В ясном небе

XIV

Поселок, в котором жил Сергей, расположен очень удобно. В город от них можно добраться на поезде. Через их станцию проходит два поезда. Рабочий, или, как его называли, «вагончик». Поезд этот был холодным, кургузым, потрепанным. Все было шиворот-навыворот в этом поезде. Даже паровоз ходил почему-то задом наперед. Другой же поезд, дальнего следования, Рига — Орел, был красавец. Вагоны цельнометаллические, длинные. На окнах — белые занавески. На столиках — розовые абажуры. В город также можно уехать автобусом. Им-то намного быстрее и удобнее. Если от железнодорожного вокзала нужно добираться в центр города на трамвае, то автобусная остановка располагалась прямо на центральной улице. Магазины все рядом, до базара рукой подать, а большинство только и ездит в город из-за магазинов и базара, где все, что угодно, можно купить.

Автобусы между поселком и городом стали ходить недавно. Года три назад впервые в их поселок вкатил красный тупоносый «ЗИС» с большими широкими колесами, возле которых Сергей со своими приятелями мерился ростом. Иным эти колеса доходили до подбородка, а Сергею, например, до глаз. Сейчас даже трудно представить, как поселок обходился без автобуса. Весной, когда шоссе, проложенное по бывшим болотам и топям, начинает «дышать» и автобусное движение прикрывается на две, а то и три недели, в поселке будто чего-то не хватает.

Сергею повезло. Он успел к самому отправлению. Едва вскочил, как шофер закрыл дверцы и начал выворачивать огромный руль, выводя автобус на дорогу.

Автобус катил по поселку, и, конечно, все Сергею было знакомо. Чайная, клуб, ларек, прикрытый коричневыми ставнями, пустынный и никчемный зимой, начинающий свою жизнь с весны, когда вокруг ларька устанавливаются постоянные прокисшие пивные запахи.

Напротив школы автобус притормозил, и Сергей, почуяв неладное, сжался, надвинув шапку на глаза. Вдруг сядет кто-нибудь из учителей. Или, может быть, сам директор. Он часто ездит по всяким делам в город. Но никто не садился, автобус сбавлял ход, чтобы объехать вставшую посреди дороги лошадь. Ей трудно было стронуть с голого асфальта сани, нагруженные тяжелыми утробистыми мешками. Возница неистово порол лошадь кнутом, а она, приседая на зад, напрягаясь, бешено храпя, разъезжаясь копытами по асфальту, все никак не могла осилить поклажу. В автобусе зашумели, стали ругать бездушного возницу, которого сам черт занес на шоссе, в то время как рядом лежала хорошо наезженная санная дорога. Кто-то предположил, что возница пьяный, — на том и порешили, и в автобусе снова стало тихо, будто весь автобус прислушивался к гулу мотора, вышедшего на простор зимней дороги.

Автобус выбрался за поселок, вдоль дороги побежали поля, местами прошитые жиденькими рядами лесопосадок. Они только набирали силу. В полях было ветрено. Солнечно. Снег уже имел тот особый блеск, который говорит о скором приближении весны, тепла, о близком прилете грачей. Сергей любил весну, ее талые запахи, холодные лужи, в которых обалдело купаются, крича от восторга, воробьи, любил солнечные блики на стенах домов, быстрые ручьи, стремительно уносящие мусор зимы. Было за что любить весну. Ее прихода он ждал всегда с нетерпением.

Как-то ему приснился сон, будто весна прошла без него, будто он проспал ее из-за тяжелой болезни и очнулся, когда деревья шумели полной листвой и вокруг стояла летняя сушь. «А весна? Была ли весна?» — пытал он своих знакомых. Те удивленно осматривали его, удивляясь его странному вопросу, отвечали, что, конечно, весна была. И, слыша эти спокойные ответы, он, напрягая ум, все думал и думал о том, как же так случилось, что весна прошла без него. Ему стало во сне так отчаянно горько, что он проснулся в слезах, облегченно вздыхая, радуясь, что это всего лишь сон…

Автобус шел быстро, легко. Шофер царственно восседал на высоком сиденье, слегка покачивая из стороны в сторону руль. Шофер был молод. Судя по серому бушлату, который висел у него на крючке сбоку, недавно демобилизовался из армии.

До города было теперь недалеко — об этом говорили цифры на километровых столбах. Сергей стал думать о том, куда отправиться первым делом по прибытии. Ведь он не знает, где живет сын летчика, как его искать.

Тем временем автобус вполз на гору, и Сергей увидел город, лежащий продолговато впереди, весь в белых и черных дымках. Ему вдруг захотелось жить в этом городе, ходить с ребятами в городскую школу, бегать после уроков в кино, кукольный театр, цирк, есть мороженое, ходить на городской каток, кататься под веселую праздничную музыку, дружить с хорошей городской девочкой. Сергей всегда завидовал городским ребятам, их всезнайству.

Он верил в то, что когда-нибудь сам будет жить в большом городе, ходить по его шумным красивым улицам, будет летать над этим городом.

Сергею становится хорошо, и он тихонько про себя напевает любимую песню: «В далекий край товарищ улетает. Родные ветры вслед за ним летят…» При этих словах Сергей всегда испытывает странное чувство, будто его и впрямь поднимает над землей — и он руками, всем телом чувствует упругость воздуха.