Вакагасира. Том 2

Глава 28

У архитектора все привычно. Столы с разложенными листами ватмана. Два кульмана, на которых видны наброски небольшой хижины. Наверное, кто-то сумел договориться и в парке будет домик ставить. Симпатичный, кстати, под древность стилизованный.

Сам Дэйчи Харада тоже не изменился — все тот же похожий на подростка худой мужчина, в вечно драных джинсах, мятой майке с непонятным принтом, бритой налысо головой. Татуировка прежняя — завитушка у левого виска. Обычно если народ начинает себя украшать, то останавливается только из-за отсутствия свободного места. Голимый панк. И при этом — он показывает мне семь схематично отрисованных комплексов, каждый из которых устремляется в небо.

— Мне кажется, вот этот или этот вариант вполне впишутся в нужную территорию. Но планы придется поменять. Ситуация чуть изменилась.

— Вам отказали? — похоже, в Хараде “выключили” лампочку.

— Нет. Смотрите, вот план территории. Я думаю, что лет через пять здесь будут жить и работать около трех тысяч человек. Участок мне уже передали, надо будет согласовать проект. Но я это сделаю. Проблема в другом. Мне нужен архитектор, который будет работать на меня. На корпорацию. Который принесет клятву верности и будет хранить тайну создания любого чуда, возведенного под его руководством… Все внутренние потроха должны остаться у вас в голове. Ни крупицы наружу. Это касается и помощников, которых привлечете к работе.

— Если вы возьмете за основу любой из двух отобранных эскизов, то понадобится много людей. Это большой заказ, Тэкеши-сан.

— Знаю. Мало того, сроки “надо еще вчера”. Пахать придется без выходных, хотя бы первое время.

Положив оба листа рядом, Харада молча переводит взгляд с одного рисунка на другое. Затем спрашивает:

— Правильно ли я понимаю, что это пока начало? И будут другие заказы?

— Более чем. По всему Ниппон будем строить. От Вакканай до Якусимы. Посчитаете нужным — можно создать собственный архитектурный департамент в рамках концерна. На вас вся ответственность за воплощение мечты в бетоне и стали.

— Как вы отнесетесь к тому, если меня пригласят куда-нибудь в другие страны для участия в конкурсах или предложат на время возглавить другой проект?

— Если основная работа не будет страдать — почему бы и нет? Клятва — это не рабство. Нужно только помнить о доверенной тайне и хранить ее. Воспитаете помощников — можно вообще будет от дел отойти. Творить в собственное удовольствие.

Через полчаса у меня был личный архитектор. Контракт с зарплатой в миллион, страховкой и прочими плюшками подпишет завтра утром. Через неделю я должен буду получить первый отчет о проведенных изысканиях на моей территории, чтобы оценить объем первоочередных работ и то, что можно оставить, а что придется убирать. Заодно по итогам выберем, какой из “воздушных замков” станем строить. Плюс — Дэйчи Харада обещал представить еще четверых головастых парней, кто тащит сейчас лямку на должностях младших помощников в архитектурных фирмах. Учитывая, какие перспективы их ждут на новом месте — наверняка ухватятся за предложение как бульдоги — намертво.

Так, эту головную боль переложил на другого, теперь дальше.

Мне надо сделать очень важный звонок. Над которым я уже давно думал и сомневался. Но придется. Для меня это очень важно. Благо, контакты мне Ясуо нашел.

— Могу я услышать Габриэля Леви?

Говорю по-русски, мой бывший наставник по крав-мага прекрасно говорит на этом языке. Семья бывших репатриантов, сохранила корни и память о прошлой родине.

— Да, с кем говорю? — раздается в трубке молодой голос. Габриэлю сейчас двадцать два.

— Меня зовут Тэкеши Исии, господин Леви. Я буду вам очень признателен, если вы найдете время и посетите Ниппон с личным визитом. Билеты, гостиницу и все необходимое для этого я вам оплачу.

— Это какая-то шутка?

— Нет… Скажу так. У меня долг перед вами. И я буду признателен, если вы позволите этот долг выплатить… Давайте так. Запишите этот номер телефона. Через три месяца примете решение. В любом случае, я рад услышать ваш голос.

— Точно шутка… Йозеф, это ты?

