В плену экстаза

Глава 6

Приподнявшись на стременах, Рэнд окинул взглядом прерию, покрытую буйной растительностью. Всю последнюю неделю они ехали по обширному плато, простиравшемуся к западу от засушливого Техаса. За несколько дней до этого они пересекли Голубые Горы, и теперь перед ними раскинулись великолепнейшие ландшафты, радовавшие глаз. Эта прекрасная страна поражала своей пышностью и к тому же давала обильный корм лошадям и скоту — бычки уже начали набирать вес. Хотя недавно им пришлось преодолеть каменистые земли, все животные чувствовали себя очень неплохо, и Рэнд считал, что ему повезло, когда он встретил апачей, указавших этот путь.

В очередной раз окинув взглядом стадо, Рэнд нахмурился. Он не заметил худенькую фигурку справа. Неужели Дракер занял место позади стада? Неужели мальчишка, уязвленный замечаниями Холла, посмел нарушить его приказ? Если так, то он за это ответит!

Пришпорив коня, Рэнд направился к стаду. Он твердо решил, что не позволит Дракеру работать наравне с другими новичками. Почему? Рэнд чувствовал, что и сам не знает почему. Ведь мальчишка вроде бы уже вполне оправился от побоев. Ежедневно наблюдая за ним, Рэнд отмечал существенные улучшения в его состоянии — исчезли хромота и скованность движений. Но если телесные раны парня зажили, то душевные, похоже, так и не затянулись. Дракер по-прежнему спал очень беспокойно, — вероятно, переживал во сне весь ужас случившегося с ним. И он по-прежнему держался особняком, ни с кем не разговаривал. Впрочем, нет, парень общался со Джереми Карлайлом, но, как подозревал Рэнд, только потому, что работал с ним в паре. Но если этот юнец занял место замыкающего…

Стиснув зубы, Рэнд вонзил шпоры в бока коня, и тот помчался еще быстрее. Накануне Дракер имел наглость подойти к нему с требованием включить его наравне с остальными новичками в список тех, кому надлежало ехать позади стада. Вспомнив, что мальчишку выводили из себя постоянные насмешки Бразерса и Холла, Рэнд еще больше помрачнел. Вероятно, ему следовало серьезно поговорить с этой парочкой.

Но даже если виноваты Холл и Бразерс, все равно мальчишка не имел права нарушить его распоряжение. А если он все-таки нарушил…

Тут Рэнд вдруг уловил краем глаза какое-то движение справа и направил туда коня. В следующее мгновение из-за громоздившихся на пути валунов выехал Дракер, гнавший перед собой несколько уставших бычков. Видимо, Дракер вовремя заметил беглецов и вернул в стадо. Совершенно очевидно, что этот упрямый мальчишка — отличный гуртовщик, а его появление в лагере — настоящий подарок судьбы. «Один такой погонщик стоит троих», — подумал Рэнд, невольно улыбнувшись.

В этот момент Дракер наконец-то заметил его и, приблизившись, с вызовом в голосе спросил:

— Не беспокойтесь, мистер Пирс, я хорошо усвоил вчера ваши слова. Можете не проверять меня. Я не нарушаю вашего приказа.

Рэнд снова нахмурился и сквозь зубы процедил:

— Послушай, щенок, я, кажется, уже сказал, что и без тебя знаю, что мне делать. Так что лучше помолчи, ясно?

Дракер усмехнулся. Маленькая ямочка, появившаяся у него на щеке, вызвала у Рэнда какое-то смутное волнение.

— Слушаюсь, мистер Пирс, — ответил юноша, развернул свою лошадь и ускакал.

— Черт бы тетя побрал, — проворчал Рэнд, глядя ему вслед, и, выждав несколько секунд, пришпорил коня и помчался к стаду.

Солнце уже садилось за горизонт, и животные, вволю наевшись и напившись, сбивались в кучи, чтобы поудобнее устроиться на ночь. Рэнд, наблюдавший за бычками, прекрасно знал: через полчаса все стадо мирно уляжется. Он взглянул на безрогих коров, стоявших чуть поодаль. Было ясно, что они не присоединятся к стаду до тех пор, пока остальные не утихомирятся. Но ждать им оставалось недолго.

Выждав несколько минут, Рэнд расставил по местам дежурных и подал знак всем остальным, чтобы они собрались у фургона. Заметив, как Джош Холл что-то шепнул Дракеру и гот резко отшатнулся, Рэнд в ярости стиснул зубы. Было ясно, что Холл с Бразерсом не отстанут от мальчишки. Да, эти двое, как он и предполагал, оказались нарушителями спокойствия… Если бы не острая нужда в погонщиках, он немедленно дал бы им расчет…

Внезапно в отдалении появились двое всадников. Присмотревшись, Рэнд узнал апачей — Белую Руку и его молчаливого спутника. Рэнд взглянул на Дракера. Мальчишка, тоже заметив приближение индейцев, не сводил с них глаз и, казалось, сгорал от нетерпения.

