира в центральный пост, а также принимал и откачивал воду в цистерны, поднимал и опускал перископ. У носовых и кормовых торпедных аппаратов наготове стояли минные машинисты В. Авдюнин и Н. Жуков, на центральном посту у приборов управления торпедной стрельбой - старейший минный машинист лодки Федор Сакун. В носовую часть лодки, где распоряжался минный специалист Г. Таубе, направился комиссар В. Иванов.

В 21 час 05 минут командир приказал:

- Открыть передние крышки носовых аппаратов!

Через 15 минут раздалась новая команда:

- Носовые аппараты - товсь!

И сразу следом за ней:

- Правый аппарат - пли!

Чуть ощутимый толчок, и торпеда вышла. Через полминуты снова команда:

- Левый аппарат - пли! - и уже две торпеды пошли прямо на врага.

Раздался оглушительный взрыв. Восторженное, громкое "ура!" команды на мгновенье заглушило шум моторов.

Обе торпеды попали в цель. Командир успел заметить в перископ взметнувшиеся у эсминца столбы дыма и воды. Корабль накренился, стал погружаться в воду.

Но одновременно со взрывом "Пантеру" так стремительно подбросило вверх, что над водой показались нос и даже часть боевой рубки. Две тонны воды, которые хлынули на место выпущенных торпед, не сразу заполнили опустевшие трубы торпедных аппаратов, и облегченная лодка на мгновение всплыла. Ее плавучесть еще более возросла из-за того, что, отрываясь от противника, она совершила крутой поворот.

- Все свободные в нос! Принять четыре тысячи литров в носовую дифферентную! - немедленно распорядился помощник командира А. Шишкин.

Одновременно командир приказал прибавить ход и дал новый курс рулевому.

"Пантера" вздрогнула и камнем пошла вниз. Глубиномер показывал 15 метров. Взрывы, сперва близкие и сильные, стали теперь более далекими и слабыми. Это стрелял по "Пантере" ныряющими снарядами уцелевший эсминец противника.

Несколько часов шла "Пантера" по направлению к Шепелевскому маяку. После длительного и сложного подводного маневрирования невозможно было определить местонахождение лодки и найти проход в наших минных полях, чтобы войти в воды Кронштадта. Аккумуляторы почти полностью разрядились, но о всплытии нечего было и думать. Все понимали, что враг будет долго и упорно преследовать "Пантеру".

Команде надо было немного отдохнуть. Легли на грунт, рассчитывая с рассветом всплыть и определить свое местонахождение. В наступившей тишине Бахтин извлек походный справочный альбомчик неприятельских кораблей и аккуратно вырезал из него силуэт нового английского эскадренного миноносца "Виттория" водоизмещением 1365 тонн.

Между тем дышать становилось всё труднее и труднее. Старый воздушный трубопровод пропускал сжатый воздух, отчего в лодке поднялось давление. Тогда под водой запустили компрессор, которым откачали воздух из внутренних помещений в баллоны-воздухохранители. Давление уменьшилось, но дышать по-прежнему было тяжело: в воздухе накопилась углекислота и не хватало кислорода.

В 4 часа "Пантера" попыталась всплыть, но едва она показалась над поверхностью воды, как яркий свет луча прожектора хлестнул сквозь иллюминаторы рубки.

Раздалась команда:

- Погружайсь!

"Пантера" была вынуждена вновь уйти на 30-метровую глубину. Когда рассвело, всплыли под перископ. Но в утренней дымке командир тщетно пытался обнаружить знакомую башню маяка. Пришлось медленно циркулировать на месте, ожидая, когда улучшится видимость. Обнаружив, наконец, маяк, "Пантера" определила курс и вошла в проход, оставленный в минном поле. В этот момент за ее кормой показался неизвестный перископ. Сомнений не было: неприятельская лодка караулила здесь возвращавшуюся "Пантеру". Следовательно, "охота" продолжалась... Быстро убрали перископ и стали вслепую пробираться и выходить на створ кронштадтских маяков. Только в 11 часов, пройдя траверз Толбухина маяка, "Пантера", наконец, смогла всплыть и в надводном положении следовать в Кронштадт.

