В Шторме

Волосы Люка были коротко подстрижены, очень коротко.

Но не стрижка заставляла его казаться настолько другим сегодня. Это были его движения, его глаза, осторожность охранников, ходящих вокруг на цыпочках.

И что-то подсказывало Хану, что он должен сделать то же самое.

Затем малыш встал и подошел к нему, широко улыбаясь… и снова стал Люком… просто… возможно, с некой острой гранью в манерах.

Хан автоматически раскрыл в ответ объятия. Это были те несколько секунд, когда они могли тихо обменяться краткой информацией, обнимаясь и хлопая друг друга по спинам.

- На этой неделе мы уходим. Поздно, - пробормотал Люк, и Хан тихонько кивнул, отстраняясь.

- Смотрю, ты был занят? - усмехнулся он, указывая на ближайшую комнату.

- Нет. Нисколько.

Было что-то трудно уловимое в поведении малыша – что-то неустойчивое и резкое. С близкого расстояния стало заметно, что его лицо покрыто мелкими порезами и ссадинами, и Хан нахмурился в немом вопросе.

Люк просто отвернулся в ответ - как будто не заметил - в беспокойном, напряженном движении.

- Входи. Что за сомнения, Рыжая? – проговорил вдруг он, не оборачиваясь.

Хан оглянулся и увидел стройную, подтянутую фигуру рыжеволосой в проеме спальни, собирающейся как всегда контролировать их разговоры. Но его взгляд пошел дальше, заметив туман пыли в полностью пустой спальне.

Когда двери спальни закрылись, он кивнул на сделанную в военном стиле короткую стрижку Люка:

- Похоже, кто-то добрался до тебя с садовыми ножницами?

Люк только снова отвел взгляд и с неопределенным пренебрежением ответил:

- Думаю, это единственная стрижка, которую здесь известна.

«Об этом тоже не хочет говорить.»

Хан нахмурился:

- Ты в порядке?

Голос малыша оставался полностью нейтральным:

- Да. Все хорошо.

- Кажешься немного… напряженным, - надавил Хан.

- Это не так, - весь ответ Люка.

Хан тревожно посмотрел на Джейд. Она выдержала его взгляд целую секунду, прежде чем отвести глаза - слишком долго для нее.

Голос Люка вернул Соло к нему:

- Кажется, прошла целая вечность с тех пор, как ты был здесь - есть, о чем поговорить.

Хан не упустил смысла: у них было большое дело, которое нужно обсудить за короткую встречу, не упоминая ни о чем напрямую.

- Как идет жизнь на нижних уровнях? - спросил Люк.

- Хм… неплохо. Утром меня перевели из крохотной коробки девятого уровня в такую же на седьмом… ничего так вариант.

- Ну, ты же знаешь, что говорят о важности разнообразия, - откликнулся Люк. – Возможно, я сам навещу тебя в следующий раз.

Хан чуть приподнял брови, понимая, что Люк говорит о побеге. Это казалось странным и окольным способом действий, учитывая, что Хан часто проделывал путь через весь дворец, а Люк никогда не бывал за пределами этих трех комнат.

- Лишишь меня моей регулярной прогулки?

Люк немного помолчал, раздумывая.

- Мы можем встретиться на полпути - уверен, что смогу устроить это. - Он слегка повернулся к своей настороженной тюремщице: - Что скажешь, Рыжая? Побежишь за мной вприпрыжку на следующей неделе?

Она только молча изогнула брови.

- Ей нравится эта идея, - сказал Люк, возвращаясь к Хану. - Она очень взволнована.

Соло не спускал глаз с Джейд.

- Откуда ты знаешь?

- Она подняла обе брови.

Джейд отвернулась и плавно прошла к стоящему поодаль стулу, чтобы создать им иллюзию частной жизни, которой здесь конечно же не существовало. Как малыш выдерживал это? Постоянную слежку каждую минуту?

Когда Хан обернулся к Люку, глаза и мысли ребенка были все еще на ней.

- Рыжая думает, что я собираюсь сделать какую-нибудь глупость сегодня, - заметил он с забавляющимся сарказмом - больше дразня молчаливую Джейд, чем разъясняя это Хану.

Соло невольно подумал, как бы отреагировал малыш, если бы Хан сказал, что согласен с ней… Люк тотчас повернул голову и уставился на него острым пронзительным взглядом, давая понять, что не обязательно говорить это вслух. Но дальше ничего не последовало, гнев Люка исчез так же быстро, как и возник, он только рассмеялся, делая шаг к огромным, уходящим ввысь окнам.

- Что ж, вы оба не правы, - легко произнес он, смотря на горизонт. – Со мной все в порядке.

На долгое время повисла хрупкая тишина…

- Итак, - Люк внезапно вернулся к разговору, - как тебе жизнь на уровне…?

- Седьмом, - повторился Хан, стараясь, чтобы его тон звучал естественно и непринужденно. - Минус седьмом, подозреваю, учитывая явную нехватку окон. Так что цени, здесь у тебя и свежий воздух, и дневной свет. На нижних ярусах таких привилегий нет.

- Зато ты каждую неделю получаешь прогулку по дворцу. Это десять изрядных минут свободы.

Уловив в последних словах вопрос, Хан соответственно среагировал:

- Я бы сказал, даже минут двадцать – и верь мне, я использую их на полную катушку. Если бежать во весь дух, то будет и десять. Хотя решетки на входе в башню здорово тормозят меня - зато дают время осмотреться вокруг. Плюс посты безопасности каждые три…

- Достаточно, - просто сказала Джейд.

Оба замолчали на несколько секунд, Люк полуобернулся к комнате.

Не поднимая головы, Соло исподтишка пытался рассмотреть мелкие ссадины по всему лицу малыша, ощущая тревогу от его изменчивого поведения.

- Выглядишь усталым, - сказал он наконец, с искренним беспокойством в голосе.

- Просто надоело сидеть взаперти, - уклонился Люк. - Хочется глотнуть свежего воздуха.

Хан кивнул, ничуть не успокоившись.

- Знаешь, - сказал он в итоге, повернувшись к городу за окнами, - в последний раз, когда я был на Корусканте, я жаловался, что мне негде остановиться. А сейчас я нахожусь в Императорском Дворце. Не в лучшей комнате, конечно, но все же…

Люк резко повернулся, понимая его.

- Сколько прошло уже?

- Четыре или пять лет.

Не очень далеко - был вывод.

- Что ты делал?

- Доставку, - неопределенно ответил Хан.

- Куда?

- На Тиренские Острова, это район практически на экваторе. Там есть несколько пригодных мест.

Сейчас было не время для уточнения координат.

- Но мне не понравилось там. Может, и неплохо для короткой остановки, но слишком жарко, чтобы задерживаться там, - многозначительно произнес Хан.

- Мне нравится жара, ты же знаешь, - заверил Люк.

- Ты просто слишком часто попадаешь в нее. Куда деваться, - ответил Хан, сохраняя непринужденный тон.

Люк улыбнулся, понимая, о чем тот говорит, но чтобы чуть разбавить эти слова для Мары, произнес:

- Нет. Я был рожден в пустыне. И воспитан в ней. Помню, как я увидел первый снег, на Хоте, он перестал быть очаровательным, едва мы спустили трап «Сокола».

- Ха! То-то ты постоянно вызывался там на проверку периметра, таща меня за собой, - добродушно обвинил Хан, довольно глядя, как малыш улыбается, пусть и совсем немного.

- Я соблюдал график дежурств, - ответил Люк с легкостью, смотря в окно.

- Да ладно, ты был коммандером подразделения и мог не включать себя в него.

Люк небрежно пожал плечами:

- Мне нравилось на Явине и Киркапусе. Люблю растительность, - его взгляд опустился к зеленым садам на крыше Главного Дворца. - Как в местных садах. Хотелось бы как-нибудь побывать там.

Хану потребовалась секунда, чтобы понять его, и он мельком взглянул вниз, принимая равнодушный вид.

- Ну, в отличие от меня, ты в правильном месте. В них нельзя попасть из Главного Дворца, они полностью ограждены. Думаю, ты даже не сможешь пройти через…

- Прекратите это, - вновь прервала Мара, корректируя их беседу.

Люк вопросительно повернулся к ней, с насмешливым выражением лица. Но ее это не забавляло.

- Прекратите обсуждать, как добраться от башен до дворца.

- Я уже знаю, как добраться от башен до дворца, - небрежно сказал Люк, вновь отворачиваясь.

Мара сощурила глаза:

- И как бы ты узнал это?

Он указал глазами в сторону спальни:

- Тебе иногда нужно использовать дроидов, а не разумных существ. Все, кто находится в той комнате, поднялись в башни, пройдя через дворец – и этот маршрут в сознании каждого пришедшего сюда, Рыжая. Включая тебя.

Это не был настоящий вызов, но и Мара, и Соло отчетливо слышали ноты сдерживаемой агрессии - и это было настолько необычно для Хана, что заставило его беспокойно поежиться.

- Ты не можешь читать мои мысли, - отклонила она, хотя в голосе слышалась толика неуверенности.

- Думаешь, твои щиты останавливают меня? Нет.

- Лжец.

Люк полуобернулся к ней, скрывая лицо в яркости дневного света:

- Я когда-нибудь лгал тебе, Рыжая?

Она ничего не ответила, не желая быть втянутой в спор, когда он был так необычно изменчив. Но Скайуокер не позволил ей так легко отделаться:

- Боишься? - спросил он со злой усмешкой.

- Едва ли, - солгала она, не собираясь быть запуганной им.

- А должна, - сказал он просто ломким, насмешливым голосом. И неловкая правда в его следующих словах полностью заморозила ее: - Я боюсь.

И затем он сосредоточил все свое внимание на Соло. И пораженной Маре осталось лишь внимательно смотреть на него, не слыша больше ни слова из того, что они говорили.

Он соскальзывал. Незаметно. Бесконечно малыми шагами. Находясь слишком долго под давлением ее мастера, разбитым и связанным, в окружении неустанных провокаций; он потерял видение и продвинулся к краю, став быстро изменчивым, неустойчивым и непостоянным.

И он осознавал это.

***

Вейдер шел через высокие, роскошно отделанные коридоры, ведущие к Тронному Залу, в отвращении скрипя челюстью на советников, сенаторов и моффов, прекращающих все свои злобные сплетни, чтобы успеть вежливо поклониться ему - хотя он никогда не признавал их в ответ.

Его вызвали ко двору - в место, которое он ненавидел; пышность и торжественность, раздуваемые его Мастером в своем правлении, были противны ему.

Вейдер не был глуп - и не был слеп к тому, что делал его Мастер. Запутанные формальности и этикет двора предназначались прежде всего для запугивания и смущения, для внушения неуверенности любому, вступающему в это исключительное окружение - чтобы пресечь любую дерзость и злоупотребления. Таким образом формировалась элита, имеющая личную заинтересованность в удержании своего положения - а значит, в более широком смысле, и положения Императора, поскольку Палпатин держал рядом с собой всех, кто имел какую-либо власть. Он сделал это своей работой: знать каждого из них.

Прежде, чем войти в Тронный Зал, необходимо было пройти Зал Ожидания - такое же большое и расточительное пространство, состоящее из трех уровней и захлебывающееся в постоянной болтовне на множестве языков. Всегда переполненное буквально сотнями лакеев и подхалимов, просящими о входе в следующий зал в надежде на получение покровительства Императора. А оно всегда было строго нормировано. Хотя, когда тот был в благосклонном настроении, его щедрости не было пределов. Но чтобы получить должность или любую другую выгоду, необходимо было пройти по голове кого-то другого, никогда не зная, позабавит это Императора или разгневает. Это называлось “башмаками мертвеца” – дожидаясь обуви потенциального покойника, можно было надолго остаться босым.

Огромный зал затих, наблюдая за решительно идущим и не смотрящим по сторонам Вейдером, не имеющим времени для мелочных игр всех этих презренных паразитов.

Когда-то он надеялся, что Мастер избавится от всего, что они собой представляют, надеялся, что он сам истребит их, получив власть. Но с каждым днем их становилось все больше и больше, они набивали собою стены этих залов и этого дворца, обменивая власть на деньги или деньги на власть. Он ненавидел их всех, их слабости вызывали отвращение - но не большее, чем его согласие терпеть их.

Грандиозные, от пола до потолка двери Тронного Зала распахнулись, и алые императорские гвардейцы шагнули в стороны, пропуская Вейдера - его никогда не заставляли ждать.

Он прошел вперед, не нарушая шаг и оставляя позади шуршащие тени. Собравшиеся внутри повернулись, чтобы рассмотреть вошедшего и опустили головы в вежливом признании его статуса.

Тронный Зал включал в себя палату для аудиенций, отличительной чертой которой были резные, рифленые столбы и арки, отделанные тысячами и тысячами маленьких листочков розового и желтого золота, отражающих сияние даже при самом слабом свете, тончайшие алые и сине-кобальтовые бороздки пронзали металл плавными линиями и завитками, превращаясь в рисунок грандиозного масштаба. Высокий сводчатый потолок был отделан мозаикой самого темного синего цвета с тонким золотым орнаментом, давая совершенное представление ночного неба.

По обе стороны этой основной палаты шли ряды позолоченных от пола до потолка раздвижных панно, за которыми находились менее официальные, но одинаково роскошные частные приветственные комнаты, в которые допускалось очень малое количество избранных.

В дальнем конце внушительного и напыщенного зала находилось богато украшенное возвышение.

На этом возвышении стоял драгоценный Трон Солнечных лучей Палпатина, хваленое «место пророчества» потухшего Ордена Джедаев, взятое из Храма перед его разрушением. Трон преломлял едва различимый рядом с ним свет за счет кованой чеканной поверхности драгоценного металла из которого были сделаны солнечные лучи, формирующие спинку сиденья. На них было выгравировано печально известное пророчество о Сыне Солнц; прекрасный, древний подлинник и единственный экземпляр. Если бы у Вейдера был выбор, он уничтожил бы его - это пророчество, висящее цепью всю его жизнь на шее; уничтожил бы вместе со стулом, на котором оно было вырезано.

