В твоей власти

Глава 6

— Мы направили твою женщину обратно в палатку.

— Она просто под моей защитой. И все.

Джамал посмотрел вдаль, не отрывая взгляда от линии горизонта.

— Это не мое дело, аль-Ахмар. Пока ты не вмешиваешься в мои дела, я не буду мешать. Я желаю счастья для тебя, сейчас здесь главный я, а не мой отец. Его прием был бы не таким гостеприимным.

— Вражда между нами бессмысленна. Мы оба хотим одного и того же — блага для тех, кем мы правим. А сейчас позволь мне вернуться в палатку.

Джамал приподнял бровь.

— Понимаю. Если бы меня в палатке ждала такая женщина…

— У тебя есть жена. И Софи не моя любовница.

— Успокойся, аль-Ахмар. Я на твою женщину не претендую. Я никому не скажу о том, что видел сегодня. Ты — человек чести, я не хочу доставлять тебе неприятности.

Зейн протянул руку, и Джамал решительно пожал ее:

— На том и порешим. Желаю тебе спокойной ночи.

Зейн повернулся и пошел прочь, пытаясь выбросить из головы его слова. Да, сегодня они с Софи переночуют в одной палатке. Но для них обоих там хватит места.

Зейн пересек двор, минуя затухающие костры. Откинув ткань, завешивающую вход в палатку, он встретился с полным тревоги взглядом Софи.

— Добрый вечер. — Он отвернулся от нее и прошел в импровизированную гостиную, где уже лежали сумки, собранные для них во дворце.

— Что ты здесь делаешь?

— Это гостевая палатка. И, так как мы оба гости, здесь мы и будем спать.

— У меня даже нет… — Взгляд Софи внезапно упал на сумки, стоявшие неподалеку.

— У тебя есть все.

— Разумеется. Мне кажется, обо мне будут заботиться в любом случае, не обращая внимания на то, хочу я этого или нет. И это только твоя инициатива.

— По-твоему, я делаю все, чтобы у тебя не было ни единой возможности почувствовать себя несчастной?

— Мы будем спать в одной палатке, и я ничего не знала об этом!

Зейн обвел рукой обширное пространство палатки, недоумевая:

— Думаешь, тебе одной позволили бы здесь спать? А не слишком ли шикарно?

Софи отвела с лица золотистые волосы, сверкавшие в свете лампы.

— Признаюсь, я действительно так думала.

Зейн указал на полосу шелка, свисавшую с потолка:

— Там есть кровать.

— Хорошо. Но… мы будем спать отдельно, — сказала она, залившись ярким румянцем.

— Естественно. — Зейн открыл сумку с вещами, но оказалось, что в нем полно одежды Софи. Погрузившись руками в ворох шелка, он резко отодвинул от себя сумку. — Я не собираюсь искать любовницу. И даже если бы искал, то это была бы не ты.

Софи фыркнула:

— Хорошо. Главное, что мы понимаем друг друга.

Ладони Зейна горели там, где его кожи коснулась ткань ее платья. Три года воздержания вновь дали о себе знать. Если он чувствует такое сильное возбуждение от одного лишь прикосновения к одежде Софи, как он сможет выдержать ее постоянное присутствие?

— А теперь, — сказала Софи, — думаю, пришла пора для нашего интервью.

— Ты так считаешь?

Она подперла щеку кулаком.

— Я хотела спросить, как твоя семья пришла к власти. Мне любопытна история семьи аль-Ахмар.

— Был момент, когда все мы жили вот так. — Зейн махнул рукой в сторону палатки. — Несколько племен объединились под властью одного лидера. Затем вспыхнула война с соседней страной, и наши воины показали себя сильнейшими в битве. Наш лидер, мой прямой предок, погиб, защищая женщин и детей. Он мог бы стать шейхом, но погиб, защищая других. И его сын стал первым правителем страны, которая получила название Сурхаади.

— Очень печальная история. Твой дед принес себя в жертву, даже не зная, к чему это приведет.

Зейн повернулся:

— Отец положил начало правлению семьи аль-Ахмар. С тех пор появился негласный завет: тот, кто возьмет на себя ответственность за союз племен, будет ценой собственной жизни защищать самых слабых.

Софи сложила руки на коленях, сжимая в ладони диктофон.

— Считаешь ли ты себя последователем политического курса своего отца?

— Считаю ли я себя похожим на предка, принесшего в жертву собственные интересы ради своего народа? Нет. Тем не менее…

— А как же твой брак?

Зейн колебался, зная, что его слова могут ранить Кристин, — Софи записывала разговор, и, конечно, он появится на страницах газеты.

— Я всегда знал, что женюсь на Кристин. Да, мы не пылаем страстью друг к другу, но мы преданы нашим странам. К тому же мы оба хотим сделать все для своего народа. Если ты полагаешь, что мы жертвуем слишком многим, — это твое право.

Софи наклонилась.

— Как ты думаешь, преданности стране достаточно для заключения брака?

— Это единственная форма любви, которая мне известна.

— А как же любовь между мужчиной и женщиной?

