В ясном небе

II

На станции у переезда урчали зеленые вездеходы. Их было три. «Уже успели приехать», — подумал Сергей. Полосатый шлагбаум тотчас дрогнул, пропуская машины к лесу.

В кузовах вездеходов тесно, спиной к бортам сидели солдаты в серых бушлатах, в шапках-ушанках. Сергей решил выскочить наперерез машинам и прицепиться за какую-нибудь. Он научился цепляться за машины прошлой зимой, когда мать наконец купила ему коньки. Катка у них в поселке не было, пруд всю зиму был завален снегом, потому они бегали по дороге, цепляясь самодельными проволочными крючками за кузова проходящих машин.

Он вообще-то сделал правильно, срезав угол, но зато бежать пришлось по целине. Хоть сверху наст был жестким, Сергей все же то и дело проваливался и набрал полные валенки снега. Он выскочил к дороге, но последний вездеход, обдав его холодной снежной пылью, уже скрылся за поворотом.

Он хотел выиграть, бросившись сюда, напрямик, а теперь выходит, что все ребята обошли его. Все. Даже Тальянов. Надо же. Тальянов и то будет там, у самолета, раньше его.

Сергей вытер лицо шапкой и бросился догонять ребят. Он бежал теперь мимо длинного забора «Заготзерна». Под низкими крышами складов, как нанизанные на нитку, жались друг к другу голуби. Он никогда не думал, что вокруг «Заготзерна» такой длинный забор. Но где же он будет искать в лесу самолет? Да и как сами солдаты найдут его? Лес ведь такой большой! До самого Энска идет! И еще дальше — до Белоруссии. В этих лесах во время войны партизаны от немцев прятались. Фрицы даже лес термитными снарядами жгли, чтобы партизан выжить. Сколько таких горелых мест они с ребятами находили. Целые поляны. И никакие деревья там до сих пор не растут. Зато, правда, много ягод. И все крупные, сладкие.

«Вездеходы, должно быть, пошли по дороге на Будановку, — думал на бегу Сергей. — Значит, самолет упал где-то там».

По большаку до Будановки километров семь, но тут должна быть другая дорога. По ней будановские ребята ходят к ним в поселок в школу. В Будановке только семилетка. Другая дорога почти в два раза короче. Она, правда, не в самую Будановку ведет, всего лишь на Уваренку, но это уж совсем рядом. А может быть, самолет и упал где-нибудь между Будановкой и Уваренкой?

Хотя в лесу ветра не было, дубовые листья, скрученные в трубочку, шуршали так, словно кто-то тер их между пальцами. Сергею вдруг показалось, что на этой дороге он не один. Он догадался об этом по свежим отпечаткам новых галош. Шаги у бежавшего были широкими. Но кто бы это мог быть? Кто? Впереди, оказывается, пер Баранов.

Он шел, как паровоз, отваливая на сторону белые клубы пара. Серега-то думал, что только он один сообразит бежать этой дорогой. Он совсем забыл, что Баранов ходил сюда за бронебойными патронами. Потом и им это место показывал. Видимо, здесь, в лесу, у немцев склады с боеприпасами были. Каких только патронов они не находили тут! Сергею больше всего нравились трассирки, когда те со свистом вылетают из костра. Совсем как на войне. Вокруг темень, и лишь трассирки красными пунктирами прочеркивают ночь. Ну и Баранов! Первым захотел у самолета быть.

Серега наддал. Сердце отчаянно колотилось. Баранов, видимо услышав его, оглянулся и затопал еще быстрее, петляя, как заяц, между деревьями. Ну и зараза!

Баранов был старше Сергея и выше на целую голову. К ним, в шестой, он пришел по второму разу. Он дальше всех бросал на физкультуре гранату. Быстрее всех бегал по кругу. По физкультуре он был круглым отличником. А так вообще из двоек не вылазил. Сергей не помнил, чтобы Баранов когда-либо к доске выходил. В самом начале урока предупредит: меня не спрашивайте. И потом весь урок сидит себе, щурится хитро. И безразлично Баранову, что там ему за его отказ поставят. Кол или двойку.