Подъехав к костру, Рэнд спешился и приблизился к парню. Тот по-прежнему не сводил глаз с апачей, и Рэнда это почему-то ужасно раздражало. Решив, что ни в коем случае не оставит мальчишку наедине с индейцем, он проворчал:

— Что ж, Дракер, похоже, апачи вернулись за вознаграждением. Когда она подъедут, держись поближе ко мне. Я не хочу неприятностей. Видишь ли, возможно, возникнет непредвиденная ситуация…

Темные глаза юноши сверкнули. Пристально взглянув на Рэнда, он заявил:

— Белая Рука — благородный человек. Он выполнил свою часть договора. Никаких проблем не будет, если и вы сдержите слово.

— Если пообщался с дикарями, это не значит, что узнал их по-настоящему, — возразил Рэнд и, покачав головой, добавил: — Тебе еще нужно многому учиться, Дракер. Как ты думаешь, что эти двое апачей делают за границей резервации? Большинство соплеменников Белой Руки вполне устраивает жизнь на территории, отведенной для них правительством, хотя некоторые из индейцев устраивают на границах заварушки. Очень скоро мы вступим на территорию команчей. Меня не удивит, если выяснится, что эта парочка стремится собрать как можно больше неистовых воинов, чтобы присоединиться после пересечения границы к отрядам Джу, Чатто или Начи. Двадцать пять голов скота, которые мы им отдадим, возможно, значительно добавят им уважения, когда они доберутся до лагеря команчей.

— Если бы они были такими, какими вы их рисуете, они скорее всего угнали бы быков и не тратили время, чтобы заработать их честным трудом.

— Не думаю. Я считаю, что Белая Рука слишком умен для этого. Зачем ему создавать себе трудности, находясь вдали от соплеменников? Полагаю, ему гораздо удобнее передвигаться, не привлекая к себе излишнего внимания. Только так он сможет спокойно собрать воинов и благополучно вернуться. Жаль, что бедные дикари не в состоянии понять: они не смогут одержать победу, потому что армия…

— А вы не можете дождаться, когда солдаты перебьют всех апачей?! — перебил Дракер с пылающим от гнева лицом. — Вы, вероятно, готовы подписаться под изречением: «Хороший индеец — это мертвый индеец!»

Заметив, что собравшиеся у фургона гуртовщики поглядывают на юношу с удивлением, Рэнд решил, что не стоит с ним сейчас спорить. Понизив голос, он проговорил:

— Послушай, Дракер, мне ни к чему перед тобой оправдываться. И мне наплевать, согласен ты со мной или нет. Главное — чтобы ты выполнял мои распоряжения. Я хочу, чтобы ты держался рядом со мной, пока Белая Рука и Длинные Волосы не покинут лагерь. Я не хочу, чтобы между мной и этой парочкой возникло какое-либо недоразумение.

— Я не думаю…

— Я прошу тебя не думать, Дракер, а только переводить. Это понятно?

Мальчишка кивнул:

— Да, понятно.

— И ты ни на секунду не должен исчезать из поля зрения, ясно?

Не произнеся ни слова, Дракер несколько секунд смотрел ему в лицо. Затем развернулся на каблуках и зашагал к костру.

— Что ты сказал, Дракер? — спросил Рэнд, услышав невнятное бормотание юноши.

Юноша вздрогнул и повернулся к нему лицом; глаза его сверкали.

— Я ничего не сказал… Ничего.

— Bienvenidos[5], Белая Рука. Рэнд Пирс сообщил мне, что ты заработал обещанные двадцать пять голов скота. Он объявил, что их отделят от стада завтра утром, чтобы ты мог их забрать.

Билли не могла не заметить, как по лицу апачи пробежала тень, когда она закончила перевод. Как не могла не заметить и того, что, обдумывая ответ, индеец не сводил с нее глаз. Вероятно, он понял, что она ужасно волновалась. Сделав глубокий вдох, Билли попыталась взять себя в руки.

И тут Белая Рука наконец-то заговорил:

— Я вижу в твоих глазах озабоченность, Храбрец. Но тебе не стоит тревожиться. Мы приехали за своим вознаграждением. На этом наша миссия здесь будет закончена. Мы чувствуем, что большой босс нам не доверяет.

На губах апачи промелькнула улыбка, когда он произнес имя, которым она когда-то окрестила Рэнда Пирса. Реакция Рэнда не заставила себя ждать.

— Что он сказал, Дракер?

— Белая Рука сказал, что они уедут сразу, как только получат быков.

Рэнд вздохнул:

— К сожалению, им придется провести ночь в лагере. Дракер, скажи им, что я приглашаю их разделить с нами ужин. Нейт их накормит. И не забывай, о чем я тебя просил.

Повернувшись к Белой Руке, Билли сказала:

— Ты все понял, Белая Рука, не так ли? И ты прав, он не доверяет вам.

