В смертельном круге

Глава 21

Сад был ярко освещен прожекторами. Апельсиновые деревья не отбрасывали теней, а весь белый передний фасад дома не имел ни одного окна и представлял собой сплошную стену белой штукатурки. Здесь совсем негде было спрятаться.

Открылась тяжелая входная дубовая дверь. За ней стоял Джим Громила, как привратник смерти.

С мраморной лестницы доносился гул голосов. Я прошел мимо картин и плюмажей из сухого папируса на балкон. Чарли и Скот-то оказались у бара. Появился Деке в своей обычной белой рубашке и брюках с высокой талией, в руках он держал бутылку шампанского.

Я представил ему Чарли и Скотто. Я все время помнил о бутылочке из-под пилюль у себя в кармане. Чарли спросил:

— Так это ваш кеч стоит там, в гавани?

— Ну да, — ответил Деке с улыбочкой. — Что вы имеете в виду?

Его глаза были холодны, как объектив фотокамеры.

— Потребуется много работы, — ответил Чарли.

— Верно, — заметил Деке, — это так.

— И вы собираетесь все это делать? — спросил Скотто.

— Еще не решил, — ответил Деке с натянутой улыбкой. — Может быть, со временем.

Его глаза неотрывно следили за толпой гостей.

— Вы видели Поула?

Я отрицательно покачал головой.

Он подмигнул.

— Его нет. Ему надо хорошо поспать после того, как он посмотрел сегодня на вашу манеру вести гонку.

Он рассмеялся, похлопал меня по спине и скрылся в толпе гостей, раздвигая ее своими широкими плечами.

Чарли внимательно смотрел, как он удалялся.

— Вы когда-нибудь реставрировали судно в Южной Испании?

— Да это просто безумие! — воскликнул Скотто.

— Он никогда не будет этого делать. Какого черта он заставил вас тащить ее сюда, когда мог починить ее в Англии за половину цены?

Когда я в первый раз услышал, что «Альдебаран» продан, я решил, что покупатель либо фанатик, либо очень богатый и очень глупый человек. Деке не был ни тем, ни другим, и невозможно было понять, зачем ему нужен этот кеч.

— Очень трудно что-нибудь сказать, — ответил я.

Я собирался что-то добавить, но в этот момент увидел на другом конце балкона коричневое плечо и сальные волосы. И поспешил туда.

Сальный субъект проскочил в балконную дверь. Хочет посмотреть, что за порошок там у него в маленькой коробочке, понял я. На лестнице я перехватил его.

— Сквиль! — окликнул я.

Его лицо было желтым и болезненным. Оно стало еще бледнее, когда Сквиль увидел меня. Его глазки бегали. Он уже успел принять дозу.

— Что вам нужно? — спросил он. — Где вы взяли этот портсигар? — Тихо! — вырвалось у него свистящим шепотом.

— Не будет тихо, пока вы мне не скажете.

— Я уже сказал вам. У Невиллов.

— Попытайтесь подумать еще раз.

— Боже! — вырвалось у него. — Здесь, это было здесь!

— За стеной. В оливковой роще.

— Как вы узнали?

Его лицо стало бледным, как бумага.

На этот раз я понимал, что он не врет.

— Где человек, которому принадлежит эта вещь?

Но Сквиль больше не слушал. Он смотрел поверх моего плеча, и на лице его появилось выражение ужаса. Он повернулся и кинулся вниз по ступеням. Входная дверь хлопнула, шины заскрежетали по гравию. Он уехал.

Я повернулся, чтобы выйти на балкон. Позади меня стоял Джим Громила. Внутри у меня что-то оборвалось. Он улыбался. Широкая улыбка растянула его обычно неподвижное лицо.

— Извиняюсь, — сказал он и проворно пошел вниз по лестнице.

Я вышел на балкон и приблизился к его краю, чтобы вдохнуть свежего ночного воздуха. Выходило, что Генри бывал в этой оливковой роще. Он бросил здесь портсигар и пустую бутылочку из-под пилюль. Что же он тут делал?

Я посмотрел в сад. Вдоль стены тянулся длинный белый сарай. В его средней части были собачьи конуры, а в дальней — что-то вроде гаража. На ближнем же ко мне конце — дверь и окно, закрытые ставнями.

