В паутине греха

Глава 5

Мэриан вернулась на следующий день в настроении, прямо противоположном тому, в котором уезжала. Неизвестно, где провела она этот уик-энд, встретилась ли с Фрэнком Доусоном, но этот визит ее явно разочаровал, и то, что она обнаружила в доме Корри, ее нисколько не обрадовало. Она немедленно выдворила его вон, заявив, что он воняет, и Эмма, хотя у нее сердце кровью обливалось, глядя, как старый пес радуется возвращению своей любимой хозяйки, чувствовала, что сейчас не время пытаться претворить совет Макса Грейнджера в жизнь.

Через день-два Мэриан постаралась наладить отношения обычным для нее способом — небрежно раздавая подарки и расточая мелкие знаки внимания, но Эмму не покидало чувство настороженности. Ее тяготило, что приходится принимать подношения, которые выглядели скорее как взятка, и было трудно благодарить за подарки, на самом деле представлявшие собой мелкие подачки.

— Я бы предпочла, чтобы вы не считали себя обязанной делать мне подарки, — сказала она, принимая в подарок полдюжины пар колготок с такой неловкостью, что Мэриан нахмурилась, заметив это.

— Я ничем не считаю себя обязанной, — заявила она. — Но Эмма! Посмотреть на тебя, ты как будто милостыню принимаешь. У тебя же нет ни одной пары приличных колготок, так к чему же такая щепетильность?

Эмма вздохнула.

— Я понимаю, содержимое моего гардероба должно казаться вам довольно пестрым, но для той жизни, которой живу я, у меня есть все необходимое, — сказала она, стараясь не показать, насколько ее рассердили слова хозяйки, но было видно, что Мэриан все равно обиделась.

— Ну, не будь такой колючей. Никто не ждет от тебя, чтобы ты так уж хорошо одевалась на твою зарплату, я только подумала…

Они сидели на террасе, допивали чай, и, завидев подъезжающую по аллее к парадной двери машину, Мэриан, к облегчению Эммы и своему собственному, остановилась на полуслове.

Ее лицо просияло от удивления и удовольствия при виде гостя, и она весело помахала ему.

— Привет, Макс… как я рада тебя видеть! Не часто ты появляешься в этом доме просто как гость, — приветствовала она его, приглашая на террасу и усаживая на свободный стул рядом с собой.

— Я не собирался задерживаться, но, проезжая мимо, решил заглянуть и вернуть ваш носовой платок, — сказал он, небрежно кивнув Эмме. — Вы, должно быть, обронили его на псарне, а моя миссис Мопп настояла на том, чтобы выстирать его, прежде чем я вам его верну. Итак, Мэриан, уикэнд прошел удачно?

— Нет, — сердито ответила она. — Все пошло наперекосяк. Какая псарня? Ты имеешь в виду, когда ты приезжал делать прививки? Платок могла бы выстирать какая-нибудь из служанок.

— Я имел в виду свою псарню, — ответил он, усаживаясь рядом и насмешливо на нее поглядывая. — Эмма Пенелопа отправилась в изыскательскую экспедицию, пытаясь обнаружить дом, в котором жила когда-то, а оказалась в доме у меня. Она тебе не рассказывала?

— Просто дело в том, что мистер Грейнджер сейчас живет в доме, в котором я родилась, — сказала Эмма, стараясь сохранить самообладание. — В воскресенье я случайно нашла туда дорогу, и мистер Грейнджер был так любезен, что пригласил меня войти и угостил шерри.

Закончив эту тираду, она заметила, что Макс Грейнджер как-то странно на нее смотрит поверх головы Мэриан, а на лице самой Мэриан появилось выражение явного неудовольствия, и она вдруг снова подумала, насколько правдивыми могли оказаться слухи о том, что Мэриан неравнодушна к этому весьма загадочному ветеринару.

— В самом деле? — спросила Мэриан, и голос ее зазвучал мягко и слегка игриво. — А знаете, я ведь никогда не была у него в доме. Макс сам иногда появляется здесь, когда мне удается заманить его на какую-нибудь вечеринку, но меня он никогда не приглашал в Плоуверс-Фарм.

