В поисках деревянного слона

На постаменте статуи была высечена пространная надпись, сообщавшая, что статую эту в честь "Людовика Справедливого" воздвиг его верный слуга и премьер-министр кардинал Ришелье. Однако парижане (не из числа мушкетеров, конечно) думали иначе на тему, кто чей слуга, и "предложили" на боку пьедестала иную оценку отношениям между королём и кардиналом:

Король наш добрый — как судьба слепа! —

Всю жизнь лакеем служит у попа.

Но и при короле мушкетёров злоключения бедной лошади не закончились — полтора века спустя её, на сей раз уже вместе со всадником, переплавили по приказу Робеспьера на пушку, которая должна была "нести пламя Революции в Германию и другие страны, изнывающие под игом тиранов и ждущие избавления…" и т. д. и т. п. Как известно, дождались они этого "избавления" от Наполеона, при котором статуя Людовика XIII была высечена из мрамора по старым эскизам и установлена на том же месте. Уже в XX веке она была отправлена в музей, чтобы уберечь её от выветривания, и заменена цементной копией.

В квадратном, вписанном в площадь сквере, так и стоит теперь эта копия конной статуи Людовика XIII, короля известного нам по "Трём мушкетёрам" Дюма. Его именем назван и сквер. Хотя существованием своим площадь обязана вовсе не этому королю, ничего в своей жизни не построившему…

Франция помнит, что в отличие от Людовика XIII, умевшего по словам современника "только махать шпагой да вяло ругаться с кардиналом", Генрих IV "на троне вечный был работник", который своими всесторонними талантами и редкостной работоспособностью может напомнить нам о Петре Первом.

+ + +

Ансамбль площади был закончен только в 1612 году, два года спустя после смерти Веселого короля, ко дню бракосочетания его сына Людовика XIII (второго короля династии Бурбонов) с Анной Австрийской. Впрочем, свадеб было две: Людовика с Анной и его сестры, Елизаветы Французской, которая выходила за наследника испанского престола (будущего Филиппа IV). В числе почётных гостей присутствовало всё семейство Гизов (вдохновителей и организаторов Варфоломеевской ночи), "фиктивная вдова" Генриха IV королева Марго, Герцог Неверский и, разумеется, кардинал Ришелье во главе пока ещё немногочисленного королевского двора: покойный Генрих IV не держал много министров и придворных.

Вместо турнира на этот раз на площади перед 10 тысячами зрителей танцевали кадриль на лошадях — во главе этого редкостного балета были Шарль де Гиз и маршал Бассомпьер.

А с наступлением вечера отсюда по улицам Парижа отправился кортеж, состоявший из 1300 всадников, 160 трубачей, и ещё 80 оркестрантов на 17 телегах. Экономность прежнего царствования мгновенно сменилась пышностью нового.

Но всё-таки юный король подтвердил указ своего отца: ни один особняк на площади не должен был никогда быть разделённым между наследниками владельца, а переходить от отца к сыну цельным и не перестроенным. Возможно поэтому ансамбль площади дожил до наших дней не изменённым, если не считать трёх или четырёх балконных решёток, заменённых в разные времена.

Площадь, как уже говорилось, выглядит сегодня, после реставрации, так же, как в начале XVII в., когда в одном из домов по западной стороне её (в д. 21) жил кардинал Ришелье, а мушкетёры короля, не боясь и не стесняясь, что Его Преосвященство, неровен час, выглянет в окно, задирали гвардейцев кардинала, болтавшихся от нечего делать по площади, зевая от жары и скуки.

А не мешало бы им помнить, что именно здесь весьма печально кончилась одна дуэль, случившаяся вскоре после подписания кардиналом указа о запрещении поединков: герцог Монморанси схватился с дворянином Бенвероном, победил его и был обезглавлен по приказу Ришелье.

И в наши дни, наверное, никого бы не удивило, если бы под гулкими крестовыми сводами четырёх бесконечных галерей, образованных аркадами, звон вилок и ножей из ресторанчиков, выставивших столы наружу, перелился бы в бряцание шпаг и шпор, а издалека вдоль галереи к вам направились бы, стуча ботфортами, мушкетёры или кардинальские гвардейцы…

Впечатление, что XVII век поселился тут на редкость прочно, усиливается несколькими антикварными лавками, в витринах которых, среди всякой всячины, красуются порой старинные шляпы, шпаги, шпоры.

Кто бы ни жил тут за прошедшие три с половиной столетья, площадь все равно остаётся в своём времени. И ни в каком ином…

По соседству с кардиналом Ришелье на площади в доме N 6 жила знаменитая певица и куртизанка Марион Делорм — вечная соперница "королевской подружки" Нинон де Ланкло, которая была на 10 лет младше её. Марион рассказала в своих мемуарах, что придя впервые (для конспирации в мужской одежде) к не менее знаменитому кардиналу премьер-министру, она была весьма осчастливлена им: Марион "высоко оценила мужские достоинства святого отца". Особенно его… "бороду клинышком", которая, по её словам, "дала доныне не испытанные ощущения, как, впрочем, и его жёсткие волосы, спадавшие ниже ушей".

Видимо, Его Преосвященство действительно пришелся по вкусу этой даме, уж ей-то было с кем сравнить его: в том же году среди её более или менее постоянных поклонников числились одновременно пятидесятилетний герцог де Бриссак, девятнадцатилетний шевалье де Граммон, её тайный муж Сен-Мар, казнённый позднее как заговорщик, а также принц Конде и несовершеннолетний внук адмирала Колиньи…

Когда кардинал переслал ей через слугу 100 пистолей, она бросила их в Сену, ибо денег никогда со своих любовников не брала, а только "тряпочки" да серебряные "игрушки", т. е. чаши или кубки… И это должен был знать всякий!

Несмотря на этот инцидент, Марион Делорм и позднее посещала Его Преосвященство довольно часто…

Ритм жизни этой площади остается ближе к XVII столетию, хотя, казалось бы, одно имя великого Виктора Гюго, жившего здесь с 1832 по 1848 год, должно было бы оставить тут печать и XIX века.

В доме, где Гюго с семьёй занимал второй этаж, с 1903 года размещён мемориальный музей писателя. Тут были написаны "Марион Делорм", "Лукреция Борджиа", "Мария Тюдор", "Анджело", "Рюи Блаз" ("Опасное сходство") и множество стихов. Переехал Гюго из этого, весьма уже не престижного в его времена, места после избрания в Академию и совпавшего с этим событием избрания депутатом Конституционной Ассамблеи во время революции 1848 г.

Одновременно с Гюго жил в соседнем доме поэт Теофиль Готье, автор и поныне знаменитого романа "Капитан Фракасс", а после него, в той же квартире — Альфонс Доде. Этажом выше жила знаменитая трагическая актриса Рашель.

Площадь называлась Королевской со времён мушкетёров и до 1792 года, затем на один год стала площадью Федератов, затем ещё на один год — площадью Единства (якобинское название), при Директории — снова Федератов, а 7 марта 1800 года Наполеон переименовал её в Вогезскую, в честь департамента, первым заплатившего в казну военный налог. В 1814 г., после реставрации Бурбонов, площадь снова стала Королевской, в 1831 опять Вогезской, в 1852 Королевской, и в 1870 опять Вогезской, каковой пока и остаётся.

И только бедному Генриху Четвертому на площади, которую он построил, так ничего и не досталось: даже лошадь и ту отобрали! Но зато в свои бурные, хотя не столь уж долгие годы, как сказано в песенке, сочинённой русским драматургом Александром Гладковым, "победами увенчан, он жил счастливей всех!"

Собор Сен-Поль-Сен-Луи (Saint-Paul-Saint-Louis)

В 1580 году кардинал Бурбон, дядя Генриха IV, подарил находившийся на улице Сент-Антуан особняк Рошпо Ордену иезуитов, основанному за 17 лет до того на Монмартре испанскими и французскими монахами Игнатием Лойолой, Франсуа-Ксавье, Пьером Фабром и др. В особняке разместилось руководство Ордена и основанный иезуитами старческий дом. А в 1641 году тут же рядом на улице Сент-Антуан, вознеслась церковь Сен-Луи Иезуитов (нынешняя "Сен-Поль-Сен-Луи", главная иезуитская церковь Франции). Первую мессу здесь служил кардинал Ришелье.

В течение двух столетий, с 1561 по 1762 год, духовником при каждом из французских королей непременно был иезуит. Отец Коттон — при Генрихе IV и Людовике XIII, отец Ля Шез (по имени которого названо знаменитое кладбище) — при Людовике XIV

В 1762 году стараньями мадам Помпадур, фаворитки Людовика XV, иезуиты были изгнаны из Франции, а большая часть их имущества досталась королю. В 1773 папа Клемент XIV, избранный, благодаря давлению Людовика XV, на конклав, и вовсе ликвидировал Орден. (Послание Dominus ac Redemptor).

Все католические страны подчинились этому решению, кроме Польши, которую поддержали православная царица Екатерина II (Польша была уже поделена к тому моменту) и протестантский король Фридрих II Прусский. И в Польше поэтому Орден продолжал свою деятельность, всё более и более специализируясь на ниве наук и образования, как среднего, так и высшего.

В 1802 году к названию собора Сен-Луи добавили название Сен-Поль. В 1815 году незадолго до того возрождённый орден Иезуитов получил право опять обосноваться во Франции, и церковь снова стала главным собором Ордена. При ней был основан и лицей Карла Великого, в течение всего XIX века один из самых престижных лицеев Парижа.

Захоронения видных иезуитов, не разрушенные якобинцами, сохранились в крипте. Тут был похоронен Лойола, а столетием позднее — Котон и Ля Шез.

Почти все богатства, хранившиеся в церкви, исчезли ещё в дни якобинской диктатуры. На протяжении XIX столетия собор был ограблен ещё два раза — в 1831 и в 1871 годах.

Пожалуй, единственное, что внутри церкви сегодня может привлечь внимание, это две купели, подаренные собору Виктором Гюго в честь крещения его дочери в 1851 г. Писатель жил тогда на пл. Вогезов. Над купелями надпись: "Дар виконта Виктора Гюго, пэра Франции".

Впрочем, мне ещё нравятся две статуи Христа, попавшие сюда из Бастилии, после её разрушения.

Но Собор и поныне стоит полупустой.

УлицаАрхивов (rue des Archives)

Эта улица, параллельная Старой улице Храма, сложилась из пяти средневековых улиц. Самое интересное на ней — т. наз. "Квартал архивов", занимающий несколько дворцов и особняков, соединенных общим внутренним садом.

Самое большое из этих зданий — дворец Субиз, расположенный на углу ул. Архивов и ул. Вольных Горожан, был построен в самом начале XVIII века.

В 1700 году Франсуа де Роан, принц де Субиз, купил средневековый особняк-замок Клиссон, принадлежавший до того нескольким поколениям герцогов Гизов (имя которых навсегда связано с Варфоломеевской резнёй). От этого замка сохранились ворота и башня, хорошо видная, если смотреть вдоль улицы Архивов со стороны Сены.

По заказу Роана архитектор Пьер-Алекс Деламар, использовав свободный участок к югу от замка Клиссон и сломав его большую часть, выстроил нынешний дворец с величественным парадным двором, отделенным от улицы Вольных Горожан полуовальной стеной, вдоль которой со стороны двора идёт торжественная и строгая колоннада из 56 сдвоенных колонн. Между колоннами и стеной тянется галерея.

Ворота в центре стены выходят на улицу Вольных Горожан. В середине XIX века над воротами со стороны улицы был установлен барельеф "История", выполненный по рисунку Эжена Делакруа.

Прямо против ворот в глубине двора — парадный вход во дворец.

Фасад этого дворца выполнен в стиле раннего строгого классицизма. Колонны на фасаде центральной части цокольного и парадного этажей — такие же сдвоенные, как и на галерее парадного двора, и точно им соответствуют. Парадный этаж увенчан по центру треугольным фронтоном. Аллегорические фигуры Осторожность и Мудрость, а также гении искусств в облике детей дополняют лаконичный фасад дворца Субиз. В 1867 году тут был открыт музей Истории Франции.

Тот же архитектор Деламар построил и дворец Роан-Страсбург, соединенный с дворцом Субиз общим садом. Позднее убранство некоторых комнат было перенесено из Субиза в Роан.

Деламар предполагал построить переходную галерею между двумя зданиями, но так и не осуществил своего проекта.

Если войти в Роан со Старой улицы Храма, то над воротами конюшенного двора можно увидеть рельеф редкой динамичности, замечательный образец скульптуры барокко "Кони Аполлона" (скульптор Робер ле Лоррен).

Напротив дворца Субиз на улице Архивов сохранились остатки монастыря Сострадательных Отцов, основанного в 1613 году королевой Марией Медичи, вдовой Генриха IV.

Монахи этой обители занимались выкупом христиан, попавших в плен к разным мусульманским владыкам. В дни революции монастырь был закрыт, здание национализировано и тут же кому-то продано, церковь разрушена. Сохранились ворота, солнечные часы и лестница. Фасад бывшего монастыря был перестроен в стиле классицизма в 1701 году, чтобы создать архитектурный ансамбль, после того, как на другой стороне улицы появился дворец Субиз.

Дворец Карнавале (Carnavalet)

Это одно из самых совершенных зданий французского ренессанса. Тут располагается Музей истории Парижа. Название дворца — Карнавале — лишь изменённое на французский лад бретонское имя Керневеной. Так звали одного из владельцев особняка, позднее перестроенного и расширенного архитектором Франсуа Мансаром для финансиста по имени Клода Буалев. Особняк стал дворцом и позднее был сдан внаём Марии Рабютэн-Шанталь, маркизе де Севинье. Эта блестящая писательница эпохи Людовика XIV жила тут с 1677 по 1694 год. Здесь и были написаны её знаменитые "Письма".

"Мадам де Севинье, первая во всем своём столетии по эпистолярному стилю, — писал Вольтер спустя полвека после опубликования "Писем" в 1696 году, — даже пустячки она излагает с грацией невероятной!"