Индеец утвердительно кивнул, давая понять, что перевода ему не требуется. Билли вздохнула с облегчением и отошла к костру. Через несколько минут она приступила к ужину, но сразу же поняла, что у нее совершенно нет аппетита.

Зная, что Рэнд Пирс неотступно следит за ней, Билли поднялась на ноги и скрылась в темноте за фургоном. Он смотрел ей вслед, и девушке казалось, что его взгляд обжигает ее — так происходило каждый раз, когда Рэнд наблюдал за ней. О Боже, что же с ней происходит? Она ведь терпеть не может Рэнда Пирса… Высокомерный и самонадеянный, всегда уверенный в собственной непогрешимости, он был полной противоположностью всего того, что ее привлекало в мужчинах. В нем не было ни капли понимания или сочувствия. Единственное, что его волновало, — стадо и деньги, которые он заработает, выполнив условия контракта. В памятную ночь у озера она в какой-то момент поверила, что прочла в его взгляде сострадание, но позже пришла к выводу, что просто поддалась его мужскому обаянию.

Она не могла не признать, что Рэнд Пирс на редкость привлекательный мужчина. И конечно же, прекрасно знает, какое впечатление производит на женщин. У костра мужчины вели весьма откровенные разговоры, и Уилли частенько упоминал имя красивой и богатой женщины, готовой выполнить любое желание Пирса. Билли ни на минуту не усомнилась в правдивости сказанного. Босс обожал отдавать приказы и получал огромное удовольствие, когда люди бросались их исполнять.

И все же Билли чувствовала, что ее влечет к этому мужчине. Увы, она ничего не могла с собой поделать… Черт бы побрал этого Рэнда Пирса! Билли обернулась и бросила взгляд на костер. Ей ужасно не хотелось туда возвращаться. Решив, что темнота — надежная защита от любопытных глаз, Билли сняла шляпу и провела пальцами по волосам. Легкий ночной ветерок всколыхнул прилипшие ко лбу пряди, и девушка с облегчением вздохнула.

После отъезда из Сан-Антонио Билли ни разу не видела своего отражения в зеркале, но чувствовала, отек и синяки исчезли. Впрочем, она была уверена, что мальчишеская стрижка и огромная, не по размеру, шляпа помогут ей скрыть тот факт, что она девушка. Ей следовало лишь проявлять осмотрительность.

По-прежнему держа шляпу в руке, Билли направилась к табуну. Ее неожиданное появление встревожило лошадей, и они шарахнулись от нее в противоположную сторону загона. Но тут Билли тихо свистнула, и в ответ тотчас же раздалось знакомое ржание. А несколько секунд спустя ей в ладонь уткнулся влажный нос. Бросив шляпу на землю, Билли приникла к уху кобылки, чтобы прошептать ей ласковые слова.

— Это животное — старый друг, тот, кто дает тебе утешение, Храбрец. Но лошадь не заполнит пустоты в твоем сердце.

Билли вздрогнула от неожиданности. Она не слышала, как Белая Рука приблизился к ней. Вспомнив о приказе Рэнда Пирса, девушка бросила взгляд в сторону костра.

— Ты волнуешься, Храбрец? Эль Хефе[6] не хочет, чтобы мы разговаривали?

— Нет-нет… — Билли на мгновение потупилась. — Да, ты прав, Белая Рука. Но это потому, что он не доверяет тебе. Мне кажИтся, что он и мне не доверяет.

— Действия Эль Хефе не говорят о недоверии к тебе — только о ревности.

— О ревности?!

Белая Рука пристально посмотрел на нее, и Билли почувствовала, что краснеет.

— Я постоянно думал о тебе, Храбрец, — продолжал апачи, — думал с тех пор, как мы расстались. Меня преследовала красота, которую я разглядел под синяками, оставленными тяжелой рукой. А теперь, вернувшись, я обнаружил, что мой разум не сумел в полной мере оценить скрытую красоту…

— Но я… — Билли внезапно умолкла.

— Рэнд Пирс тоже видит эту красоту, поверь, Храбрец.

— Эль Хефе ничего не видит, кроме своих быков. Он одержим единственным желанием — доставить их вовремя к месту назначения. А меня он использует в своих целях — хочет показать остальным, что его слово — закон. Этого человека интересуют только деньги и…

Тут Белая Рука осторожно прикоснулся к плечу девушки, и она снова умолкла. Только сейчас Билли осознала всю глубину своего одиночества. Индеец же, едва заметно улыбнувшись, проговорил:

— Рэнд Пирс просто не понимает, что с ним происходит, поэтому и злится. Но он воспринимает твое тепло так же, как и я. Да, его влечет к тебе, хотя он этого не осознает. Красота твоего духа и грациозность твоего тела оказывают на него воздействие, поверь, Храбрец.