— Это не оттого, что я не хочу тебя видеть. Я вообще никого не приглашаю, — сказал он, вставая. — Боюсь, что я слишком ленив, чтобы принимать гостей; после дня утомительной работы я люблю посидеть за книгой или кроссвордом в одиночестве у камина. Тебе бы это показалось скучным.

— Ты думаешь? Ну, все равно…

— Заезжай как-нибудь, когда у меня выдастся свободный вечерок, выпить стаканчик и привози с собой мисс Клей. Она говорит, что полюбила мой дом. Она вообще легко влюбляется, не так ли, мисс Клей?

— Перестань смущать бедного ребенка и, ради Бога, называй ее по имени, мы все ее так зовем! — воскликнула Мэриан, и голос ее зазвучал с обычной настойчивостью, но Эмма, которая теперь была знакома с манерой Макса делать неуместные замечания, осталась равнодушна к его намеренному искажению событий и лишь подумала, не является ли это еще одним чисто мужским способом привлечь внимание Мэриан — заставить ее теряться в догадках?

— А можно? — спросил он.

— Можно что, мистер Грейнджер?

— Называть вас Эммой. Думаю, что в конце концов мы с вами познакомимся Поближе, если станем вместе заниматься всевозможными собачьими недугами, как действительными, так и вымышленными.

— Разумеется, если вы этого хотите, но я надеюсь, вам не придется жаловаться, что вас вызывают без достаточных на то оснований. Я не намерена понапрасну тратить ваше время и деньги мисс Миллз, чтобы заставлять вас приезжать сюда в тех случаях, когда смогу справиться сама, — решительно сказала Эмма и увидела, что он улыбнулся.

— Ну что ж, это избавит вас от лишних счетов, Мэриан, — сказал он, собираясь уходить. — Я уверен, что мисс Эмма Пенелопа Клей очень хорошо справляется, она очень решительный человек.

— Ну, всего она, конечно, не знает, как я уже ей говорила. — Мэриан фыркнула, бросив на Эмму взгляд, откровенно ставящий работницу на свое место, несмотря на разрешение на равных рассиживаться с хозяйкой за чаем.

— Кстати, как отреагировал старый пес на пребывание в доме? — спросил Макс. — Надеюсь, вы позволили ему остаться около вас? Я сказал Эмме, что это наилучший способ поднять его на ноги.

Мэриан встала, желая проводить ветеринара к машине и сказать на прощание несколько слов наедине. Она задержалась на минутку и слегка смущенно посмотрела на Эмму.

— Ну, в общем, нет, — сказала она, складывая руки наподобие маленькой девочки, которую собираются отчитывать. — Эмма и Айрин считают, что я поступила жестоко, отправив его обратно в вольер, но он стал ужасно вонять, Макс, и мне на самом деле кажется, что старик уже отжил свое.

Некоторое время он, не отвечая, мрачно смотрел на нее, и Эмма затаила дыхание, не зная, готов ли он поколебать чашу весов в пользу Корри хотя бы единственным словом протеста или осуждения, а потом отвела взгляд и услышала его бесстрастный ответ:

— Ну что же, если он вас больше не устраивает как друг, возможно, вы правы. Не такое уж большое удовольствие для старика прожить остаток своих дней в постоянной тоске вдали от вас. Давайте посмотрим на него, прежде чем я уеду?

В ту же минуту Мэриан засветилась улыбкой и даже снизошла до того, чтобы подарить Эмме извиняющийся взгляд.

— Я знала, ч. то ты меня поймешь, Макс, — сказала она. — Не кажется ли тебе, что это милосерднее, чем из чистой сентиментальности заставлять его влачить жалкое существование, как предпочитают многие люди, в действительности думающие только о себе…

По мере того как она и Макс удалялись от террасы, голос ее звучал все тише, и Эмма уже не слышала, что он ответил, но сердце ее наполнилось гневом, когда она увидела, как эти двое идут по лужайке, на которой лежали длинные вечерние тени. Неужели Макса Грейнджера так легко обвести вокруг пальца при помощи лести и смазливого личика? Неужели он мог подумать, будто Мэриан способна бескорыстно заботиться о ком бы то ни было, не говоря уже о старой, ненужной собаке? А может быть, он достаточно хитер и просто закрывал глаза на капризы богатой клиентки?