На полу широкого, огромного возвышения, где стоял трон, располагался полукруг, зеркальная половина которого лежала уже на полу самого зала. Мозаичный узор создаваемого круга был выложен из сливочного мрамора терассоти, когда-то такого естественного на Корусканте и теперь давно ушедшего в небытие. По окружности внешнего края узор составляли серо-голубые цвета, в центре же находилось светлый красновато-коричневый меньший круг, сложная филигранная работа.

Вейдер часто задавался вопросом, признавал ли кто-нибудь еще этот пол, как пол почтенной Палаты Совета Джедаев; вероятно, нет - кто мог остаться в живых из видевших его?

Он хорошо понимал, как много удовлетворения приносит его Мастеру такое осквернение - осознание, что его трон опирается на пол, на котором ему когда-то не позволялось стоять.

Сейчас Вейдер сам ступил на ближний полукруг, становясь на колено перед своим Мастером - опустив глаза, согнув спину и пристально глядя в пол, на котором он когда-то стоял, как джедай.

Наполняло ли это также его Мастера холодным развлечением?

Вейдер всегда клялся, что если он когда-нибудь поднимется до Императора, то выкорчует этот пол и превратит в пыль. Если он поднимется до Императора.

Но пол оставался на месте, а он по-прежнему сгибался на одном колене каждый раз, когда приходил сюда.

И он знал теперь, что его желание никогда не исполнится. Этот пол пережил сотни поколений джедаев - переживет и двух ситхов, включая его Мастера.

Мысль приносила маленькую толику удовольствия.

- Лорд Вейдер.

Палпатин расслабленно сидел в своем троне, когда все остальные были вынуждены стоять. Никому в его присутствии сидеть не разрешалось. Он любил свою власть. И ничто не доставляло ему большего удовольствия, чем пускать ее в действие.

- Каковы ваши распоряжения, мой Мастер? - спросил Вейдер, уставившись глазами в этот давно знакомый пол.

- Встаньте, друг мой, встаньте, - великодушно предложил Император. - Все идет, как планировалось.

Вейдер молчал, точно зная истинный предмет их разговора. Не желая играть в эти бессмысленные словесные игры, он не знал, почему все же втягивается в них, учитывая контекст. Но понимал, что Палпатин прав - мальчик балансировал на грани… Хотя что-то еще удерживало его, некое чувство долга или самоограничения, всегда избегавшее Вейдера, или, может, простое упрямство - в этом они с сыном были очень похожи.

С каждым днем он видел все бо́льшее отражение себя в сыне. Видел его уязвимость, быстрое колебание настроения, несмотря на все усилия сохранить контроль. Ощущал изменение чувства мальчика в Силе.

Люк понимал это тоже - и он боролся с этим, всеми силами пытаясь удержать связь с тем, чего больше не существовало. Не могло существовать здесь, в такой близости к Императору.

Вейдер посмотрел на своего Мастера, сидящего в молчаливом ожидании. Чего он ждал? Какого-то ответа? Подтверждения своей оценки? Если так, то это было впервые.

Но у Вейдера было преимущество: уникальное восприятие Люка. Бесспорная… личная связь.

- Да, Мастер, - сказал он наконец. - Хотя кое-что остается незыблемым - какую-то границу еще нужно преодолеть.

Палпатин прищурил глаза в раздумье, наклоняясь вперед и медленно кивая. Однако он продолжал молчать, уставившись на своего слугу в течение долгого времени, и размышляя больше не о его словах, понял Вейдер, а о нем самом .

Вейдер сохранял спокойствие, не желая участвовать в этом дальше и уже сожалея о том, что сказал - чувствуя, что некоторым образом предал мальчика.

Раньше, до прибытия сюда его сына, он заговорил бы сейчас – не выдержав дискомфорт от пристально-пытливого взгляда Мастера. Теперь же он чувствовал себя необычно спокойным - близкое присутствие сына, его родство и способности, давали Вейдеру уверенность там, где прежде ее не было совсем - не перед его Мастером.

И как Вейдер ни пытался скрыть эти чувства, Палпатин их понял.

Он тревожно шевельнулся, поднимая щит за щитом, но знал, что уже поздно - он уже слишком много отдал тем, что смело стоял перед лицом Мастера, тем, что высказал свои мысли и тем, что вообще имел это близкое понимание своего сына.

Палпатин расслабился. Приняв какое-то решение.

- Вы преуспели в последнее время, лорд Вейдер, и я хочу вознаградить вас, - объявил Император, быстро и решительно произнося слова.

Глаза Вейдера сузились. Вознаградить? Его Мастер не вознаграждал. Что делал коварный старый ситх?

- Я реструктурирую Флот, чтобы он лучше отвечал потребностям моей Империи. Вы получите новые обязанности и полномочия, друг мой - в знак признания вашей образцовой службы.

- Да, Мастер, - беспокойно произнес Вейдер в поиске ловушки, слыша осторожные ноты в собственном глубоком голосе.

- Моя Империя и мой Флот выросли до небывалых размеров, лорд Вейдер. Я установил Декрет о разделении Флота для большей эффективности на два отдельных формирования. Одно будет называться Центральным Флотом, ответственным за все аспекты поддержания стабильности в Центральных мирах и Колониях. Второе будет называться Флотом Внешнего Кольца, контролирующим все другие территории и несущим обязанности как по дальнейшему расширению Империи, так и по ее охране от всех мятежей и подрывной деятельности. Территории Внешнего Кольца требуют сильной руки, верности и приверженности имперской политике. Ваш опыт и усердие в этих областях заработали вам право командовать Внешним Кольцом от моего имени, друг мой. Я не могу назвать никого, кому доверял бы больше, чем вам.

А, вот он - поворот ножа.

Его ссылали, понял Вейдер. Подальше от дворца и подальше от сына. Его Мастеру нужно время, чтобы полностью склонить мальчика на Темную Сторону Силы - гарантируя при этом его преданность себе. Присутствие Вейдера теперь расценивалось как осложнение и потому стало нежелательно. Территории Внешнего Кольца были громадны, и без законной причины привести флот к Центральным Системам Вейдер будет оставаться вдали в течение долгого времени. Мастерски сделано… Впрочем, от человека, поставившего на колени Республику, он и не ожидал меньшего.

Палпатин растянул тонкие губы в торжествующей улыбке:

- Вы должны немедленно отправиться в сектор Меридиана, друг мой. Вашему флоту будет приказано присоединиться к вам в ближайшие дни.

Вейдер шокировано поднял подбородок:

- Прямо сейчас?

Император молчал, пристально смотря сверху на Вейдера, жестким, горящим взглядом, в течение долгих секунд, пока тот не сдался; держащие его цепи были слишком старые и глубоко врезавшиеся, чтобы он мог сопротивляться им.

- Как пожелаете, Мастер.

Палпатин продолжил говорить, словно не было никакой заминки:

- Поступило сообщение, что большая группа мятежников скрывается в астероидном поясе Гиона. Выследите их от моего имени так, как это можете только вы, лорд Вейдер. Уничтожьте их. Это первая миссия для вашего нового флота, друг мой, и вы должны полностью посвятить себя ей. Я уверен, что вы не подведете меня.

Окончательность последних слов указала на то, что Вейдер свободен. Он низко поклонился в ответ, развернулся и пошел прочь.

Шелест голосов на его обратном пути заставил в раздражении стиснуть зубы. Слепые, властолюбивые дураки, они видели только то, что Император вознаградил верность своего избранного слуги.

Но Вейдер знал правду - эта пустая честь забирала у него сына… а также все возможности по обеспечению лояльности мальчика.

Странно, но в эту минуту, первое значило для него гораздо больше второго.

Глава 11

Одиннадцать долгих недель - будоражащих, напряженных, изнуряющих.

И вот все скрытые надежды и ожидания из выстроенных мысленно планов превращались в реальность. Наконец сквозь появившиеся под давлением трещины наружу проступали знакомые врожденные черты.

Палпатин встал и прошествовал вокруг безупречно накрытого к ужину стола, за которым никогда не ели, кладя протянутую руку на плечо Скайуокера и моментально ощущая его натянутость и настороженность, наэлектризовавшие атмосферу комнаты.

Присутствие его джедая в Силе проревело едва сдерживаемым от возмущения гневом, угрожающим попрать всякий здравый смысл.

- Именно поэтому они не стали бы учить тебя, друг мой. Именно поэтому они спрятали тебя в той пустыне, оставляя там гнить. Наверняка ты спрашивал себя, почему они отложили твое обучение?

Палпатин остановился позади стула, по-прежнему держа руку на плече Скайуокера, в тесной близости к этой дикой подвижной мощи, влекущей и подстегивающей его. Он снизил голос до шипящего шепота, будто бы разделяя оскорбление, нанесенное джедаю.

- Они боялись тебя. Того, кем ты мог стать.

Он замолчал, понимая, что шагает по тонкой грани. Подталкиванием и провокациями ситх стремился вызвать реакцию, которая продемонстрировала бы способности мальчишки; чтобы увидеть это своими глазами - ощутить. Узнать степень мощи, которой мог управлять сын Вейдера, узнать была ли она равна мощи его отца. Но в то же время он хотел, чтобы джедай потерпел неудачу - признав тем самым ограничения преподававшихся ему уроков и необходимость в помощи Палпатина, чтобы выйти за их пределы.

Пришло время взять управление на себя и увеличить свое преимущество, направив разговор в нужное русло, хотя мальчишка явно противился этому.

- Зачем обучать того, кого, возможно, придется уничтожить? Почему бы не подождать и не понаблюдать? С нетренированным умом гораздо легче… справиться – если бы возникла такая необходимость. Как ты думаешь, почему Кеноби жил тихо в пустыне, пока ты рос?

Ситх склонился к нему настолько близко, что волосы Скайуокера буквально шевелились от его дыхания, вынуждая чуть отодвинуть голову. Палпатин прошептал:

- Желаешь ли ты узнать правду, друг мой?

Джедай вздохнул, собираясь с ответом, но Палпатин спешил, не давая ему такой возможности - сжимая напряженными пальцами плечо и заставляя молчать.

- Правду - настоящую правду. Твой драгоценный учитель был послан туда, чтобы быть твоим судьей, присяжными и палачом.

Люк покачал головой в отрицании, но не стал вырываться из его хватки.

- Это неправда…

- Тогда почему он не учил тебя? - потребовал Палпатин, точно зная по напрягавшимся плечам мальчишки, что нанес ему удар.

Тем не менее тот сидел прямо и неподвижно, глядя перед собой голубыми глазами в поиске ответа:

- Чтобы защитить меня.

- От ситхов? Мы не ощущали Кеноби, обученного Рыцаря Джедая, и все же мы должны были ощутить тебя? Ты знаешь, что это невозможно. Ты знаешь правду, - прошипел Палпатин. - Кеноби спрятал тебя в пустыне и затем отстранился, чтобы наблюдать с расстояния, как ты растешь и как борешься, пытаясь жить обычной ограниченной жизнью. Зная, как сильно это мешает тебе - и все же он не раскрывал правды о твоем наследии. Не давал тебе никакой информации, никакого объяснения, хоть какого-нибудь – неважно. Почему?

Палпатин обеими руками надавил на плечи Скайуокера, удерживая его на месте и требуя полного внимания, говоря убийственно осуждающим голосом:

- Ты говоришь, он хотел защитить тебя, но что может быть лучшей защитой, чем знание, дитя? Потенциальных джедаев обучали с младенчества - но Кеноби никогда не пытался сделать это, никогда не предлагал тебе свое руководство, хотя он знал – знал - что когда-нибудь это случится… это было неизбежно. Нет, он не учил тебя, потому что он выжидал, друг мой. Выжидал, чтобы посмотреть с кем ему придется иметь дело, будет ли он в состоянии управлять тобой - потому что при отрицательном ответе его задачей было уничтожить тебя; лишь бы не оставить вне его контроля.

По крайней мере Палпатин на месте Кеноби поступил бы именно так.

-Но он учил меня.

-Да. Потому что они пошли ва-банк, решив сыграть в азартную игру – рискнуть наполнить твою голову их ложью и манипуляциями получить контроль над тобой – прежде чем я найду тебя.

Чувствуя, как играют от напряжения мускулы на плечах мальчишки и видя его замешательство, Палпатин улыбнулся… Словно поняв это, не вставая с места, джедай вырвался от него с чувством отвращения и негодования. Ситх позволил ему, с той же улыбкой на лице - стремясь разжечь его эмоции.

Никакой прямой лжи - только правда, которую видел всегда логичный и убедительный Палпатин.

Шепчущие сомнения начали крепко обосновываться в голове Скайуокера, несмотря на его попытки противостоять им и отрицать их. Тысяча крошечных порезов от тысячи быстрых ударов делали свое дело. И если хоть один из них кровоточил, значит, удар достиг цели.

И они кровоточили, Палпатин знал это. Его голос перешел к торжествующему шепоту:

- Но они не могли контролировать тебя полностью. Не могли изменить твое происхождение и потому не могли изменить твою судьбу. Ничто не может изменить ее.

Он оставил эту мысль висеть в мрачной тишине, освещенной больше танцующим огнем, чем садящимся на горизонте солнцем, понимая, что острое, как лезвие ножа, молчание мальчика, говорило красноречивее всяких слов.

Отвернувшись, он отошел к камину, всматриваясь в яркое и разрушительное мерцание пламени, хотя каждая частица его сознания была сосредоточена на сдержанном, тихом джедае за спиной. Объявший его хаос сомнений затмевал собой все доводы разума, всю ясность мышления, приводя в движение острые грани его характера, этот чудесно изменчивый потенциал.

Продолжая пристально смотреть на огонь, Палпатин покачал головой, говоря пронизанным напускным сочувствием и пустым возмущением голосом:

- Как жестоко - утаивать от осиротевшего ребенка знания о его прошлом, о его родителях. И наблюдать, как он изо всех сил пытается выжить, брошенный на какой-то забытой всеми планете. - Он медленно повернулся к мальчишке, чей взгляд был намертво прикован к столу. - Именно так они поступили с тобой, джедай, сознательно, преднамеренно. Они использовали созданную ими изоляцию для управления тобой. Они забрали у тебя все, не я. Они отняли тебя у отца и спрятали от меня - отказали тебе в твоем неотъемлемом праве. Ты был бы воспитан, как преемник – как наследник Империи. Они знали это. Ты обвиняешь меня в том, что я заточил тебя здесь, я же верю, что освобождаю тебя от ограничивающей среды, которую тебе навязали… Я даже не могу описать жизнь, которой тебя умышленно лишили.

