В океанских глубинах - Подводный флот (сборник)

Находясь в Голландии и Италии, немецкие конструкторы разработали проекты лодок трех типов: большого, среднего и малого водоизмещения. Большие лодки серии I водоизмещением 862/983 тонны предназначались для действий на океанских коммуникациях вдали от баз. Средние лодки серии VII водоизмещением 626/745 тонн должны были действовать на морях и ближних океанских коммуникациях. Наконец, малые лодки серии II водоизмещением 254/303 тонны предназначались для прибрежных районов.

Естественно, что малые лодки серии II были разработаны быстрее, чем средние и большие, и именно им суждено было стать первыми подводными лодками фашистской Германии. В процессе постройки малые лодки претерпевали некоторые изменения, главным образом в сторону увеличения водоизмещения и автономности. Так, за первой партией лодок серии II А последовали лодки серий II В, II С и II D. Водоизмещение последних было доведено до 314/364 тонны. Всего лодок 11 серии было построено 50 единиц.

Сразу же вслед за малыми лодками начали строиться лодки среднего водоизмещения серий VII А и VII В. Но спустя год интенсивное строительство немецкого подводного флота вдруг резко сократилось: в 1937 году в строй была введена всего одна лодка. Приостановив постройку подводных лодок, немцы начали форсировать производство надводных кораблей - эсминцев, сторожевиков, охотников, тральщиков. И когда 1 сентября 1939 года в результате непредвиденного разворота политических событий Англия оказалась в состоянии войны с Германией, в строю фашистского флота оказалось всего 57 лодок, из которых 24 лодки II серии были непригодны для действий в Атлантике.

После этого началось лихорадочное развертывание строительства подводных лодок, причем основные усилия были сосредоточены на средних лодках серии VII С, которым суждено было стать самыми массовыми лодками в мире. С 1940 по 1945 год их было построено 674 единицы. Всего же лодок VII серии насчитывалось 714 штук. Самая совершенная из них - VII С представляла собой подводный корабль водоизмещением 769/871 тонна, вооруженный 5 торпедными аппаратами, 88-мм и 20-мм орудиями. Дальность плавания в надводном положении достигла 6100 миль, скорость хода 17/7,6 узла.

Одновременно было принято решение о постройке больших океанских лодок серии IX С. Их прототипом были лодки серии 1 А, спущенные в 1936 году, IX А и IX В. Неся немного более сильное торпедное и артиллерийское вооружение, чем средние лодки, лодки серии IX С водоизмещением 1120/1332 тонны имели существенно увеличенную дальность плавания - 13 450 миль. По количеству построенных единиц лодки IX серии занимали второе место в фашистском флоте после лодок VII серии: их было построено в общей сложности 198.

Хотя на вооружение лодок VII и IX серий поступили все новинки тогдашней техники - бесшумные двигатели, усовершенствованные аккумуляторы, бесследные электрические торпеды с магнитными взрывателями и устройства для беспузырной стрельбы, - их тактическое использование поначалу мало отличалось от тактики использования лодок времен Первой мировой войны. Все дальние переходы они совершали в надводном положении, погружаясь лишь при появлении противника. И тем не менее неподготовленность Англии к войне оказалась столь вопиющей, что даже небольшое количество германских лодок достигло в первые же месяцы войны колоссальных успехов.

Несмотря на то, что фашистское командование готовило свой подводный флот главным образом для уничтожения вражеского торгового тоннажа, в первые месяцы войны немецкими подводниками были потоплены и многие боевые корабли. 17 сентября 1939 года - через 16 дней после начала войны - лодка типа VII А торпедировала и потопила английский авианосец "Корейджес" водоизмещением 22 500 тонн с 50 самолетами на борту. 14 октября U-47 типа VII В под командованием Прина проникла на базу английского флота Скапа-Флоу и уничтожила линкор "Ройал Оук". 14 ноября 1941 года U-81 типа VII С потопила прославившийся в боях английский авианосец "Арк Ройал", 25 ноября - U-331 тоже типа VII С пустила на дно Средиземного моря английский линкор "Бархэм". Наконец, 21 декабря 1941 года фашистские подводники нанесли еще один весьма ощутимый удар английскому военному флоту; U-751 типа VII С потопила в Северной Атлантике английский авианосец "Одэсити". Всего же за годы войны гитлеровские подводники потопили 2 линкора союзников, 5 авианосцев, 6 крейсеров, 88 других надводных боевых кораблей - эсминцев, фрегатов, тральщиков, 5 подводных лодок. Но удары, нанесенные фашистским подводным флотом торговому тоннажу союзников, затмили его действия против боевых кораблей.

В сущности, это была не война. Это была бойня. О том, какой степени достигало опьянение легкими победами в начале войны, свидетельствует знаменитое пари, заключенное между тремя гитлеровскими подводниками Прином, Шепке и Кречмером. Того из них, кто первым перевалит за 300 тысяч тонн потопленного английского тоннажа, двое других обязывались за свой счет накормить и напоить в ресторане. Это чудовищное пари выиграл Кречмер весной 1941 года на его боевом счету числилось 313 тысяч тонн. Но пьянка в ресторане по этому поводу не состоялась. Как раз весной 1941 года лодки Шепке и Прина были потоплены англичанами, а сам Кречмер попал в плен.

Успехи Кречмера были не случайны и не единичны. Противолодочная оборона союзников была настолько не на высоте, что в фашистском флоте к 1941 году насчитывалось по меньшей мере 6 подводников, каждый из которых потопил более 200 тысяч тонн торгового тоннажа. Неудивительно, что за первые четыре месяца войны англичане потеряли 420 тысяч тонн торгового тоннажа, в 1940 и 1941 годах - по 2,2 миллиона тонн, в 1942 году - сами немцы называли его "кульминационным пунктом подводной войны" - было уничтожено 6,3 миллиона тонн! Чтобы оценить значение этой цифры, достаточно вспомнить - за всю войну гитлеровские подводники уничтожили около 14 миллионов тонн союзнического торгового тоннажа. Таким образом, примерно половина этого числа приходится на 1942 год.

Но то, что произошло дальше, посеяло панику в кругах фашистского командования. В конце 1942 года подводные лодки, выходившие на океанские коммуникации, стали бесследно исчезать. Потом командиры нескольких чудом уцелевших лодок рассказали, что происходило. Ночью, в туман, в условиях плохой видимости, когда лодки шли на назначенную позицию в надводном положении, вдруг неожиданно на малой высоте появлялся самолет и безошибочно, наверняка сбрасывал бомбы...

Появление самолетов с радиолокаторами и кораблей с гидролокаторами лишало подводную лодку ее главного преимущества - скрытности. И в самом разгаре боевых действий немцы, рассчитывавшие закончить войну с тем же оружием, с которым они ее начинали, оказались поставленными перед необходимостью разрабатывать проекты совершенно новых подводных кораблей.

Наиболее интересным из них считается крейсерская подводная лодка XXI серии, в которой сделана попытка приспособить подводный корабль к новым боевым условиям путем усовершенствования старой энергетической установки. Поскольку вражеские радары, образно говоря, загнали подводную лодку под воду, необходимо было сделать все, чтобы как можно меньше появляться на поверхности моря. Для этого на лодке XXI серии установили шнорхель устройство, позволяющее дизелям работать на перископной глубине, обеспечивая лодке ход. Причем как сам шнорхель, так и перископы покрывались каучуковым покрытием, хорошо поглощавшим радиоволны вражеских радаров.

Лодки XXI серии водоизмещением 1621/1819 тонн сильно отличались от лодок такого же водоизмещения других стран. Они были примерно на четверть короче и выше. В нижних отсеках размещалась мощная аккумуляторная батарея, питавшая током два гребных электродвигателя по 2500 л. с. каждый. В течение часа лодка могла идти под водой со скоростью 17,5 узла, то есть быстрей, чем в надводном положении, где она давала 15,5 узла. Благодаря высокой подводной скорости лодка легко отрывалась от преследователей. Со шнорхелем субмарина шла под двумя дизелями по 2000 л. с. каждый. В случае необходимости лодка имела возможность на глубине до 135 м двое суток идти 6-узловым ходом или одиннадцать суток 4-узловым. Впервые в немецком флоте на лодках этой серии были установлены кондиционеры воздуха и опреснители. Дальность действия субмарин достигала необычайно большой величины - 15 500 миль при скорости хода 10 узлов.

Одновременно с лодками XXI серии на таких же технических принципах разрабатывались лодки прибрежного действия XXIII серии водоизмещением 232/256 тонн. Их максимальная надводная скорость также была меньше подводной - 9,7 узла против 12,6, а мощность электромотора больше мощности дизеля - 600 л. с. против 580.

Учитывая условия, в которых были созданы эти лодки, их следует признать достаточно высоким техническим достижением, тем более что до конца войны немцы ухитрились построить 132 лодки XXI серии и 63 лодки XXIII серии. Но ничто уже не могло спасти фашистскую Германию от разгрома. Не могли спасти ее и упования на совершенство новых подводных лодок.

Весь гигантский подводный флот Германии, насчитывавший 1188 лодок, перестал существовать в 1945 году. Из них 725 были уничтожены в боях, 53 погибли от разных причин, 224 затоплены экипажами после капитуляции Германии и 186 капитулировали.

ЗАКАТ ВОСХОДЯЩЕГО СОЛНЦА

Япония глубоко изучала опыт Первой мировой войны, и в 1919 году, начиная осуществление послевоенных кораблестроительных программ, она взяла за основу своих разработок наиболее совершенные европейские образцы. Так, первые океанские большие лодки J 51 и J 52 разрабатывались на базе английского и германского прототипов, средняя лодка типа RO 57 на базе английской лодки типа L, в средняя лодка типа RO 29 на базе французской лодки Шнейдер-Лобефа.

На протяжении последующих двадцати лет японцы разрабатывали четыре основных класса подводных лодок - большие, средние, патрульные и минные заградители. Но в соответствии с японской военно-морской доктриной, согласно которой подводные лодки должны были действовать в составе эскадр против вражеских боевых кораблей, главный упор делался на крупные подводные лодки с мощным вооружением и большой дальностью плавания. И к моменту вступления Японии во Вторую мировую войну в декабре 1941 года из 63 находящихся в строю лодок на долю больших приходилось 43, то есть 68 процентов.

Начало большим подводным лодкам положили типы J51 и J52, заложенные соответственно в 1919 и 1920 годах. На этой основе за 25 лет было создано множество больших лодок различного назначения. Здесь были и многочисленные так называемые патрульные лодки J51, J52, J53, J56, J64, J165, J168, J174, J176; и лодки для дальней разведки у берегов Америки J1, J5, J6, J7, J13; и ударные подводные лодки J16, J46, J52 (новая лодка, получившая свой номер после того, как патрульная J52 была переименована в J152); и специальные разведывательные лодки J15, J40, J46; и подводные лодки управления J9, J12.

Уже в ходе боевых действий, когда выявилась потребность в транспортных подводных лодках, на базе все тех же типов были созданы лодки для снабжения развернутых в океане подводных сил и гидроавиации (J351, J373), для снабжения разведывательной авиации (J121) и островных гарнизонов (J361). Кроме того, японцами была предпринята отчаянная беспрецедентная попытка создать универсальную подводную лодку для решения всех задач (J400)!

Из этих лодок наибольшие боевые успехи выпали на долю лодок J15, J40, J46. Созданные как разведывательные, они в ходе войны хорошо показали себя в действиях против боевых кораблей и были переведены поэтому в разряд ударных. Характерный представитель лодок этого типа - J15. Это были крупные подводные корабли, водоизмещением 1950/2480 тонн, вооруженные одним 140-мм орудием, двумя 25-мм автоматами и 6 торпедными аппаратами. Особенность этих лодок - ангар и катапульта для разведывательного гидросамолета.

Из всех воюющих держав японцы вообще уделяли наибольшее внимание подводным лодкам, несущим на борту самолеты. Эта идея, проповедником которой был адмирал Ямамото, достигла своего апофеоза в последних и самых крупных японских лодках - J400. Спроектированная как универсальная, J400 первоначально должна была нести на борту два бомбардировщика. Но потом планы изменились, ангар был перепроектирован на три бомбардировщика, и подводное водоизмещение возросло с 4550 до 5223 тонн. Автономность и дальность действия этих лодок - 90 суток и 30 тысяч миль при скорости надводного хода 16 узлов - были самыми большими а мире. На них устанавливались шнорхели, они были единственными японскими лодками с четырьмя дизелями, работавшими на 2 вала. Во время переходов в японских водах для маскировки на этих лодках приделывалась фальшивая труба. Адмирал Ямамото возлагал на них огромные, но неоправдавшиеся надежды. До окончания боевых действий удалось построить всего две лодки такого типа - J400 и J401, которые летом 1945 года бесславно сдались в плен американцам и после войны были ими затоплены.

Война показала: средние лодки, над которыми японцы работали с 1921 года, не достигли сколько-нибудь серьезных успехов. RO 29, строившиеся по французскому прототипу, RO 57 и RO 60, строившиеся по прототипу английскому, к началу войны уже устарели. А RO 33 и OR 35 японской конструкции не имели особых успехов, и с середины войны их постройка была прекращена. Зато лодки прибрежного действия-RO 100-оказались неплохими и очень нужными кораблями. Одержимые наступательной доктриной, японские адмиралы не помышляли о том, что вражеские корабли когда-нибудь смогут угрожать японским берегам. Поэтому малые лодки прибрежного действия начали поспешно строиться уже во время войны. Боевые успехи этих кораблей водоизмещением 525 тонн показали, что, если бы им было уделено больше внимания, они могли бы доставить американцам немало неприятностей.