— Господин Леви, постарайтесь запомнить, что я скажу. Повторять не буду, ибо сказано: “умеющий уши да услышит”. В конце августа этого год ваш отец, Шимон, поедет на сопредельные территории. По дороге местная арабская ячейка подорвет фугас и будет использовать средства создания радиопомех. Поэтому помощь пострадавшему патрулю придет поздно. Ваш отец проведет больше года в больнице. После очередной операции сердце не выдержит и он умрет… Если я правильно помню дату, нападение произойдет двадцать третьего августа… Прошу вас, передайте мои слова господину Шимону. И в конце августа примите решение. Для меня очень важна та поддержка, которую вы оказали в прошлой жизни. Надеюсь, в этой мы снова сможем стать друзьями.

Не знаю, перезвонит ли Габриэль, но отцу точно расскажет. Парень всегда был очень рассудительным, любил семью и старался оберегать ее любыми способами. Если я через него получу выход на израильтян, то это будет серьезно. Там не просто выехавшие по колбасной эмиграции. Там военная кость. Люди, кто дрался с соседями за независимость и наработал в итоге колоссальный опыт. Клану такие бойцы точно не помешают. И своих они не сдают. Проверено.

***

Воскресенье. Семь вечера. В большом зале небоскреба собрались ключевые персоны местного филиала Инагава-кай. Вакагасира-хоса, “офицеры” борекудан, кто управляет “сыновьями” от лица оябуна. Молодой сятэйгасира, Кэйташи Симидзу. С ним двое помощников. Эти представляют сятэй, “братьев”. Я, как участвовавший в последнем бою погибшего Нобору Окамото. Со мной Кеико Кодзима. На девочку мужики в черных костюмах косятся, но молчат. Раз босс разрешил, значит, не их дело высказывать сомнения.

Все обсуждение так или иначе крутится вокруг брошенного клану вызова. Все доступные видео уже посмотрели, собранную по городу информацию обсудили, доклад полиции по буквам разобрали. В итоге Акира Гото вынес решение:

— У клана есть зацепка, которая поможет найти настоящего организатора покушения. Убитый банкир — прикрытие, использовался втемную. Но — благодаря присутствующему здесь Тэкеши-кохай у нас есть след. К сожалению, пока придется взять паузу. Нельзя насторожить врагов, кто устроил пир на костях. Надо собрать силы и подготовиться. Я, оябун Исого заявляю: к новому году мы покараем виновных. В настоящий момент, как истинные самураи, мы должны сплотиться, проявить выдержку и терпение. Пролитая кровь не будет оставлена неотмщенной…

Еще полчаса уточняли все вопросы, так или иначе связанные с будущими похоронами. С утра уже начато отпевание, на кладбище основная процедура назначена на вторник, на десять утра. Приедут остальные бутё, будет Ханзо Ямасаки, кайчо Токио и сам Сэйдзё Инагава, главный оябун всей Инагава-кай. Учитывая уровень гостей и желающих засвидетельствовать почтение, практически все боевики Токио из других филиалов так или иначе будут обеспечивать безопасность.

— Полиции не понравится, — ворчит сидящий сбоку от босса вакагасира-хоса. Если я правильно помню, это Ичибангасэ-сан, на нем мелкий рэкет и сбор дани с лавочников рядом с рыбным рынком. Мужик упертый, на меня раньше только снисходительно поглядывал. Помешан на традициях и силовом решении любых проблем.

— Полиция не станет вмешиваться.

— Еще как станет! Они опять объявят, что не допустят публичных похорон бандита, устроят провокацию и законопатят большую часть парней в кутузку. Как обычно…

Повернувшись к боссу, чуть наклоняю голову. Я сижу самым последним, но оябуну все видно.

— Слушаю тебя, Тэкеши-кохай.

— Если мне будет разрешено и уважаемые сыновья и братья пообещают не цепляться к гостям из других кланов, я договорюсь, чтобы власти не трогали нас в этот скорбный день.

— Хочешь сказать, тебя послушают? — презрительно кривит губы Ичибангасэ.

— Я даже сделаю так, чтобы нашу безопасность обеспечивала полиция Токио. Не нужно будет брать оружие на похороны. Стоит достойно проводить Окада-сэнсей.