Сердце Билли гулко забилось. Девушка понимала, что должна немедленно прервать этот разговор и вернуться к костру. Но взгляд апачи и его прикосновение, казалось, завораживали, и она не могла даже шевельнуться.

Индеец же какое-то время молча смотрел на нее, затем провел рукой по ее волосам и вновь заговорил:

— Твои волосы сверкают в лунном свете. Они необычайно светлые и отливают белым золотом. Таких я никогда не видел. В темноте ночи, когда ты была от меня далеко, я видел, как они светятся, и мне очень хотелось посмотреть на твою красоту вблизи, как сейчас. Ты часто вытесняла из моей головы и сердца мысли о миссии, ради которой я отправился в путь. И в темном мире снов ты всегда скакала рядом со мной.

Белая Рука ненадолго умолк, но глаза его смотрели на девушку все так же пристально. Билли снова подумала о том, что должна немедленно уйти, но не смогла этого сделать — что-то в облике и голосе индейца притягивало ее…

— Когда взойдет солнце и будет произведен расчет, — продолжал Белая Рука, — мы уедем, чтобы осуществить свою миссию. Мы отправимся к команчам и преподнесем скот в качестве подарка братьям-индейцам. Мы будем находиться там до тех пор, пока не услышим решение воинов, готовых присоединиться к нам. Когда настанет время вернуться на земли моих отцов, я возьму тебя с собой, Храбрец. Мы поедем в страну моего народа. Там я защищу тебя от закона бледнолицых. Мы будем жить вместе… Эта мысль не дает мне покоя. Она преследует меня с того момента, как мы впервые встретились глазами. Я никогда не расстанусь с тобой, и твое тело принесет плод от моего семени. Твоя храбрость и красота перейдут к моим сыновьям…

Внезапно послышались шаги, и Белая Рука тотчас же умолк. В следующее мгновение раздался голос Рэнда Пирса:

— Дракер, какого черта?! Что ты здесь делаешь с этим индейцем?!

Тут Билли наконец-то обрела дар речи. Повернувшись к боссу, она спросила:

— Опять за мной следите, мистер Пирс?

Рэнд бросил взгляд на индейца и проговорил:

— Мне бы не пришлось за тобой следить, если бы ты выполнял мои распоряжения. Возвращайся в лагерь, Дракер. Я просил тебя оставаться в поле зрения, пока этот апачи в лагере. Ты забыл об этом, Дракер?

— Но Белая Рука просто…

— Белая Рука меня не интересует, — перебил Рэнд. — Я и думать о нем забуду, как только завтра утром он заберет причитающихся ему быков и уберется из лагеря. Я не ему плачу, а тебе. И сейчас я приказываю: немедленно возвращайся к костру. О чем бы вы с Белой Рукой ни беседовали, ваш разговор окончен, ясно?

Билли покосилась на апачи, затем молча кивнула и направилась к костру. Не обращая внимания на пристальные взгляды, которыми ее встретили гуртовщики, она принялась раскладывать свою подстилку. Несколько минут спустя Билли улеглась и завернулась в одеяло. Тихонько вздохнув, девушка повернулась на бок и закрыла глаза, хотя прекрасно знала, что заснуть ей не удастся.

Карл Уитли неотрывно следил за хмурым ковбоем, направившимся к нему с противоположной стороны оживленной улицы. Карл приподнял свою шляпу и тыльной стороной ладони утер пот со лба — солнце с самого утра палило нещадно.

В Сан-Антонио люди Маккуллы прибыли накануне вечером, и Карл сразу же повел всех в ближайший бар, где они выпили изрядное количество «Джима Кроу» вперемешку с пивом. После этого настроение у них улучшилось, но, увы, ненадолго — утром все проснулись с ужасной головной болью, и никому из них не хотелось весь день бродить по городу, выполняя задание Дэна Маккуллы.

Карл тяжко вздохнул и в очередной раз помянул босса недобрым словом. Дэн Маккулла напоминал бульдога, вцепившегося в свою жертву мертвой хваткой. Старик был одержим мыслью во что бы то ни стало найти Билли Уинслоу. А ведь все прекрасно знали: Уэс получил то, что заслуживал. Да, все знали, что он задумал в отношении этой девчонки, и папаша не раз предупреждал Уэса, чтобы тот держался от нее подальше. Но парень ничего не желал слышать и в конце концов получил три пули из пистолета этой маленькой ведьмы.

Что же касается Карла, то, как бы он к этому ни относился, ему в любом случае приходилось закрывать на все глаза и выполнять приказания Дэна Маккуллы — ведь босс щедро платил. Примерно так же рассуждали и другие парни, работавшие на Маккуллу.

Но на сей раз, старик дал им слишком уж сложное задание. Похоже, девчонку никогда не отыскать. Женщина не может бесследно исчезнуть, если только с ней не случится какая-либо неприятность. Скорее всего девчонку похитили и теперь содержали в каком-нибудь мексиканском притоне, чтобы она обслуживала ретивых мексиканских солдат. В таком случае Дэну Маккулле следует забыть о мести.

