В стране цветущего граната

Глава 3

Ужин.

Будильник на мобильном телефоне сработал в 16:00. Сладко потянувшись, Люция проснулась и, вспомнив где находится, резко села на постели. Окинула сонным глазом пространство. "Ну я и наглющая гостья, разоспалась", — осудила себя девушка и, вскочив на ноги, поспешила в ванную комнату. Наспех проведя водные процедуры, стала укладывать волосы. Собрав с висков часть прядей забрала их вверх красивым “крабом” и распустила оставшиеся пряди свободно лежащими на спине; на лицо нанесла немного румян и пудры, губы подкрасила коралловым блеском. Платье решила выбрать неброского кофейного цвета, приталенного фасона, чуть выше колен, с милыми разрезами по бокам. Посмотрев в зеркало, одобрительно кивнула своему отражению. Шустро сбежав по деревянной лестнице, проскочила в столовую.

— Урсула ханум, как я могу вам помочь с ужином? — участливо обратилась девушка к хозяйке дома.

— Ах, деточка, ничего не стоит делать, ты гостья у нас, — отказалась мама Селима.

— Но я хочу помочь, мне надо занять свои руки, — упрашивала гостья.

— Хорошо. Бери скатерть и расставь приборы, — и они одновременно улыбнулись.

Большой зал для приёма гостей, отделанный в песочных тонах предлагал простор и уют. Мебель из темного дерева, шкафы с посудой с матового стекла занимали всю правую сторону. Овальный стол в центре гостиной, накрытый атласной кремовой скатертью с рисунком из бледных крупных роз, обещал сближать сидящих за ним гостей. Люстра, низко расположенная над ним и состоящая из множества лампочек в форме свечей распространяла радужное сияние в хрустальных бокалах. Кристально белые тарелки вносили строгость и шик сервировке. Для полной завершённости вечера не хватало лишь классической музыки.

Ураган в виде Сулеймана распахнул резко дверь, немного напугав Люцию, от чего она замерла у стола с салфетками в руках. Широко улыбаясь и громко топая, он на ходу сыпал приветствия, перемежая слова русского и азербайджанского языков. Безо всякого стеснения приблизился и схватил за плечи Люцию, принялся осыпать щёки поцелуями, чем обескуражил девушку.

— Люция, салам! Я так рад, что ты приехала, до последнего не верил, а вот ты здесь самая настоящая. — Он бурно жестикулировал, не отпуская при этом рук Люции и не давая ей вставить слово. В это момент на пороге комнаты показался Селим, такой степенный и сдержанный в противовес брату.

— Брат, она такая милая, — комментировал младший, повернувшись к Селиму. — Почему она раньше не приехала, ведь вы давно общаетесь?

То ли ему, то ли ей задал этот вопрос.

— Вот мы повеселимся с тобою на всю катушку! — вновь обратился к Люции.

— Я ещё не знаю, сколько пробуду у вас в гостях, — скромно промолвила она в ответ.

— Люция приехала ещё и по работе, а не развлекать пацанов вроде тебя, — вступил в разговор, подошедший Селим.

Он, конечно, не ревновал ее к брату, но и не приветствовал дерзость действий братца относительно девушки. Остаток дня не мог сосредоточиться на работе, гаечные ключи так и падали из рук. Хотелось быть ближе к ней, вдыхать ее запах и слушать голос. Селим так ждал этого момента, и теперь завидовал характеру брата, сам он не мог к ней прикоснуться так, как хотелось. Схватив Сулеймана за ворот рубашки, как котенка ловко оттащил от Люции, перегородив в дальнейшем доступ. На что тот только хихикнул и поднял вверх ладони, пасуя. Подошедшая мать разрядила обстановку словами:

— Так мальчики, быстро переодеваться и за стол. Ужин не станет ждать.

— Ну, ты как, освоилась? С мамой подружились? — Селим приблизился почти вплотную, всматриваясь в ее глаза, протянул руку, слегка коснувшись плеча девушки, но в этом жесте и в его взгляде было столько заботы, что Люция кожей ощутила жар от его касания и легкую дрожь в теле.

— Да, спасибо! У тебя хорошая семья и с мамой мы нашли общий язык. Она замечательная.

Он продолжал разглядывать её, будто видел впервые, отмечая перемены и сравнивая с той, что встретил на вокзале. Медленно осмотрел фигуру в платье и одобрительно кивнул.

— Мне нравиться твоя причёска и этот милый наряд, ты такая обворожительная!

— А мне нравится твой запах, — зардевшись от его комплимента, шепотом произнесла Люция. — Не смотря на то, что ты только что с работы. Он определил эти слова как «подкол», мечтательное выражение сменила озабоченность и Селим начал невольно обнюхивать себя, чем вызвал смех кокетки Люции.