— Мальчишка, — пытается продолжить свою мысль вакагасира-хоса, но я смотрю ему в глаза и он замолкает. Заметил за собой такую особенность в последнее время. Я могу транслировать настроение другим людям. При контакте глаза в глаза. Для этого надо сосредоточиться и чуть-чуть постараться, но основные эмоции получается “пропихнуть”. Сейчас Ичибангасэ ощущает холод и равнодушие. Вместе с четко поданным посылом: только вякни еще что-нибудь, я тебя прямо здесь освежую.

Прерывая затянувшуюся жуткую паузу Акира Гото легонько шлепает по столу:

— Хорошо. Тэкеши-кохай сказал, мы услышали. Посмотрим, как он выполнит данное клану обещание… У кого-нибудь еще есть вопросы? Нет? Тогда увижу вас во вторник утром.

Народ кланяется, медленно выходит из зала. Я, как младший, пропускаю всех перед собой. И не успеваю вместе с Кеико сделать последний шаг, как меня догоняют слова босса:

— Тэкеши-кохай, задержись на минуту. Сядь.

Теперь уже рядом с оябуном, по левую руку от него. Моя “тень-самурай” за правым плечом.

— Надеюсь, ты хорошо подумал. Семья доверила тебе очень важное дело. В Токио за четыре года не было ни одних похорон для членов клана. Власти запрещали или разгоняли всех, кто приходил. Считается, что это пугает жителей города.

— Норайо Окада был моим наставником. Относился, как с собственному сыну. Я сделаю так, чтобы Семья могла проститься с ним подобающим образом.

— Какая помощь тебе нужна?

— Десять молодых кобунов и десять сятэй. Используем их для организации потока людей на кладбище. Внешний периметр оставим полиции. Пусть заодно и журналистов не пускают.

— Пусть будет так. Ты получишь людей, я пришлю список завтра утром.

— Домо аригато гозаймасу, господин. Я оправдаю оказанное доверие.

***

Когда выруливали из подземного гаража, спросил у телохранителя:

— Масаюки-сан, ты говорил про Седую Хэруми. Кто это и чем знаменита?

— Хэруми-сан дочь хангурэ. Ее отец верховодил в Кашиве. В банде было человек сорок, серьезная сила для тех мест. Но потом конкуренты собрались вместе и уничтожили их. Седую Хэруми насиловали, кто хотел, затем разбитой бутылкой изрезали лицо. Долго ее не было, многие считали, что погибла вместе с отцом. Но — где-то подлечилась, вернулась назад. И убила всех, кто над ней надругался. И главарей банд, которые участвовали в том рейде. За время мести была несколько раз ранена, но снова отлеживалась и возвращалась… Потом работала вместе с контрабандистами, одно время мелькала среди бандитов на побережье, в Куджикуре. Сейчас работает вышибалой в забегаловке в доках Шиохама.

— Почему ты думаешь, что она станет мне служить?

— С ней надо поговорить. Я знаю одно, господин. Эта женщина всегда держит данное слово. Всегда. Многие считают, что в тело девочки тогда вселился бакэ-нэко. Поэтому она никак не умрет.

Дух злой кошки, у которой тысячи жизней. Кошка вообще у японцев ассоциируется с силами тьмы и смертью. Похоже, я смогу пополнить коллекцию интересных людей в своем окружении.

— Адрес знаешь?

Разглядывая Седую Хэруми, я понимал, почему с ней никто не старается связываться. Невысокая, метр пятьдесят или чуть меньше. Жилистая, словно сплетенная из витых канатов. Взгляд абсолютно равнодушный. А лицо — сплошное месиво шрамов. Ноздри порваны, губы выворочены наружу. На голове копна белых волос. Стоит, флегматично подпирая столб на крыльце, разглядывая незваных гостей.

Я напротив, опираясь на катану в ножнах. Девочка справа от меня, автоматически заняв назначенное ей место. Масаюки слева, в расслабленной позе. Но пиджак расстегнут. Если что-то пойдет не так, Седую ждет свинцовый шквал.

— Конбанва, Хэруми-сан. Гомен-насаи, что побеспокоили вас в столь поздний час.

— Я на работе. Пиво здесь продают всем, даже детям. Но вздумаешь махать палкой, я вышвырну и тебя, и твоего громилу.

