В пучине гражданской войны. Карелы в поисках стратегий выживания. 1917–1922

Большевистский переворот дал толчок нараставшим по всей стране центробежным тенденциям, начало которым было положено ещё в феврале-марте 1917 года. Эти тенденции получили мощный стимул – 2 (15) ноября большевиками была принята Декларация прав народов России, в которой в качестве одного из принципов национальной политики было обозначено право народов на свободное самоопределение вплоть до отделения и образования самостоятельного государства. Уже к февралю 1918 года независимость провозгласили Финляндия, Эстония, Литва, Украина и Молдавская республика (Бессарабия)[268]. В стране нарастал хаос, и регионы всё энергичнее стремились к суверенизации. Населённые карелами районы отнюдь не стали исключением. В некоторых волостях настроения начали склоняться к идее полной независимости карельского региона или присоединения его к Финляндии, – иного спасения, по мнению многих, не было.

Если до ноября 1917 года Карельское просветительское общество поддерживало идею карельской автономии, то уже в конце декабря Ииво Хяркёнен опубликовал статью «Свобода Карелии», из которой явствует, что парадигма поменялась: речь теперь должна была вестись о карельской независимости[269]. С этими новыми настроениями 17 января 1918 года Обществом было созвано в Ухте собрание, принявшее решение о поддержке полного самоопределения беломорских и олонецких карел и вепсов. Финскому парламенту был направлен адрес, содержащий решения собрания.

Присутствовавший здесь заместитель председателя Карельского просветительского общества Тимо Маннер писал 23 января 1918 года: «Решения следующие: решили со всей энергией продвигать присоединение к Финляндии. В Олонце и Реболах в особенности стоят за присоединение»[270].

Десять дней спустя, 27 января 1918 года, в аккурат в день начала финской гражданской войны, в Ухте состоялся народный съезд, принявший решение «об отделении карельско-вепсской Восточной Карелии от России, – вместе с Кольским полуостровом, с древних лет принадлежавшим карелам». На съезде шли бурные дебаты. Главным образом участники высказывались за создание независимой Карельской республики. Как подчёркивает историк Раймо Ранта, под влиянием большевистской революции мнения ряда участников, прежде всего членов Карельского просветительского общества, склонились к идее присоединения Карелии к Финляндии. В его пользу высказались Пааво Ахава, Ииво Каукониеми и Алексей Митро[271].

На этом историческом этапе только что обретшая независимость Финляндия представлялась многим единственно возможной защитой от нараставшего хаоса. Общественные настроения в нескольких регионах Карелии склонялись к обособлению от России, а часто и к присоединению к Финляндии. Этот вопрос поднимался даже на I съезде советов Повенецкого уезда в феврале 1918 года, провозгласившем установление советской власти на территории уезда. Представители карельских волостей выдвинули на этом съезде предложение о необходимости административного объединения карельских волостей Олонецкой и Архангельской губерний, а некоторые делегаты выступили с предложением отделения Карелии от России и присоединения к Финляндии[272]. И хотя их предложение было отвергнуто, сам факт такой попытки следует считать весьма симптоматичным.

В то время, когда находящееся в состоянии растерянности и страха перед будущим население Российской Карелии искало точку опоры в водовороте событий, в только что получившей независимость Финляндии разворачивалась своя драма – здесь началась гражданская война. Это событие финской истории оказалось тесно связанным с процессами, проходившими в Российской Карелии, поэтому в следующем разделе мы познакомим читателя с причинами и ходом этой кампании.