Зейн подумал о союзе своих родителей, основанном на холодном расчете. О Жасмин и ее любовнике. Жасмин и плейбой Дэмьен, которого он когда-то назвал другом. Было ли то сильное чувство, которое заставило ее отречься от своей семьи и страны, любовью?

— Я уверен, что любовь существует, но она не вечна. И мне она не нужна, у меня другие цели.

— И ты всегда придерживался такой позиции?

— Нет, — сказал Зейн, удивив самого себя неожиданной откровенностью.

— Что произошло?

Он замер, стиснув зубы и чувствуя, что Софи застала его врасплох.

— Когда-то нас было трое. Я, Жасмин и Лейла. Жасмин скончалась несколько лет назад, — сказал он, стараясь не думать о событиях, предшествовавших ее смерти, пытаясь забыть крики, обвинения… — Горе такой силы, такая потеря… меняет тебя. Заставляет многое переосмыслить.

— Я сочувствую твоей потере, — тихо произнесла Софи.

— Это было давно. Но с тех пор все изменилось.

— Естественно. И в любом случае во многом твоя жизнь полностью отличается от жизни обычного человека.

— Что ты имеешь в виду?

Софи смахнула прядь светлых волос с лица, и его взгляд невольно остановился на ее изящной ладони. Софи казалась ему невероятно женственной и грациозной, но в то же время в ней чувствовалась внутренняя сила и неколебимая уверенность в своих силах. Первоначально Зейна привлекали ее мягкость и острый ум. Но сейчас именно противоречивость ее натуры, ловкое сочетание силы и слабости, грации и дерзости так пленяли его.

— Лично мне всегда приходилось заботиться только о себе. Да, конечно, мне не все равно, что думают обо мне другие, но твоя жизнь — сплошной «эффект бабочки». Даже самый незначительный поступок способен отразиться на судьбе миллионов людей. И я не думаю, что большинство может сказать о себе то же самое.

— Твои слова и действия также влияют на людей. Ты журналистка. Ты могла бы рассказать миру о таких вещах, которые легко заинтересуют миллионы людей или, по крайней мере, заставят их многое понять и переосмыслить.

— В идеале я тоже мечтаю об этом. Хотя я никогда не размышляла о своей профессии в таком ключе.

— Почему?

— Я часто думала о том, какой будет моя жизнь через несколько лет. Как только закончу писать о буднях знаменитостей, я перейду на новую ступень своего развития. Может быть, смогу купить себе много дорогой одежды или вовремя заплатить за квартиру. Просто смогу отдохнуть немного. — Казалось, Софи хотела сказать что-то еще, но ей не хватило смелости. Она покачала головой. — Я хотела бы подняться на вершину успеха. Как только это произойдет, я подойду к отцу, протяну ему руку и скажу: «Меня зовут Софи Парсонс. Я не ношу твое имя, потому что я не была для тебя достаточно хороша, но теперь я здесь, в той же комнате, что и ты, нравится тебе это или нет. Я твоя дочь». — Она быстро моргнула. — И я скажу ему, что добилась всевозможных высот в своей карьере только благодаря своим стараниям. Без его помощи. Без его имени, которое не помогло ни одному его рожденному в браке ребенку. Я напомню ему, что дочь, которой он так и не дал свою фамилию, шагнула дальше остальных.

Слова Софи больно ранили Зейна и, услышав их, он понял, что движет ею и откуда в ней столько решимости. Внезапно он осознал, почему она так усердно пыталась всего добиться сама, почему много работала и хотела сделать так, чтобы все забыли о ее низком происхождении. Зейну стало понятно, почему она говорила с таким презрением о своей матери, которая полюбила мужчину, бросившего ее с ребенком и не желавшего даже признавать существование дочери.

Зейну не на что было жаловаться: с самого рождения он знал свое место в этом мире. Кровь в его жилах обеспечила ему статус, а семья дала положение в обществе. Его род был известен не одну сотню лет, и с рождения он получил хорошую репутацию и всеобщую любовь. Он не был достоин этого всеобщего признания и лишь сейчас пытался наконец-то заслужить его по-настоящему.

Сидевшая напротив него девушка начала свою жизнь совсем по-другому — у нее не было ни имени, ни репутации, ни положения в обществе, и она сама прокладывала себе дорогу в этом мире. На ее месте он не смог бы совершить всех ошибок. Но, как бы то ни было, Зейн был прощен. Он был всего лишь своенравным и мятежным королевским отпрыском, у которого слишком много власти и денег. Красивый молодой человек, который без зазрения совести пользовался своей внешностью. У Зейна не было тех трудностей, с которыми столкнулась Софи, но он смело злоупотреблял всеми преимуществами своего положения.

Зейн хотел ей ответить, но не нашел нужных слов. Она только что поделилась с ним сокровенным.

— Твои успехи — это отличная месть твоему отцу, — согласился Зейн. — Я думаю, ты с этим справилась. Честно говоря, я не понимаю твоего отца. Как он мог тебя отвергнуть?

— Ты пытаешься подбодрить меня? — Софи пришла в изумление.