Однако Карл помалкивал и не высказывал боссу то, что думал. Следовало выждать какое-то время. А сейчас старик рвал и метал, и Карл прекрасно знал: пока босс в таком состоянии, лучше помалкивать и делать то, что он говорит. Увы, за весь день они не продвинулись ни на йоту в своем расследовании. Где они только не искали, кого только не расспрашивали… К сожалению, ничего нового они так и не узнали. Он еще раз зашел в заведение Мэгги О'Малли и поговорил со старым дураком Филмором. Безуспешно…

Карл снова вздохнул и окинул взглядом пыльную улицу. Тут к нему наконец-то подошел Марти, и Карл, коротко кивнув ему, сказал:

— Следуй за мной.

Несколько минут спустя они зашли в ближайший магазин и остановились перед прилавком. Карл изобразил дружелюбную улыбку и, обращаясь к продавцу, проговорил:

— Я недавно к тебе заходил и наводил справки насчет молодого парня. Помнишь, Гарри?..

Низенький лысеющий продавец досадливо поморщился:

— Послушай, Карл, я уже говорил тебе и снова повторяю: за последние два месяца я не видел здесь ни парня, ни девицы, подходящих под твое описание… Ты напрасно тратишь время, изводя меня одними и теми же вопросами.

— Возможно. Но именно за это и. платит мне Дэн Маккулла. И он…

— Он не платит мне, — перебил Гарри. — Поэтому оставь меня в покое.

— Послушай, Гарри… — Карл снова заставил себя улыбнуться, хотя это было не так-то просто — толстый коротышка явно напрашивался на неприятности. — Видишь ли, Гарри, я вспомнил, что ты иногда просишь старушку миссис Хеннинг присмотреть за прилавком, верно? Ведь она помогает тебе, когда ты занят?

— Да, помогает. Но Сара Хеннинг уже две недели сюда не заглядывала.

— И все-таки, Гарри, мне бы хотелось поговорить с ней. Гарри Баннистер покачал головой и пробурчал:

— Что ж, можешь поговорить, если так хочется. Сара будет здесь завтра утром.

— Завтра утром?

— Да, завтра. Или желаешь отправиться к ней домой прямо сейчас? Но предупреждаю, это чертовски далеко. Поэтому она работает только тогда, когда приезжает погостить к сестре. Я бы не стал ее нанимать, если бы она…

Но Карл уже не слушал. Пусть они проведут еще одну ночь в городе, но зато Дэн Маккулла не сможет его ни в чем упрекнуть, когда они вернутся.

— Ладно, Гарри. Мы зайдем сюда завтра утром. Гарри Баннистер пожал плечами и с усмешкой проговорил:

— Жаль, что я не торгую информацией. А то заработал бы на этом хорошие деньги.

— Ты прав, приятель, — кивнул Карл и, повернувшись к Марти, добавил: — Похоже, что мы проведем в городе еще одну ночь. Мне это не очень-то нравится.

— Мне тоже, — отозвался Марти.

Люсиль взглянула на стройного молодого человека, стоявшего у отцовского стола.

— Нет, я категорически не согласна! Мне не нужен телохранитель для поездки в Абилин!

Седые брови Хораса Баскома сошлись на переносице. Решительный отказ дочери вызвал его неодобрение, и он перевел взгляд на молодого человека, хранившего молчание. Лицо Уоллиса Паттерсона совершенно ничего не выражало, но было очевидно, что этот молодой человек очень неглуп. Конечно же, он прекрасно умел скрывать свои мысли и, судя по всему, отлично играл в покер — во всяком случае, Хорас Баском в этом нисколько не сомневался.

Снова взглянув на дочь, Хорас еще больше помрачнел. Разумеется, он сознавал, что не должен потакать всем капризам Люсиль, однако частенько уступал ей — только бы увидеть на личике дочери улыбку ее матери. Да, он слишком часто ей уступал, но на сей раз решил проявить твердость.

Вскинув подбородок, Хорас подошел к дочери и, глядя ей прямо в глаза, заявил:

— Мне очень жаль, дорогая, но путешествовать одной небезопасно. Тебе придется позволить мистеру Паттерсону сопровождать тебя в Абилин. В противном случае ты никуда не поедешь.

Люсиль не ожидала от отца такой твердости. Почувствовав перемену в его настроении, она решила сменить тактику. Согнав с личика гримаску, она лучезарно улыбнулась и проворковала:

— Ох, папочка, ты напрасно беспокоишься. Ведь Абилин в последнее время очень изменился. Теперь это огромный город, и, конечно же, там на каждом углу полицейские, так что мне ничего не угрожает, уж поверь. — Заметив, что ее слова не произвели на отца никакого впечатления, Люсиль решила пойти на компромисс: — Что ж, папочка, если тебе это так необходимо для душевного спокойствия, то я возьму с собой тетю Джессику.