Продолжая разглядывать женщину, продолжаю размышлять вслух:

— У ронина незавидная судьба. Он может, как сорок самураев, отомстить за погибшего господина. Но так и останется отверженным… Самое главное, из-за чего страдает ронин — это из-за отсутствия смысла жизни… Я не буду предлагать вам деньги, Хэруми-сан. Это было бы оскорблением… Я могу предложить вам тот самый смысл. То, ради чего стоит жить.

— Мне? Ты?! — похоже, я ее рассмешил. Хохот обезображенной бедолаги страшен, он подобен воплям гиен ночью. Дождавшись, когда Седая Хэруми чуть успокоится, интересуюсь:

— Если хотите, можете меня проверить. Каким образом это будете делать?

— Раз такой крутой, то зайди в бар. Только не здесь, а сбоку. Вон там, слева.

Слева с торца бетонная стена с приделанным наверху щитом, где с помощью изогнутых люминисцентных ламп какой-то криворукий мастер попытался изобразить название заведения. Я разобрать синюшные каракули так и не смог.

— Зайти? Ремонт за чей счет?

— Хозяин оплатит. Он всегда предлагает слишком нахальным визитерам проделать этот трюк… Только сразу предупреждаю, месяц назад один сильно обидчивый идиот пытался проехать внутрь на грузовике. Машина в хлам, стена даже не покосилась… Покажи мне, щенок, что ты умеешь. И тогда я подумаю над твоими словами.

— С вашего позволения, Хэруми-сан, я уточню у владельца. Насчет ремонта. Вдруг у него будет другое мнение.

Владелец — маленький плюгавый шибзик, бегал между столов, таскал пиво многочисленным посетителям. Судя по запаху, изрядно разбавленное. Но толпа матросов, малоприятных оборванцев и забулдыг брали, что дают и орали друг другу здравницы, пытаясь перекричать вопящий со стены телевизор. Придержав за рубаху хозяина забегаловки, спросил:

— Это у тебя надо сквозь стену зайти, чтобы бесплатно налили?

— Бесплатно?.. Скидку дам, если зайдешь! И только.

— Но ремонт за твой счет?

— Само собой… Еще вопросы есть? Тогда не мешай.

Да. Темные углы во всех портах одинаковые. Шваль, отбросы и возможность заполучить ножом в спину. Даже в формально безопасном Токио. Не удивлюсь, если полиция здесь появляется только когда надо трупы из залива достать.

Выбравшись на улицу, вздыхаю напитанный морской солью воздух. С легким поклоном сообщаю вышибале, которая не поленилась и подошла поближе к углу одноэтажного здания:

— По правилам, я могу войти как хочу. Поэтому, сделаю это как удобно мне.

Ножны в левой руке, правой делаю круговое движение обнаженной катаной и наношу четыре удара, напитав клинок мрачно дремавшей энергией. Я ее уже успел подкопить. Я теперь ее много соберу, чтобы потом выплеснуть в нужный момент.

Вернув меч на место, бью ладонью по верхней части вырубленного в бетоне прямоугольника, добавив чуть-чуть из резервов. Хрустнув, блок валится внутрь, дробя стойку и ломая шкаф, оказавшийся на дороге. Место я специально выбрал такое, чтобы никого из посетителей не угробить. Мне в гости надо заглянуть, а не гадюшник чистить. Подождав, пока удивленная Седая Хэруми встанет рядом, киваю ей и заканчиваю разговор:

— Мне вас рекомендовали как человека, который держит данное слово. Невероятно редкое качество в наши дни… Этой маленькой девочке нужна защита. Я не всегда буду рядом и не всегда смогу прикрыть ее от врагов. Если вам, Хэруми-сан, нужен смысл жизни, я его дам. Мало того, я возьму вас в свою семью. Вы станете одной из тех, о ком в будущем будут слагать сказки. Возможно, страшные сказки… Вот моя визитка. Меня зовут Тэкеши Исии. Когда решите, что вы больше не хотите быть ронином, позвоните мне. И тогда снова станете самураем. Как и положено человеку, кто не позволил растоптать его достоинство.

Уже когда подошел к открытой двери машины, мне долетело в спину:

— Эй, колдун! Я не служу мужчинам, у меня такой принцип!

Обернувшись, отвечаю:

— Вам надо будет заглянуть к врачу, Хэруми-сан. У вас проблемы со слухом… Служить вы будете Кеико Кодзима, моей личной помощнице. Но если вы ее как-либо обидите, вот тогда будете иметь дело со мной… Оясуминасай. Хозяину привет передавайте.

