В связке

4

Мне пятнадцать. Монджо. Монджо и мама. Да, Лили, Монджо и мама влюбились друг в друга. Монджо теперь у нас каждый день, и сегодня он придет ужинать, надо же это отметить. «Нужно обязательно отпраздновать всем вместе», – заявила мама. Ужинам мамы и Лили на ковре – конец. Киновечерам мамы и Лили – конец. Монджо у нас днем и ночью. Уроки у меня заканчиваются в шестнадцать тридцать, и кто мне поможет? Есть кто-нибудь? Я поворачиваюсь к Эмили, которая повернулась к Тому. В обед он должен сказать ей «кое-что». У нее как будто крыша поехала. Спросила, что я об этом думаю. Я не ответила, и она сказала, что я эгоистка и веду себя вообще не круто. Если я закрываю глаза, чтобы дать отдохнуть суставам ресниц, просыпаются суставы сердца, как плохо подогнанные двустворчатые клапаны. Они колются при каждом вдохе.

Сказать маме. Сегодня же сказать маме. Сказать ей: «Нет, мама, не надо ни легинсов, ни короткой юбки, ни брюк в обтяжку, лучше железный комбинезон с застежками-задвижками, чтобы Монджо больше не смог их открыть. Нет, мама, не надо маленького топика, а то Монджо опять заведет свою шарманку: Анна-Анна-Анна. Нет, мама, не надо мягкого пуловера с вырезом, не надо колготок для вечеринок, не надо бюстгальтера вместо моих спортивных топов. Нет, мама, давай не пойдем по магазинам, пойдем в полицию, пошли со мной, мама, ты поймешь».

Или поплакать.

Или сказать папе. Я позвоню ему. Там десять часов, здесь – четыре. Алло, папа, уф, ты уже проснулся, послушай хорошенько и сделай что-нибудь: Монджо мурашит меня с восьми лет, но теперь он встречается с мамой и собирается жить у нас. Приезжай и разберись, ладно?

Нет, не ПУ.

Сказать маме.

Или директору. Месье Друйону. Месье Друйон, видите ли, я мурашусь с Монджо с восьми лет. Это правда, сначала мурашки мне нравились. Но на днях я увидела, что он мурашит еще и Еву. А я думала, у него только я. Она так поспешно выбежала из раздевалки. Ей тринадцать. Мне пятнадцать. Я уже слишком старая? Да ну нет. Он теперь с мамой. Маме сорок четыре. И вот сегодня вечером он придет и поселится с нами насовсем. Мы будем жить втроем. Монджо. Мама. Я. В голове у меня суп. Минестроне. И меня все время рвет.

Месье Друйону?

Или, может, мадам Лиота, медсестре, которая всегда говорит: «Из маленькой рыбки вырастет большая щука»? Это, кстати, фразочка Монджо. Так он на некоторых влияет. На двери медпункта висит табличка: «Стучите, я всегда здесь». Значит, я могу постучать, войти и все рассказать мадам Лиота. А вдруг маму арестуют за ненадлежащее исполнение родительских обязанностей? А если в полиции мне не поверят? А если посадят маму?

Сказать Эмили, моей лучшей подруге? Подруге на всю жизнь. Но она спросит, почему я ждала пять лет, чтобы признаться, что у меня уже был секс. И странно будет все ей рассказать как раз в тот день, когда Том назначил ей свидание. Она подумает, что я это нарочно, чтобы помешать ей как следует насладиться своим «кое-что». А я-то хочу просто пойти после школы к ней, спрятаться в ее комнате, за спинами ее родителей. Переночевать в безопасности в комнате подруги.

Сказать маме. Но как? Мама, это ошибка. Не надо, мама. Монджо и я, мы давно вместе, ты ведь не будешь отбивать у меня парня. Нельзя нам обеим спать с одним мужчиной. Мама, ты разве не понимаешь, что со мной делаешь? Когда я вырасту, мы поженимся, Монджо обещал. Но если будешь и ты, мама, что нам тогда делать?

Сказать мадам Пейна. «Алиса, в каких облаках ты витаешь? Повтори, что я сказала. Ты слушаешь или о своем думаешь? Подойди ко мне после урока, мне что-то не нравится твое поведение».

Я думаю о Монджо, о словах, которые он мне говорит. К истории искусств они отношения не имеют.