Люсиль замерла в ожидании, давая отцу время обдумать ее предложение. Тетя Джессика была их дальней родственницей, и Люсиль прекрасно знала, что отец питал самые теплые чувства к этой добродушной женщине средних лет. Тетя Джессика была весьма уважаемой вдовой, а тот факт, что она плохо слышала и имела склонность подремать при каждом удобном случае, делал ее идеальной спутницей для путешествия. Люсиль была абсолютно уверена, что уж теперь-то отец уступит, но, к ее величайшему удивлению, Хорас Баском твердо стоял на своем.

Отец снова нахмурился и заявил:

— Нет, дорогая, я уже принял решение. После того как ты сказала мне, что хочешь съездить на несколько дней в Абилин, я много размышлял на эту тему. Я могу понять твое желание сделать Рэнду сюрприз, устроив там с ним встречу. И я уверен, что он будет рад тебя видеть. Но я не хочу, чтобы ты стала жертвой собственной наивности, моя милая.

— Собственной наивности?! — изумилась девушка. Уж скорее ее отец был слишком наивным. А она, Люсиль, перестала быть наивной с тех пор, как провела несколько дней с Фредди Фоксом в его в загородном особняке. Но раз уж отец предпочитает видеть в ней невинную малышку, то она не станет лишать его иллюзий.

Хорас вздохнул и вновь заговорил:

— Люсиль, дорогая, ведь Абилин — это перевалочный пункт гуртовщиков. Мужчины там весьма далеки от… культуры и хороших манер. Боюсь, что появление женщины твоей красоты вызовет в городе волнение. Там ты не будешь в безопасности, и боюсь, что присутствие тетушки Джессики ни в малейшей степени не будет способствовать моему душевному спокойствию, о котором ты якобы печешься.

— Но телохранитель, папочка? Нет, это уже слишком!

Люсиль стрельнула глазами в стройного молодого человека, стоявшего в молчании, и презрительно фыркнула. Он не производил на нее ровным счетом никакого впечатления, этот… как там его… Уоллис Паттерсон. Среднего роста, бесцветный, с бледно-зелеными глазами. С такими внешними данными он вряд ли устрашит какого-нибудь подвыпившего ковбоя. В своем темном костюме клерка, с аккуратно подстриженными волосами и тонкими усиками он казался слишком невзрачным и безобидным.

— Пат не телохранитель, моя дорогая. — Едва заметно улыбнувшись, мистер Баском повернулся к молодому человеку, о котором шла речь. — Я уже несколько раз тебя с ним знакомил, разве ты забыла? Пат, если помнишь, находился в этой комнате, когда ты впервые влетела сюда с идеей съездить на следующей неделе в Абилин. Но если ты все же забыла, то позволь представить тебе мистера Уоллиса Паттерсона. Он самый молодой вице-президент нашего банка. И он на деле доказал, что ему вполне можно довериться. Во всяком случае, мое доверие он заслужил. Так уж случилось, что Пату нужно ехать в Абилин по делам нашего банка, и я уговорил его запланировать поездку так, чтобы она совпала с твоей. Он любезно согласился взять тебя на это время под свою опеку. Я считаю, что мы оба должны быть ему безмерно благодарны.

— Рад снова с вами познакомиться, мисс Баском. Было бы весьма…

Грубо перебивая вежливого молодого человека, Люсиль воскликнула:

— Но, папа, неужели ты не понимаешь?! Прибыв туда с этим парнем, я буду чувствовать себя в высшей степени неловко! Что обо мне подумают люди? Что скажет Рэнд, увидев, кто сопровождает меня в путешествии? В Абилине у нас с Рэндом будет совсем мало времени, возможно — всего один вечер. Пойми, Рэнду это очень не понравится. Я уверена, что не понравится.

Хорас медлил с ответом. Наконец на губах его появилась виноватая улыбка, и он проговорил:

— Дорогая, ты знаешь, как мне тяжело отказывать тебе в чем бы то ни было. Но на этот раз я должен отказать — ради твоего же блага. В таком городе, как Абилин, от тети Джессики не будет никакого толка. И своего решения я не изменю. Либо ты поедешь с Патом, либо вообще никуда не поедешь…

Тут личико девушки исказилось гримасой. Тряхнув рыжими локонами, она бросила в сторону Уоллиса Паттерсона полный презрения взгляд и закричала:

— И ты полагаешь, что такой человек защитит меня?! Мне кажется, отец, ты сильно переоцениваешь его способности. Да, ты неоднократно представлял мне мистера Паттерсона, но он ни разу не произвел на меня ни малейшего впечатления. Во всяком случае, мне не удалось запомнить его имя. А теперь представь, как он будет выглядеть перед грубыми ковбоями. Да они растопчут его и даже не заметят!

— Люсиль!..