Но зато как ходит Баранов на лыжах! Это надо видеть. Поначалу он все это делает с неохотой. Вяло продевает валенки в ремни. Вяло трогается с места, раскачиваясь, как гусь, из стороны в сторону, слабо попихивая палками. Всем даст обойти себя. Ну и ребята, конечно, стараются, выкладываются, потеют, как мыши. И вот тут-то Баранов вдруг как накатит, как пойдет стучать своими палками по задникам лыж, требуя дороги, разбрасывая зазевавшихся по сторонам. И, как всегда, первым финиширует.

С Барановым тягаться пока рановато. У них в школе ребята даже в восьмом классе ниже Баранова ростом и, вообще, в плечах поуже. Сан Саныч их школьный физрук как-то сказал: «Я тебе, Баранов, советую метанием молота заняться. Из тебя отличный метатель выйдет». Ну и Баранов рад стараться. Каждый день в портфеле с собой гирю приносит. На перемене прикрутит к этой гире проволоку — и молот готов. Теперь к гимнастическому бревну и не подойти — там Баранов тренируется. Очертит круг — и давай крутиться с этой гирей на проволоке. Крутится, крутится, потом как швырнет. Даже не смотрит, куда летит его молот. Раз было Женьку Машина из третьего класса чуть не пришлепнул. Гиря пролетела мимо уха, а проволока по лицу Женьку крепко мазанула. Бедный Женька чуть заикой не остался.

Неужели он не догонит Баранова? Как назло, и в боку закололо. И тут вдруг неожиданно Баранов притормозил. «Что-то там заело у него? Ага, калошу потерял», — радостно подумал Сергей.

— Дорогу! — крикнул он, настигая Баранова, но тот встал, как каменная стенка. Не объехать, не обойти. Не в снег же лезть! И Серега толкнул Баранова, рассевшегося со своей калошей. Оглянувшись, он увидел, как тот погрозил кулаком. Но теперь он был не страшен. Серега вдруг почувствовал, что Баранову не догнать его. Бок отпустило, и обрадованный Сергей еще сильнее заработал локтями, выбросив совсем Баранова из головы, снова думая о летчике, о его серебристом самолете. Бог с ним, с самолетом, — новый построят, сам был бы жив. Даже если и ранен, не страшно. Лишь бы был жив…

Дубняк кончился. Открылась Останина поляна, куда они ходили весной за щавелем. Дорога пошла вниз. Где-то здесь слева должен быть лог, в котором весной уйма всяких первоцветов, подснежников, куриной слепоты. Но больше всего Сергею этот лог запомнился своими березами, что стоят поверху, по скату. Выберешь самую высокую, самую гибкую, заберешься на верхушку дальше уже и лезть некуда — и, крепко сцепив пальцы на стволе, бросаешься вниз! Как на парашюте! Приземлишься, толкнешь слегка ногами землю, переберешь быстро руками по стволу и плавно пойдешь кверху.

Сергей услыхал где-то сбоку урчание вездеходов и очень обрадовался этому.

«Но если самолет упал в одном месте, — подумал Сергей, — то летчик на своем парашюте должен приземлиться в другом». И эта догадка охладила его. Самолет тяжелый, а летчик легкий, его обязательно в сторону отнесет. Он вспомнил, как прыгают из реактивных самолетов. Совсем не так, как из обычных. Если в обыкновенном самолете фонарь отбросил, вылез на крыло и прыгай, то тут не выйдет, потому что у реактивного совсем другая скорость. Там, если высунешься, голову запросто оторвет воздушной струей. На реактивных специальные приспособления — катапульты поставлены. Они выстреливают летчика! Как из пушки! Вместе с сиденьем! Так и летишь, поджав колени к подбородку. Потом сиденье отпадает и летит само по себе, а летчик сам по себе.