Война вскрыла целый ряд серьезных просчетов, допущенных в предвоенные годы японским военно-морским командованием. Но, пожалуй, самым неожиданным и жестоким из этих просчетов оказалось полное отсутствие транспортных подводных лодок. Впервые потребность в таких лодках возникла в 1942 году, когда резко возросли потери эсминцев, снабжавших островные гарнизоны в районе Соломоновых островов и Филиппин. Тогда-то и был выдан заказ на первые транспортные лодки J361. Это были корабли с подводным водоизмещением 1440 тонн без торпедного вооружения, но несущие одно 140-мм орудие и два 25-мм автомата. На палубе крепилось два десантных бота с 20 тоннами груза, способных выдержать давление воды на глубине 60 метров. Кроме того, 60 тонн груза и две большие надувные лодки размещались внутри корпуса. Подводные лодки J361 были знамениты тем, что у них была самая большая в японском флоте дальность подводного плавания - 120 миль при скорости хода 3 узла. Эти лодки не оправдали возлагавшихся на них надежд и почти все были потоплены.

Однако нужда в транспортных подводных лодках неуклонно возрастала по мере приближения американских войск к Японии. И уже в 1943 году Япония сосредоточила свои усилия только на постройке патрульных лодок и транспортных лодок J101, которые при водоизмещении 370 тонн могли нести 20 тонн полезного груза. Интересно, что к 1943 году трения между японской армией и флотом достигли таких размеров, что армия была вынуждена сама начать строить транспортные лодки для снабжения островных гарнизонов, лишь бы не обращаться к морякам. Такие армейские лодки Уи1 и Уц1001 строились в больших количествах и неплохо справлялись с возложенными на них задачами.

Всего за время войны в строй японского флота вступило 129 подводных лодок. И пожалуй, ни в чем так ярко не проявилось банкротство японской подводной военно-морской доктрины, как в этом спешном хаотическом строительстве. Действительно, ни один подводный флот в мире не испытал такого полного и быстрого крушения всех своих планов и надежд, как японский. Пестуемый и вскармливаемый для уничтожения боевых кораблей противника, он поначалу как будто оправдывал упования адмирала Ямамото: в течение 1942 года - первого года участия в войне - японские лодки потопили или тяжело повредили 9 крупных американских кораблей - авианосцев, линкоров, крейсеров, уничтожили около 70 торговых судов. Но на этом практически успехи кончились, и к концу войны на боевом счету японского подводного флота числилось всего 3 потопленных американских авианосца, 2 крейсера, 28 малых надводных кораблей и 0,776 миллиона тонн потопленного тоннажа.

С 1943 года японское военно-морское командование утрачивает ясную перспективу деятельности подводного флота, и это отражается на крайней авантюристичности планов его использования. Японцы собираются бомбить Америку с самолетов, запускаемых с подводных лодок, и... строят транспортные лодки для снабжения островных гарнизонов. Они собираются разбомбить с лодочных самолетов шлюзы Панамского канала и... приступают к широкой программе строительства карликовых лодок.

Карликовые подводные лодки во время Второй мировой войны разрабатывали многие воюющие державы, но, пожалуй, наибольшую известность получили именно японские мини-лодки вследствие варварского решения применять на таких лодках смертников. Правда, решение было принято в 1944 году, когда надежды на благоприятный исход войны у японцев уже улетучились. Работы же над карликовыми лодками, вооруженными двумя торпедами, были начаты еще в 1938 году, когда была разработана лодка типа А водоизмещением 46 тонн и скоростью хода 3/1,5 узла. Они доставлялись к месту операции на надводном корабле-матке или самолете и приводились в действие от электроаккумуляторов. Несколько таких лодок участвовало в нападении на Пирл-Харбор.

В начале 1943 года на базе лодки типа А были разработаны лодки типа В и С с дизель-электрической установкой и водоизмещением 49-50 тонн. В район операции их доставляли на десантных баржах. Следующая модификация - тип D применялась при обороне Филиппин и Окинавы, причем из-за нехватки торпед их стали снабжать боеголовками. Впервые на цель их наводили смертники.

Наконец, в конце войны появились "Кайтен 1, 2, 3 и 4", предназначенные специально для смертников, но это, по сути дела, были уже не лодки, а человеко-торпеды. Они, как и летчики-смертники - камикадзе, - были жестом отчаяния и, конечно, не смогли уже спасти Страну восходящего солнца от сокрушительного разгрома. Из 192 находившихся в строю лодок 130 погибли, остальные капитулировали

ФРОНТ ПРОХОДИТ ПОД ВОДОЙ

"При развитии ВМС стремиться к сочетанию надводного и подводного флотов..." Согласно этому положению Реввоенсовета советский подводный флот создавался как ударная часть военно-морских сил. В его составе должны были быть лодки всех типов: малые для действий в прибрежных районах, средние для операций в открытом море, большие для крейсерства на отдаленных вражеских коммуникациях.

О внимании, которое правительство уделяло подводному флоту, свидетельствует и такой факт: первым боевым кораблем, спроектированным для нашего молодого флота, была именно подводная лодка. В сентябре 1923 года специально образованная комиссия разработала оперативно-тактические задания на проектирование торпедной подводной лодки и подводного минного заградителя. 5 марта 1927 года были заложены первые боевые лодки I серии лодки типа Д. К 1932 году в строю ВМФ находилось уже 6 таких кораблей.

Одновременно с постройкой лодок типа Д велась подготовка к строительству больших лодок II серии - подводных минных заградителей типа Л и средних лодок III и V серий типа Щ.

21 мая 1931 года была заложена головная лодка IV серии - лодка типа П. Это была эскадренная быстроходная лодка с мощным артиллерийским вооружением. Но проект этот оказался неудачным, у лодок обнаружились серьезные конструктивные недостатки, поэтому их было построено всего 3 "Правда", "Звезда" и "Искра". Тем не менее лодки типа П внесли свою лепту в историю советского подводного флота - именно им принадлежит первый опыт перевозки грузов в осажденные и блокированные военно-морские базы. В сентябре 1941 года была сделана первая попытка такого рода: П-1 "Правда" - вышла в поход с грузом продовольствия и боеприпасов для гарнизона осажденной противником военно-морской базы Ханко. Попытка эта не удалась - П-1 погибла на переходе. Спустя два месяца другая лодка типа П "Звезда" - доставила из Кронштадта в Ленинград топливо для электростанции. Во время этого перехода лодка шла за ледоколом, получила 14 пробоин от вражеских снарядов, но задание выполнила. Этот опыт, полученный на лодках типа П, был впоследствии использован советскими подводниками.

Главным конструктором лодок IV серии был А. Асафов, лодок I, II и III серий - Б. Малинин, лодок V серии - М. Рудницкий.

Ввод в строй новых промышленных мощностей и создание крупного механизированного сельского хозяйства обеспечивали экономическую базу развития наших Вооруженных Сил, и в частности Военно-Морского Флота. Продолжалось быстрое наращивание подводных сил. Общая задача военного строительства в годы предвоенных пятилеток сводилась к достижению технического превосходства в основных видах вооружения.

В результате поистине титанических усилий судостроительной промышленности через 13 лет после закладки первой советской подводной лодки наша страна располагала крупным подводным флотом. За эти 13 лет до 22 июня 1941 года численность лодок, находящихся в строю, возросла в 14 раз, и к началу войны их было 212. Причем Советский Союз располагал не только самым многочисленным, но и самым современным подводным флотом, в котором на долю больших и крейсерских лодок приходилось 16 процентов, на долю средних - 45 процентов и на долю малых - 39 процентов.

ПЕРВЕНЦЫ

"Поздравляю Морские силы Балтийского моря со вступлением в строй подводной лодки "Декабрист" - первенца нового советского судостроения и техники. Уверен, что в руках революционных моряков Балтики "Декабрист" явится грозным оружием против наших классовых врагов и в будущих боях за социализм покроет славой свой красный флаг..." Эти слова из телеграммы начальника Морских сил РККА, направленной балтийским морякам 18 ноября 1930 года, лодки типа Д оправдали в полной мере...

Тактическое задание для торпедной подводной лодки типа Д было разработано еще в 1923 году. Это должен был быть подводный корабль для действий в открытых морях и океане. Главное его оружие - торпеды для поражения боевых кораблей и транспортных судов противника. Предусматривалось также артиллерийское вооружение.

Перед тем как приступить к проектированию, конструкторы, возглавляемые Б. Малининым, тщательно изучили как отечественный так и иностранный опыт, к проектированию были привлечены опытные кадры инженеров, конструкторов и строителей, которые проектировали и строили лодки до революции. В результате напряженной работы был создан проект подводной лодки водоизмещением 930/1278 тонн. Вооружение ее состояло из 8 торпедные аппаратов и 14 торпед калибра 533 мм вместо 450 мм, применявшегося до этого в русском флоте, одного 102-мм орудия и одного 45-мм зенитного полуавтомата. Двухвальная установка суммарной мощностью 2200/1050 л. с. обеспечивала скорость 15,3/8,7 узла. Дальность плавания при экономической скорости хода была 8950/150 миль. Впервые в мире в лодках I серии предусматривался комплекс аварийно-спасательных средств.

5 марта 1927 года были торжественно заложены первые советские лодки 1 серии - Д-1 "Декабрист", Д-2 "Народоволец" и Д-3 "Красногвардеец". К концу 1931 года все эти лодки уже находились в строю Балтийского флота, а на Черном море вступили в строй три лодки 1 серии - Д-4 "Революционер", Д-5 "Спартаковец" и Д-6 "Якобинец".

Лодки 1 серии сыграли большую роль в истории советского подводного флота. Так, в 1933 году балтийские Д-1, Д-2 и Д-3, перебазированные на Север, составили первое соединение подводных лодок Северной военной флотилии, вскоре преобразованной в Северный флот.

К началу Великой Отечественной войны подводные лодки типа Д, несмотря на капитальный ремонт и модернизацию, произведенную в 1938-1941 годах, были уже значительно изношены. Тем не менее они приняли участие в боевых действиях с первых же дней войны и нанесли большой урон противнику.

Из всех лодок типа Д наибольших успехов добилась Д-3 "Красногвардеец". Эта лодка занимает выдающееся место в истории советского подводного флота. Еще до выхода в свой первый боевой поход она нанесла фашистам первый удар: во время налета вражеской авиации на нашу базу ее артиллерийский расчет сбил самолет противника. Одной из первых она 17 января 1942 года была награждена орденом Красного Знамени и первой удостоена гвардейского звания 3 апреля 1942 года. Летом этого же года "Красногвардеец" не вернулся из боевого похода, таким образом, всего за год его героический экипаж добился выдающегося успеха, уничтожив 10 вражеских транспортов и повредив еще два.

РУБКА НА ПОСТАМЕНТЕ

В одной из частей дважды Краснознаменного Балтийского флота возвышается на постаменте стальная рубка подводной лодки времен Великой Отечественной войны. В центре рубки в красной пятиконечной звезде цифра 15. Это памятник героической Л-3 - одной из самых прославившихся лодок II серии...

К проектированию подводных минных заградителей типа Л II серии конструкторы, возглавляемые Б. Малининым, приступили сразу же по окончании основных работ по лодкам типа Д I серии. Взяв за основу конструкцию их корпуса, они заменили кормовые торпедные аппараты двумя трубами с устройством для сухого хранения и сбрасывания в подводном положении 20 мин.

Наружный корпус на лодках типа Л не охватывал полностью прочный корпус, а примыкал к нему в нижней его части. Впервые в отечественном флоте на лодках этого типа устанавливались два бескомпрессорных дизеля по 1100 л. с. каждый. Мощность каждого гребного электродвигателя составляла 600 л. с. В результате всех произведенных изменений надводное водоизмещение лодок типа Л возросло до 1100 тонн вместо 980 у лодок типа Д, а надводная скорость снизилась с 15,3 до 14,1 узла.

Первые три лодки типа Л получили названия "Ленинец", "Сталинец" и "Фрунзенец" и начали вступать в строй Балтийского флота с 1933 года. В августе этого года правительство приняло решение о закладке еще 6 подводных минных заградителей такого типа. Из них 3 для Черноморского флота "Гарибальдиец", "Чартист" и "Карбонарий" - должны были быть II серии, а 3 для Дальнего Востока - "Ворошиловец", "Дзержинец" и "Кировец" - XI серии.

Лодки типа Л XI серии проектировались специально для Тихоокеанского флота, поэтому в их конструкции была предусмотрена возможность перевозки в разобранном виде по железной дороге. Все лодки типа Л II серии вступили в строй к 1936 году, типа Л XI серии - к 1938-му. В этом же году была произведена еще одна модернизация, и появились лодки типа Л XIII серии. Эти лодки могли стрелять торпедами с более мощными зарядами и увеличенной дальностью. В кормовой надстройке дополнительно к минным трубам было установлено два торпедных аппарата, 100-мм орудие также было модернизировано: оно могло теперь стрелять как по морским, так и по береговым и воздушным целям. На лодках XIII серии были установлены два более мощных дизеля - 2000 л. с. вместо 1100 л. с. Благодаря этому надводная скорость была увеличена до 18 узлов, а надводное водоизмещение до 1200 тонн. До конца 1939 года в состав ВМФ вошло 19 лодок типа Л. В ходе боевых действий были достроены и сданы Северному флоту Л-20 и Л-22, Балтийскому - Л-21, Черноморскому - Л-23 и Л-24.

В свой первый боевой поход балтийская Л-3 вышла в первый же день войны - 22 июня 1941 года. А спустя пять дней на минах, поставленных ею в Данцигской бухте, взорвался вражеский транспорт. 9 августа 1942 года Л-3 торпедным залпом потопила фашистский танкер водоизмещением 15 тысяч тонн. В 1944-1945 годах Л-3 совершила еще несколько боевых походов. В августе 1943 года Л-3 первой на Балтике была оборудована гидролокатором.