Люди уже с трудом дышали. Из-за недостатка кислорода в лодке даже спичка не зажигалась, а дизеля нельзя было сразу запустить. Теперь все свободные от вахты бросились наверх. Они жадно вдыхали свежий воздух, затягивались дымом долгожданной цигарки.

Но напоследок команде "Пантеры" довелось пережить еще одну тяжелую минуту. Когда лодка проходила уже вдоль внешней стенки Кронштадтского порта, по ее правому борту стал царапать стальной минреп. Прошуршав по корпусу, он зацепился за кормовые горизонтальные рули. К счастью, не успев подтянуть мину, минреп соскользнул с рулей, и опасность для лодки миновала.

В 13 часов 1 сентября "Пантера" ошвартовалась в базе. К этому времени ее батарея была разряжена до предела. Лодка прошла под водой почти 80 миль, пробыв в подводном положении без регенерации воздуха около 30 часов. При тогдашнем уровне подводной техники это был выдающийся рекорд в истории подводного плавания.

В штабе отряда уже знали, что "Пантера" потопила английский эскадренный миноносец. Английское адмиралтейство вынуждено было признать потерю новейшего корабля королевского морского флота, но, пытаясь извратить факты, объявило эскадренный миноносец "Виттория"... небольшим сторожевиком.

Пантеровцам стало известно, что их лодка подверглась преследованию девяти вражеских эсминцев и нескольких гидросамолетов.

Утомленной команде "Пантеры" предоставили заслуженный трехдневный отдых. 11 сентября 1919 года Реввоенсовет Балтийского флота приказом за № 522 выразил ей благодарность "за энергию и мужество при успешной атаке неприятельских миноносцев".

В истории нашего Военно-Морского Флота этот поход "Пантеры" является одной из самых героических страниц. Залп "Пантеры", потопивший английский эскадренный миноносец, открыл боевой счет советских подводников.

Осенний поход "Пантеры" был последним боевым походом советских лодок в годы борьбы с иностранной интервенцией на морских подступах к Петрограду. В сентябре 1919 года все лодки стояли у своей базы "Тосно" в Кронштадте и готовились к переходу на зимнюю стоянку в Петроград.

Но в те грозные для Советской России дни балтийские моряки защищали подступы к Петрограду не только на море, но и на суше. Летом и осенью 1919 года дивизия подводных лодок трижды отправляла на сухопутный фронт свои экспедиционные отряды. В октябре 1919 года, когда белые банды Юденича, поддерживаемые империалистами Антанты, вновь повели наступление на Петроград, комендоры всех подводных лодок были посланы на бронепоезд, построенный путиловскими рабочими. На этом бронепоезде славно воевал против банд Юденича и комендор "Пантеры" большевик Т. Шишалов. После разгрома белогвардейцев он вернулся на лодку и еще долго служил в ее дружной семье.

"За подвиги и энергичную деятельность во время наступления банд Юденича на Петроград 15 октября 1919 года" приказом по Балтийскому флоту объявлено было о награждении Петросоветом именными часами 18 пантеровцев.

ВТОРАЯ МИРОВАЯ

Никогда прежде боевой опыт не изучался так тщательно, как в годы, последовавшие за Первой мировой войной. И никогда прежде воюющие державы не делали из изученного боевого опыта столь расходящихся выводов. Так, англичане видели в подводных лодках главным образом оружие противолодочной обороны и морской блокады. Американцы считали главной целью подводных лодок боевые корабли противника - линкоры, авианосцы, крейсеры, эсминцы. Японцы старались создать лодки, способные действовать в составе эскадр, господствующих на море. Наконец, немцы, считая, что главной целью лодок будет вражеский торговый флот, ставили их в этой борьбе на второе место после надводных рейдеров - быстроходных линейных крейсеров. Но при всех расхождениях в выводах все эти страны сходились в одном - в недооценке роли подводных сил в грядущей войне.