***

Не скажу, что этот понедельник тяжелый, но шебутной — точно. А самое грустное — это за океаном кто-то девятое число празднует, здесь обычный рабочий день. Поэтому размялся, бок свой проверил, дырки в ногах подзажившие проинспектировал и порадовался. В самом деле — как на собаке. Ребро еще побаливает, но практически восстановилось. Шрам поверх, но его потихоньку тоже заполирую. На роже пока оставлю, это мне напоминание, чтобы о долгах не забывал.

С катаной прошелся комплекс медленно, Масаюки рядом, свое делал. Так понимаю — краем глаза присматривал, чтобы оябун от бессилия не рухнул. Не дождетесь. Я уже не просто на поправку пошел, я теперь скоро на легкую трусцу перейду. Буду всех рвать и на марафонской дистанции и на спринте. Дел куча, болеть или помирать некогда.

Все, взбодрился, теперь завтракать и в школу. Скажи кто, что туда можно с отличным настроением — не поверят ведь. Просто у меня важный день. Я сегодня буду свободу добывать. Формальную, но все же. Еще бы понять, где время на удаленную учебу выкроить. На шару проскочить точно не выйдет.

Когда вышел в коридор, придерживая катану, рядом с двумя мордоворотами меня уже ждала госпожа секретарь: в белоснежной рубашке, пиджачке и юбочке. Гольфики тоже белые, туфельки черные, под цвет школьной форме. Волосы в хвост собраны, резинка держит. Никаких бантов. Серьезная — жуть.

— Кеико-сан, после школы Мейхо к тебе заедем. Уточним про твои занятия. Скорее всего, тоже форму на домашнее обучение придется заполнить.

— Я проверила на сайте, за меня опекун должен будет заполнить.

— В данном случае я имею право, у меня доверенность от Аки-сан есть. Поэтому — сначала школьные дела решаем, потом все остальное.

Спускаясь по лестнице увидел раннего визитера. Господин архитектор собственной персоной. Это он уже успел с нашим отделом кадров созвониться, Аризу Такахаси в комнате сидит. С утра в клуб заехала, обычно она у айтишников в офисе.

— Охаё годзаимас, Харада-сан. Ранняя птичка червячка клюет, пока поздняя из постели выбраться не может?

— Совершенно верно, Тэкеши-сан. С бумагами закончу, поеду на участок. Нашел фирму, кто первоначальный проект делал, они готовы показать на месте, что успели, а что были вынуждены отложить.

— Отлично. У Такахаси-сан получите кредитную карту, привязанную к счетам корпорации. Если какие-то бумаги надо будет выкупить или консультацию оплатить — пользуйтесь. Чем быстрее мы подготовительный этап пройдем, тем лучше. Только не забывайте, что еще гвардейцы свои хотелки добавят. Противоатомный бункер вряд ли мы себе позволить сможем, но вот казарму, гараж для техники и разные хитрые укрепленные позиции — это в обязательном порядке. Главное — замаскировать получше.

В школе разгуливал с катаной. Привык уже, словно часть тела. Раньше мешалась под ногами, а сейчас если где оставлю — неуютно. Сначала к директору заглянул, потом в бухгалтерию. Пропечатал поданные листы, раскланялся со всеми и пошел в родной класс. До урока еще десять минут, должен успеть.

Когда зашел внутрь, народ стал оборачиваться и потихоньку шум утих до приемлимой величины.

— Привет всем! Я тут неудачно ногу потянул, поэтому до конца месяца физкультуры не будет. С июня продолжим.

— А рюкзак где оставил? — удивился Широ Такаги, пытаясь разглядеть, что за палка у меня рядом с левой ногой.

— Рюкзак дома. Ангину буду долечивать, поэтому на домашнем обучении пока. Врачи рекомендовали сильно не нагружаться, поэтому перехожу на постельный режим. Есть, пить, телевизор смотреть. А вам за меня мучаться… Все, я ушел. Удачи.

Вывалился в коридор, меня там Кеико ждет. Рядом с ней симпатичный чемоданчик на колесиках с выдвижной ручкой. То ли “Тайва”, то ли еще какая местная контора, кто завалила пластиковым ширпотребом все магазины. Хотя — практически неубиваемая штука. Я туда все методички и прочую макулатуру сгрузил, которую в бухгалтерии выдали. Им в кабиет учителя все стащили, что для меня отобрали на будущее, я скопом и забрал. В руках не унести, а в чемодане — прекрасно катается и руки не оттягивает.