На Черном море в годы Великой Отечественной войны 20 боевых походов совершила Л-4. Она торпедировала 7 вражеских транспортов, ставила мины, доставляла в осажденный Севастополь войска и грузы, эвакуировала раненых, а позднее препятствовала эвакуации гитлеровских войск. На Северном флоте успешно действовали Л-15, Л-20 и Л-22.

1 марта 1943 года Л-3 одной из первых на Балтике была удостоена гвардейского звания. Л-4 первой на Черном море была награждена орденом Красного Знамени. На Северном флоте Краснознаменной стала Л-22.

БОЕВЫЕ РЕЙДЫ "ЩУК"

Предназначенные для действий в прибрежных районах и внутренних морях Балтийском и Черном - лодки типа Щ III серии водоизмещением 580/700 тонн несли 6 торпед в аппаратах (4 в носовых и 2 в кормовых) и 4 запасных. В носовой и кормовой частях мостика было установлено два 45-мм зенитных полуавтомата. Два дизеля по 600 л. с. сообщали лодке надводную скорость 12 узлов. Под водой лодка шла на двух электромоторах по 400 л. с. каждый со скоростью 8 узлов (в течение одного часа).

Лодки III серии начали строиться в 1930 году и стали основой для ряда других серий лодок типа Щ. Так, в 1932 году специально для вновь создаваемого Тихоокеанского флота была разработана лодка типа Щ V серии, которую можно было перевозить в разобранном виде по железной дороге. На этих лодках устанавливались более мощные дизели - 800 л. с. , позволившие увеличить скорость надводного хода до 14 узлов. В дальнейшем строились более совершенные лодки типа Щ серий V-бис, V-бис 2, Х и Х-бис. Они плавали на всех флотах - на Северном, на Балтийском, на Черноморском, на Тихоокеанском.

В 1936 году тихоокеанская Щ-117 пробыла в море 40 суток - в 2,5 раза больше, чем предусматривалось проектом. За раскрытие резервов, скрытых в конструкции лодки, весь личный состав Щ-117 был награжден орденами, и эта лодка стала первым в истории советского флота кораблем, экипаж которого состоял из одних орденоносцев. Второй лодкой с полностью орденоносным экипажем стала тихоокеанская Щ-122, третьей - Щ-123, пробывшая в походе в 3,5 раза дольше, чем предусмотрено проектом. Наконец, в сентябре - декабре Щ-113 побила все рекорды автономности, совершив 102-суточный поход.

В 1938 году североморские "щуки" Щ-402 и Щ-404 участвовали в экспедиции по снятию полярников-папанинцев со станции "Северный полюс-1". А в 1939 году Щ-402, Щ-403 и Щ-404 приняли участие в поддержании радиосвязи с самолетом ДБ-3 "Москва", на котором Герой Советского Союза В. Коккинаки совершил свой знаменитый перелет Москва - США через Северную Атлантику. Тем временем на балтийских "щуках" проводились опыты подледного плавания и пробивания льда из-под воды, а на черноморских Щ-212 и Щ-213 отрабатывались системы беспузырной торпедной стрельбы.

В 1940 году североморская "щука" Щ-423 впервые в истории совершила переход из Полярного на Дальний Восток по Северному морскому пути. Успех этого похода показал осуществимость перевода лодок с Северного

флота на Тихоокеанский. И советские моряки начали готовиться к новым походам Северным морским путем.

"ПАНТЕРА"

В 1936 году "Пантеру" модернизировали, и уже в 1941 году ее артиллерия сбила один и повредила два фашистских самолета.

"Пантера" единственная в мире подводная лодка, пробывшая в строю действующих кораблей почти сорок лет и участвовавшая в трех войнах: империалистической, гражданской и в Великой Отечественной.

"КАТЮША"

Так называли советские моряки крейсерские подводные лодки типа К, созданные накануне Великой Отечественной войны. Боевая деятельность этих кораблей развернулась главным образом на Северном флоте. Здесь 8 сентября 1941 года К-21 впервые провела артиллерийский бой с вражеским транспортом. Именно здесь К-3 впервые потопила артиллерийским огнем вражеский боевой корабль. Наконец, именно здесь торпеда К-21 настигла фашистский линкор "Тирпиц". За годы войны "катюши" потопили 27 боевых кораблей и транспортов противника, две из них - К-21 и К-52 - были награждены орденом Красного Знамени, а одна - К-22 - стала гвардейской. На лодках типа К воевали Герои Советского Союза М. Гаджиев, Н. Лунин, И. Травкин.

В период советско-финского конфликта в 1940 году отлично проявили себя экипажи подводных лодок Щ-311 и Щ-324, награжденные орденами Красного Знамени.

К 22 июня 1941 года "щуки" были самыми многочисленными лодками в советском флоте. И лодке именно этого типа выпала честь открыть боевой счет советских подводников в Великой Отечественной войне: 14 июля 1941 года североморская Щ-402 торпедировала транспорт в 3 000 тонн. Успех Щ-402 был закреплен другими подлодками Северного флота, где в первые полтора-два года войны на долю "щук" выпала немалая боевая нагрузка. Они потопили на Севере 38 вражеских транспортов и одну подводную лодку. Эту лодку и 11 транспортов уничтожила Щ-402. Краснознаменная Щ-403 одной из первых начала отрабатывать атаку одновременно двух целей. Первую атаку Щ-403 произвела 22 декабря 1941 года. И хотя на этот раз была поражена только одна цель, эта подводная лодка положила начало методу, который стал широко применяться впоследствии советскими подводниками.

Всего за боевые подвиги гвардейского звания было удостоено 5 "щук". Орденом Красного Знамени было награждено 12 "щук", а одна - Щ-402 - была одновременно и гвардейской и Краснознаменной. Ни один другой тип как подводных, так и надводных кораблей в советском флоте не получил такого количества почетных званий и наград. На "щуках" воевали такие прославленные подводники, как Герои Советского Союза Ф. Вершинин, А. Коняев, Н. Лунин, Е. Осипов, М. Грешилов, М. Калинин, И. Травкин, С. Богорад. Не случайно зарубежные военные историки считают, что "щуки" оказались "самыми удачными и самыми удачливыми русскими лодками..."

"МАЛЮТКИ" НАХОДЯТСЯ В МОРЕ...

Такой многозначительный ответ получил в октябре 1941 года командир подводной лодки С-102, просивший у командующего Северным флотом разрешения укрыться от шторма у полуострова Рыбачий. И этот ответ командующего может служить лучшей аттестацией героических экипажей и боевых качеств "малюток" - подводных лодок типа М...

В 1932 году конструктор А. Асафов предложил разработать для вновь организуемого Тихоокеанского флота малые подводные лодки, которые можно было бы перевозить по железной дороге в собранном виде. Это предложение было принято, и к концу 1934 года на Тихоокеанском флоте было уже 28 подводных лодок типа М VI серии, еще две такие лодки находились на Черном море. Это были маленькие корабли, с почти цельносварным корпусом, вооруженные всего двумя торпедами и одним 45-мм полуавтоматом. Очень скоро стало ясно, что боевые действия "малюток", развивающих под водой всего лишь 6 узлов, недостаточно быстро погружающихся и с трудом удерживающихся под водой после выстрела, будут затруднены. Поэтому в 1934 году в конструкцию были внесены соответствующие изменения, и флот получил еще 20 лодок типа М серии Vl-бис. В 1935 году научно-исследовательский институт и ЦКБ разработали новый проект малой лодки XII серии.

Это были однокорпусные лодки с полностью электросварным прочным корпусом. Дизель мощностью 800 л. с. сообщал кораблю надводную скорость 14 узлов, а гребной электродвигатель и аккумуляторная батарея с вдвое большим запасом энергии, чем на лодках VI серии, позволяли развивать под водой скорость до 8,4 узла. До начала боевых действий лодок XII серии было построено 28.

Наконец в 1939 году были спроектированы "малютки" следующей, XV серии. Хотя их водоизмещение увеличилось до 280 тонн, их тоже можно было перевозить на железнодорожных транспортерах со снятием бортовых частей наружного корпуса. На этих лодках устанавливалось 4 носовых торпедных аппарата, они были двухвальными, а главный водяной балласт размещался у них в наружном корпусе в бортовых цистернах в виде булей, как у лодок типа Щ. Такие лодки не были готовы к началу войны. Две лодки XV серии были сданы флоту уже в ходе боевых действий.

За время Великой Отечественной войны орденом Красного Знамени были награждены 2 "малютки" - М-111 и М-117, 4 лодки типа М стали гвардейскими М-171, М-174, М-35 и М-62, а одна - М-172 - была одновременно и Краснознаменной и гвардейской. На "малютках" воевали Герои Советского Союза В. Стариков, А. Кесаев, М. Грешилов, Я. Иосселиани, М. Хомяков; И. Фисанович.

СМЕРТЬ НАЧИНАЕТСЯ С БУКВЫ С

Подводную лодку С-101 на Северном флоте в шутку называли "бомбоулавливателем": ее боевая биография складывалась как-то так, что ее бомбили и корабли противника, и корабли и самолеты союзников, и свои катера-охотники. По подсчетам подводников, на С-101 в общей сложности было сброшено около 1 200 бомб, но, к счастью для этой "невезучей" лодки, она оказалась на редкость живучей. И не только живучей, но и весьма результативной. К осени 1943 года С-101 потопила и повредила несколько крупных фашистских транспортов, а 28 августа уничтожила новейшую немецкую подводную лодку U-639. Пройдя всю войну, она в мае 1945 года была награждена орденом Красного Знамени. И подвиги С-101 не были единичны: лодки типа С IX серии прекрасно показали себя в Великой Отечественной войне.

Они создавались во втором периоде довоенного строительства советских подводных лодок, когда стало возможным строить более совершенные подводные корабли на основе опыта постройки лодок первых серий. Интересна история создания этих лодок. В июле 1933 года группа советских инженеров получила возможность принять участие в испытаниях подводной лодки Е-1, построенной в Испании по проекту немецкой фирмы "Дешимаг". Тогда же с этой фирмой был заключен договор на разработку проекта средней лодки по советскому заданию. Однако из-за большого количества отклонений от задания чертежи были возвращены фирме, и в Бремен направляется группа советских инженеров во главе с В. Перегудовым, при участии которой разрабатывается новый проект.

К этому времени были достигнуты определенные успехи в научно-исследовательских разработках по улучшению ходкости подводных лодок, их гребных винтов, маневренных качеств и живучести. Все эти усовершенствования были использованы на средних лодках типа С IX серии. Будучи дальнейшим развитием подводных лодок типа Щ, лодки типа С значительно превосходили их по вооружению, скорости надводного хода, дальности плавания, глубине погружения и живучести. На них были установлены два дизеля по 2000 л. с. каждый, сообщавшие им скорость надводного хода 20 узлов - на 6 узлов больше, чем у "щук". Лодки IX серии могли стрелять усовершенствованными торпедами с большим зарядом и с увеличенной дальностью. На них были установлены модернизированные 100-мм орудия и усовершенствованные приборы наблюдения, связи и навигации.

Головная лодка была заложена на одном из советских заводов в декабре 1934 года, в марте 1936 года она вошла в состав Балтийского флота, и к началу Великой Отечественной войны флот получил от промышленности 17 лодок IX и 1Х-бис серий. Эти лодки показали себя отличными бойцами еще до начала войны с Германией: в числе трех первых советских лодок, удостоенных награждения орденом Красного Знамени за успехи в боях с белофиннами, была и лодка IX серии - С-1. Лодке IX серии довелось открыть и боевой счет балтийских подводников в Великой Отечественной войне. 19 июля 1941 года С-11 пустила на дно фашистский транспорт, нагруженный войсками.

Большое количество вражеских транспортов в Великой Отечественной войне уничтожила С-56, которой командовал Г. Щедрин.

На лодках типа С, как уже упоминалось, было применено много новинок еще до войны. В годы войны эта традиция сохранилась: первым советским боевым кораблем, на котором было произведено в августе 1941 года размагничивание корпуса для защиты от магнитных неконтактных мин, была лодка типа С. Первыми лодками, которые в 1944 году были вооружены новыми электрическими торпедами, не оставляющими за собой следа, тоже стали лодки типа С - С-15, С-51, С-101 и С-103.

Командиры лодок типа С стремились максимально использовать боевые возможности своих кораблей и их вооружения. 14 января 1942 года С-102 впервые в истории советского флота одним залпом уничтожила два транспорта противника. А 20 июня 1944 года С-104 под командованием В. Тураева одним залпом пустила на дно 3 вражеских судна!

Такое сочетание высоких технических качеств лодок типа С и отличной выучки личного состава привело к тому, что лодки IX серии оказались одними из самых эффективных советских боевых кораблей. За годы войны 5 лодок этого типа стали Краснознаменными - С-13, С-31, С-51, С-101, С-104, гвардейской стала С-33, а одна - С-56 - одновременно и Краснознаменной и гвардейской. По числу полученных званий и наград лодки типа С уступают лишь "щукам". Но если учесть, что "щук" было построено раз в пять больше, чем лодок типа С, то нетрудно убедиться: у "эсок" одна награда приходится на каждые две лодки, а у "щук" - на каждые пять. Таким образом, лодки типа С следует признать самым эффективным кораблем советского флота в годы Великой Отечественной войны.

На этих лодках воевали Герои Советского Союза А. Трипольский, И. Кучеренко, Г. Щедрин, Г. Алексеев.

ВЫХОДИЛА НА МОРЕ "КАТЮША"

"Разве не является образцом изумительной отваги артиллерийский бой подводной лодки под командованием т. Гаджиева с кораблями охранения? Потопив транспорт, подводная лодка всплыла в надводное положение и вступила в артиллерийский бой со сторожевыми кораблями и двумя катерами-охотниками. Произошел невиданный поединок, окончившийся поражением вражеских кораблей. Это первый случай в истории, когда подводная лодка, потопив транспорт, охраняемый конвоем, уничтожила и сам конвой" - так 10 июля 1942 года газета "Правда" писала о действиях подводной лодки К-3 - представительнице знаменитых крейсерских лодок типа К XIV серии, которые благодаря мощному артиллерийскому вооружению не раз вступали в бой с фашистскими кораблями в надводном положении.