К началу боевых действий в составе английского флота было всего 69 лодок разных типов, в составе французского - 77, американского - 99, немецкого - 57, итальянского - 115, японского - 63. Советский Союз к началу войны насчитывал на своих флотах 212 подводных лодок, из которых 206 были построены в годы Советской власти.

ТРАГЕДИЯ ФРАНЦУЗСКОГО ФЛОТА

В промежутке между Первой и Второй мировыми войнами самой известной и популярной из всех французских подводных лодок был подводный крейсер "Сюркуф". Это был действительно необычный корабль. При длине 129 метров и надводном водоизмещении 3300 тонн он нес два 203-мм орудия, могущих заряжаться и наводиться на цель на перископной глубине, два 37-мм зенитных автомата, 4 пулемета, 14 торпедных аппаратов - 6 носовых и 8 палубных, и разведывательный самолет в герметическом ангаре. Башня, рубка и палуба "Сюркуфа" были защищены броней, силовая установка мощностью 7600 л. с. сообщала ему надводную скорость 18 узлов. Дальность плавания экономическим ходом составляла 12 тысяч миль. Однако не этот уникальный корабль определял лицо французского подводного флота в 1939 году...

Тип VII-С. Германия 1940 г.

Франция была недовольна действиями своего флота в Первую мировую войну. Вот почему, приступая к строительству флота в 1920-х годах, французские моряки старались избежать прежних ошибок, когда из-за непрерывно меняющихся кораблестроительных программ подводный флот Франции к началу боевых действий являл собой скопище разномастных кораблей.

Основу нового флота должны были составлять крупные подводные лодки, способные действовать в Атлантике, и средние, предназначенные для действий в Средиземном море, в Ла-Манше и Северном море. Причем эти лодки предполагалось строить крупными сериями. Так, в 1924-1926 годах в строй были введены 9 подводных лодок дальнего действия типа "Рокен" водоизмещением 1200/1432 тонны. За ними в 1928 году последовали две лодки типа "Редутабль", положившие начало постройке так называемых "1500-тонных лодок" дальнего действия, которые к началу Второй мировой войны определяли лицо французского подводного флота. Вооруженные 11 торпедными аппаратами 4 носовых и 7 палубных, - лодки этого типа развивали скорость надводного хода 20-21 узел и имели дальность плавания 8 тысяч миль. До 1937 года их было построено 31. Все большие лодки типов "Рокен" и "Редутабль", спроектированные талантливым конструктором Рокабером, составили группу лодок 1 класса.

Одновременно велась постройка лодок II класса. Начало им положили так называемые "600-тонные лодки" дальнего действия. Они строились в 1925-1927 годах. Но если все большие лодки были спроектированы одним конструктором, то средние лодки по одному заданию проектировались разными фирмами: "Норман-Фено", "Луар- Симоно", "Шнейдер-Лобеф". Эти лодки, начало которым положила "Ондин" фирмы "Норман-Фено", были вооружены 7 торпедными аппаратами - 1 носовой и 6 палубных, развивали скорость 14/1,5 узла и имели дальность плавания 3 тысячи миль. Их было построено 12. В 1930-1932 годах фирмы модернизировали первоначальную конструкцию, и в строй флота были включены еще 16 лодок II класса. В 1934-1938 годах вступили в строй 6 лодок такого типа, спроектированные Рокабером. Кроме "Сюркуфа" и лодок I и II классов, в списках французского флота числилось еще 6 подводных минных заградителей типа "Сапфир" 1928-1935 годов постройки. Таким образом, в промежутке между войнами Франция не теряла времени даром и создала внушительный и современный подводный флот. За эти годы была построена 81 подводная лодка - 1 подводный крейсер, 40 лодок I класса, 34 лодки II класса и 6 минных заградителей. Из них к началу войны в строю находилось 77 - 1 крейсер, 38 лодок 1 класса, 32 лодки II класса и 6 минных заградителей. Кроме того, на верфях в постройке находилось 8 лодок 1 класса водоизмещением 1810/2417 тонн, 28 лодок II класса и 4 минных заградителя.