Все, можно на выход.

Уже поворачивая к распахнутым дверям, успел заметить краем глаза одноклассников — они кучей высыпали следом в коридор и спорят — соврал я про домашнее обучение или в самом деле хитрый финт ушами провернул.

В школе Кеико все прошло быстрее и спокойнее. Формально девочка и так на домашнем в связи с болезнью. Поэтому просто продлили, плату от меня за оставшиеся два триместра приняли, еще груду книг выдали и пожелали всего наилучшего. Даже успели поохать, какая Кеико теперь красивая и как здорово, что сама уже ходит. В прошлый раз она с братом на коляске приезжала.

Все. Два чемодана в багажник, теперь у нас официальный визит. И я от этих господ без нужного мне обещания просто так не уйду. Мне это надо позарез. Главное — убедить господ в униформе, что им это нужно тоже.

***

Главное следственное управление Министерства юстиции Японии расположено рядом с императорской резиденцией. Огромное здание из серого бетона с многочисленными непрозрачными окнами. У меня иногда возникает желание взять предмет потяжелее и постучать по башке своре чиновников, кто проникся любовью к хрущебам в Советском Союзе и тупо склонировал эти проекты, добавив чуть местной сейсмической специфики. В столице куда не глянешь — коробки торчат. Жуть.

На рамке нас с телохранителем тормознули. У молодых охранников в глазах паника — два непонятных мужика с катанами в левой руке. Улыбаются. Это пугает людей в форме еще больше.

Аккуратно продемонстрировал жетон. Киваю в сторону Масаюки:

— У него такой же. Нам надо увидеть господина Юкио. Начальника отдела контртеррора и борьбы с организованной преступностью.

— Будьте добры, подождите здесь.

Подождем. Нам не трудно. Встали чуть в сторонке, разглядываем прошмыгивающих мимо работников. Вообще-то — забавная контора. Занимает в этом здании целый этаж. В послевоенные времена грызли по мере сил местных коммунистов и профсоюзы. После падения Берлинской стены дармоедов чуть подсократили. Потом, в силу проблем с новыми террористическими закидонами отдел снова увеличили, дали кучу денег. После чего они эпично обгадились в деле с “Аум синрикё”. Теперь каждый год официально публикуют доклад, что следят за остатками секты и всячески пресекают безобразия. С одной стороны, пока в отделе столь “продвинутые” кадры, мне же лучше. Семью меньше будут долбать, мозгов просто не хватит. С другой — в стране бардак по нарастающей, разного рода шпионы и ублюдки косоглазые с материка устроили проходной двор, а подчиненные господина Юкио даже не чешутся. Вот с этим надо будет что-то делать.

Наконец, к нам вышел посыльный от босса. Попросил показать катаны, положить их на столик для осмотра. Когда проходили рамки, охрана еще раз всполошилась. Мы же не просто так в гости, мы со всем арсеналом. Пришлось снова тыкать в нос значок и повторять:

— Вам что-то не понятно? Я и мои самураи имеем право носить любое оружие в публичных местах, в государственных зданиях. Даже в присутствии микадо имеем право на личное холодное оружие.

Дальше препираться не стал. Просто набрал номер Какиагэ Юкио, который мне Ясуо добыл по своим каналам, и тихо спросил после “кто это?”:

— Юкио-сан, можно узнать: у вас все подчиненные дебилы? Или кто-то вменяемый еще остался?

Через минуту уже ехали в лифте. Масаюки делал рожу кирпичом, но я чувствовал, что он от души веселится. В обычной ситуации даже за перочинный ножик его бы уже в позу “зю” завернули, по почкам от души добавили и потащили к судье срок получать. Потому как — вооруженные криминальный элемент. А теперь у него слева “хеклер” с тремя запасными магазинами, справа “глок”, за поясом нож, размерами раза в полтора больше, чем оябун с собой таскает. И катана у левой ноги, как признак высокого статуса. Таких наглых и понтовых в Токио еще поискать. Надо будет еще секретарю ксиву добыть и будущей охраннице, тогда вообще хорошо станет.

— Чем могу помочь?