5.1. Гражданская война в Финляндии и карельский вопрос

К концу 1917 года финское население было расколото: с одной стороны, на политической арене активно действовала социал-демократическая партия, выражавшая интересы рабочего движения, но не всегда с ним совпадавшая, с другой – буржуазные политические движения. Союзником социал-демократов была сельская беднота. К началу 1918 года у левых уже были свои вооружённые силы – отряды Красной гвардии, которые чаще всего были радикальнее социал-демократических политиков. Правые начинали создавать отряды самообороны – шюцкоры. Противостояние усугублялось тем, что в парламенте резко поменялся политический расклад: до июля 1917 года более года парламентским большинством были социал-демократы, но после разгона парламента (сейма) Временным правительством (манифест об этом был подписан 31 июля 1917 года) большинство мест в его новом составе в октябре 1917 года получил блок несоциалистических партий – старофинская (партия согласия), младофинская (конституционная), аграрный союз и шведская партия. Соответственно эти же партии получили ключевые позиции в правительстве (сенате).

После февральской революции национальная эмансипация Финляндии быстро углублялась. К октябрю 1917 года Великое княжество уже добилось почти всех тех особых прав, за которые оно так упорно сражалось после падения монархии[273]. Оставалось лишь отрезать пуповину, соединявшую Финляндию с империей, и это произошло 6 декабря 1917 года, когда финский парламент принял резолюцию о независимости. 31 декабря Декрет о признании независимости Финляндии был утверждён на заседании Совнаркома и подписан Лениным, а 4 января ВЦИК ратифицировал постановление Совнаркома. Вслед за этим независимость Финляндии незамедлительно признали ещё семь стран, в их числе Швеция, Германия и Франция.

После обретения Финляндией независимости, в начале 1918 года социально-политический конфликт в стране продолжал стремительно нарастать. Одним из важнейших факторов стала угроза голода: в стране остро стояла продовольственная проблема, особенно ощутимой была нехватка зерна. Росла безработица, связанная частично с тем, что после февральской революции Россия оказалась неспособна финансово поддерживать военные заказы для финской промышленности. Кроме того, тысячи финских рабочих были вынуждены вернуться из России домой[274]. Политическая ситуация становилась взрывоопасной.

Окончательным толчком к гражданской войне послужила попытка правительства (сената) навести в стране «строгий порядок». В распоряжении сената не было национальной армии, и главной проблемой для обеих противостоявших сторон являлось создание собственных вооружённых сил, возглавляемых профессиональными военными. Назначенный главнокомандующим шюцкором генерал Густав Маннергейм, незадолго до этого демобилизовавшийся из российской армии, отправился в г. Вааса, куда перебралось из неспокойного Гельсингфорса (Хельсинки) и правительство. 25 января шюцкор был объявлен правительственными войсками, а 27 января Исполнительный комитет финляндских рабочих создал революционное правительство и объявил о начале восстания. 28 января весь Гельсингфорс был в руках Красной гвардии. Совет народных уполномоченных Финляндии (Suomen kansanvaltuuskunta) объявил себя революционным правительством страны и принял декларацию «К рабочим и гражданам Финляндии!». Началось вооружённое противостояние.

Страна оказалась перерезана линией фронта с запада на восток – от Пори до Выборга. Более густонаселённый, промышленный юг находился в руках красных, во много раз бóльшая по площади северная часть страны была под белыми. Общее число противостоявших военных сил было приблизительно одинаковым. Предполагается, что одновременно под ружьём в рядах красных было до 80 тысяч человек. Численность войск сената составляла от 80 до 90 тысяч бойцов[275].

25 февраля в Ваасу прибыло подкрепление из Германии, состоявшее из девятисот егерей[276]. Роль егерей в победе белых была весьма значительной (историк Хейкки Юликангас считает её даже определяющей)[277], так как, в отличие от необученных бойцов белой армии, состоявшей из добровольцев, по преимуществу крестьян, егеря получили военную выучку и боевой опыт[278]. На стороне белых участвовали в войне и шведские добровольцы (в разное время их численность была различной, достигая максимально 1100 человек)[279].