Печальная судьба выпала этому многочисленному флоту. Стремительное наступление фашистских войск, бегство из Парижа, капитуляция, образование так называемого вишийского правительства маршала Петена, капитулировавшего перед врагом, - все это поставило французских моряков в трудное положение. За 19 дней боевых действий лишь две французские лодки были потоплены противником. Зато девять захватили итальянцы, а 6 лодок I класса были взорваны своими экипажами в Бресте и Шербуре. Еще 11 лодок, в том числе и "Сюркуф", были уведены своими экипажами в порты Англии.

Критические для французского флота события разыгрались в ноябре 1942 года.

8 ноября союзники начали высадку своих войск в Северной Африке. Французская армия и флот, подчинявшиеся вишийскому правительству, оказали сопротивление высадке. Однако германское командование, сочтя противодействие французских частей недостаточным, решило воспользоваться этим случаем для захвата французских боевых кораблей, находившихся в Тулоне. 27 ноября немецкие танки прорвались к тулонскому порту. В гавани загремели взрывы, и в течение считанных часов французские моряки собственными руками уничтожили больше боевых кораблей, чем это когда-либо удавалось противнику.

Ноябрь 1942 года стал переломным моментом в судьбе французского подводного флота. К концу этого месяца из 49 вишийских лодок 13 было потоплено союзниками, 20 уничтожено собственными экипажами, 1 интернирована в Испании. 15 французских лодок перешли на сторону союзников и приняли участие в борьбе против фашистской Италии и Германии. Так получилось, что французские подводные лодки топили, как говорится, все, кому не лень: и англичане, и американцы, и немцы, и итальянцы, и даже японцы. К концу войны из 77 французских лодок уцелело всего 12. Наибольшие потери нанесли французскому подводному флоту союзники, на долю которых приходится 29 единиц, за ними идут сами французы, уничтожившие в конечном итоге 19 лодок. Затем итальянцы - 5, немцы - 2 и японцы - 1.

Неудивительно, что боевые успехи французских подводников довольно скромны. Однако они сыграли свою роль в сражениях на Средиземном море, где особенно удачно действовала против итальянских торговых судов лодка I класса "Казабьянка".

АНГЛИЙСКИЙ ВАРИАНТ

Колоссальные успехи фашистских подводных лодок по уничтожению английского торгового тоннажа в первые месяцы Второй мировой войны произвели ошеломляющее впечатление на общественное мнение Британии. Тогда-то и пошли в Англии слухи о необычайно высоком техническом совершенстве германских лодок, доставившие немало горьких переживаний британским кораблестроителям. "Мы много слышали о совершенстве германских лодок вплоть до 1941 года, когда одна из них сдалась в плен, - вспоминал после войны вице-президент британского института кораблестроения С. Гудал. - После этого все толки о превосходстве немецкой техники разом прекратились..." Английские лодки типов Т, S и U, строившиеся накануне войны, мало в чем уступали соответствующим немецким лодкам IX, VII и II серий. Причина успехов, выпавших на долю фашистских подводников в первые 2,5 года войны, крылась не в технических особенностях, она крылась в другом...

Если сравнить вклад различных стран в тоннаж мирового торгового флота накануне войны, то окажется, что львиная его доля - 31,8 процента приходилась на Англию. Германия же имела торговый флот в 5-6 раз меньше 6,8 процента. Поэтому главной целью немецких лодок были многочисленные английские торговые суда, а главной целью английских лодок - не очень многочисленные боевые корабли немецкого и итальянского флотов. Поэтому немецкие подводные лодки предназначались главным образом для действий на вражеских торговых коммуникациях, а английские - для противолодочной обороны и морской блокады. Поэтому разным был и удельный вес подводных лодок в военных флотах Англии и Германии. Так, по количеству боевых единиц подводные лодки составляли 44 процента (57 лодок из 130 кораблей) крупных боевых кораблей германского флота. Причем практически все фашистские лодки были построены в 1936-1939 годах. В английском же флоте положение было совсем иное.