Когда чуть позже Эмма прошла на псарню проследить за вечерним кормлением собак, то увидела, что вольер Корри пуст, а глаза у Айрин опухли от слез.

— Он увез его с собой, — сказала она в ответ на взволнованный вопрос Эммы. — Мисс Миллз не захотела, чтобы он что-нибудь делал с ним тут, сказала, что не сможет видеть, как умирает старый друг, — лживая сучка! Я предложила платить за его содержание, если он останется здесь… так она сказала, что не позволит чужой собаке занимать место, а дома я его держать не могу, мама тоже работает, ну вот… — У нее снова потекли слезы, и Эмма заплакала вместе с ней от жалости к бедной девчонке, которая была готова тратить свой жалкий заработок на Корри только потому, что любила его, и оттого, что потеряла доброго, верного друга, всегда стоявшего в ожидании у калитки.

— Ты плохо думаешь обо мне из-за того, что я попросила усыпить Корри, да, Эмма? — спросила Мэриан, когда они назавтра утром встретились за завтраком, и посмотрела на Эмму знакомым мягким, бархатным взглядом, каким всегда смотрела на собеседника, когда хотела добиться одобрения или Терпеливого к себе отношения. Через некоторое время она попытается сделать какой-нибудь новый экстравагантный жест в знак примирения, подумала Эмма и ответила вежливо, но категорично:

— Вряд ли мое мнение может изменить вашу точку зрения на то, что вам следует делать в своем хозяйстве, как вы однажды мне указали, так что давайте не будем обсуждать этот вопрос, Мэриан.

После этого, с обоюдного молчаливого согласия, на эту тему больше не было сказано ни слова, а Эмма почувствовала, что она по меньшей мере сквиталась с Мэриан, отказавшись быть втянутой в пикировку. Поставить на место Макса, когда она встретила его двумя днями позже в деревне, оказалось гораздо сложнее. Она зашла в аптеку забрать лекарство, заказанное Мэриан, и застала его там.

— Доброе утро, Эмма Пенелопа. В вашем голубом облачении вы выглядите очень привлекательно. Вы, как я вижу, все-таки снимаете свои рабочие брюки, когда выходите в свет.

Голубое одеяние, о котором говорил Грейнджер, было хрустящим хлопчатобумажным платьем, которое, как Эмма прекрасно знала, очень ей шло. Но что-то в этом незатейливом комплименте разозлило ее, и она ответила неожиданно резко:

— Служащие псарни иногда снимают рабочую одежду и появляются на людях опрятными и прилично одетыми, мистер Грейнджер.

Она снова почувствовала себя глупо, увидев, как его брови ползут вверх, а уголки рта изгибаются в насмешливой улыбке.

— Я совсем не имел в виду ни того, что люди вашей профессии постоянно возятся в грязи, ни того, что им свойственна какая-то особая манера одеваться, мисс Клей, — сказал он. — Судя по тому, что снова появились ваши колючки, я нынче в немилости. Как насчет того, чтобы продолжить наше знакомство в том же баре, где оно состоялось в первый раз?

С минуту в ней боролись противоречивые чувства, но затем она рассмеялась.

— Вы иногда чересчур строги к себе, мистер Грейнджер, и к тому же вы опоздаете с вашими визитами, если будете останавливаться в барах, — сказала она.

— Дело в том, что у меня есть свободных полчаса, и потом, я и так собирался пойти выпить пива, — мягко ответил он. — И как знать, может быть, вы немного смягчитесь после порции шерри и сможете наконец отбросить формальности.

— То, что я стану называть вас по имени, не изменит моего к вам отношения, к тому же Мэриан, я думаю, это не понравится, — ответила она официальным тоном, и на его лице появилось странное выражение.

— Ваши чувства — это, конечно, ваше личное Дело, но Мэриан в данном случае не играет никакой роли, — сказал он.