На всём протяжении Первой мировой войны в Финляндии дислоцировались русские войска; к середине января 1918 года численность солдат и матросов составляла приблизительно 42 500 человек[280]. Это была часть воинской группировки, в задачу которой входило предотвращение немецкого прорыва к Петрограду. В регионах, контролировавшихся белыми, в общей сложности около 8000[281] (по другим сведениям, 7500[282]) русских военных были незамедлительно разоружены отрядами шюцкора[283]. Однако в южной части Финляндии, находившейся под властью красных, часть российских военных сражалась на их стороне. Максимальное число русских в рядах красных составляло единовременно 3700–3800 человек; после заключения Брестского мира русские солдаты начали покидать Финляндию. К концу марта на фронтах гражданской войны сражалось около двух тысяч русских добровольцев[284].

При этом присутствие русских войск в Финляндии было важным фактором в глазах большевистской власти вплоть до заключения Брестского мира. Ленин и его соратники предполагали, что русские солдаты, находясь в Финляндии, могли бы оказать помощь финским красным. Они всячески подстрекали своих финских единомышленников и поощряли продолжать революцию. Шаткая позиция большевиков внутри России не давала им возможности помогать финским красным в таком объёме, на который те рассчитывали, однако они всё же оказали массированную помощь оружием, продовольствием и медикаментами[285].

Боевые действия длились всего два из трёх с половиной месяцев войны. Особой драматичностью и жестокостью отличалось сражение за красный Тампере, начавшееся с окружения города белыми 15 марта и завершившееся сдачей Тампере красными 6 апреля. В ходе ожесточённых битв погибло около двух тысяч человек (около 800 белых и около 1100 красных). Точное число попавших в плен красных до сих пор не подсчитано; по разным источникам, эта цифра варьируется от девяти до одиннадцати тысяч[286].

В ответ на просьбу председателя финского правительства Пера Свинхувуда Германия уже в феврале приняла решение о военной помощи Финляндии (следует отметить, что главнокомандующий Маннергейм был решительно против обращения к немецкой помощи). Но уже до отправки в Финляндию воинского контингента белые получили из Германии помощь оружием. После заключения Брестского мира 3 марта 1918 года значительный немецкий воинский контингент был высвобожден на восточном фронте, и часть войск стало возможно отправить в Финляндию. Важнейшей задачей немцев было предотвращение восстановления восточного фронта Первой мировой войны (к тому времени отряды Антанты уже высадились в Мурманске). 3 апреля в Ханко десантировалась немецкая Балтийская дивизия (Ostsee-Division) в составе 10 240 солдат и 105 офицеров с вооружением[287].

Появление немецкой дивизии ускорило, а возможно, и решило исход войны: силы белых получили решающий перевес. Начиная с этого времени красные лишь отступали, хотя сдача почти каждого населённого пункта превращалась в тяжёлое сражение. Битва за Хельсинки длилась с 11 по 13 апреля, число погибших в ней составляло более 400 человек[288]. 29 апреля после жестоких сражений был взят Выборг. 2 мая, когда победа белых была окончательно предрешена, сенат вернулся в Хельсинки. 14 мая из форта Ино был эвакуирован русский гарнизон. Часть финских революционных командиров и почти весь Совет народных уполномоченных эмигрировали в Россию. Гражданская война закончилась[289].

Уже в ходе гражданской войны обе противоборствующие стороны проявили большой интерес к карельскому вопросу. Так, правительство красных финнов – Совет народных уполномоченных – в феврале вёл переговоры с советским правительством, в ходе которых внимательно рассматривался карельский вопрос. А. А. Левкоев в своей диссертации и статьях уделяет внимание этим переговорам[290]. Левкоев поясняет, что вопрос Восточной Карелии изучался совместным подготовительным комитетом. С финской стороны в него входили: в качестве сопредседателя – будущий создатель Карельской трудовой коммуны Эдвард Гюллинг, а также Юхо Кирвес, Оскари То-кой, Эдвард Валпасс-Хяннинен и секретарь Суло Вуолийоки. С российской стороны участниками переговоров были сопредседатель А. Л. Шейнман, В. М. Смирнов, Ш. З. Элиава и А. В. Шотман[291].