Англия вступила во Вторую мировую войну с подводным флотом, который по числу боевых единиц составлял, казалось бы, значительную силу: из 359 крупных боевых кораблей на долю подводных лодок приходилось 69 - около 19 процентов. Однако в боевом отношении они не представляли собой однородного целого. В число 69 лодок входило 12 лодок типа L и Н времен Первой мировой войны, 18 больших лодок типов О, Р и R постройки 1920-х годов, 3 большие эскадренные лодки типа "Северн", 6 подводных минных заградителей типа "Порпойс". Самыми современными лодками, которые строились серийно накануне войны, были большие лодки типа Т (15 ед. ), средние лодки типа S (12 ед. ) и малые лодки типа U (3 ед. ).

Лодки типа Т - самые многочисленные из новых лодок накануне войны завершали собой ряд больших лодок, которые начали разрабатываться в Англии еще в 1920-х годах.

Тип J-400. Япония. 1944 г.

Первыми в этом ряду были 9 лодок типа О. При водоизмещении 1475/2030 тонн они были вооружены 102-мм орудием, двумя пулеметами и 8 торпедными аппаратами. За ними последовали усовершенствованные лодки такого же водоизмещения - 5 типа Р и 4 типа R.

В 1935 году английские моряки решили, что им нужна лодка общего назначения, и по программе 1935 года была заложена головная лодка новой серии - "Тритон". При уменьшенном водоизмещении - 1320/1600 - эти лодки несли мощное вооружение - 10 торпедных аппаратов и 102-мм орудие. При этом прежняя дальность плавания была сохранена за счет некоторого снижения надводной скорости: 15,5 узла вместо 17,5.

Средние лодки типа S были спроектированы для патрулирования в ограниченных районах моря. Эти лодки строились небольшими сериями на протяжении 1929-1935 годов. Вооруженные 7 торпедными аппаратами и одним 76-мм орудием, они оказались весьма ценными боевыми кораблями для действий в Северном море. Поэтому они в больших количествах строились на протяжении всей войны, причем от серии к серии увеличивалось их водоизмещение (640/935 до 814/990 тонн и дальность плавания (с 3610 до 7700 миль).

Когда разразилась война, в составе английского флота было всего три лодки типа U, который, как показал боевой опыт, оказался чрезвычайно удачным и нужным. Предназначенные для несения прибрежной патрульной службы, лодки типа U при водоизмещении - тонн были вооружены 4 торпедными аппаратами и одним 76-мм орудием.

Лодки именно этих трех типов усиленно строились в течение всей войны. Лишь с конца 1941 года вместо лодок типа Т начали закладываться на верфях более совершенные лодки такого же класса - типа А. Всего за годы войны англичане ввели в строй 165 новых лодок, таким образом, общее число английских лодок, участвовавших в войне, составляет 234. Из этого числа погибло 76, причем больше половины потерь - 42 лодки - приходится на Средиземное море. Наибольший урон английским подводникам нанесли здесь вражеские мины и надводные корабли.

В отличие от германского у английского подводного флота не было такой внушительной цели, как колоссальный торговый флот. Цифры уничтоженного английскими лодками тоннажа выглядят скромно рядом с цифрами фашистских подводников: 0,826 миллиона тонн итальянского и 0,14 миллиона тонн немецкого. Неудивительно, что английским подводникам пришлось стать мастерами на все руки. За годы войны они пустили на дно 8 вражеских крейсеров и 28 малых надводных боевых кораблей. Они ставили минные заграждения, участвовали в десантных операциях, защищали морские коммуникации, обстреливали побережье, перевозили оружие и боеприпасы, выполняли разведывательные задания. Но самой характерной отличительной особенностью английского подводного флота следует считать его противолодочную деятельность.

