В погоне за ней

Семнадцатая глава

Прошла неделя с тех пор, как я покинула приют, желая убежать от реальности, но реальность пришла и нашла меня.

Все началось во вторник. Я сидел за своим столом в офисе, занимаясь обычной ежедневной рутиной. Было десять часов, когда мой босс вызвал меня к себе в кабинет. В его голосе не было ничего необычного, поэтому я не придал этому значения. Так было до тех пор, пока я не вошел в его кабинет и не увидел сидящих там сотрудников отдела кадров.

Экономический спад, бла-бла-бла, и мне вручили мою последнюю зарплату.

Спорить было бессмысленно, и я вернулся к своему столу, чтобы собрать вещи. Уголком глаза я заметил стоящую в дверях Найри. Она сказала мне, что трех ее друзей в офисе тоже уволили. Она была очень расстроена, но, находясь в своем собственном аду, утешать ее было бессмысленно.

— Ну и как долго я должна стоять здесь и мелькать обнаженной ногой, прежде чем ты пригласишь меня на ужин? — дразняще спросила она.

Мое лицо расплывается в ухмылке, и, не глядя ей в глаза, я продолжаю собирать вещи: — Я был слишком отвлечен бюстом, чтобы заметить ногу.

Она бросила в меня ручку и разразилась хихиканьем.

— Ты выглядишь так, будто тебе не помешала бы домашняя еда. Как насчет моей квартиры в следующую пятницу вечером? В эти выходные меня не будет в городе.

Приглашение к ней означает одно — ей нужен хороший секс, и прямо сейчас. Возможно, я как раз тот человек, который даст ей то, что ей нужно.

Глядя в ее глаза, я вижу похоть и удовольствие, слитые воедино: — Принести десерт?

Ее глаза прослеживают мое тело и опускаются к моему члену: — Это будет замечательно. Никто не хочет прийти с пустыми руками…

Я вздрогнул от неожиданности. Давненько не виделись, а мне так нужно потрахаться.

Потеря моей постоянной работы кажется такой незначительной. Я сижу на скамейке в парке и думаю о своих дальнейших действиях. Вспоминая времена учебы в Гарварде, во мне было столько драйва, амбиций и стремления стать журналистом. Я рассказывал истории, которые нужно было рассказать, пытался изменить жизнь людей и убедить их в том, что мы все должны протягивать руку помощи друг другу. Не все мы рождаемся с серебряными ложками во рту, и как самый маленький акт человечности меняет жизнь к лучшему.

Здесь, в Калифорнии, я пишу о преступлениях, знаменитостях и других бессмысленных вещах. Это не то, кем я хочу быть, и это не удовлетворяет мое желание быть лучшим человеком.

Когда я возвращаюсь домой, все еще не приблизившись к тому, что я хочу сделать, я вижу табличку на своей двери.

Меня выселили.

В уведомлении говорится, что все мои вещи отправлены на склад недалеко отсюда. Просто охуенно.

Официально, я теперь бездомный.

Я следую указаниям к дому Хейзел и с удивлением обнаруживаю, что ее дом на самом деле является той самой фермой, на которую я наткнулся в тот день, когда потерялся. Спокойствие и умиротворение вокруг ослабляют давление, которое я испытываю из-за потери квартиры. Это глоток свежего воздуха, смотрю на облака и благодарю того, кто благословил меня этой удивительной женщиной, дружбой и системой поддержки, без которой я не могу жить.

Хейзел сидит на крыльце, пока я еду по грунтовой дороге. Оно маленькое и причудливое, окруженное розами и гвоздиками. Она стоит и приветствует меня, когда я поднимаюсь по ступенькам крыльца.

Она называет мое имя и нежно кладет руки мне на лицо. Я чувствую ее любовь, материнскую любовь, которой мне так не хватало от моей матери. Она проводит меня через свой дом. Он теплый и гостеприимный, наполненный памятными вещами Ричарда и Джордж. Когда мы возвращаемся на крыльцо, она приглашает меня сесть за маленький столик, где у нее есть свежий лимонад и домашние черничные кексы. Вид из окна просто потрясающий.

— Мне нравится, когда у меня есть компания. Часто, когда Майлза нет в городе, я отправляюсь на вечер бриджа, чтобы встретиться со старыми знакомыми.