Эмма уловила в его голосе упрек и подумала, не намекает ли он на то, что его отношения с Мэриан никоим образом не касаются ее служащей. Она тщетно подыскивала предлог, чтобы отказаться, но он уже взял ее под локоть и повел туда, где раскачивалась вывеска бара.

— Ну а теперь, — сказал он, когда они уселись за столик в маленьком зальчике бара, — сделайте одолжение, спрячьте ваши колючки и дайте мне снова взглянуть на маленькую Эмму Клей, которая когда-то жила в Плоуверс-Фарм и оказалась такой восхитительной гостьей в воскресный полдень.

Привычная добродушная насмешка исчезла из его голоса, и он так тепло улыбнулся Эмме, что ее снова охватило то удивительное чувство, которое она испытывала, разговаривая с ним в комнате с низкими потолками, смутно сохранившейся в уголке ее памяти, но тем не менее словно соединявшей их невидимыми узами.

— Я в немилости из-за старого пса, не так ли? — продолжал он. — Вы считаете, что я должен был убедить Мэриан дать ему шанс?

— Вас бы она послушала, — ответила Эмма, осуждающе посмотрев на него. — Вы смогли бы уговорить ее, тогда как ни мне, ни Айрин это не удалось.

— Да, мог бы, — угрюмо согласился он. — Но я не смог бы вернуть бедняге ее любовь, а он жил только ею. Я мог бы лишь обречь его на муки бесплодной надежды и отчаяния, и так длилось бы до тех пор, пока он не умер бы от тоски. Не кажется ли вам, что более человечно было избавить его от этих страданий?

Эмма почувствовала, что к горлу подкатился комок, и быстро заморгала, стараясь не заплакать.

— Пожалуй, вы правы, — сказала она наконец. — Я, наверное, не в состоянии понять точку зрения Мэриан. Ей наплевать на собак, они для нее просто символ престижа, пока могут выигрывать призы.

— Похоже, мои усилия не увенчались успехом, — медленно проговорил он. — Вы все-таки не созданы для того, чтобы принимать худшие стороны вашей работы, как я уже вам, кажется, говорил. Ну, мне пора. Когда у вас выходной?

— По средам и через неделю — по воскресеньям после полудня, в том случае, если не надо оформлять родословные. А зачем вам?

— У меня есть желание продолжить наше знакомство, разве не ясно? Вас это удивляет?

— Представьте себе, удивляет, причем довольно сильно. Вы не похожи на человека, которого интересовали бы неопытные молоденькие девушки.

— Вы мне вовсе не кажетесь такой уж неопытной, Эмма Пенелопа. Напротив, я думаю, что для человека вашего возраста вы знаете так много, что я мог бы у вас кое-чему поучиться.

— Вы смеетесь надо мной!

— Возможно, но только самую малость, пусть вас это не беспокоит, — ответил он. — Вас подвезти в Эрмина-Корт? Мне по дороге.

Эмма пожалела, что он не послушался и не высадил ее у ворот, как она просила, потому что, когда она вышла из машины у дома, то увидела на лице Мэриан, спускавшейся по ступенькам, выражение удивления и досады.

— Ты даром времени не теряешь, — фыркнула она, раздраженно выхватывая у Эммы сверток, полученный в аптеке.

— Я хочу, чтобы эту солому убрали сегодня до ленча. Макс, раз уж ты заехал, может быть, выпьешь чего-нибудь?

— Спасибо, мы заходили в бар в Плоуверс-Грин, и мне уже пора, — ответил он, а Эмма подумала, что с его стороны вряд ли было тактично упоминать об этом, принимая во внимание ясный намек Мэриан на то, что она пренебрегает своими служебными обязанностями, проводя время без дела.

— Понятно… Макс, может быть, у тебя найдется минутка посмотреть щенков? В конце недели повторная прививка, — попыталась остановить его Мэриан, когда он садился в машину.

— Извини, у меня сейчас нет времени. Эмма сказала, что никакой реакции нет, так что они могут подождать до пятницы. Пока! — бросил он и уехал.