— Не удивляйся. Мне нравятся твои решительность и ум. Я родился в богатой и знаменитой семье и никогда не знал проблем, с которыми сталкивалась ты. Я привык во всем и всегда пользоваться своим положением. И я все потерял, я этого не заслуживал. Я считал все блага, предоставленные мне родителями, само собой разумеющимися. Не удивлюсь, если твои братья и сестры поступили так же. Но такой человек, как ты, такая дочь, как ты, — это подарок судьбы. Если твой отец не понял этого, то мне жаль его.

— Что значит — пользовался своим положением? — спросила Софи тихо.

Этот вопрос показался Зейну слишком личным. На миг Софи утратила свою журналистскую хватку. Ей было по-настоящему интересна жизнь Зейна.

— Оставим это на завтра.

— Так нечестно. И ты обещал мне, что расскажешь тайны Чатсфилдов.

— Да, конечно. — Внутри у Зейна все оборвалось, когда он понял, о чем речь.

Зейн обещал Софи рассказать подробности своей жизни — открыть секрет своей сестры, который лучше держать подальше от ушей Софи. Он начал осознавать, куда их привела вся эта затея с похищением.

— Предлагаю на сегодня закончить разговор, пора ложиться спать, — ответил Зейн.

Софи замолчала, и Зейн внимательно посмотрел на нее. Внезапно весь мир вокруг исчез, и осталась только она. Воздух стал тяжелым, и Зейна будто силой влекло к Софи. Ее зеленые глаза блестели в слабом свете фонарей, а волосы отражали их сияние. Софи была олицетворением суккуба, посланного для проверки его воли, выдержки и самоконтроля.

Как она может сочетать в себе столько разных качеств — одновременно вдохновлять к высоким целям, к служению во благо народа и тут же подталкивать к пропасти? Как же Зейн хотел прижать ее к себе, целовать ее нежные губы, ласкать ее тело и сделать своей навеки!

Зейн не мог найти ответ. Внутри все горело от напряжения.

— Могу я уединиться и привести себя в порядок? — спросила Софи.

Зейну ничего не оставалось, как выйти. Он не смог бы сдержаться, наблюдая за приготовлениями Софи ко сну.

Но стоило ему лишь взглянуть на Софи, как он забывал обо всем. Он не знал, как бороться с искушением, и не был уверен, что хочет этой борьбы. Его терзало странное чувство — давно забытое, погребенное глубоко внутри и переплетенное с трагедией и позором. Зейн не заводил любовниц с тех пор, как стал шейхом. Но раньше все было по-другому: он тщательно взвешивал все за и против прежде, чем заняться любовью с очередной пассией, и принимал решение, и все случалось в подходящей обстановке. Никогда он не чувствовал такой страсти и желания, которые затмевали разум и заставляли забыть о своем долге.

Нет, ничто и никогда не заставит его забыть о своих обязательствах перед страной.

Зейн не может позволить себе разрушить свое будущее или поставить под удар будущее своей сестры Лейлы и целой страны ради интрижки с журналисткой, которая может все обратить в скандал.

Зейн скрежетал зубами: он не доверял людям после предательства Дэмьена, который был когда-то его лучшим другом. И он ошибся насчет Софи, предполагая, что она всего лишь жадная до сенсации журналистка из низкопробных изданий. Но и ласковым котенком ее считать не стоит. Софи с завидным упорством и железной решимостью добилась своего места в жизни. Ее не стоит недооценивать — легче сразу же попрощаться со своей репутацией.

Зейну и без того хватало забот, и порочить свое имя вовсе не входило в его планы. Он уже помолвлен с Кристин.

— Конечно, я выйду. Позови, когда закончишь.

«Никогда. Никогда я не смогу тебя позвать». Софи произнесла эти слова про себя, но ей казалось, что она кричит их во весь голос. Если бы Зейн мог прочесть ее мысли, он бы узнал, как сильно бьется ее сердце в его присутствии. Софи это не нравилось, совсем не нравилось.

Она подождала, пока Зейн покинет комнату, и направилась к сумкам с одеждой. Внимательно изучив их содержимое, она вытащила пару шелковых пижам. Конечно, Зейн позаботился обо всем, даже об одежде для сна. Он знал, что ей предстоит остаться здесь на ночь. Возможно, он даже догадывался, что они будут спать в одной палатке.

«Он не соблазняет тебя».

Нет, конечно, Зейн не пытается ее соблазнить. И, кроме того, Софи никогда не поддавалась чужому влиянию. Конечно, многие мужчины пытались ее добиться, но чаще всего терпели сокрушительное поражение. Нет, она не против отношений, но сейчас ей точно было не до этого.

Перед Софи всегда был пример ее матери, ставшей рабыней своей страсти, которую она ошибочно принимала за любовь. Софи, в отличие от нее, сама была творцом своей жизни и не собиралась впадать в зависимость от другого человека.

Она прекрасно понимала, что попала под магнетические чары красавца-шейха. Но ей было тяжело разобраться в своих чувствах. Когда дымка ужаса рассеялась, она смогла объективно признаться себе в том, что он необыкновенно привлекателен. Но какое ей дело до Зейна? Прежде всего ей нужно было выполнить задание. Заводить короткие романы, пусть даже и с такими красивыми мужчинами, как шейх, вовсе не входило в ее обязанности. К тому же внешность Зейна довольно своеобразна — острые скулы, длинные ресницы угольного цвета. Будь он особой женского пола, ему бы даже не пришлось тратить деньги на тушь. Его лицо было весьма суровым, чему немало способствовала тетина и завораживающие темные глаза.