"Мы живем в её время, читая эти четырнадцать томов", — писала в 1942 году Вирджиния Вулф.

С улицы Вольных горожан сквозь позолоченную решётку широких ворот хорошо виден и замысловатый цветочный партер, и галерея, соединяющая главный корпус дворца с задним, отделённым глухой стеной от соседней улицы. В центре опирающейся на колоннаду галереи — две статуи, Сила и Власть, и барельеф, аллегория которого и поныне не разгадана.

Посреди парадного двора, выходящего резными воротами на улицу Севинье, помещена статуя Людовика XIV работы скульптора Куйсево. Когда-то она стояла во дворе парижской мэрии.

Во всём Париже, пожалуй, среди множества классических скульптур едва ли можно найти столь живое и непосредственное изображение какого-либо короля. Возможно, такое впечатление статуя производит потому, что она — единственный подлинный бронзовый памятник, уцелевший от предреволюционного времени. Все прочие — как бронзовые, так и мраморные, цементные, гипсовые — только копии ранние или поздние.

На главном фасаде — за спиной у короля — четыре барельефа, изображающие времена года. Четыре стихии — вода, воздух, земля и огонь — работы Жана Гужона украшают левое крыло дворца. Барельефы правого крыла (скульптор Ван Обсталь) изображают античные божества.

Дворец Ламуаньон (Lamoignon)

На перекрестке улиц Булыжной и Вольных Горожан по диагонали от дворца Карнавале расположен дворец Ламуаньон. В этом внушительном здании с 1966 года помещается Библиотека истории Парижа, которая после расширения в конце 80-х годов заняла ещё и построенное специально для неё новое здание рядом с дворцом. Фонд библиотеки — более миллиона томов только по истории Парижа.

В старом здании в первом этаже — читальный зал на 100 мест. Это — главный зал дворца. Балки потолка сохранили роспись XVI века.

Ламуаньон был построен в 1584 году для герцогини Ангулемской, больше известной под именем Дианы Французской, побочной дочери Генриха II.

Главный фасад, украшенный пышными коринфскими колоннами, — самый старый во Франции образец т. наз. "колоссального ордера" (так иногда называется фасад, на котором колонны или пилястры объединяют все этажи). Авторство фасада приписывается архитектору Ж. Б. Дю Серсо. В орнаментах доминируют изображения собак и атрибутов охоты. Вензель "D" — первая буква имени и владелицы особняка, и Дианы — античной богини охоты.

В 1688 году особняк купил Кретьен де Ламуаньон де Мальзерб, сын председателя Парижского суда. В 1718 году он возвел величественные ворота и разбил сад. С тех пор особняк носит его имя, и вензеля "ЛМ" вплелись в украшение фасадов.

+ + +

Множество зданий времен Людовика XIII и Людовика XIV, в том числе построенных Франсуа Мансаром и его прославленным племянником, великим Жюлем Ардуэном-Мансаром, находятся на улицах Турнель, Сен-Жиль и Тюренн.

На улице Язычников (rue Payenne) Ф. Мансар построил для себя дом (теперешний N5), в котором с двумя своими племянниками-архитекторами прожил большую часть жизни. Там он и умер в 1666 году.

Дом впоследствии был перестроен и фактически изуродован адептами так называемой Религии Человечества (или "научной религии") — секты, именовавшей себя также "Позитивистская церковь", основанной в 1903 г. известным философом Огюстом Контом.

Достойны внимания в этой части Марэ ещё многие здания по улицам Бур-Тибур, Белых Ряс (Blancs-Manteaux), и Шарлеманя (Карла Великого).

По следу королевы Марго (замок Санс) (HТteldeSens)

Самое старое из зданий в Марэ, сохранившихся до наших дней, — замок Санс.

С этим особняком-замком связано прежде всего имя королевы Марго, той самой Маргариты Валуа, дочери Генриха II и Екатерины Медичи, которая была первой женой короля Наварры Генриха, впоследствии великого Генриха Четвёртого, но так никогда и не стала королевой Франции.

Она к тому же — младшая сестра трёх правивших друг за другом королей: Франциска II, который царствовал в течение одного года, был мужем Марии Стюарт Шотландской и умер в возрасте 17 лет; Карла IX, одного из организаторов резни в ночь Св. Варфоломея; и Генриха III — "короля гомосексуалистов" (или "милашек" — mignons, как называли тогда официально молодых людей из королевской свиты).

В знаменитом романе А. Дюма, где рассказывается о юности Марго (ей там 19 лет), образ ее вполне соответствует исторической правде. Очень красивая, великолепно образованная, ироничная и остроумная, экстравагантно одевавшаяся, она была с ранней юности законодательницей мод и вкусов в Лувре.

Вдовствующая королева Екатерина Медичи, мать Маргариты и упомянутых трех королей, стараясь прекратить вражду католиков с гугенотами, а заодно и "посадить на цепь свою любвеобильную дочку", срочно выдала её за Генриха Наваррского, короля без королевства, жившего в Лувре при дворе в непонятной и унизительной роли бедного родственника, которого презрительные Гизы называли не иначе как Беарнцем. Брак этот был заключён даже вопреки запрету Папы римского.

Обвенчавшись с Генрихом, виднейшим из гугенотских вождей, 17 августа 1572 г. (ровно за неделю до Варфоломеевской ночи), Марго спасла своего новоиспечённого супруга от гибели.

Брак их был скорее политическим союзом, чем браком, ибо Марго стремилась стать королевой Франции с тем же упорством, с каким ее почти фиктивный муж — королём. Ни она, ни он никаких прав на престол не имели: он — потому что не принадлежал к семейству Валуа, а лишь к младшей ветви Капетингов, к роду Бурбонов, а она — потому что во Франции женщина не наследует престол.

Марго, любившая всех попадавшихся на её пути мужчин, кроме своего Беарнца, поставила, однако, на него и… просчиталась.

Генрих, весёлый и вроде бы легкомысленный гуляка и рубака, на самом деле никогда не переставал быть политиком, не забывал о сложности обстановки в стране, ввергнутой семейством Гизов в серию религиозных гражданских войн. Он, позднее всё-таки добывший престол мечом и хитростью, всерьёз заботился о создании единого крепкого государства, тогда как Марго, безответственная по натуре, постоянно разрываясь между интригами любовными и политическими, отдавала всё же первенство любовным. Однако, когда дело касалось Генриха, то в делах политических (и только политических!) он мог на Марго положиться полностью.

Иное дело — личные авантюры. Дюма упоминает о доме, в котором Марго принимала своих любовников, в частности графа де ля Моля, которого писатель сделал героем романа. Дом этот, как сказано у Дюма, имел два выхода — на широкую, и уже тогда торговую, улицу Сент-Антуан, и на параллельную ей улицу Сицилийского короля. (Дом не сохранился).

Что же касается замка Санс, то у Дюма рассказано только самое начало истории, приведшей Марго в этот замок.

Старший брат Маргариты, последний король династии Валуа, Генрих III вообще весьма недолюбливал женщин. Да и чуть ли не вся свита его, состоявшая из "милашек", презирала женское общество. Отчасти, видимо, поэтому все эскапады своей сестры король выносил куда менее терпеливо, чем его тёзка, муж Маргариты, Генрих Наваррский.

В 1583 году на балу король однажды прочёл вслух список любовников сестры, вытащенный им из её ночного столика. Список был довольно внушительный, не на одном листе, и открывался датой, говорившей, что первого любовника Марго завела в одиннадцать лет. А за месяц до этого скандала, устроенного королём, Марго взяла себе в любовники престарелого герцога Гиза (в параллель с ещё тремя дворянами).

Генрих Наваррский, хотя и был королём без королевства и человеком вполне вольных взглядов, да к тому же вовсе не ревновал свою бойкую жену, ибо и сам не терял времени даром, на одиннадцатом году "совместной" жизни вынужден был после этого скандала удалить Маргариту от двора её брата.

Марго за эти годы давно уже успела сменить де ля Моля на Сен-Люка, затем ее милостью в числе других известных людей пользовались и граф Бюсси Амбуазский, и виконт Де Турень, и поэт Депорт, и ещё немало придворных, не считая слуг и прочих нетитулованных и неблагородных "одноразовых фаворитов".

Она же, в тайне от короля и двора, помогла при родах мадам Монморанси, любовнице своего мужа, и стала крёстной его новорожденной дочери.

Итак, не угомонив Маргариту, два Генриха, брат и муж, отправили ее в замок Юссон, где прожила она почти безвыездно более восемнадцати лет, занимаясь романами, балами, музыкой, литературой и охотой. Она писала мемуары, соблазняла соседних помещиков и их егерей, но не давала развода Генриху, пока была жива его тогдашняя "официальная подруга" Габриель Д'Астре, "чтобы та случайно не стала королевой". Развод последовал только в 1600 году.

А в Париж ей было позволено вернуться ещё через пять лет после развода, когда Генрих IV уже давно был женат на ее кузине, Марии Медичи. Было Маргарите тогда 52 года.

Генрих встретил свою верную союзницу посреди луврского двора (тогда как королева Мария не спустилась с крыльца) и выразил надежду, что Марго наконец "перестанет путать день и ночь и поселится в Замке Санс, который уступает ей архиепископ".

Дворец этот — полуготический-полуренессансный — со стрельчатыми окнами, с тремя круглыми башенками под коническими кровлями по углам. Высокие стрельчатые ворота обрамлены тонкой готической тягой. Над воротами — три королевские лилии, герб города Санса и личный герб первого владельца замка архиепископа Тристана де Салазара…

Короткая улица, проходящая вдоль одной из стен замка, называется Фиговой. Действительно, тут растут несколько инжирных деревьев. Но посажены они в 1975 году. Первоначально же росшие тут деревья были вырублены по приказу Марго, ибо мешали разворачиваться её карете.

Итак, Марго поселилась в этом дворце со своими классически образованными дамами и продолжала свою привычную жизнь, занимаясь литературой, музыкой, любовными авантюрами и домашним театром.

Вот как писал о ней в том же 1605 г. один из современников:

"Она, которую ещё старший брат её Карл IX дразнил в детстве толстушкой, носила теперь платья изобретенного ею фасона, чтобы скрыть истинную ширину своей нижней половины…" Тут следует длинное описание, из коего можно понять, что платья эти напоминали позднейшие кринолины. И далее: "Парижане не узнавали прежнюю Марго Валуа в этой даме с огромной грудью и невероятным декольте, с нарумяненными расплывающимися щеками. Носила она также парик из собственных, давно остриженных волос… Она же ввела в употребление пудру, ставшую тогда столь модной у парижанок…"

Как и в юности кокетливая, едва поселившись в замке, она тут же завела себе двадцатилетнего любовника, графа Вермонда. Через несколько дней весь Париж болтал о ее новом фаворите.

Замок архиепископа стал местом бесконечных празднеств, концертов, пиров… Но вскоре Марго во всеуслышание заявила, что Вермонд для неё староват, и сменила двадцатилетнего графа на восемнадцатилетнего сына плотника, которого звали Жюльен Дат. Она велела ему называться Дат де Сен-Жюльен.

Поскольку Дат (datte) по-французски значит финик, то парижане острили, что финик попал на фиговую улицу, и это, мол, непорядок. На воротах Замка де Санс появилась следующая эпиграмма:

Вам, королева, много чести

Жить во дворце, а потому

Как шлюха ты вполне на месте

В архиепископском дому.

Однако, история эта кончилась не так весело, как началась: оскорбленный граф выстрелил в упор в Дата через окно кареты, в которой тот прибыл с богослужения вместе с Марго. Она в бешенстве послала письмо "королю моему и брату" с просьбой о разрешении обезглавить убийцу. Разрешение от "короля и брата" пришло час спустя, а граф, пойманный тем временем в предместье Сен-Дени, был доставлен к месту преступления.

"Придушите злодея, вот, возьмите мою подвязку от чулка и придушите немедленно!" — закричала Марго, увидев бывшего любовника связанным.

Однако, успокоившись, соблаговолила подождать, пока сколотят эшафот, после чего графу отсекли голову, а Марго смотрела на казнь из окна второго этажа.

Тут прибыл посыльный от Генриха IV с запиской, в которой король сообщал своей бывшей супруге, что "при дворе есть немало юных конюхов не менее талантливых, чем убитый Дат, и если королеве надо, то Его величество охотно одолжит Её величеству дюжину-другую для утешения".

Но спустя два дня Марго забросила замок и переселилась со всем своим "малым двором" на левый берег, на Пре-о-Клер, неподалеку от церкви Сен-Жермен-де-Пре.

Что же касается замка Санс, то в нём потом опять жили архиепископы почти до самого конца XVIII века, а незадолго перед революцией тут расположилась посылочная часть главной почтовой конторы Парижа. Затем замок был кому-то продан, и весь XIX век тут находились какие-то фабрички консервов, склад торговца кроличьими шкурками и т. п. Тут же с 1793 года было ещё около 70 трущобных квартир…

В середине XIX в., несмотря на энергичные протесты Виктора Гюго и Александра Дюма, фасад по Фиговой улице был перестроен, и свой прежний облик дворец обрёл только после того, как город выкупил его в 1911 году, да и то не сразу. Кое-что реставрировали в тридцатых годах, но окончательная реставрация была завершена лишь в 1955 году, после чего мэрия Парижа разместила тут Техническую библиотеку искусств и ремёсел, а также выставочные залы.

ЦерковьСен-Жерве (Saint-Gervais-Saint-Protais)

Церковь Сен-Жерве выходит своим главным фасадом на площадь того же названия.

Посреди площади — старый вяз, который возобновлялся не раз, начиная, приблизительно, с десятого века (нынешний — посажен в 1912 году). Под этим "Вязом Сен-Жерве" население Марэ в Средние века собиралось, чтобы отдавать при свидетелях взятые в долг деньги. Отсюда парижская поговорка "Ждите меня под Вязом", что соответствует нашему "После дождичка в четверг".