На морщинистом лице Хораса Баскома проступил румянец, и он в растерянности взглянул на молодого человека:

— Пат, я должен извиниться за мою дочь. Она обычно ведет себя куда достойнее. Боюсь, она не ожидала такого поворота событий и…

— Не извиняйся за меня, отец! Я сказала то, что думаю, и думаю то, что сказала. Я не поеду в Абилин с телохранителем… Во всяком случае — с этим. Тетя Джессика гораздо больше подходит на роль попутчицы.

— Люсиль, я не склонен повторять то, что уже сказал, но вижу, что в данном случае это совершенно необходимо. Я твердо решил: ты поедешь в Абилин с Патом или не поедешь вовсе. Это окончательно и бесповоротно.

Не в состоянии постичь упрямство отца, Люсиль снова скользнула взглядом по непроницаемому лицу белокурого молодого человека.

— Отец, но ты же не можешь всерьез…

— Дорогая, я от своих слов не отступлюсь.

Люсиль в ярости развернулась и вышла из комнаты, с силой хлопнув дверью. Пат повернулся к мистеру Баскому и, покачав головой, пробормотал:

— Хорас, ничего не выйдет. Твоя дочь — чрезвычайно капризная особа. Она привыкла всегда добиваться своего, и она не хочет, чтобы я сопровождал ее в поездке в Абилин.

— Пат, прошу тебя… — На губах Хораса Баскома заиграла улыбка, и он положил руку на плечо молодого человека. — Пат, ты единственный, кому дозволено сказать мне в лицо правду о Люсиль, но только — в уединении этой комнаты. Я признателен тебе за эти слова. Она и впрямь высокомерная, испорченная, самонадеянная… Ладно, думаю, что этого достаточно. Но проблема в том, что я сам сделал ее такой. Я очень любил ее мать, Пат, и теперь, после смерти жены, у меня никого, кроме Люсиль, не осталось. Я баловал ее как мог. Боюсь, я оказал ей плохую услугу. Люсиль всегда имела все, что хотела. Но беда в том, что сейчас ей вздумалось заполучить Рэнда Пирса. — Хорас тяжко вздохнул и сокрушенно покачал головой. Немного помолчав, он продолжал: — Но Рэнду Пирсу моя дочь совершенно не нужна. Во всяком случае — в качестве жены. Видишь ли, этот человек — убежденный холостяк. Рэнд сам ей сказал, что не ищет долговременной связи. Но Люсиль ему не поверила. Она полагает, что ни один мужчина не сможет ее отвергнуть. Боюсь, ей рано или поздно придется испытать горькое разочарование, но я не хочу, чтобы она страдала сильнее, чем необходимо. А эта поездка в Абилин… она совершенно не нужна, но я никогда не смогу убедить ее в этом. Поэтому я и прошу тебя присмотреть за ней — чтобы она не совершила какую-нибудь глупость, о которой потом будет сожалеть. Я хочу, чтобы ты позаботился о ней, Пат. Только тебе я могу это поручить.

— Хорас, но я не знаю…

— Ты с этим справишься. Уверен, что справишься. Я верю в тебя, Пат.

Уоллис Паттерсон неожиданно улыбнулся, и улыбка сразу же изменила его лицо — теперь это был необыкновенно обаятельный молодой человек.

— Хорас, знаешь, мне даже страшно становится, когда ты меня расхваливаешь. Что же касается твоей дочери… Прости мне мою откровенность, но я полагаю, что ее следует хорошенько выпороть. Она упрямая маленькая плутовка, которая не потерпит расстройства своих планов.

— Пат, речь идет о моей единственной дочери. Улыбка молодого человека стала еще шире.

— Повторяю, Хорас, она упрямая маленькая плутовка. Мистер Баском снова вздохнул:

— Конечно, ты прав, пат. Но ты мне поможешь? Уоллис пожал плечами.

— Может, объяснишь, зачем мне брать с собой такую капризную особу?

— Потому что я тебя прошу.

Пат рассмеялся, затем утвердительно кивнул:

— Что ж, Хорас, если просишь… Хорошо, согласен стать сторожевым псом твоей дорогой дочурки. Но я, похоже, заработал себе большую головную боль… очень большую.

Мистер Баском с облегчением вздохнул и протянул молодому человеку руку:

— Спасибо, Пат. Знаешь, у меня такое чувство, что ты до конца не осознаешь, какими пророческими окажутся твои слова. Я тебе бесконечно благодарен… и от души сочувствую.

Рэнд Пирс тщательно пересчитывал бычков, которых они вместе с Бразерсом и Джереми отделили от общего стада. Несколько минут спустя Рэнд утвердительно кивнул:

— Все правильно, двадцать пять. Я не ошибся, Уилли?

— Нет-нет, все верно, — отозвался Харт.

