Валькирия в черном

Глава 7 ГЕРТРУДА И ЕЕ СЕСТРЫ

Официант в кафе торгового центра принес заказ: две пиццы с анчоусами и один тайский салат. Гертруда Архипова – старшая внучка Адель Захаровны Архиповой – забрала салат себе.

Вздохнула, наблюдая, как при виде румяной пиццы порозовели щеки самой младшей сестры – четырнадцатилетней Виолы.

– Сейчас мы их проверим, сейчас мы их сравним. Черт, одинаковые!

Виола придирчиво сравнила тарелки с пиццами – свою и средней сестры, семнадцатилетней Офелии. Та удалилась в туалет. Ей вечно приспичит. Правда, сейчас в кафе они уже успели выпить кока-колы и по безалкогольному коктейлю.

Старшая сестра девятнадцатилетняя Гертруда снова вздохнула: везет Офелии – Филе, она с детства такая, это называется, кажется, ускоренный метаболизм, нет, не метаболизм, а обмен веществ. Все проскакивает, выскакивает, ни отеков, ни шлаков в результате не откладывается. Что там болтали в школе на уроках биологии? Сейчас разве вспомнишь?

Итак, лету почти конец. Пипец. Осталось каких-то две недели лета. В этом году в августе их никуда не отправили отдыхать. Это потому что у бабушки Адель юбилей, круглая дата. И впервые после смерти отца… да, после убийства отца, их семья намерена отмечать день рождения.

Гертруда поковыряла салат вилкой – а где тут краб? В меню значится: тайский салат с крабом. Одна трава и морковь. Что ж, ее планида такая.

Мобильный телефон лежал рядом с прибором на столе. На циферблате все высвечивался тот номер. Ей перезванивали уже, наверное, в десятый раз. Но Гертруда не отвечала, отключив в телефоне звук.

– Замучаешь его вконец.

– Заткнись.

Гертруда бросила это резко, подняла голову и тут же пожалела о грубости. Потому что сказала это ей не Виола, а Офелия, вернувшаяся из туалета. Стоит, не садится, смотрит на мобильный с ярким дисплеем.

С сестрой Офелией Гертруда всегда была очень близка и нежна. Их разница всего два года, но Гертруда отлично помнит, как новорожденную девочку, ее сестренку, отец и мать привезли из роддома домой. Дома в альбомах и фотографий полно – Офелия в коляске с погремушкой, а она Гертруда – трехлетняя рядом, заглядывает с нежностью и любопытством, что там поделывает крохотная сестра?

И когда начался дома тот ужас с бандажом, с корсетом, со специальными распорками для ног… Гертруда и это отлично помнит. Как всем домом возились с Офелией – Филей, у которой оказалась врожденная травма позвоночника. Как учили ее сначала ползать, потом подниматься на ножки, затем ходить.

Ковылять…

Ковыляет она до сих пор, хромая. Говорят, что они просто упустили время, в раннем детстве до пяти лет надо было делать ей операцию на позвоночнике. Но мать и отец всегда оправдывались: какая операция, это же середина девяностых, полный бардак, в медицине, в клиниках черт знает что. Разве они могли решиться в такое время положить ребенка под нож хирурга? А денег больших отец тогда еще не зарабатывал, чтобы везти дочь за границу. Он в те годы вместе со своим компаньоном Александром Пархоменко лишь начинал, разворачивал свой бизнес. Они тогда каждый конвертируемый рубль считали, вкладывали в дело.

И вот в результате Офелия осталась хромой. Не из-за родительской жадности, нет. Мать и отец – ныне покойный – обожали среднюю дочь.

И Гертруда тоже любила сестру. Больше, чем младшую Виолу. И Офелия платила ей преданностью и любовью. Стоило лишь кому-то из местных электрогорских пацанов процитировать из БГ – «не пей вина, Гертруда, пьянство не красит дам», Офелия тут же кидалась драться за сестру. А драться, несмотря на свою хромоту, она умела. Пацан, на которого она налетала, еще только ошарашенно моргал глазами, а она уже впивалась острыми ногтями в его щеки, расцарапывая их в кровь и при этом отчаянно визжа: проси прощения, урод, у моей сестры! Проси прощения у Герки!!

– Извини, вырвалось нечаянно, – сказала Гертруда Офелии, убирая мобильный со стола. – Садись, пицца остынет.

Офелия села. Отделила кусочек пиццы с анчоусом вилкой и протянула Гертруде:

– Ну хоть попробуй.

Виола, успевшая умять полпиццы, ехидно наблюдала за сестрами.

– Не искушай, ей нельзя. Она у нас красотка. Мисс, как там вас?

Гертруда кротко вздохнула – который уже по счету раз? Да, разрешите представиться: «Мисс Электрогорск», а также «Мисс Открытый купальник» и «Мисс Красота по-русски».

Кто-то может подумать, что все эти конкурсы красоты последних двух лет ей помогли выиграть деньги их семьи. Так мог решить лишь тот, кто совсем не знает их семью – клан Архиповых, состоящий ныне из бабушки Адель и мамы.

Бабушка Адель все это время скорбела. Глубочайший траур по сыну, их отцу… Она сняла траур в тот день, когда стало известно об убийстве где-то за границей бывшего компаньона отца.

Бабушку не интересовали конкурсы красоты, не интересовало ничего – кроме этой вот новости, что дядя Саша – сын бабушки Розы, в прошлом компаньон отца, а ныне – их смертный враг, мертв.