После того, как вяз был сожжен во время революции, а пепел его "пошел на выделку пороха", дерево это стало знаменито тем, что его изображали на официальных бланках церкви Сен-Жерве.

Этот же самый вяз изображён и в орнаментах балконных решёток домов 2 и 14 по ул. Франсуа Мирона.

Две стороны площади образованы казармами Лобо, построенными при Наполеоне, а третья — жилым многоквартирным домом времен Людовика XV. Это — первый в Париже дом, построенный, как доходный, специально на сдачу.

Площадь находится на одном из низких холмов (monseau) на болоте правого берега. Тут уже в римские времена селились рыбаки и лодочники.

Здесь проходила римская дорога Лютеция — Санлис. Тут же сбоку от дороги появилось веке в V и кладбище с небольшой церковкой во имя святых Жерве и Протея (Гервасий и Протасий в православном календаре), близнецов, замученных в Милане при Нероне. Останки их, как говорит предание, были обнаружены здесь, в Лютеции (!?), в конце IV века.

В IX веке церковь была снесена норманнами, потом восстановлена. В 1190 году за церковью прошла стена Филиппа-Августа. Но эта церковь — первая на правом берегу Сены — стала к тому времени мала, поскольку население тут быстро увеличивалось, и в 1213 году её начали перестраивать в стиле ранней, строгой готики. В конце концов эта церковь, когда-то романская, была завершена и освящена только в 1420 году. Вскоре она опять подверглась переделкам и расширению, которые были начаты при Карле VIII в 1494 г. в стиле пламенной готики (арх. Мартин Шамбриж и его сын Пьер).

После этого строительство длилось ещё 163 года, и пока добрались до фасада, уже и готика во Франции давно уступила место стилю ренессанса. Поэтому фасад, выполненный в царствование Людовика XIII Клеманом Метезо, похож на многие церкви эпохи Возрождения в Риме, тогда как вся церковь — готическая и внутри, и снаружи.

Этот ренессансный фасад очень любил живший неподалеку Вольтер, который однажды заявил, что его надо будет непременно сохранить, а "всю готическую часть разрушить беспощадно, ибо готика — символ мракобесия".

На нижнем этаже фасада — восемь сдвоенных каннелированных дорических колонн, на втором — более легкие и торжественные ионические и, наконец, на третьем — раскрепованный полукруглый фронтон опирается на стройные, опять-таки сдвоенные, колонны пышного коринфского ордера.

Статуи Святых Жерве и Протея (в нишах второго яруса) относятся к XIX в., так же как статуи евангелистов с двух сторон от верхнего портика, на углах крыши второго яруса. Это — копии, а подлинные статуи работы Бурдена и Герена были разбиты якобинцами в 1792 г.

В 1918 году во время мессы первый снаряд немецкой "сверхпушки" "Длинная Берта" попал в эту церковь. 50 убитых и 150 раненых.

Среди сокровищ церкви, уцелевших до наших дней: "Страсти Христовы" (Альбрехт Дюрер), "Святой Григорий Великий и святой Виталий" (Себастьяно Риччи). На хорах — деревянные статуи Св. Жерве и Св. Протея по рисункам Суффло и 43 статуи времени Франциска I. Орган собран в XVIII веке из кусков старого органа работы знаменитой семьи Куперенов, известной "династии" французских музыкантов. В 1685 г. композитор Франсуа Куперен сочинил и впервые исполнил тут две мессы.

УлицаБарр (rue des Barres)

Позади церкви проходит одна из сохранившихся почти полностью старинных улиц — улица Барр. На ней расположен примыкающий к церкви монастырь Иерусалимского Братства. Это монахи восточного обряда, служащие грегорианскую литургию в церкви Сен-Жерве.

Напротив монастыря на этой короткой улице, в начале своём состоящей из полутора десятков пологих широких ступеней, стоит один из старейших домов в Париже, прекрасно сохранившийся и в семидесятых годах отреставрированный. Когда-то он был частью давно исчезнувшего аббатства Мобиссон. Теперь в нём гостиница типа общежития для путешествующей молодёжи.

Это здание построено в технике "коломбаж": дубовый каркас стен с вертикальными и наклонными перекрещивающимися балками забивался смесью глины с камнями (а позднее кое-где цементом) так, что тёмные балки создавали рисунок, порой весьма искусный. Иногда балки украшались ещё и резьбой.

Фестивали Марэ

С 1962 года регулярно проводятся "Фестивали Марэ". Ассоциация истории Парижа, проводящая эти праздники, является наиболее значительным обществом, занимающимся историей города. Ассоциация занимается изучением старого Парижа, организацией специальных экскурсий, различными публикациями научно-популярного характера и следит за реставрацией исторических зданий.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ПЛОЩАДЬ БАСТИЛИИ (Place de la Bastille)

Когда из узкого переулка "Ослиного шага" или из разрезающей Марэ пополам ул. Сент-Антуан, выходишь на гигантскую площадь Бастилии, кажется, что попал ты не только в другой город, но и в другие времена.

Колокол или трамвай звонил?

Не понять — четыре века смяты.

Был шестнадцатый, и вот — двадцатый

Сразу непосредственно за ним…

Вместо ренессансных особняков или средневековых домов, нависающих над улицами, — неправильной формы пространство, в которое вливается более десятка улиц разной ширины. Восьмиэтажные, в основном, дома теряются: настолько горизонтальные линии овладевают зрением. Невольно глаз ищет контраста, вертикали — и находит: колонна, высотой 52 м, господствует над площадью, над деревьями и над выглядящим несколько чужеродно, и во всяком случае неожиданно, зданием Новой Оперы.

Это здание — нечто среднее между обычным в шестидесятые годы строительством и сегодняшним новейшим стилем.

Опера построена в 1989 г. к двухсотлетию со дня взятия Бастилии.

Линия, выложенная булыжниками перед домами N 5 по площади и N 49 по бульвару Генриха Четвёртого, показывает место, где была одна из башен крепости. На месте же основной части Бастилии — здания конца прошлого века. План крепости с точным её местоположением начерчен на мраморной доске, укреплённой на доме N3.

Остатки одной из башен, найденные у входа в метро на ул. Ст. Антуан при прокладке первой в Париже линии метро (1898 г.), теперь находятся в сквере Анри Галли, неподалеку от площади.

Площадь, частично занятая в своё время предмостными укреплениями, в основной своей части была голой поляной, в отдалении от которой начинались улицы предместий.

В связи со словом Бастилия возникают в памяти и Железная Маска, и кардинал Мазарини… Но в отличие от площади Вогез, где исторические имена и события кажутся и поныне прячущимися за кирпичами фасадов, тут, на Бастилии, ничего, кроме названия, не напоминает живо о прошлом этого места… Попав сюда впервые в 1973 году, я поймал себя на том, что ищу глазами вовсе не крепость, а того самого деревянного слона, в брюхе которого Виктор Гюго поселил своего Гавроша… Но слона уже 130 лет как не было к тому времени…

_________

Вернёмся к истоку. 1356 год. Только что в битве при Пуатье Эдуард, Чёрный принц, разбил французского короля Жана Доброго и взял его в плен. В этой битве "погиб весь цвет французского рыцарства". Англичане двигались к Парижу. Ещё никто не подозревал, что война эта будет Столетней…

Париж был окружён стеной Филиппа-Августа, построенной ещё в дни крестовых походов. Прево (старшина купеческого цеха) Этьен Марсель, на какой-то период войны ставший хозяином Парижа, строит срочно для защиты города с востока укрепление из двух башен с воротами и довольно длинную стену по обе стороны от этих новых ворот (Ворота Сент-Антуан).

Два года спустя по Парижу был пущен слух, что Этьен Марсель продался наварцам, союзникам англичан, и хочет открыть им ворота города. Есть легенда о том, что он, подойдя к воротам, потребовал у стражников ключи. Ключей ему не дали, и он тут же был убит ударом топора в затылок. Доказательств его предательства не найдено и поныне, а труп был найден на берегу Сены через два дня после убийства.

Теперь конный памятник Этьену Марселю стоит около Парижской Мэрии со стороны Сены.

Позднее Карл V велел пристроить к воротам ещё четыре башни, и за стеной города выросла маленькая крепость, которая с тех пор ни разу не перестраивалась.

Забавно, что во время английской оккупации Парижа гарнизоном Бастилии командовал прославленный Шекспиром обжора и шутник сэр Джон Фальстаф.

Наконец Людовик XI (см. роман В. Скотта "Квентин Дорвард"), покончивший со Столетней войной и объединивший Францию не оружием, а пером дипломата, превратил Бастилию в государственную тюрьму. Одним из первых узников стал прево Хью Обрио, тот самый, который достраивал Бастилию. Затем тут побывали Жак Арманьякский, Великий Коннетабль Луи Люксембургский, а во время религиозных войн — множество аристократов-гугенотов.

В 1601 году комендантом Бастилии стал знаменитый герцог Сюлли, Максимилиан де Бетюн, он же — всесильный министр "всех дел" при Генрихе IV.

Вскоре крепость потеряла всякое военное значение — при Людовике XIII войны, неизменно возглавляемые кардиналом Ришелье, велись поближе к испанской границе. В это время в Бастилии бывало политических узников сразу человек по сорок. Правда, сидели они в среднем по полугоду, да ещё могли в камерах (скорее квартирах) принимать гостей и задавать пиры… Но не все, конечно. Господин Бонасье, к примеру, не мог бы…

Этого преимущества не получил и знаменитый Фуке, бывший министр финансов, а затем один из вождей Фронды (см. "Двадцать лет спустя" А. Дюма). Его сторожили д'Артаньян и ещё один мушкетёр из семьи герцогов Роан, который в свою очередь угодил в камеру за намерение сдать фрондёрам городок Кильбёф в Нормандии. Вот у этого-то Роана и был слуга, которого одна из многочисленных легенд превратила в знаменитую Железную Маску. На самом деле этот слуга-авантюрист носил маску бархатную.

Впрочем, по поводу Железной Маски есть и другие свидетельства, противоречащие легенде о слуге. Вот как писал об этом один из придворных короля: "18 сентября 1698 года комендант Сен-Мар доставил в Бастилию человека в бархатной маске. Имя его неизвестно. А записано было в тюремной книге только, что привезён он с острова Сент-Маргарит. Через пять лет узник умер".

Что же касается легенды о том, что Железная Маска ни более ни менее, как близнец "Короля-Солнца", то этот вариант оставим на совести первого, кто писал об этом, а именно Вольтера. Он же, видимо, придумал и то, что маска была железной. Вслед за Вольтером эту версию изложил Александр Дюма. Как иронизировал один из критиков: "Дюма надел на лицо своему таинственному герою пояс невинности, который в раннем средневековье и верно бывал железным, но надевался совсем на иное место…"

В 1717 году в Бастилию угодил молодой Вольтер. Причём дважды. На три месяца, а потом ещё на трое суток (см. главу о набережной Вольтера). Но не все отделывались такими сроками. Знаменитый маг и авантюрист граф Калиостро просидел два года, аббат Морель — семь лет, Маркиз де Сад (от имени которого произошло понятие садизм) после трех лет Бастилии был отправлен в сумасшедший дом…

Вообще в Бастилию король мог отправить кого угодно — достаточно было королевской записки: "Принять такого-то (имярек)."

В 1784 году Людовиком XVI было почти принято решение о том, что крепость надо разобрать, но сделать этого так и не успели.

А неполных пять лет спустя, 14 июля 1789 года, революционная толпа (около восьмисот человек), разграбив Арсенал, взяла Бастилию приступом. При этом погибла десятая часть штурмовавших, и столько же было ранено. Что касается защитников монархии, то из 32 швейцарских стрелков и 80 инвалидов, составлявших охрану тюрьмы, погиб один инвалид. Комендант Де Лоне сдал крепость восставшим, но это не спасло ни его, ни инвалидов охраны — почти все они были убиты. Узников же "кровавого режима Людовиков" оказалось семеро: один политический (аристократ, просидевший к тому времени 30 лет), четыре фальшивомонетчика и один кровосмеситель (их тут же заперли снова), один сумасшедший — маркиз де Сад, в тот же вечер отправленный в дом для умалишённых, и трое неизвестных, которые были торжественно отпущены на свободу, как жертвы монархии.

Что же касается короля Людовика XVI, то он, как известно, вернувшись с охоты в Версальский дворец, записал в свой дневник под датой 14 июля исторические слова: "Сегодня — ничего".

В 1790 г. якобинцы в Конвенте настояли на разрушении крепости, как символа самодержавия. 800 рабочих, которым платили по 15 су в день (хлеб стоил в те дни 10 су за фунт!), разбирали крепость три месяца.

Во время разборки крепости под маленьким цветником, в который выходила дверь комендантской квартиры, на глубине примерно двух этажей был открыт коридор и секретная камера, где найдены были четыре скелета. Их похоронили на кладбище Сен-Поль.

Известный жулик, называвший себя "патриот Паллуа" (под этим именем он так и остался в истории), сумел выгодно распродать камни и год спустя устроил на площади пышное народное гулянье, потратив на него незначительную часть присвоенной суммы. Посреди площади он воздвиг плакат: "Здесь танцуют!"

И с той поры так и танцуют тут каждый год. 14 июля — один из самых многолюдных парижских праздников.

Вот один из самых популярных французских бардов годов, Жак Брель;

В самом первом круге вальса

Я один и ты одна,

В самом первом круге вальса

Лишь улыбка мне дана.

А Париж, не зная меры,

В ночь оркестрами трубя,

А Париж, не зная меры,

Что-то шепчет про тебя…

Итак история площади Бастилии продолжается без самой Бастилии.