К проектированию этих лодок конструкторы приступили в 1934 году, когда уже был накоплен опыт постройки и эксплуатации лодок типов Д, Л и Щ. Новые лодки предназначались для крейсерских операций в открытом океане на коммуникациях вероятных противников на больших удалениях от баз, где другие наши лодки действовать не могли. В апреле 1935 года задание и эскизный проект были утверждены Советом Труда и Обороны, и конструкторы, возглавляемые М. Рудницким, приступили к разработке технического проекта крейсерско-эскадренной лодки. Это был один из лучших в мире крупных подводных кораблей. При подводном водоизмещении 2200 тонн он был вооружен 10 торпедными аппаратами, двумя 100-мм и двумя 45-мм орудиями. В кормовых трубах размещалось 20 мин. Кроме того, проект допускал в случае необходимости установку на лодке самолета со складывающимися крыльями. Два дизеля мощностью по 4 200 л. с. каждый и два гребных электродвигателя по 1 200 л. с. сообщали кораблю надводную скорость до 22 узлов, а подводную - до 10 узлов.

К началу войны в строй флота вступило 6 лодок типа К. Из них 2 - К-1 и К-2 - находились на Севере и 4-К-3, К-21, К-22 и К-23-на Балтике. Эти четыре лодки после начала войны до осени 1941 года были перебазированы на Север по Беломорско-Балтийскому каналу. Поэтому боевая деятельность "катюш" - так называли советские моряки лодки типа К - тесно связана с операциями именно Северного флота. В течение войны "катюши" вводились в строй на Балтике, где к 1945 году бригада подводных лодок насчитывала 4 лодки типа К - К-51, К-52, К-53 и К-56. Во время войны лодки типа К, как и все другие типы подводных кораблей, непрерывно совершенствовались: неуклонно снижалась шумность подводного хода, механизмы, приборы, светильники и другое оборудование устанавливалось на антишумовых и защитных амортизаторах. На некоторых лодках появились гидролокаторы, усовершенствованные приборы торпедной стрельбы, перископные антенны для радиосвязи в подводном положении и т. д.

На Северном флоте боевые действия против фашистских захватчиков первой из лодок типа К начала К-2. В сентябре 1941 года она в надводном положении нагнала вражеский транспорт и уничтожила его огнем 100-мм орудий.

За годы войны "катюши" потопили 27 боевых кораблей и транспортов противника, две из них, К-21 и К-52, были награждены орденом Красного Знамени, а одна - К-22-стала гвардейской. На лодках типа К воевали Герои Советского Союза М. Гаджиев, Н. Лунин, И. Травкин.

Великая Отечественная война дала убедительное подтверждение боевой ценности подводного флота. Советские подводники уничтожили около 650 тысяч тонн вражеского торгового тоннажа и десятки боевых кораблей различных классов. Наши подводные корабли получили больше наград и почетных званий, чем все остальные корабли флота, вместе взятые. Так, одновременно ордена Красного Знамени и гвардейского звания были удостоены североморские лодки Д-3, С-56, Щ-402 и М-172. Гвардейского звания было удостоено 5 "щук", 4 "малютки", 1 "катюша", 1 "ленинец" и 1 лодка типа С. Орденом Красного Знамени было награждено 10 "щук", 5 лодок типа С,

2 "малютки", 2 "катюши" и 2 "ленинца".

Высокого звания Героя Советского Союза удостоились 25 советских подводников, среди которых мы находим имена И. Колышкина, Н. Лунина, В. Старикова, И. Фисановича, М. Гаджиева, Г. Щедрина, И. Травкина и других.

ГОРЯЧЕЕ МЕСТО НА СЕВЕРЕ

Северный Военно-Морской Флот, самый молодой среди флотов Советского Союза, невзирая на свое "холодное" название, в грозное для Родины время оказался на не менее "горячем" месте, чем Балтийский и Черноморский флоты. В годы Великой Отечественной войны североморские корабли и авиация действовали против фашистских сил на огромной акватории от архипелага Шпицберген до бухты Тикси, от скандинавского побережья и советского Заполярья до зоны вечных полярных льдов.

Североморцы - люди, волею партии и народа связавшие свою судьбу с суровыми водами и небом Арктики, одновременно осваивали их и охраняли. Они самоотверженно, не щадя сил и жизни, выполняли возложенные на них большие и разнообразные боевые задачи в очень сложных климатических и погодных условиях Северного Ледовитого океана. Насколько сложны были эти условия, можно судить по книге одного из командиров германских подводных лодок времен первой мировой войны. Он имел достаточно оснований, чтобы написать:

"В Баренцевом море сосредоточились духи зла со всех морей мира... Все силы природы соединились против нас. Снег и град, штормы, зыбь, туманы... Подводная лодка начинает какую-то совсем особенную пляску: волны из длинных вдруг превращаются в короткие... Команда бывала в Балтийском и Северном морях, бывала и в Атлантике: каждое из этих морей имело свои особенности в смысле погоды и ветров. Но здесь даже самые привычные матросы начинают чувствовать себя неуверенно. Но Северный флот выполнил поставленные ему многообразные задачи сравнительно небольшими силами благодаря стойкости, мужеству и воинскому умению личного состава, его любви и беспредельной преданности Родине, сплоченности вокруг Коммунистической партии.

Авиаторы, моряки надводных кораблей и катеров, морские пехотинцы внесли достойный вклад в дело победы нашего оружия за Полярным кругом. В жестоких боях с врагом прославились и подводники-североморцы. За годы Великой Отечественной войны ими потоплено более 230 транспортов, вспомогательных судов и боевых кораблей противника.

Это очень большая цифра, если учесть, что бригада вступила в войну, имея в своем составе всего пятнадцать подводных лодок.

Подводные лодки, как и другие силы Северного флота, выполняли различные боевые задачи. Но основная, главная из них, решаемая на протяжении всей войны, - это нарушение морских сообщений противника. С этой целью подводные корабли совершили около 90 процентов от всех своих боевых походов. И это не случайно.

Морские сообщения вдоль норвежского побережья, ведущие в Киркенес и Петсамо, играли для гитлеровцев исключительно важную роль, являясь не только основным, но и почти единственным путем снабжения и подвоза новых людских контингентов к линии фронта и вывоза дефицитного сырья. Железнодорожная сеть на севере Скандинавии отсутствует, а пропускная способность автомобильных дорог, ведущих из Финляндии и Норвегии, настолько мала, что не в состоянии была обеспечить питание фашистских войск на Мурманском направлении.

Командование Северным флотом с полным основанием считало, что именно в уязвимости путей снабжения заключена ахиллесова пята вражеской группировки, угрожающей с суши Мурманску и главной базе флота - Полярному. Боеспособность гитлеровцев, безусловно, находилась в прямой зависимости от устойчивости морских коммуникаций.

И действительно, с первых же дней войны противник вынужден был в достаточно крупных масштабах осуществлять морские перевозки для снабжения своих наземных войск и авиации. Они проводились вдоль северного побережья Норвегии. На восток транспорты шли с горючим, боевой техникой, боеприпасами, продовольствием, иногда с войсками. В обратный рейс они загружались никелевой и железной рудой из Киркенеса и Петсамо.

Добыча никеля в этом районе покрывала более двух третей всей потребности военной промышленности гитлеровской Германии в "металле войны". Без никеля не отлить ни одной пушки, не построить танка, корабля и другой боевой техники. Большое значение имел также и концентрат железной руды для военного производства.

Отсюда вытекала жизненная необходимость систематического нарушения вражеских морских перевозок, чтобы, с одной стороны, затруднить противнику подвоз людских пополнений, боевой техники и снабжения своим войскам, воевавшим в Заполярье, а с другой - свести к минимуму вывоз железной и никелевой руды в "фатерланд".

Эта задача решалась всеми силами флота, но львиная ее доля, особенно в начальный период войны, легла на плечи подводников. Из потопленных за войну Северным флотом вражеских транспортов и кораблей охранения конвоев около 42 процентов уничтожены подводными лодками. В 1941 году этот процент достигал 70, а в следующем почти 60. И только в 1944 году, когда флот получил возможность выделить для действий на вражеских коммуникациях значительные силы ударной авиации и торпедных катеров, доля подводных лодок в потоплении кораблей и судов снизилась до 20 процентов.

Морские коммуникации, проходившие вдоль побережья Скандинавии, связывали группировку немецко-фашистских войск, действующую против Советского Союза в Заполярье, с портами Норвегии и Германии. По договоренности с Англией западнее Тромсе действовали военно-морские силы союзников. Для Северного флота оставался восточный участок коммуникаций от Тромсе до Петсамо протяженностью около 350 миль. Часть этого пути вражеские транспорты и конвои имели возможность проходить узкими шхерными фарватерами, практически недоступными для лодок, а остальную - открытыми плесами у приглубых берегов.

Но и на плесах действовать подводникам было нелегко. Командующий флотом адмирал А. Головко дал такую оценку этим коммуникациям с точки зрения их противолодочной обороны:

"Вдоль всего побережья расположены вражеские посты наблюдения, батареи, аэродромы. Понятно, что свои конвои гитлеровцы водят вплотную к берегу, используя большие глубины прибрежных вод. Все побережье изрезано шхерами, где рассредоточены сторожевые корабли противника, выходящие на защиту конвоев. Кроме того, конвои сопровождаются большим и сильным охранением, а в летную погоду над ними "висит" прикрывающая их авиация".

Подводникам приходилось действовать у побережья страны, оккупированной противником. Гитлеровцы имели возможность всю войну совершенствовать и наращивать свою противолодочную оборону. Методы проводки конвоев менялись, увеличивалось число кораблей охранения (в отдельных случаях на один транспорт их приходилось до десяти и больше) и самолетов, а также поисково-ударных групп в лодко-опасных районах. Вдоль всего побережья были выставлены противолодочные минные заграждения, установлены посты технического наблюдения за подводными лодками и береговые артиллерийские батареи. Понятно, что в таких условиях подводным лодкам искать, находить и атаковать противника становилось все труднее и труднее.

Противнику помогала большая изрезанность берегов, вдоль которых пролегала коммуникация. При необходимости гитлеровцы всегда имели возможность отстаиваться в ближайших глубоких фьордах. Практически вдоль всего побережья располагались удобные бухты для базирования противолодочных кораблей, что позволяло быстро наращивать силы охранения конвоев или поисково-ударных групп при обнаружении советских подводных лодок в любом районе коммуникаций. Кроме того, это давало возможность немецко-фашистскому командованию использовать для борьбы с лодками не только мореходные корабли, но и мелкие, приспособленные для сбрасывания глубинных бомб катера и мотоботы.

Приглубость побережья позволяла вражеским транспортам прокладывать курсы в непосредственной близости от них. С одной стороны, это лишало подводников возможности атаковывать конвои со стороны берега, а с другой гитлеровцам ничто не мешало из освободившихся кораблей охранения с мористого борта транспортов образовать второе, а иногда третье кольца охранения, усложнявшие подводникам атаку и увеличивавшие ее опасность для них.

Географические и климатические условия северного театра создавали и другие трудности. Например, длительный полярный день (особенно в сочетании с господством фашистской авиации над районом боевой деятельности подводных лодок в первой половине войны) усложнял пополнение энергоресурсов лодками (зарядка аккумуляторных батарей, подкачка воздуха высокого давления), вынуждал их погружаться вдали от берега, терять время и расходовать много электроэнергии для скрытного перехода под водой на коммуникации противника. Сильное северное сияние затрудняло поиск конвоев, нарушало радиосвязь. Обмерзание кораблей, тяжелые погодные условия, особенно в зимний период, вызывали большое напряжение личного состава, изматывали его силы.

Но, как уже говорилось, никакие трудности не могли помешать подводникам выполнить боевой приказ. Правда, победы им доставались нелегко. Далеко не все из них дожили до светлого часа Победы, но каждый много сделал для его приближения и заслужил себе вечную память и благодарность своего народа.

Борьба на вражеских коммуникациях Заполярья для подводников практически закончилась в конце 1944 года. К тому времени Советская Армия при поддержке сил фронта изгнала немецко-фашистские войска не только с небольшой части территории Советского Союза, занятой ими в период наступления, но и из провинций Северной Норвегии.

15 и 23 октября 1944 года советская столица от имени Родины салютовала доблестным войскам Карельского фронта и морякам Северного флота, освободившим от немецко-фашистских захватчиков древнюю русскую Печенгу и норвежский город Киркинес. В приказах Верховного Главнокомандующего, изданных по этому поводу, среди отличившихся в боях соединений и частей названа и бригада подводных лодок, личному составу которой объявлена благодарность.

Достигнутые подводниками боевые успехи являются коллективным подвигом тех, кто выходил в море, искал, атаковывал и топил врага, равно как и тех, кто готовил для них оружие, ремонтировал лодочные механизмы, снабжал подводные корабли всем необходимым, обеспечивал их связью, а личный состав отдыхом в межпоходовое время, давал ему возможность получить новую зарядку для боя.

В отведенном нам объеме мы имеем возможность рассказать лишь отдельные эпизоды подводной войны в Заполярье, упомянув только нескольких из многих героев глубин.

ОНИ БЫЛИ ПЕРВЫМИ

"Энская подводная лодка Северного флота под командованием старшего лейтенанта Столбова проникла в фашистскую гавань и атаковала транспорт противника водоизмещением 6000 тонн. Торпедист Мельников двумя торпедами взорвал вражеское судно. Подводная лодка благополучно вернулась на свою базу".