Уже чувствуется запах бензина от вездеходов. Да вот и они сами! Сергей даже хотел закричать: «Милые, подождите, возьмите меня!..» Вездеходы двигались по лесу медленно, словно на ощупь, забирая почему-то вправо, к Уваренке. Хотя Сергей своими глазами видел, что самолет упал левее, ближе к Будановке. Нужно им сказать, а то они весь день проищут тут без толку. Сергей нагнал вездеходы, однако кузова их были уже пусты. Солдаты, должно быть, повыпрыгивали на ходу и разбежались по лесу, ища летчика и самолет. За вездеходами бежать не было смысла. Сергей заметил рядом, в осиннике, следы больших солдатских валенок. И бросился по этим следам. Их становилось все больше, они складывались в тропинку, которая уходила в глубь леса. Сергей ринулся туда. Но вдруг кто-то громко окликнул его.

Сергей вздрогнул. Вроде бы никого не было видно. Но тут он заметил в стороне у дерева узколицего солдата с коричневым лицом.

— А ну, назад! Живо!

Сергей хотел было сказать, что он пришел показать им то место, где нужно искать самолет, потому что, кроме него, никто не знает этого.

И они могут проискать тут до самой ночи. А он своими глазами видел, куда падал самолет. Но солдат грозно и неотвратимо надвигался на него. Бежать навстречу солдату было глупо, и он прыгнул в сторону.

— Стой! — закричал солдат.

Сергей вдруг вспомнил, что за спиной у солдата автомат. А вдруг стрельнет? Ему стало страшно. Но тут он подумал, что все-таки по таким, как он, не стреляют. Он же не взрослый. И он не шпион.

Солдат не стрелял. У него был другой план. Сергей слышал, как солдат, тяжело сопя, задевая автоматом деревья, бежит следом за ним. И Сергей думал, что было бы лучше, если бы солдат что-нибудь крикнул ему, чем гнаться вот так молча. Но тут он увидел, что бежать дальше некуда. Он неожиданно выскочил на поляну, окруженную со всех сторон солдатами. После долгого бега все перед глазами прыгало и скакало. Он только и успел разглядеть, что лесная черная земля разбрызгана во все стороны. И эту черную землю солдаты ворошили руками, ковыряя в ней лопатами. Еще Сергей заметил поваленные и порубленные деревья, еще ему показалось, что на двух сросшихся осинах будто бы трепетали легкие кисейные лоскутки. Но он не успел рассмотреть, что же это такое?

Нагнавший солдат крепко схватил его за плечо. Он попытался вырваться, но было бесполезно. Легко поддав под зад коленом, солдат повел его прочь от поляны.

И тут Сергей увидел, что по кустам уже встали автоматчики и вовсю гонят ребят, которые успели подбежать. Он увидел своих.

— Эй, Малец, что видел? — подвернулся Баранов.

Сергей обычно злился, когда его называли так. Хотя прозвище произвели от фамилии, и, казалось, чего уж тут обижаться. Но на этот раз его окликнул Баранов, у которого он, Серега, за сегодняшний случай был как бы еще в долгу.

Сергей хотел огрызнуться: сам сходи да посмотри, но потом передумал. Баранову так не стоит отвечать. Да и ребята придвинулись все к нему, ожидая, что он им скажет. И Сергею вдруг неожиданно захотелось соврать, сказать, что он все, все видел: и самолет, и летчика, — все равно там ведь никого из ребят не было.

Ребята ждали. А он лихорадочно соображал, что бы сказать. Но так ничего и не придумал.

— Ничего там нет, — угрюмо сказал он. — Там одна земля разворочена. И на дереве клочки какие-то…

— Ну это самолет землю раскидал, как бахнулся, — предположил Баранов, — а клочья на дереве — может, парашют от летчика. Сам-то он разбился.

На Сергея как бы накатила тяжелая волна.

— Врешь, — сказал он, — летчик в другом месте. Он успел выпрыгнуть.

— Ха! — сказал Баранов. — Выпрыгнул! Для этого высота нужна. Он вместе со своим самолетом грохнулся.

У Сергея похолодело внутри. За всю дорогу, пока он бежал сюда, ему ни разу не пришло в голову, что летчик мог погибнуть.