По этому поводу в 1966 году историк Жак Илларэ писал: "Остаётся только пожалеть о знаменитой крепости, так бессмысленно разобранной, ибо и парижане могли иметь достопримечательность не худшую, чем лондонский Тауэр. Это был бы всемирно известный памятник истории…Но тут вам не Англия, которая "conservat omni"…

Осталась от крепости отметка на мостовой да название…

9 июня 1794 года на площадь перевезли гильотину, которая уже почти три года ездила по городу, задерживаясь по нескольку дней на каждой большой площади, чтобы все желающие могли посмотреть на казни. Тут она простояла всего три дня — это ведь был край города. За эти три дня сложили головы тут 73 "врага народа" (термин, введенный в революционный жаргон Маратом).

Стремясь скорее "отменить христианство", новые власти, зная что "свято место пусто не бывает", наспех соорудили некое подобие религии, смешав античное язычество, хоть как-то знакомое людям через модное в те годы искусство классицизма, с самыми разными осколками всевозможных верований. На площади начали срочно строить фонтан в виде гигантской статуи Изиды, у которой вода должна была течь из обеих грудей.

Почему Изида?

Как показала история, когда разрушительные тенденции овладевают обществом, то культ ли Верховного Существа, придуманный якобинцами, воскрешение ли Одина и Тора, предложенное министерством Геббельса, или смехотворные в своей серьёзности попытки крайних "патриотов" в России по следам "академика" Рыбакова оживить Перуна или Ярилу, известных в основном понаслышке, — всё годится, лишь бы внедрить свою религию, служащую своему государству.

А когда на смену революционному полухаосу пришел революционный император, то и идеология стала быстро менять форму. Был заложен на площади новый фонтан. Великая империя приняла вид гигантского слона, у которого из хобота должна была бить струя.

Наполеон писал из Мадрида в Париж: "Он должен быть великолепен и таких размеров, чтобы на башенку на спине его могли подниматься зрители". Задуман был этот фонтан-монумент в честь того, что в Париж поступила чистая и дешевая питьевая вода по новому каналу Сен-Мартен, соединившему Сену с рекой Орк.

Одновременно слон должен был напоминать, что своими победами в Африке император напоил жаждущую Францию. Однако, судя по тому, что отлить слона предполагалось из испанских пушек, он мог напомнить и о том, что не только водой напоил свою страну Наполеон.

Вместе с башенкой на спине слон должен был быть высотой в 24 м.

Деревянный покрытый гипсом макет в натуральную величину был установлен в углу площади и позабыт-позаброшен сразу после падения императора, хотя архитектор Алавуан год за годом подавал каждому правительству всё новые и новые напоминания о монументе. То слон должен был символизировать возрождённую монархию, то революционную мощь — в зависимости от того, какова была в тот момент власть.

А Виктор Гюго поселил в слоне своего Гавроша.

Сломали слона (продали на дрова за три тыс. франков) в 1847 году, накануне новой революции. Постамент же заняла та самая колонна, которая стоит в центре площади и в наши дни. Бронзовая, высотой в 52 м, она видна издалека со всех улиц, вливающихся в Бастилию. Поставил ее всё тот же неугомонный Алавуан по декрету правительства от декабря 1830 года. Декрет говорил об установке памятника всем жертвам трехдневной Июльской революции. Погибших было более 500 человек. Все они, без различия на какой стороне кто из них сражался, были захоронены вместе в двухъярусных гробницах под постаментом колонны, по обе стороны канала, протекающего под площадью.

Рядом с колонной — бронзовый лев, памятник восстанию 1830 г. На восточной стороне постамента — герб Парижа.

Когда переносили сюда прах погибших, то кроме революционеров и национальных гвардейцев под колонной захоронили еще некоторое количество покойников более солидного возраста. Дело в том, что все трупы первоначально были зарыты во рву, окружавшем Лувр. А там за несколько недель до того были закопаны выкинутые из Лувра революционерами мумии египетских фараонов, привезённые из Египта Наполеоном. Мумии ведь тоже монархи!

А после революции 1848 года там же под колонной похоронили и все 196 жертв той самой революции, которая вызвала такие надежды и такое неудовольствие Маркса.

У тех же, кто пришел к власти в Париже как в 1830, так и в 1848 г., хватило чувства простой справедливости, чтобы помнить, что все погибшие были французами.

Об этом забыли только во время "кровавой недели" с 15 по 24 мая 1871 года, когда руководство Коммуны стало планомерно уничтожать "все памятники, поставленные всякими тираниями". Вновь воскресли с обеих сторон чрезвычайные трибуналы и робеспьеровский лексикон…

Мегера. Фурия. Горгона.

Всё это, собственно, слова…

От якобинского жаргона

Пускай не пухнет голова!

(П.Антокольский)

Как в конце Восемнадцатого века рубили головы статуям всех и всяческих монархов, так Коммуна стала уничтожать колонны. По приказу комиссара комунны по культуре художника Курбэ, (нежного пейзажиста и первого значительного порногрфа в французской живописи) была сломана Вандомская колонна, — чудо литейного искусства.

Дошла очередь и до колонны на площади Бастилии. Коммунаров не смущало то, что половина людей, захороненных под колонной, — революционеры: для вождей Коммуны это был только памятник, поставленный старым режимом! По каналу была подведена баржа, начинённая порохом. Подожгли. Взрыва не вышло, но пламя взлетело метров на 50. Прокалились камни гробниц, сгорели кости революционеров, солдат и египетских фараонов, но колонна не упала и гений свободы всё летел и летел…

Тогда на холме Бют Шомон и на мосту Аустерлиц установили пушки. Стреляли целый день. Сколько парижан было убито во время этого идеологического мероприятия сказать трудно, но их уже не хоронили ни под какой колонной…

А бронзовая колонна с летящим на ее верхушке гением свободы так и стоит, напоминая, что во всех революциях люди гибнут с обеих сторон.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

ЛАТИНСКИЙ КВАРТАЛ И СЕН-ЖЕРМЕН-ДЕ-ПРЕ

(Quartier Latin et St-Germain-de-Prйs)

По местам св. Женевьевы, Вийона и Панурга. Сорбонна, Пантеон, Бульвар Сен-Мишель и Люксембургский сад. Термы и подворье Клюни. Сен-Жермен-де-Пре, Академии.

По местам Святой Женевьевы, Вийона и Панурга

Это — самая старая часть левого берега. Латинским кварталом она зовётся потому, что здесь с XII в. располагается Университет, в котором преподавание в средние века велось исключительно на латыни. Естественно, что на улицах, основное население которых состояло из студентов и профессоров, латинская речь звучала куда громче французской…

И поныне средневековая традиция не покинула эти улицы — тут самые лучшие лицеи (Генриха IV, Св. Людовика, Людовика Великого), немало научных учреждений и, наконец, многие факультеты различных парижских университетов. Сейчас в Париже не менее пятнадцати университетов. Давшая им всем начало Сорбонна, как университет, давно не существует. В её исторических зданиях размещаются сейчас университеты "Париж 1, 2, 3,4 и 5."

Св. Женевьева

Сердце квартала — холм (или гора) Святой Женевьевы. Тут на пороге нашей эры был укреплённый галло-римский город "верхняя Лютеция" (нижняя — остров Ситэ), но уже в средние века эта часть города стала церковной и университетской. На холме был построен монастырь — аббатство Св. Женевьевы.

Святая Женевьева — покровительница Парижа. В конце XVIII века о ней рассказывали, что она была простая пастушка, но это — легенда времён сентиментализма, когда модно было любых возможных и невозможных героев производить "из народа". На самом деле ее жизнь достаточно хорошо известна благодаря мемуарам современника-монаха.

Годы жизни "госпожи Женевьевы" 420–500. Она родилась в селе Нантер и была дочерью богатого крестьянина-землевладельца Сэвера. Во время нашествия гуннов (451 г.) Женевьева, тогда молодая монахиня, отказалась бежать из Парижа и вместе с несколькими другими монахами и священниками молилась несколько суток подряд о спасении города. Устыжённые её примером, многие парижане вернулись и приготовились к обороне, которую организовали монахи всех парижских монастырей под руководством Женевьевы.

Но Атилла прошел со своими ордами мимо Парижа, не войдя в него. Возможно, потому что узнал о готовности города к защите.

Позднее Женевьева снарядила экспедицию в Труа, чтобы накормить голодающих жителей Парижа, и организовала массовую выпечку хлеба из привезённой пшеницы.

Множество чудес, приписываемых Женевьеве разными сказаниями (исцеления больных, прекращение бурь и т. п.), сделали её одной из самых популярных личностей Тёмных веков.

Канонизирована церковью она была вскоре после смерти и с тех пор считается покровительницей города и святой, спасающей от вражеских нашествий.

Церковью св. Женевьевы называют нередко Пантеон (см. далее), но с большим правом это имя заслуживает церковь более древняя, одна из самых красивых церквей Парижа — церковь Святого Стефана на Горе (Saint-Etienne-du-Mont). Она находится в верхнем конце улицы Горы Св. Женевьевы. Построена была в XIII веке, и прихожанами её были в основном студенты и профессора Сорбонны, жившие в этом же квартале. Поскольку население квартала росло вместе с университетом, то уже в 1492 году церковь расширили.

Фасад в стиле пламенной готики был создан позднее — в 1610 году, и первый камень его положила королева Марго, первая жена Генриха IV. Внутри, по желанию Марго, церковь была отделана в стиле итальянского Возрождения.

Рядом с церковью, на другой стороне улицы Хлодвига, находятся на территории бывшего аббатства Св. Женевьевы остатки древнейшей (VI в.) церкви Петра и Павла, построенной первым франкским королём-христианином Хлодвигом. Церковь была разрушена норманнами в IX в. и окончательно уничтожена при прокладке улицы Хлодвига в XIX в. От этой церкви сохранилась только колокольня (так называемая Башня Хлодвига).

В церкви Петра и Павла были похоронены сам Хлодвиг (в 511 г.), его жена Клотильда и Св. Женевьева.

В зданиях бывшего аббатства размещается один из старейших лицеев Парижа — Лицей Генриха Четвёртого, в котором работали в прошлом веке физики Ампер и Араго.

--

С холма от лицея спускается улица Горы Св. Женевьевы, существующая с XII века. Параллельно ей проходит улица Сен-Жак, по имени которой в дни революции 1789 — 93 г.г. и названа была крайняя фракция партии монтаньяров (якобинцы) — "штаб" их располагался на этой улице.

На улицу Сен-Жак выходит одна из сторон гигантского прямоугольника Сорбонны. Здания университета занимают квадрат между улицами Сорбонны, Кюжас, Сен-Жак и улицей Школ.

Под школами имеются в виду высшие учебные заведения — университет и т. наз. Grandes Ecoles — например, Политехническая или Медицинская школы).

Франсуа Вийон.

В средние века по улочкам, подымавшимся на холм, было раскидано немало кабачков и других злачных мест, которые — по крайней мере до середины XVI века — посещались как студентами, так и монахами — монастырские уставы во Франции века с XIV были весьма нестрогими…

Местная легенда помещает на улице Горы Св. Женевьевы кабачок Толстой Марго, воспетый в нескольких балладах его верным посетителем, самым знаменитым из любовников хозяйки и величайшим из французских поэтов Франсуа Вийоном, — по основным профессиям — вечным студентом и разбойником. Кстати, в средние века переулки по обе стороны от аббатства Св. Женевьевы представляли собой наиболее опасные места в городе — далеко не один Вийон тут хозяйничал…

Франсуа де Монкобьер по прозвищу Вийон, воспитанник каноника церкви Св. Бенедикта Гийома Вийона, родился в 1431 г., в том самом году, когда была сожжена Жанна д'Арк, и Столетняя война была в самом разгаре.

Он поступил в Парижский Университет, стал бакалавром искусств, а в 1452 году получил степень магистра искусств в Сорбонне.

Как он жил в эти годы? Косвенно можно представить себе это, перечитывая "Пантагрюэля". Рабле в своем великом романе описал типичный образ жизни сорбонских студентов времени раннего Ренессанса, оставив нам обобщённый образ студента Сорбонны в лице одного из самых своих ярких и противоречивых героев — Панурга. Только Панург не грабил никого и не убивал. А вообще-то похож…

Под Рождество 1446 года Вийон принял участие в ограблении церковной сокровищницы. Один из соучастников донёс на него, и он, написав знаменитое "Ле" (бурлескное завещание), бежал куда-то из Парижа.

Затем след его отыскался в Анжере, где связавшись с шайкой разбойников, он не только жил их жизнью, но и написал несколько баллад на блатном жаргоне.

Затем он снова оказался в Париже. В 1455 г. во время драки из-за женщины Франсуа смертельно ранил своего соперника-священника и бежал из Парижа. Однако, через полгода, помилованный королём, он вернулся в столицу и снова принялся за грабежи в компании прежних приятелей.

В переулках Горы Св. Женевьевы он получил прозвище "Отец-кормилец": едва ли кто умел лучше него стащить копчёный окорок или укатить целую бочку вина (впрочем, с горы по переулкам бочка, надо думать, и сама катилась — только придерживай.)

Оказавшись в 1458 году в Блуа, при дворе принца Шарля (Карла) Орлеанского, самого крупного из французских поэтов того времени, Вийон принял участие в одном из поэтических конкурсов, которые устраивал в своём дворце принц Шарль.

Шарль задал присутствующим поэтам в качестве темы для стихов шутливую строчку: "От жажды умираю над ручьём". И Вийон продолжил её, написав одну из самых глубоких и философских своих баллад:

От жажды умираю над ручьём,

Смеюсь сквозь слёзы и тружусь играя.

Куда бы ни пошёл — везде мой дом,

Чужбина мне страна моя родная,

Я знаю всё, я ничего не знаю.

Мне из людей всего понятней тот,

Кто лебедицу вороном зовёт.

Я сомневаюсь в явном, верю чуду,

Нагой, как червь, пышнее всех господ,

Я всеми принят, изгнан отовсюду.