Палпатин подошел и в пустом участии вновь положил руку на плечо джедая. Опустив голову и потерявшись в мыслях, мальчишка никак не реагировал.

- В своей корыстной попытке управлять тобой, думая, что они полностью контролируют тебя, они затянули тебя в центр их ничего нестоящего Восстания, зная об опасности, в которой ты будешь находиться и зная о глубокой уязвимости, с которой тебя оставляли. Это легко можно исправить, конечно, но все же печально, что последствия их действий привели тебя сюда связанным и разбитым, преданным теми, кому ты доверял.

Палпатин ступил ближе, довольный тем, что мальчишка позволил ему говорить так долго, без любого автоматического опровержения. Долгие недели тщательных манипуляций приносили свои плоды; безусловно, его слова разжигали в Скайуокере все бо́льшие сомнения, практически лишая силы сопротивляться.

- Но, возможно, я понимаю, почему они сделали так. Остаться рядом с тобой значило подвергнуться риску, что ты начнешь задавать слишком много неудобных вопросов о своем прошлом – в котором они принимали самое непосредственное участие ради возможности завладеть тобой. И это конечно же ставило их в довольно трудное положение. Ставило перед необходимостью обосновывать свои… сомнительные действия.

Малейшее напряжение плеч мальчика было его единственной видимой реакцией. Однако Император ощутил, как в его мыслях мелькнула мгновенная защитная реакция, и знал, что в них должна быть его мать. После предыдущих откровений Палпатина в них обязаны быть вопросы, обжигающие сердце. Вопросы, которые мальчишка должен страстно желать задать…

Тем не менее он не сделал этого - поэтому Палпатин молчал. Он знал, что мальчик спросит, когда будет готов услышать ответ… а что может быть лучше для голоса обвинения, чем добровольный слушатель?

- Они использовали тебя. Более бездушно, чем ты предполагаешь. Использовали и не дали ничего взамен, даже правды. Ты не был достоин даже ее в их глазах. - Он понизил голос в жалости и отвращении: - Как ты можешь защищать их, зная это? Почему ты оправдываешь их?

Скайуокер вызывающе поднял подбородок, но против этой лавины обвинений не нашел никаких слов в их защиту.

Палпатин удовлетворенно улыбнулся, но мальчишка не видел этого.

- Оби-Вана, может, и давно нет, но я хорошо знал его и могу сказать тебе без тени сомнения, что он нисколько не заботился о тебе. Он слепо служил своей идее и пожертвовал бы чем угодно ради нее, не колеблясь. И все же он прятался в пустыне, вместо того, чтобы встать передо мной, лицом к лицу. Вот - правда о человеке, чью память ты так блюдешь. Совет Джедаев, которому он принадлежал, скрывал их истинные намерения позади высокой морали и возвышенных идеалов, которые, возможно, они когда-то и символизировали, в минувших поколениях, но затем они стали далеки от этого. Совет, которым так умело управлял Мастер Йода, жаждал все большего влияния. Они контролировали все - политику, торговлю, планетарную защиту - манипулируя событиями в галактическом масштабе.

- А вы не делаете этого? - голос Люка был тих и ровен, но все же содержал вызов.

Палпатин улыбнулся: это был первый, прорвавшийся за долгое время упрек - испытывающий недостаток обычного яда, но по-прежнему такой же спокойный и решительный, как всегда.

- Я руковожу своей Империей, - ответил без всякого чувства раскаяния ситх. - Я делаю то, что необходимо и ничего не скрываю. Я говорил тебе, что я не лгу. Я не скрываю свои цели. Совет Джедаев не искал ничего более духовного, чем власть. Республика рушилась - а они боролись со мной за управление… и они проиграли. В тебе Мастер Йода видел способ вернуть свой утраченный статус. Это была азартная игра, но он с готовностью на нее согласился, потому что ему нечего было терять. Но сам он не стал бросать вызов моей власти - он боролся со мной раньше… и знал, что не сможет победить. Поэтому взамен он нашел другого, стороннего человека. Незначащий и расходный материал в его глазах. Его вполне устраивало, скрываясь в тени, послать тебя на резню - невинно осужденного его личным соображением, послать тебя сделать то, на что сам он был не способен. Пожертвовать тобою и всеми вокруг тебя без малейшего…

- Я думаю, наш разговор закончен, - произнес Люк просто, отворачивая голову. Тихим, но твердым голосом.

- НИКОГДА не прерывай меня! - закричал Палпатин, звучно хлопая мальчишку по плечу и сотрясая все его тело толчком Темной мощи.

Реагируя на такой свирепый упрек, сердце Люка буквально застучало по ребрам, тело вызывающе напряглось, а руки сжались в кулаки.

- Я думаю, наш разговор закончен, - он услышал подрезанный тон собственного голоса, наполненного расстройством и враждебностью, но в тот момент это не волновало его.

Он чувствовал себя больным и уставшим от постоянных манипуляций и принуждений. От соблюдения договора, который он не должен был заключать, от борьбы, когда всем было плевать на него, от сдерживания себя, когда он знал, на что способен.

- Нет. Наш разговор не закончен, джедай – он только начался.

- Тогда я закончил вас слушать, - от едва контролируемого гнева голос стал резким. Люк встал и направился к выходу. Огромные двустворчатые двери, идущие в гостиную, качнулись и закрылись перед его лицом, резонируя многократными хлопающими задвижками.

- Сядь!

- Откройте двери, - с холодной яростью приказал Люк.

- Сядь, - прошипел Палпатин с недвусмысленной интонацией.

Но Люк не поворачивался. Позади он услышал тяжелый шелест одежд Императора, и Сила неожиданно ворвалась в его разум, давая совершенный образ стола за его спиной и каждого лежащего на нем ножа, фактически вибрирующих от окружающей их энергии.

Отвечая на его требование - не Палпатина. И в тот момент он понимал, как легко может достичь этого.

Громыхнувший удар кулака Палпатина о стол заставил его немного вздрогнуть. И разозлившись на себя за такую реакцию, он только сильнее сжал челюсти.

- СЯДЬ!

Но Люк молча смотрел вперед.

- Двери не откроются лишь потому, что ты уставился на них, - бросил Палпатин.

Презрительный, ироничный тон Императора зажег огонь внутри Люка, сметающий прочь все мысли и соображения. Сузив глаза, он обратился к огромным, тяжелым, обитым деревом дверям…

И призвал Силу…

Пришедший наплыв энергии ощущался, как изменение давления, как первый вдох при выныривании из глубин, как кислород, которым он дышал. Естественный, живительный, мощный.

Эта интенсивная волна фактически затопляла Люка, погружая его в незнакомое завихрение необузданной мощи, в которой ничто не было скрыто - давая настолько глубокое восприятие, что ему были видны малейшие частицы окружающей обстановки. Мощь Силы нарастала, сосредотачивая и объединяя энергию в единый поток, используя его расстройство и слепую ярость, как никогда раньше.

Он потянул к себе этот огромный источник мощи, с абсолютной точностью заставляя его концентрироваться в кристально острый фокус. Задавая направление, определяя цель и разрешая ему контроль в одно и то же время… позволяя все, что было необходимо…

Отдаваясь ему полностью…

Внутри полыхало пламя, сводящее мышцы в борьбе за управление этим необъятным наплывом невероятной мощи.

Он увидел двери – впервые по-настоящему увидел их - каждое тончайшее древесное волокно обивки и каждую бороздку плотных плит сплавов под ней. Увидел ряды тяжелых стержневых цилиндров, внедренных в укрепления из органической стали, которые в свою очередь были связаны и скреплены тросами из перенниума от пола до потолка и установлены в решетке из массивных балок под безобидной штукатуркой стен. Все эти немыслимые укрепления были тщательно разработаны, чтобы только удержать его.

И эта преграда стала для него ничем – совершенно.

Он швырнул в нее Силу - стену плотной, неостанавливаемой энергии - и тяжелая деревянная обшивка, скрывающая истинную природу дверей, просто исчезла под этим ударом. Сначала ушла тонкая резьба, а затем и вся масса дерева, сжимаясь и превращаясь в пыль под продолжающимся давлением.

Но он нажимал и давил дальше.

Находящийся внутри металл начал скрипеть и стонать, сдаваясь под брошенной в него мощью - нагреваясь до красного каления так, что остатки древесины на нем начали тлеть и обугливаться.

Люк наклонил голову, полностью отдаваясь своей задаче, устанавливая цель для неразборчивой ярости, никогда им прежде не испытываемой, бросая все свое разочарование против того, что стояло на его пути.

Сотрясаясь, двери вывернулись назад на несколько дюймов, каменная кладка вокруг разлетелась в пыль, и в тот же момент тяжелые замочные цилиндры начали терпеть поражение, таща за собой массивные балки и натянутые тросы блоков укреплений в стене.

Следующий толчок и визг пытаемого металла, поверхность уже полностью черных дверей начала разрываться, покрываясь трещинами и сдаваясь этому невыносимо тяжелому неустанному прессу.

Наконец, Люк выбросил перед собой руки с открытыми вперед ладонями.

Окружающие стены взорвались под невидимым ударом, и массивные двери оторвались, словно были сделаны из соломы. Вспахивая огромные борозды на своем пути, они с немыслимой силой ударились о противоположную стену и упали грудой искореженного металла, разбивая и превращая в осколки роскошный мраморный пол.

После такой слуховой и ментальной какофонии наступившая тишина фактически зазвенела в ушах Палпатина.

Люк стоял совершенно неподвижно в облаке кружащей и оседающей на черный мрамор пыли.

Он не оборачивался, смотря вперед на огромное, зияющее отверстие в стенах футом толщиной, на место, где раньше стояли тяжелые противовзрывные двери, на лопнувшие толстые тросы и разорвавшиеся сплавы металла.

- Очевидно, они все-таки откроются, - сказал он наконец.

…И спокойно вышел в гостиную, пройдя мимо разрушений, не удостоив их взглядом, к следующей смежной комнате, чьи собственные огромные двери сдержанно закрылись за его спиной.

Лицо оставшегося в одиночестве Палпатина, оценивающе разглядывающего невероятное разрушение, вызванное его джедаем, медленно разошлось в широкой коварной улыбке. Он знал мощь, которую потребовало это действие; мощь, которую Скайуокер призвал к себе так легко и естественно.

Медленно, в гулкой тишине, он начал смеяться.

В безмолвии все еще пустой спальни Люк резко упал на колени. Темный момент безупречной ясности ушел, и все его тело колотила дрожь - от холодного осмысления этой краткой близости. Во мраке огромной, мертвой комнаты он взглянул на свободу за толстыми стеклами высоких окон, отчаянно боясь, что она потеряна для него. Возможно, что никогда и не могло быть по-другому.

Возможно, это все, чего он заслуживал.

Неужели это была судьба?

Глядя в немой тишине на луну над башнями, чувствуя воющее требование Тьмы, как никогда прежде, он вспомнил снова свой детский сон - волка в тенях ночи, рыскающего в одиночестве и проскальзывающего мимо любой охраны.

Всегда охотясь… рыча и выпуская заиндевелое дыхание в холодной полумгле.

Охотясь на него, как он думал.

Но теперь… теперь, когда он спал, был только он сам в тех черных, как вороново крыло тенях, и Тьма цеплялась за него и удерживала, обвиваясь вокруг, как плащ.

Оставляя его бродить в одиночестве бесплодной ночи.

Глава 12 (часть 1)

Двенадцать недель - двенадцать недель заключения в одних и тех же комнатах. Двенадцать недель выматывающего, изнуряющего давления. Двенадцать недель неуверенности, и сомнений, и неустанных провокаций.

И все это не прекратится с окончанием договора. Не для него.

Но чертовски ясно, что это скоро изменится. К лучшему или худшему, но изменится.

Большую часть дня Люк провел в медитации, сидя на коленях, в темной пустой спальне. Поднимая щит за щитом, возводя незаметные барьеры, скрывающие его намерения.

Он понял, что мог сделать это спустя несколько дней, как оказался здесь - уловив смутный след того, как Мара ограждала свой разум во время разговора с ним. Используя это открытие, как шаблон, он начал собственные попытки, вкладывая в них много времени и усилий - улучшая и шлифуя свой навык, неделя за неделей. И теперь он вполне был уверен, что сможет не только оградить свои мысли от Палпатина, но и скрыть сами щиты, чтобы ситх не знал о них.

Найденная Люком уловка заключалась в том, чтобы всегда оставлять несколько заметных щитов - что-то, на чем можно бы было сосредоточить внимание. Таким образом, он скрывал гораздо больше, чем показывал и был уверен, что Палпатин, зная, что он что-то скрывает, понятия не имел, что именно и как много.

Он делал большую ставку на эту теорию сегодняшним вечером.

Люк открыл глаза и пристально взглянул в наступающий сумрак. Смотря на тяжелые, скрепленные волокнами прозрачного транспаристила окна.

Сможет ли он сломать их?

Да. Он мог. Он знал.

Окно - это ничто; пять дней назад он сломал гораздо более тяжелые двери… и в этом заключалась дилемма.

Он разрушил двери, потому что коснулся Тьмы; позволил ей завладеть им в его досаде и гневе. Но он осознавал, что теперь его способности росли без всякого побуждения подобных чувств; как будто он открыл некие двери или, возможно, у него просто появилась вера в свои силы, которую так стремился развить в нем Мастер Йода.

Или, может, он оставался в контакте с Тьмой… мысль заставила его нахмуриться; быстрая, легкая мощь - именно это говорил Йода.

Но было ли так ужасно использовать ее, как средство спасения - чтобы получить свободу для Хана? Что могло быть темным в этом намерении? Он снова взглянул на окна, отклоняя свои минутные сомнения перед лицом большей необходимости.