— Не волнуйся, ты пахнешь как настоящий мужчина-работяга: немного дорожной пыли, капля моторного масла, остатки парфюма и самого себя.

На что Селим лишь хмыкнул, покачал головой, и, отпустив ее, ушел переодеваться.

Место во главе стола пустовало и в отсутствие хозяина его никто не смел занимать. Селим и Люция заняли стулья друг напротив друга. Центральным меню ужина был плов «турщи-каурма» со сладкими фруктами. Особенность его подачи состояла в том, что рис и «тару» (мясо) подавались раздельно. Долма из молодых виноградных листьев с неповторимой кислинкой, сочная и вкусная. Аромат восточных специй насыщенных и разнообразных распространялся на всю комнату, вызывая дикий аппетит; «чахыртма», фаршированная зеленью и потрохами таяла во рту. Из спиртного бутылка белого сухого вина. Урсула пила газированную воду. Сулейман жаловался, что нет его любимого пива, но не отказывался от вина, пользуясь отсутствием отца. Хотя в доме спиртное не запрещалось, Селим контролировал его присутствие за ужином. Люция скорее дегустировала вино, чем пила. Когда потянулась за бокалом, то ее пальцы и Селима соприкоснулись и замерли на бокале, остановив мгновение. Это было так непривычно касаться друг друга. Не виртуально, как почти два года до, а обмениваясь энергетикой и впитывая чужие эмоции. Ведущим собеседником выступал Сулейман. Такой неугомонный, порывистый, шумный и даже по-детски непослушный. Внешне выглядел мужским вариантом матери, немного смазливый, с весёлыми глазами, только цвет их был не в мать, а угольный. Волосы носил коротко-стриженные. Он засыпал одним за другим вопросами гостью, не давая ей по-настоящему отведать блюда.

— Скажи Люция, а как тебе понравился наш город?

— Да я не успела его рассмотреть, — тихо вздохнула в ответ гостья. — Хотела прогуляться по привокзальной площади, зайти в банк, но Селим, как дикарь, запихнул меня в машину и увёз к вам домой.

При слове «дикарь», Селим поперхнулся, отложил столовый прибор и уставился на Люцию, не понимая в чём это она его обвиняет. Но сообразив, что она шутит, решил подыграть.

— Значит, дикарь говоришь, ты, наверное, не знаешь значение этого слова, милая?

Три пары глаз уставились на оппонента в ожидании предстоящего монолога. Ещё никто не называл Селима подобным словом даже в шутку и было интересно узнать, как он себя поведёт. А он, тем временем, гипнотизируя Люцию, как удав лягушку, продолжил.

— Вот если я сейчас встану из-за стола, перекину тебя через плечо и утащу отсюда вот это и будет дикостью.

И тон его был вполне себе суров, хотя он изо всех сил пытался сдержать смех, а при виде изумленно распахнутых глаз на лице гостьи и раздражения в глазах матери чуть не заржал в голос. Они его обе не узнавали. Пользуясь моментом отсутствия отца и на правах старшего сына мог себе позволить быть строгим, к тому же очень хотелось поставить эту нахалку на место, а то она и здесь будет вести себя свободно и раскрепощено как на Родине. А тут Восток. И здесь царят порядок и патриархат. Сулейман рассмеялся.

— Брат, — обратился он к нему, — да ты включил режим нашего отца.

Урсула смекнула, что сын шутит, строго посмотрела на Селима, потянулась к обескураженной девушке, похлопав по руке успокаивая.

— Не волнуйся Люция, Селим у нас большой шутник. На самом деле он никогда не обидит того, кто слабее его.

Люция и сама знала это, но искры в глазах и эта отповедь говорили о том, что она еще плохо его изучила и немного напрягли девушку. Заметив, что он едва сдерживает смех, подрагивая подбородком, выставила ему под столом сжатый кулак, показывая, что этот выпад даром не пройдёт. Селим расширил глаза от удивления, на столь смелый жест, но промолчал. Ему уже не терпелось поскорее остаться с ней наедине и он попросил мать подавать чай.

Получив паузу в трапезе, Люция решила вручить каждому привезённые гостинцы. Урсуле подарила серебристую пуховую шаль-паутинку, такую невесомую и воздушную с рисунком из крупных бабочек, вызвав теплый благодарственный отклик в карих глазах.

— Спасибо, дорогая, она поистине великолепна. У нас подобная вещица редкость! — и с удовольствием закуталась в неё.

Сулейман как обычно проявлял нетерпение и Люция решила не томить парня, вручив ему первому маленький, но весёлый и символичный подарок: набор брелков в виде эротичных матрёшек. Вполне приличных ярких куколок. Удивительно, но они его так смутили, что он не нашелся, что сказать остроумного, чем вызвал смех присутствующих за столом.