(пер. И. Эренбурга)

Парадоксальность этих стихов — частица парадоксальности не только жизни поэта и вора, пьяницы и вечно влюблённого идеалиста. Это зеркало парадоксальности самого Ренессанса, который сгустил в себе величайший взлёт гуманистических философий — и бесчеловечность казней, неповторимые вершины почти всех европейских литератур — и низменную корысть интриганов или отравителей, великую живопись — и беспредел площадной вульгарности быта… Это было время величайших подвигов и самых низменных подлостей, мечты и шарлатанства, головокружительной святости и бесконечных войн…

Никогда Европа не была ни раньше, ни поздней, так противоречива, так парадоксальна, как в четырнадцатом — шестнадцатом столетиях. Жанна д'Арк и Лукреция Борджиа — вот два женских лика времени, словно бы исключающие друг друга.

А Вийон? Воплотив в себе одном всю несовместимость разнообразных до бесконечности граней эпохи, Вийон такое же лицо Ренессанса как, хотя бы, Леонардо да Винчи.

Шарль Орлеанский сразу понял, что такое Вийон. Он очень высоко ценил талант "этого бродяги" и не раз выручал потом своего коллегу из щекотливых ситуаций…

А когда Вийон попал в тюрьму города Менг на Луаре, его освободил только что вступивший на престол Людовик XI, наслышавшийся о поэте от того же Шарля Орлеанского.

Вернувшись из Менга в Париж, Вийон написал своё главное произведение — поэму "Большое Завещание" со всеми вставными балладами…

Через некоторое время попал он в тюрьму Шатле, в самом центре Парижа. Оттуда его всего через три дня отсидки выручил Университет. Выйдя, он подписал обязательство уплатить огромный штраф в 120 золотых.

А год спустя, за новое ограбление Вийона приговорили к повешению. В тюрьме, в ожидании казни, он написал "Балладу повешенных" и одновременно обращение в так называемый "Парламент", то есть в главный религиозный суд Парижа. Ему снова удалось избегнуть верёвки — наказание смягчили: поэта-разбойника изгнали из столицы на десятилетний срок. Он написал "Балладу апелляции" и исчез из города. И тут след Вийона потерялся окончательно. Было ему 32 года.

Есть предположение, что в 1463 году он был всё-таки повешен, причём за преступление, которого на этот раз вовсе не совершил…

Во всяком случае, если даже Вийон и уцелел, то позднее этой даты он ничего не написал.

В 1493 году его стихи были впервые изданы. Если учесть, что Гутенберг изобрёл книгопечатание в 1450 году, т. е. как раз в студенческие годы Вийона, то книга этого первого поэта французского Ренессанса оказалась в числе чуть ли не первой сотни печатных книг в мире, и уж безусловно одним из первых поэтических изданий.

Сорбонна

Условно считается, что Университет на Левом берегу был основан в 1108 году. А десять лет спустя Пьер Абеляр, изгнанный из монастыря Нотр-Дам, как теперь бы сказали, "за нонконформизм" в богословии, переселился с тремя тысячами своих студентов на Левый берег. Таким образом парижский Университет, один из первых в Европе, сразу становится ещё и крупнейшим.

С этого дня он функционирует почти непрерывно, хотя сами здания Сорбонны возникли значительно позднее.

В 1210 году новорожденный Университет отвоевал себе право автономного от властей управления, которое получил от короля Филиппа-Августа. А в 1231 году Университет уже находился под покровительством Папы Римского.

Вначале профессора собирали своих студентов каждый на определённом перекрестке двух улиц и, становясь спиной к окну нижнего этажа, читали лекции прямо на улице, а иногда снимали эту угловую комнату и через окно читали лекцию, так что кафедрой служил подоконник Только в середине XIII в. появилось тут несколько общежитий, которые назывались коллежами (коллегиями).

В те времена в Сорбонне занимались только богословием, грамматикой и искусствами. В 1331 г. добавился факультет Медицины. Младше Болонского и старше Оксфордского, Парижский Университет привлекал слушателей со всей Европы. Сюда ехали из дальних стран послушать Бонавентуру, Альберта Великого, Фому Аквинского и других тогдашних философов.

Название Университет получил по имени Робера де Сорбонна, королевского капеллана при Св. Людовике. В течение многих веков Сорбонна была опорой строгого католицизма. Высшие духовные чины Сорбонны приложили руку и к сожжению Жанны д'Арк.

В 1471 году в одном из зданий Сорбонны, выходящем на ул. Сен-Жак, обосновалась первая во Франции типография. Её создатель, Гийом Фише, позднее стал ректором Сорбонны.

В 1793 году якобинский Конвент постановил разогнать Университет, но в 1806 году Наполеон восстановил его и сделал императорским. А в 30-х годах прошлого века Сорбонна получила вновь автономию и стала неким "государством в государстве".

Во время Второй мировой войны и оккупации Парижа Университет был одним из главных центров Сопротивления.

___

° ° °

От всхлипов старинного джаза

В кафе у Сорбонской капеллы

Решетка сада — как ваза -

Отражая гудки, запела.

Липы, дубы и вязы -

Вместе всё облетело,

И постарело разом

Статуй мокрое тело.

Беспечные лица женщин

С тенями и светом медным -

Вечерний лик Сен-Мишеля -

Сменяется незаметно

Свечением сумасшедшим:

Стечение фар машинных,

Сияющие карнизы

Окон, подсвеченных снизу,

В смешенье зимы и лета,

В смещении тьмы и света -

Сгущенье мощеных камнем

На мокром пятен рекламных,

Отраженных в дожде недавнем,

Возвращенных стеклам и ставням,

Фонарям в напряженные дуги,

И нам, отраженным друг в друге,-

Чтоб стряхнув световые перья,

Вдруг найти за стеклянной дверью

Тишину, что укрыться успела

В кафе у Сорбонской капеллы…

Композиционный центр архитектурного ансамбля Сорбонны — Капелла. Она построена по указу кардинала Ришелье в 1642 году архитектором Ле Мерсье, работавшим до того в Риме. В Париже он попытался придать сходство своей постройке с Собором Св. Петра. Росписи выполнены Филиппом Шампанским. Гробница Ришелье высечена из мрамора Жирардоном в 1694 году по рисунку Ле Брена.

В 1793 году якобинцы вскрыли могилу кардинала, отрубили голову у трупа, захороненного почти за полтора столетия до того, и носили её на пике по всему Парижу. Мраморное же надгробие, основательно изуродованное, много лет находилось в Музее Памятников, и только в 1971 году было возвращено на своё место в капелле.

Сорбонская капелла, где никаких служб со времён революции более не бывает, стала в наше время выставочным залом. Около неё на Площади Сорбонны — несколько кафе и книжных магазинов. Это одно из самых оживлённых мест студенческого Парижа.

* * *

И всё сидят, дымят в кафе студенты

И говорят на разных языках.

Официант протиснулся вдоль стенки

С подносом переполненным в руках,

Там громоздятся чашки Вавилоном…

Кафе шумит.

Нет, тут определенно

Нет из моих знакомых никого:

Меня видали в обществе Вийона,

И в обществе Катулла до того,

А в Петербурге…

Но помилуй Боже,

В какой коктейль смешал Ты времена!

Кафе, таверна и кабак похожи,

И безразличны столик и страна,

И разницу между "тогда" и "ныне"

Не объяснить — слов подходящих нет…

Вот Вавилон — руина на руине,

А мне всё те же девятнадцать лет.

Не убраны осколки Вавилона?

Да мало ль битых чашек на столах!

. . . .

Сидят и давят ложечкой лимоны

И говорят на разных языках.

Пантеон

На холме Св. Женевьевы, возвышающемся на 60 м над уровнем Сены (т. е. 84 м над уровнем моря), стоит Пантеон — один из ориентиров Парижа, видный из разных концов города.

История Пантеона — это по сути дела история людского тщеславия, выразившегося тут прежде всего в нашем неумении отличить вечное от сиюминутного: само название Пантеона менялось не раз на протяжении его сравнительно недолгой истории.

В изысканную эпоху пудреных маркизов и начавшего уже отмирать стиля рококо, здесь на холме была заложена новая церковь в честь выздоровления короля Людовика XV. В 1755 г. архитектор Суффло (его считают первым архитектором классицизма) представил королю свой проект. Здание должно было в плане выглядеть равноконечным греческим крестом с куполом над центральной частью и четырьмя малыми куполами колоколенок по углам кровли; каждый из четырёх фасадов предполагалось украсить "строгой и стройной" колоннадой, поддерживающей над папертью крышу с треугольным фронтоном…

Вот тут, я думаю, внимательный читатель заметит, что я просто описываю Исаакиевский собор в Петербурге! Действительно, Монферран, строя Исаакий, воровал не только деньги и стройматериалы, о чём в России широко известно было уже к концу строительства, но, как мы видим, украл и самый проект храма…

Суффло так и не увидел своей постройки завершённой: он умер в период бесконечных споров при дворе о том, надо ли строить колоколенки, каковы должны быть сюжеты барельефов на фронтонах… Споров было немало — любой придворный и особенно любая дама при версальском дворе были специалистами во всём: чем выше было положение придворного, тем более компетентным он считался. Напрасно Суффло вспоминал слова Лафонтена из басни о соловье (в изложении И. А. Крылова это звучит, как мы помним, — "А жаль, что не знаком ты с нашим петухом…")

В конце концов король, щедро тративший деньги на празднества и подарки придворным, но экономный во всех прочих областях, решил, "уступая мнению настойчивого господина Суффло" (подлинные слова Людовика XV), колокольни всё же построить, но колоннаду возвести только с одной стороны — со стороны главного входа.

В дни революции 1789 г. Первый Конвент решил похоронить в этой новой церкви "первого из великих сынов Франции гражданина Мирабо". А затем решено было хоронить тут всех великих людей.

Колокольни, стоившие жизни архитектору, были снесены, крест снят, а на барельефе фронтона над главным входом Св. Женевьева была заменена аллегорической фигурой Родины-Матери, которую коронует древнегреческая богиня Истина. Под барельефом появилась надпись: "Великим людям — благодарное отечество". На месте креста поставили фигуру Славы. И церковь переименовали в Пантеон. После похорон Мирабо сюда перенесли прах Вольтера.

Но настал 1793 год. Якобинская диктатура одним из самых первых своих декретов постановила "вынести из Пантеона дворянина Мирабо". Тут же "отец Французской Революции", ставший теперь классовым врагом, был заменен "доктором Маратом". Но через два года, когда якобинцы были сброшены термидорианским переворотом, Марата в свою очередь из Пантеона выкинули.

(Так что история со Сталиным, полежавшим недолго в ленинском Мавзолее, тоже не оригинальна…)

Потом Наполеон хоронил в Пантеоне кое-кого из своих маршалов.

После реставрации Бурбонов Пантеон стал снова церковью, и надпись снова упоминала не "благодарное отечество", а Св. Женевьеву. Все скульптуры на фронтоне опять сменили на соответственные и начали снова переселять покойников: убрали Вольтера и Руссо в крипт под перистилем, чтоб не слишком мозолили глаза новой власти. Но всё же хоть из Пантеона на сей раз не вынесли…

После революции 1830 года, новый "буржуазный король" Луи-Филипп снова переименовал церковь в Пантеон и поместил на прежние места Вольтера и Руссо, а также (в четвёртый раз!) сменил барельефы на фронтонах. На сей раз Родина-Мать раздавала венки, а История записывала, кому и за что. На барельефах появились Мирабо, Мальзерб, Фенелон, Бертоле, Лаплас, Лафайет, Вольтер… Появился среди них и Наполеон, но не император — нет, просто генерал Бонапарт, словно он так и был всегда знаменитым военачальником и не более того…

В 1851 г. принц-президент (впоследствии Наполеон III) снова назвал Пантеон церковью Св. Женевьевы. И опять — "навеки веков". Снова водрузили крест.

Ровно через двадцать лет коммунары снесли крест, заменив его красным знаменем.

Через два года Третья республика опять водрузила крест. Когда в 1885 году умер великий изгнанник Виктор Гюго, та же Третья Республика опять переименовала церковь в Пантеон и похоронила "виконта Гюго" рядом с Вольтером. Полузабытый в наше время поэт Жорж Фурэ откликнулся так на это событие:

Королевский пирог наш Гюго получил:

Мешанину из статуй, гирлянд и могил.

Ну а я — хоть бы чёрт меня в пекло забрал -

Чем туда угодить — лучше б коршун сожрал!

Надпись "Великим людям — благодарное отечество" восстановили, но и крест оставили на куполе. Потом сюда перенесли прах великого врача Кабаниса и маршала Ланна. Позднее тут похоронили Эмиля Золя и вождя французских социалистов Жана Жореса, а недавно сюда перенесли прах Пьера и Марии Кюри, и вскоре после них — знаменитого философа нашего времени, писателя, одного из руководителей Сопротивления, а потом министра культуры, Андрэ Мальро.

Ещё в пятидесятых годах XIX в. Леон Фуко подвесил под куполом свой знаменитый маятник, наглядно показывающий вращение Земли. Но и маятник несколько раз то убирали, то снова вешали, в зависимости от политического момента — нужно или не нужно было напоминать французам, что земля вертится…

Во всяком случае, судьба самого здания вполне сравнима с маятником… К счастью, купол никто не догадался перестраивать, и он возвышается над Парижем, как двести с лишним лет назад…

Но если говорить о могилах — не хватает в этой церкви, по-моему, могилы великого поэта, хулигана и богохульника Франсуа Вийона, совершавшего большую часть своих сомнительных подвигов именно в этом квартале, но зато и посвятившего ему немало строк в своих балладах…

Каменная, немыслимо тяжёлая и помпезная, громада Пантеона заслужила удел всех сооружений, отличающихся казённым величием: претендуют на славу, а получают иронию. Иронию Истории над попытками изобразить её не той, какой она была…

А в 1847 году от площади Пантеона и до Люксембургского сада (до нынешней площади Эдмона Ростана) была пробита широкая улица, названная улицей Суффло. На том самом месте, где когда-то находился форум римского города Верхняя Лютеция.