— Если бы даже он и выпрыгнул, — сказал Баранов уверенно, — то все равно парашют не успел бы раскрыть. К тому же у них, у летчиков, не принято бросать свой самолет. У них, как у моряков, — до последнего. Они всегда стараются самолет спасти. А тут — реактивный. Ты знаешь, сколько один самолетик такой стоит! То-то же! Сотню таких школ, как наша, даже больше.

— Я сам видел, как летчик прыгнул, — сказал Сергей, напрягаясь, удивляясь тому, что говорит.

— Бреши больше! — присвистнул Баранов.

— Видел! — выкрикнул Сергей, сам вдруг поверив в правдивость своих слов.

— Поклянись матерью, — потребовал Баранов.

— При чем тут мать! Я сам видел.

— И я видел, — сказал парень.

Сергей только сейчас заметил неизвестно откуда взявшегося маленького рыжего паренька. Сергей впервые его видел. Должно быть, потому, что этот парень был из будановских.

Баранова, видимо, озадачил такой поворот дела. Он внимательно окинул взглядом будановского парня, потом требовательно предложил:

— Ну, если видел, покажи, куда он выпрыгнул.

Парень замешкался. Но тут на помощь пришел Сергей.

— Туда, — махнул он устало в сторону солдат.

— Ага, туда, — эхом отозвался парень, подвигаясь одним боком к Сергею, как бы спеша вступить с ним в негласный союз.

— Брешете вы всё, — сказал Баранов, словно уличив их во лжи, мгновенно теряя к обоим интерес. — Грохнулся летчик со своим самолетом. Был бы жив — давно объявился. Не тайга же тут у нас.

Баранов вытащил из штанов мятую пачку «Севера». Все знали, что Баранов курит. И когда он, посреди урока, тянул вверх руку, просясь выйти, Шумилина понимающе улыбалась: «Покурить захотелось, Николай Петрович?» «Да ну что вы, Анна Ивановна, — возражал Баранов, — живот что-то болит с утра. Честное слово!» Но когда он возвращался из уборной, от него вовсю несло табачищем. И хотя Баранов сидел сзади Сергея, через три парты, казалось, что он рядом — до того прокурится!

— Он тут, в лесу, — сказал Сергей. — Он, может, раненый и не может выбраться из своего парашюта, а вы языки чешете! Пошли искать, — сказал Сергей, сам удивляясь этому повелительному тону, уверенный, что ребята пойдут за ним. И ребята уже тронулись за ним следом, как в эту самую минуту над их головами, над лесом затрещал мотором двукрылый самолет. «Кукурузник»!

Уж не собирается ли он садиться? Точно! Покачал крыльями и сделал круг. Только как он сядет! Поляна не такая уж большая. Даже, наоборот, совсем маленькая. Да он, кажется, собирается сесть на дорогу?

Сергей торопливо начал озираться по сторонам. Сейчас самое время забраться на хорошее дерево, что повыше. Оттуда хоть что-нибудь можно увидеть. Сергей выбрал березу в густых ветках, в суках, с удобным оплывшим комлем и, ходко перебирая руками, от которых дерево чутко вздрагивало, осыпая его холодящим снегом, полез вверх, к самой макушке. Глядя на Серегу, и Баранов начал карабкаться по соседней березе. Но Баранов был тяжелее Сергея, а береза тоньше, пожиже его, Сережкиной, и потому на середине она начала потрескивать. И Баранов застыл, словно дятел, в нерешительности. А Серега забирался все выше и выше, перебирая руками, подтягиваясь, крепко обнимая ствол ногами, ловко прижимаясь к нему грудью, горячим лицом. При каждом новом толчке за шиворот сыпался снег, холодя тело.

Сверху, с березы, Сергею хорошо была видна и поляна, и дорога, правда, не вся, а та, что вблизи. Самолет затурхал, резко изменил свой звук, засопел и прямо прошел у него над головой, обдав ветром и поднятым с земли снегом.