В своем медитативном состоянии он легко распознал присутствие Палпатина, двигающееся по дворцу в направлении комнат Люка: сосредоточенное, наполненное решимостью, целенаправленное, нетерпеливое и возбужденное, и абсолютно самоуверенное.

Когда тот вошел в зал, на расстоянии двух комнат от Люка, он сделал последний глубокий вдох, успокаивая дыхание.

Ночь будет долгой.

.

.

Палпатин декламировал речь, предавая и посвящая себя ей с особым упоением; манипулируя мстительными обвинениями, слова которых Люк даже не разбирал, безучастно глядя на старика и слыша только гул собственной крови в ушах.

Время шло, и он попытался слушать, попытался реагировать - скрыть, как он напряжен.

Протянув руку к высокому, гравированному бокалу, Люк на мгновение упрекнул себя за то, что не делал этого чаще - для того, чтобы сейчас его действие казалось естественным; он небрежно перехватил бокал левой рукой и поднес к пересохшему рту. Жаль, что вино не очень крепкое, подумал Люк, делая большой глоток – понимая, как сильно колотится его сердце. Затем поставил бокал на место, не убирая с него пальцев; ожидая, обращая свое внимание к Палпатину.

«Сконцентрируйся!…»

- …сказали мне, что ты был исключен из списков Восстания - они отрекаются от тебя, друг мой.

- Они не отказались бы от меня так скоро, - покачал Люк головой.

- Тебя уже нет, джедай, - улыбнулся Палпатин, он явно получал удовольствие от ситуации.

- Тогда, кто же уничтожил «Звезду Смерти»?

- Пилот, разрушивший «Звезду Смерти», погиб в сражении у Хота. Это официальная версия. Он умер героем, пожертвовав жизнью за цели Восстания. Ты - имперский агент. Шпион, проникнувший в их самые высокие ряды и полностью предавший их доверие. Мне сказали, что они с крайним энтузиазмом отказались от тебя, друг мой; отвергли все отношения и связи с человеком, которого так быстро осудили. Это степень их лояльности – и она всегда была такой.

Люк напрягся в ответ на этот последний выпад, сузив глаза и стиснув челюсти.

- У вас нет никакого… - бокал разлетелся вдребезги в его ладони. Он вскочил, опрокидывая стул и хватаясь за раненую руку: из глубокой раны текла кровь, смешиваясь с красным вином, испортившим безупречно белую скатерть. Сжав зубы, он осторожно вытянул большой осколок, положил его на стол и занялся вторым, таким же острым как лезвие.

Император наблюдал за всем этим с поглощающим интересом, не говоря ни слова, словно за некой забавой, разыгрываемой для его увеселения.

Люк сжал руку, пытаясь остановить кровь, чуть вздрогнул и вытянул еще один злостный ярко-алый осколок, засевший в одной из глубоких ран. Потом вновь стиснул руку - темная, вязкая кровь сочилась между пальцами на его уже запачканную одежду. Он пристально смотрел на кулак несколько долгих секунд, прежде чем поднял наконец голову к Палпатину, бросая на него горящий, обвиняющий взгляд.

Император только улыбнулся, подняв брови в вежливом ожидании:

- Может, хочешь другой бокал?

Какое-то время Люк продолжал гневно смотреть на него, затем язвительно ответил:

- Пожалуй. Ведь вы хотели рассказать мне что-то еще, не так ли?

Император ненадолго задумался – как будто рассматривал серьезную просьбу.

- Нет… думаю, на сегодня мы закончили, друг мой.

Он поднялся, тяжелые двери начали свой медленный цикл открывания - Люк подсознательно отсчитывал секунды, как уже делал сотню раз раньше. Вошла Мара, в сопровождении шести императорских гвардейцев, шагавших парами в плотном строю и затем расступившихся в стороны, давая Императору прошествовать между ними.

Небрежно оглянувшись, Палпатин бросил Джейд:

- Осмотри его руку.

И затем быстро вышел из комнаты; двери с шумом закрылись, замки поэтапно задвинулись.

Мара направилась к Люку, но он отвернулся от нее.

- Ничего страшного, - солгал он, выходя в темную гостиную.

«Проверь это…»

- Дай мне проверить, - она последовала за ним.

- Я сказал, ничего страшного, - повторил Люк, небрежно опуская руку, чтобы оставить след рассеянных рубиновых капель на каменном полу по пути в спальню и затем в освежитель в конце роскошного мраморного коридора.

Войдя за ним, Мара увидела раковину, забрызганную кровью.

Он тихо вздохнул, словно не зная, что делать дальше. Тогда она взяла его руку и раскрыла податливую ладонь, исследуя глубокие порезы взглядом профессионального солдата.

Люк долго молчал, прежде чем сказать тихим голосом:

- Кажется, есть еще какой-то осколок, но я не могу найти его.

Медленно всматриваясь в кровоточащие раны, Мара поднесла руку ближе.

- Я ничего не вижу, - она осторожно раздвигала края каждого пореза, обследуя его и пытаясь сомкнуть обратно. - Но нужно наложить швы. Я пошлю за Халлином.

- Глупо, - Люк слегка отстранился, раздраженно отводя взгляд. - Как глупо.

По какой-то причине Мара продолжала держать его пострадавшую руку.

- Я думаю, у вас обоих есть способы пробить оборону друг друга, - ответила она, не смотря на него.

- О да, только не заметно, чтобы он звал доктора.

- Ты выиграл несколько ударов, поверь мне, - признала Мара, гадая, какого черта она говорила все это. - Он думал, к этому времени ты уже будешь хорошо обучен им.

Люк промолчал, и все оставшееся время, что Мара тщательно изучала его ладонь, оставался тихим. Когда она наконец подняла голову, Мара наткнулась на его нахмуренный взгляд. Люк явно задавался тем же вопросом, что и она.

Она держала этот острый взгляд в течение долгих секунд…

И когда он в итоге решил что-то ответить, быстро вмешалась:

- Я пойду… вызову того врача.

Отпустив руку Люка, она задела его, проходя мимо, несмотря на то, что он уступил ей.

- Спасибо, - тихо проговорил он, и потом: - Мара…

Она оглянулась, удивленная; он очень редко звал ее по имени.

- Что?

- Прости, - сказал он; странное, сердечное извинение.

- За что?

Он пожал плечами:

- Просто… прости.

Она недоуменно смотрела на него еще какое-то время, но он перевел взгляд на окровавленную ладонь, пряча ее в другой руке, и Мара повернулась, чтобы уйти, зная о камерах наблюдения и желая дать себе по лбу за свои действия.

.

Люк был необычно молчалив, пока Халлин обрабатывал и зашивал его рану, сидя на подлокотнике кресла в запертой гостиной, поближе к источнику света.

Доктор привык к тому, что его вызывали для исполнения служебного долга в любое время и в любое место, где бы ни находился его единственный подопечный; поэтому ему вовсе уже не казалось странным, что его вытащили поздним вечером из квартиры в Северной Башне, заставив пройти через немыслимую охрану Южной - чтобы заботиться о сыне Вейдера в едва стерильных условиях и при слабом освещении, имея только тот инструмент, что он принес с собой. Все это представлялось лишь небольшим неудобством.

Стало ясно, что Скайуокер занял странно неоднозначное положение во дворце. Фактически он выглядел заключенным, за всеми этими запертыми дверями и с бесчисленными охранниками; но в то же время, казалось, занимал место в личном окружении Императора и держал завидное звание коммандера, имея апартаменты, штат и все сопутствующие права.

И все же он всегда находился под невероятной охраной, большая часть которой была хорошо скрыта от тех немногих приближенных, кто был наделен правом проходить так далеко, в эту очень ограниченную территорию Южной Башни.

Никто во дворце, кроме тех, кто был связан с ним ежедневно, не имел ни малейшего представления о том, кем он был, и Халлин был подвержен изощренным и многочисленным попыткам выяснить это. Почему решили, что именно он должен знать все, было загадкой - так как он был почти так же несведущ, как и все остальные, хорошо понимая теперь, что его снабдили только формально принятой версией о прошлом Скайуокера. А еще ему дали совершенно ясно понять, что упоминать имя Люка Скайуокера вне обстоятельств, когда они находились наедине, являлось абсолютным запретом. Его предписывалось называть «коммандер». Когда бы то ни было. Только «коммандер».

Халлин много раз слышал о том, что Люк был одним из тайных хваленых агентов Императора - таким же, как, предположительно, коммандер Джейд - обученным с юного возраста незаметно передвигаться по всей Империи, выполняя приказы своего господина в «деликатных» ситуациях. Согласно другому слуху, этот человек служил раньше императорским гвардейцем - специалистом по проникновению, который, как и лейтенант-коммандер Риис, находился теперь в отставке и занимал более обыкновенное положение в свите Императора. Любая из этих версий могла быть правдой, что бы ни думал Халлин, но ничто не объясняло охранников у дверей - более нервных сегодня, чем обычно.

По какой-то причине Скайуокер вновь был ограничен только двумя комнатами: гостиной и спальней - или, скорее, по очень очевидной причине: было трудно не заметить внушительных ремонтных работ вокруг двери из столовой в гостиную; массивная армированная клетка базовой защитной конструкции, окружающая проем, была тщательно восстановлена, но пока еще не скрыта.

Плюс ко всему у него попытались забрать скальпель на главном входе; это казалось чрезмерным даже здесь - несмотря на то, что охранники и раньше были крайне осторожны. Пришлось энергично спорить и доказывать, что короткий медицинский лазер вряд ли может представлять угрозу, пока коммандер Джейд не дала наконец своего разрешения. По мнению Халлина все это походило на маниакальную крайность. Хоть Скайуокер и был заключенным, он вел себя довольно вежливо и кротко – никогда не совершая чего-либо угрожающего.

Он был одного роста с Халлином, но в отличие от доктора, проводившего дни в спокойном изучении хирургии и медицины, обладал твердой развитой мускулатурой, сформировавшейся за годы военной службы. И он всегда казался очень невозмутимым и сдержанным. Ни разу Халлин не чувствовал, что бы тот представлял опасность для него, как это было в присутствии его отца; даже, когда у них были разногласия в ходе их обсуждений - что было почти всегда; для человека, живущего в императорском дворце, Скайуокер имел слишком радикальные взгляды.

Доктор часто испытывал желание спросить самого Скайуокера о том, что происходит… но после одного их неосторожного разговора, в котором тот кратко разъяснил несколько моментов, вызвав только еще больше вопросов, Халлину убедительно дали понять, что его недавно приобретенное положение сильно зависит от его сотрудничества - тогда как любое полученное знание может представлять для него опасность; по отчетливому впечатлению Халлина - смертельную опасность.

Скайуокер ворвался в ход мыслей доктора, пока тоn работал, начав одну из их обычных дискуссий; всегда сходных по духу, несмотря на разные мнения.

- Вы когда-нибудь спрашивали себя о том, что вы делаете, Халлин? Правильно ли это?

- Нет, - многозначительно ответил доктор, - и именно поэтому я нахожусь не здесь, в отличие от вас.

- Тогда вы - дурак, - не задумываясь, парировал Скайуокер с краткой, напряженной улыбкой. - Если я выйду отсюда - я свободен; вы же останетесь в своей тюрьме навсегда.

- Как чудесно вы убеждены в своей правоте, - беззлобно и легко возразил Халлин. – Но думаю, это все, что у вас есть в распоряжении.

- У меня есть честность, - Люк не смотрел на доктора, зашивающего порезы на его руке.

- Честность не открывает двери, - отклонил Халлин дружественным тоном. Ему нравился Скайуокер, несмотря на расхождения взглядов, и по правде, он наслаждался их небольшими дебатами.

- Честность нельзя приковать цепью, - любезно ответил Люк.

- Но вас, очевидно, можно.

Скайуокер только улыбнулся на это, ничуть не обидевшись:

- Ваша правда.

Он повернулся, чтобы посмотреть на руку, когда Халлин распылял туда какую-то жидкость; три самые глубокие раны пришлось зашить, остальные обошлись пластырем.

- Спасибо, - сказал Люк рассеянно, лишь мельком взглянув на швы.

- Попытайтесь держать ладонь открытой - чтобы швы не разошлись до утра. И держите ее в сухости, - сказал Халлин, собираясь. - Жаль, что это оказалась не другая рука - было бы намного проще.

- Но тогда, вероятно, вас позвали бы только утром, - ответил его пациент, будто искал подтверждения.

- Скорее всего. - Халлин нахмурился, смотря на маленький ручной сканер с показаниями данных крови его подопечного. - У вас очень высокий уровень адреналина, - продолжал он хмуриться, читая данные. - И сердцебиение выше нормы. Как вы себя чувствуете?

- Прекрасно. Спасибо, Халлин, - Скайуокер встал, вежливо давая понять, что доктор свободен, и тот отступил, вновь начав укладывать инструменты в чемодан и карманы.

- Если вам нужно что-то для сна…

- Нет. Спасибо.

Халлин пожал плечами и подошел к дверям, ожидая, когда они откроются. Два алых гвардейца расступились по сторонам, пропуская его.

- А-а!

Услышав вскрик, доктор обернулся и увидел своего пациента, неловко держащегося за раненую руку.

- Швы… разошлись… - он шел к Халлину, вытянув перед собой руку, и тот сделал полшага ему навстречу.

Скайуокер достиг дверей, протянул ему руку… и доктор нахмурился - все швы были в порядке…

Это случилось в одно мгновение, в одном сплошном пятне действий - Халлин едва успел зафиксировать их до того, как они закончились.

Скайуокер резко повернул больную руку в сторону, и длинная силовая пика вырвалась из захвата ближайшего охранника, совершая короткий прыжок к уже ступившему вперед Скайуокеру.

Он схватил пику в воздухе и, быстро провернув вокруг, с силой ударил надзирателя в грудь; активизированная пика выпустила ослепительный мощный заряд, укладывая человека без единого звука-

Не останавливаясь ни на миг, чтобы убедиться, что тот упал, Скайуокер тут же направил пику в другую сторону, на второго стражника, используя противоположный конец для скорости; таким образом, оба гвардейца были на полу, прежде чем Халлин даже понял, что случилось.