— Уж не пытаешься ли ты завлечь Макса? — тихим голоском поинтересовалась Мэриан, прежде чем Эмма успела улизнуть на псарню.

— Конечно нет, какая нелепость!

— Действительно нелепость. Но, знаешь, ты была бы не первой. Макс, когда хочет, может очаровать кого угодно, а с такими девушками, как ты, все получается просто.

— Что вы имеете в виду?

— Ничего. Но тем не менее постарайся запомнить, что право на внимание со стороны мистера Грейнджера в первую очередь принадлежит мне, а он, я думаю, знает, что ему выгодно. Ну, принимайся за работу, а то опоздаешь к ленчу.

На следующей неделе должна была состояться выставка в Уилчестере. Предполагалось, что Флайт может получить там еще один диплом и стать победителем среди собак своей породы, поэтому Эмма терпеливо работала с ним. Победа Флайта была необходима, чтобы утвердить репутацию питомника, но девушкой руководило и другое чувство. Ей хотелось, чтобы он достиг высшей награды еще и потому, что, хотя ее права на пса и были весьма сомнительны, душа его принадлежала Эмме, он полюбил ее так же, как она его. Он ждал ее так же, как бедняга Корри ждал Мэриан, но не с отчаянием, а с любовью и доверием в глазах; он замечал каждое ее движение, его настороженные уши ловили малейшее изменение в ее голосе, каждая линия его великолепного тела выражала готовность сделать все, чтобы она была довольна.

Эмма любила ранние утренние часы, когда она проводила лучшие тренировки, уверенная, что Мэриан еще в постели. Она сбрасывала сандалии и наслаждалась прохладой влажной травы под ногами, иногда принималась даже танцевать, а пес прыгал вокруг нее, разделяя радость этих утренних встреч.

Она уже дня два предавалась этой невинной детской забаве со времени последней встречи с Максом Грейнджером, и когда однажды утром чей-то голос неожиданно окликнул ее с соседнего поля, девушка вздрогнула и виновато остановилась. Мысль о том, что кто-то чужой мог видеть все эти антраша, смутила ее.

— Кто… кто это? — отозвалась она и поначалу не узнала человека, одетого в бриджи и резиновые сапоги, прислонившегося к стогу сена.

— Всего лишь я. Наблюдал ваше прелестное представление. Вы часто этим занимаетесь? — спросил Макс Грейнджер, направляясь к разделявшему их забору.

— Привет, Макс! — закричала она и побежала ему навстречу, ей почему-то показалось вполне естественным и ничуть не странным, что он оказался здесь в этот час.

— Скажите на милость, что вы делаете тут в такую рань? — спросила она, облокотившись на забор и подперев голову руками.

— На ферме у Гиббинса заболела корова, отсюда и соответствующая экипировка — сапоги и все прочее, — ответил он, кивнув головой в направлении фермы, находившейся в отдалении позади него. — А теперь скажите мне, пожалуйста, Эмма Пенелопа, что заставляет вас восторженно скакать и прыгать в такое время, когда приличные юные леди нежатся в постели?

Сейчас он выглядел по-новому и был, пожалуй, пугающе привлекателен, несмотря на то что его волосы были в беспорядке и побриться он сегодня не успел; однако голос его звучал по-прежнему, с ленивым смешком, с легким намеком на раскованность, которая в любой момент могла исчезнуть и уступить место колкости.

— Я слишком забылась? — спросила она с таким искренним беспокойством, что он откинул назад голову и расхохотался.

— Да нет же, дитя вы этакое, вы были веселы, естественны и просто очаровательны, — сказал он и довольно улыбнулся, увидев, как краска заливает ей лицо. — Вы, похоже, не привыкли к комплиментам, мисс Клей, — поддразнил ее он. — Неужели тут нет ни одного молодого человека, который говорил бы вам приятные слова?

— Нет, я не пользуюсь успехом у молодых людей, а те, кого я знаю, не привлекают меня, — ответила она.

— Ого! Так вы, стало быть, мечтаете, чтобы вас полюбил человек постарше?

— Конечно нет! Я вообще не думаю о любви.