А мама… она после смерти отца много плакала. А потом взяла себя в руки. Ее тоже никогда не прельщали конкурсы красоты. Она всегда увлекалась общественной работой. Странно для жены крупного бизнесмена, владельца завода, правда? Но мама уж такая. И ныне она увлекается рабочим профсоюзным движением. Тем, чего у нас нет, как она говорит.

Можно увлекаться – завод больше их семье не принадлежит, он продан. И деньги за фонды, за акции выручены такие, что хватило бы на тысячу конкурсов красоты. Но ради победы Гертруды семья не заплатила ни копейки. Гертруда участвовала на общих основаниях, как и остальные девчонки. И победила.

«Мисс Электрогорск»…

«Мисс Открытый купальник»…

«Мисс Красота по-русски».

И теперь вот подана заявка на участие в конкурсе «Мисс Россия».

Порой по утрам она вставала с постели, снимала ночную рубашку и подолгу разглядывала себя в зеркало. Эта привычка у нее от бабушки. Но бабушка Адель никогда не отличалась красотой. А вот она, Гертруда, – настоящая красавица. Какие у нее ноги, какие волосы… А грудь… бедра…

Когда он впервые увидел ее голой в постели, он…

Но об этом довольно. С этим все кончено.

– Ну хоть капельку съешь, смотри, тут рыбка запечена. Анчоус.

– Отвяжись от нее! Не видишь, она в ступоре. Мечтает… а я знаю о ком.

Сестры трепят языками. Виола корчит смешные рожи. Офелия все протягивает ей вилку с кусочком пиццы. Соблазняет. Хочет как лучше. Печально видеть, как старшая сестра каждый день точно корова или овца питается лишь одной травой – салат, отварной шпинат, овощной супчик протертый, когда жизнь… жизнь предлагает столько соблазнов.

Например, яблочные меренги…

Зефир…

Или торт «Анна Павлова» – взбитые сливки с безе и свежей клубникой. Этот торт непременно закажут ресторану на бабушкин юбилей. Море взбитых сливок…

– Филя, ты мне вилкой в глаз ткнешь, – сказала Гертруда. – Успокойся, ешь. Что на десерт вам заказать?

Сестры выбрали по капкейку. А Гертруда попросила официанта принести ей чашку зеленого чая. Вот так. Главные постулаты жизни. Главные обеты.

Отказаться от сладкого совсем.

Не отвечать больше на его телефонные звонки, хотя когда-то звонила ему сама сто раз на дню.

Ходить по четвергам на фитнес, а по понедельникам на пилатес. Иногда наоборот.

Победить на конкурсе «Мисс Россия» и готовиться к конкурсу «Мисс Мира».

Любить свою семью и сестер. Во всем поддерживать их и помогать. Особенно любить, помогать и быть рядом с Филей. Всегда.

И никогда ни при каких обстоятельствах ни днем ни, сохрани боже, ночью не ходить, не ездить на машине даже с большой компанией друзей в сторону Сороковки – заброшенной части заводской территории, где, словно вросшая в землю крепость, подставляет снегам и дождям свои кирпичные стены, зияя провалами разбитых окон, старый гальванический цех.

Когда отец был жив и стал владельцем завода, он хотел подогнать бульдозеры и сровнять с землей этот цех.

Но бабушка Адель сказала: нет.

И бабушка Роза – мать компаньона отца дяди Саши – тоже сказала: нет, не надо, оставь.

Тогда еще они, бабушки, были лучшими подругами и всегда говорили и действовали заодно, как в детстве.

Потому что были живы их сыновья.

А затем наступил полный мрак.

В развалинах гальванического цеха обитает зло. Об этом все в Электрогорске знают, но вслух не говорят.

Нет места хуже в Электрогорске.

Так отчего же эти развалины отцу запретили снести? Как-то они, сестры, спросили это у мамы. Она лишь пожала плечами – наверное, потому что смета сноса оказалась слишком дорогой. Поэтому.

Видимо, о некоторых вещах лучше не спрашивать. Лучше догадываться самой. Узнавать… Но это потом, когда появится время, а сейчас все мысли о подготовке к конкурсу «Мисс Россия». Это же по телевизору показывают на всю страну.

Гертруда залпом выпила зеленый чай – кто-то уже налил его ей из чайничка в чашку и даже бросил туда кусочек лимона и…

– Что за гадость?! Почему такой мерзкий вкус?!

– Я тебе по-тибетски сделала чай, пока ты мечтала, – младшая сестра Виола невинно, лукаво улыбалась. – Они же в Тибете пьют чай с маслом и солью. Вот я и тебе положила кусочек масла и посолила.

Гертруда смотрела на сестер. Офелия лишь руками развела – моя вина, я за Виолкой не уследила.

– Вкусно чай по-тибетски? – настойчиво допытывалась Виола.

В кафе «Шелк» торгового центра, где они сидели, вечно полно молодежи. Это самое стильное кафе Электрогорска, не считая сетевой кофейни на площади.

– Поставь на место солонку, – приказала Офелия Виоле. – Никогда не делай подлостей сестре.

– Я просто пошутила.

– Никогда не делай подлостей, если не хочешь, чтобы мы с Геркой считали тебя дрянью.

– Девчонки, не ссорьтесь, – Гертруда, как старшая и самая мудрая, решила погасить бузу в зародыше. – Вкус у чая по-тибетски, скажем так, жуткий, но оригинальный.