Как писал позже Гюллинг, социал-демократы путём переговоров с Советской Россией стремились к обмену «близкорасположенных к Петрограду дач» (имея в виду дачные районы Карельского перешейка) на Олонецкую и Беломорскую Карелию, в результате чего «Финляндия приобрела бы значительные территории и естественные границы»[292]. Этот вопрос обсуждался в подготовительном комитете, но, поскольку текст договора нужно было подготовить немедленно, а достаточного количества материалов не имелось, в текст договора вошла лишь статья 16-я о назначении смешанной комиссии для точного определения границы между Финляндией и Россией[293].

Результатом переговоров стало заключение Договора о дружбе между Совнаркомом и Советом народных уполномоченных (СНУ). Его 16-я статья предполагала создание подкомитета по вопросу об изменении границ «между двумя социалистическими государствами». Совет народных уполномоченных рассчитывал, «что заключение Договора подготовит в обмен на поддержку советского правительства присоединение к Финляндии „восточной половины исторической Карелии“ в „естественных“ границах»[294]. Требования красных финнов о бóльших территориальных уступках были отклонены большевиками, однако они добились права повлиять в будущем на судьбу Карелии. Наиболее важным пунктом договора, подписанного 1 марта 1918 года в Петрограде, стал параграф № 15, предусматривавший отчуждение в полную собственность Финляндии территории Карелии и Мурмана, «если на то будет изъявлено согласие свободно опрошенным местным населением»[295].

Как отмечает Стейси Черчилль, решение финскими красными «карельского вопроса» давало бы им серьёзный козырь в противостоянии с белыми: они могли бы утверждать, что белые должны обвинять самих себя за потерю тех восточно-карельских территорий, которые Финляндия могла бы обрести в случае победы красных[296].

Этот договор, в случае реализации, имел бы большое значение для Финляндии и Карелии. Однако он так и не вступил в силу, поскольку белые, победившие в финской гражданской войне, аннулировали его. Ими был предложен свой вариант решения карельского вопроса, который опирался на концепцию «Великой Финляндии» и имел в своей основе стремление националистических активистов использовать удобный исторический момент для её реализации.

5.2. Подготовка финского «освободительного похода» в Беломорскую Карелию

Обретение Финляндией независимости вдохновило её националистически настроенных политиков. Сторонников концепта «Великой Финляндии» воодушевило ослабление России, и они стремились использовать выпавший им исторический шанс. Значительную роль играла также убеждённость большой части белых в том, что они сражаются не с согражданами, а с Россией за свою независимость, – тем самым большевистская Россия в их глазах приобретала статус противника[297]. Важной причиной подготовки белыми похода в Российскую Карелию стало и то обстоятельство, что часть красных финнов бежала через границу и концентрировалась в приграничных районах Карелии[298]. Но важнейшую роль всё же сыграло уже описанное нами отношение к Российской Карелии как к ирреденте, оторванной части исторической и будущей «Великой Финляндии».

Вершиной и знаковым событием подготовки карельского похода была знаменитая «Клятва на мече» Верховного главнокомандующего финляндской армии Маннергейма 23 февраля 1918 года. Главнокомандующий, в частности, заявил: «Мы […] достаточно сильны, чтобы удержать свою свободу и защитить своих братьев в Беломорской Карелии. Нам не нужно принимать, как милостыню, землю, принадлежащую нам и связанную с нами кровными узами, и я клянусь […] что я не вложу меча в ножны, прежде чем законный порядок не воцарится в стране, […] прежде чем последний ленинский солдат и бандит не будет изгнан как из Финляндии, так и из Беломорской Карелии»[299]. Финский историк Раймо Ранта отмечает, что сам по себе этот текст не являлся призывом к немедленному присоединению Карелии, а лишь имел целью вдохновить карел на борьбу с большевиками[300]. Однако в кругах активистов его истолковали как руководство к действию.