— Неужели? Это, милое мое дитя, весьма скоропалительное заявление, что-то вроде вызова, а впрочем, может быть, вы это нарочно.

Этот человек способен кого угодно привести в замешательство, подумала Эмма, снова возвращаясь к своему обычному поведению в присутствии почти постороннего человека, а он продолжал смотреть на нее каким-то странным взглядом.

— Если вы увидели в моих глупых словах что-то такое, чего там вовсе не было, мистер Грейнджер, то постарайтесь об этом забыть, — сухо сказала она.

— Господи! — воскликнул он. — Что заставило вас вернуться снова к роли исполнительной работницы?

— Ну, я же действительно на работе, и мне пора идти выпускать собак на прогулку и готовить им еду. Пойдем, мой милый, мой золотой, мой хороший Флайт, ты, наверное, проголодался. — Пес подпрыгнул и лизнул ее в лицо. Несколько секунд его голова касалась ее груди с такой нежностью, что смех в глазах Макса исчез.

— Значит, это он — ваша любовь? Он и все остальные, которым вы отдаете свое сердце. Но это не может продолжаться всю жизнь, — сказал он, а она испуганно посмотрела на него снизу вверх.

— Если вы снова хотите предупредить меня, чтобы не строила иллюзий насчет того, что Флайт может стать моим, то к этому я уже готова, — сказала она. — Но пока мы здесь, никому не повредит, если я чуть-чуть поиграю, ведь так?

— Я не это имел в виду, но не важно, — несколько нетерпеливо ответил он. — В следующее воскресенье у вас выходной?

Этот внезапный вопрос застал ее врасплох, она нахмурилась и сказала, не подумав толком над непоследовательностью своего ответа:

— Да… Если ничего не случится. А в чем дело?

— В чем дело? Дело в том, что я пытаюсь назначить вам свидание, невозможное вы создание. Вдруг вы не откажетесь провести воскресный вечер, слоняясь по вашему старому дому, слушая мою поучительную болтовню и, разумеется, распивая со мной чай?

— А почему бы и нет? — сказала она, а про себя добавила: «Почему бы нет… почему бы нет… я для него просто забава, а он для меня только…» В самом деле, кто он такой? Незнакомец, с которым она встретилась случайно и к которому сразу же беспричинно почувствовала не то чтобы неприязнь, а какое-то антагонистическое чувство, появившееся скорее в результате неблагоприятной ситуации, нежели из личной антипатии. Оказалось, что оставаться в натянутых отношениях с человеком, который в зависимости от своего желания мог вдруг предложить нечто большее, чем обычное времяпрепровождение, становилось довольно затруднительно.

— Ну ладно, — сказал он. — Дорогу вы теперь знаете — через поле, потом по тропинке до моста. Или мне лучше зайти за вами?

— Нет, не надо, — быстро ответила она, подумав о возможной реакции Мэриан на подобное свидание.

— Вы можете дать мне ответ завтра, когда я приеду сделать повторные прививки, — сказал он, потом повернулся, небрежно помахал ей рукой и зашагал через поле к ферме.

Эмме вдруг показалось очень важным, будет ли воскресный вечер у нее выходным. Ей захотелось снова попасть в свой старый дом, и она вынуждена была признать, что Макс Грейнджер, несмотря на смешанные чувства, которые она к нему испытывала, теперь вызывал у нее какое-то доселе незнакомое волнение. Она спросила Мэриан как можно более непринужденно, будет ли она свободна, чтобы спланировать свой выходной. У Мэриан были, очевидно, свои планы, в которые не входило присутствие посторонних в доме.

— В воскресенье на весь день приедет Доусон, — беззаботно сказала она. — Он, как ему кажется, подобрал для меня хороших производителей и хочет посмотреть, что есть у нас. Тебе вовсе ни к чему здесь болтаться — мне надо будет обсудить с Доусоном деловые вопросы, а ты только будешь путаться под ногами.