Из утренней сводки Совинформбюро

за 7 августа 1941 года

Лето в Заполярье. Над Баренцевым морем установился многомесячный полярный день. Солнце не пряталось за горизонт, а звезды не появлялись на небе. Судить о времени суток можно было только по часам, потому что дневное светило в полночь находилось над горизонтом почти так же, как и в полдень.

14 июля 1941 года подводная лодка Щ-402 шла Порсангер-фьордом в подводном положении на безопасной от таранного удара глубине. Гидроакустик, старшина 2-й статьи Васильев, внимательно вслушивался в забортные шумы, а вахтенный офицер, помощник командиpa, старший лейтенант Константин Сорокин, каждые пятнадцать минут приказывал всплывать под перископ и тщательно осматривал горизонт. Но ни дымка, ни паруса!

Подводники считали, что им не везло. Пятые сутки в море, и ни одного корабля противника в поле зрения! В глазок перископа при каждом подъеме видно одно и то же. Солнце освещало заштилевшие воды фьорда, суровые скалы, окаймляющие их, и ни одного суденышка, хотя видимость была настолько полной, что даже не верилось, как это лодка всего несколько часов назад смогла войти во фьорд незамеченной в надводном положении под дизелями.

Но погода тогда была совсем другая, над морем клубился туман, такой густой, что в двух шагах ничего разглядеть невозможно.

Щ-402 совершала первый боевой поход. Провожая ее из Полярного, комбриг, контр-адмирал Николай Игнатьевич Виноградов, вручив приказ, наставлял командира подводной лодки старшего лейтенанта Николая Гурьевича Столбова:

- Пока еще никто из подводников не встречал ни боевых кораблей, ни транспортов противника. Но не может быть, чтобы враг не осуществлял морских перевозок. Поэтому ищите, командир, ищите суда возле берега и на подходе к портам во фьордах.

Немного помедлив, командир бригады продолжал:

- Обстановка на фронте вам известна. Морская авиация занята на сухопутном направлении и помочь нам в поиске кораблей не может. Ищите сами, и если найдете, то после атаки доносите, где, когда и кого встретили. Для нас это очень важно.

- Есть искать, атаковать и по возможности доносить, товарищ комбриг!

Полярный день, а тем более в условиях господства фашистской авиации над районом назначенной позиции, не лучшее время года для боевой деятельности подводников. Но с природой не поспоришь и от непрерывного дневного света не спрячешься. Приходилось всплывать и заряжаться при нем, много раз прерывая зарядку и погружаясь от вражеских самолетов, летавших над морем.

Трое суток лодка "утюжила" район в таком удалении от берега, чтобы расположенные на нем сигнально-наблюдательные посты не могли обнаружить "щуку". Но ее неоднократно видели самолеты-разведчики, и оповещенные транспорты могли обходить опасные воды. Так или иначе, но корабли противника не показывались. Поэтому командир, помня указания комбрига, решил войти в Порсангер-фьорд и попытать счастья в нем.

Осмотрев несколько бухточек внутри фьорда, Щ-402 взяла курс на Хонинсвог, идя к нему трехузловой скоростью, экономя электроэнергию. Экипаж успел пообедать и кок приготовить все к ужину, когда вахтенный офицер попросил командира к перископу. На фоне берега, сливаясь с ним, стоял на якоре одиночный транспорт. Столбов не сразу его различил, оценив острую наблюдательность офицера.

- Боевая тревога! Торпедная атака!

Подводники не раз слышали эти знакомые команды, но они всегда предварялись словом "учебная". Теперь этого слова не было. Тем быстрее занимали моряки боевые посты, тем тщательнее готовили к действию оружие и механизмы.

- Личный состав стоит по боевой тревоге! Корабль к бою изготовлен, товарищ командир! - Сорокин доложил это четко, громко и немного торжественно. Шутка ли, лодка собиралась делать то, для чего создавалась, уничтожать врага.

Столбов коротким "Есть!", не отрываясь от окуляра перископа, подтвердил прием доклада. Энергичный, порывистый, немного горячий, обычно разговорчивый и общительный командир теперь был сосредоточенным и молчаливым. Перископом пользовался осторожно, изредка поднимая его на 5-10 секунд и опуская вновь.

Умение владеть собой, мгновенно подмечать изменения в обстановке и так же быстро на них реагировать отличали Николая Гурьевича и раньше. Но то были учебные задачи, а теперь он вел корабль и сам выходил в первую боевую торпедную атаку. Стараясь все предусмотреть и ничего не упустить, он все свое внимание сосредоточил на ней.

Обстановка была простой, благоприятной, и воспользоваться ею следовало как можно лучше. Но все ли так просто, нет ли здесь ловушки? Он подошел к карте, проверил глубину и место стоянки транспорта. Они соответствовали рекомендации лоции. Вид транспорта тоже не внушал подозрений - типичный сухогруз. Высокая дымовая труба, две мачты со стрелами, четыре грузовых трюма, возвышающиеся над главной палубой полубак и полуют.

Вроде все как надо, без обмана. Но лучше подойти ближе и рассмотреть подробнее. Да и позицию залпа надо выбрать, чтобы после выстрела удобно было развернуться и отойти на большие глубины в середине фьорда. Столбов обдумывал это про себя. А команды на вертикальный и горизонтальный рули подавал ровным голосом, что создавало спокойную обстановку в центральном посту и во всей лодке.

Командир радовался, что рискнул подойти к Хонинсвогу на сравнительное мелководье. Вот и награда за смелое решение - фашистский транспорт, сидящий по ватерлинию!

Боцман Добродомов употребил все свое искусство, чтобы точно выдержать заданную глубину, а старшина 2-й статьи Харитонов - назначенный курс. Лейтенанты Леошко и Сорокин вели прокладку, давали командиру возможность убедиться в правильности выбранного боевого курса.

Люди действовали уверенно, как на учении, и все же не совсем так. Подводники прониклись ответственностью момента и в то же время ждали, что вот-вот произойдет нечто необычное и даже страшное. Получив приказание готовить торпедные аппараты, лейтенант Захаров, главный старшина Егоров, старшина 2-й статьи Мельников, краснофлотцы Ивашев и Бахтиаров делали это с особой тщательностью. Их действия были быстрыми, уверенными, но прежде чем доложить о готовности к выстрелу они трижды перепроверили и себя и аппараты - все ли правильно сделано.

Командир полагал, что для потопления транспорта достаточно одной торпеды, но для полной уверенности решил стрелять двухторпедным носовым залпом и отдал соответствующие приказания. Когда в 16 часов 28 минут лодка подошла так близко к транспорту, что в перископ на его палубе отчетливо были видны люди, часть из которых беспечно загорала, раздевшись до пояса, он энергично скомандовал:

- Аппараты! - И почти без паузы: - Пли!

Команда передавалась в первый отсек телеграфом и для надежности дублировалась голосом по переговорной трубе. Торпеды вышли и устремились к цели. Докладывая об этом в центральный пост, Захаров поймал себя на мысли, что думает, как привык в мирное время. Вот она, сила инерции! Его подсознательно волновал вопрос: холодными или горячими пошли торпеды к цели, продуются ли и всплывут ли они в конце дистанции. Так он всегда думал при учебных стрельбах. А теперь думы должны быть иными. Попадут ли "гостинцы" в борт транспорта и сработают ли взрыватели?

Подводники ждали грохота, скрежета, встряски, а на самом деле звук в некоторых отсеках едва услышали. И все же "щукари" поняли, что одним транспортом у Гитлера стало меньше.

В дневнике командира электромеханической боевой части лодки старшего техника-лейтенанта Н. Большакова 14 июля появилась короткая запись об атаке:

"Вскоре до нас донеслись два взрыва торпед. Фашистский транспорт водоизмещением в шесть тысяч тонн пошел на дно. Думаю, мы впервые открыли боевой счет подводников Северного флота".

Да, это было так. Когда после залпа Столбов поднял перископ и осмотрел горизонт, транспорт медленно погружался кормой в воду. Носовая его часть задиралась кверху, окутанная черной пеленой дыма. Вскоре воды фьорда сомкнулись над торпедированным судном. Командиру только и оставалось, что поздравить экипаж с первой победой. Из отсеков слышалось матросское "ура"...

Всего на несколько часов в открытии победного счета отстала совершавшая свой второй боевой поход Щ-401. Атаковать противника ей довелось в других условиях, а потопление досталось более дорогой ценой.

Этой лодкой командовал старший лейтенант Аркадий Ефимович Моисеев - до недавнего времени флагманский штурман бригады. Первый свой боевой поход молодой командир сделал при обеспечении командира дивизиона капитана 2 ранга И. Колышкина, а это хороший университет, давший ему путевку в самостоятельное командирское плавание. Атака небольшого транспорта в том походе была безрезультатна, но то не его вина. По инструкции глубина хода торпед устанавливалась пять метров, и они прошли под килем парохода. Теперь гидростат установили на отметку два метра, и торпеды могли поражать цели с малой осадкой.

Моисеев отлично знал северный морской театр, и это помогало его командирской практике. Вот и 15 июля, воспользовавшись дымкой предутреннего тумана, лодка шла к берегу в надводном положении. Командир рассчитал, что в это время суток видимость в районе мыса Кибергнес должна быть резко понижена и подход к нему наиболее безопасен, что вполне оправдалось.

Никем не обнаруженная Щ-401 находилась уже на подходах к порту Варде, когда вахтенный сигнальщик краснофлотец Пуфкоев сквозь пелену тумана разглядел два сторожевых корабля или тральщика, шедших зигзагообразными курсами, по-видимому, занимавшихся поиском подводных лодок на подходных фарватерах порта.

- Срочное погружение!

Лодка быстро ушла под воду.

Торпедная атака началась одновременно с погружением. Командир видел, что перед ним опытный враг - противолодочник. Но это ни на минуту не поколебало его стремление уничтожить противника.

- Дуэль так дуэль! Старпом, садитесь за таблицы.

Осторожно пользуясь перископом, сравнивая визуальные и акустические пеленги, он со штурманской скрупулезностью определял элементы движения противника и маневрировал для выхода в атаку. Ему помогал следивший за прокладкой и сверявшийся с таблицей старший лейтенант Фирсов - подтянутый офицер высокого роста с длинной рыжеватой бородой. И командир, и его помощник внешне были спокойны, хотя напряжение испытывали большое. Цели маневрировали, дистанция до них была маленькая. Диалог велся короткими фразами.

- Опять оба поворачивают вправо!

- На следующем галсе надо ловить. Они обязательно повернут влево.

- Я тоже так думаю.

- Все правильно, старпом, поворачивают! Аппарат! Моисеев считал сторожевики и тральщики важными, но "дешевыми" объектами и не мог позволить себе расходовать на них лишние дорогостоящие торпеды. Поэтому приказал приготовить всего один аппарат. Он понимал, что одной торпедой такую цель может поразить только снайперский выстрел, поэтому особенно тщательно выбирал позицию залпа и рассчитывал треугольник стрельбы.

- Пли! Дистанция восемь кабельтовых. Опустить перископ!

Звонкий взрыв торпеды слышали все. И тут над корпусом лодки раздался гром, словно от снежной лавины, свалившейся с гор. Это накрыла подводников первая, но далеко не последняя серия глубинных бомб. Тридцать шесть взрывов, прогромыхавших в непосредственной близости от борта, причинили немало неприятностей.

Вышли из строя командирский перископ и горизонтальные рули. Было несколько замыканий в электропроводке, вызвавших пожары. Но электрики Царев и Мосолов быстро их погасили. Да и командир ловким маневром в сторону берега вывел лодку из-под удара. Противолодочники его потеряли. После возвращения на базу Щ-401 вынуждена была встать на ремонт в док для устранения боевых повреждений...

Короткую, но очень меткую и точную оценку действиям экипажа Щ-401 дал командир бригады Н. Виноградов. После тщательного разбора похода он писал:

"Командир подводной лодки способен смело и решительно выполнять боевые задачи в любой обстановке".

Оба потопленных вражеских корабля не были гигантами, а атаки не считались уникальными, но они оказались первыми в длинном списке побед подводников-североморцев. Экипажи двух "щук" стали примером для своих товарищей.

ТРОЕ С ОДНОЙ ЛОДКИ

Краснознаменная подводная лодка Щ-404 воевала на Севере с немецко-фашистскими захватчиками от начала до конца войны. Тысячи огненных миль прошла она в водах штормового Баренцева моря. На пути к вражеским берегам лодка многие десятки раз форсировала минные заграждения, находилась под воздействием противолодочных сил противника, выдержала множество взрывов глубинных бомб.

Девять потопленных вражеских транспортов и кораблей, несколько отлично выполненных специальных заданий командования по высадке и снятию разведчиков в глубоком тылу противника - неплохой итог боевой деятельности.

Кораблем еще до войны командовал теперь известный на всю страну подводник - Герой Советского Союза И. Колышкин. Двенадцать боевых походов пробыл на нем командиром человек с железной выдержкой и завидным хладнокровием капитан 3 ранга В. А. Иванов. Став командиром "щучьего" дивизиона, он сдал командование лодкой энергичному, смелому и знающему офицеру - капитан-лейтенанту Г. Ф. Макаренкову, с честью поддержавшему линию своих предшественников.

Подчиненные учились у командиров и умению воевать, и отношению к порученному делу. Большинство людей этой лодки показали образцы выполнения воинского долга. Десятки примеров красноречиво свидетельствуют о том, что они не только добросовестно выполняли свои обязанности в самых трудных условиях, но делали гораздо больше - добровольно шли на опаснейшие задания, неоднократно рисковали жизнью для спасения корабля и экипажа, готовы были погибнуть во имя того, чтобы жили и побеждали другие...