Маннергейм не случайно сконцентрировал в своей знаменитой речи внимание именно на Беломорской Карелии – хотя просьбы о помощи стали чуть позже приходить не оттуда, а из Карелии Олонецкой. Для финских национальных активистов именно Беломорская Карелия представляла собой важнейший объект внимания, они считали этот край колыбелью рунопевческой культуры, бесценным заповедником древней карело-финской традиции. Однако в начале 1918 года военное вторжение Финляндии в пределы России было лишь одним из возможных сценариев, обсуждавшихся белыми политическими деятелями.

В это время в Финляндии в центре общественной дискуссии находились две альтернативы решения карельского вопроса. Военный путь, по мнению финского историка Туомо Полвинена, считался тогда невозможным, так как мог привести к конфликту с Антантой – ведь Финляндия в это время действовала в русле внешней политики Германии[301]. Кроме того, приоритетным направлением во внешнеполитической деятельности страны, как отмечал впоследствии министр иностранных дел Отто Стенрот, было сохранение нейтралитета и стремление избежать вступления в Первую мировую войну[302]. Дипломатический вариант заключался бы в попытке давления на Россию через Германию, поскольку прямые переговоры с большевиками финны отвергали[303]. Германия не спешила оказывать дипломатическую или военную помощь Финляндии, руководствуясь, прежде всего, своими интересами на Севере России. Планы находившихся в Берлине представителей Ваазасского сената Эдварда Хьельта и Рафаэля Эриха по созданию военного союза с Германией выглядели эфемерными[304]. Финляндия рассматривалась немцами лишь как плацдарм для наступления на Севере России.

Официальные российско-финляндские отношения в начале 1918 года были осложнены не только из-за присутствия русских войск в Финляндии. В феврале в Финляндии были арестованы К. Е. Кованько (представитель РСФСР в Финляндии) и Л. Б. Каменев, а также задержаны два курьера – И. Савицкий и С. Вольф[305]. Реакцией советского правительства стали ответные аресты финнов в Петрограде. Итогом конфликта явилось освобождение арестованных по политическим мотивам русских в Финляндии и финнов в России[306]. Второй советско-финляндский конфликт произошёл в Финском заливе и был связан с отсутствием морской границы: в августе финской батареей был обстрелян советский эсминец, а финны, в свою очередь, заявили, что их судно подорвалось на советской мине. Подобный конфликт повторился и в ноябре[307].

Не было единодушия и в финском политическом классе. Так, сенаторы Пер Эвинд Свинхувуд н Хейкки Ренвалл не видели препятствий для ведения военных действий в Карелии с целью создания «Великой Финляндии». Их главным аргументом было что, по их мнению, Финляндия находилась в состоянии войны с Россией, и, таким образом, ничто не мешало финнам захватить Карелию[308]. Министр иностранных дел Отто Стенрот отмечал в своих мемуарах наличие «военного положения» между Финляндией и Россией и, как и Свинхувуд, он был заинтересован в помощи Германии в решении карельского вопроса[309]. При этом Стенрот являлся противником военных действий и выступал за путь переговоров при посредничестве Германии[310]. Представители партии аграриев Сантери Алкио, Артур Оливер Вуоримаа и Вальтер Освальд Сивен активно высказывались за присоединение Российской Карелии, но были против включения третьих стран в этот процесс. Завоевание Карелии с помощью Германии Алкио считал авантюрой[311].

В вопросе о сотрудничестве с Германией Маннергейм занимал аналогичную позицию. По его мнению, пребывание немецких войск в Финляндии и прогерманская ориентация страны являлись вынужденной мерой, а поход в Восточную Карелию должен был быть осуществлён собственными силами[312]. Впоследствии Маннергейм обвинил руководство Финляндии, настоявшее на избрании королём германского принца, в близорукости[313]. На переговорах с лидерами Карельского просветительского общества Маннергейм подчёркивал, что основным приоритетом является освобождение Карелии, а не её захват, и что Финляндия в данный момент не находится в состоянии войны с Россией. Он также считал, что необходимо пробудить национальное самосознание карел, поднять их на борьбу с большевиками, а Финляндия выступит катализатором процесса – даст толчок этому движению и снабдит карельское население оружием[314].

