В танце жизни

Глава 15 ТРАГИЧЕСКИМ ПОВОРОТ

Прошло пять лет моей, в общем-то, спокойной и благополучной жизни с Сергонэлем.

В нашем с ним союзе, единственной трудной, временами обидной и утомительной, для меня была и оставалась, излишняя гиперопека Сергонэля. Она проявлялась даже в мелочах. «Ешь, пей, надень, сядь, спи» — приходилось мне очень часто слышать от него. Я активно не протестовала потому, что он, в общем-то, не заставлял меня поступать против моих желаний, прислушивался к моему мнению, и не ограничивал мою свободу, если я решительно высказывала свои пожелания. Но его властный характер, лидерские привычки, искренняя забота обо мне и неослабевающий контроль, просто, не давали мне почувствовать себя самостоятельной. Я, как будто, сменила надзор надо мной одного отца на другого. Но я с этим старалась мириться, понимая, что Сергонэль значительно старше меня, опытней, и я кажусь ему несмышленышем, которого надо еще опекать и учить. Ну, и надеялась, что такое его отношение не приведет к тому, что я либо разучусь принимать собственные решения, либо взорвусь протестом, а пройдет время и Сергонэль убедится, что я могу быть вполне самостоятельной.

Наш четырехлетний сын рос здоровым, подвижным, любознательным и очень сообразительным ребенком, умиляя и радуя нас. Уже сейчас угадывалось, что он будет обладать редким среди эльфов, но именно в моем роду часто встречающимся, Ментальным Даром. Уж очень Янисорэль был чувствительным к настроению и состоянию окружающих. Вопреки эльфийским традициям и собственническим замашкам Сергонэля, с ним много времени проводили Эли и Александрэль. Хотя приспособиться к этому, и оценить всю выгоду такого общения, Сергонэлю удалось не сразу.

Благодаря помощи Эли и поддержке Александрэля, я, как только закончила грудное вскармливание, смогла снова выйти на постоянную работу, в контору Тотализатора. Иногда, могла посидеть в мастерской Александрэля, придумывая и мастеря кое-какие полезные в быту артефакты. А в выходные дни, посещала с Сергонэлем Бега или концерты. Раз в декаду, продолжала ходить с Михасом на уроки танца и изредка приглашала его с Офисарэлью к нам в дом, на бокал вина. У них, кстати, подрастал мальчик, орчонок, вылитый Михас.

С большим трудом преодолев сопротивление волнующегося за меня Сергонэля, я с Михасом три раза летала на новом аэростате Александрэля в Эльгномор, с показательными концертными выступлениями парных танцев, и трижды мы выступили, здесь, в Асмероне.

Редко, но я встречалась и с Ювизэлем, чтобы посидеть с ним вечером в ресторане. И если о жизни Эракуса я узнавала от своих старших родственников и знала, что он, став Владыкой орков, теперь все силы отдает на благо Орочей Степи, стремясь снизить частоту межклановых войн и вооруженных набегов, наладить постоянное взаимовыгодное сотрудничество с эльфами и гномами, то о Кирсатэле мне рассказывал Ювизэль. Хотя он и сам мало что знал, нечасто, с оказией, обмениваясь с ним новостями в письмах. Фактически, было известно только то, что Кирсатэль в Степи, в качестве Целителя, находится при Владыке. Он жив, здоров, вынужден очень много работать и пока не связал себя ни с одной женщиной.

В общем-то, мне не на что жаловаться, все в моей жизни меня устраивало. Я вела размеренную и благополучную жизнь, характерную для большинства эльфиек наделенных Даром, благодаря которому они были востребованы как ценные работники, способные приносить безусловную пользу. И я отличалась от них только тем, что оба своих Дара я использовала не на работе, а в быту и в своем увлечении изобретательством. Забавно, но вот как раз на работе я обходилась совсем без магии, и как настоящая гномка получала удовольствие от своей работы с денежными потоками, оптимизируя траты увеличивая доходы, создавая новые рабочие места. Смогла повысить безопасность гонок на ящерах, более внимательное и справедливое судейство, пользуясь тем, что теперь-то я знала изнутри все скрытые особенности проводящихся состязаний. Конечно, я не стала такой выдающейся личностью, как Еваниэль, Алинаэль, Ивануэль или Эдитаэль, но мне тоже есть чем гордиться.