— Да, брат, — констатировал Селим, — Люция наконец-то нашла способ, чтобы заткнуть твой рот.

И чтобы скорее отвести от себя внимание Сулейман переключил его на девушку.

— Ну, а что нашему дорогому Селиму из-за моря привезла? — вызывающе спросил младший. На что мама зашикала, удивляясь невоспитанности сына и призывая к молчанию взглядом. Теперь настала очередь Селима сконфузиться.

— Мне не надо никаких подарков, — буркнул он, отводя взгляд в сторону. — Это привилегия мужчин их дарить.

Но Люция не была бы собою, делая иначе. Выложила перед ним небольшую коробку, упакованную бумагою «в клетку-шотландку». За столом воцарилась тишина, ждали, когда же Селим примет и раскроет ее. Чувствовалось его волнение, он боялся, что там будет нечто такое, что может смутить его как недавно брата. А Селим страшно не любил оказываться в подобных ситуациях.

— Я посмотрю позже, — произнёс с извинением, глядя на гостью.

Но Сулейман был непреклонен.

— Э, нет, брат, давай сейчас или я сам открою, — и попытался ухватить за упаковку, но Селим вовремя подставив локоть отразил захват.

— Хорошо.

Долго не церемонясь, извлек кожаное портмоне черного цвета и в тон ему хромовый ремень, с эксклюзивной бляхой ручной работы в виде «гордого орла». Довольная улыбка невольно расплылась по его лицу.

— Спасибо тебе, но не стоило так тратится, — благодарный и столь же уязвленный огонь в глазах мелькнул и снова упал на подарки.

Ему самому стало неловко, ведь он не предусмотрел ответного поступка. Сулейман тем временем уже примерял ремень на джинсах, восторгаясь вкусом его покупательницы.

— Дашь мне поносить?

— Дам, но не сегодня, я ещё сам не примерил, а ты уже растягиваешь его на своей необъятной талии.

— Че-то необъятной! Я не толще тебя, — шлепнул по прессу младший старшего в отместку и отскочил за стол.

На “орле” он попросту залип.

— Я еще вашему отцу приготовила набор кубинских сигар с разными ароматами, — подвела итог гостья.

— Дорогая, вручишь Али, когда он вернется, нельзя пропускать его восторга, — ответила Урсула, — а сейчас поможешь мне сервировать стол к десерту?

Пока Люция расставляла чашки на стол, Сулейман снова шутил, говорил какое счастье иметь в доме ещё одну прислугу, что он господин, наслаждающий всеми земными благами. Селим хотел было дать тычка ему за оскорбление гостьи, но тут заметил, что Люция не медлит с наказанием, она уже сама ему ответила, слегка толкнув кулаком в плечо. От чего тот взвыл и пожаловался брату, что это за девушки такие пошли, не леди, а какие-то борцы сумо. Зато он сам наслаждался, как сибарит. Откинувшись на спинку стула, зорко следил за всеми её движениями. По этикету он должен был сам прислуживать ей, а не эксплуатировать гостью, но не мог отказать в удовольствии наблюдать, как она хлопочет вокруг него. Как будто они давно вот так проводят вечера. Это было так по-домашнему тепло, уютно хотя и непривычно. Потому что мама с самого детства так не заботилась о них, и потому не мог отказать себе в удовольствии наслаждаться моментом. Чтобы не выдать обуревавших его чувств, сдержанно поблагодарил за чашку чая.

Сладкий стол был одарен самыми вкусными сладостями востока: рассыпчатое «курабье» с клубничной начинкой, «мутаки» с ореховой и маковой, ароматная пахлава домашнего приготовления. На выбор предложено было два вида зелёного чая: с лотосом и шиповником, а так же чёрный, байховый. Чашки, из тонкого фарфора отдавая тепло ладоням, быстро остывали, даря наслаждение чайной церемонии. Селим наконец, дождавшись завершения вечера, поблагодарил Господа за пищу, маму за приготовленный ужин, извинившись, протянул руку Люции помогая выйти из-за стола.

— Сулейман, ты поможешь маме убрать посуду, — приказал он брату. Тот по обыкновению хотел возразить, но осёкся, поняв, что сейчас его отговорки будут выглядеть неуместно.

— Ты не против немного подышать ночным воздухом? — обернулся на выходе из столовой он к Люции.

— О, я только за, немного душно после горячего чая, да и прогуляться перед сном полезно. Вложив свою тонкую ладонь в его широкую, они вышли во двор.

Спокоен и

Счастлив тот,

Кто не спорит.