Два охранника, стоящие у дверей столовой, начали двигаться вперед, доставая скрытые бластеры, в то время как Скайуокер, перебросив пику в другую руку, протянул перед собой левую ладонь, раскрывая пальцы…

И каким-то образом охранники были отброшены назад; оторвавшись ногами от пола и размахивая руками, они поразили дальнюю стену со зверским хлопком, который мог быть как звуком брони, так и звуком костей, или и того, и другого вместе.

- С-стой!

Полностью проигнорированный Скайуокером, Халлин шагнул назад, нащупал в кармане медицинский скальпель и, включив крошечное лезвие, начал размахивать перед собой.

Скайуокер просто взглянул на него.

- Серьезно? - спросил он, все еще держа пику в руке.

Теперь, внезапно, в этой резкой перемене - в его позиции, намерении и небрежно угрожающей манере - он очень был похож на своего отца.

Доктор посмотрел на пику и на четырех охранников, лежащих без малейшего движения, затем взглянул в глаза человека перед ним…

И отступил, опуская скальпель, тогда как Скайуокер, взяв за шиворот одного из гвардейцев, быстро тащил того к огромным окнам столовой, громко считая при этом в обратном порядке.

Входные двери, бесспорно скрывающие за собой большое количество охраны, ждущей возможности попасть внутрь, находились в процессе открытия.

- Пятнадцать, четырнадцать…

Халлин повернулся вслед Скайуокеру; тот невозмутимо подошел к окнам, остановился, словно собираясь с мыслями… и выбросил открытую руку перед собой.

Нечто… что-то рвануло в воздухе с мощью, заставившей болезненно натянуться барабанные перепонки, и в то же самый миг тяжелые укрепленные окна взорвались наружу ливнем острых, мелких осколков; пронзительный звук рвущихся волокон транспаристила конкурировал с одновременно раздавшимся оглушительным сигналом тревоги.

Халлин видел, как шевелились губы Скайуокера, считая в обратном порядке, когда тот перешагнул через еще падающие обломки и скрылся в темноте балкона, продолжая тащить за собой потерявшего сознание охранника.

Доктор стоял, замерев в течение нескольких долгих секунд, и когда наконец двери закончили свой сложный многоступенчатый цикл открывания, понял, что это именно то, что считал в обратном порядке Люк.

Охранники в ярко-красных одеждах потоком хлынули в комнату, держа активизированные пики. Халлин без надобности жестикулировал к огромному зияющему отверстию в стене - к дико качающимся массивным кускам армированных перемычек, удерживающихся на месте лишь за счет нескольких неповрежденных волокон транспаристила.

Он отошел подальше, наблюдая, как все больше и больше гвардейцев проникает внутрь, затопляя комнату алым цветом. На мгновение он увидел темный экипированный комбинезон и горящие рыжие волосы коммандера Джейд, когда та проталкивалась вперед, затем она снова затерялась в толпе.

Забавно, но в ту минуту, окруженный диким хаосом из шума и людей, с сердцем, отбивающим стаккато в груди, единственная мысль, пришедшая в потрясенный разум Халлина, перед лицом невероятного открытия истинных способностей Скайуокера, была: «Так вот почему они хотели забрать у меня скальпель!»

.

Мара стояла на балконе, пристально всматриваясь поверх резной каменной балюстрады, пытаясь обнаружить Скайуокера в густой темноте; гигантские лучи света, освещающие стены Башни и делающие их тем самым видимыми на много миль вокруг, сейчас полностью ослепляли ее.

Вскоре она отвернулась, жмурясь от яркого пятна перед глазами, предусмотрительно проверив пространство выше, ниже и по бокам от нее, но его нигде не было видно. Она знала, что джедаи могли преодолевать в прыжке значительные расстояния, без вреда для себя, но балкон находился двадцатью четырьмя ярусами выше крыши монолитного Главного Дворца… как он мог прыгнуть с такой высоты?

Она пошла обратно, проталкиваясь через толпу алых гвардейцев и пробираясь через переполненный главный коридор, примыкающий к столовой, спеша со всех ног в опс-комнату и извергая проклятия по пути.

.

- Статус, - приказала Мара, едва прибыв на место и восстанавливая дыхание.

Четыре опс-офицера сидели с замогильным выражением лиц: все знали, что их головы были под угрозой плахи.

- Пока ничего. Все изображения камер наблюдения чистые, никаких свидетелей. Если он хочет спуститься во Дворец, он так или иначе должен вернуться в перекрестный коридор в основании башни. Входы уже запечатаны. Решетки на переходах активны, противовзрывные щиты на месте. Мы заперты внизу - нет никакого способа попасть во Дворец.

Мара хотела верить, что это так…

- Откройте несколько первых дверей на Северной Башне - те, которые видно с перекрестного коридора. Посмотрим, клюнет ли он. Расположите там дополнительные отряды, вне зоны видимости. И начните перегруппировку штурмовиков вокруг лестничных пролетов Главного Дворца.

Дежурный опс-офицер кивал, быстро говоря в комлинк, пока Мара заставляла себя успокоиться, бегло просматривая глазами изображения на дисплеях… ничего.

Она разбито покачала головой.

- Он не вернется сейчас. Пока его не заметили, он будет оставаться снаружи – постарается попасть на крышу Дворца. Но это замедлит его; что бы он ни делал, в конечном счете он вынужден будет вернуться - он не сможет обойти главный вход Дворца - он должен будет пройти через него.

Но Скайуокер не знал этого - он мог попытаться поискать путь на крыше, на его месте она бы сделала именно так. Но это означало, что он подберется так близко к пересекающемуся коридору в основаниях башен, как только это возможно снаружи, и затем попытается войти, но не обратно в Южную Башню. А это значило, что он должен быть на крыше Главного Дворца следующие несколько минут… на предельно малом расстоянии от расположенных на ней посадочных площадок.

– Закройте все площадки на крыше. Сколько транспорта там?

Дежурный офицер нахмурился:

- Только два. Оба - шаттлы.

- Вы в курсе, кто сейчас там на вахте?

Опс-офицер кивнул.

- Скажите ему немедленно идти к ним с бластером и выстрелить по пультам управления, скажите - это мой приказ. Я хочу, чтобы через минуту они были непригодны к полету. - Человек кивнул, понимая, что два шаттла являются маленькой ценой для их цели. - Затем отправьте все резервные группы в сады на крыше. Включите весь имеющийся там свет - я хочу, чтобы они горели так же, как взлетная полоса. Вызовите подразделения четыре, пять и девять из его апартаментов и направьте туда. Сколько…

«- Мара-»

Она вздрогнула, зная, что приближалось…

«- Мы найдем его, Мастер -»

Она знала, что Император уже поднимался, направляясь к ней. И что ее ждет адская расплата за случившееся. Палпатин знал, разумеется, что Скайуокер в итоге сделает это - попытается освободиться каким-нибудь образом. Но он прогнозировал, что еще не время - был совершенно уверен в том, что это произойдет завтра вечером, по истечению срока их договора; и Мара спланировала все, основываясь на этом знании, распорядившись разместить всюду дополнительные подкрепления - с рассвета завтрашнего дня - уверенная, что ее Мастер не мог ошибаться.

Уверенная, что Скайуокер будет держать свое слово.

Но Скайуокер менялся; становился более неустойчивым, менее предсказуемым. Она знала об этом, наблюдала эти перемены - так почему не учла их?

Глупо, глупо, глупо…

В памяти щелкнуло воспоминание - о том, как Скайуокер ругал себя теми же словами, пока она рассматривала его раненую руку.

Как он извинялся за то, что она не могла понять…

Это все было спланировано! Его рука, доктор - все!

- Поднимите запись из гостиной прямо перед случившимся!

Прищурив глаза, она тщательно просмотрела запись…

- Еще раз.

Вот! Это не было случайно использованной возможностью. Он шел вперед так естественно, смотря на руку, не поднимая глаза.

И затем с невероятным взрывом скорости вырвал силовую пику, почти одновременно сваливая обоих охранников, и, поменяв руки для использования Силы, отбросил к стене вторую пару гвардейцев… потом Скайуокер схватил одного за шиворот и небрежно, невозмутимо потащил к окнам…

Окна! Это была проверка! Несколько недель назад, когда он ударил их Силой, Мара считала, что они устояли против него… но он не разрушил их до конца специально! Он хотел убедиться, что способен сломать их, но не хотел, чтобы их укрепили после этого еще больше; это была просто проверка! Она покачала головой, сжимая губы в расстройстве.

И затем всё остальное встало на свои места… всё. Он также хотел узнать, какой будет реакция - что случится, если он в самом деле сломает окна; сколько времени потребуется на реагирование, какова будет численность охраны. Это все было пробой его побега.

- Ты, сукин сын… что ты делаешь…? - она пристально вглядывалась в изображение, в алую массу нахлынувших в комнату гвардейцев… - Ну, Люк… что ты запланировал?…

- Отойдите, - нахмурилась она, подаваясь вперед, чтобы управлять записью. Изображение вернулось к моменту, где Скайуокер взглянул на доктора. Что он говорил? Она пододвинулась ближе. - Что он говорит?

Все в опс наклонились к изображению.

- Он считает, - медленно произнес один из офицеров. - Видите? Он считает в обратном порядке…

- Он считает время… - сказала Мара, понимая. - Дверное время! Время до полной разблокировки замков!

- Но он фактически уже снаружи… - сказал дежурный.

- Да, - гортанный голос Императора был жесток и резок; все тотчас развернулись к нему и низко поклонились - включая Мару, ощущающую, как Палпатин впился в нее взглядом.

- Почему ты до сих пор не поймала его? - спросил он, переходя, как всегда, сразу к сути.

- У нас некоторые затруднения с определением, где он точно находится…

- Переиграйте запись, - перебил Палпатин, не интересуясь оправданиями.

Офицер опс бросился выполнять приказ, включая запись с момента, где заключенный шел к дверям гостиной.

- Где сейчас размещена охрана? - спокойно спросил Палпатин, глядя на изображение сощуренными глазами.

Мара проверила экраны текущего статуса.

- Главным образом на нижних уровнях. Несколько подразделений обыскивают сады на крыше. Он до сих пор снаружи - сигнала тревоги на несанкционированный вход не было. Я послала вниз оружие с транквилизатором, плюс там находятся три подразделения, которые всегда носят его в…

- Введите их внутрь, - прервал Палпатин. - Он в башнях.

Мара нахмурилась:

- Мастер?

- Он находится в башнях, переодетый в императорского гвардейца. Вероятно, вместе с теми, кого ты так предусмотрительно послала вниз к пересекающемуся коридору, именно туда, куда ему нужно было попасть. Переиграйте запись.

Мара повернулась к экрану, сосредотачиваясь на происходящей там сцене; в голове зашумело от скачка адреналина.

- Здесь - замедлите изображение, - холодно произнес Палпатин.

Это был момент, когда в комнату ворвалась первая волна охранников… Мара внимательно смотрела на ползущее изображение.

- Стоп, - кратко приказал Император, шагнув вперед и указывая длинным белым пальцем в картину алого моря на экране. - Вот он.

Посреди хаоса, облаченного в красный цвет императорской гвардии, наполнившей комнату и устремившейся, в том числе, на балкон, один охранник спокойно шел в противоположном направлении, к входным дверям, держа пику в руке…

- Это одежда охранника, вытащенного на балкон, - безжизненным голосом сказала Мара. - Он считал время, за которое должен переодеться.

Император обратил к ней жесткие желтые глаза.

- Охранники все еще в садах? - спросил он многозначительно.

Мара бросилась выполнять приказ, отзывая войска, перегруппировывая синюю дворцовую стражу и давая новые назначения офицерам в серой униформе; каждого императорского гвардейца необходимо было теперь проверять.

Глава 12 (часть 2)

.

Люк разгладил на себе оливково-серую офицерскую форму, провел пальцами по коротким, недавно подстриженным на военный манер волосам и бросил быстрый холодный взгляд на неуклюже лежащую в углу фигуру - всегда находился кто-то, решивший искусить судьбу – затем вновь повернулся к стоящему перед ним напуганному имперцу, у которого только что забрал одежду.

- Отлично, вот наш договор. Ты исполняешь в точности то, что я говорю, и получаешь очень интересную историю для рассказа за обедом. Делаешь по-другому, вмешиваешься или не подчиняешься - я отправляю тебя в морг и нахожу того, кто будет более сговорчив. Мы поняли друг друга? - голос звучал ровно, тихо и смертельно серьезно.

Мужчина нервно кивнул.

Столкнувшись с вопящим в Силе страхом, Люк попытался найти в себе хоть какой-нибудь след вины, но в ту минуту подобное чувство было недоступно ему. Все, что он видел - было его планом, все, что он чувствовал - было холодной, целеустремленной решимостью.

- Одень это, - он пнул собственные брюки, тщательно выбранные им на этот вечер. Человек, которому он приказал одеть их, был выбран с не меньшей тщательностью – чуть выше Люка, с короткими темными волосами, в черных брюках и белой рубашке, оставшейся от его формы, он легко мог быть принят на расстоянии за Хана.

Люк поспешил избавиться от формы императорской гвардии так быстро, как только мог - она была нужна ему лишь, чтобы выбраться из комнаты; продолжать носить ее дальше, передвигаясь везде, как проклятый охранник, под прицелом камер наблюдения, было бы самоубийством. Однако алые одежды выполнили свою задачу: Люк прошел в них четыре уровня, пока гвардия Палпатина казалась уместной - а затем лихорадочно начал искать другое облачение, на правильном человеке. Ему нужен был офицер с высоким званием - для доступа к высшему уровню безопасности, не слишком старый и довольно быстрый, чтобы не тормозить его - хотя Люк и не собирался идти далеко; и это все помимо того, что его внешность должна была быть схожей с внешностью Хана. Для поиска, по подсчетам Люка, было всего около трех минут, тогда и появился этот парень…

Связав узлом тяжелый красный плащ и жесткий капюшон-шлем, единственные части обмундирования, которые он успел присвоить, Люк осмотрелся вокруг и остановил свой взгляд на низком потолке. Он почти использовал Силу, чтобы притянуть к себе пику и засунуть ее вместе с кулем одежды в полость потолка, но остановил себя в последнее мгновение - можно было неплохо запутать Палпатина насчет своего нахождения, если не применять активно Силу. Поэтому он быстро забрался на стол, отодвинул потолочную плитку, убрал ставшую ненужной маскировку и спрыгнул назад, не спуская при этом глаз с офицера.