Эмма прекрасно поняла, что щедрое гостеприимство, которым Мэриан собиралась почтить Фрэнка Доусона, на нее не распространялось, а поскольку у нее самой не было ни малейшего желания с ним встречаться, похоже было, что запланированная на воскресенье программа должна была устроить всех. Когда на следующее утро Макс приехал на псарню, Эмме очень хотелось сказать ему, что она будет свободна, но то ли из-за присутствия Мэриан, то ли оттого, что приехал по делу, он автоматически перешел на бесстрастный и довольно резкий тон и не дал ей возможности поговорить с ним наедине. Ей показалось, что он как-то излишне резко дает указания, и к тому же выяснилось, что он спешит. Мэриан, однако, все-таки уговорила его зайти в дом и выпить, потому что его машина отъехала лишь некоторое время спустя. Услышав шум отъезжающей машины, Эмма почувствовала, как к ней снова возвращается знакомое чувство неприязни. Неужели он действительно относится к тому типу людей, которые готовы использовать любую возможность, лишь бы это не помешало их профессиональной деятельности? Возможно, он разделяет мнение Мэриан о том, что такие девушки, как Эмма, — легкая и желанная добыча. Эта глупая девчонка до сих пор так ничему и не научилась. Ничто не заставит ее, сердито решила Эмма, сдержать слово и прийти к нему в воскресенье, ничто не заставит ее остановиться хоть на минуту, если они снова случайно повстречаются в деревне.

Однако когда настало воскресенье, она была в растерянности, не зная, куда податься, ведь друзей у нее здесь не было. Если остаться в своей комнате, то у нее найдется много дел, ей нужно кое-что починить, можно почитать, но в этом случае Мэриан придется пригласить ее к ленчу, а она совершенно прозрачно намекнула, что Эмма должна уйти из дома.

— Отец останется на ленч в гольф-клубе, — сказала она, — а три человека за столом — неудобное число, тебе не кажется?

— Вам понравился Доусон? — с любопытством спросила Эмма, знавшая, что он довольно привлекателен для женщин, и давным-давно испытавшая это на себе.

— Могла бы спросить об этом и повежливее, — отрезала Мэриан, но выглядела она скорее довольной, чем обиженной. Она посмотрела на свое отражение в зеркале с видом полного удовлетворения.

— Если ты хотела меня о чем-то предупредить, то можешь не трудиться, дорогуша. Я прекрасно знаю мужчин типа Доусона, я действительно нахожу его привлекательным, что ни в коей мере не помешает мне использовать его в своих целях. Надеюсь, я довольно скоро смогу подать заявку на участие в судействе, если поведу себя правильно.

Эмма посмотрела на Мэриан с таким изумлением, что та даже слегка покраснела.

— А почему бы и нет? — резко спросила она. — Я достаточно богата, чтобы заниматься этим бесплатно, а это большой плюс для организаторов любой выставки, и у меня достаточно знаний, чтобы выдавать призы и награды в любом обществе.

— Мэриан, конечно, любой человек, не особенно стесненный в средствах, может купить себе эту возможность, когда дело касается клубов, не особенно щепетильных в таких вопросах, но из этого не следует, что вы действительно сможете стать судьей, не имея соответствующей подготовки. В любом случае вам необходимо получить разрешение общества собаководов, а им понадобится фактическое подтверждение.

— Ну так что же? Я владелица нескольких чемпионов, состою членом всех клубов в стране. Ты, конечно, можешь сказать, что у меня недостаточно опыта, но я по крайней мере знаю всех хендлеров и вообще большинство служащих всех известных питомников, так что здесь я вряд ли могу попасть впросак.

— Вы можете судить о тех, кто держит собаку на поводке, и это имеет определенное значение в сомнительных случаях, но полностью строить на этом тактику судейства — значит не судить вообще, — заявила Эмма, не в силах скрыть свое неодобрение, а Мэриан посмотрела на нее ледяным взглядом.

— Когда мне понадобится проповедь, Эмма, я тебе об этом скажу. А пока изволь не забывать, что, как бы много ты ни знала, ты всего лишь моя служащая, и я тебе плачу не за то, чтобы ты высказывала свое мнение.

— Из этого не следует, что у меня собственного мнения не должно быть вовсе, — парировала Эмма и поспешила уйти, чувствуя, что иначе вот-вот сорвется на грубость.