"Бросается в глаза большое количество итальянских подводных лодок, потопленных лодками англичан, - писал после войны бывший немецкий адмирал В. Маршалль. - Из 86 подводных лодок, потерянных итальянцами в ходе войны... по меньшей мере 18 были потоплены торпедами английских лодок. Подобный процент является исключительно высоким..." И действительно, английские подводники за годы войны уничтожили 41 подводную лодку - больше, чем подводники всех других воюющих держав, вместе взятые.

Среди английских подводных лодок наиболее отличились лодки типа Т. Две из них - "Тайгрис" и "Трайдент" -сражались плечом к плечу с советскими подводниками в Заполярье и заслужили высокую оценку нашего командования. На Средиземном море высокую активность проявили "Труант" (20 транспортов), "Трешер" (10 транспортов), "Терьюлент" (крейсер, подводная лодка, эсминец и 28 транспортов общим тоннажем около 100 тысяч тонн), "Тандерболт" (2 подводные лодки, 5 транспортов).

Удачно действовали, особенно на Средиземном море, лодки типа А. Одна из них - "Амбра" - потопила 16 транспортов. Другая - "Апхолдер" - 2 подводные лодки, 2 эсминца и 94 900 тонн торгового тоннажа. Третья "Апрайт" - уничтожила 6 транспортов и подводную лодку.

После успешной атаки итальянских человеко-торпед на корабли, стоявшие в Александрии, англичане провели несколько успешных операций с помощью карликовых лодок - типа X, ХЕ и "Чариот". 11 и 12 сентября 1943 года 6 карликовых лодок типа Х были взяты на буксир подводными лодками типов Т и S и доставлены к северному побережью Норвегии, к Каа-фьорду, где отстаивался фашистский линкор "Тирпиц". Из всех 6 лодок только две - Х-6 и Х-7 достигли назначенного места. Английские подводники заложили заряды взрывчатки под корпус линкора, в результате чего тот был надолго выведен из строя.

В июле 1945 года две карликовые лодки ХЕ-3 и ХЕ-1 диверсионными зарядами взорвали японский крейсер "Такао", а ХЕ-4 и ХЕ-5 перерезали несколько важных кабелей связи между Японией и материком.

Так в XX столетии причудливо реализовалась идея подводной атаки, выдвинутая пионерами подводного плавания Бушнелем и Фультоном в веке XVIII.

СУБМАРИНЫ ДЯДИ СЭМА

Когда японские самолеты появились над Пирл-Харбором и Вторая мировая война началась наконец и для Соединенных Штатов Америки, военно-морской флот этой державы имел в строю 112 подводных лодок. Из них 41 новая, 9 экспериментальных, 37 лодок типа S. Остальные 25 составляли наследство едва ли не Первой мировой войны и были пригодны лишь для учебных целей...

Как и многие другие морские державы, США разрабатывали малые, средние и большие лодки. Но если создание малых лодок прибрежного действия типа О было завершено сразу же после Первой мировой войны, то создание средних и особенно больших лодок протекало весьма мучительно. Здесь действовало одно характерное именно для американцев обстоятельство - стремление создать максимальный комфорт. Горячая и холодная вода, души, удобные койки, камбузы - все это, считавшееся ненужным и лишним на лодках других стран, приводило к увеличению водоизмещения американских лодок, порождало трудности даже при создании средних лодок.

Так, после лодок типа S, разработанных еще в 1920-х годах, в 1932 году был построен экспериментальный подводный корабль "Дельфин", за ним последовали две лодки типа "Кашалот". Оказавшись неудачными, эти лодки способствовали разработке прекрасных средних лодок типа Р (10 ед. ) и модернизированных лодок типа S (16 ед.). Однако главные усилия американского кораблестроения были направлены на создание больших эскадренных лодок.