- Как тебя зовут?

- Арко.

- Имя у тебя есть?

Человек осторожно посмотрел на него:

- Андориус.

Люк поднял брови:

- Окей… будем придерживаться Арко. И когда я задаю вопрос, ты должен отвечать немедленно и говорить правду, потому что я реально не тот человек, кому ты можешь солгать - не сегодня.

Он поднял отобранный бластер и ткнул им имперца в плечо.

- Давай сделаем нашу первую попытку, да? Мне нужна самая близкая опс-комната наверху, которая предоставит доступ к тюрьме под Главным Дворцом.

Люк знал, что Мара Джейд спускалась для этого еще на несколько уровней, но он спускаться не собирался…

Имперский офицер решительно напрягся:

- Выше нет ни одной. Самая близкая…

Люк резко шагнул вперед, дернул человека за руку и хлопнул его ладонь об стол. Затем упер сверху дуло бластера.

- Думаю, тебе нравится пара одинаковых рук? Позволь сказать, что операция по замене одной из них будет весьма неприятна, не сомневайся…

Арко сжал губы, и Люк напряг палец на спусковом крючке. Он не хотел стрелять – в основном из-за шума, который может выдать его, чем по какой-то другой причине - но он был уверен, что выстрелит, если нужно. И не рука имперца примет этот выстрел…

Где-то в подсознании зазвучала тревога, но он тут же отклонил ее, сосредотачиваясь на цели.

- Последний шанс - затем я избавляюсь от тебя и бужу того парня в углу.

Даже через пассивное ощущение Силы он чувствовал, как рушится сопротивление офицера…

- Что ж, - удерживая руку человека, Люк без колебания поднял бластер к его лбу.

- Подождите! Ладно, ладно… Два уровня, два уровня отсюда.

- Ты умный человек, Арко. Веди.

Люк был удивлен, насколько легко это получилось. Насколько легко он смог бы…

.

Мара сидела в опс-комнате, обрабатывая потоки информации, идущие от каждого подразделения, прочёсывающего нижние уровни башни; она тщательно располагала каждую единицу войск, отдав распоряжение убрать всех алых гвардейцев с двух последних уровней над перекрестным коридором и выставляя везде дворцовую стражу.

Главный Дворец, находящийся уровнем ниже перекрестного коридора, был отделен от него девятью метрами взрывостойкой органической стали и был абсолютно недосягаем при опущенных в основаниях башен щитах. Но, несмотря на уверенность, что Скайуокер не сможет преодолеть энергетические щиты, Мара все же разместила перед ними солдат. Она привыкла делать все основательно.

К тому же ей не хотелось принести Императору трофей в виде порезанного на куски джедая. И ради своего учителя, и ради своей профессиональной гордости - как она себя уверяла. Джейд закрыла глаза, слушая поступающие рапорты: никакого следа, до сих пор.

- Где ты? - прошептала она. - Как ты спустился, как прошел мимо нас?

Люк продолжал идти вверх, незаметно удерживая имперца и осторожно проходя под камерами наблюдения - пытаясь поворачиваться к ним спиной и опуская аккуратно голову. Размышляя, сколько серьезной огневой мощи концентрировалось на более низких уровнях башен, чтобы остановить его, и желая знать, когда они начнут искать наверху.

Он надеялся, что Мара начала перемещать штурмовиков и дворцовую стражу к верхним уровням Главного Дворца - сделав ставку на то, что они не рискнут показать свою слабость, закрыв основное здание дворца полностью, думая, что он все еще в башнях…

- Здесь, - спокойно произнес офицер, останавливаясь перед дверью с надписью «Опс 90».

Люк смотрел в глаза имперца несколько долгих секунд, но тот не отвел взгляд.

- Сколько там человек? - спросил он, беспокоясь, что они стоят в коридоре, но не желая входить недостаточно подготовленным.

- Двое обычно, в это время. Но был сигнал для сбора, поэтому может и больше.

Люк указал головой на дверь:

- После тебя.

Арко прерывисто вздохнул, нажал на дверь и шагнул внутрь. В этот момент Люк хорошенько толкнул его в спину - так, чтобы все взгляды обратились к спотыкающемуся имперцу, и Люк успел войти вслед, вынимая из-за спины бластер, прежде чем кто-то обратил на него внимание.

- Встать! - закричал он. - Отойти назад к …

Первый человек подпрыгнул, сваливая стул и выхватывая свой бластер… Он был снят единственным коротким выстрелом в его направлении.

Второй человек неуклюже вытаскивал оружие, и Люк стремительно повернулся к нему, делая выстрел практически в упор, имперца отшвырнуло назад. Дуло бластера немедленно развернулось к Арко, который стоял совершенно неподвижно, с закрытыми глазами…

Загремел ударившийся о пол стул, и Арко дернулся в предвидении чего-то ужасного.

Люк держал направленное на него оружие несколько долгих секунд, выравнивая дыхание.

- Открой глаза, - произнес он небрежно, поворачиваясь к столу.

Когда стоящий в шоке человек не двинулся с места, Люк резко схватил его и дернул за собой, сажая за пульт управления.

- Войди в систему. И если ты издашь хоть один звук, да поможет тебе…

Он не закончил угрозу, это было не нужно - подтверждение валялось у дальней стены, которую Арко хорошо видел.

- Я в системе, - произнес он тихо. - Что вы хотите?

- Тюремный блок. Уровень семь, - Люк подтащил к себе опрокинутый стул. - Мне нужен доступ к записям охраны и системе управления.

Арко взглянул на него, но ничего не стал спрашивать.

.

Хан лежал на спине, на своей жесткой койке, и за неимением лучшего смотрел в потолок. Он неправильно понял? Сегодня последняя ночь - сегодня заканчивается неделя.

Он понятия не имел, сколько сейчас времени, но прошло всего несколько часов после еды – поэтому, вероятно, полночь еще не наступила - значило ли это, что сегодня закончится скоро? Или оно считается до рассвета?

- Нам нужно разработать более совершенную систему, - объявил он пустой комнате.

Дверь камеры поползла вверх…

Нахмурившись, Хан сел, смотря на открытую дверь и сомневаясь, кого он больше ожидает увидеть: парочку штурмовиков или же малыша. Несколько долгих секунд прошли в тишине, прежде чем он наконец встал и прошел вперед, высовывая голову в длинный тюремный коридор…

Никого.

Первое правило сабакка - никогда не отбрасывай свободную карту…

Он осторожно шагнул наружу; бронированная дверь в конце коридора единственного доступного ему коридора была закрыта, по другую сторону слышались приглушенные голоса.

- Великолепно, - пробормотал он. - Это просто…

Внезапно открылась ближайшая камера напротив – заставив Хана подпрыгнуть, как сумасшедшего.

Он медленно подошел к ней - нервничая по поводу находящихся вблизи охранников, чьи голоса он так хорошо слышал, и осторожно наклонился внутрь, осматривая по-видимому пустую камеру.

Ничего. Что, черт возьми, происходит здесь? Может, это просто сбой?

Он отстранился, оглядываясь вокруг - и дверь пустой камеры наполовину закрылась и открылась опять. И еще раз.

.

- Давай, Хан, войди в проклятую камеру, - бормотал Люк, стараясь заставить подозрительного контрабандиста шагнуть внутрь.

Смотря на холоэкраны наблюдения, расположенные в опс-комнате, Люк разделил внимание между изображением трех охранников на посту, которые уже начали задумываться, действительно ли их закрытая дверь это сбой, как он только что заверил их, и изображением коридора с другой стороны, где нерешительно топтался Хан.

- Может, соизволишь войти, Хан?! - призывал он раздраженно.

Наконец Хан шагнул вперед, наклоняясь, чтобы аккуратно пройти под полуопущенной дверью, которую Люк тотчас закрыл за его спиной… Хан быстро развернулся - но не настолько быстро, чтобы успеть вернуться. Отступив на три шага назад, он впился взглядом в запертую дверь.

- Если это не ты, малыш, я буду выглядеть очень, очень глупо.

Он стоял и ждал несколько долгих минут… за которые ничего не произошло…

Кроме понимания, что он смотрит настолько напряженно, что его брови скоро будут находиться на затылке.

И затем, без всяких фанфар, дверь скользнула вверх.

Подходя ближе, Хан услышал голоса охранников в коридоре с левой стороны, более того - бронированная дверь справа перед ним была тоже поднята. Медленно выглядывая наружу, он увидел охрану в дальнем конце коридора, проверяющую другую открытую камеру. Не торопясь, он тихо вышел из камеры и проскользнул под тяжелой дверью в главный выход, немедленно вставая и двигаясь боком - уходя с линии видимости солдат.

Как только он сделал это, дверь начала закрываться - штурмовики ринулись к ней, но было поздно, слишком далеко они находились.

Скрытый от их взора, Хан быстро прошел мимо главного пульта к закрытому турболифту.

- Давай! - убеждал он его; не было никаких панелей или кнопок вызова рядом - очевидно его посылали вниз только по запросу.

Пульт позади него подал звуковой сигнал. Он проигнорировал его, быстро вспомнив свое фиаско, когда он разговаривал через такую штуку на Звезде Смерти.

Двери турболифта оставались плотно закрытыми. Комм настойчиво продолжал сигналить…

- Открывайтесь…

Хан крутанулся волчком, понимая, что ему нужно все же активировать комм на главной консоли.

- Наконец-то! – протрещал из динамика нетерпеливый голос Люка.

- Эй, я не умею читать мысли! - защищался Хан, широко улыбаясь и смотря на камеры наблюдения, расположенные на стене. - Где ты?

- Я иду вниз. Тебе нужно достать комлинк и установить его на 2372.

- И где я возьму его?

- Эй, я вывел себя, вывел тебя, мне нужно перекричать трех очень сердитых охранников на тюремном уровне – а тебе нужно достать только один паршивый комлинк.

- Ладно, сделаю, - Хан маниакально усмехнулся, чувствуя, как кровь буквально кипит адреналином. -…Какая частота?

Он услышал вздох малыша:

- 2372. Не забудь. Я могу следовать за тобой на экранах наблюдения. Давай, вперед.

Двери турболифта уже открывались, и Хан поспешил к ним. Наконец! Небольшая пробежечка!

.

Мара покачала головой. Всё проверили - всё.

- Он уже не в форме гвардейца, - заявила она совершенно уверенно, не отводя взгляда от экранов. - Он снял ее.

- Значит он опять в своей одежде, - медленно проговорил Палпатин, раздумывая.

Мара чуть вздрогнула от мощного наплыва Силы, которую он собирал к себе, острой, как бритва, и бескомпромиссно точной…

Она повернулась в ожидании.

- Он все еще довольно близко… не у Главного Дворца.

Мара вернулась к изображению схемы башни, по-прежнему пытаясь выяснить, как он спускался, совершенно никем незамеченный.

Южная Башня была полностью закрыта, весь персонал заперт в комнатах, но ни на окнах, ни на дверях ни разу не сработала сигнализация… как он прошел мимо всего?

- Он не снаружи? - спросила она неуверенно.

Палпатин открыл холодные желтые глаза и взглянул на нее. Понимая, что она сделала ошибку, осмелившись подвергнуть сомнению его слова, Мара потупила взгляд, извиняясь. Он не удостоил ее ответом.

- Он не оставит кореллианца.

Как бы сильно Скайуокер ни продвинулся за последние несколько недель, Палпатин был уверен, что эта цель мальчишки осталась неизменной - он не бросит своего друга.

И это был ответ - прямо перед ним. Император улыбнулся, снова обращаясь к Джейд, чье озадаченное выражение только подчеркивало его собственное удовлетворение.

- Поднимите кореллианца к апартаментам Скайуокера. В сопровождении целого отделения.

Мара кивнула, сразу понимая, что задумал учитель.

Палпатин еще обдумывал тонкости своего плана - как лучше заставить пирата кричать, чтобы его реакция дошла до Скайуокера чудесной и невозможной для игнорирования рябью в Силе - когда мысли прорезала тревога Джейд.

- Мара? - быстро спросил он низким, угрожающим тоном.

Она медленно повернулась:

- Его нет. Он наверное…

- Что?

.

С принудительной беспечностью Хан пробирался по широким проходам Главного Дворца, направляясь к указанному ему уровню девяносто один.

Мундир, который он снял со своего лежащего сейчас без сознания дарителя комлинка, оказался ему мал приблизительно на три размера, но Хан все же хранил ему верность - главным образом потому, что его рубашка была полностью заляпана черной смазкой, когда он пролезал через эксплуатационный люк наверху шахты лифта.

С присущей Хану удачей турболифт тюремного блока остановился на один уровень ниже, чем начинались уровни открытого доступа - очевидно, в Империи все же была парочка умных проектировщиков. Они даже поместили энергетический щит над открывающим шахту дроидом - которого малыш уже отключил, позаимствовав заодно у того допуск разрешения службы безопасности. Вариант остаться в турболифте, пока не откроются двери на охраняемый уровень между тюремным блоком и дворцом не рассматривался – с тех пор как его лишили бластера, это было не лучшей идеей, да и в любом случае их затея, по-видимому, задумывалась, как тихое бегство.

Судя по нескольким служебным каналам, которые он смог настроить, в башнях, казалось, разверзся настоящий ад, но здесь, на административных уровнях Главного Дворца - официального лица Центра Империи - все было в полном порядке, разумно и мирно.

Не очень много людей вокруг - хотя одежда персонала высшей администрации вместо белой брони довольно сильно смущала его. Или это потому что… внезапно происходящее начало казаться слишком правильным, слишком спокойным…

Что бы там ни делал малыш, это определенно привлекало большое внимание - что делало успехи Хана значительно легче, но цена этого ему не нравилась.

Однако Люк по-прежнему казался довольно уверенным и держащим все под контролем, и единственной задачей Хана на данный момент было добраться до девяносто первого уровня.

Все шло слишком гладко…

.