Неясно. Зачем было Генри выходить за стену, чтобы оставить там портсигар и бутылочку из-под пилюль, когда он мог просто перебросить их отсюда, изнутри?

У меня во рту сразу пересохло. Мне надо осмотреть эти сараи. Собаки были заперты.

Сегодня же осмотреть.

— Ого! — воскликнул Скотто.

Он перевесился через перила. Там был плавательный бассейн — голубое окно в зеленой лужайке. Деревья и кустарники вокруг бассейна были залиты ярким светом из скрытых прожекторов. Но Скотто, опершись рядом со мной на перила, любовался вовсе не красивыми огнями, он восхищался тремя девушками в плавательном бассейне. Очень хорошенькие девушки, и к тому же без всякой одежды.

— Дрожь пробирает, глядя на них, — сказал Скотто, сделав большой глоток пива.

Женский голос окликнул меня:

— Дорогой!

Я обернулся. Камилла! У нее был загар цвета кофе с молоком, и ее бирюзовые глаза приветливо светились. На ней было очень маленькое но, видно, очень дорогое черное платье.

— Ты был просто фантастичен сегодня!

Я должен бы радоваться этой встрече. Но сегодня она была некстати.

— Я пришла с Джорджем Хонитоном, — сказала она, и ее длинные пальцы переплелись с моими. — И я слышала, что ты в ссоре с Поулом.

За ее коричневым шелковистым плечом я увидел Хелен Галлахер. На ней были красные туфельки на шпильках, сатиновые шорты типа боксерских трусов и майка с надписью: «Тренировочный лагерь Джоя Багнера». На левей лодыжке у нее был надет зеленый браслет, как у рабыни.

Я сказал:

— Ужасно сожалею, но я должен идти.

И пошел вниз по лестнице к бассейну. А внутренний голос шептал: «Это не Камилла уходит от тебя, а ты от нее». Но я едва слышал этот голос. Все мои мысли были там, за лужайкой. Мне надо было узнать, что в том сарае.

Девушки все еще плавали. Я несколько минут любовался ими, изображая на своем лице застывшую улыбку. Казалось, никто не проявлял ко мне интереса. И я, нащупывая путь, стал потихоньку протискиваться в кусты. И проник туда.

Уже в кустах я снял голубой пиджак и повесил его на ветку. Мое сердце учащенно билось. Я двигался к маленькой будке в конце бассейна, и кусты становились все гуще. Я глубоко вздохнул, стараясь не думать о Джиме Громиле. Потом, уходя от этого шума и света, перелез через деревянный забор, огораживающий бассейн.

В кустах стрекотали цикады, гости галдели вокруг бассейна, но в саду было тихо. Я слышал собственное дыхание и звуки собственных шагов по бермудской траве.

За будкой, стоящей у бассейна, в дальнем конце сада света было меньше. Я подошел к высокой белой стене, к двери, ведущей на пляж. Здесь, у стены, росла бугенвиллея. Стена поворачивала вправо, к сараям и гаражу. Всякий, кто пройдет здесь, будет заметен, как мазок углем на свадебном платье.

Я глубоко вздохнул и, стараясь держаться в тени растений, двинулся к сараю.

Состояние мое было ужасным. Я двигался медленно, в любой момент ожидая окрика. Но никто не останавливал меня. Было слышно только, как шумят гости, вздыхает море за стеной и попискивает система электронной охранной сигнализации.

Я был уже у торцовой стенки сарая, когда увидел маленькую затененную площадку в углу. И быстро спрятался в это убежище, чтобы дать сердцу успокоиться и хоть немного унять пот, струившийся по телу под рубашкой. Ярко освещенный белый дом под красной черепицей стоял как сахарный. Вода плескалась в бассейне, и громкий смех отражался от оштукатуренных стен. Едва мое дыхание успокоилось, я снова обрел уверенность.

Тут были три сарая, стоявшие впритык один к другому. Я подбежал к дальнему концу, где были конуры. Собаки, тихо ворча, возились в своих спальных отсеках. Крайний сарай, как я и предполагал, оказался гаражом. Там стоял серебристый «мерседес», а в торцовой стене не было дверей. На миг затаился в тени. Если Генри здесь, то он в другом конце сарая.