Американцы готовили свой флот для борьбы непосредственно в водах противника. При этом считалось, что он должен действовать как единое целое, включая и подводные лодки. В соответствии с довоенными теориями лодки рассматривались как выдвинутая вперед часть боевых порядков, могущая скрытно сблизиться с противником. Во время боя лодки должны были оставаться на флангах, подстерегать и атаковать поврежденные артиллерийским огнем вражеские корабли, пытающиеся выйти из района боя. Считая главным противником подводной лодки боевой корабль, могущий оказать сильное противодействие, американцы до войны были убеждены, что стрельба с перископной глубины будет невозможна. Поэтому на учениях отрабатывалась стрельба вслепую по показаниям гидроакустических приборов.

Неудивительно, что создание лодки, удовлетворяющей таким требованиям, оказалось нелегкой задачей. После ряда неудач в 1924 - 1925 годах появились три лодки типа "Барракуда". За ними последовали минный заградитель "Аргонавт" и две лодки типа "Нарвал". И лишь накануне войны была спроектирована лодка типа "Тэмбор" - весьма удачный корабль с мощным вооружением - 10 торпедных аппаратов, 102-мм орудие и два 20-мм зенитных автомата. И, наконец, уже в ходе войны была создана лодка "Гэтоу", явившаяся головной в серии из 73 единиц. За ней последовала усовершенствованная лодка типа "Балао". При водоизмещении 1850/2450 тонн она несла 10 торпедных аппаратов, 127-мм орудие и два 20-мм автомата и развивала скорость 21/10 узлов, всего была построена 121 такая лодка. Наконец, последней модификацией этого класса была лодка типа "Тенч". Их было построено 31.

В ходе боевых действий американцы ввели в строй 203 новые лодки. Из 315 лодок, принимавших участие в боевых действиях, погибли 52, и главным образом от японских надводных кораблей. Зато и американские лодки нанесли колоссальный ущерб японскому флоту, как военному, так и торговому.

Отказавшись от мысли использовать подводные лодки в эскадренных сражениях классического типа - таких сражений во Вторую мировую войну просто не было, -американское командование решило использовать находившиеся в его распоряжении подводные лодки в качестве крейсерских. Поначалу успехи были довольно скромные. Из крупных боевых кораблей жертвами американских лодок в течение 1942 года стали крейсеры "Каков и "Тёнрю" да авианосец "Сорю". За весь 1943 год американские лодки потопили всего один крупный корабль - эскортный авианосец "Тюё". Но вот в 1944 году американские подлодки учиняют настоящий разгром японского военного флота. В течение всей войны они пускают на дно 1 линкор, 9 авианосцев, 12 крейсеров, 122 малых надводных корабля и 23 подводные лодки - более трети тоннажа всего военного флота!

Но еще неожиданнее для самих американцев оказался успех подводных лодок в действиях против торгового судоходства Японии, тем более начались они крайне неудачно для американцев. Из-за некачественных взрывателей даже прямые попадания торпед не приводили к потоплению японских транспортов. Были случаи, когда японские пароходы приходили в порты с торчащими из бортов неразорвавшимися американскими торпедами. И это придавало их капитанам такую самоуверенность, что они смело пускались в плавания без охранения. Американцам понадобилось только устранить дефекты во взрывателях - и японский торговый флот оказался обреченным. 4,9 миллиона тонн - две трети всего японского тоннажа - были пущены на дно подводными лодками. Это больше, чем потопили все надводные силы, вместе взятые. "Главную роль в сокращении тоннажа японского торгового флота сыграли американские подводные лодки" - это признание тем более ценно, что оно принадлежит генералу Арнольду, командовавшему в годы войны военно-воздушными силами армии США - традиционным соперником военно-морского флота.