Император оставался тих и безмолвен, пока Мара медленно сопоставляла факты.

Охранники тюремного уровня сказали, что они были в контакте с Опс 90, зарегистрировавшей ошибки бронещита и пославшей им команду все проверить. Для них не было ничего необычного в том, чтобы получать команды с подобных уровней; коммандер Джейд часто требовала обновления по обстановке и отдавала приказы о перемещении какого-либо заключенного, делая это из любой опс-комнаты.

Все верно; но откуда Скайуокер знал об этом…? В голове резко всплыло воспоминание о стоящем у окна гостиной Люке, на утро после того, как он разгромил свою спальню – о его холодном, спокойном заявлении, что он может читать ее мысли, в обход щитов. Неужели его слова были правдой? Или это просто совпадение?

Он казался настолько неустойчивым в тот день, таким нехарактерно резким и язвительным, что она отклонила его слова, как издевку - как попытку достать ее, заставив нервничать. Она, в конце концов, научилась скрывать свои мысли от Вейдера, Палпатин приложил много усилий для этого, и Мара знала, что никогда не позволяла себе терять бдительность в присутствии Скайуокера до такой степени.

- Дайте изображение Опс 90, - запросил Император, возвращая ее мысли к настоящему моменту.

- Эта камера наблюдения неисправна, Ваше Превосходительство, - еле слышно произнес дежурный офицер.

Что объясняло один важный факт…, поняла Мара.

Причина, по которой они не могли понять, как он спустился незамеченным через всю башню, была очень простой: он не делал этого, не спускался вообще. Почему - был другой вопрос.

- Значит, он пошел вверх, а не вниз, - проговорил наконец Палпатин тяжелым, как свинец, от едва сдерживаемого гнева голосом.

Мара потянулась к пульту и вывела записи изображений ведущего к Опс 90 коридору, прокручивая их назад на высокой скорости. Краткая вспышка двух фигур заставила Джейд остановить запись, воспроизводя несколько раз, пока она ошарашено изучала ее. На первый взгляд на записи были офицер и кто-то похожий на его помощника в гражданской одежде - но явно не Скайуокер.

Тем не менее, когда она рассмотрела изображение ближе, эти двое оказались последними, кто должен был входить в ту комнату. Не потребовалось много времени, чтобы понять, что офицером был Скайуокер… но другой человек…

- Это Соло?- щурясь, спросила она - отдавая себе в итоге отчет, что кореллианца больше нет в камере.

Она нажала паузу: человек стоял спиной к камере наблюдения, рука Скайуокера лежала у него на поясе, и он был чертовски похож на Соло. Но как Скайуокер поднял его туда?

И что, черт возьми, они делают сейчас?

Палпатин прерывал ее мысли:

- Начни поднимать гвардейцев с более низких уровней. Не меньше, чем десять человек в подразделении - если он решил биться за свой выход, тогда, по крайней мере, я хочу услышать это. Не размещай их слишком близко к нему, пока у тебя не будет достаточного количества, чтобы сдержать его - пошли их всех вместе. И никто ничего не предпринимает, пока я не доберусь туда.

Мара поклонилась своему учителю. Когда он развернулся к дверям со штормовым выражением лица, к ней пришла мысль:

- Мастер, а что насчет Соло?

- Его жизнь – плата за действия Скайуокера, в любом случае. Это было ясно с самого начала, оставался лишь вопрос: когда. Если сможешь взять его живым, чтобы я смог сам расправиться с ним, тем лучше. В противном случае сделай то, что нужно, чтобы управлять Скайуокером. Если подстрелить Соло, не убивая его, это замедлит их обоих.

Джейд кивнула, возвращаясь к операционной панели, чтобы снова перенаправить охранников. Когда она организовала их продвижение командами к Опс 90, Мара сняла усиленный режим безопасности с Главного Дворца и начала передвигать штурмовиков оттуда в Южную Башню. Ей был нужен каждый имеющийся в распоряжении отряд, чтобы окружить Скайуокера.

Вся эта ситуация обернулась серией фиаско под руководством джедая, от одного тщательно выверенного курса действий до другого - а Палпатин даже еще не начал понимать степень ее личной причастности к этому помимо воли; и Мара не собиралась позволять Скайуокеру снова уйти.

.

.

- Люк? - Хан старался бежать изо всех сил и в то же время выглядеть безобидно – он не совсем преуспевал, но, в принципе, справлялся и с тем, и с другим достаточно неплохо.

- Что? – беспокойный голос малыша отразил чувства Хана.

- Мне кажется что-то происходит, но не здесь. Здесь внезапно появилось намного больше людей. И намного меньше брони.

Наступила долгая пауза, и Хан хотел знать, почему у него прошел мороз по коже и почему сжалось сердце в этот момент. Прозвучавший наконец ответ малыша ничуть не успокоил его.

- Это нормально - это запланировано. Ты должен беж… к уров… девяносто… дин. Давай быстрее.

Хан нахмурился:

- Ты пропадаешь. Твой комлинк в порядке?

- Вполн… Да, я дума… прост… мощность падает. Мне повезло получ… умирающ… комлинк. Мо…. тишь……. рее.

- Ага, я не понял ни одного слова в конце.

- Я сказал, мож… если ты прекрат… жаловаться, ты доберешься до мес… быстрее.

- Я на месте – передо мной дверь в посадочный отсек. Видишь, некоторые из нас могут делать сразу две вещи, малыш, - кричал Хан, несясь вперед на полном адреналине в предвкушении неких завершающих и активных действий. - Где ты?

- Наверху, в опс-комнате, - Люк перестал держать палец на микрофоне комма. - Я на сороковом уровне Южной Башни, прямо внутри того посадочного отсека, который ты видел. - Люк был рад, что разговор шел по комлинку, он не был уверен, что смог бы так легко лгать Хану в лицо. Даже ради него. – Дверь должна быть открыта – я недавно отключил там защиту.

Игнорируя пристальный и любопытный взгляд Арко, Люк проверял включенные заранее изображения северного посадочного отсека девяносто первого уровня дворца; Хан вошел внутрь, держа у рта свой комлинк, широкие двери тут же плавно закрылись за ним.

- Люк? Я… эй, где «Сокол»?

Люк спокойно улыбнулся; он ждал этого, планировал - понимая, какое количество трудностей, он получит, если не найдет способ убедить Хана, что его драгоценный «Сокол» тоже свободен.

- Я смотрю на него прямо сейчас - он здесь, в башне, - солгал Люк.

- Ты смеешься надо мной?!! Оставайся на месте, я иду к тебе!

Люк практически видел заразительную усмешку друга, готового устремиться к нему, но он не мог позволить себе поддаться сейчас чувствам, не мог допустить, что бы они вмешались в его план – и в его решение.

- Ты не сможешь добраться сюда и за миллион лет, Соло. Ты же знаешь, какая охрана в башне.

Пока он говорил, он вновь закрывал пальцем микрофон комлинка - так, чтобы сигнал прерывался. Но Хан услышал достаточно.

- Что? Я не уйду без него.

- Я полечу на нем. Ты должен взять что-то из того, что видишь - именно поэтому ты там, - сказал Люк, имея в виду маленькие шаттлы, расположенные на площадке, на которую он привел Хана.

- Это?! Здесь шаттлы для детей и надоедливых торгашей.

- Точно. Никто не обратит внимания на них. Теперь поторопись и выбери один - я могу не уложиться в график.

Наблюдая за маленьким изображением Хана, Люк опустил комлинк в сторону и расстроенно покачал головой. Но он точно знал, что уж лучше так, чем спорить в нашпигованном штурмовиками здании.

- Как там «Сокол»?

- Я еще не на борту. Я крикну тебе, когда буду там, - продолжал лгать Люк. - Давай, выбирай побыстрей одну из тех игрушек и выходи. Я открыл для тебя шлюзы три, семь и девять. На любой вкус.

Он по-прежнему прикрывал микрофон, ощущая на себе озадаченный взгляд Арко. Люк мельком взглянул на него, удерживая комм у рта, и заговорщицки подмигнул - больше ради собственного здравомыслия, чем для чего-нибудь еще - испытывая глубокий дискомфорт от лжи, но веря, что она необходима.

.

Соло только забрался в самое быстрое на его взгляд судно, мучительно выбрав его из четырех типичных шаттлов, когда его комлинк вновь ожил.

- Хан, я на «Соколе». Начал пробный полет. Думаю, мне нужно убираться отсюда на полной мощности как можно скорее.

- Эй! Не повреди мой корабль! Ты слишком жестко водишь!

- Я?! Уж кто бы говорил!

- И не давай никому стрелять в него.

- Спасибо - я постараюсь помнить это, - возвратился иронично сухой голос.

- Эй, прецедент есть, - защищался Хан, устанавливая комлинк в месте пилота и дергая к себе панель управления.

- Два инцидента - не прецедент, - прибыл прерывистый голос малыша.

- Три. Даже четыре, если считать то, что случилось у Орд Мантелл, - кричал Хан в сторону комма, вытаскивая тщательно отобранные провода из-под пульта управления.

Малыш не соглашался:

- Они стреляли тогда в тебя - я прос… случ… управл.. им.

- Как он там? - спросил Хан, сдирая зубами изоляцию с проводов.

- Большинство систем неис…вно – что … возьми, ты делал на Беспине? Гипердрайв… вся ком систе… навиг… щиты, квадровое оруж… все поврежд… И он иде… на низкой мощности. Я думаю, что-т… не так с главными двигателями. Но он полетит.

- Что?! Он был в порядке на Беспине. Все, кроме гипердвигателя.

- Эй, я не …рогал его - я еще даже не летал.

Хан нахмурился, выплевывая кусочки изоляции и соединяя обнаженные провода, совершенно несчастный, что он сейчас не на «Соколе».

- Люк? Приводи его вниз и подбери меня.

- Я же сказа… тебе, что я уже в «Соко…», - повторил Люк. - У меня нет доступа к кодам управл… или к опс-системе, чтоб… дезактивировать щит вокр… башни и Главного Дворца. Я могу попроб… привес… «Сокол» к тебе, если хочешь, но с его щитами двигатель мож.. приказать долг… жить.

Хан расстроено вздохнул, зная, что малыш прав.

- Ладно, ладно. Ты можешь увести его оттуда?

- Да, я уже разблокир… этот отсек. У меня есть прямо… направл… отсюда, свободн… от полетов… к югу.

- Отлично - давай, иди по прямой, встретимся там. Не доведи «Сокол» до состояния хуже, чем уже есть.

.

Люк облегченно вздохнул. Он волновался, что Хан будет упрямее. Однако Люк должен был знать: они всегда подшучивали и дразнили друг друга, когда нервничали, но контрабандист был достаточно умен, чтобы не спорить о тактике в такой ситуации - главное сейчас было выйти, все остальное можно отложить на потом.

- Я открыл щиты твоего отсека перед тем, как уйти из опс. Бери шаттл и иди к северу, я догоню тебя.

- Я уже замкнул провода у одного. Маленькая спортивная безделушка - думаю, если продам ее, хватит на ремонт «Сокола».

Люк усмехнулся:

- Великолепно. Ты уже вылетел?

- Эй, даже я не могу так быстро!

Повисла долгая пауза, и Люк использовал ее, чтобы сосредоточить внимание на наружных коридорах - желая знать, поднялись ли штурмовики из Главного Дворца в башню.

Скорее всего, уже выяснили, где он, и Люк очень надеялся, что они решили, что Хан с ним – иначе они не стали бы уводить штурмовиков из Дворца, как сказал Соло, а все еще искали бы его. И, вероятно, нашли бы в конечном счете, учитывая их количество. Сейчас путь для Хана был абсолютно свободен, и Люк переживал, когда они…

Сердце пропустило два удара в ответ на ошеломляющее понимание.

Повсюду, вокруг него, находились охранники. Не меньше сотни. Уровнем выше, ниже, по сторонам. На отдаленном расстоянии, но явно в ожидании…

- Ты не мог бы поторопиться там, Хан? – Люк затаил дыхание.

- Что у тебя за проблемы? – протрещал среди помех голос Хана. - Ты в «Соколе» - взлетай.

- Уже. Разворачиваюсь к северу. Ты выходи все-таки?

Хану пора было двигаться.

Люк наблюдал, как маленький скиммер шатко поднялся под прямым углом, и затем выстрелил вперед, как напуганная вамп-крыса.

На мгновение Люка поразило паническим страхом – при мысли, что исходящие из Опс 90 команды могли быть проверены и щиты отсека, где находился Хан, уже закрыли….

Но скиммер взлетел целый и невредимый - и Люк выпустил длинный облегченный вздох.

Ему нужна была еще только минута, чтобы завершить все…

- Люк? Я сканирую область, но не могу найти тебя. Ты знаешь, в каком ты коридоре? - раздался озабоченный голос Хана.

Люк вынудил себя сконцентрироваться - все остальное могло подождать. Он хотел убрать Хана на безопасное расстояние. Разумеется, он знал, что шанс выйти ему самому равнялся практически нулю - знал, что, если он попытается разделить свое внимание между своим освобождением и освобождением Хана, он не достигнет ни того, ни другого.

И еще он знал, что тактически выбросил свою единственную реальную возможность бежать; Мастер Йода был бы в отчаянии от его поступка, а Хан ни за что не пошел бы на это, если бы знал.

Но это была его борьба, не Хана; и при всем желании, Люк не мог стоять в стороне и наблюдать, как в это втянут Хан. За несколько лет они прошли вместе через слишком многое, и Хан всегда был ему старшим братом, присматривающим за ним; что ж, теперь настала очередь Люка.

Вывести Хана – было его постоянной и неизменной целью с тех пор, как они попали сюда.

И Люк не собирался отказываться от нее в последний момент.

Тем более у него была и совершенно рациональная причина для этого - как он убеждал себя - он хотел стать свободным от рычагов воздействия на него. Его отец был прав, когда сказал, что друзья его слабое место - а Палпатин будет безжалостно использовать любую его слабость.

Но в глубине души что-то шептало ему… И он не мог удержаться от мысли, что только что сделал самую большую ошибку в своей жизни - обменяв собственный шанс на свободу Хана.