Старшина 1-й статьи Владимир Григорьевич Инюткин, командир отделения трюмных машинистов, был истинным тружеником подводной войны, знатоком корабельной техники, мужественным воином, мастером-"золотые руки", которые брались за устранение в море любых неисправностей механизмов и устройств.

Декабрьский поход 1941 года Щ-404 был результативным, но очень трудным. Лодка попала в ледовый шторм, под тяжестью ледового нароста у нее оборвались радиоантенны и прекратилась связь с базой.

Но случилось еще более опасное - вышло из строя управление вертикальным рулем.

В кормовой надстройке, где располагалось рулевое устройство, из шарнирного привода перерезало или выбило болт, и руль не перекладывался ни в электрическую, ни вручную. А лодка в это время находилась в непосредственной близости от вражеского побережья. Ремонт руля был борьбой за жизнь корабля и экипажа. Даже отыскать неисправность оказалось делом нелегким. Через кормовую палубу перекатывались гривастые холодные волны, непрерывно заливавшие надстройку. К тому же исключалось освещение рабочего места, поскольку рядом находился берег противника и по району патрулировали вражеские противолодочные корабли.

Хотя рулевое устройство никакого отношения к трюмным не имеет, в ремонтно-аварийную бригаду с боцманом В. Юдиным и рулевым краснофлотцем И. Гандюхиным добровольцем напросился и Инюткин. Он считал, что его место именно там, где трудно и где могут пригодиться его знания и сноровка.

Несколько нестерпимо трудных часов провел Владимир во льду и ледяной воде, лежа в надстройке, где и пошевелиться нет места. Сменяться наотрез отказался. Новому человеку все пришлось бы начинать сначала, и время ремонта затянулось бы. Работать пришлось на ощупь заледеневшими руками, но неисправность была устранена. Лодка стала управляться и получила возможность продолжать выполнение боевой задачи. Самого Инюткина едва смогли вытащить из надстройки.

Когда промокший, продрогший до костей, почти окоченевший подводник покинул место работы и, шатаясь, поднялся на мостик, капитан 3 ранга В. Иванов, человек требовательный и далеко не сентиментальный, расцеловал героя. А ведь он, как и его товарищи по работе в надстройке, просил, если кораблю будет угрожать опасность, погружаться без них и не рисковать всем экипажем.

В апреле 1943 года лодка находилась в тринадцатом боевом походе. При выходе в атаку по конвою она была обнаружена кораблями охранения, контратакована и получила ряд тяжелых повреждений. Оторваться от ожесточенного преследования помогли мастерство командира и железная выдержка экипажа.

Когда лодка получила возможность всплыть, выяснилась еще одна неприятность. От взрыва бомбы на привальном брусе лопнула и отогнулась довольно толстая железная шина. Металлическая полоса на переднем ходу отходила от борта лодки на два-три метра, превращаясь в "трал", могущий не только коснуться мины, но и подтащить ее к булю. Плавать стало опасно, нужно было поскорее отогнуть шину на старое место или снять ее вообще.

Чтобы выполнить ремонтные работы, командир принял решение зайти на короткую стоянку в губу Пуманки на полуострове Рыбачий. Место беспокойное, находится вблизи линии фронта, каждую минуту следует быть готовыми к налету вражеской авиации, но выбирать не приходилось.

Лодка встала на якорь. Часть людей заступили на вахту и обслуживание поста погружения, а остальные были разбиты на группы и приступили к ликвидации последствий тяжелой бомбежки. Предстояло восстановить оборванный трос командирского перископа, выправить изогнутые листы обшивки ограждения боевой рубки, что-то сделать с разбитым вдребезги магнитным компасом и многими другими повреждениями.

Ну а шиной на планшире пришлось заняться Инюткину. Он был и хорошим мастеровым, и лучшим на лодке легководолазом. Все помнили, как в начале войны, при выходе в боевой поход, лодка случайно намотала на винт якорь-цепь. Много раз тогда трюмный машинист, не обращая внимания на воздушные тревоги, спускался под воду до тех пор, пока не освободил винт от тяжелой якорь-цепи. Выход в море состоялся.

У Инюткина иногда спрашивали:

- Послушай, Володя, почему ты каждый раз выпрашиваешься в самое пекло и обязательно первым?

- Очень просто. Потому что я ваш товарищ. А это звание оправдывать надо.

И он его оправдывал. Как-то после выпуска полного носового залпа лодка, освободившись от торпед, рванулась вверх, и рубка ее показалась над поверхностью. Инюткин мгновенно открыл один, другой клапаны, и "щука" тут же скрылась, ушла на глубину. Но морское дно оказалось ближе, чем его ожидали. Уткнувшись в него носом и зашуршав гравием, лодка легла на грунт. На мгновение всех обрадовали донесшиеся взрывы торпед. Но тут же загрохотали разрывы глубинных бомб.

Погас свет. При включенных аварийных фонариках в отсеках готовили инструмент. От близкого разрыва разошлись швы булевых балластных цистерн, где находилось топливо. Всплывая на поверхность, соляр демаскировал лодку. Оставаться на месте - смерти подобно. Командир решил сняться с грунта. Получив приказание, Инюткин уверенно регулировал подачу воздуха в цистернах. То создавал "подушку", то стравливал ее так искусно, что противолодочники не заметили воздушных пузырьков. Как ни свирепствовали гитлеровцы, Щ-404 оторвалась от грунта и ушла от преследования. Не последнюю роль в этом успехе играло мастерство и самообладание Инюткина...

В Пуманки все происходило как обычно. Когда командир вызвал добровольцев для работы в воде за бортом, Владимир попросился первым.

- Я пойду, товарищ командир. Работа под водой по моей части.

Капитан 3 ранга посмотрел на старшину и улыбнулся.

- Ладно, Инюткин, идите под воду. Только я что-то не припоминаю на лодке работ, которые не были бы по вашей части.

В первый раз старшина ушел под воду с пилой в руке, чтобы попытаться отпилить шину. Через минуту он почувствовал, как стужа сковала его движения, заледенила ноги. Гидрокомбинезон пропустил воду, маска тоже. Глаза воспалились, морская соль щипала и стягивала кожу лица. Бьет волна, заставляя обеими руками держаться за привальный брус. Корпус лодки никогда не казался таким огромным, как сейчас, в прозрачной воде. Он скалой уходил куда-то вниз.

Отпилить шину не удалось. Работа потребовала бы уйму времени. Второй раз спустился с кувалдой, но выпрямить шину под водой тоже не хватало сил. Время шло, самолет-разведчик засек лодку, и можно было ожидать налета в ближайшие часы и даже минуты. И Владимир наконец нашел остроумное решение. На конце металлической полосы есть широкое круглое отверстие. В него нужно завести трос и им притянуть шину к брусу. Борт снова станет обтекаемым.

И вот третий уход под воду, теперь уже с тросом. Спокойно и основательно работа доводится до конца. Инюткин выходит из-под воды и докладывает:

- Задание командира выполнено!

У вахтенного офицера будто камень с души свалился. В воздухе висят вражеские самолеты. Но они теперь не страшны. Лодка выбрала якорь, вышла в свой район и потопила тральщик противника. А грудь Владимира Инюткина украсил орден Красного Знамени...

Ранним утром 21 сентября 1943 года тишину над Екатерининской гаванью вспугнули два раскатистых артиллерийских выстрела. Щ-404 докладывала жителям Полярного о своих победах. Лодку встречали подводники, командующий Северным флотом адмирал Головко. Ему и рапортовал капитан-лейтенант Григорий Филиппович Макаренков о выполнении боевого приказа, примерном исполнении воинского долга всем экипажем и самоотверженном поступке краснофлотца-торпедиста Сергея Тимофеевича Камышева.

Командующий внимательно выслушал командира, поинтересовался подробностями боя и случаем с торпедистом. Приказал вызвать его с лодки, поблагодарил и здесь же, на пирсе вручил ему орден Красного Знамени. На следующий день весь флот знал о подвиге рядового подводника.

Днем в районе Кибиргнеса гидроакустик старшина 2-й статьи Кисленко доложил в центральный пост о шуме винтов, а вскоре в перископ был обнаружен товаро-пассажирский транспорт в охранении эсминца, тральщиков и сторожевых катеров. Лодка пошла в атаку и потопила вражеский транспорт носовым четырехторпедным залпом. Среди отличившихся были старший лейтенант Смолянский, старшина 2-й статьи Губочкин и торпедист Камышев, обеспечившие быстрое приготовление и выпуск торпед.

Спустя неделю встретили новый конвой. Видимость была плохой, в перископ увидели только сторожевик, тральщик и два транспорта. По ним и произвели залп из всех носовых аппаратов. Тогда-то все и произошло.

Две торпеды попали в цель и взорвались, а в аппарате № 2 торпеда сработала, но не вышла. Ее винты надрывно выли. Пары отработанного керосина и дым жженой резины просачивались в отсек, вызывая у людей головокружение и тошноту. Когда горючее в торпеде наконец кончилось и винты остановились, торпедисты попытались закрыть переднюю крышку, но не тут-то было. Значит, торпеда застряла, высунувшись из аппарата.

К счастью, бомбежка была неэффективной. Но в лодке все равно создалась тяжелая обстановка. В носовых отсеках воздух отравлен, дышать нечем. Многие лежали на койках, не будучи в состоянии поднять голову. Так и пошли на форсирование минного поля. Часть людей выведена из строя, торпеда во взрывоопасном состоянии, и при толчке может произойти катастрофа, корабли охранения сбрасывают бомбы, а тут еще минное поле...

Командир приказал удерживать заданную глубину, имея небольшой дифферент лодки на нос, чтобы не дать торпеде возможности сдвинуться назад и исключить удар ее о заднюю крышку аппарата. С этой задачей великолепно справились мичман Юдин и рулевой, краснофлотец Гандюхин. Они вели "щуку" "как по ниточке".

Когда минные заграждения и взрывы глубинных бомб остались за кормой, подводники облегченно вздохнули. Командир собрал специалистов, чтобы посоветоваться, как поступить с торпедой дальше.

Все были убеждены, что она находится во взрывоопасном состоянии, ведь предохранители должны были сработать. С нею плавать нельзя. Малейший толчок - и кораблю грозит гибель. Выталкивать из аппарата воздухом тоже нельзя, произойдет толчок и взрыв, потому что на этом основан принцип действия инерционного ударника во взрывном устройстве торпеды.

- Ну, кажется, чего нельзя, мы перебрали. Давайте теперь думать, что же можно и нужно сделать в нашем положении?

- Разрешите! - обратился Камышев, плотный ладный моряк с открытым смуглым лицом. - Предложить что-либо толковое сейчас трудно. Никто точно не знает, насколько сдвинулась торпеда и можно ли подобраться к взрывателям. После всплытия прошу разрешения спуститься за борт и обследовать, что к чему, тогда и думать легче станет.

Не согласиться с этим доводом было трудно... Наступила ночь, но всплыть долго не давали противолодочные корабли. Они упорно не покидали района. Лишь под утро лодка была в надводном положении. Камышев с помощью банника от пушки установил, что торпеда на две трети вышла из аппарата. Боевое отделение находилось за передней крышкой. К инерционным ударникам с трудом, но можно было подступиться.

- Разрешите, товарищ капитан-лейтенант, разоружить торпеду!

Макаренков представлял себе, как трудно работать в ледяной неспокойной воде, особенно когда требуется ювелирная точность движений. Но другого выхода он не видел.

Командир внимательно осмотрел подчиненного. Тот стоял на палубе, спокойно ожидая его решения. "Что же ему сказать? - думал Григорий Филиппович. - Чтобы действовал осторожно, от его умения и выдержки зависит судьба корабля и экипажа, ему и без напоминания известно. Скажу о другом".

- Я твердо верю, Камышев, что лучше вас никто не сможет разоружить торпеду. Но уже рассвет. Каждую минутку могут появиться самолеты или корабли противника. Успеем ли поднять вас из-за борта?

- Обдумал и это. В случае чего кораблем и командой не рискуйте. Погружайтесь, я вас наверху подожду!

- Хорошо. Работайте спокойно. Самоотверженностью вашей злоупотреблять не стану. Она потребуется лишь в самой крайности.

Одевшись в легководолазный костюм, Камышев с помощью старшин Инюткина и Суворова спустился в воду и приступил к опасному делу.

"Спокойно, Сергей, спокойно! - мысленно подбадривал он себя. - Ни дрожать, ни волноваться ты не имеешь права. Минер ошибается раз и прощается с жизнью. Но ему легче, он только за себя в ответе. А у меня нет права на ошибку. Я отвечаю за целость корабля, за жизнь товарищей, командира. И все они мне верят. Так что держись, Серега, и чтобы никаких чувств".

Под рукой торпедист нащупал скользкое, смазанное тавотом боевое зарядное отделение и отыскал спрятанные заподлицо с ним оба инерционных ударника. Больше он ни о чем уже не думал. Все свое внимание и умение сосредоточил на том, чтобы вывернуть и достать без толчков и неосторожных движений детонатор.

Работать мешала волна, но Сергей уловил ее ритм и извлекал стакан из гнезда, когда волна уходила от борта.

Для всех находившихся на мостике и в отсеках время тянулось нестерпимо долго. А Камышев перестал его ощущать. Для него не существовало ничего на свете, кроме двух ударников с запальными стаканами детонаторов, которые надо извлечь из зарядного отделения, вмещающего многие сотни килограммов тротила. Он даже перестал думать о своей ответственности, поручив это рукам.

Наконец один из ударников вывернут и находится в руках. Надо выбросить, а ладонь не разжимается. А потом вывернул второй, и оба они в удобный момент вместе с первичным и вторичным детонаторами отправились в последнее путешествие на морское дно. Торпеда перестала быть взрывоопасной. Угроза гибели, висевшая над лодкой почти сутки, отступила. Товарищи подхватили торпедиста на руки и вытащили на палубу. На мостике командир обнял его и горячо поблагодарил.