Бульвар Сен-Мишель и Люксембургский Сад.

Здесь, в серой тесноте Латинского Квартала…

Так я хотел начать, но старость этих стен

Сильна в схоластике. Она отбормотала

Давно, всё, что могла, по части всех систем.

Здесь висельник Вийон шептал за кружкой пенной

Распутные стихи сорбонским школярам,

Здесь, может быть Бальзак, мрачнея постепенно,

Распутывал ходы житейских дрязг и драм.

Здесь было, отчего не спать ночей… И время

Для воспалённых глаз бессонницы росло,

До хруста сжатое Декартом в теореме,

Чтобы упасть без чувств, как "Исповедь" Руссо…

(П.Антокольский "Бульвар Сен-Мишель")

Буль-Миш — бульвар Сен-Мишель — самая новая из улиц Латинского квартала. Он открыт в 1859 году, в ходе перестройки Парижа префектом бароном Османом. Знаменитым этот бульвар сделали литературные и студенческие кафе. Как писал один из мемуаристов, "тут потребляли больше парадоксы, чем кофе. Тут родился французский символизм". Нет на бульваре ни одного кафе, где не сидел бы часами Поль Верлен со своим "юным другом" Рембо… Такими же завсегдатаями были тут поэты Эредиа и Маллармэ. Тут же — лицей Св. Людовика, из стен которого некогда вышли Расин, Буало, Дидро, Талейран и аббат Прево — автор потрясшего в своё время европейских читателей романа "Манон Леско."

На верхнюю часть бульвара Сен-Мишель около площади Ростана выходит решётка Люксембургского сада. Название сада, как и дворца, происходит вовсе не от города Люксембурга, а от латинского наименования этого куска земли- Лукотитиус (так назывался этот пригород Верхней Лютеции в I–IV вв.).

В 1612 году Мария Медичи, мать только что воцарившегося Людовика XIII, купила особняк, уже называвшийся Люксембург — теперешний Малый Люксембургский Дворец.

В 1615 г. архитектор Соломон де Бросс выстроил большой дворец, который во многом, по желанию королевы-матери, был репликой флорентийского Палаццо Питти, дворца семейства Медичи, где провела детство королева.

Сад, прилегающий к дворцу, был разбит в итальянском стиле: на двух уровнях. Это напоминает итальянские террасные сады. Пестрые цветники, меняющие цвета в зависимости от времен года, и множество статуй — копий с античных — дополняют сходство. Кроме античных статуй, на верхнем уровне находятся зачастую условные, не портретные, изображения французских королев.

Но жила Мария Медичи в Люксембургском дворце недолго. Борьба с кардиналом Ришелье, всесильным "министром всех дел" при её сыне, закончилась не в пользу королевы-матери, которая в 1642 году умерла в изгнании в Кёльне. А годом позднее умер и Людовик XIII.

После Марии дворец перешел к ее младшему сыну Гастону Орлеанскому.

Во время революции дворец сначала стал пороховым заводом, а потом, в 1793 г., тюрьмой; тут сидели Камилл Дюмулен, Дантон и другие "предатели Революции", как охарактеризовал их Робеспьер.

Художник Давид, посаженный сюда после Термидора, в 1794 г., за то, что служил якобинской диктатуре, писал, глядя из окон "камеры", пейзажи и работал над эскизами будущих картин.

Термидорианская Директория разместила во дворце правительство страны. Бонапарт после 18 Брюмера поселился тоже тут. Став императором, он поместил в Люксембургском дворце Сенат. Затем дворец пустовал. С 1958 года по распоряжению президента Де Голля тут снова располагается Сенат. (Одно из многих свидетельств симпатии де Голля к романтическому образу Императора Французов)

В "Малом Люксембурге", где теперь резиденция председателя Сената, родился в 1896 году физик Сади Карно, один из отцов термодинамики и Президент Франции в течение восьми лет.

Люксембургский сад всегда был любимым местом многих французских и не только французских писателей. О прогулках в саду упоминают в своих произведениях Дидро, Руссо, Ламартин, Андре Жид, Эрнст Хемингуэй, Иосиф Бродский… Этюды к своим картинам писал тут художник Ватто. Часто бродили по этим аллеям Бодлер, Мюссе, Верлен, Гюго, Жорж Санд, Бальзак, Селин, Сартр…

-

Собственно, сам бульвар Сен-Мишель очень длинный, но когда говорят "Буль-Миш", то имеют в виду обычно ту его часть, которая располагается между площадью Эдмона Ростана и площадью Сен-Мишель, открывающейся на набережную Сены и мост Сен-Мишель. На этой части бульвара — знаменитые книжные магазины Жибер и Ашетт. На площади Сен Мишель — круглосуточно слышна музыка, тут под фонтаном со статуей Михаила Архангела всегда полно молодёжи — это самое крупное, наверное, в Париже место молодёжных тусовок.

БУЛЬВАР СЕН-МИШЕЛЬ В ЖЁЛТЫХ ТОНАХ

Как только закат натолкнётся с разгона

На арки мостов, и оближет бульвары,

Подгнившую славу со стен Пантеона

Смывают весёлые жёлтые фары.

По стёклам кафе, в их верандах торчащих,

Играя на меди торшеров старинных

Прекрасной эпохи (почти настоящих),

Крошась и ломаясь в зеркальных витринах,

Они пробегутся, исчезнут и тут же

В глаза на мгновенье сверкнут торопливо,

Связав, словно молнией, белую тучу

С клубящейся пеной пивного разлива.

От площади Сен-Мишель отходит улица Сент-Андрэ-дез-Ар (Св. Андрея, покровителя искусств). Почти на всём своём протяжении она занята книжными лавками, среди которых есть и букинистические, а также разными магазинами и кафе. На идущих от неё к набережной улицах Мазарини, Сены, и Дофин, размещаются картинные галереи. Чуть ли не половина всех галерей Парижа сосредоточена в этом районе и прилегающих к нему с запада кварталах.

Термы и подворье Клюни

На бульвар Сен-Мишель, при пересечении его с бульваром Сен-Жермен, выходят руины древнеримских терм (Термы Клюни). Это самое крупное из уцелевших античных сооружений на территории Парижа. Сохранились до наших дней Фригидариум (зал с холодными бассейнами), Кальдариум и Тепидариум с ваннами в нишах.

Термы были построены в конце второго века, вероятнее всего при участии богатейшей тогда корпорации паризийских Речников. Об этом говорит одна необычная деталь. Колонны Фригидариума, на которых держатся своды, вместо капителей имеют скульптуры кораблей, широких и круглобоких, напоминающих тот кораблик, который много позднее стал гербом Парижа. Видно, что корабли полны панцирями, шлемами, щитами и всяким прочим оружием. А на бортах кораблей — барельефные изображения тритонов. Ни в одной античной постройке ни до того, ни после, таких капителей не бывало.

Результат раскопок, в основном завершённых в 1989 г., не вызывает сомнений, что постройка относится или ко времени царствования императора Септимия Севера (193–211), или его преемника Каракаллы (212–217).

Но термы, прослужив не дольше полустолетия, были заброшены в период нашествий варваров в III в. Исчезла мраморная облицовка залов, фресковая живопись, бронзовая мебель… По предположениям большинства археологов, эти термы составляли только часть огромного комплекса зданий, включавшего в себя и дворец римского наместника в Галлии, в котором в раннее средневековье жили первые короли династии Меровингов.

Остатки терм позднее оказались включенными в архитектурный комплекс Подворья Клюни, одного из самых интересных сооружений Ренессанса. Оно построено в 1498 году.

Около 1300 г. орден Бенедиктинцев, главной резиденцией которого во Франции был знаменитый монастырь Клюни в Бургундии, купил в Париже участок, на котором находились руины терм и два особняка. Тут и было построено "подворье монастыря Клюни в Париже" полуготической-полуренессансной архитектуры, напоминающее английского типа позднюю готику. В здании подворья теперь располагается Музей Средневековья — музей Клюни. Именно здесь находятся утраченные в 1792 г. и найденные в 1974 г. головы статуй царей иудейских с фасада Нотр-Дам. (См. Нотр-Дам). Тут же среди средневековых гобеленов — знаменитый гобелен "Дама с единорогом".

Перед сквером, выходящим на улицу Школ, находится памятник Монтеню.

Квартал Сен-Северен

Несколько ниже пересечения бульвара Сен-Мишель с бульваром Сен-Жермен, находится квартал Сен-Северен, один из самых древних районов города. Это — тоже часть Латинского Квартала, сложилась она в XIII в. Когда возник Университет, то тут расположились многие коллежи.

Своё название квартал получил от церкви Святого Северена, построенной в стиле пламенной готики. До неё тут находилась маленькая романская церковка, сожженная норманнами и восстановленная в IX в. Нынешняя церковь строилась в XIII–XV в.в. и теперь принадлежит греко-католической общине Парижа.

Вокруг церкви — множество греческих ресторанов и лавочек. На их месте в средние века были помещения, где сидели так. наз. публичные писцы, писавшие не только деловые бумаги, но и любовные письма по образцам, собранным в письмовники. (Это отражено в фильме "Дети райка".)

Во время строительных работ рядом с церковью был недавно откопан саркофаг эпохи Меровингов.

На прилегающих улицах — множество домов XV–XVI в., легко узнаваемых, поскольку нижние их этажи наклонены в сторону улицы, а все прочие — как бы завалены от улицы вглубь. На улице Арфы расположилось несколько кабарэ. Название своё эта улица получила в честь арфы иудейского царя Давида, поэта и певца, автора большей части псалмов. На улице Сен-Северен в доме 12 жил аббат Прево, автор "Манон Леско".

Но наиболее сохранившей средневековый облик считается ул. Юшетт, которая совсем не изменилась за последние 800 лет. Перед второй мировой войной на этой улице (в отеле "Монблан") жили Э. Хемингуэй и Генри Миллер, а позднее — Пабло Неруда, в бытность его послом Чили в Париже. "Театр на Юшетт" (д. 23) — первый, где были показаны в 1957 г. спектакли по пьесам Эжена Ионеско, и по сей день не сошедшие с его сцены!

От этой улицы отходит узенький (2,5 м. шириной) переулок Кота-Рыболова, названный в честь верного кота, который в голодные дни 1918 года ловил в Сене рыбу и приносил её своему старику-хозяину. (См. стих. Н. Тихонова "Переулок кота-рыболова").

На набережной, отделённая от неё небольшим сквером, стоит одна из самых старых церквей Парижа — церковь Св. Юлиана-Бедняка (St-Julien-le-Pauvre). Построенная в конце XII века, типично романская, приземистая и мощная, она напоминает деревенскую церковь раннего средневековья. В ней бывали Вийон и Рабле, проповедывали Пьер Абеляр и Св. Фома Аквинский, заказывали молебны Данте и Петрарка во время своих посещений Парижа…

До 1524 года тут проходили генеральные ассамблеи Университета. С конца прошлого века эта церковь принадлежит греческой православной общине, и тут можно увидеть византийский иконостас, привезённый тогда же из Дамаска.

В церкви в часы, когда не идут службы, часто бывают концерты классической музыки, в которых участвуют порой крупнейшие исполнители со всего мира.

Рядом с церковью, на набережной в доме XVII в., располагается букинистический магазин "Шекспир и компания". Тут не только книги на всех возможных и невозможных языках, но и покупатели со всех концов света. На трех этажах магазина роются в книгах, читают, спорят, нередко тут устраиваются поэтические вечера — и тоже на самых разных языках. Примечателен не только магазин, но и его владелец, англичанин похожий на Дон-Кихота, создавший в конце шестидесятых годов это место, вошедшее в легенду Парижа…

Эта часть Латинского Квартала западным краем своим примыкает к одному из самых знаменитых мест Парижа — кварталу Сен-Жермен-де-Пре.

Сен-Жермен-де-Пре

На бульваре Сен-Жермен, проложенном лишь в конце прошлого столетия, который как тетивой соединяет два конца пятикилометровой излучины Сены, находится церковь, огромная для эпохи романской архитектуры. Это — Сен-Жермен-де-Пре (St-Germain-des-Prйs), церковь св. Германа в Полях.

Это — самая старая церковь в городе. В 542 году король Хильдеберт, вернувшись из похода в Испанию, приказал рядом со своим дворцом построить церковь, в которой желал быть похороненным, и сокровищницу, где намеревался поместить привезённую из похода добычу: тунику св. Винцента, золотой крест из Толедо и 50 ящиков с драгоценностями.

По совету епископа парижского Германа (впоследствии — Св. Герман — St.Germain), Хильдеберт, сын Хлодвига и Клотильды, построил на огромной поляне рядом с большой дорогой церковь и монастырь св. Креста. В церкви были похоронены королева Фредегонда, все короли меровингской династии и сам св. Герман (ум. в 576 г.).

Как сообщает легенда, в 754 году саркофаг св. Германа переносили из крипта старой церкви в алтарь новой в присутствии короля Пепина Короткого (основателя династии Каролингов) и его сына, двенадцатилетнего Карла (будущий Карл Великий). И тут произошло чудо. Саркофаг никакими силами не удавалось сдвинуть с места. Король потребовал объяснить, что происходит, и аббат монастыря св. Германа тут же заявил, что святой не хочет, чтобы его перемещали, поскольку люди короля грабят фермы в Палезо, не слушая монахов. Король понял "намёк", поклонился аббату и отдал деревню Палезо со всеми фермами в ленное владение монастырю. Тут же саркофаг святого Германа легко сдвинулся с места, толкаемый всего четырьмя монахами. Карл запомнил урок и, став королём, ни разу не конфликтовал с Церковью. В результате, как известно, в 800 году он получил от Папы Римского титул Императора Запада.

В 1000 г. церковь опять перестраивается, практически строится заново. Сложившийся к этому времени романский стиль представлен тут в самом чистом виде.

Колокольня над входом в эту длинную базилику стала с тех пор важнейшей деталью городского пейзажа.

