Вампирские войны

– 1 –

Пустыня – место красивое и опасное.

Говоря это, люди имеют в виду жару, а также гремучих змей, скорпионов, коварные кактусы с жуткими шипами, заполонивших все вокруг. В конце концов, откуда им знать, что может на самом деле случиться в бескрайней пустоши, пока утренний воздух еще хранит холод ушедшей ночи, где встречаются твари, что так и норовят урвать толику тепла и другие блага у любого живого существа, что им придется по вкусу.

Муни Лопес известно, что самый страшный хищник пустыни ходит на двух ногах и охотится не ради пропитания, а получает удовольствие, причиняя боль и страдания другим.

– 2 –

– Я согласилась дать тебе денег на поездку в большой город. Это из тех, что отложены на учебу в колледже, потому что я надеялась поднять твой дух и помочь развеяться, – говорит Мама Гасо.

Муни сидит на обшарпанном диване в темной комнате трейлера и молчит. В Селсе, Аризона, сейчас июль, и грузная пожилая женщина включила кондиционер на полную мощность и задернула шторки на окнах. Муни знобит, ей хочется выйти наружу и погреться на солнце. Вот уже неделя, как она вернулась из Нью-Йорка, и чувствует себя отвратно. Она повторяет:

– Развеяться?

Круглолицая, с морщинистым лицом, обрамленным длинными седыми волосами Мама Гасо невозмутимо кивает:

– Забудь. Что было, то прошло. Тебе надо жить дальше.

Муни не повышает голоса, но руки на коленях сжимаются в кулаки. Ничего не изменилось, ни у нее, ни в резервации. Ее народ – тохоно-оодхам – все такой же нищий, она несчастная сирота, которой ничего не светит, за которую никто из многочисленной родни не хочет отвечать, а ее опекунша до сих пор надеется, что она по какому-то волшебству вдруг заживет по обычаям своих так называемых соплеменников…

За полтора месяца до поездки в Нью-Йорк Муни изнасиловали в пустыне нелегалы из Мексики.

– Прийти в себя, – повторяет Муни. Она расслабляет пальцы, потом ловит себя на том, что скрежещет зубами. – Зачем это? Значит, я ничего не добилась, ни к чему не пришла.

Глаза щиплет, но она сдерживает слезы. Может, потом заплачет, но не сейчас, не здесь.

– Мне хотелось отвлечься, хоть какое-то время не вспоминать. – Она набирает воздуха. – Ничего не помогло.

– Вспомни, как жила до того, как на тебя напали, – стоит на своем Мама Гасо. – И продолжай в том же духе.

Муни встает.

– Серьезно, бабуля? Вот так просто взять и забыть… – Она щелкает пальцами в воздухе. – Вот так. – Ее губы кривятся. – Притвориться, что ничего не было, будто все про это забыли и не считают меня какой-то прокаженной.

Через три шага крохотное пространство комнаты заканчивается, и она рывком открывает дверь, наслаждаясь благословенным потоком горячего воздуха, ворвавшегося внутрь.

– Я выйду. Тут ледник, как в проклятом холодильнике.