До боли притягательный — вот подходящее ему определение. И горячий, безумно горячий мужчина.

Надевая пижаму, Софи ругала себя за подобные мысли, но не могла не заметить, насколько нежно прикасался к ее коже материал. Но дело было не в ткани — она представляла себе, что так же нежно к ней прикасается Зейн. Софи тут же постаралась скрыть накатывающее раздражение. Она злилась на пробуждающиеся в ней чувства.

Зейн не дал ей продвинуться в расследовании тайн семьи Чатсфилд, она не сделала даже шага в этом направлении. Конечно, Софи могла использовать его рассказ о стране для будущей статьи, но ее интересовало совсем другое. Чтобы помочь Изабель, ей нужно любым способом заполучить информацию о Чатсфилдах.

Софи переоделась и открыла палатку, высунув голову наружу. Уже стемнело, и последние лучи солнца скрылись за дюнами. Пустыня была днем золотисто-коричневой и плавно переходила в небо непривычного бело-желтого оттенка, какого Софи никогда в своей жизни не видела. Сейчас в темноте ландшафт выглядел однотонным, окрасившись в чернильно-синие и синевато-серые цвета.

Софи увидела внушительную фигуру Зейна, стоящего спиной к палатке, как застывшая тень в ночи.

— Я готова.

Он резко повернулся к ней:

— А я нет.

— Может, пора ложиться спать?

— Делай что хочешь. — Он махнул рукой. — Я не буду ночевать в палатке.

— Куда ты?! — почти прокричала Софи.

Она пыталась себя убедить, что ей нет никакого дела до того, как и где собирается провести время Зейн. Она должна была почувствовать радость, услышав, что он уходит, но испытала лишь беспокойство.

— Я пойду прогуляюсь, и, возможно, мне удастся найти место для ночлега.

— Ты можешь остаться здесь. — Слова замерли у нее на губах, когда она увидела странный блеск в глазах Зейна. Его взгляд был темным и пугающим, но он привлекал Софи. Она безумно захотела сделать шаг вперед и сократить разделявшее их расстояние.

После минутного колебания Софи сделала шаг вперед.

— Стой! — Крик Зейна был подобен удару хлыста.

Софи послушалась, не в силах сопротивляться.

— В палатке хватит места для нас обоих. Прости, что создала такую проблему, — тихо произнесла Софи.

— Я не могу остаться. Иначе нам обоим придется об этом пожалеть.

Зейн резко развернулся и исчез в темноте, и Софи не успела даже спросить, что он имел в виду. Казалось, темнота его поглотила и он больше никогда не вернется. Но Софи все еще стояла и смотрела ему вслед, пока глаза не начало покалывать от напряжения. Она всматривалась в даль до тех пор, пока не почувствовала холод.

Софи не понимала, что же именно привлекает ее в этом мужчине — закрытом и неприступном. Сжигавшее ее желание было сильнее и ярче чем когда-либо прежде.

Постояв еще некоторое время на улице, Софи все же решила вернуться в палатку, продолжая обдумывать последний диалог с Зейном.

Она приехала сюда не ради кратковременного увлечения. Более того, Зейн уже обручен с другой женщиной. Она никогда не позволила бы себе разрушить чужое счастье. Софи не хотела стать причиной разрыва двух любящих людей, потому что она знала, как мучается и страдает ее мать.

К тому же Зейн все равно никогда бы всерьез не обратил на нее внимания. Мужчины, наделенные властью, выбирают других женщин — ярких и уверенных в себе.

На следующее утро Зейн вернулся в палатку сильно замерзшим. Ему казалось, что ночной холодный воздух пробрался в каждый уголок его тела, и теперь он не мог подавить сильный озноб. Тем не менее шейх принял правильное решение, оставшись на ночь в пустыне. Соблазн заночевать с Софи в одной палатке был слишком велик, и он вряд ли смог бы уснуть. Сейчас ему отчаянно нужно было согреться. Пустыня опаляет путников жаром в дневное время, но холод ночи почти невыносим, хотя и несмертелен.

Зейн открыл палатку и вошел внутрь. Его неожиданное появление вызвало бурю эмоций и криков Софи. Спрятавшись за ширму, она в отчаянии пыталась натянуть через голову тунику. Через минуту она вышла: щеки ее пылали, на лице не было макияжа, а волосы лежали спутавшейся копной.

— Почему ты не постучал?

— Разве я должен был стучать? — Он обвел взглядом палатку.

— Но ты мог хотя бы подать какой-то сигнал, что ты здесь! Ты мог крикнуть или издать какой-нибудь звук.

— Если бы мы провели здесь больше времени, то можно было бы придумать звуковой сигнал или даже код. Но мы уезжаем уже сегодня, так что это неважно.

Софи заправила волосы за уши, и выражение ее лица стало суровым.

— Конечно, тебе легко говорить — тебя же не заставали в момент переодевания.