Начальник отдела контртеррора сидит за столом и с явным неодобрением разглядывает посетителей. Мы для него — крайне неприятны. Исключительно. И то, что наверху приняли решение вооружить трех членов борекудан, просто острым ножом по сердцу. Скромно сидящую позади Кеико показательно игнорирует.

— Охаё годзаимас, Юкио-сан. — Вежливость, это хорошо. Вежливость позволяет тебе сохранить лицо, одновременно указав другой стороне, кто в этой комнате хамло невоспитанное. — Я пришел познакомиться. Потому что документы внештатного консультанта у меня есть, а прямых контактов пока нет.

— Я вам эти документы не выдавал.

— Совершенно верно. Но мы оба служим человеку, который их выдал.

Насупился дяденька. Против такого аргумента у него козырей нет. Мало того, он наверняка понимает, что если дело дойдет до открытого противостояния, то у отдела сменится начальник. Я зачем-то нужен императорской канцелярии, раз ради пацана пошли на столь вопиющее нарушение традиций, элегантно обойдя закон. Он еще не в курсе, что у меня гвардия будет, это для него вообще станет контрольным в голову. Но мне с ним не враждовать надо. Мне нужен хотя бы нейтралитет.

— И как взрослый человек, я пришел с подарками.

На стол кладу флэшку. Три года как по всему миру стали пользоваться. Еще лет пять — и те же компакт-диски начнут исчезать за ненадобностью. Хотя пока еще считается новинкой. Особенно на островах. Здесь вообще на удивление консервативно относятся к любым веяниям моды.

— Это что?

— Здесь личные дела двенадцати человек, кто ведет противоправную деятельность в Ниппон. Двое из них убили работников полиции. Один в Сеуле, другой в Бэйджине. Торговля оружием в Азии, похищение и продажа в рабство людей, шпионаж. Там полный букет. И это — не студенты, спьяну кричавшие что-то на улице. Это серьезные персонажи, почему-то до сих пор не попавшие в ваши сети.

Есть такое. Это я по чужим документам пошарился, попутно по разным базам прогулялись с помощником. Как результат — отловили мелкую и среднюю рыбу. Хорошо, когда есть доступ к финансовым документам, а я из архивов продажных абэноши много что успел надергать. Для оперативной разработки, так сказать.

— И вы хотите мне это подарить?

Смог удивить мужика. Кстати, в его личном деле не только благодарности. Там и несколько взысканий за излишнюю самостоятельность. И своих идиотов он старается от начальства прикрывать, если косячат.

— Хочу. Мне не нравится, что в нашей с вами стране шляется разное отребье и устраивают бардак. Триады, шпионы, уголовники — чувствуют у себя как дома. С этим надо что-то делать. И вы, как человек, в чьи обязанности входит борьба с подобного рода мерзавцами, вполне можете начать чистить авгиевы конюшни.

— Борекудан никогда ничего просто так не делает.

— В данном конкретном случае — я говорю от себя лично. От клана Исии. Потому что жетон, — демонстрирую его, — выдали мне, а не всей Инагава-кай.

Нахмурившись, Какиагэ Юкио прячет флэшку в ящик стола.

— Я посмотрю, что с этим можно сделать.

— Домо аригато… Теперь уже насчет просьбы от лица Семьи. Завтра будут похороны. Мы потеряли хорошего человека. Поэтому я буду вам признателен, если это мероприятие пройдет тихо, спокойно, без каких-либо инцидентов. Со своей стороны обещаю, что на похоронах не будет вооруженных людей. Никто не станет выяснять отношения между различными группировками. Никто не побеспокоит жителей Токио. Мы просим не мешать нам проститься с Окамото-сан.

— Публичные мероприятия для борекудан запрещены.

— Я читал законы. Там очень размытая граница, что считать “публичным мероприятием”.

— Полиция примет все меры, которые сочтет нужным.

Придется давить. Надеюсь, он способен просчитывать все возможные варианты.