Созданная мной финансовая упорядоченность позволила не занимать у меня много времени на работу. Да и Сергонэль теперь сам легко ориентировался в четких, понятных, прозрачных денежных потоках, учитывая стабильные тарифы на услуги и для участников состязаний, и для зрителей, и для игроков Тотализатора. А увеличившаяся оплата труда работников конторы Тотализатора, изменила отношение ко мне даже женщин, ставших чуть более доброжелательными.

Но, в связи с тем, что для Королевского Казначея все налоги и отчеты по работе Тотализатора города должны были быть объединенными, охватывая и Бега, и Бои, и Стрельбу по мишеням, мне пришлось-таки, к радости Протасэля, заняться и его финансовой отчетностью. Пожалуй, вынужденное общение с ним, единственное, что омрачало мою жизнь. Несмотря на наличие жены и троих детей, он упорно продолжал изводить меня своим неприкрытым мужским вниманием. То он подолгу, беззастенчиво рассматривал меня. То нагло прикасался, не имея для этого повода. То стремился навязать мне какой-нибудь дорогостоящий подарок. То приглашал, якобы, на деловую встречу в ресторан. А иногда и озвучивал циничные предложения сексуального характера. Моя демонстрация того, как это мне неприятно, его не останавливала. Я поняла, что он убежден, что капля камень точит, и упрямо не желает видеть моего недовольства его поведением. Хотя со стороны, все это не выглядело преступным, скорее как чуть повышенное внимание ко мне или, действительно, желание подразнить Сергонэля.

Я не жаловалась Сергонэлю, на эту проблему, по нескольким причинам. Во-первых, считала, что уже не маленькая девочка и стыдно просить помощи у старших, тем самым еще больше усугубляя гиперопеку Сергонэля. Сама справлюсь, если буду осторожна, избегая встреч наедине и из раза в раз показывая свою холодную незаинтересованность. Тогда, рано или поздно, Протасэлю надоест меня домогаться.

Во-вторых, расскажи я Сергонэлю о том, что я чувствую к Протасэлю, и их совместная работа стала бы невозможно сложной. Но городской Тотализатор, который и так является не самым поощряемым Королевой и Советом Старейшин мероприятием, разделить нельзя. В Эльфийском Лесу, с момента появления Тотализатора, существует общее правило — в городе может существовать только один Тотализатор, жестко контролируемый и подотчетный центральной власти. Ни Сергонэль, ни Протасэль никогда, ни за какие деньги, не откажутся от своей части предприятия, в пользу другого. Слишком много сил вложил каждый из них в создание и организацию этого дела, и слишком высокий доход оно приносит.

В-третьих, я не хотела разрушать их дружбу и этим ранить Сергонэля. Ведь между собой они отлично ладили, понимали с полуслова, имели много общих воспоминаний о том, что им пришлось вместе пережить в прошлом, и много совместных увлечений в настоящем. Они всегда были готовы прийти на помощь друг другу, если в этом возникала необходимость.

Ну и, в-четвертых, несмотря на свою холодную сдержанность, Сергонэль ее совершенно терял, когда дело касалось меня. Помня его драку с Ювизэлем, я боялась, что он не справится со своей яростью и в пылу ревности, не дай Небеса, покалечит Протасэля, и тем самым навлечет на себя справедливый гнев окружающих. Так что, мне не оставалось ничего, кроме как приспособиться и терпеть навязчивое внимание ко мне Протасэля.

Сергонэль отдал мой фаэтон в переделку, и мастер сделал в нем специальное безопасное место для маленького ребенка. На нем я и разъезжала по городу то к родителям, то в контору Сергонэля, то в контору Протасэля, то в рабочую приемную Королевского Казначея с налоговыми отчетами.

Такая моя занятость давала ощущение насыщенной жизни и не позволяла рефлексировать и задумываться о том, все ли правильно в этой жизни?

Я просто жила. Наслаждаясь своим материнством, безгранично любя и восхищаясь своим ребенком. Радуясь, что безмерно любима Сергонэлем. Гордясь результатами своей работы. Получая удовольствие от своих увлечений. Отстраненно интересуясь мировой политикой. С удовольствием общаясь со старшими родственниками. Огорчаясь, регулярно возникающим мелким неурядицам, без которых не обходится жизнь.