В начале марта в Главном штабе белых в г. Вааса было получено известие о том, что Германия была бы готова поддержать поход в Российскую Карелию. Правительство единогласно поддержало идею добровольческого похода и получило поддержку Маннергейма[315]. 6 марта 1918 года один из возвратившихся из Германии егерей, старший лейтенант Курт Мартти Валлениус направил в Генеральный штаб проект похода на Кандалакшу и Кольский полуостров. «Финский народ требует присоединения Олонца, Беломорской Карелии и Кольского полуострова к Финляндии», – заявил он в обоснование необходимости экспедиции[316]. Валлениус рассчитывал на отсутствие сопротивления, так как русских сил в Карелии, как он сообщил, «почти нет»[317]. По его сведениям, разведка располагала сведениями о готовящемся наступлении на Финляндию со стороны «красных финнов», поэтому было необходимо упредить этот удар[318].

В Карелии действительно находились красные финны, бежавшие в Советскую Россию после поражения революции в Финляндии, но, как отмечал историк Юкка Невакиви, угроза с их стороны была преувеличена[319]. На самом деле муссирование информации об этой опасности было лишь поводом для вмешательства в дела Карелии. Кроме того, были искажёнными и представления белого правительства и Генерального штаба о реальной ситуации в Российской Карелии: они пользовались сведениями, поступавшими от карел, живших в Финляндии, которые сами часто принимали желаемое за действительное[320].

План Валлениуса был скорректирован в Генеральном штабе и предполагал наступление по трём направлениям: северный отряд должен был перерезать железную дорогу между Кандалакшей и Кемью и далее двигаться на юг; центральный – выйти через Ругозеро к Белому морю в районе Сороки, а южный – овладеть Петрозаводском. После достижения этих целей планировалась оккупация южной Карелии с выходом к Свири[321].

5.3. Финские добровольцы в Беломорской Карелии: столкновение мифа с реальностью

15 марта 1918 года Маннергейм отдал приказ добровольческим отрядам о выступлении, и уже 21 марта отряд подполковника К. В. Мальма численностью 350 человек пересёк границу. Мальм, в отличие от многих других участников похода, не относился к числу егерей, напротив, он начинал военную карьеру как офицер русской армии, и лишь во время финской гражданской войны присоединился к шюцкору. Севернее действовал отряд Валлениуса, насчитывавший 1000–1300 человек[322]. Наступление на южном направлении пришлось отложить из-за осложнившейся ситуации на Выборгском фронте, где продолжалась финская гражданская война[323]. Финские егеря не остались в стороне от похода. Капитан Тойво Куйсма – активный участник егерского движения командовал одним из отрядов в группе Мальма и наряду с ещё пятнадцатью егерями принимал активное участие в боевых действиях[324]. Пользуясь отсутствием пограничной охраны, отряды легко перешли границу. Отряд Мальма не испытывал трудностей со снаряжением, а в обозе имелось порядка двух тысяч винтовок с боеприпасами и продовольствие для карел, желающих присоединиться к финским добровольцам[325].

После стычки в местечке Нивала от попавших в плен двух солдат финны узнали, что им противостоят соотечественники, возглавляемые красными офицерами Алекси Туорила и Ииво Ахава, в распоряжении которых находятся около 1000 бойцов[326]. Разбив свой отряд на несколько частей, Валлениус перешёл в наступление в районе Толвандозера, Соколозера и Пяозера. Боевые действия, начатые 6 апреля, длились несколько дней и, по выражению Йоуко Вахтолы закончились ничьей[327]. По мнению этого автора, планы красных финнов по нападению на Северную Финляндию были расстроены, а белым, в свою очередь, не удалось достичь успеха в завоевании северной части Беломорской Карелии[328]. Ситуация на этом участке стабилизировалась, и до лета наступило затишье.

Отряду подполковника Мальма удалось достигнуть города Кеми, где он встретил сопротивление сводных частей, составленных из рабочих, финских красногвардейцев и архангельских партизан[329]