— Юкио-сан, давайте я выступлю в роли предсказателя. Чуть-чуть пофантазирую, так сказать… У кладбища усиленные патрули станут обыскивать рядовых членов клана. Арестуют всех оябунов, кто приедет отдать долг погибшему. Драки, журналисты пустят картинку беспорядков по всем каналам. Я обязательно поучаствую в потасовке, потому что не считаю возможным мириться с произволом. Когда меня выпустят, соберу всех писак Токио, включая телевизионщиков, и задам несколько вопросов. Например, о том, как именно был убит Окада-сан. И почему отдел борьбы с контртеррром не перехватил группу ликвидаторов, которые вместе с Риота Кикути шлялись по всему городу. И откуда у них появились автоматические винтовки с кучей патронов, гранатами и взрывчаткой. И как именно в этом был замешан один банк, чья служба охраны атаковала меня и моих людей… Поверьте мне, Юкио-сан, я вылью столько дерьма на вполне конкретные головы, что многих просто смоет в нужник. Ни о какой карьере говорить не придется. Толпа народу окажется на улице с волчьим билетом.

— Тебе это не простят.

— Я в своих действиях держу отчет только перед дайдзё тэнно и оябуном клана. Потребуют отправиться к умершим родным — выполню сеппуку. Но вам от этого будет не легче. Все, что вы делали… Что пытались выстроить, лавируя между чужими интересами… Все будет разрушено…

Чуть наклонившись вперед, пытаюсь достучаться до упрямого полицейского:

— Я же предлагаю поддерживать нейтралитет. За нарушение законов — вы имеете полное право спрашивать с задержанных. Но в чем виноваты люди, кто придет проводить в последний путь друга? Тем, что они носят черные костюмы и контролируют мелкую уличную преступность на улицах?.. Я, как и вы, японец. Мне тоже не нравится, что о Ниппон вытирают ноги гайдзины. И если мне попадется еще подобная информация, как я передал сегодня, я буду знать, кому можно позвонить… Борекудан не враги ни вам, ни стране. Да, мы не тысяча йен, чтобы всем нравиться. Но и не монстры, которыми нас изображают на страницах газет. Мы просто люди, со всеми присущими людям недостатками.

Молчит, думает. Через минуту принимает решение:

— Никакого оружия. Никаких выкриков или жестов в сторону полиции. Если кто-то вздумает нарушать порядок, ответит по закону.

— Домо аригато гозаймасу, Юкио-сан. Так и будет. Мы будем очень признательны, если силы правопорядка организуют охрану мероприятия. Проследят, чтобы никто из журналистов или зевак не попытался устроить те самые беспорядки. За членов Семьи я ручаюсь. Если кто-либо вздумает нарушить данное мной слово, я с них лично спрошу… Похороны завтра в десять утра. На кладбище Йокогамы.

— Там же мемориальный комплекс, хоронят только ветеранов войны!

— Совершенно верно. Норайо Окада в семь лет помогал зенитному расчету, подносил снаряды. У него шрам на правом боку и два осколка с тех времен, попал под бомбежку. И медаль за храбрость, которую получил в сорок пятом году. Поэтому он будет похоронен на Военном кладбище Содружества… Пора заканчивать эту внутреннюю гражданскую войну. Мы — один народ. С общими проблемами. Не стоит вымещать злобу и ненависть на мертвецах. Они это точно не заслужили.

Будем считать, что договорились.

***

Стою рядом с гробом, в котором лежит Норайо Окада. Вакагасира клана в черном костюме, руки сложены на груди. Покрытое желтыми старческими пятнами лицо выглядит умиротворенным. Он и умер с легкой улыбкой на губах.

Семьи у старика не было. Жена ушла в мир иной давно, детей не завели. Можно сказать, что клан в итоге стал его домом, а все его члены — родственниками.

Завтра с утра кремация и прах покойного привезут на кладбище Содружества. В десять утра оябун пройдет по посыпанной кирпичной крошкой дорожке в самый конец зеленого поля и установит покрытую глазурью металлическую урну в нишу крохотного гранитного обелиска с датами жизни и смерти Окады.

В углу почти пустого помещения сидит монах в кэса и читает суры. Я поставил тонкую палочку для благовоний на столик, где уже выстроились целый лес из ей подобных. Затем медленно снимаю с катаны светло-зеленую ленточку с вышитой хризантемой, вкладываю в ладонь старику.

— Спи спокойно, Окада-сэнсей. Я тебя никогда не забуду. И когда придет время, враги заплатят за пролитую кровь. Им не будет прощения. Я отомщу за тебя…

Поклонившись, выхожу на улицу. У меня еще дела. У живых куча проблем, которые им оставили мертвые. Так было и так будет.