— Ты отпустишь меня на охоту? Обойдешься без меня несколько дней? — вечером, за ужином, спросил меня Сергонэль.

Его вопрос вызвал у меня недоумение. Для Сергонэля важно не терять физическую форму, боевые и охотничьи навыки, и он нередко уходит в лес с отрядом охотников. Правда, не больше, чем на три-четыре дня. Но не потому, что это я его не отпускала на более длительный срок, а потому, что он сам не хотел надолго уходить в длительный поход и, как он считал, оставлять нас с Янисорэлем без присмотра и защиты.

— Конечно, — удивилась я такой постановке вопроса. — А с кем ты идешь? И на какой предположительный срок?

— Дело в том, что на западе, в окрестностях Марикена, часто стали встречаться Титануры. Это опасно. Вот и собирается большой отряд охотников, чтобы уменьшить поголовье этих тварей, и получить ценные ингредиенты для Зельеваров. Мы с Протасэлем хотим к ним присоединиться. А путь туда не близкий, хоть мы и будем добираться до места по дороге Древних на трех пассажирских каретах. Но пока выследим хоть одного Титанура, не один день может на это уйти. Так что, скорее всего, в этот раз меня не будет около трех декад, — с тяжелым вздохом закончил он объяснение.

— Мне кажется ты не рад этому? Зачем тогда идешь? — спросила я.

— Предстоящей охоте я рад, тем более такой нужной, сложной, азартной, требующей высокого мастерства. Да и Протасэлю уже пообещал. Это его идея, он говорит что мы с ним одомашнились, рядом со своими женщинами и детьми, и как затворники привязаны к дому. Но, так надолго расставаться с тобой и Янисорелэм, мне не хочется и как-то тревожно.

— Ты не должен за нас беспокоиться, — постаралась я его ободрить. — Я не беспомощна, и в состоянии о нас позаботиться.

— Знаю. Но ничего с собой поделать не могу, — вздохнул он. — Будешь скучать?

— Конечно, — искренне ответила я. — И с нетерпением ждать.

Он довольно улыбнулся, встал из-за стола, подойдя ко мне наклонился к моим губам, горячо поцеловал и, взяв за руку, потянул в спальню.

Через два дня, ранним утром, вооружившись, что называется — до зубов, Сергонэль ушел с отрядом опытных воинов-охотников.

Его отсутствие никак не нарушило мой распорядок дня. Утром я отвозила Янисорэля к Эли, затем уезжала по делам, а во время сиесты снова приезжала в дом родителей. Когда жара спадала, мы с сыном возвращались домой. Только в мастерской Александрэля помудрить не было возможности, да и в выходной день никуда не пошла, оставшись дома с ребенком. Но, в тот день, когда вечером был урок танцев, я его не пропустила, оставив Янисорэля ночевать в доме родителей.

Привычка становится почти инстинктом. И вот ночью, мне было как-то неуютно одной в постели. Не хватало рядом тепла мужского тела, ласковых рук и утреннего пробуждения от поцелуя. Отсутствие этого, вызвало какое-то внутреннее беспокойство. Но начинался новый день, и дела полностью вытесняли это неприятное чувство.

Шел восемнадцатый день отсутствия Сергонэля. Сиеста. Я в доме родителей валялась на диване в комнате отдыха, читая «Вестник». У Янисорэля в это время дневной сон и он спит. Алесандрэля нет дома. Он, несмотря на сиесту, остался в Академии. Эли чем-то занята на кухне. Все привычно, тихо, расслабленно, умиротворенно.

Вдруг резкая нестерпимая боль прострелила мне руку, отозвавшись острым уколом в сердце. Я от неожиданности, испуга, боли, громко вскрикнула и, подпрыгнув, выронила «Вестник».

На мой крик прибежала Эли со словами:

— Что случилось?

И только в этот момент я осознала, что мой брачный браслет, с теплом которого я так сроднилась, что и не замечала, налился ледяным холодом.

Я выставила перед собой руку и, с ужасом посмотрев на браслет, прошептала:

— Он стал очень холодным.

Эли, неверяще взглянула на меня, дотронулась пальцами до браслета и резко их отдернула. Но, тут же, взяв себя в руки, уверенно сказала:

— Подожди паниковать. Вызывай по амулету связи Александрэля. Он придет и во всем разберется.