Тогда я вернулся старым путем и скользнул в темную полоску тени двери запертой на висячий замок. Я вынул отвертку, которая была в моем раскладном ноже, сдвинулся немного к свету и отвинтил три винта, на которых держалась петля. Потом повернул ручку.

В сарае послышалось движение. Залаяли собаки. Я открыл дверь и проскользнул внутрь.

Здесь пахло как в обычном садовом сарае. Узкий желтый круг света от моего фонарика выхватывал из темноты газонокосилки, грабли, шкафы с бутылками, где хранилась жидкость для борьбы с сорняками. Ящерицы быстро сбегали вниз со стен. Все кругом было чисто и невинно, как молоко матери.

Я увидел дверь во внутренней перегородке сарая и позвал:

— Генри!

Ответа не последовало. Я толчком открыл дверь, перешагнул через пару старых цветочных горшков и вошел. Желтый круг света пробежал по моткам веревок, пакетам семян, старым тачкам. Я стоял, и меня от разочарования охватывала слабость.

В углу была куча чего-то, что могло быть компостом. Все в этом сарае казалось серым и запыленным. Но вот компост был теплым, шоколадно-коричневым, таким, будто его только что выгрузили.

Я взял бамбуковую палку, прислоненную к стене, и воткнул ее в коричневую кучу. В дюйме от поверхности палка наткнулась на что-то твердое.

Нагнувшись, я расчистил коричневую массу. Под ней обнаружилась серебристая поверхность какого-то предмета, на первый взгляд металлического. Но это было не совсем так. Я схватил этот предмет за угол и потянул. Мне пришлось взяться обеими руками, он весил не менее пятидесяти фунтов. С фонариком в руках я рассмотрел этот предмет. И тут же забыл о Генри.

Я видел это раньше. Точно такие же предметы. В трюме «Альдебарана» во время шторма. Это был тот самый балласт из резины и свинца, которому можно придать любую форму. И я вспомнил, что сегодня вечером, глядя на разобранную палубу «Альдебарана», я видел пустоты именно в тех местах, где лежали эти балластные чушки.

Их было много в куче. Я быстро прикрыл их, забрал ту, которую рассматривал, и пошел назад к первому отделению сарая.

Очень осторожно я просунул голову в дверь.

Здесь, на плоской лужайке, лежали четко очерченные тени. Гости вели себя еще более шумно. Кто-то играл на трубе. Из собачьих конур все еще доносилась возня. Но в поле моего зрения ничего не двигалось.

Я выключил фонарик и сунул его в карман. Зажав серебристую плиту под подбородком, я попытался толкнуть ее через стену, как спортивное ядро, но не смог, и плита, ударившись о стену в футе от ее верха, со стуком упала обратно на газон. Возня в конурах сразу усилилась. Мне стало не по себе.

Я сделал еще одну попытку и толкнул плиту что было сил. На этот раз попал на шесть дюймов ниже края стены.

Моя рука в месте перелома ужасно болела. Я понял, что таким образом не смогу перекинуть плиту через стену. И вернулся в сарай. Там в углу стоял ветхий стол, на котором копились старые цветочные горшки. Я сбросил их на пол, вытащил стол и подставил к стене. Мое дыхание сбилось. Я залез на стол. Линия тени от сарая пересекала по диагонали белую стену. Моя голова и плечи высунулись за пределы тени, и это было бы превосходным подарком для того, кто мог бы за мной наблюдать. Я поднял плиту и перебросил ее через стену, услышал глухой звук ее удара о землю и замер, ожидая окрика со стороны дома.

Окрика не последовало. Я по-прежнему слышал рокот голосов с веранды.

Но за этими голосами я различил и другой звук. Где-то в задней части дома, куда не заходили гости, послышался звук колокола.

Я спрыгнул со стола и затолкал его обратно в сарай.

Потом снова привинтил петлю замка и, согнувшись, стал пробираться обратно вокруг плавательного бассейна. Но тут позади меня послышались странные звуки.

Это было похоже на жужжание телеуправляемого механизма для открывания дверей.

Они выпустили собак!