— Сомневаюсь, что я бы так остро реагировал на это.

— Конечно, тебе все равно! Но я гораздо слабее и беззащитнее тебя.

Зейн пытался понять, что она имеет в виду.

— Я не собирался пользоваться моментом, чтобы затащить тебя в постель. Если ты об этом.

— Это лишь слова. — Софи изогнула бровь.

В его взгляде читалось презрение.

— Можешь быть в этом уверена.

— В любом случае женщина всегда должна думать о своей безопасности. Мир — страшное место, где мужчина может похитить тебя в любой момент.

— Неужели?

— Да, я наслушалась таких историй.

Зейн улыбнулся.

— Очень страшно. Ты уже собралась?

— Я почти все упаковала. — Софи осмотрела комнату.

— Выспалась?

— Да. Постель очень удобная. А как ты провел ночь?

Зейн почувствовал, как напряжены все суставы, — он все еще никак не мог согреться после ночной прогулки. Конечно, хорошим сном это не назовешь.

— Не очень.

— Где ты спал?

— Я нашел удобный бархан.

Зейн не знал, почему честно отвечает на ее вопросы. Он мог бы с легкостью сказать, что приятно провел ночь в спальном мешке с женщиной. Но тогда бы он предал Кристин, пусть даже и на словах. Но он даже мысли о предательстве допускать не хотел. Софи могла написать об этом грязную статью. Но больше всего он не хотел, чтобы она разочаровалась в нем.

— Ты же не хочешь сказать, что спал в пустыне?

— Именно так.

— Ты же врешь мне, да? — Зеленые глаза Софи были широко распахнуты, и отражающееся в них беспокойство вызвало у него волну тепла, идущую прямо из глубины сердца.

— Не трать свои нежные чувства на меня и не удивляйся. Я так делаю не первый раз.

— Теперь я чувствую себя виноватой. Это я не захотела остаться с тобой на ночь в палатке, и тебе пришлось уйти.

— Ты имела право на уединение.

Софи фыркнула.

— Конечно, я имела право быть одной, но ты собирался спать на диване, и, значит, мне нечего было бояться. Теперь я знаю это.

Тепло, появившееся внутри еще минуту назад, вдруг превратилось в гнев и раздражение.

— Я никогда не обижу тебя, Софи, ты можешь мне доверять. Но я могу сделать то, что не должен делать, и тогда мы оба будем жалеть об этом.

— Ничего не понимаю. Если ты не причинишь мне вреда, то почему мы можем пожалеть об этом?

Зейна охватило пламя, и он направился к Софи. Разум не мог совладать с чувствами, и он хотел лишь одного — тепла. Зейн знал, сколько тепла она может ему дать, стоит лишь прикоснуться к ней.

— Ты действительно не понимаешь?

— Нет, не совсем.

Зейн взял ее за руку и притянул к себе, о чем тут же пожалел. Но отпустить ее руку было выше его сил.

— Я не причиню тебе вреда, малышка Софи, я никогда этого не сделаю. Но я борюсь с соблазном оказаться с тобой в постели, потому что в итоге это может привести к плачевным последствиям.

Зрачки Софи расширились, и зеленые глаза стали почти черными, а губы казались такими мягкими, что Зейн почти чувствовал их нежность. Он мысленно представлял, как ее тело прижимается к нему и он нежно сжимает ее грудь. Тогда уже не останется никаких вопросов. Но Зейн был полон решимости избежать близости. Он должен был понимать, что в любой момент может уйти. И неважно, что кровь со стремительной силой бежит по венам, наполняя все тело огнем, а в голове все мысли словно в тумане, и ему нужна нежность Софи больше, чем воздух.

Такого просто не может случиться, потому что долг превыше всего.

Он отпустил ее и сделал шаг назад, отходя на безопасное расстояние.

— Незачем больше поднимать эту тему.

— Но… Я… Ты не можешь просто притворяться, что этого не было.

— Мы оба так и поступим. Мы будем притворяться, что ничего не было и я ничего тебе не говорил. — Зейн отвернулся и перевел взгляд на коричневые стены палатки. — Теперь ты знаешь, почему я ушел.

— Потому что я… привлекаю тебя? — Софи сказала это с невиданной невинностью в голосе, и возбуждение волнами прокатилось по телу Зейна.

— Больше всего на свете, — ответил он севшим голосом, который даже сам не узнал.

— Разве такое возможно? Разве я могу… нравиться такому мужчине, как ты?

— Ты говоришь так, словно даже не подозреваешь о своей внешности.

— Нет. Я хотела сказать, что ты не первый, кто западает на меня, но ни один мужчина не желал меня, зная точно, что отношения между нами невозможны.

Он повернулся к ней:

— Все бывает в первый раз.

— Наверное.

Ему не следовало задавать следующий вопрос, лучше было бы промолчать. Но слова жгли его изнутри, как угли костра. Было лишь два выхода: выплеснуть их наружу или проглотить и гореть изнутри, не в силах потушить пожар.

— Тебя влечет ко мне?

Ее голова резко дернулась, и рот открылся от изумления.

— Влечет ли меня к тебе?

— Я не буду повторять вопрос.