Схватив амулет, на тонком шнурке висящий на моей шее, я не сразу попала дрожащим пальцем в углубление посередине маленького золотого диска, и послала магический импульс.

— Ариэль? — услышала я голос Александрэля.

— Мой браслет. Он стал холодным, — с трудом прохрипела я спазмированным от страха горлом.

— Где ты? — уточнил он.

— У вас дома.

— Оставайся на месте, — скомандовал он. — Сейчас буду.

Я обессилено опустилась на пол, привалившись к дивану. Эли села рядом, держа меня за руку. Руку больно ломило от ледяного холода, а в груди больно жегся Огненный комок. Мысли, по кругу, хаотично скакали в голове. Он умер?.. Не может быть... Не хочу... А как же мы с Янисорэлем... Нет, такого мужчину никакой Титанур не достанет... Он не мог умереть...

Вошедший в комнату Александрэль, сел рядом с нами на пол. Одну руку положил на мой браслет Другую, мне на голову и я почувствовала, как от нее идет целительное тепло, убирая и горячую боль в груди, и нестерпимый холод в руке и сводящую с ума панику.

С сочувствием заглядывая в мои глаза, он тихо сказал:

— Его больше нет с нами.

— Что? Не может быть. Что с ним могло случиться? — не желая верить в услышанное, прошептала я. — У тебя амулет связи особый, действует на большое расстояние, свяжись с командиром отряда охотников, узнай, пожалуйста, что там происходит.

— У меня-то, на большое, а у командира отряда нет. Связь невозможна.

— Я не могу поверить в смерть Сергонэля. И не могу просто так сидеть и неизвестно сколько ждать возвращения отряда охотников. Надо хоть что-нибудь делать, — дрожащим голосом пожаловалась я.

— Все что нам сейчас доступно, это попросить Алинаэль определить, где находится отряд охотников и есть ли там Сергонэль.

— Да! Бежим! — вскочила я.

— Бежать, смысла нет, но к Королеве, идем, — согласился он, вставая.

Оказавшись у входных дверей Королевской Резиденции, Александрэль активировал сигнал посетителя и служащий Резиденции открыл нам дверь. Взглянув на наши лица, он без вопросов пропустил нас внутрь. Алинаэль, видимо, что-то заранее почувствовав, уже поспешно спускалась сверху по лестнице, нам на встречу.

— Алинаэль, — обратился к ней Александрэль, — у нас беда. Час назад, брачный браслет Ариэли стал холодным. Помоги нам определиться, где отряд охотников, ушедший к Марикену, и есть ли там Сергонэль.

— Пойдем в мои личные покои, — с беспокойством глядя на меня, сказала Алинаэль, приглашая следовать за ней.

Проведя нас в комнату отдыха и усадив на диван, она села в кресло напротив и закрыв глаза, замерла с сосредоточенным выражением на лице. Было видно, что то, что она делает не просто, и забирает много сил, о чем свидетельствовала ее побледневшая до голубизны кожа.

Алинаэли не было с нами минут десять, но мне показалось, что целую вечность. Наконец, она открыла глаза и спросила:

— Сколько их было в отряде?

— Семнадцать, — прохрипела я, непослушным, горлом.

— Их шестнадцать. Они стоят так тесно, что, видимо, практически касаются друг друга плечами, что у нас бывает только во время погребального обряда. Ауру каждого в отдельности, из-за их такой близости друг к другу и из-за большого расстояния до них, мне почувствовать не удается. Они находятся на дороге в Асмерон, но от Марикена ушли недалеко.

— Значит, если их ничего не задержит в пути, учитывая, что они на колесах, они будут здесь через пять дней, — констатировал Александрэль.

— Да, — согласилась Алинаэль. — Ариэль, детка, тебе надо каждый день принимать успокоительный эликсир и помнить, что у тебя маленький ребенок, полностью от тебя зависящий. В том числе, и от твоего эмоционального состояния. Ради него ты должна держаться.

— Она останется на ближайшие дни у нас с Эли, я присмотрю за ней, — ответил Александрэль.

Я согласно кивнула, хотя смысл их слов не доходил до моего сознания. Просто, теперь, хотелось скорее уйти отсюда и остаться одной. Всем было очевидно, что Сергонэль погиб, но мое сознание не принимало этого факта. Я всегда воспринимала его сильным, надежным, неуязвимым, способным обеспечить безопасность не только свою, но и нашу с Янисорэлем, несмотря на отсутствие у него Дара.