ИТАЛЬЯНСКИЙ СЧЕТ

Муссолини, мечтавший вытеснить Англию и Францию со Средиземного моря "маре нострум", то есть "наше море", как он любил его называть, - хорошо понимал, что для этого потребуется мощный военный флот. И фашистская Италия начинает строить такой флот - флот, рассчитанный на владение Средиземным морем. Наряду с надводными кораблями итальянцы большое внимание уделили и подводным лодкам. Достаточно сказать, что на 1 сентября 1939 года - на день начала войны - Италия располагала 115 подлодками - больше, чем любая другая западноевропейская держава.

Главный упор был сделан на лодки среднего водоизмещения. Они начали строиться с 1924 года, когда были заложены лодки типа "Пизани" и "Мамели". При водоизмещении 790/1000 тонн они несли одно 100-мм орудие и 6 торпедных аппаратов. Скорость хода 17/9 узлов. За ними в 1928 году последовали средние лодки типа "Скволо" и "Сантороза", в 1931 году начали строиться многочисленные средние лодки типа "Аргонаута", а в 1933-м - типа "Сирена". По программе 1935-1937 годов закладываются средние лодки - так называемые малые крейсерские типа "Перна" и "Арго", отличающиеся от типа "Аргонаута" лишь увеличенной глубиной погружения. Все эти лодки вооружались одним 100-мм орудием и 6 торпедными аппаратами. К началу войны они составили основу итальянского подводного флота - 73 процента числящегося в его составе лодок.

Одновременно разрабатывались и лодки большего водоизмещения. В 1925 году были заложены лодки типа "Балилья", ставшие основным прототипом итальянских больших лодок, из которых наиболее удачными считаются лодки типа "Пьетро Кальви". При водоизмещении 1475/1998 тонн и скорости хода 17/8,5 узла они несли два 120-мм орудия и 8 торпедных аппаратов. На долю больших лодок приходилось 16 процентов численности итальянского подводного флота.

Кроме того, в Италии строились новые подводные заградители да со времен Первой мировой войны остались лодки малого водоизмещения для действий в прибрежных водах.

С начала боевых действий до июля 1943 года, когда Италия вышла из войны, итальянские подводные лодки воевали главным образом на Средиземном море, а также в Атлантике. Результаты их операций - около 700 тысяч тонн потопленного и поврежденного союзнического тоннажа, 4 потопленных крейсера, 2 эсминца и 2 подводные лодки. Единственным крупным успехом итальянцев в минувшей войне был первый - и весьма удачный - опыт применения человекоуправляемых торпед. 17 декабря 1940 года две такие торпеды скрытно проникли на Александрийский рейд, заложили заряды под два английских линкора "Куин Элизабет" и "Вэлиент" и надолго вывели их из строя. Но за эти успехи итальянский подводный флот заплатил дорогой ценой. Из 157 лодок, числившихся в списках в течение войны, 84 были потоплены, 34 капитулировали перед союзниками, 10 захвачены немцами, 20 уничтожены своими экипажами, 9 разоружены. Таким образом, на долю итальянского флота, первоначально самого крупного среди держав фашистской "оси", выпали наименьшие успехи.

ГИТЛЕРОВСКИЙ ПОДВОДНЫЙ ФЛОТ

Союзники не забыли кошмара неограниченной подводной войны, которую Германия объявила 1 февраля 1917 года, и при заключении Версальского мира полностью запретили Германии работы в области подводного кораблестроения. Немцы же, не желая терять колоссальный опыт, накопленный в этой области во время войны, откомандировали своих конструкторов-подводников на голландские и испанские судостроительные верфи. И когда 18 июня 1935 года был заключен англо-германский морской договор, разрешивший немцам построить подводный флот, суммарный тоннаж которого мог составить 45 процентов от тоннажа английского подводного флота, немецкие кораблестроители были наготове. К своему великому огорчению, англичане узнали, что первые германские лодки были спущены на воду буквально через несколько недель после подписания договора: пока дипломаты обсуждали статьи договора, на германских верфях были изготовлены секции подводных лодок серии II А...