- Люк? Малыш? - Хан по-прежнему трещал по комму, раздраженный и нервный.

Люк улыбнулся, вновь обретая спокойствие при звуках голоса друга - слыша, как тот волнуется за него и, твердо веря, что Соло на его месте поступил бы точно так же. Веря, что Хан поймет его в конце концов. Он кратко вздохнул, переводя дыхание, в непринужденности от своего решения и своей судьбы.

- Мне жаль, Хан, но мой комлинк на исходе, - он продолжал все чаще закрывать микрофон. - У тебя есть позывные твоего скиммера? Нет, не говори их по открытому комму. Слушай, ты помнишь тот безопасный порт? Я легко доберусь туда. Встретимся там?

- Мне понадобится пара дней для этого, - голос Хана наполнился тревогой.

- Так все же будет лучше, - твердо сказал Люк и предложил альтернативный вариант, чтобы побудить Хана согласиться. - В любом случае, мы можем нагнать друг друга, когда выйдем из загруженных трасс. Я найду тебя первый - хотя, более вероятно, ты сделаешь это.

- Я думаю, что… - Хан затих на несколько секунд. - Я тебя там все хорошо?

- Сейчас да, - заверил его Люк; и в этот момент он искренне подразумевал именно это. - У тебя есть частота для базового контакта, да? – он не желал произносить слово «Альянс» вслух, будучи уверенный, что все каналы проверяются.

- Разумеется. Но ты будешь на месте на день раньше, как ни крути.

Теперь, отбросив все сомнения, лгать было легко:

- Ты забыл, что связь на «Соколе» неисправна? Я врублю автопилот, как только смогу, и поковыряюсь немного в системе; если удастся исправить ее, я первый свяжусь с тобой. Но ты все равно должен связаться с ними, как только будешь в безопасности. Проверь, что Лея и Чуи в порядке. Хотя, может, ты доберешься туда передо мной – «Сокол» идет где-то… - он сделал паузу, делая вид, что проверяет статус. - Ну, судя по показаниям, на пятидесяти четырех процентах мощности горизонтальной тяги. Странно, что ты не видишь меня. Ты точно летишь на север?

- Я думаю, что знаю, как лететь на север, малыш, - оскорбился Хан в ответ на сомнения в его летных навыках, что на какое-то время перекрыло его опасения. - Слушай, там есть кантина недалеко от главной площади. Называется «Третья Стачка». Я буду искать тебя там, хорошо?

- Хорошо, Хан, - улыбнулся Люк, слыша, как в голосе Соло зазвучали защищающие ноты - снова старший брат.

- Тебе нужно связаться со слуисси по имени Каррик и спросить у него «тихую пристань» - именно так. И сколько бы он ни попросил за стоянку в доке, предложи ему ровно половину. Не стесняйся делать тот джедайский трюк с его умом, если нужно. И никакой платы вперед - скажи ему, что ты не вчера родился.

Люк улыбался, но он знал, что время заканчивается, как бы сильно ему ни хотелось просто стоять здесь, в укрытии, и продолжать этот разговор - вероятно, это был последний дружественный голос, который он слышал.

- Не волнуйся, - сказал он, как себе, так и Хану.

- Я всегда волнуюсь за тебя, - сказал Хан, сидя за панелью управления маленького тесного скиммера, тщательно придерживаясь положенного ограничения скорости и линии полета. Он понял, что по-прежнему просматривает горизонт, надеясь увидеть «Сокол» - и не потому, что беспокоился за корабль.

- Возможно, ты - единственный, Хан, - ответил малыш, и Соло нахмурился, уловив печаль в его голосе.

Комм потрескивал в течение долгих секунд, прежде чем Люк заговорил снова:

- …Слушай, я думаю м.. комм наконец сдох … если … можешь ещ …увидимся… пару дней…

Береги себя, Хан…………….……..

Сигнал исчез во внешних помехах; не в силах стряхнуть беспокойное чувство, образовавшееся внизу живота, Хан хмуро смотрел на комлинк.

Как он мог позволить малышу уговорить себя проделать этот путь в одиночку? Им нужно было просто сесть где-нибудь, чтобы он смог перебраться на «Сокол» - вместе они наверняка отремонтировали бы его, как это бывало обычно.

Теперь, с неисправным коммуникатором «Сокола», не было никакого способа связаться с Люком, пока они оба не доберутся до кантины «Третья Стачка».

Вдруг Хан увидел вдали фрахтовщик YT-класса и рванул рычаг в вертикальное положение – поняв в следующую секунду, что это намного более современная модель, чем «Сокол».

- Прекрати паниковать, Соло, - резко отругал он себя, прежде чем заявить пустой кабине:

- Что, черт возьми, за проблема мешает догнать малыша за один день?

.

Люк долго смотрел в никуда; в конце концов он аккуратно положил дезактивированный комлинк на стол и взглянул на офицера, который молча наблюдал за ним, понимая, что тот сделал.

Здесь не было никакого наружного наблюдения, и когда кораблик Хана покинул док, Люку осталось лишь смотреть на внутренние изображения опустевшего дока, осознавая только сейчас, насколько одиноким он теперь был.

Он не переживал, что Хан вернется за ним; тот полетит до конца к Тиренским островам и будет ждать там Люка, как они условились. Пока он ждет, он свяжется с Альянсом, понимая, что им нужно покинуть планету, как можно скорее… - и потом Лея скажет ему правду.

Она скажет, кем в действительности был Люк, и, возможно, Хан выйдет из себя и разразится шумной, неистовой тирадой, но он вернется к Альянсу, чтобы взять с собой Чуи и тем временем успокоится, а Лея сможет привести его в чувство и уговорить остаться… в конечном счете. И он останется, надеялся Люк. И Чуи согласится с этим.

Забавно - он все для всех распланировал, но понятия не имел, что он будет делать дальше. Поразительно, как быстро разваливались в этой точке все его планы…

Все, что он знал – это то, что он снова совершенно один во вселенной.

Он пытался подавить тревожное чувство гордости пополам с расстройством - после такого легкого достижения своей цели, он ощущал и облегчение, что вывел Хана, и смутное сомнение, что должен был попробовать сделать больше.

Но он понимал, что все это прошло настолько гладко только потому, что он придерживался реалистичных, осуществимых целей. Тех, что от него не ожидали.

Все очень легко могло обернуться провалом – так что не было никакого способа самому выйти отсюда, он знал это. Никакого способа пройти вниз и добраться до Хана, прежде чем того увели бы и поставили массу охранников на пути Люка - достаточную, чтобы остановить его. Просто он ощущал странную пустоту от того, что все его тщательные планы сработали так отлично… а он все же оставался здесь.

Люк провел порезанной рукой по своим коротким волосам… и резко отдернул ее, внезапно понимая, насколько она болезненна – теперь, когда адреналин пошел на спад.

Понимая, насколько опустошен и утомлен, и мысленно, и физически.

Он действительно ничего не планировал дальше этого момента - здесь была его конечная цель…

Что ему делать теперь?

Ответ, как ни странно, был – упасть. Это предупреждение грянуло в Силе четко и громко, и он без вопросов повиновался ему, хватая Арко за шиворот и таща вниз под стол с пультом…

Стена рухнула в яростном взрыве летящих кусков и обломков, мелкие осколки жалили лицо и тело, несмотря на защиту стола, удушающая туча пыли заполнила комнату, погружая ее в темноту и запуская спринклерную противопожарную систему.

В ушах Люка монотонно звенело, перед глазами вспыхивали яркие искры, реальность растворилась в дымке на долгие секунды.

Наконец он медленно поднялся, таща за собой и ставя впереди качающегося Арко, направив ему в голову бластер.

Прошло достаточно много времени, прежде чем спринклерам удалось рассеять туман мелкой и грязной пыли, сбивая ее вниз - и еще больше, прежде чем Люк смог, проморгавшись, ясно видеть своими глазами.

Стена опс-комнаты была полностью уничтожена, открывая находящийся за ней широкий коридор, точно так же покрытый мусором и пылью. C оружием наготове, в три ряда, наталкиваясь друг на друга, коридор заполняли императорские гвардейцы.

- Мы оба знаем, что ты не выстрелишь в него, и мы знаем, что я не позволю тебе использовать его, как щит. Я сам убью его, - голос Палпатина был жестким и скрипучим, еле удерживающим яростный гнев.

Он медленно ступил в зону видимости, черный как ворон, на фоне кровавого моря алых плащей; устрашающе тихая сцена для ошеломленных взрывом ушей Люка. Но на самом деле ему не нужно было слышать голос Императора, чтобы знать его слова. Или его характер.

- Где твой драгоценный друг? - вымучил из себя Палпатин, и Люк понял, что тот только сейчас осознал, что Хана с Люком нет.

Он взглянул на пульт управления – от того остались лишь искореженные остатки. Либо Люка избавили от необходимости уничтожать единственное средство, с помощью которого можно было отследить Хана, либо данные того, что он делал, уже вытащили перед тем, как подорвать взрывчатку - что казалось маловероятным, судя по вопросу Палпатина.

- Так он не с тобой?

Глаза ситха сузились в злой насмешке:

- Ты должен был бежать.

- Я знаю, - сказал Люк, абсолютно точно уверенный в этом, но твердо решивший ни о чем не жалеть.

Что-то должно случиться…

Он провел взглядом по находящейся в полной разрухе комнате, ища то, что не понимал…

Палпатин сделал полшага вперед, и Люк вновь поднял бластер, нажимая им на горло Арко.

Император только улыбнулся:

- Стреляй в него, если хочешь. Может, по крайней мере, ты получишь хоть какое-то удовлетворение от всего.

Люк слышал, как тяжело захрипел мужчина, понимая эти слова, чувствовал, как он напрягся от страха…

Он уменьшил давление на бластер.

- Я не убийца.

- Никогда не оставляй врага за своей спиной.

Он хочет, чтобы я убил его!

Люк ослабил хватку и почувствовал, как слегка опустились перенапряженные плечи Арко.

Он почти, почти вступил в спор. Но какое-то крошечное тревожное ощущение никак не оставляло его…

Почему Палпатин не подходит ближе? Почему продолжает разговор?

Он снова взглянул на ситха, протягиваясь Силой, чтобы коснуться той мрачной, безжалостной Тьмы, которая больше не шокировала его так резко и не была так полностью чужой - и ощутил… ожидание, подготовку… Тьма собиралась вокруг, сохраняя предупреждение… о защите…

Покалывающее предостережение в подсознании Люка превратилось в рев, и он отшатнулся, наклоняясь и бросая Арко на пол, выталкивая инстинктивно щит Силы; Палпатин поднял собственный щит в тот же самый миг…

Стена, находящаяся сразу за спиной Люка взорвалась, падая всей своей массой на его торопливо выставленную защиту; невероятная мощь и энергия, удар феноменальной силы, вышибающий напрочь все мысли…

И затем чернота……

Глава 13

Следующие несколько глав у автора идут под рейтингом M (16+)

Люк медленно приходил в себя; в ушах по-прежнему звенело, кожу саднило от сотни крошечных порезов и царапин.

Он лежал на чистом белом полу, в чистой белой одежде, руки и ноги обнажены, алое пятно отмечало место, где израненные лицо и рука касались пола. Он перекатился на спину и в глазах взорвались фейерверки режущего света.

-Ты нарушил договор, - без предисловий обвинил Палпатин, кипя от еле контролируемого гнева.

Люк посмотрел в сторону, Император сидел на единственном одиноком стуле в яркой, пустой камере. Он поразмыслил о попытке сесть, но остался лежать на спине, подняв руку, чтобы защитить глаза от неумолимого света, в голове пульсировала боль.

- Договор закончился. Я больше ничего не должен вам, - в холодном, заставляющем дрожать, воздухе слова превращались в облачка пара.

- Договор заканчивается сегодня на рассвете - точно через двенадцать недель с освобождения твоих спутников.

- Договор вошел в силу поздним вечером в тот день, когда мы обменялись рукопожатием. Когда вы освободили своих заложников, не имело значения, - пренебрежительно возразил Люк, понимая, что скользит по острию ножа.

Глаза ситха сузились, но ярость умерилась удовлетворением от оправдания мальчишки. Скайуокер не столько нарушил правила, сколько изогнул их под себя - и это было доказательством того, что Палпатин получит его. Рациональное обоснование средств и способов, необходимых для достижения целей было медленным падением многих хороших людей, включая его отца. Он не отличался от них.

Уже сейчас Палпатин мог видеть, как заострялось это новое лезвие под высокой температурой давления, как формировалось это острие, эта грань, каким внезапно переменчивым становился характер джедая, как ужесточались его суждения, как размывались границы его драгоценных принципов.

Захватывающее, постепенное изменение взглядов…

-Я не собираюсь обсуждать здесь детали с тобой, - наконец резко ответил ситх.

И Люк сказал то, что хотел сказать долгие двенадцать недель, зная, что это не останется безнаказанным, но понимая, что ему придется заплатить за все в любом случае.

-Тогда заткнитесь.

Ответ пришел мгновенно; никаких предупреждений, никаких угроз, никакого второго шанса.

Император рывком встал на ноги и ударил яркой белой энергией, приливающей молниями из его рук. С неистовой силой, будто тряпичную куклу, Люка швырнуло в стену, со звучным треском выбив из легких воздух.

В течение секунды перед глазами стояла пелена; затем, ощущая в горле кровь и напрягая грудную клетку, он изо всех сил попытался вдохнуть, потрясенный внезапной жестокостью случившегося. C трудом глотая воздух, он перекатился на колени и согнулся, пытаясь облегчить дыхание. С каждым вздохом грудь разрывала боль, давая понять, что треск при ударе означал перелом ребер. Он никогда даже не слышал о таком извращенном применении Силы, не говоря уж о том, что понятия не имел, как противостоять ему.

- Очень, очень глупый поступок, - произнес Палпатин охваченным огнем голосом. Он был чересчур снисходителен к мальчишке, позволяя тому слишком много свободных мыслей и слишком много свободной воли. Пора положить этому конец. - Я дал тебе все шансы - все возможности принять изящно свою будущую роль - но ты отказался от них. Конечно же ты понимал, что все придет к этому? Мое терпение не бесконечно.