Эти пять дней, до возвращения отряда охотников, я провела как активированная магией кукла. Я двигалась под руководством Эли, выполняла какие-то целенаправленные действия, старалась не думать о случившемся и, вопреки здравому смыслу, надеялась, что все это — недоразумение. Несколько раз пыталась нагреть брачный браслет с помощью Дара Огня. Но только обожгла себе руку, браслет, нагревшись, вскоре вновь остывал. И становился невыносимо холодным, вызывая постоянную ноющую боль во всей руке, что, в итоге, заставило меня его снять. Говорить, почему-то, я могла только шепотом. Предпочитала молча кивать головой, когда нужно было дать знать, что я слышу и понимаю обращенные ко мне слова. Иногда, Огонь в груди начинал больно жечь, и тогда, рядом со мной тут же оказывался Александрэль, и усмирял его своим прикосновением. На ночь Александрэль усыплял меня, когда я ложилась в кровать. Мой сын, точно, будет обладать Ментальным Даром. Он, находясь рядом со мной, начинал капризничать, все чаще требовательно спрашивал меня, где Сергонэль, отказывался есть и спать. И опять, на помощь приходил Александрэль, успокаивая ребенка своим ментальным воздействием.

Встречать вернувшийся отряд воинов-охотников, и выяснять подробности произошедшего, Александрэль отправился один, наказав мне ждать его дома. А когда он вернулся, то посадив меня в кресло в своем кабинете, сел напротив и рассказал, что он выяснил.

Отряд охотников благополучно добрался до пригорода Марикена, выбрав своей основной базой пребывания ближайшую к городу придорожную гостиницу. В эту гостиницу охотники регулярно возвращались после одного или двух дней поисков в лесу Титанура. Титанура они, в итоге, выследили и убили. В результате этой схватки было несколько раненных, но им помог быстро восстановиться Целитель отряда. Когда взяли с ящера все самое ценное — чешую, секреты внутренних желез, вытяжку из органов, костную муку, глаза, зубы, и наложили заклинание стазиса на те ингредиенты, которые могут испортиться, они, всем отрядом, двинулись домой.

На второй день обратного пути, у одной из карет лопнула колесная рама. Пока кто-то занимался ее починкой, Сергонэль и Протасэль, чтобы не терять время, недалеко отошли вглубь леса, рассчитывая поохотиться и добыть мясо на ужин. А вскоре, назад вернулся один Протасэль. Он сообщил, что на Сергонэля неожиданно напал Свирепый Аспид, и, прежде чем Протасэль сумел убить этого змея, тот успел укусить Сергонэля в руку, впрыснув яд.

К указанному Протасэлем месту трагедии направились несколько воинов отряда и Целитель. Все они с прискорбием убедились, что Сергонэль только что ушел за грань от яда Свирепого Аспида. Сам змей лежал рядом, убитый стрелой Протасэля, вошедшей в голову через глаз.

Согласно традиции, тело Сергонэля, на погребальном щите, предали огню, а личные вещи собрали для передачи близким. Полагающаяся Сергонэлю доля добычи будет выплачена мне, как его наследнице, после реализации всего добытого, в золотом эквиваленте.

Закончив рассказ, Александрэль положил передо мной, снятые с тела Сергонэля, брачный браслет, амулет связи, и, указав на большой сверток, лежащий на полу, сказал:

— Все оружие, что при нем было. Лук, стрелы, меч и кинжал.

Выслушав Алексадрэля, я отрицательно замотала головой.

— Что ты хочешь мне сказать? — не понял он меня.

И я, облизав сухие губы, с трудом, напрягая сжатое горло, хрипло, тихо прошептала:

— Этого не может быть.

— Чего именно? — спросил он.

— Что Сергонэль не смог вовремя заметить и убить Свирепого Аспида. Он знал и чувствовал лес, как дом родной. Мы были с ним вдвоем в такой ситуации, и я собственными глазами видела на что он способен.

— Детка, у нас нет оснований не верить рассказу шестнадцати опытных охотников-следопытов, видевших всю картину произошедшего. А я расспросил каждого из них. В лесу может случиться всякое. Отвлекся на другое животное, неудачно оступился, и еще много различных других причин, приведших к трагическому результату.