— Я не полная дура и не страдаю стокгольмским синдромом, чтобы на тебя запасть.

— И ты не ответила на мой вопрос.

Она отвернулась, и лишь плечи поднимались и опускались в такт ее дыханию.

— Знаешь, я целовалась всего лишь раз.

— Не понимаю, к чему ты ведешь. — В тот момент, когда слова слетели с ее губ, желание уже полностью овладело его телом, и ему оставалось лишь бороться с покалыванием в нижней части живота.

Когда она вновь заговорила, ее голос дрожал.

— В университете была вечеринка, и он был очень популярным парнем. Один из богатеньких парней — тот, на кого я хотела всегда равняться. Как бы там ни было, все закончилось тем, что мы сидели вместе на диване, он наклонился и поцеловал меня. Я была разочарована, и в то же время мне стало легче. Я поняла, что никогда не узнаю такого безумия страсти, какое испытывала моя мать. Я узнала, что я выше этого. Соблазн не для меня. — Она повернулась к нему: — Но, увидев тебя, по непонятным мне причинам я захотела прикоснуться к твоим губам. Мне бы следовало ненавидеть тебя, но никак не жаждать поцелуев. А теперь все перемешалось, и не знаю почему.

Ее слова отозвались болью в груди Зейна. Он мысленно похвалил себя за то, что ушел прошлой ночью, иначе бы утром проснулся с чувством глубокого сожаления. Сейчас он пытался оградиться от сказанных ею слов, которые еще больше разжигали огонь страсти. Зейн боялся сгореть в этом огне.

— Не беспокойся об этом. У нас ничего не получится. — Это предупреждение он сделал скорее для себя, чем для Софи. — Ты пойдешь своей дорогой, а я своей.

— Конечно.

— Хорошо. — Зейн закончил разговор.

Его тело напряглось и кричало о желании сдаться в плен страсти и наслаждения. Но это было невозможно. Сейчас он был достаточно опытным и мудрым и понимал, что следование своим эгоистическим желаниям не всегда приводит к чему-то хорошему. Он уже терял близких людей, слушая только себя, и больше никогда не повторит подобной ошибки.

Когда они вернутся во дворец, в его собственные владения, все сразу встанет на свои места. Иначе ему опять предстоят ночи на улице в попытке совладать с собой.

— Хорошо, тогда мы идем?

Она кивнула:

— Да, я готова.

В тесном пространстве внедорожника Софи чувствовала всю силу напряжения между ними. Ей не следовало честно признаваться Зейну во всем, так же как и ему нужно было молчать о своих чувствах. О чем только они думали?

Почему ее так влечет к нему? Почему, даже открыв свои секреты, она все еще хочет его поцеловать? Это было какое-то безумие. Ей не следовало говорить о своей неопытности. Но что сделано, то сделано. Она рассказала ему, что лишь однажды целовалась с мужчиной. И все еще более запутала, признавшись в желании поцеловать Зейна.

И сейчас они ехали вдвоем в одной машине по кажущейся бесконечной дороге, проходящей по безлюдной пустыне. Светло-голубое небо уже начало менять цвет, и облака затягивали весь горизонт серым, придавая небу зловещий вид.

Чем дальше они уезжали от дюн, тем хуже становились погодные условия.

— Что происходит? — с тревогой спросила Софи, глядя на нависающие облака.

— Ничего хорошего.

— Все действительно так ужасно?

— Да, ужасно, — ответил он, глядя на ветровое стекло. — Кажется, я знаю, что нас ждет.

От страха все внутри сжалось.

— И что это?

— Слышала о ливневых паводках?

— Да, кажется.

— Боюсь, что нам предстоит столкнуться с ливнем. Если я прав, то нам придется остановиться и переждать.

— Это все, что мы можем сделать? — Софи запаниковала, и это было связано не с Зейном и их предыдущим разговором. В этот момент она забыла обо всем.

— Нам нужно подняться как можно выше, и, возможно, мне удастся собрать палатку до того, как пойдет дождь.

— У тебя есть палатка?

— Конечно. Я всегда вожу с собой все необходимое для выживания.

— Ну, тогда мне повезло встретить шейха-бой-скаута.

— Я мало что знаю о бойскаутах, но прекрасно понимаю, как мы сможем выжить.

Софи почувствовала облегчение. Какая же она глупая! Дождь даже еще не начался, а она уже представила страшные потоки воды, смывающие все на своем пути.

Зейн съехал с дороги, и Софи схватилась за ручку двери, стараясь удержать равновесие. Машина с трудом поднималась по холму, качаясь на многочисленных кочках.

— Я постараюсь подняться на максимальную высоту, хорошо?

Софи тронуло, что Зейн пытался успокоить ее расшатавшиеся нервы — его голос звучал заботливо. Она никогда не показывала свою слабость, но рядом с шейхом она ничего не скрывала. В любом случае нет смысла притворяться, будто она знает, что стоит делать дальше. Она чужая в его владениях, и ее многое здесь пугает.

От этих мыслей тело Софи словно стало каким-то невесомым, как будто она отстранилась от этой качки в автомобиле.

— Хорошо.

Они поднялись до самой вершины хребта, где Зейн остановил машину.