- Служу Советскому Союзу!

Слова получились не свои. Горло перехватило, стучали зубы. Только здесь он почувствовал, как сильно промерз и сколько энергии потерял.

В отсеке его раздели, заботливо оттерли тело спиртом, напоили горячим чаем, уложили на койку и укрыли двумя полушубками. Сразу разлилась приятная теплота. Веки отяжелели, а глаза помимо воли стали слипаться...

В сентябре 1944 года бригада понесла последнюю утрату - погибла гвардейская Краснознаменная Щ-402. Жаль было, мучительно жаль людей, столько лет бывших гордостью соединения и флота, близких друзей, соседей по кубрику.

Вместе с гвардейцами геройской смертью пал лучший горизонтальщик "четыреста четверки" кавалер орденов Красного Знамени и Красной Звезды Гандюхин. В поход он ушел добровольно, чтобы помочь товарищам бить врага и... не вернулся. На Щ-404 Гандюхин прослужил шесть лет, с 1938 года. Здесь о нем знали все. Сын архангельского колхозника из деревни Уйма на берегу Северной Двины, коренной помор, он словно специально был рожден для моря, навсегда ставшего для него родной стихией.

У всех остался в памяти один из штормовых походов. Буря свирепствовала, не ослабевая, несколько дней. Море кипело и набрасывалось на лодку со всех румбов. Через рубочный люк в центральный пост непрерывным каскадом вливалась вода. Помпа едва справлялась с ее откачкой. И вдруг грохот. Самопроизвольно стравился якорь. При каждом ударе волны он бился о баллер носового горизонтального руля, грозя вывести его из строя или оборваться самому.

И Гандюхин, на этот раз с рулевым Фоменко, добровольно взялись за трудную работу. Обвязавшись бросательными концами, они направились в носовую надстройку, держась за все, что можно. Шансов быть смытыми за борт много, особенно когда палуба полностью уходила под воду. Нечеловеческими усилиями им удалось выбрать и закрепить якорь. Усталыми, мокрыми, со ссадинами на руках рулевые возвратились на мостик. Авария была предотвращена.

Однако воинское мастерство Ивана наиболее ярко проявилось в умении отлично управлять горизонтальными рулями. Здесь у него был несомненный талант. Равных себе в этом деле он не имел. Глубину удерживал какую нужно и в любых самых трудных условиях. У товарищей свежо в памяти, как он при форсировании минного поля держал заданную глубину с дифферентом на нос, когда в аппарате осталась не полностью вышедшая торпеда. Но помнили и другой случай.

Как-то лодка встретилась с вражеским конвоем в снежном заряде и пыталась атаковать его из надводного положения. Но сторожевик обнаружил лодку и вынудил ее погрузиться. Посыпались глубинные бомбы. За 12 часов их взорвалось более двухсот. Одна из серий упала особенно близко. В лодке погас свет. Через ослабленные заклепки внутрь прочного корпуса начала просачиваться вода.

В отсеках шла борьба за живучесть. С водой справились. Но очередные взрывы над центральным постом и кормовыми отсеками вывели из строя многие приборы. В том числе глубиномеры и дифферентометры. Частично парализованными оказались горизонтальные рули. Они перекладывались на самый минимальный угол. Лодка стремительно проваливалась на глубину, а следить за ее изменением командиру и рулевым было не по чему.

Старшина 1-й статьи Губочкин непрерывно докладывал в центральный пост показания единственного сохранившегося в лодке глубиномера, находившегося в первом отсеке. Когда прибор показал предельную для "щуки" глубину, Инюткин по приказанию командира помог ей остановиться частичной продувкой балласта. Боцман Юдин и Гандюхин, манипулируя оставшимися углами перекладки, чудом умудрялись удерживать лодку на заданной глубине. Удержали они ее и тогда, когда от рядом разорвавшейся бомбы оборвало трос подъема перископа. Сменившись с вахты на горизонтальных рулях, Гандюхин принялся за восстановление троса. Ему до всего было дело...

Рассказывали, каким он был хорошим сигнальщиком, добрым товарищем и отличным наводчиком в артрасчете. В первые дни войны артиллеристам пришлось в базе отбиваться от фашистских стервятников. Был день, когда на лодку налетело шесть "юнкерсов". По ним был открыт такой огонь, что пушки накалились до кипения краски на стволах. Фашисты не выдерживали, отворачивали, сбрасывали бомбы мимо цели.

В другой раз налетели восемь пикировщиков. Взрывной волной Гандюхина сбросило за борт. Но он, промокший до нитки, вскарабкался на палубу и до конца боя наводил свое орудие по бомбардировщикам.

О погибшем товарище вспоминали часто, вернее, о нем никогда не забывали. И вот однажды команде зачитали приказ командующего флотом:

"Зачислить старшего краснофлотца Гандюхина Ивана Егоровича навечно в списки Краснознаменной подводной лодки..."

На вечерних поверках правофланговый теперь докладывает:

- Краснофлотец Гандюхин геройски погиб за Родину в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками...

А через несколько лет жители города Полярного приняли решение назвать одну из центральных улиц города именем рулевого-сигнальщика Гандюхина.

Родина не забывает своих героев.

НА ФАРВАТЕРАХ БАЛТИКИ

В ночь на 22 июня гитлеровская авиация произвела воздушные налеты на наши военно-морские базы, а подводные лодки и надводные минные заградители противника поставили мины в устье Финского залива и на подходах к главной базе флота - Таллину.

25 июня в войну вступила Финляндия.

Географические условия балтийского театра облегчали противнику создание сильной противолодочной обороны. Наряду с этим разветвленная сеть взаимодействующих между собой береговых и корабельных постов наблюдения, особенно в Финском заливе, использование противником морских сообщений прибрежного типа осложняли действия наших подводных лодок. Поэтому основной задачей подводных сил Балтийского флота была борьба на морских сообщениях в прибрежных зонах в строго заданном районе, где противник мог легко организовать развитую систему противолодочной обороны с использованием всех средств наблюдения и береговой обороны, легких сил и авиации, базировавшихся на прибрежные аэродромы, и развитую систему военно-морских баз.

В сложившейся обстановке наши подводные лодки были перебазированы из Либавы (Лиепая) в Усть-Двинск и Виндаву (Вентспилс), а из Ханко в Палдиски. К 25 июня лодки были развернуты в море для действий на морских сообщениях противника. В связи с вступлением в войну Финляндии из Кронштадта в среднюю часть Финского залива командование дополнительно выслало 2 подводные лодки.

Они должны были вести разведку и уничтожать военные корабли и транспорты.

Таким образом, развертывание подводных лодок производилось по всему балтийскому театру на наиболее вероятных путях движения кораблей и транспортов противника.

Перед подводными лодками, высланными в море, были поставлены следующие задачи: топить корабли противника, нейтральные корабли не атаковать; нарушать морские сообщения и наносить удары по вражеским боевым кораблям; доносить об обнаружении крейсеров и линейных кораблей противника и атаковать их.

Несмотря на быстрое развертывание, подводные лодки не сразу добились успехов. Некоторые позиции были выбраны неудачно: слишком далеко от вражеских коммуникаций. Потребовалось время, чтобы уточнить пути сообщения и соответственно передвинуть позиции. Многие командиры, не имея боевого опыта, действовали хотя и очень смело, но тактически не всегда грамотно. Так, подводная лодка, которой командовал капитан III ранга Абросимов, находясь на позиции в заданном районе, обнаружила в перископ танкер и транспорт, шедшие курсом 180° со скоростью 12 узлов под охраной 3 тральщиков, 2 небольших вспомогательных кораблей и 5 катеров. Несмотря на то, что противник прижимался как можно ближе к берегу, командир подводной лодки удачно атаковал и потопил танкер.

Однако после торпедного залпа вместо того, чтобы быстрее уйти из района атаки, командир стал наблюдать за результатами стрельбы и не удержал подводную лодку на заданной глубине. Решив уйти из опасного района, командир лодки дал полный ход, но так как глубины в этом районе незначительны, подводная лодка с ходу ударилась о грунт и осталась лежать на глубине 18 метров, подвергшись ожесточенным атакам глубинными бомбами.

Командование корабля довело до личного состава свое решение - с наступлением темноты всплыть и с боем уйти.

В 0 часов 15 минут командир скомандовал: "По местам стоять, к всплытию". Когда подводная лодка всплыла, противника наверху не оказалось, вокруг стояли буи с постоянным освещением, а в районе рубки - большая деревянная крестовина. На месте всплытия обнаружено огромное масляное пятно. Чтобы быстрее оторваться от берега, вблизи которого виднелись три небольших корабля, подводная лодка дала полный ход и благополучно вышла из опасного района.

Из приведенного примера видно, что командир подводной лодки действовал смело и решительно, но принял неправильное решение - оставаться на грунте в районе атаки. При помощи акустических средств катера противника сразу обнаружили лодку и забросали ее бомбами, после чего обвеховали район ее нахождения и до наступления темноты бомбили, как на учении.

Если бы командир, атаковав противника, постарался оторваться от него и отойти в море, то подводная лодка, уйдя на большие глубины, подверглась бы меньшей опасности. Совершенно очевидно, что потопить подводную лодку на ходу гораздо труднее, чем когда она лежит на грунте, да еще на мелком месте.

Аналогичный случай произошел с подводной лодкой С-7, находившейся в дозоре у Ирбенского пролива. Шли третьи сутки войны. Торпедные катера противника, воспользовавшись опознавательными знаками, захваченными на одном пограничном морском посту, в ночь на 25 июня атаковали и чуть было не потопили С-7. Вот как это было.

В дымке дизелей, работавших на гребные винты и на зарядку батареи, командир подводной лодки капитан III ранга Лисин заметил, что за ними следуют два катера.

- Сигнальщик, запросите опознавательные! - приказал командир.

- Ответ - "Ясно вижу", - доложил Оленин.

И вдруг с правого борта, где-то совсем близко, акустик услышал работу винтов торпеды. Штурман Хрусталев, появившийся на мостике, крикнул:

- Торпеда справа!

- Срочное погружение! - Лисин понял: катера атаковали, но промазали.

Закрывая за собой люк, он услышал, как над ними ударило несколько очередей из крупнокалиберных пулеметов. А когда подлодка была уже на глубине, послышались сильные разрывы глубинных бомб.

Через многие сальники внутрь стала поступать забортная вода, начали "плакать заклепки". Из всех отсеков поступали доклады о полученных повреждениях.

- Стоп электромоторы, - приказал Лисин.

Как ни хотелось, все же пришлось притаиться на дне моря. Выключили электропитание. Горевший в шестом отсеке кабель быстро загасили. Дышать стало невозможно, люди перешли в седьмой.

Наверху вражеские катера остановили моторы и "прослушивали" глубину в надежде, что подводная лодка подаст признаки жизни, и тогда они добьют ее.

- Надо же, первая боевая стычка с врагом, - сокрушался комиссар Гусев, - и сразу нас загнали на грунт.

- Не пойму: как секретные боевые опознавательные попали врагy, - со злостью сказал Лисин.

А в это время шли неутешительные доклады. Вода в трюмах грозила залить уже палубу, где расположены электромеханизмы. В отсеки начал просачиваться дым. Неожиданно катера "ожили" и опять начали бомбометание. От силы взрыва С-7 подбросило и ударило о грунт, стрелка глубиномера запрыгала. Еще несколько резких взрывов и ударов по корпусу, и опять тишина.

- Осмотреться в отсеках, - приказал Лисин.

Подводники не спускали глаз с командира и комиссара. Они следили буквально за каждым их движением. Трюмный Лымарь ни на шаг не отходил от командира. Лица у Лисина и Гусева были невозмутимы. Такими же они были вчера, сегодня, каждый день службы.

В отсеках с каждой минутой становилось труднее дышать. Явно не хватало воздуха. Машинки с патронами регенерации для очистки воздуха пускать нельзя, можно выдать себя. Катера, видимо, снова "замерли", чтобы лучше "прослушивать". На подводной лодке по-прежнему никакого движения, все замерло, но чего это стоит. Лица в поту. Вены вздулись, у некоторых из носа и ушей появились капельки крови. Вода из трюмов вышла на палубу и начала подходить к механизмам. Хотя все сальники поджали, немного пропускает сальник пневматической машинки. Капли редки. Они падают на резину, прикрывавшую электроконтроллер, и едва слышны. Но всем кажется, что в наступившей тишине они падают, словно бомбы. Матрос Куница осторожно подходит к этому месту и кладет под капли кусок пакли. Теперь уже ничто не нарушает тишины. Медленно тянутся минуты. Но вот в переговорных трубах чуть слышный свист.

- Есть первый отсек, второй, третий... пятый... седьмой, - быстро отвечают боевые посты.

- По местам стоять, к всплытию. Артрасчету приготовиться к бою, приказывают из центрального поста.

Это значит, что при создавшейся обстановке все, кто расписан по тревоге, выбегут на верхнюю палубу и будут бить фашистов в упор из пушек, пулеметов, винтовок, забросают их гранатами. А дело мотористов обеспечить С-7 максимальный ход.

- Продуть балласт, - приказывает Лисин.

Подводная лодка начала вздрагивать. Со свистом врывается воздух в междубортные цистерны, но ил, видимо, крепко присосал С-7 и не пускает ее наверх.

- Прибавить давление в магистраль, - командует инженер-механик трюмному Кунице.

Подводная лодка начала отрываться от грунта кормой. Нос как будто прикреплен ко дну - ни с места. Куница прекращает продувать кормовую группу и дает полное давление - в нос. С-7 быстро поднимается наверх.