— Майлз здесь живет?

Я поглощаю эти кексы, и они практически тают во рту.

— О, нет, дорогой. У него дом прямо за углом. Это такой красивый дом. Его дочь и внук живут с ним.

— Он уехал из города по работе?

— Миссионерская работа. Майлз — медбрат. Он был добровольцем на юге, когда там прошли ужасные торнадо. Он вернется на следующей неделе, и мы поедем в отпуск в Нидерланды, — добавляет она.

— Нидерланды?

— Да. Там живет моя сестра, и я очень по ней скучаю, — Хейзел говорит спокойно. Она довольна. Как бы я хотел оказаться сейчас в ее голове.

— Что вы делаете с группой, когда вас нет?

— Фред понимает и сам выбирает время для отпуска. Джерри… ну, он иногда делает шаг назад. Я рада, что ты принял мое предложение, — она улыбается.

— Я чувствую себя слабой, когда прошу о помощи.

— Мой дорогой мальчик… — она кладет свою руку на мою, — просить о помощи — это не слабость, это сила. Я приготовила для тебя комнату.

Она улыбается, и я больше ничего ей не говорю.

Поселиться у Хейзел — это именно та терапия, которая мне нужна. Я не позволяю ей баловать меня, и часто мы вместе работаем на кухне, готовя ужин. Однажды вечером она просит меня приготовить еще два блюда, и не успеваю я опомниться, как раздается звонок в дверь.

Голос разносится по коридору, и мое сердце учащенно забилось. Прежде чем я успеваю полностью осознать происходящее, Адриана просовывает голову на кухню и встречает меня теплой улыбкой.

Напряжение, которое накопилось, ослабевает, когда я вижу ее. Глупо делать поспешные выводы, полагая, что она возненавидит меня за мое грязное прошлое.

Ее лицо выглядит по-другому, легкий румянец, возможно, краснота на ее выдающихся щеках. Хотя темные круги все еще окружают ее глаза, ее лицо освещает теплый оттенок коричневого. На ней только футболка с надписью «В тренировках к зомби-апокалипсису», ее руки больше не покрыты свежими порезами. К сожалению, шрамы все еще остаются.

В кухню доносится громкий крик Пенни. Она наклоняется, целует Адриану в обе щеки и подходит ко мне, протягивает руку, а затем по-мужски спрашивает: — Как дела, приятель?

Мы разражаемся смехом над ее слабой попыткой изобразить мужчину. Пенни — вся женщина, несмотря на огромный член, сидящий у нее между бедер.

Вечер проходит за едой, которую мы приготовили, и которая, если мне не изменяет память, получилась фантастической. После ужина мы решаем поиграть в шарады. Адриана и Пенни объединяются против меня и Хейзел. Пенни — та, кто принес игру сегодня, и после нескольких ходов мы узнаем, что это шарады для взрослых. Удивительно, но Хейзел не обижается и наслаждается грубым юмором.

— Киска? А… задница? Боже мой, Пенни, что, черт возьми, ты делаешь? — в расстройстве спрашивает Адриана.

Пенни наклоняется, делая что-то нелепое, и даже я не могу понять, что именно.

— Эм… кенгуру? Я не знаю, — кричит Адриана.

Зуммер срабатывает.

— По-собачьи! — раздраженно восклицает Пенни.

— Что? Правда? Какого черта ты тогда прыгаешь, как кенгуру?

— Это не прыжки! Это делается сзади, — кричит Пенни.

Мы с Хейзел зашипели.

Пенни явно хреново играет в эту игру.

Это продолжается еще несколько раундов, прежде чем Хейзел объявляет конец. Пенни получает звонок от одного из своих друзей, который, как она признается, является другом с выгодой, и далее поясняет, что когда она говорит о выгоде, она имеет в виду, что у него отличный минет.

Слишком много информации для меня без алкоголя в организме.

Наедине с Адрианой мы тихонько убираемся. Секунды проходят и кажутся часами, пока мы оба не пытаемся нарушить тишину одновременно.

— Ты первый, — я ухмыляюсь, — Я собиралась спросить, как прошла твоя неделя, но поняла, что она, вероятно, отстойная, потому что ты живешь у Хейзел.