— Припаркуемся тут. Может быть, все обойдется, но если ливень начнется, то затопит всю дорогу и смоет все. Здесь мы будем в безопасности.

— А палатка сможет защитить нас от такого ливня?

— Конечно сможет. Я купил ее в специализированном магазине, она предназначена именно для таких случаев. Эти палатки сделаны лучшими мастерами Сурхаади на основе опыта многих столетий. В пустыне мы сталкиваемся с дождями и даже песчаными бурями. Всегда нужно иметь убежище с собой.

Софи подняла глаза к небу, которое еще больше потемнело.

— Нам следует поторопиться.

— Что значит «нам»? — Он открыл дверь и вышел.

Она тоже вышла из машины и последовала за ним.

— Ты думаешь, я позволю тебе раскладывать палатку в одиночку?

— Ты знаешь, как это делается?

— Не совсем. Я выросла на окраине Нью-Йорка и мало знаю о походах. Тем не менее я могу чем-нибудь помочь.

— И чем же? — спросил он насмешливо, подняв брови.

Затем Зейн подошел к внедорожнику, открыл багажник и достал небольшой компактный сверток. Вряд ли туда поместятся два человека. Конечно, она не сравнится с той огромной и шикарной палаткой, в которой Софи ночевала вчера в гостях у племени.

— С Джамалом и его людьми все будет в порядке? — Софи вспомнила, что они жили в низине.

— Да, их территорию буря не затронет. Там иная влажность и земля быстрее впитывает дождь. Их может немного залить, но мощного наводнения они не увидят.

— Как сильно могут отличаться друг от друга участки одной местности!

— Действительно. Просто столица построена на более высоком уровне, так что проливные дожди не могут нанести ей вред. Джамал и его племя живут дальше на востоке, и им также не грозят наводнения. Территория, на которой мы находимся в данный момент, самая опасная и необжитая.

Зейн взял сверток, перекинул его через плечо и подошел к ровному участку земли на вершине. Ровным этот кусочек земли можно было назвать только условно. Шейх начал распаковывать палатку.

— Я могу помочь?

Он поднял голову и посмотрел на небо.

— Будешь держать зонт, если начнется дождь.

— Опять шутишь?

— Конечно шучу. — Зейн с вызовом посмотрел на Софи.

— Не знала, что ты умеешь шутить.

Он улыбнулся, и дрожь пробежала по телу Софи.

— У меня еще много секретов, Софи Парсонс.

Софи оказалась права: палатка была очень маленькой. Даже в просторной палатке присутствие шейха было невыносимым, а в таком тесном пространстве Софи и вовсе может потерять самоконтроль. У нее оставалось все меньше сил: она не могла больше сопротивляться магнетизму шейха.

«Ты уже сдаешься…» — с горечью подумала Софи.

Софи отбросила предательские мысли и продолжила осматривать палатку. Низкий свод не дал бы им с Зейном возможности встать в полный рост. Софи могла лишь немного пригнуться, а вот шейху придется согнуться наполовину. Если они сядут, им обоим хватит места, но расстояние между ними будет минимальным.

Софи никогда не встречалась с мужчинами, и ей казалось, что она легко может противостоять влечению. Сейчас эта уверенность растворилась.

Зейн закончил установку палатки, и первые капли уже достигли земли. Софи поторопилась ко входу, и Зейн последовал за ней, снимая рюкзак с плеч.

— У меня есть немного еды. — Наклонившись, он протиснулся в палатку и сел рядом с Софи, отчего она вынуждена была подвинуться в самый угол.

— Отлично, я люблю вкусно поесть.

В этот момент небо будто разверзлось, и дождь мощными каплями ударил по крыше палатки, словно природа решила вылить всю воду, накопившуюся за бессчетное количество сухих дней.

— Этого следовало ожидать. — Он расстегнул рюкзак и достал упакованные лепешки, виноград и какие-то фрукты, названия которых Софи не знала.

Зейн достал еще две бутылки воды и одну протянул Софи. Он сменил позу — теперь он сидел со скрещенными ногами и жестами призывал Софи устроиться поудобнее. Она так и сделала, а потом открыла свою бутылку воды и жадно к ней припала.

Софи также взяла круглый фиолетовый плод. Внезапно она поняла, что не отводит взгляда от его темных глаз, и тут же отвернулась. Софи почувствовала тепло внизу живота, а сердце начало биться быстрее. Она вновь ощутила легкость, которая словно приказывала ей перестать притворяться. Эта легкость призывала расслабиться и поддаться искушению.

К сожалению, у Софи не было выбора. Наверное, ей следовало сходить на свидание по прилете в Нью-Йорк и перестать все свободное время посвящать работе. Возможно, все дело не в Зейне, всему виной ее длительное воздержание. В действительности она никогда не планировала так долго оставаться в одиночестве, но всегда находились причины, по которым она невольно откладывала встречи с мужчинами.

«Расслабься и перестань воспринимать все так серьезно», — подумала Софи. Странное и очень сильное чувство исходило из груди, опускалось в низ живота и передавало тепло каждой клеточке ее тела. Софи слышала о порхающих в животе бабочках, но сейчас все было гораздо сильнее. Она никогда не испытывала подобных ощущений.