Самолет, перевалив через деревья, сел на дорогу. Солдаты тотчас забегали, засуетились по поляне. Сергей обломал ветку, качнувшуюся перед лицом, чтобы получше все видеть. Тут на поляну выбежал большой и высокий человек в шлеме, комбинезоне, унтах, в поднятых на лоб очках.

По тому, как солдаты вытянулись при виде этого большого и толстого человека, было ясно, что прилетевший на «кукурузнике», может быть, сам генерал. Но толстый летчик как-то отчаянно махнул рукой, мол, к чему все это, и побежал на середину поляны, туда, где чернела яма, где во все стороны была разбрызгана земля.

— Что там, Мальцев? — нетерпеливо спросил Баранов, который ничего этого не мог видеть.

Но Сергей и сам не мог понять, что там делается на поляне, потому что открывшаяся на время поляна снова оказалась загороженной спинами солдат. Он видел, что солдаты бегают, подтаскивают на поляну охапки хвороста, ломают ветки деревьев. Затем увидел, как из-под рук ловко увернувшегося солдата, из середины кучки хвороста, тихо ударило вверх пламя.

— Костер зачем-то зажгли, — сказал Сергей.

— Костер… — удивился Баранов, — должно быть, землю оттаивают, чтобы легче копать было. Они, реактивные, глубоко в землю уходят. Ты внимательно смотри, — потребовал Баранов.

Сергей и так не спускал глаз с поляны. Он видел, как большой, толстый летчик вдруг встал на колени, чуть ли не касаясь лицом земли, потом быстро распрямился и, не глядя ни на кого, стремглав пошел сквозь деревья. Туда же, откуда появился.

По деревьям снова прошел шум. Сергей втянул голову в плечи, увидав прямо над собой лоснящиеся обрубки толстых самолетных лыж.

Самолет медленно уходил в сторону города.

— Все ясно, — сказал Баранов, спрыгивая в снег.

Нос у него посинел и еще больше выдался вперед.

— Что тебе ясно? — спросил Сергей, спускаясь со своей березы.

— Все. Нет больше твоего летчика. А потому пошли-ка лучше по домам.

— Идите, — нехотя отозвался Сергей.

Им сейчас овладело такое безразличие, что ничего не хотелось делать. Он побрел прочь от ребят. Неужели то, что говорит Баранов, — правда? Неужели больше нет этого летчика? Неужели он разбился вместе со своим самолетом? А может, он все-таки жив? Бывало же так! Сколько угодно таких случаев. Самолет падал. Разбивался. А летчик в конце концов оставался в живых.

— Погоди!

Он нехотя оглянулся. Рыжий будановский парень смотрел пытливо.

— А ты правда видел, как летчик выпрыгнул с парашютом? Да?

— Ничего я не видел, — сказал Сергей. Ему стало легче от этого признания. — Но просто так он не мог погибнуть. Не мог. Он должен спастись.

Рыжий будановский парень согласно кивнул. Сергей внимательно посмотрел на своего молчаливого товарища, который безропотно следовал за ним, продолжая, как и Сергей, утопать в снегу, приваливаясь иногда к дереву, чтобы вытряхнуть из валенка.

— А ну, ребята, стойте!

Снова из-за дерева вырос солдат с автоматом.

— Старые знакомые! Вы забыли наш уговор?

— Но, дядя солдат, — сказал Сергей, — может, мы чем поможем вам.

— Пожалуй, что нет, ребята.

— Но может, он лежит в лесу и ему нужна помощь, — не отступал Сергей.

— Теперь ему уже ничего не нужно!

Сергею вдруг стало страшно от спокойных слов солдата.

— Он погиб? Да?

— Да! Погиб!

— Он не успел выпрыгнуть с парашютом? Да?

— Не успел! Так что давайте — домой.

Они пошли назад. Впереди них, перелетая с ветки на ветку, осыпая легкий снег, торопливо стрекотала сорока, словно спеша разболтать услышанную новость.

— Ну ладно, я пойду, — сказал новый знакомый, стараясь не встречаться глазами с Сергеем. — Приходи к нам на Уваренку на лыжах кататься. У нас там горки.

— Приду, — сказал глухо Сергей.