Билли, стоявшая рядом, покосилась на индейцев — те уже сидели на своих лошадях. Девушке очень хотелось поговорить с Белой Рукой. Беседа, прерванная накануне Рэндом Пирсом, требовала продолжения. Она хотела сказать индейцу, что ее чувства к нему не выходят за рамки дружелюбия и благодарности за проявленное участие. И, конечно же, ей следовало объяснить апачи, что она не сможет поехать вместе с ним. Не сможет, потому что у нее совсем другая жизнь… Но он не должен сомневаться: его слова согрели ей сердце и она сохранит их навеки как бесценное сокровище.

— Бразерс и Карлайл, отгоните быков в сторону от основного стада, — распорядился Рэнд. — Нам пора отправляться. А ты, Дракер, — Пирс бросил взгляд на Билли, — возвращайся на свое место.

Билли в растерянности молчала. Такого оборота она не ожидала — полагала, что ее еще раз попросят помочь. Выходит, ей не удастся поговорить с Белой Рукой? Впрочем, она была почти уверена, что апачи сам к ней подъедет.

— Но я…

— Дракер, я велел тебе возвращаться к стаду. Карлайл и Бразерс обойдутся без тебя.

— Пусть Дракер останется, босс. — Бразерс усмехнулся и добавил: — Разве вы не видите, что он хочет попрощаться со своим дружком? Или вы не знаете, что у этого индейца завелся любовничек среди…

В следующее мгновение апачи спрыгнул с лошади и, подлетев к Бразерсу, схватил оторопевшего погонщика за волосы и приставил к его горлу нож.

— Белая Рука, нет! — вырвалось у Билли. И, вероятно, она спасла Бразерсу жизнь — сверкающее лезвие оставило на шее погонщика лишь небольшой порез, из которого потекла тонкая струйка крови.

На несколько секунд воцарилось молчание, а затем раздался низкий гортанный голос апачи; на безупречном английском он проговорил:

— Только слово моего друга спасло тебя от смерти, которую ты заслуживаешь, бледнолицый. Что предпочтешь: умереть с достоинством или продолжать жить?

Глаза Бразерса едва не выкатились из орбит. Судорожно сглотнув, он пробормотал: • — Жить… я хочу жить.

Свирепое лицо индейца выражало нескрываемое презрение. По-прежнему держа нож у горла погонщика, Белая Рука произнес:

— Тогда возьми свои слова обратно…

Бразерс молчал, и Белая Рука чуть повернул лезвие ножа. Из пореза на шее погонщика вытекла еще одна струйка крови, и он, заикаясь, прохрипел:

— Я… я беру обратно все, что сказал.

Белая Рука покосился на Билли, и их взгляды встретились. При виде отблесков неукротимого пламени в миндалевидных глазах индейца девушка невольно содрогнулась.

— Выбор за тобой, Храбрец, — сказал апачи по-испански. — Только твое слово способно лишить мой клинок удовлетворения, которого он жаждет. Если пожелаешь, я оставлю этого человека в живых.

Билли кивнула и, стараясь унять дрожь, пролепетала:

— Да, пусть… пусть живет.

Белая Рука убрал нож и с силой оттолкнул Бразерса or себя. Затем шагнул к своей лошади и, вскочив в седло, подъехал к молчаливому спутнику. Билли же в ужасе смотрела на индейцев. Затаив дыхание, она ждала дальнейшего развития событий.

Гуртовщики молча переглядывались, никто не осмеливался заговорить. Наконец раздался громкий голос Рэнда Пирса:

— Забирай своих быков и убирайся отсюда, Белая Рука! И если я еще когда-либо увижу тебя здесь, то тебе несдобровать! — Бросив свирепый взгляд на Билли, Рэнд прошипел сквозь зубы: — И не утруждай себя ожиданием перевода, в котором ты не нуждаешься. Ты неплохо повеселился за мой счет, но знай: в следующий раз тебе не удастся меня одурачить. Убирайся!

Сердце Билли гулко колотилось в груди, и ей казалось, что оно вот-вот выскочит…

Внезапно Белая Рука вновь заговорил:

— У нас нет возможности поговорить, Храбрец. Я уезжаю, но я вернусь, когда закончу свою миссию.

— Нет, Белая Рука. Ты не должен…

— Я вернусь…

Повернувшись к своему спутнику, Белая Рука что-то сказал ему, и индейцы тотчас же тронулись в путь, погоняя перед собой свое маленькое стадо. И ни один из них ни разу не оглянулся.

Погонщики по-прежнему молчали и вопросительно поглядывали на Рэнда Пирса. Тот нахмурился и проворчал:

— Ладно, давайте трогаться.

— Как… вы ничего… ничего не собираетесь делать с этим… индейским любовничком? — Бразерс в изумлении уставился на Рэнда. — Босс, неужели вы ничего…

Рэнд пристально взглянул на погонщика:

— Похоже, Бразерс, что ты так и не усвоил урок. Отправляйся на свое место! — Посмотрев на Билли, Рэнд добавил: — Тебя, Дракер, это тоже касается.

Молча кивнув, Билли пришпорила лошадь и вскоре заняла свое обычное место на правом фланге.