Софи отвернулась, стараясь задержать дыхание и сохранить остатки самоконтроля. Она свернула одеяло, лежащее рядом, и положила его за спину, чтобы было удобнее.

— Мы здесь надолго, так что можно провести еще одно интервью.

— Правда? — Выражение лица Зейна стало напряженным.

Софи показалось, что она находится на краю бездны, за которой скрывается неизвестность. В душе переплелись любопытство и страх. Софи понимала, что ей необходимо выведать тайную информацию — именно из-за этого она и попала в плен. Но она не хотела становиться хранительницей секретов Зейна и мечтала, чтобы в этот раз он не был так откровенен.

— Мы уже обсудили то, как ты пришел к власти. Я думаю, пришло время поговорить о тебе. — Софи выпила воды и потянулась к винограду.

— Ты уверена, что точно этого хочешь?

Не оставалось сомнений, что Зейн что-то скрывает. Софи видела это в глубине его темных глаз, в которых застыла пугающая ее пустота.

Софи не могла подавить любопытство. Ей нужно было добраться до сути происходящего. Она чувствовала, что, только полностью завоевав его доверие, сможет выведать интересующие ее подробности.

Зейн на минуту задумался, глядя сквозь Софи. Когда он начал говорить, его голос звучал тихо и монотонно.

— Интересно, как все меняется со временем. Сурхаади с момента моего рождения была богатой страной, отделенной от кочующих племен, живущих в пустыне. С тех пор многое изменилось к лучшему: страна богатеет и процветает. Тем не менее богатство и власть часто портят человека. И сегодня я расскажу тебе грустную историю о недостатках и пороках.

Зейн говорил серьезным и уверенным голосом, и Софи поняла, что снова с нежностью смотрит на него, несмотря на все попытки держать себя в руках.

— Ты говоришь о себе?

— Тяжело жить под давлением обязательств, когда с рождения знаешь, что судьба целого народа зависит от тебя. Мне много рассказывали об истории страны, но забыли внушить уважение к моральным устоям. Меня увлекали рассказами о великих битвах и лихих победах, но я не задумывался, что битвы не обходятся без жертв. Так меня пытались подготовить к принятию власти, но я не понимал, что лидеру мало быть просто сильным — правитель должен слиться воедино со своим народом и пожертвовать ради него многим. Я пренебрег своими обязательствами. Мне казалось, что только моя жизнь — яркая и насыщенная — имеет смысл.

Зейн поменял положение и взял хлеб. Он откусил немного и начал медленно жевать, обдумывая дальнейший рассказ. Проглотив хлеб, он спокойно продолжил:

— Для меня не существовало никаких запретов и границ. Я довел до отчаяния мать и заслужил презрение отца. Да, именно заслужил. Мой отец был мудрым и серьезным человеком, всегда следовавшим идеалам чести, которых не было у его сына. Я был тем сыном, который думал только о покупке последней модели машины или об очередной тусовке в ночном клубе. В этом мне помогали многочисленные друзья в Европе. Вместе с ними я предавался развратному образу жизни.

Софи была потрясена. Зейн казался человеком, поглощенным мыслями о преумножении богатства. Она не могла поверить его словам. Он беспокоился о своей семье и своей стране и совершенно не был похож на того человека, которого описал в своем мрачном рассказе.

— Мой отец предупреждал, что подобное поведение приведет к трагедии или даже смерти. Но мне было все равно. Я никогда не думал о последствиях — деньги и власть всегда спасали меня от них: если я разгромил номер в гостинице, то в любой момент мог заплатить за причиненный ущерб и все немедленно приводили в порядок. Когда я попадал в аварию, то лишь щедро платил владельцу машины, чтобы тот убирался прочь. Когда мне надоедала очередная любовница, я покупал ей какую-нибудь безделушку. Женщина приходила в восторг и дальше шла своей дорогой, гордясь кратковременным романом с шейхом. Да, долгие годы я жил без проблем.

Софи смотрела ему в глаза, пытаясь прочитать его мысли, понять, что он чувствует и о чем сейчас думает, но видела лишь пустоту, бездонную пропасть.

— Что изменилось? Что-то должно было случиться. В противном случае ты бы до сих пор продолжал вести беззаботный образ жизни.

Да и кто бы удержался от соблазна предаться развлечениям и удовольствиям, имея деньги и власть? У Софи никогда не было такой роскоши и богатства, и ей всегда приходилось много работать. Если бы ее жизнь была другой — наполненной лишь счастливыми и беззаботными моментами, возможно, у нее бы не было проблем с личной жизнью.

— Ты не ошиблась. Кое-что изменилось. Отец оказался прав.

— Что ты имеешь в виду?

Он резко выдохнул и опустил взгляд, а его тело напряглось.

— Зейн, — настаивала Софи, — о чем ты говоришь?

В палатке воцарилась тишина, прерываемая лишь звуками дождя. Внезапно Зейн поднял глаза на Софи.

— Мой отец говорил, что мое поведение рано или поздно доведет до трагедии. Он считал, что я словно призываю смерть. Так и случилось, Софи. Из-за меня умерла моя сестра.