Конструкция свода, придуманная позднее великим зодчим Пьером де Монтрёем, — впоследствии создателем Св. Капеллы и основным архитектором Собора Парижской Богоматери — впервые во Франции позволила построить, вместо древних хоров над входом, круговую галерею, вскоре ставшую неизбежным элементом готических соборов. Он же построил рядом капеллу св. Девы и аркады монастыря. Уцелевшая часть этих аркад находится в сквере с северной стороны церкви.

В 1790 году аббатство было закрыто, а в 1794 была сожжена знаменитая библиотека его и разбиты статуи на фасаде (последний акт вандализма якобинской диктатуры).

Росписи внутри церкви сделаны заново Ипполитом Фландреном в середине Х!Х столетия.

______________

Весь квартал вокруг церкви Сен-Жермен-де-Пре довольно густо заполнен требующими внимания историческими местами и постройками. В сквере на северной стороне церкви — памятник Гийому Аполлинеру — лучшему, наверное, из французских поэтов ХХ века. Это — женская голова работы П. Пикассо, которую художник подарил городу Парижу в память о своём друге. Она установлена в сквере в 1959 г., а неподалеку на том же Бульваре Сен-Жермен, в палисаднике другой средневековой церкви, в середине 70-х г. украинская община Парижа поставила памятник Тарасу Шевченко.

Рядом с площадью Сен-Жермен-де-Пре — знаменитые кафе "Флора" и "Две Образины" (Deux Magots), где с начала ХХ века и до послевоенных времён собиралась художественная и литературная элита всего мира — тут и был "перекрёсток искусств": Аполлинер, Хемингуэй, Ле Корбюзье, Генри Миллер, Брак, Пикассо, Мальро, Камю, Превер, Сартр… — вот только несколько имен завсегдатаев этих кафе. Существует даже литературная премия "Две Образины".

С улицы Аббатства, параллельной бульвару Сен-Жермен, можно попасть на площадь Фюрстенберг, запрятанную в глубине квартала. Названа она в память кардинала Эгона де Фюрстенберга (конец XVII в.) и находится на месте главного двора бывшего аббатства. На площади в доме 6 помещаются мастерская и квартира Эжена Делакруа, автора знаменитой картины "Свобода на баррикадах". Художник жил тут в период работы над фресками собора Сен-Сюльпис с 1857 по 1863 год.

______________

В том же квартале на набережной Сены точно против Лувра находится здание Французского Института или Коллежа Четырех Наций (он же коллеж Мазарини), в котором размещаются пять Академий, в том числе знаменитая Французская Академия, созданная кардиналом Ришелье специально для работы над словарями французского языка. Кроме неё тут находятся: Академия Литературы, основанная Кольбером, им же основанная Академия Наук, Академия Художеств и Академия политических наук. Раз в год в зале под куполом проводится совместное торжественное собрание всех пяти Академий.

Здание коллежа возведено архитектором Луи де Во по завещательному распоряжению кардинала Мазарини, "министра всех дел" при Людовике XIV, оставившего более двух миллионов на строительство коллежа, в котором обучались бы дети дворян и буржуа четырёх областей, присоединённых к Франции по Пиренейскому мирному договору. (Русийон, Эльзас, Пьемонт и Артуа).

Во время революции здание было превращено в тюрьму, где сидели, в частности, художник Давид и создатель гильотины, доктор Гильотен…

Полуциркульный фасад Коллежа напоминает фасад Павловского дворца: между центральным корпусом и квадратными павильонами — два изогнутых крыла, в одном из которых полуциркульной же формы огромные окна библиотеки.

Тут размещается так. наз. Библиотека Мазарини, ставшая ещё при жизни её владельца первой публичной библиотекой Франции: кардинал распорядился в 1643 г. раз в неделю впускать в свою библиотеку всех желающих.

Купол постройки, пропорциями повторяющий купол Св. Петра в Риме, не круглый, в плане, а овальный. Это здание — одно из самых прекрасных в Париже зданий стиля французского барокко…

_____________

Недалеко на той же набережной — Монетный Двор, колоссальное по занимаемой территории здание, построенное несколько позднее и относящееся к постройкам строгого классицизма второй половины XVIII в. (арх. Ж. Антуан). Главный фасад по центру имеет шесть арок с шестью ионическими колоннами и украшен аллегорическими статуями Предусмотрительности, Силы, Правосудия, Торговли, Изобилия и Мира.

В глубине квартала на улице Бонапарта расположены здания Школы Академии Художеств, построенные на месте Малого Августинского монастыря и особняка, в котором доживала свои дни королева Марго после отъезда из Марэ (см. замок де Санс).

Здесь же находится Музей памятников.

ГЛАВА ПЯТАЯ

ВОКРУГ УЛИЦЫ РИВОЛИ. ЛУВР.

Ул. Риволи, Мэрия и Гревская площадь, башня Сен-Жак, Шатле, Лувр, Сен-Жермен днОксеруа, Пале Руайаль, сад Тюильри, Вандомская пл., Опера, Мадлен, пл. Согласия (place de la Concorde), Национальная ассамблея.

Улица Риволи с её продолжением улицей Сент-Антуан протянулась от площади Согласия до площади Бастилии. Имён было у этой улицы больше, чем можно запомнить: в средние века многие её участки носили каждый своё название. Вот некоторые из них: улица Нечестного слова, Старого селедочного сарая, Стёртой монеты, Ракушечная…

После того, как вся улица в начале прошлого столетия была спрямлена, она стала одной из главных улиц Парижа. Тогда же она получила своё нынешнее имя — в честь победы Наполеона в 1707 г. под Риволи в Италии.

___

Если двигаться от Марэ в сторону центра (то есть, на Запад, к площади Согласия), то мы последовательно минуем мэрию (Hotel de Ville), башню Сен-Жак, площадь Шатле с её двумя театрами и мостом, ведущим в центр острова Ситэ, затем почти километровое здание Лувра, вытянутое между ул. Риволи и набережной, Пале Руаяль, cад Тюильри и Вандомскую площадь.

Вандомская площадь, впрочем, не выходит на Риволи, а находится метров на сто севернее и соединена с улицей Риволи широким проездом, обе стороны которого оформлены теми же аркадами, что и сама улица Риволи.

Мэрия Парижа (HТtel de Ville) и площадь Мэрии

(исторически — Гревская площадь)

До середины XI столетия эта большая площадь на берегу Сены представляла собой обширный пустырь, полого спускавшийся к реке и усыпанный крупным песком. Именно поэтому с начала XII в. она уже звалась Гревской площадью (grиve — крупный песок или мелкий гравий). Название это исчезло только в 1802 г.

С давних времён на этом месте собирались люди, искавшие случайных заработков — тут всегда можно было заработать на погрузке или разгрузке судов. Позднее "идти на Гревскую (aller Ю la GrХve)" стало синонимом понятия бастовать, и по-французски до сих пор слово "la grиve" означает забастовку.

Древнее и богатое Общество парижских речников, перевозившее товары по Сене, Марне и Уазе, купило этот пустырь за 70 фунтов серебра у короля Людовика VII Юного в 1141 г. Тут образовался порт и большой рынок. Здесь же перегружали товары с кораблей и барж на телеги. В 1190 году стена Филиппа-Августа отгородила этот порт вместе с замком Шатле от пригородных лугов и рощ, таким образом и рынок, и порт оказались в черте города. Тем самым им была обеспечена защита от всяких нападений извне.

Постепенно это место стало главным торговым портом Парижа. Появились отдельные причалы: Винный, Хлебный, Соляной, Угольный…

Рядом были построены несколько водяных мельниц.

Эта базарная площадь прославилась в истории тем, что в течение пятисот лет, с 1310 и по 1830 год, была местом публичных казней.

В средние века для простых людей тут воздвигали виселицы, дворянам рубили головы, разбойников с больших дорог колесовали, а еретиков и ведьм сжигали на кострах.

Первыми казнёнными тут были три человека: некая Маргарита Поретт, священник из Бове и еврей, обвинённые в ереси. (Имена еврея и священника в истории не сохранились). Всех троих в 1310 г. сожгли живыми по приказу Филиппа IV Красивого, прозванного Железным Королём.

Тут же закончил свои дни коннетабль Франции граф Луи Люксембургский, в ходе войн между Бургундией и Францией никак не выбравший окончательно с кем он: то ли с Людовиком XI, то ли с герцогом Бургундским. Поэтому Людовик XI и велел отрубить графу голову.

В 1574 году тут были обезглавлены: капитан Монтгомери (см. главу o Марэ), задолго до того случайно убивший на турнире короля Генриха II, и де Ля Моль, любовник королевы Марго, вместе со своим другом Коконасом (см. роман А. Дюма "Королева Марго"). В 1610 г. тут же четвертован фанатик Равальяк, убийца Генриха IV. В 1721 г. колесован тут знаменитый разбойник Картуш… Это всё — только самые известные русскому читателю персонажи.

Каждая казнь собирала огромную толпу, от придворных до пригородных крестьян. Стоимость места у окна любого из домов, откуда можно было смотреть эти "спектакли", доходила до 8 пистолей в середине XVII в.

Тут же на Гревской площади 25 апреля 1792 года впервые была испытана гильотина. Попробовали её на незначительном воришке, а затем возили по всем площадям Парижа, где она работала ежедневно в течение двух лет.

Тут же, всего за два дня до падения Робеспьера, был казнён поэт Андрэ Шенье, особенно прославившийся в первый, демократический период революции (1789–1791 гг.). Он не скрывал своего презрения к люмпенам из якобинского клуба, которые начали править страной.

Шенье написал знаменитую "Оду", в которой прославил Эвмениду — Шарлотту Корде. Он же, революционер, составил королевское письмо к Конвенту, в котором Людовик отстаивал своё право апеллировать к народу по поводу вынесенного ему смертного приговора.

Молодой Пушкин, переведя часть стихов Шенье, включил их в свою поэму о последних часах французского поэта.

Твой стих свистал по их главам,

Ты звал на них, ты славил Немезиду,

Ты пел маратовым жрецам

Кинжал и деву-эвмениду.

Потом эти строки — перифраз из "Оды" Андрэ Шенье — ещё раз слегка изменённые, вошли в стихотворение Пушкина "Кинжал".

+ + +

В 1828 г. с площади был перекинут на левый берег Сены пешеходный мостик, а в

60-х†гг. прошлого века на его месте был построен нынешний Аркольский мост, названный так в честь одной из битв Наполеона. Тогда же площадь была увеличена вдвое за счёт нескольких улочек, снесённых при реконструкции города префектом Османом. С тех пор облик площади почти не менялся.

В конце 1980-х годов площадь была украшена фонтанами и превращена в пешеходную зону.

+ + +

В 1246 г. Св. Людовик создал для Парижа муниципальный совет из четырёх представителей, который должен был избираться всеми парижанами, имевшими постоянное жильё. Глава этого совета назывался прево (PrИvot des marchands), т. е. "глава торговцев", и играл немалую роль в жизни города. Поэтому печать самого крупного тогда торгового цеха — Общества парижских речников — стала печатью и городского муниципалитета.

На печати был изображен тот самый кораблик, который и стал вскоре гербом города Парижа. В 1586 году был добавлен девиз "Плывёт и не тонет" (по латыни Fluctuat nec mergitur). В разные времена на гербе добавлялись и исчезали изображения лилий, пчёл, звёзд, революционных пик, снова лилий и т. д., но кораблик так и остался центром герба.

До самой революции 1789 г. Парижем управлял прево с четырьмя помощниками (представителями), которые ведали полицией порта, мостов, набережных и навигации, сбором пошлин, прокладкой улиц и постройкой общественных зданий. Прево и четыре помощника его назначали советников, числом 24, которым в свою очередь подчинялись более мелкие должностные лица.

В эпоху абсолютизма последних Людовиков прево и его помощники уже назначались королём, должности советников стали наследственными, и таким образом роль муниципальной власти была сведена к минимуму.

Первоначально прево собирал своих помощников и советников в Доме торговцев (в районе Шатле, недалеко от Гревской площади), но в 1357 году прево Этьен Марсель (создатель Бастилии) перенёс заседания в "Дом с пилястрами" на самой площади. Дом этот, некогда собственность короля Филиппа-Августа, был куплен муниципалитетом. Он представлял собой двухэтажное сооружение с аркадой в нижнем этаже. Большой зал был площадью всего 60 кв. м. Стоял дом на том же месте, где нынешняя мэрия.

Два века спустя, при Франциске I, здание было перестроено. Северная часть была достроена позднее, при Генрихе IV, тосканским архитектором Домиником по прозвищу Бокадор. Он же слегка переделал центральный фасад, который стал почти таким, каким мы видим его сейчас. На тимпане центрального фронтона скульптор П. Биард поместил барельеф — Генрих IV верхом.

В 1689 году во дворе была поставлена статуя Людовика XIV работы Куйсево, которая сейчас находится во дворе музея Карнавале (музей истории Парижа). Это единственная бронзовая статуя в Париже, пережившая революцию. Все остальные были переплавлены на пушки.

Отсюда из своего кабинета в дни термидорианского переворота был уведён в тюрьму Консьержери Робеспьер.

Здесь в 1810 г. был устроен грандиозный бал в день венчания Наполеона с Марией-Луизой, а год спустя не менее пышный праздник в честь рождения его сына, тут же получившего титул Римского короля (см. трагедию Эдмона Ростана "Орлёнок").

По поводу этого второго брака императора историк Ги Бретон писал в 1970 г.:

"Созданный своей первой женой Жозефиной Богарнэ и умницей Дезирэ Клари, он был сожран Марией-Луизой… Став марионеткой в опытных руках молодой женщины, ненавидевшей его с детства и сумевшей сделать из своей постели главное поле битвы, Наполеон за 4 года потерял империю, строившуюся 15 лет… Иные историки считают, что Мария-Луиза, мстя французам за убийство своей "тёти" Марии-Антуанетты, всё поведение своё согласовывала с волей отца, императора Франца I, и Меттерниха, которые таким образом победили самого непобедимого из полководцев всех времён" (Ги Бретон, "Любовные истории в истории Франции", том 9).