— Знаешь что? Мне здесь очень нравится. Это дает мне время подумать о моем следующем шаге, — непринужденно отвечаю я. Когда комната вернулась в нормальное состояние, мы сидим на полу, ковыряясь в остатках десерта, — Как прошла твоя неделя?

Она вздыхает, затем икает: — Прости. По какой-то причине мороженое делает это со мной.

— Я думаю, что это мило, — успокаиваю я ее.

— Мило — это зайчики и пушистые котята, а это неловко, — снова икает, и ее лицо становится ярко-красным.

Мы меняем тему, переводя разговор на Пенни и на то, как много у нее общего с Эриком.

— Только потому, что они оба геи, мы не должны считать, что они идеально подходят друг другу, — замечаю я.

— Эрика все равно забрали, — говорит она.

— О, я не знал, что он с кем-то встречается. Рад за него.

Она поворачивается и смотрит на меня со знающей ухмылкой: — Правда? Учитывая, что он твой племянник, я бы подумала, что ты знаешь все грязные секреты.

Что она только что сказала?

— Прости? Какое отношение к этому имеет Тристан?

На этот раз она кладет свою руку на мою руку: — О, Джулиан. Ты не можешь быть настолько слепым?

— Может быть, да. Или, может быть, я был слишком поглощен своими проблемами, чтобы видеть, что происходит вокруг меня. То есть… в какой-то момент я догадывался, но эта идея показалась мне нелепой. Он трахал… то есть спал с женщиной.

— Кто бы мог подумать, верно? И посмотри, как они сошлись благодаря тебе. Не успеешь оглянуться, как зазвенят свадебные колокольчики.

Джози убьет меня на хрен, думаю я. Конечно, она должна знать, что ее сын — гей?

— Тебя это беспокоит? — допытывается она.

— Нет, если это делает его счастливым. Я скучаю по нему. Ну, я скучаю по общению с ним. Иногда становится очень одиноко.

Она кивает, затем отходит: — Одиночество ощутимо. Попробуй быть все время в паре. Это как рука, постоянно бьющая тебя по лицу. Не пойми меня неправильно, я рада за них, просто это напоминает мне о том, чего у меня нет.

— Итак, я полагаю, ты имеешь в виду Чарли и Лекса.

Я отвожу взгляд в сторону. Почему я заговорила об этом?

— Да… прости. Я вижу это по твоему лицу. Тебе больно говорить о них.

— Нет, Адриана… Я просто не хочу больше думать о них. Кроме того, однажды ты снова окажешься в том месте. Посмотри на Хейзел.

Ее глаза метались по комнате, затем сфокусировались на моих: —Я не хочу. Я хочу помнить его до конца своих дней. Я боюсь, что кто-то другой сотрет мои воспоминания о нем.

Мягко улыбнувшись, я жду ее полного внимания: — Адриана, это невозможно. Никто не сможет стереть ни его, ни воспоминания.

Быстро сменив тему, ее лицо озаряется, и она быстро вскакивает на ноги: — У меня есть идея. Она безумная и спонтанная, но это как раз то, что нам обоим сейчас нужно, — взволнованно говорит она.

Это не может быть сексом. Правда, Джулиан? Какого хрена ты так о ней думаешь? Не будь поверхностным засранцем.

Я ухмыляюсь и говорю: — Я весь во внимании.

— Я позвоню тебе позже и расскажу все подробности.

— Подожди, ты говоришь мне, что мы собираемся сделать что-то безумное и спонтанное, а потом говоришь, что позвонишь мне позже с подробностями?

Она смеется, успокаивающе положив свою ладонь на мою руку: — Ладно, возможно, спонтанное — это не то слово. Я заеду за тобой завтра утром.

— И это все? Никаких подсказок?

Адриана качает головой, и, несмотря на то, что мое любопытство берет верх, приятно, наконец, видеть ее немного счастливой с какой-то целью.

— Я обещаю, Джулиан, ты ни о чем не пожалеешь, — она кладет обе руки мне на плечи, ее маленький рост достигает только моего подбородка: — Ты доверяешь мне?

У меня есть все причины не доверять ей.

Ее связь с братом может быть сильнее, чем мне хотелось бы верить.

Но что я теряю?

Абсолютно ничего.

— Я доверяю тебе… Адриана.