— Я не верю, — упрямо прошептала я.

— А я верю, — тяжело вздохнул Александрэль. — Есть что-то фатальное, для нашей семьи, связанное с ядом Свирепого Аспида. Как будто злой рок не получив одну жертву, забрал другую.

Я кивнула, давая понять, что понимаю, о чем он говорит. Когда-то, давно, Эли чуть не умерла от этого яда.

— Тебе надо время, чтобы принять случившееся, — заканчивая тяжелый разговор, сказал Александрэль. — Осознать, что Сергонэля больше нет с нами, и научиться жить без него.

Я опять согласно кивнула. Да, с этим не поспоришь.

Но согласиться, не значит выполнить. Я так и норовила уединиться. Садилась где-нибудь, опустив плечи и уперевшись локтями в колени, уткнувшись лицом в раскрытые ладони, застывала в этой позе, как каменная статуя. Мне бы заплакать, и, может быть, со слезами ушла бы часть боли. Но, нет. Глаза оставались сухими, а невыплаканные слезы, болезненным комком, застряли в горле.

Я не боялась, что не смогу одна вырастить сына. У меня чудесные родители, на чью помощь, я могу рассчитывать. К тому же, я богатая наследница, но и без этих денег, я теперь знаю, что могу сама зарабатывать деньги на безбедную жизнь. Невыносимая тоска поселилась в моей груди по другой причине.

Меня грызло, разъедало душу и сдавливало сердце всепоглощающее чувство вины. Я корила себя за то, что с самого начала наших отношений с Сергонэлем, не исключала для себя, что наш союз временный, ради ребенка. За то, что именно сейчас, когда он ушел за грань, я в полной мере осознала, как была им любима, как много он делал для меня, как был снисходителен, как нежно заботился, как стремился доставить радость и удовольствие, как всегда ставил мои интересы выше собственных. А я так редко говорила ему о том, что вижу это, что ценю, что искренне люблю его. Пусть даже, эта любовь, на самом деле, и напоминала любовь к старшему родственнику и мало походила на то глубокое, романтическое чувство, что я когда-то испытывала к Кирсатэлю. Все это время я жила с ощущением, что жизнь бесконечна и все мы бессмертны, а впереди, еще много-много раз,представится возможность сказать, как я люблю и ценю его. А теперь невозможно что-либо исправить. Поздно. Этих слов уже некому сказать.

Мне не хотелось есть, пить, двигаться, разговаривать. Я могла неподвижно просидеть несколько часов, пока Александрэль не подходил ко мне, клал ладонь на мою голову, и Целительской магией на некоторое время выводил из этого состояния ступора. А вздыхающая Эли не брала меня за руку и не уводила на кухню или в сад, прося помочь ей что-нибудь сделать.

Несколько раз заходил Михас, и один раз Ювизэль. Они пытались поговорить со мной, как-то утешить, но все их слова проходили мимо моего сознания, и я оставалась безучастной.

Еще четыре дня после возвращения охотников, к пяти предыдущим, я провела в таком состоянии. А на десятый день, когда, согласно древним поверьям, через девять дней, душа ушедшего за грань покинула мирские пределы, Александрэль сказал мне:

— Детка, жизнь это не сон в хрустальной шкатулке, где можно закрыться от всех тревог, огорчений, потерь и страданий. Несмотря ни на что, надо жить, противостоять неприятностям, не сдаваться, падать и поднимаясь двигаться к намеченной цели, и тогда, вновь будут и радости, и победы, и удача, и счастье. Лучший способ борьбы с отчаянием и тоской — заняться делом. А у тебя этих дел много. Янисорэль, пока, останется у нас, а ты должна вернуться в свой дом. Тебе нужно заявить о вступлении в наследство и оформить для этого все необходимые документы. Сергонэль не оставил завещания. В таком случае, наследниками по закону являются супруги и дети при достижении ими совершеннолетия. Это, в первую очередь, необходимо сделать для Янисорэля и материально обеспечить его будущее. Не менее важно, вернуться на работу, иначе дело, которому Сергонэль отдал многие годы жизни, рухнет. В память о нем, ты не должна допустить этого. К тому же, от того, как работает Тотализатор, зависит очень многое и в жизни всего города, и в жизни непосредственных работников конторы. Ты сильная, ты справишься, я верю в тебя.