Мэрия при Наполеоне была расширена, но достигла нынешних размеров только в 1841 г. В парадных помещениях появились тогда плафоны работы Энгра и Делакруа, множество картин, скульптур и других первоклассных произведений искусства. Но всё это погибло в 1871 году.

24 мая 1871 г. руководители Парижской Коммуны, располагавшиеся в мэрии ещё с марта, полили все помещения керосином и подожгли… Сгорело всё — от картин великих мастеров до архивов, в которых хранились документы муниципалитета, начиная с середины XIV в. От мэрии остались одни обгоревшие стены…

В тот же день в cоборе Парижской Богоматери коммунары свалили в кучу мебель, но вовремя подоспевшие версальцы, предупреждённые одним из поджигателей, успели выбить коммунаров из Собора.

Понадобилось десять лет, чтобы восстановить здание мэрии (архитекторы Баллю и Деперт — 1872–1882).

На фасадах мэрии размещено 108 статуй знаменитых парижан. Единственный из них, не родившийся в Париже, — архитектор Бокадор. Кроме того — тридцать статуй, олицетворяющих разные города, хотя почему-то среди них нет Страсбурга и Меца.

По другую сторону мэрии от берега до ул. Риволи проходит очень короткая и широкая улица Лобо; одна сторона её состоит из заднего фасада (с главными воротами во двор) той же мэрии, другая сторона — две казармы наполеоновской гвардии, построенные в стиле строгого классицизма. Между казармами — проход на площадь к величественному фасаду церкви Сен-Жерве-Сен-Проте.

Башня Сен-Жак

Со времён Каролингов на перекрёстке водного пути по Сене с востока на запад и большой дороги с севера на юг Франции, на месте нынешнего сквера, между сегодняшними улицами Риволи и Виктории, стояла огромная, тяжёлая романская церковь Святого Якова. (St. Jacques) Издавна тут собирались паломники, отправлявшиеся в Испанию, в Сантъяго де Компостела.

Позднее церковь была перестроена — стала готической — и наконец в 1510-20-х годах была выстроена колокольня в стиле пламенной готики.

Только эта прекрасная колокольня и осталась от церкви, разобранной в 1797 г. На верхней площадке её — статуя Св. Якова Великого, а по углам колокольни находятся скульптурные изображения орла, льва, быка и человека, символизирующие четырёх евангелистов.

Под сводом первого яруса — статуя Блеза Паскаля, когда-то проводившего тут опыты по измерению атмосферного давления.

В нишах на разных уровнях — ещё 19 статуй разных святых.

Шатле (ChБtelet)

В 1130 г. король Людовик VI Толстый приказал построить маленькую крепость для защиты моста, ведущего на остров Ситэ на том месте, где некогда стояла деревянная башня, сожженная викингами за два века до того.

Сломана была эта крепостца только в 1806 году по приказу Наполеона.

Тогда же в центре образовавшейся тут площади был сооружён фонтан, и в 1863 году площадь приняла свой нынешний вид, после того, как по обеим её сторонам выросли два театра. Слева (если стоять спиной к Сене) — Театр Шатле с залом около трех тысяч мест. В этом театре в конце прошлого века была показана феерия "80 дней вокруг света" по только что вышедшему тогда роману Ж. Верна.

Напротив — Городской Театр — бывший Театр Сары Бернар, в котором великая актриса играла многие годы. Купив здание в 1899 году, она открыла сезон следующего года специально для неё написанной трагедией Эдмона Ростана "Орлёнок". Тут же были ею показаны "Дама с камелиями" и "Флория Тоска". Великая актриса играла и тогда, когда ей ампутировали ногу, последний раз её видели на сцене, когда ей исполнилось 76 лет.

Около фойе театра сохраняется в неизменности гримировочная великой актрисы.

По углам здания театра находятся теперь два кафе, в одном из которых висит мемориальная доска о том, что на месте, где расположена теперь сцена театра, на решётке, выходившей на улицу Старого Фонаря, в 1855 г. повесился поэт Жерар де Нерваль.

Лувр (Le Louvre)

В 53 году до Р.Х. на месте Лувра был римский укреплённый лагерь, в котором, как свидетельствует Юлий Цезарь (см. "Комментарии к Галльской войне"), стояли четыре легиона под командованием Лабениуса, разбившего при Алезии галлов и взявшего в плен их вождя Верцингеторикса.

_______

В 885 году тут разбили свой лагерь норманны (нападавшие трижды на Францию при последних Каролингах). Они поднялись по Сене на 800 барках под командой Зигфрида и попросили позволения проплыть мимо города вверх по реке. За это Зигфрид пообещал Парижа не трогать. Граф Парижский Эуд отказал им. Норманны попытались взять Париж приступом, но не смогли. Сам граф Эуд, так же как архиепископ и ещё десятка полтора парижан, погибли в этом сражении, но Зигфрид был вынужден протащить все свои 800 кораблей волоком по правому берегу. Только километра на четыре выше острова Ситэ норманны спустили корабли на воду, чтобы плыть дальше, оставив дерзкий город у себя в тылу.

В то время на площади (теперешняя улица Лувра) уже сто лет как стояла церковь Сен-Жермен-д'Оксеруа, которую Зигфрид использовал как временную крепость. Простояв месяц под стеной Парижа, Зигфрид вынужден был уйти. Флот его поплыл к верховьям Сены.

______

Перед отправлением в Третий Крестовый поход король Филипп-Август приказал оградить Париж стеной (1190–1202 г.г.) В том месте, где эта городская стена упиралась в Сену, была построена на правом берегу тридцатидвухметровая башня, окружённая квадратом стен со стороной около 77 метров и рвом, заполненным водой из реки. Этот донжон и был первоначальным Лувром. Название места существовало задолго до того времени и, по-видимому, означало на франкском языке "укрепление" (lower).

При Карле V крепость, оказавшаяся уже внутри новых городских стен, стала королевской резиденцией. Перебравшись сюда из старого дворца, называемого ныне Консьержери, король приказал построить специальное помещение для библиотеки.

Отец Карла V, Жан Добрый, имел всего 10 книг, причём одной из них была непременная Библия, а библиотека Карла состояла уже из 800 томов, что доказывает каталог 1373 г.

Во время английской оккупации Парижа в годы той самой Столетней войны, которая прославила и погубила Жанну д" Арк, герцог Бедфорд купил эту библиотеку. Купил, хотя по праву победителя мог вполне увезти просто так, как с времени Наполеона и до наших дней поступали все оккупанты. Но во времена, когда на дорогах грабили всё и всех, за библиотеку всё же считалось приличным заплатить — герцог уплатил королю, изгнанному из дворца, 1200 франков — сумма немалая во времена, когда за один франк можно было купить пару быков.

В XV веке Лувр был оставлен: короли жили в замках на Луаре.

А в 30-х годах XVI столетия, в царствование Франциска I, переселившегося из Шамбора на Луаре снова в Париж, донжон Лувра был срыт.

Основание донжона с угловыми полубашнями можно увидеть в подвальном этаже нынешнего музея. Этот раскоп открыли для обозрения в начале 80-х г.г.

В 1546 году Франциск I поручил архитектору Пьеру Леско строительство королевского дворца.

Итак, во времена Рабле средневековый замок Лувр уступил место ренессансному дворцу. И несмотря на множество более поздних достроек и переделок, кое-где до сих пор можно увидеть в архитектурных орнаментах знак Франциска I — саламандру. Леско успел построить восточную, северную и южную части дворца с воротами и портиками, таким образом он сформировал почти полностью весь знаменитый Квадратный Двор и построил внутри Лувра центральную лестницу.

После смерти Франциска I, в 1549 году, Генрих II приказал архитектору изменить первоначальный проект, перенести лестницу в северное крыло. На этой перенесённой лестнице сейчас стоит Ника Самофракийская. Заодно Леско увеличил площадь Квадратного Двора, фасады которого были тогда же украшены барельефами работы Жана Гужона. Этот же скульптор отделал в 1550 году зал Кариатид и личные комнаты короля в северо-восточном павильоне.

Для Екатерины Медичи в 1563 г. с западной стороны Лувра был построен дворец Тюильри, стоявший перпендикулярно Сене и замкнувший весь ансамбль.

Дворец просуществовал почти ровно три века и был сожжен в 1871 г. коммунарами, с благословения комиссара Парижской коммуны по культуре художника Курбэ. От этого дворца остались только два угловых квадратных павильона — Марсан и Флора — расположенные соответственно на северном и южном концах гигантского П-образного здания Лувра и выходящие к саду Тюильри, а также построенная при Наполеоне триумфальная арка Карусель, служившая парадными воротами дворца Тюильри. Слово "карусель" в средневековой Франции означало вид рыцарского состязания, при котором на каждой стороне сражается по нескольку рыцарей. Но иногда этим словом обозначали и просто любые конные состязания

Появилась в восточном корпусе Галерея Аполлона, а затем и королевские апартаменты последних Валуа, окнами на Сену. Тут же были и комнаты королевы Марго, в которых в Варфоломеевскую ночь прятался ее муж, будущий Генрих IV, а этажом выше — апартаменты Карла IX, с балкона которых молодой король стрелял из арбалета в пробегавших по набережной гугенотов.

Когда королём стал наконец Генрих IV, он, едва вступив в Париж, приказал форсировать работы в Лувре. Была закончена Малая Галерея, построена Большая (арх. Метезо и Серсо). А на месте нынешнего северного корпуса, расположенного вдоль ул. Риволи (из которого только в 1983 г. выселили Министерство Финансов), был личный огород Генриха IV, где этот "король на все руки" выращивал сам свои любимые овощи: спаржу и чеснок…

Король мечтал осуществить полностью большой луврский проект Генриха II. Но — как сказано в уже упомянутой тут знаменитой народной французской песенке (русский текст А. Гладкова):

Однажды смерть старуха

Пришла к нему с клюкой,

Её ударил в ухо

Он рыцарской рукой.

Но смерть, полна коварства,

Его подстерегла,

И нанесла удар свой

Ножом из-за угла.

От этого удара

Кровь брызнула из жил,

И нечестивец старый

Скончался, как и жил…

Смертельно раненного короля доставили в Лувр, где он и умер 14 мая 1610 года.

На протяжении XVII века, в основном сохраняя принципы плана Пьера Леско, работали над Лувром архитекторы Мерсье, Ле Во, художники Пуссен и Романелли… К этому времени дворцовый комплекс Лувр-Тюильри достиг нынешней длины — 660 м. вдоль набережной Сены.

В начале XVII в. апартаменты Карла IX стали личными комнатами Анны Австрийской. И в том самом Малом кабинете, с балкона которого стрелял в гугенотов Карл IX, полвека спустя (согласно А. Дюма) королева принимала герцога Букингема и дала ему злосчастные подвески, за которыми д'Артаньяну потом пришлось скакать в Англию…

А выше этажом разместился — уже после смерти Ришелье и Людовика XIII — новый всесильный "министр всех дел" — кардинал Мазарини, многолетний любовник стареющей королевы Анны Австрийской и фактический регент при ее сыне, будущем "Короле-солнце".

В начале самостоятельного царствования Людовика XIV 24 октября 1658 года, в зале Кариатид Мольер дал свой первый спектакль при дворе.

В 1661 году после наводнения архитектор Ле Во перестроил весь нижний этаж крыла Лувра, выходящего на набережную, разместив там зал древностей и библиотеку, а над ними — картинную галерею.

Если внимательно смотреть на разные фасады дворца, то можно обнаружить в орнаментах множество монограмм. Большая часть их прочитывается достаточно просто. Но есть и загадочные. Так латинская буква "Н", начальная в имени Анри (Henri), т. е. Генрих, и находящаяся на фасаде времен Генриха II, сплетена с двумя дугами, смотрящими в разные стороны. На самом деле это не дуги: одна из них — латинская буква "С" (Катрин Медичи), а другая — буква "D" (Диана де Пуатье). Так "последний король-рыцарь" угодил одновременно и своей молодой жене, и своей немолодой любовнице. С Дианой Генрих II сошелся по совету отца, короля Франциска I, уступившего девятнадцатилетнему сыну эту сорокалетнюю красавицу, которая таким образом фактически правила Францией не только последнее десятилетие царствования Франциска, но и еще двадцать лет в царствование Генриха II, постоянно вызывая ревность королевы Екатерины Медичи.

А монограмма Генриха Четвёртого — просто "Н" без других букв и без номера: видимо считал он, что останется если не единственным, то хоть самым главным из Генрихов в истории Франции. И не ошибся…

Далее следуют: "L.A" (Людовик XIII и Анна Австрийская) и "L B" — (Людовик Бурбон) — монограмма Людовика XIV.

В 1664 году первый министр этого короля и автор полной централизации страны Кольбер для завершения строительства дворца созвал комиссию по Лувру, состоявшую из архитекторов Ле Во, Ле Брена и Клода Перро.

Клод Перро, брат знаменитого сказочника Шарля Перро, создал проект главной колоннады Лувра, который был, однако, осуществлён только 140 лет спустя, поскольку Людовик XIV как раз в это время перенёс столицу в Версаль, а Лувр, переставший быть королевской резиденцией, как и Париж, переставший быть столицей, остались на полтора века за бортом истории.

Но зато осуществилась идея Генриха IV — нижний этаж всего огромного дворца стал мастерскими и жильём для художников, скульпторов, архитекторов, работавших для двора. Тут работали и жили в разное время более полусотни художников — от Дюпона (изобретателя коврово-ткацкой техники "Савонери") и до Давида, с одинаковым усердием писавшего портреты королей, якобинских вождей и Наполеона…

Однако, некоторые работы по завершению ансамбля Лувра всё же продолжались и в царствование Людовика XV. Было оборудовано помещение для Королевской библиотеки, а в Большой галерее (уже при Людовике XVI) был открыт общедоступный музей.