Лисин, взяв с собой ручной пулемет, спешит по трапу, открывает рубочный люк и выходит на мостик. За ним быстро выскакивают остальные. Кругом тишина, только предательские чайки в сотне метров от подводной лодки кружатся над морем, сплошь покрытым оглушенной рыбой.

Огляделись. В носовой части несколько рваных пробоин - это и не давало возможности нормально всплыть, поскольку нарушилась герметичность цистерны носовой группы. Подлодка находилась на видимости Виндавского маяка. Командир решил по радио ничего не доносить - лишние данные для вражеской радиоразведки. Дав полный ход, С-7 пришла в Виндаву. В течение дня повреждения были исправлены, и лодка снова вышла в море.

С отходом наших войск на Ригу, а затем на Тарту, Псков и Таллин командование флота развернуло подводные лодки в Рижском заливе и на западных подходах к нему. В дополнение к действовавшим там подводным лодкам было отправлено еще несколько подводных лодок. Находясь на позиции в Рижском заливе, подводные лодки обнаруживали караваны судов от 20 до 50 единиц, но из-за малых глубин не всегда могли атаковать их. Караваны противника, как правило, прижимались к берегу и таким образом избегали атак наших подводных лодок". Некоторые командиры лодок, обнаружив караван судов, идущий вдоль берега, всплывали в позиционное положение, чтобы отвлечь миноносцы противника и создать благоприятные условия для атак. Однако миноносцы даже и при виде подводной лодки продолжали оставаться на своих местах, в ордере охранения.

С началом боевых действий подводники встретились с рядом трудностей. Остро ощущалось отсутствие надежных средств связи с лодками, находящимися под водой. Приходилось рассчитывать только на передачу радиограмм в ночное время, когда лодки могли всплывать. В этих условиях очень важно было организовать передачу радиограмм равномерно в течение всего темного времени суток, так как даже ночью подводные лодки нередко были вынуждены уходить под воду.

Плохая организация связи серьезно осложняла управление подводными лодками. Так, например, прохождение радиограмм на Л-3 почти всегда падало на начало или конец темного времени суток и, как правило, без учета времени ее нахождения в надводном положении.

В связи с осложнением обстановки на театре в августе всем подводным лодкам, действовавшим на Балтийском море, было приказано вернуться на базу, и к 1 сентября 1941 года они в основном сосредоточились в Кронштадте. Две подводные лодки оставались на позициях в средней части Финского залива и только 6 сентября вернулись в Кронштадт. Все лодки Балтийского флота теперь объединялись в одно соединение. Эта реорганизация придала большую четкость системе управления и повысила ответственность за их боевую деятельность.

К этому времени обстановка для действий подводных лодок коренным образом ухудшилась, так как весь район Финского залива, вплоть до морских подступов к Кронштадту, оказался в руках противника. Выход его на побережье Финского залива в районе Урицк - Новый Петергоф серьезно затруднил плавание от Кронштадта к Ленинграду. Переходы приходилось совершать только ночью, что увеличило опасность и усложняло навигационное обеспечение. Вновь вступающим в строй подводным лодкам для тренировки личного состава и проверки механизмов требовалось провести хотя бы несколько погружений. Использовать для этого можно было только Невскую губу, и то лишь в ночное время.

В середине сентября командующий флотом приказал командирам лодок подготовиться к выходу в Балтийское море. Им приказано было занять позиции в Финском заливе, а также в средней и южной частях Балтийского моря.

9 сентября из Кронштадта в южную часть Балтийского моря вышли подводные лодки. Их командиры имели указание, миновав Финский залив, дать сигнал о благополучном выходе в море. Но в установленное время сигнала не поступило. Однако спустя две недели командир одной из подводных лодок донес, что в Данцигской бухте потопил транспорт водоизмещением в 5000 тонн. С приходом подводной лодки в базу выяснилось, что по вине радистов, перепутавших длины волн, сигнал не мог быть принят, хотя его передавали трижды. Это привело к тому, что выход в море следующих подводных лодок был задержан более чем на две недели. Только 7 октября следующая группа была послана в море.

Из этих подводных лодок наиболее успешно действовала Щ-323, которой командовал капитан-лейтенант Иванцов. За время похода она потопила 4 транспорта общим водоизмещением около 40 000 тонн.

В эти же дни было получено сообщение о появлении кораблей немецко-фашистского флота в северной части Балтийского моря.

27 сентября в целях противодействия предполагаемому прорыву в районе Гогланд - Большой Тютерс были высланы подводные лодки. 28 сентября в Нарвский залив также были направлены подводные лодки с задачей атаковать только линейные корабли и крейсеры противника. В бухте Сууркюля (о. Гогланд) стояли подводные лодки, которым была поставлена задача атаковать противника, если он попытается пройти к северу от Гогланда. Еще одна группа лодок находилась на о. Лавенсаари в немедленной готовности к выходу на дополнительные позиции в тех же районах. Кроме того, было приказано иметь несколько подводных лодок в главной базе как резерв командующего флотом. Почти целый месяц подводные лодки охраняли гогландский рубеж. Когда же выяснилось, что противник едва ли рискнет войти в восточную часть Финского залива, они были сняты с позиций.

31 октября 2 подводные лодки были высланы на позиции в устье Финского залива для прикрытия эвакуации гарнизона военно-морской базы Ханко. По окончании эвакуации одна из них направилась в Ботнический залив для действия на путях сообщения, а другая - в южную часть Балтийского моря. Эти подводные лодки вышли в море на запад от Гогланда самостоятельно в надводном положении. По их опыту решили впредь эскортировать лодки из Кронштадта только до Гогланда, а далее они должны были идти самостоятельно. Признавалось целесообразным, чтобы лодки, следующие от Гогланда на запад, приурочивали свой выход к движению конвоев, шедших на Ханко, и следовали за ними до меридиана о. Кэри, после чего шли бы по рекомендованным курсам без охранения.

8 ноября лодки, воспользовавшись движением такого конвоя, прошли в район Ханко, прикрывая наши перевозки. Одна из них оставалась на позиции до 15 ноября, затем ушла в заданные районы средней части Балтийского моря.

Дальнейшие выходы подводных лодок в Балтийское море пришлось прекратить из-за раннего наступления зимы. Ледовый покров в восточной части Финского залива требовал проводки подводных лодок ледоколами, что было нецелесообразно.

Чтобы проверить возможность выхода подводных лодок в Балтийское море зимой, была приготовлена подводная лодка К-51. 18 декабря лодка перешла за ледоколом из Ленинграда в Кронштадт. 22 декабря она пришла на Лавенсаари. Ледовая обстановка к этому времени была тяжелой. Кромка льда проходила в четырех милях западнее Лавенсаари, толщина льда достигала 30 сантиметров.

При переходе на Лавенсаари подводная лодка получила повреждения надстройки и возвратилась для ремонта в Кронштадт.

Подводные лодки в кампанию 1941 года выполняли разнообразные задачи, главная из которых - действия на морских сообщениях противника. Несмотря на целый ряд недостатков в боевых действиях подводных лодок, советские подводники уничтожили в южной и средней частях Балтийского моря более 10 транспортов. Самый факт боевых действий советских подводных лодок опровергал утверждения немецко-фашистского командования об уничтожении Балтийского флота и заблокировании его остатков в восточной части Финского залива.

За образцовое выполнение боевых заданий командования, за доблесть и мужество Президиум Верховного Совета СССР наградил орденом Красного Знамени подводную лодку Щ-323. Орденами и медалями были награждены многие отличившиеся подводники Краснознаменного Балтийского флота.

Обстановка осложнялась. В конце марта 1942 года наши войска оставили острова Гогланд и Большой Тютерс. Это лишило флот важных опорных пунктов в Финском заливе. Немецко-фашистская авиация начала массовые налеты на корабли в Кронштадте и Ленинграде. Только за первую половину июня 1942 года вражеская авиация провела 12 массированных налетов, сбросив в районе Кронштадта около 400 магнитных мин для закупорки южных и северных кронштадтских фарватеров. Противник усиленно продолжал минировать Финский залив, особенно гогландский рубеж и фарватеры Кронштадт - Лавенсаари, используя для этой цели малые корабли и авиацию. В восточной части Финского залива он сосредоточил сторожевые корабли, катера, канонерские лодки, а к концу мая развернул корабельный дозор на рубежах о. Гогланд - Нарвский залив, о. Гогланд - финские шхеры, Таллин - Хельсинки. Его подводные лодки были развернуты также на восточном и западном Гогландском плесах, на островах и побережье установлены артиллерийские батареи, чтобы противодействовать переходу наших кораблей.

В начале мая 1942 года немецко-фашистское командование усилило морские перевозки резервов и материального снабжения войск в порты Турку, Ханко и Хельсинки. К этому времени было выявлено, что западно-балтийские пути сообщения противника проходили из портов Германии вдоль побережья Швеции в Ботнический залив, а затем в порты Финляндии. Восточные пути сообщения из портов Германии шли вдоль южного и восточного побережий Балтийского моря в порты Прибалтики и Финского залива. В Финском заливе противник пользовался шхерными фарватерами, идущими вдоль северного берега, поперечными фарватерами - из Котка западным Гогландским плесом в Нарвский залив и из Хельсинки в Таллин. Движение конвоев и одиночных транспортов происходило при слабом охранении, а иногда и без него. Главной опасностью оставалась по-прежнему минная.

В соответствии со сложившейся обстановкой перед подводными лодками была поставлена задача - форсировать Финский залив и, выйдя в Балтийское море, уничтожать неприятельские транспорты и военные корабли, активными минными постановками на выходах из вражеских баз, на узлах коммуникаций и на фарватерах движения конвоев затруднять судоходство противника.

Исходя из поставленной задачи, командование решило использовать все имеющиеся подводные лодки. В зависимости от сроков ремонта и степени подготовки личного состава они были разделены на три эшелона.

В начале мая был сформирован первый эшелон. Учитывая трудности форсирования Финского залива в надводном положении (по опыту 1941 года), в 1942 году было решено ходить на максимальной глубине и всплывать только в условленных местах для зарядки аккумуляторных батарей.

Появление наших подводных лодок для противника было полной неожиданностью. Ведь немецко-фашистские морские "авторитеты" не раз заявляли, что скорее английские подводные лодки смогут прорваться в Балтийское море через датские проливы, чем советские лодки выйдут из Кронштадта, что, пока немецкие армии остаются на занятых рубежах, нечего и думать о выходе советских подводников в Балтийское море.

Однако действовали на Балтике именно советские подводные лодки. Смелость и дерзость в сочетании с тактической грамотностью принесли успех. Так, подводная лодка Щ-304 под командованием капитана 3 ранга Афанасьева одной из первых вышла на боевую позицию в средней части Финского залива. Пребывание ее там в условиях белых ночей и сильного противодействия сил противолодочной обороны было исключительно трудным и требовало от командира и личного состава большого напряжения. Лодка неоднократно подвергалась нападениям вражеских катеров и самолетов. Умело маневрируя, командир уводил корабль от преследования. На другой день после прихода на позицию подводная лодка потопила транспорт водоизмещением 12 000 тонн с танками и войсками, направлявшийся в Финляндию. Вскоре после этой атаки был обнаружен еще один транспорт. Командир решил всплыть и потопить его артиллерией. Но едва лодка появилась на поверхности, как транспорт открыл по ней артиллерийский огонь из двух 45-мм пушек, замаскированных в носовой и кормовой частях. Подводной лодке пришлось срочно уйти под воду. Транспорт вскоре ушел в район шхер.

В то же время подводная лодка Щ-317, где обеспечивающим командира лодки капитан-лейтенанта Н. Мохова был командир дивизиона подводных лодок капитан 2 ранга В. Егоров, действовавшая в южной части Балтийского моря, потопила 5 транспортов противника общим водоизмещением 46 000 тонн.

Поучительный пример настойчивости, высокой выучки и дерзости в боевых действиях показал личный состав подводной лодки Щ-320 под командованием капитана 3 ранга И. Вишневского. Лодка, занявшая позицию в средней части Балтийского моря, удачным торпедным залпом с 3 кабельтовых потопила танкер противника водоизмещением 8 000 тонн и, оторвавшись от катеров противолодочной обороны, которые в течение 6 часов сбросили на нее более 100 глубинных бомб, ушла в район Либавы. Здесь она потопила еще один транспорт также водоизмещением около 8 000 тонн с войсками и артиллерией, направлявшийся в Финляндию. Израсходовав торпеды, подводная лодка благополучно вернулась на базу.

Одной из последних подводных лодок первого эшелона в море вышла подводная лодка С-7, которой командовал капитан 3 ранга Лисин. 9 июля, находясь на позиции в районе средней части Балтики, она обнаружила конвой из 9 немецко-фашистских транспортов в охранении 2 сторожевых кораблей и одного самолета.

Убедившись в невозможности атаки обнаруженного конвоя, командир подводной лодки отвернул с расчетом выйти в наиболее удобное положение. Через 4 часа подводная лодка начала атаку, но была обнаружена одним из миноносцев и атакована глубинными бомбами. Отвернув влево, на контркурс, лодка очутилась внутри охранения. В перископ было видно, что возможна атака концевого транспорта. Перископ был обнаружен, и лодку атаковали несколько миноносцев, сбросивших более 50 глубинных бомб. Оторвавшись от преследования, командир лодки С-7 вскоре обнаружил транспорт, шедший в направлении, обратном следованию конвоя. Попытка атаковать транспорт торпедой оказалась безуспешной, торпеда не вышла из аппарата - зажало хвостовой стопор. Командир решил всплыть и атаковать в надводном положении. Дав полный ход, он через 30 минут догнал транспорт и, когда цель пришла на угол упреждения, выпустил торпеду. Транспорт почти мгновенно затонул. На следующий день был обнаружен конвой из 16 транспортов в сильном охранении миноносцев и катеров-охотников. Удачным торпедным залпом был потоплен еще один транспорт.